Текст книги "Развод. Уходи навсегда (СИ)"
Автор книги: Лана Полякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Двадцатая глава
– Ты мне привезёшь внука на Новый год? – спросила устало Ираида Александровна.
– Нет, Данилка на все каникулы в Анапе. У моей мамы. Подальше от скандалов, – ответила я.
– Жаль. Ты вроде обещала ко мне его завезти? Я бы хотела с ним увидеться. Пусть после каникул, – попросила свекровь.
– Знаете, после выходки Владислава желание общаться с вашим семейством у меня резко уменьшилось, – резче, чем нужно ответила я.
– Что он натворил ещё? – встрепенулась Ираида Александровна.
– Выставил меня из дома с одним маленьким чемоданчиком, что собрала его любовница. Причём вещи сына он и не подумал мне отдать. Кстати, Ирина Андреевна при этом была в нашем доме на нашей семейной кровати. Вы меня извините, но есть предел и моей лояльности. Счастливо оставаться, Ираида Александровна. – отчеканила я.
– Где ты сейчас? Погоди! Приезжай ко мне! Не бросай трубку, Вероника! – слышала я торопливый и встревоженный голос свекрови, пока не нашла трясущейся рукой кнопку отбоя.
Сегодня тридцатое декабря. Завтра Новый год. Я сижу одна в холодном номере затрапезной гостиницы.
Отличный итог десятилетней семейной жизни!
Маринка вчера тащила меня к себе, но я не поехала.
Не хочу.
Мне нужно побыть одной.
Среди сочувствующих взглядов на чужом празднике жизни мне будет совсем плохо. А сейчас не время себя жалеть. Я расклеюсь и ничего не успею к возвращению сына. Кстати, нужно заранее заказать билеты.
После праздника я начну искать квартиру под съём. Обустраивать её, чтобы привезти туда после каникул Данилку.
Денег на первое время мне хватит. Я вполне прилично зарабатываю. Если не шиковать и не покупать ничего дорогого, и если забрать свои вещи и вещи сына от мужа, то жить можно и на съёмной квартире.
Развод пройдёт быстро, я так думаю. А вот раздел затянется надолго.
Сегодня с утра говорила с юристом.
Он подал до праздников заявление. Теперь суд определит размер делимого имущества и будем бодаться.
А сейчас я подготовила список квартир и риелторов, которых нужно обзвонить первого и второго января.
Сегодня отработала смену, не заметив как. На злости и ярости. Сейчас, сидя в чужом номере, чувствовала, что сил нет. Ни на что. Сижу и тупо пялюсь в окно. Где-то рядом кипит жизнь. Люди собираются встречать Новый год. Надеются на чудо. Собираются семьями. Делятся теплом. Улыбаются. Любят друг друга.
Только я сижу одна среди чужого казённого быта. Как вне времени и пространства. Будто выкинуло меня из картины, из ткани мира. Будто мои нити судьбы безвольно висят с полотна великой пряхи…
Телефон вновь зазвонил, но я, глянув на вызывающего абонента, выключила аппарат.
Сил на то, чтобы опять объясняться со свекровью, у меня не было.
Хорошо, что завтра на работу.
Не сидеть одной и не ковыряться в своей жизни. Не перебирать бусинки-события. Не искать, не сомневаться в бисере моего семейного счастья.
Оно было у меня. У моего сына.
И совершенно наплевать, было ли это счастье у моего мужа.
Я сотру его с картины моего прошлого. Заретуширую. Буду воспринимать сквозь призму своего восприятия.
Реального Владислава больше знать не хочу!
Его нет для меня больше.
Он – просто функция. Оппонент в разделе имущества и ответчик в моём судебном иске.
А ответчик недостоин эмоций!
Я завернулась в одеяло и легла в холодную постель. Мне теперь всё время холодно. Ледяные руки и ледяные ноги.
И горячая ярость под коркой льда в груди…
Тридцать первого декабря после работы я не поехала в гостиницу, а пошла куда глаза глядят по улицам города.
Город, вначале тревожный и спешащий с последними приготовлениями, с опоздавшими и немного ошалелыми жителями, постепенно обрастал праздником.
Одевался в него неторопливо, словно красавица, собирающаяся на бал.
То тут, то там раздавались звуки хлопушек и петард и крики поздравлений.
В окнах домов зажигались разноцветные гирлянды, перемигиваясь с нарядными огнями улиц.
Я вышла к реке и невольно залюбовалась видом моего прекрасного, вечно юного и древнего города. Каменный мост, рядом с бывшим кинотеатром «Ударник», где смотрено-пересмотрено было столько прекрасных фильмов в своё время, превратился в сказочное сооружение, мост в мечту, сверкая огнями и маня иллюминацией.
Правее пешеходный горбатый мостик не уступал, а в некотором роде и превосходил оформлением своего старшего брата.
Я вынырнула на Кадашевскую набережную мимо одноимённой мрачной громады древней церкви, и море новогодних огней ослепило меня. Ошеломило. Словно из глубины тёмных веков я порталом переместилась в современность. Рывком.
Перейдя Яузу, я попала в поток счастливых людей, спешащих к центру города. На Театральную и Красную площадь. В искрящийся Александровский сад.
Было очень странно ощущать себя. Словно я залезла с перевёрнутым лицом на чужой праздник жизни. Не мой праздник.
И мне неловко перед людьми за своё несвоевременное горе.
Пробегающий мимо молоденький парнишка в расстёгнутой нараспашку дублёнке и без шапки, осыпая снег с кудрей, взорвал хлопушку прямо перед моим лицом и, улыбаясь шальной улыбкой, сверкая белыми зубами, прокричал мне:
– С новым счастьем!
А собственно, почему бы и нет, робко улыбнулась я.
Двадцать первая глава
Утром первого января, не успела я ещё всем отправить открытки с поздравлениями, мне позвонила Ираида Александровна и со слезами в голосе умоляла встретиться. Ей нужно было срочно со мной поговорить.
Мы пересеклись у метро «Университет» буквально через полчаса после телефонного разговора и потопали по Ломоносовскому вдоль особенно яростно дребезжащих поутру трамваев в сторону Ленинского.
Падал тихо меленький снежок, стыдливо покрывая следы ночных петард. Было стыло и одиноко.
Свекровь казалась сильно расстроенной. Я, честно говоря, её такой и не видела никогда. Даже предложила вызвать скорую.
Но Ираида Александровна, усмехнувшись, отказалась, уверяя, что самое страшное уже произошло, и она обязана мне рассказать. А потом уже можно расслабляться с врачами. А таблетки она и сама уже выпила.
В тягостном молчании, под медленное оживление с трудом просыпающегося после праздника города, мы добрели до кафешки за театром Джигарханяна. И, наконец-то уселись в тепле.
Ираида Александровна, оказывается, с утра первого января, не откладывая в долгий ящик, отправилась к сыну домой.
«Ага. Поздравить с новым счастьем», – подумала я и приготовилась слушать, отпивая свой капучино. Если сосредоточится на посыпанной корицей молочной пенке, то можно легко делать вид, что это нормально – встречаться со свекровью первого января в кафе, чтобы выслушать новости о личной жизни моего мужа…
Как и предполагала Ираида Александровна, в квартире она застала заспанного со следами празднования Владислава и Ирину Андреевну.
Свекровь тяжело вздохнула и положила ладони на стол, рядом с исходящей паром чашкой ромашкового напитка. Ей явно тяжело было говорить со мной. Больно вспоминать.
– Я хотела бы поддержать тебя. Выразить тебе свою поддержку. Я очень радовалась, что вы были вместе. Я полюбила тебя, как родную. Это были десять лет моего счастья. Поэтому я направилась в квартиру Владислава. Хотела своими глазами посмотреть на ситуацию и выгнать Ирину, – начала свой рассказ Ираида Александровна, поднимая на меня взгляд воспалённых глаз.
– Понимаю. – спокойно ответила я.
– Помни, пожалуйста, что я тебе не враг. Я всегда тебе помогу, как смогу. Данила и мой внук тоже, – проговорила она, глядя мне в глаза, нервно перебирая ухоженными пальцами салфетку.
– Я помню, – отвела я взгляд от резко сверкнувшего острыми гранями на пальце свекрови камня.
– Владислав встретил меня холодно. Заявил, что своими претензиями и словами я нарушаю его личное пространство. И что я не имею права вмешиваться в его личную жизнь. Слово за слово, мы поругались. Я пристыдила Ирину. Она фыркнула, поджав губы, а мой сын сообщил мне о том, что у них будет ребёнок. Я теперь в замешательстве. Понимаешь, я не могу теперь действовать так, как я хотела. Он всё-таки мой сын. И это мой внук. – вздохнула Ираида Александровна.
– Ирина Андреевна беременна? Первым ребёнком в сорок с копейками? – не удержалась я.
Свекровь стрельнула в меня острым взглядом и спросила:
– Скажи, что ты собираешься делать?
– Разводиться. Я собираюсь разводиться с вашим сыном. – ответила я, не сдержав горечи в голосе.
Вот же свекровь! Вот ради чего и была эта встреча! Узнать мои планы, и не наврежу ли я её драгоценному сыночку!
– Я мать. И ты, как мама мальчика, обязана меня понять. Я должна поддерживать его, каким бы он ни был. Да, он поступил с тобой некрасиво! Я согласна! Но он ослеплён сейчас и немного не в себе! – горячо заговорила Ираида Александровна.
– Он скотски поступил не только со мной, но и со своим ребёнком. С первенцем. С долгожданным сыном. Ему нет оправдания и прощения. Даже не уговаривайте меня. Я всё поняла. Спасибо. Спасибо, что разъяснили мне ситуацию. Беременность его любовницы, конечно, всё меняет, – я встала.
Стул в тишине пустого кафе от моего резкого движения с неприятным звуком проскрежетал ножками по полу, вызывая мурашки.
– Может быть, вы поживёте в моей квартире с Данилой, пока… – начала Ираида Александровна, но я её перебила.
– Нет! Спасибо. Не нужно! – отрезала я и, подхватив куртку, направилась к выходу.
– Прощайте! – бросила через плечо, не желая больше видеть мать моего бывшего мужа.
Ярость душила меня.
Разрывала мне мозг!
Твари!
Зажравшиеся твари! Нелюди.
В отчаянном забеге, гася ярость бодрой ходьбой, я добралась пешком вдоль Ленинского проспекта до универмага Москва. Там притормозила и, зайдя в очередную кафешку, оттаивая, набрала номер юриста.
– С Новым годом! – поздравила я в ответ на невнятные поздравления, – хотела подтвердить, что мои намерения в силе, и я бы встретилась в ближайшее время с вами для корректировки своих требований.
– Надеюсь, в сторону ужесточения? – оживился юрист.
– Именно так! – я, неожиданно для себя самой засмеялась и положила трубку.
Уже в более спокойном состоянии договорилась с риелтором о показе сегодня, на первое января, квартир в нужном мне районе недалеко от школы Данилки.
Вполне приличное и доступное на первый взгляд жильё было в Раменках. Немного далековато возить сына в школу, но зато и от бывшего нашего дома тоже подальше. Авось не встретимся.
На первое время сойдёт, а там, посмотрим, потому что я хочу его крови. Но связываться лично – ни за что!
Есть специально выученные для этого люди. Адвокаты, юристы, риелторы.
А я, пожалуй, приму приглашение Маринки и приеду к ним сегодня поздравить лично.
Заодно и расскажу о прекрасных моральных качествах своего бывшего…
Двадцать вторая глава
Маринка не отпустила меня из своего гостеприимного и тёплого дома, и мы с ней просидели допоздна за разговорами и воспоминаниями. Вначале на кухне, а потом в комнате, закуклившись в одеяла на одной кровати, словно в былые времена. Её муж сперва пытался участвовать в посиделках, но потом тактично оставил нас вдвоём для чисто девчачьих разговоров. Для моих жалоб. И проговаривания моих обид.
Ведь я потеряла не только мужа и отца своего сына, но и Ираиду Александровну.
После разговора со свекровью острое осознание, что я однозначно потеряла её, как союзника, полоснуло по мне неожиданно болезненно.
Я привыкла за десять лет брака считать эту сдержанную и немного суровую женщину своей семьёй. Разрыв и с ней тоже ударил по мне очень чувствительно.
Было ощущение, будто я осталась совсем одна перед лицом, нет, перед звериной мордой моих неприятностей.
И очень обидно за своего сына. Как он моментально стал не то, что не нужен, нет. Он стал будто второго сорта. Экспериментальный. Запасной.
А вот от неё, от этой женщины, имени которой мне даже не хочется вспоминать, родится правильный ребёнок. Правильной крови. Принц, блин.
От одной этой мысли красная пелена ярости застилала мне глаза.
Ненавижу!
Тем дороже и теплее, тем более ценной сейчас была поддержка и тепло подруги.
Я не одна. Мне есть с кем разделить моё отчаянье. Кому принести свою боль.
Хоть немножечко!
А утром мне позвонили.
Звонок из прошлой счастливой семейной жизни.
Я, оказывается, договаривалась с мастерами по паркету, что они посмотрят мои полы, и эти мастера собрались выезжать для просмотра. Просят подробный адрес.
Ну ничего себе тяга к труду! Это второго-то января!
С ребятами я распрощалась, но поскольку всё равно хотела убедиться в том, что и там тоже мой бывший сменил замки в дверях квартиры, поехала на Новокузнецкую.
Вот странно.
Мы проживали с Владиславом в прекрасном районе. Мосфильмовская улица – тихое и престижное место. Удобное и зелёное.
Но, именно квартиру в Замоскворечье мне было особенно жаль потерять. Я успела прикипеть к ней. В мечтах. Во снах. Я лелеяла её, словно свою игрушку. Придумывала, как лучше сделать ремонт, искала нужный стиль для этого места. Предвкушала счастье нашей семьи в ней. Даже, в тайне, думала о запахе младенческой макушки…
А теперь эта квартира у меня ассоциируется с концом света. С крушением моих надежд. С огромным разочарованием моей жизни. С предательством.
Интересно, а Владислав сразу покупал две квартиры? И ей, и для семьи? Или по очереди?
Продумывал, как мы будем дружно жить все вместе? Дружить семьями?
Какой дурак! Или подлец? Одно другому не мешает, впрочем.
В таких безрадостных мыслях я долетела по почти пустому городу до Николы в Кузнецах и выйдя из машины, застыла, замерла, прикрыв глаза.
В прозрачном утреннем воздухе просыпающегося после праздников города, в редкий момент, когда вечный шум мегаполиса почти не слышен, плыл вдоль улицы переливающийся колокольный звон. Глубокий, яркий, сочный, оттеняемый звонкими маленькими колокольчиками. Предвещающий радость. Обещающий надежду. Праздник.
Так вот почему он называется малиновым!
Даже дышать стало легче.
И робкая, ещё неосознанная надежда на перемены к лучшему тонким ростком проклюнулась в моей душе.
Возможно, всё будет хорошо?
Я встряхнулась и уже решительным шагом направилась к нужному подъезду.
У входной двери толпилась небольшая делегация. Одна женщина звонким голосом уговаривала явно семейную пару подождать несколько минут. Обещая решить небольшое затруднение, возникшее внезапно.
А когда я набрала код для входа в подъезд, эта бойкая дама попросилась пройти со мной, объясняясь, что она риелтор и ведёт людей показывать продающуюся квартиру в нашем подъезде.
Мы в лифт вошли все вместе, было откровенно тесно. Меня немного раздражала бесцеремонность риелтора. Она вовсю нахваливала, не останавливаясь, этот дом и эту квартиру, расписывая преимущество именно трёхкомнатной.
Мои попутчики вышли этажом ниже, а я, предсказуемо, не попала в квартиру. Потыкала ненужными теперь ключами в замочную скважину и отошла от двери.
Вот же мелочная тварь мой муженёк!
Стоя в холле перед закрытой дверью квартиры набрала своего юриста и отчиталась перед ним. Рассказывала о смене замков. Слыша, как на нижнем этаже, подо мной шумит эта неприятная женщина-риелтор.
И тут меня осенило!
Это ведь квартиру Ирины Андреевны пришли смотреть на продажу! Это она скоропостижно переводит недвижимость в деньги.
Внезапно!
И главное, почему?
Юрист весьма оживился от моих новостей и заявил, что немедленно наложит арест на продажу этой квартиры в подозрении на происхождение средств. Ведь, возможно, это Владислав дал денег на покупку дорогой недвижимости в центре города своей любовнице из семейного бюджета.
Я не очень поняла, как именно, но до выяснения всех обстоятельств покупки этого жилья, распоряжаться им в полной мере Ирине Андреевне будет невозможно!
Как меня вовремя понесло проверять замки!
Это я удачно зашла.
Не хотела так задеть, даже не предполагала. А как удачно получилось!
Ехала в Раменки на съёмную квартирку и нет-нет, а хихикала, представляя реакцию цветочка. Предвкушала, как эта нежная орхидея начнёт плеваться ядом. Как же! Ведь я покусилась на святое!
На её личный кошелёк!
Двадцать третья глава
– Подскажите, а лекарство с таким же составом, но дешевле, есть? – пожилая женщина переспрашивала меня уже третий раз.
Небогато одетая, с тремором рук, явно одинокая, она приходила к нам за лекарствами регулярно в начале месяца. По-видимому, тогда, когда ей приходила пенсия. Неужели никого нет, чтобы приглядывал за ней? Жалко её.
– Попробуйте обратиться в поликлинику к участковому терапевту. Вам наверняка положены бесплатные лекарства. – посоветовала я ей.
За бабулькой уже собралась небольшая очередь.
Нервная замученная мамочка с тремя детьми, угрюмый шмыгающий носом и кашляющий здоровенный мужчина и болезненного вида подросток.
– А вы не можете мне сделать скидку на это лекарство? – переспросила, переминаясь с ноги на ногу, бабушка.
– К сожалению, – начала я и замолчала…
Замерла и застыла от изумления.
К нам в аптеку с улицы влетел Владислав, с силой хлопнув дверью. Он был перевозбужден и зол. Я таким и не видела его никогда.
Мне даже вначале показалось, что он меня ударит, настолько агрессивным выглядел мой муж.
– Что ты творишь! – заорал Владислав, глядя на меня, как на врага, и ринулся к окошку, не замечая никого вокруг.
– Мужик! Здесь очередь! – гаркнул, кашляя, мужчина и преградил мужу путь.
– Ты понимаешь, что ты натворила? – продолжал орать Владислав, отталкивая возникшую преграду.
Но мужчина, хоть и был простужен, но выше и шире моего бывшего.
На этом фоне мамочка подтянула, подгребла к себе всех своих троих детей и, пятясь, выскочила из аптеки.
Подросток отошёл к стене и с интересом направил включённую камеру телефона на разворачивающуюся сцену.
Одна только бабушка, не замечая ничего, продолжала что-то бухтеть про скидки.
У нас в аптеке вокруг много стекла. Витрины, застеклённые шкафы, стойка с минералкой. Всё хрупкое и ненадёжное.
Я представила, какой погром может произойти, и попыталась остановить мужчин. Но моё горло перехватило от волнения, и вместо крика вырвалось невнятное сипение.
– Стойте! – звонко закричала рядом заведующая. Она, вероятно, вышла, заслышав скандал.
– Как ты посмела влезть в продажу квартиры? Ты понимаешь, что ты наделала? – выкрикнул тем временем муж, отмахиваясь от мужика.
Мужчина, кашляя, инстинктивно взмахнул руками и толкнул в ответ Владислава.
Тот упал, задел стеклянный шкаф с выставленными в нём тонометрами. Хорошо, что Влад проехался по скользкому полу и хорошо, что шкаф грохнулся в сторону от людей.
Раздался сильный грохот, звон разбитого стекла, натужный кашель и мат посетителя.
Зажмурилась на минутку от ужаса и забыла, как дышать.
Только бы все были целы!
Заведующая взяла меня за руку, слегка сжала её, и я, открыв глаза, увидела, как она нажала на тревожную кнопку.
Какой стыд!
Публичный скандал с дебошем. Порча имущества. Ещё и под протокол полиции, зафиксированный акт вандализма.
Владислав стремительно деградирует на моих изумлённых глазах.
Он всегда был вспыльчивый. Я просто научилась не провоцировать его на агрессию. И не противоречила ему особо. Так, в мелочах. Мне проще было тихонько сделать по-своему, чем переубеждать мужа. Так и жили.
А Владислав привык, что он получает всё по первому требованию.
Но я не замечала за ним совсем уж неадекватного поведения, как сейчас. Что с ним происходит? Он же не в себе! И выглядит тяжело, синяки под глазами. Такое чувство, что он сорвался с тормозов.
Даже сейчас, сидя в осколках стекла, он всё равно, глядя с ненавистью мне в глаза, говорит:
– Ты заплатишь за всё!
Счастье, что сильно никто не пострадал. Бабулька получила бесплатно своё лекарство. Мужчина с кашлем остался давать показания. Только снимающий эпичное видео подросток случайно оцарапался осколком стекла, когда пытался неловко скрыться. Я видела, как он хотел прихватить отлетевший ему под ноги прибор из шкафа. Но когда порезался, то отбросил коробку от себя подальше.
Приехала вначале вневедомственная охрана, затем полиция и несколько часов мы все отвечали на вопросы и составляли протоколы. Единственный, кто обрадовался сложившимся обстоятельствам, был прилетевший к нам мой адвокат Аркадий Владимирович.
– Пр-р-релестно! – воскликнул он, потирая свои небольшие сухие ладони…
Мы все сидели в кабинете у заведующей. Полицейские довольно споро работали. Быстро отпустили свидетеля. Владислав согласился с оплатой ущерба и, казалось, успокоился. Во всяком случае, кидаться на меня передумал.
Он сидел в своём кашемировом пальто напротив меня через стол и сверлил тяжёлым больным взглядом. Не отрываясь.
– Ты пожалеешь, что оставляешь мою женщину и моего ребёнка без крыши над головой! – не сдержавшись, прошипел он.
– Ты сошёл с ума? Это ты выставил меня, свою законную жену и своего сына на улицу! – изумилась я.
– Не смей так называть себя! Ты мне не жена! – взъярился моментально он. – Я отберу у тебя ребёнка! – вспыхнули азартом его глаза.
– Прошу зафиксировать угрозы в сторону моей клиентки в протоколе! – услышала я очень довольный голос Аркадия Владимировича.
Когда весь сегодняшний кошмар закончился, и были составлены все протоколы, подсчитаны все ущербы, когда я наконец-то смогла вздохнуть спокойно, заведующая попросила меня отойти с ней в сторону.
И попросила написать заявление по собственному желанию.
