Текст книги "Maktub. Ядовитый любовник"
Автор книги: Лана Мейер
Соавторы: Алекс Дж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Я не хочу сейчас вспоминать об организации и торговцах, с которыми довелось познакомиться лично. Меня тогда спасли, но скольких не успели? К тому же организаторов группировки так и не удалось выявить и сколько бы управление не наносило ударов по «Шатрам Махруса», они появлялись снова, в других местах.
– Зейн выяснил, что написано на телах девушек? Точнее подтвердил мою версию? – резко сменив тему, спрашиваю я.
– Да, ты снова была права, – тяжело вздохнув, кивает Мэтт. – Несмотря на то, что некоторые символы стерлись, а на снимках, сделанных убийцей видны не полностью, Зейн подтвердил, что, скорее всего на тела нанесена арабская вязь, которая звучит, как Мактуб.
– Так предначертано, – с замиранием сердца шепотом произношу я значение слова, волоски на моем затылке встают дыбом. Ничего нового. Я сразу поняла, что написано на теле Алии, увидев ее в морге. Неприятная и тяжелая процедура, но необходимая. – Это чертово религиозное убийство. Наш убийца сумасшедший фанатик.
– Рика, я знаю, как ты относишься к религии, но теракт в Аззаме и убийство девушек – несопоставимые по масштабу события.
– Сколько должно еще погибнуть, чтобы оно стало сопоставимым? – резко спрашиваю я.
– Рика, – начинает Мэтт, коснувшись моего плеча, но я обрываю его, дрожа от внутреннего напряжения.
– Нет, никакого смысла в религии нет, если ради нее люди стреляют в других людей. Если горят города, умирают дети. Когда мой отец и братья погибли в священном месте, они стояли на коленях, вознося молитвы. Но их никто не услышал, – полным холодной ярости голосом произношу я.
– Бог спас тебя, милая.
Я закатываю глаза. Ненавижу, когда здравомыслящий Мэтт начинает нести подобную ахинею.
– Это был не Бог, Мэтт. И я не молилась, я смотрела на мальчика в другом ряду и думала, что никогда не видела никого красивее. И он тоже смотрел. Мне было безумно стыдно, но я не могла избавиться от соблазна, чтобы взглянуть украдкой снова. И, когда начался хаос, именно этот мальчик спас меня, вывел через подземный лаз, а потом вернулся в мечеть, чтобы погибнуть. Ни за что погибнуть, папа. По чужой фанатичной прихоти.
– Ты никогда не говорила мне…
– Да, никогда. Поэтому не учи меня тому, как я должна относиться к религии. Я никак к ней не отношусь. Я приняла католицизм по твоему настоянию, но верить ты меня заставить не можешь. Ни в твоего Бога, ни в того, которому приносит свои жертвы «Ядовитый любовник».
– Поэтому я и боюсь. Алия и Марьям тоже не верили. Обе с Ближнего Востока. Если твоя версия имеет место быть, то ты тоже в опасности.
– Моя биография не подходит «Ядовитому Любовнику».
Слишком уверенно и категорично заявляю я, и мои мысли резко переключаются на Ильдара Видада. Об истинной истории моего появления в семье Мэтта знает только он. Почему так дохрена косвенных улик, указывающих на Ильдара? Вероисповедание, материальное положение, тесная связь с обеими жертвами, отсутствие достоверного алиби. И почему я так отрицаю его кандидатуру? Снова гребаные личные эмоции мешают мне сосредоточиться на моих задачах. Сначала приступ похоти с Джейданом Престоном чуть не заставил меня забыть о цели присутствия на вечеринке Маркуса. Теперь давнее чувство благодарности и уважение мешают взглянуть на Ильдара профессиональным взглядом, отметая личное отношение, как ненужную шелуху. Надо избавляться от слабостей. И как можно быстрее и решительнее. Завтра я займусь именно этим. Начну с визита к Видаду. Кажется, не так давно он приглашал меня в гости. Чем не повод установить прослушку и позадавать ненавязчивые, наводящие вопросы, пристально наблюдая за реакцией собеседника? Он знает меня, доверяет. На этом можно неплохо сыграть.
ГЛАВА 6
«Никто не прекрасен настолько, насколько оказывается таким у тебя в голове. Ничто так не возбуждает, как собственная фантазия».
Джейдан
– Мистер Престон?
Открыв дверь, я с легким раздражением окидываю взглядом неуверенно переминающегося на пороге моей квартиры худощавого парня в потертых джинсах и футболке. Ненавижу незапланированные визиты. После не самой спокойной ночи, я собирался отоспаться утром, но настойчивый звонок домофона лишил меня полноценного отдыха. Несправедливость, мать вашу. Всем что-то надо от меня. А по утрам я бываю не в лучшем расположении духа.
– Да, чем обязан? – хмуро спрашиваю я, небрежно прислоняясь плечом к косяку.
– Меня зовут Том. Я курьер, сэр.
– И? – почесав подбородок с отросшей щетиной, складываю руки на груди, даже не пытаясь выглядеть вежливым.
– Я должен был доставить заказ для мистера Видада из галереи, но мне сообщили, что вчера вы забрали купленную им картину. И я…
– Послушай, Тим, я же сообщил администратору, что сам доставлю заказ Ильдару, – резко отвечаю я. Парень бледнеет, потом краснеет.
– Но мистер Видад послал меня лично. Он хочет получить заказ сегодня.
– Приспичило ему, что ли? – рявкаю грубо. – Я сам отвезу, – взглянув на наручные часы, добавляю с тяжелым вздохом. – В течение часа.
– Но он поручил мне…
– В чем проблема, Тим? – обрываю я, теряя терпение.
– Том, сэр, – смущенно поправляет парень. – Это моя работа и я не могу…
– Черт, сорри, Тим, – сунув руку в задний карман джинс, достаю оттуда смятую двадцатку. – Этого хватит?
– Спасибо, сэр. Вы очень щедры, – просияв, кивает курьер, забирая деньги, и почти мгновенно ретируется в сторону лифта. Если бы все раздражающие факторы исчезали из моей жизни так быстро, как этот парень.
Захлопнув дверь, я быстро возвращаюсь в комнату, которая одновременно служит мне мастерской, спальней, кухней и, черт знает, чем еще. Взгляд застывает на мольберте, где накрытый тканью стоит незаконченный портрет. Самый специфичный из всех заказов, что я когда-либо получал. Над ним я работал ночью, несмотря на постоянно отвлекающие мысли о бурном вечере, тоже, к сожалению, законченном не так, как мне бы того хотелось. Я обычно легко сосредотачиваюсь, врубая на полную громкость тяжелый метал и отсекая лишние образы из головы, но с этим портретом с самого начала не заладилось. Я знаю одну из причин, но мне нужны остальные. Именно поэтому я забрал вчера вечером купленную Ильдаром с выставки картину, решив доставить ее лично. У меня к этому меценату, благотворителю, спасителю обиженных и ущемленных, устроителю развратных оргий и директору рекламного агентства в одном лице имеется личный интерес. Нет, я не собираюсь напроситься на участие в приватных вечеринках у камина или где он там их устраивает, да и проверять достоверность слов Сальмы Рами я не намерен. Я займусь тем, что у меня получается не хуже, чем писать картины – оценкой и наблюдением. То, что ублюдок – с двойным подгнивающим дном, который успешно прячет за фальшивым фасадом благопристойности, понять несложно.
Мой интерес заключен совсем в другом. Как далеко он готов зайти?
И, разумеется, Эрика Доусон не имеет к этому никакого отношения. Разве что самый минимум. Она не похожа на купленную с потрохами куклу, которой с лёгкостью может манипулировать человек, вроде Ильдара Видада. Дело вовсе не в цене. Нестабильная взрывная стерва сама не прочь поиграть с мужчинами, получая удовлетворение от их попыток поймать, обуздать и укротить своенравную бестию. По всей видимости, Рика сама не знает, чего хочет или получает кайф от самого процесса игры, упиваясь произведённым эффектом, а то, что она способна оставить неизгладимое впечатление оспорить сложно. Ее тайны я раскрою, когда придет время. Долго ждать я не умею, да и не придется. Между нами действительно проскочила мощная искра, игнорировать которую, вычеркнуть и переступить так просто и быстро не получится. Любопытная малышка не успокоится, пока не изучит и не искоренит характер явления, жертвами которого мы стали, и я собираюсь ей помочь, приложив максимум усилий.
Она запомнит этот опыт надолго, а я забуду, как только мы закончим. Результатом станет еще одна безликая красавица, присоединившаяся к моей коллекции.
Загрузив на заднее сиденье Порше упакованную в бумагу картину, я направляюсь за город, где располагается особняк Видада. Сорок минут бешеной езды по душному Нью-Йорку, и мне удается добраться быстрее оговоренного часа. В отличие от восточного дворца, иммигрировавшего в штаты эпатажного англичанина Флеминга, особняк из белого камня анмарца Ильдара Видада выглядит абсолютно по-американски. Неоклассический экстерьер, панорамные окна и аккуратные балкончики, ухоженная территория, фигурные журчащие фонтаны с прозрачной водой, обвитые плющом беседки, бассейн под навесом на заднем дворе и идеально-подстриженные зеленые газоны вдоль выложенных плиткой дорожек. Неброская, не показушная роскошь; сдержанная, отражающая качественную сплоченную работу архитектора и ландшафтного дизайнера, и тонкий вкус хозяина резиденции. Именно за такими благопристойными домами с белыми стенами, чистыми большими окнами и красивым садом скрываются самые грязные тайны и уродливые секреты.
Ильдар Видад из той породы хитрых и умных людей, которые точно знают, каким хочет видеть и готово принять их общество. Он тщательно соблюдает законы и правила государства, на территории которого зарабатывает миллионы и успешно создаёт безупречный образ успешного бизнесмена, мецената и филантропа. Подобные люди вызывают во мне сложные эмоции. Я вижу их двойственность в малейших жестах, мимике, полутонах, походке, интонациях голоса, в стиле одежды и обстановке спальни, мелочах, привнесенных лично, а не профессиональным дизайнером.
Но надо отдать должное Ильдару Видаду – свою маску он носит достойно и уверенно, хотя, впрочем, все мы носим маски, скрывая от окружающих истинные лица, желания и потребности. Одни обладают виртуозным умением менять их в зависимости от настроения, необходимости или намерения. А другие пытаются примерять чужие… И я не знаю, что хуже для человека – знать, кого он прячет внутри и снаружи, или же создавать копии, так и не поняв оригинал? И, если приводить примеры, то Ильдара можно смело отнести к первому варианту. А Флеминга ко второму. Маркус за своими яркими образами, скандальными вечеринками и навязчивым желанием продемонстрировать миру разностороннее внутреннее содержание, прячет за чудаковатой маской лицедея ни что иное, как серую холодную пустоту, которую он пытается заполнить всевозможными способами. Отчасти безумец, но в глубине души одинокий, никем непонятый человек, потерявший самое главное в жизни – смысл и цель, самого себя.
– Сэр, добрый день. Рад снова видеть вас, – приветствует меня управляющий Честер Холланд, пропуская внутрь просторного холла с огромными окнами и мраморными полами. Я уже доставлял несколько картин Ильдару раньше, и вышколенный мажордом с безупречными манерами сумел запомнить меня с первого раза.
– Добрый, Чес. Хозяин дома? – спрашиваю я, обеими руками удерживая купленный Ильдаром портрет.
– Да, в голубой гостиной. Мистер Видад с гостьей, но, думаю, будет рад вам. Я провожу, – сообщает Холланд, закрывая за мной дверь и жестом предложив идти за ним, направляется по длинному коридору, оформленному в шахматном черно-белом стиле.
– Позвольте помочь, сэр, – один из лакеев с услужливой улыбкой проворно подбегает ко мне.
– Я сам, благодарю, – отрицательно качнув головой, я уверенно иду за Холландом. В одной из трех гостиных – голубой, мне доводилось бывать только один раз. И тогда она мне показалась более уютной и обжитой, чем остальные. Возможно, на мое восприятие повлияли китайские мотивы, но я был уверен, что в этой гостиной Ильдар провидит большую часть своего времени. Проходя вслед за управляющим в просторную светлую комнату, я беглым взглядом отмечаю низкие столики, китайский сервиз и белый фарфор, обитые сине-голубым шелком стены, невысокие диваны, обилие бархатных подушек и ковры. Не Анмар, конечно, но все равно близость к Востоку просматривается. В гостиной, кстати, никого нет. Холланд останавливается возле лакированного столика, оборачиваюсь ко мне.
– Мистер Видад на террасе. Портрет можете оставить здесь, – показывает на длинный низкий диван. Пока я с радостью избавляюсь от своей ноши, Холланд открывает матовую, покрытую узорчатым орнаментом стеклянную дверь, ведущую на веранду с видом на сад и искусственные водоемы. Ильдар стоит вполоборота, склонив голову к своей стройной спутнице в струящемся сребристом платье с почти полностью открытой спиной. Девушка смотрит в сторону сада, опираясь на перила, ее тёмные волосы, перекинутые через плечо, открывают красивую линию спины и шеи. Одни из самых запоминающихся мест на теле женщины. Я редко пропускаю подобные детали. Ледяная ярость пробирается под ребра, скулы сводит от напряжения, когда Ильдар проводит кончиками пальцев вдоль выреза на спине девушки, интимным жестом лаская смуглую нежную кожу и неспешно поднимается вверх к плечу. Я опускаю взгляд по длинным ногам гостьи Видада, уже точно знаю, что увижу там неизменные шипы.
Ну что ж, теперь мы выяснили, кто тебя трахает, мисс Доусон, и откуда у тебя такое заоблачное самомнение.
Разочарование во мне сражается с гневом и неуместным и даже глупым в сложившейся ситуации собственническим инстинктом. Я перевожу пристальный взгляд на Ильдара, мысленно приказывая себе усмирить потребность оторвать его руку, предварительно переломав пальцы. Ублюдок одет по-домашнему. Светлые брюки, голубая рубашка, бежевые туфли. Черные волосы зачесаны назад. Встреча явно носит неофициальный характер. Какая к черту официальная встреча с мисс Доусон? Разве что та, на которую необходимо прихватить смазку и коллекцию презервативов.
– Сэр, к вам посетитель… – гротескным тоном сообщает Холланд. Видад оборачивается и сразу замечает меня, приветственно улыбается, жестом приглашая подойти.
– Я вижу, Честер. Можешь идти, – кивает он, отпуская управляющего.
Застывшие от напряжения мышцы не сразу приходят в движение. Помедлив, я неторопливо направляюсь на террасу, сохраняя невозмутимую улыбку.
– Милая, ты знакома с Джейданом Престоном? – произносит Ильдар елейным, тошнотворным голосом, обращаясь к Эрике. Поза девушки, как и ее лицо, не выдают ни малейшего смущения или напряжения в тот момент, когда она оборачивается и с холодной сдержанностью смотрит мне в глаза. – Новый гений «Вдохновения». Его картины произвели фурор на выставке, где мы с тобой столкнулись на днях.
– Да, я помню, конечно. Голые и безликие, – вежливая равнодушная улыбка изгибает чувственные губы Эрики, вызывая во мне острое желание напомнить, насколько голой она была вчера, и как глубоко в ней были мои пальцы. – Мистер Престон, судя по отзывам критиков, вы виртуозно владеете кистью, – ухмыляется наглая стерва. И повернувшись к Ильдару, игриво проводит ладонью по его плечу, улыбаясь гораздо теплее, чем мне секунду назад. – А ты, оказывается, не только знаток искусства, но еще и любишь общество художников. Не устаю удивляться твоей многогранности, Иль.
– Джейдан любезно согласился привезти купленную на выставке картину. У меня много свободных стен, которым не помешают оригинальные полотна. Я устал от классики. У современных художников новый взгляд на натуру и красоту, не говоря уже о технике, – расплываясь в дольной улыбке, распылается Видад.
– Да, я очень много слышала о технике мистера Престона, – прищурив миндалевидные голубые глаза, Рика бросает на меня насмешливый взгляд, и мы оба понимаем, что речь сейчас совсем не о том, что имел в виду Ильдар.
– Услышать и почувствовать не одно и то же, мисс Доусон, – небрежно отзываюсь я, сунув руку в карман джинс. Она медленно окидывает меня внимательным взглядом.
– Очень непривычно видеть вас в джинсах, – с тонкой иронией произносит она, приподнимая красивые брови. Я отлично помню ее колкость насчет моего небогатого гардероба.
В отличие от тебя, сладкая, я не трахаюсь за деньги.
И ведь упрекнуть сучку в дурном вкусе сложно. Ильдар – это не жирный старый козел, а высокий, крепкий, стильный миллионер с безупречными манерами, щедрый и внимательный. Женщины падки на такой типаж мужчин. И он не женат. По крайней мере, официально и в этой стране.
– А вы думаете, что художники обычно ходят голыми? – парирую я. Ильдар смеется, не поняв нашей перепалки.
– Прикрываясь своей волшебной кистью и высокими разговорами, – отвечает Рика, снова дотрагиваясь до Видада, и я больше чем уверен, что делает она это специально, пытаясь вывести меня из снисходительно легкомысленного образа, в котором я сейчас нахожусь.
– Рика, ты прелесть, – обнимая ее за талию, продолжает веселиться Ильдар, сам не осознавая, что его жизнь сейчас висит на волоске.
– И что за картину ты купил? – спрашивает она, игнорируя мое присутствие.
– Потом покажу, – качнув головой, Видад внезапно оборачивается ко мне с воодушевлённым лицом, словно ему только что пришла в голову идеальная идея. – А как насчет еще одного заказа?
– Я не закончил последний.
– Я не буду торопить и заплачу вдвое больше. Хочу портрет Эрики. В твоем стиле.
– Ильдар, – улыбка сползает с самодовольного лица стервы, она с нескрываемым раздражением смотрит на него.
– Джейдан отличный художник, – начинает уговаривать Видад. Однозначно, он полный идиот, чем я собираюсь воспользоваться без зазрения совести. – И, возможно, однажды твой портрет будет стоить миллионы, и будет выставляться в самых крупных музеях мира.
– Ты понимаешь, о чем просишь? – резко спрашивает Рика, глядя ему в глаза.
– Сделай подарок доброму другу, Рика. Мы не расскажем о нем твоему отцу.
Наблюдая за препирающейся парочкой, я отмечаю новые интересные для себя детали. Эрика колеблется недолго, и я думаю, ее останавливает от предложенной затеи только перспектива снова остаться со мной наедине, или …. наоборот слишком будоражит?
– Хорошо, – наконец кивает она, и ее нечитаемый взгляд останавливается на моем лице. – И сколько будут стоить твои услуги, Джейдан Престон?
– Двадцать тысяч, – не моргнув отвечаю я. Если она хотела уязвить меня, то прогадала девочка. Я только что получил то, чего не мог добиться, предлагая ей деньги. И теперь заплатят мне за то, что я трахну ее, и растерянное выражение прелестного личика явно указывает на отсутствие должного сопротивления.
– Ого, прошлая стоила пять, – пытается возмутиться Ильдар. Не разрывая зрительного контакта с Эрикой, я отвечаю намеренно равнодушным тоном.
– Разве индивидуальный срочный заказ не стоит чуть больше обычного? К тому ты сам говорил про новый взгляд и технику… – сделав паузу, опускаю взгляд на грудь девушки, замечая, как напряглись под шелковым тонким платьем ее чувствительные сосочки, а кожа на ключицах покрылась мурашками и розовыми пятнами. Я победно улыбаюсь, ощущая, как горячее твердое предвкушение натягивает ширинку, что тоже не утаилось от внимания мисс Доусон. Закусив губу, она отворачивается, впервые продемонстрировав неловкость.
– Уверяю, Ильдар, этот портрет ты даже гостям показать не захочешь, чтобы не делиться – настолько он будет… оригинален. Только не затягивайте. У меня на следующей неделе намечена поездка на одно мероприятие в Вегасе. Времени не так много.
Рика
На мгновение я опускаю ресницы, не находя в себе сил, выдержать победный и господствующий над ситуацией взгляд Джейдана Престона. Кровь застывает в жилах, а сердце, наоборот, превращается в сумасшедший турбо-мотор, пробуждающий бурю глубинных эмоций, что так долго в себе подавляла.
Четырнадцать лет упорной работы и кропотливого труда над воздвижением прочной стены, вокруг собственного внутреннего «я» летят к черту, когда Престон находится так близко.
С самого дна души поднимается все: страх и предвкушение, пробуждение женственности и чувственности, голод и вожделение… и вновь заковывающий в ледяные латы сердце, ужас.
Вновь перевожу взгляд на Джейдана, и, утопая в сапфировых омутах, читаю в них свой неутешительный приговор:
«Ты сделала это. Хорошая девочка. Ты только что подписала со мной незримый контракт, причем своей же кровью.»
И почему мне кажется, что именно это, сказал бы Джейдан, если бы рядом не было вечно защищающего и оберегающего меня Ильдара? А как еще это назвать? Разыгралась моя нездоровая фантазия, или это пагубное влияние порочной и греховной энергии, исходящей от Джея горячими вибрациями, или же собственные страхи, которые привыкла держать на коротком поводке? Что я ощущаю больше – трепет перед предстоящим «сеансом позирования», или желание поскорее воплотить фантазию в жизнь? А может, балансирую на грани, доводя себя до безумия, постоянно представляя себе образы того, что меня ожидает в мастерской Джея? Гадая, размышляя, воображая… бесконечно прокручиваю варианты исхода подобной интимной встречи: от самого скромного и обыденного, до развратного, что будоражат кровь, вспыхивая перед внутренним взором ярчайшими образами, и до жуткого и животрепещущего, где Престон предстает передо мной в новом свете, выдает поведением личину маньяка, и убийцы моей дорогой подруги и прочих невинных девушек? И почему мне так хочется, чтобы загадочный творец безликих картин оказался кем угодно – хоть самим Осирисом, поднявшимся в наш бренный мир из недр ада, но только не маньяком, к которому я просто не имею права испытывать какие-либо чувства? Включая пренебрежение, ненависть и интерес.
Мой мозг будто нарочно, в порыве окончательно довести меня до белого каления, подбрасывает внутреннему голосу самые яркие и жуткие описания и сравнения, передающие сложившуюся ситуацию. Но если посмотреть правде в глаза, я знала, что рано или поздно любая из выбранных дорог приведет меня в мастерскую Престона. Ильдар и Джейдан находятся сейчас абсолютно в равных позициях относительно заявки на «ядовитого»: после вечеринки Маркуса Флеминга и успешной установки жучка в его спальне, мне открылись новые и значимые факты об экстравагантном владельце «Вдохновения», которые меняют ход всего дела, а точнее фактически автоматом удаляют Флеминга из списка подозреваемых. Я лично прослушала запись, добытую не без падения моей гордости и природной тяги к импровизации, и сразу же передала файл в отдел обработки информации, хотя уже и без их анализа, мне стал предельно ясен и очевиден тот факт, что все шоу, устраиваемое Маркусом в своем загородном а-ля «восточном» дворце, включая десятки танцовщиц, изображающих его наложниц и рабынь, не более чем мишура, брошенная в глаза пыль, с целью прикрыть простую и предсказуемую, в наше время истину. Маркус Флеминг – гей, и судя по тому, что мы услышали на записи и то, с какой жаждой они с молодым любовником предавались страсти на той самой «сцене» о которой мы говорили с Джейданом, он даже не бисексуал.
Сейчас, нетрадиционной ориентацией не удивишь, и многие мужчины уровня Маркуса даже не скрывают своей заднеприводности, и все же, Флеминг годами тщательно оберегал свою истинную природу от посторонних глаз, приближенных, друзей, общества и прочих «сливок», в которых он варится. Честно говоря, прослушивать запись было малоприятным удовольствием. Во-первых, меня смутил разговор Рами и Джейдана, за которым последовали несколько часов тишины. Но куда большее отвращение породили мужские стоны и чувственные голоса, довольно четко слышимые в записи. Молодого любовника Маркуса мы вычислили довольно легко – Флеминг, несмотря на то, что использовал в обращении к юноше уменьшительно-ласкательные имена, пару раз назвал парня «Фернандо». Некого мистера Санчеса вычислили довольно быстро: манекенщик приехал в США из Испании, числится в моем же агентстве «Элит», и явно пытается таким вот «задним ходом», пробить себе дорогу на вершину модного Олимпа. Тут хочется добавить от себя, что на задней передаче вперед не уедешь, тем более в гору, ну да ладно. Все это распространенная, и даже типичная для пересытившихся мужчин из Нью-Йоркского «бомонда» ситуация, от одних размышлений о которой подташнивает. Но это моя работа, поэтому я вынуждена часами анализировать подобные факты, и тасовать все «за» и «против» между собой. Бедный парень, Фернандо Санчес. Надеюсь, что девятнадцатилетний мальчишка делает это не по принуждению, и не с целью дорваться до легких денег и славы, хотя, разумеется, это совершенно не мое дело. Мне важно то, что уже завтра оперативная группа должна допросить Фернандо: по предварительным данным вечер и ночь третьего мая, когда была убита Алия, Флеминг и Санчес провели вместе. Если найдутся неоспоримые доказательства этого факта, алиби Флеминга к счастью для него подтверждается, и вопросов к нему не остается. Радует то, что я не зря закатила концерт грехопадения в спальне владельца галереи, и каждый момент страсти с Джейданом был оправдан исключительно работой, что привел меня к вычеркиванию одного из подозреваемых. Если все, насчет Флеминга подтвердится… то жизнь, ставит мне «шах и мат», не иначе. Все, что мне останется, это метаться между Престоном и Видадом, подобно маятнику, который пытается зацепиться за истинного «ядовитого любовника», и выманить его из своего логова, где он тактично выжидает необходимый момент, чтобы нанести новый удар по нам, женщинам родом с востока.
Я испытываю неимоверный трепет, предвкушая разгадку и вид собранного изнурительными усилиями пазла. Как бы там ни было, я знаю зачем и ради чего я это делаю – убийца Алии должен понести жесткое наказание, и я успокоюсь только тогда, когда буду точно знать, что этот монстр изолирован от всего общества. Даже если им окажется Джейдан Престон, в присутствии кого я теряю голову, или Ильдар Видад, которому я фактически обязана жизнью и всем, что сейчас имею. Ситуация патовая, безвыходная, и мне остается лишь мысленно смириться с тем, что мне нужно быть аккуратной в общении, как с Ильдаром, так и с Джейданом, а лучше всего – не допускать близкого телесного контакта между нами, в момент которого, жертва в лапах своего кукловода становится наиболее уязвимой и открытой для того, чтобы нанести контрольный выстрел.
Поэтому я и согласилась позировать – это вынужденная мера, которая чертовски быстро приблизит меня к разгадке нелегкого квеста. Сил моих больше нет ждать, и играть в «кошки-мышки» с ядовитым любовником. Марьям прошла через холст Джейдана, а значит, что как только я стану героиней работ Престона, то еще больше подставлю себя под удар, учитывая мои непростые отношения с обоими кандидатами. После прохождения испытания кистью Престона мне предстоит усиленно наблюдать за дальнейшими действиями обоих, и приставить к себе группу агентов-телохранителей, чтобы подстраховали меня на тот случай, если одно из наших свиданий обернется нападением. Сейчас «Ядовитый» залег на дно, но нехорошее предчувствие сжимает грудную клетку и кричит мне о том, что совсем скоро любитель разбрасываться священным словом «мактуб» даст о себе знать. И возможно именно сейчас, находясь под прицелом взглядов Джейдана и Ильдара, я нахожусь на мушке у ядовитого любовника. А точнее в сантиметре от иглы, пропитанной ядом, что он намерен отравить мою кровь.
Правда, Джейдан умудряется делать это ментально, не прилагая к этому никаких физических усилий. И нечто неуловимое, невидимое, звериное, исходящее от него, пугает еще больше, особенно на контрасте волн нежности и заботы, исходящих от Ильдара. Хотя, должна признать, что и Престон внешне всегда выглядит сдержанным, расслабленным и спокойным – но, как известно, цунами, вызванное столкновением тектонических плит, никогда не предупреждает о том, какой мощью разобьет людские мечты и надежды о безмятежном будущем.
Я вновь замечаю снисходительно-горячий взор Джейдана, устремленный в область моей груди, а точнее направленный прямо на проступающие очертания сосков, больно упирающиеся в нежную и тонкую ткань платья. В голове скоротечным клипом мелькают кадры того, как он мощно трахает меня сильными пальцами, как волнообразно извиваюсь ему навстречу, подмахивая бедрами и тяжело дыша, содрогаюсь и кончаю на ловкие руки, закованная в стальные объятия, срываясь на непроизвольные, громкие, горловые стоны. Черт, невыносимо находиться с ним рядом. Это сладко и больно… ярко и мощно, незабываемо. Страшно представить, что я испытала бы от проникновений его члена, который явно способен на долгую и изнурительную работу с женским телом.
– Никогда не думал, что произнесу подобное, но то, как вы говорите о своих, еще не написанных картинах нереально будоражит… разум, – нарушает затянувшееся молчание Ильдар, и я улавливаю в его голосе звенящие от возбуждения ноты. Что так заводит Видада на самом деле? Обнаженная женщина, мастерски запечатленная на холсте, или же предвкушение расправы над жертвой, если он таки является «ядовитым»? – Возможно, дело в том, что на этот раз, вы поработаете над действительно особенной девушкой. Рика очень много значит для меня, – небрежным собственническим жестом, Ильдар приобнимет меня за плечи, его пальцы слегка впиваются в ставшую такой чувствительной кожу, вызванную близостью Джейдана. Внимательно наблюдаю за реакцией Престона – на мгновение, мне даже кажется, что от жажды немедля заточить кулаки о скулы и челюсть Ильдара, вены под его кожей вздуваются, выдавая зарождающуюся внутри агрессию и желание обозначить свою «добычу», вырвать из зубов противника. Нервно сглатываю, стараясь не так сильно пялиться на сильные руки Джейдана, и не думать о том, насколько совершенное, мужественное, натренированное тело скрывается под простой футболкой и дешевыми джинсами.
Не то, чтобы я падка на все эти мышцы и кубики: у Зейна тоже спортивное тело, да и Ильдар держит себя в прекрасной форме… в сексе у меня было только два партнера, если говорить о проникновении, но никогда еще мужчина не пробуждал во мне тех тайных желаний, к каким взывает Джейдан. Роковая притягательность, сексуальность, порочность – он сам и есть ходячий яд, возбуждающий наркотик, распространяющий свои пары на женщин, будоражащий их разум, завлекающий в сети. Взрывоопасный коктейль, таящий в себе гамму эмоций и бурю сюрпризов для любой девушки, которая осмелится его пригубить.
Устоять будет очень трудно, когда я вновь окажусь с ним наедине, в той самой мастерской, где он играет роль самого Бога… и в то же время, так легко – мысль о том, что я ни за что не хочу оказаться одной из его использованных и выкинутых муз-шлюх, самый лучший способ контрацепции и воздержания.
– Я буду очень старателен, когда буду работать над ее… портретом, – непринужденным тоном бросает Джейдан, и вновь я улавливаю в нотах интонации последнего слова эротический подтекст, обращенный ко мне и завуалированной посыл. Стараться он будет, а как же. Что ж, посмотрим, оценим, насколько хороши твои старания, Престон… не разочаруешь меня?
