Текст книги "Прости мне мои грехи 2. Скорпион и змея. (СИ)"

Автор книги: Lana Meijer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Не то чтобы мне совсем не нравилось… Скорее убивало его отношение ко мне.

Как к вещи.

Которую можно списать в любое время, купить новую, заменить за ненадобностью.

Что ожидать от него в следующий раз? Будет тушить сигареты о мою шею?

Ну уж нет.

– У тебя столько всего интересного там. – Мерседес скривила губы от разочарования. – У меня одни девочки. Самое большое событие – это тайком распить бутылку вина или посмотреть порно. Хотя, на прошлой неделе произошло кое-что необычное. Но об этом расскажу позже.

Я улыбнулась, в который раз поймав себя на мысли о том, какое это счастье просто с кем-то поговорить. Мои шестерки уже и забыли про меня – по колледжу я ходила, как прежде – гордо, с приподнятым подбородком, – да только вот теперь без свиты, которая разделилась на несколько пар.

Девочки не раз пытались подойти ко мне и выяснить в чем дело, но я просто их игнорировала.

Кажется, Коулу действительно удалось во мне что-то сломать. Снять с меня маску, которую носила многие годы.

Попрощавшись с Мерседес, я вернулась к работе над эскизами и сидела над ними до тех пор, пока Зевс не вмешался в мой творческий процесс.

– Ну что, побегаем? – Не выдержав его назойливого тявканья, я сдалась, вставая с постели.

Пес послушно сел у двери, наблюдая за тем, как я переодеваюсь в спортивный костюм: короткий топ и обтягивающие черные легинсы до середины талии.

Время от времени он поторапливал меня, издавая утробные рычащие звуки.

***

Закат раскрасил небо пурпурными красками, и мне вдруг невыносимо захотелось оказаться возле дамбы. Взглянуть с высоты на границу между ярко-розовым небом, прощающимся с сегодняшним днем, на маленький полукруг солнца, скрывающийся между рекой и облаками.

В последнее время я не возвращалась туда. С тех пор, как приехала из Франции, я так ни разу и не была там, а все потому, что Стоунэму удалось осквернить во мне даже это.

Даже мое место.

Где он просто плюнул мне в лицо и растоптал все надежды. Коул отлично играл судьбами других людей, и его сила заключалась в том, что к себе он никого не подпускал.

Ни у кого не было оружия против Коула Стоунэма. У него не было ни одного слабого места, о котором бы знала я или какой-либо другой человек из его окружения.

Сумерки окрасили улицу в серо-синий приглушенный цвет, и я невольно порадовалась тому, что сегодня с Зевсом. Он, конечно, не самая злая собака в мире, но постоять за меня сможет. И с каких пор я стала бояться просто ходить по улице?

Я бежала, смотря прямо перед собой, но тут почувствовала под ногами какой-то хруст и остановилась как вкопанная. Зевс бегал недалеко впереди и замер вместе со мной, принюхавшись к чему-то, что валялось на тротуаре.

Этого просто не может быть.

Я нагнулась для того чтобы поднять цветок, якобы случайно оставленный на асфальте. Все бы было в порядке, если бы лепестки у розы были белыми или красными.

Но это роза была синей.

Дотрагиваясь до шипов дрожащими пальцами, я чуть не всхлипнула в голос, постаравшись привести дыхание в норму.

Это ничего не значит. Она действительно может лежать просто так…

Но стебель этой розы был длинный, а лепестки гладкие, как шелк. Точь-в-точь, как другие розы, что присылал мне Коул.

– Зевс, нам пора возвращаться! Ко мне, мой хороший. – Пес тут же направился ко мне, придерживая в зубах абсолютно такой же цветок. – Выплюнь эту гадость, прошу тебя… – Я наклонилась к Зевсу, на что он повесил уши, будто не понимал, чем мне не нравится подарок, который он мне преподнес. – Нам нужно домой, пойдем. – Погладив, я потянула его на себя, собираясь бежать к кампусу, но не тут-то было. Зевс будто бы прилип к асфальту, смотря то на меня, то куда-то в даль. Туда, где находился особняк братства. – Ты же не хочешь, чтобы я ругалась? – Но тут пес ринулся вперед, оставляя меня одну посреди стемневшей улицы. – Зевс!

Черт, и куда его нелегкая понесла?

Мне ничего не оставалось, как побежать за ним, не понимая, какая из нитей Ариадны повела его прямо в логово зверя. А если быть точнее, в особняк братства «Дельта Зетт», к которому я обещала не приближаться.

На асфальте валялись синие розы, разложенные через каждые шагов двадцать, и к каждой Зевс принюхивался, будто бы запах был ему родным и знакомым.

Еще бы. Столько этой гадости побывало у меня в комнате.

Коул не только испортил мою дамбу, но еще и любовь именно к этим цветам, именно этого цвета.

Когда мы начали приближаться к особняку, мне действительно стало не по себе. Я до слез не хотела посещать братство. К моему удивлению, Зевс и не собирался провожать меня до его двери… В какой-то момент он свернул с пути и заставил меня обогнуть здание целиком.

Чем ближе я была к дому, тем больше роз встречалось на моем пути. Зевс замер возле арки, которая вела на террасу позади особняка. Как раз туда, где были вечеринка у бассейна и та самая калитка, где посыпал меня угрозами Коул.

– Нет, мы туда не пойдем, Зевс! – Но было уже поздно. Черный пес скрылся за аркой, и мне ничего не оставалось кроме того, как сжать зубы и войти на территорию братства.

Да только чувство у меня было такое, что Зевс повел меня на смертную казнь, а не на вершину Олимпа.

Долго оглядывать террасу не пришлось, я почти сразу заметила своего палача, к которому, как сумасшедший, подлетел Зевс.

Я приоткрыла рот от удивления, когда увидела то, что меня окружало.

Никакой музыки, никакого шума. Это не была очередная вечеринка братства. По правде говоря, здесь не было никого, кроме Коула, и того, что он сделал.

Я приложила руку ко лбу, проверяя, не нахожусь ли в агонии, и не мерещиться ли мне все это.

Трава на трассе была украшена маленькими круглыми светильниками, от которых исходил приглушенный неоновый свет. Они образовывали небольшую дорогу, которая вела меня прямо к столу, где стояли чаши с ягодами, шоколадом и вино.

Несмотря на то, что на улице было темно, я отлично видела лицо Коула и то, как в его глазах отражаются новые, невидимые для меня раньше языки пламени.

Только вот желание взять горящую свечу немедленно и воткнуть ему прямо в грудь так и не пропало, несмотря на всю эту обстановку, которая поразила бы любую девушку.

Я была впечатлена.

Но это не значит, что я буду настолько глупа, чтобы поверить в очередной спектакль Коула, который он для меня приготовил.

– Ты выглядишь, как маленькая девочка. – Коул провел ладонью по своему лицу, намекая на то, что я почти не накрашена.

Я посмотрела на него, слегка прищурившись.

– Что за хрень? – Я оглядела его пренебрежительным взглядом, чувствуя себя сильной, как прежде. Страх вдруг пропал, испарился.

Губы Коула вздрогнули, и он как-то не по-своему нервно поправил и так неуправляемые каштановые волосы. Мы обменялись между собой долгим взглядом, и я вдруг поняла, что конский хвост, отсутствие косметики и спортивный костюм вряд ли можно считать сексуальными.

Зато вот мистер, мать его, зло, выглядел, как всегда, с иголочки.

Разве что одет был совсем иначе – я уже привыкла видеть его в рубашке, но сегодня, несмотря на такую обстановку, он был одет в джинсы и простую черную футболку, что слегка задралась из-за пояса. От моего взгляда не ускользнула полоска боксеров, торчащая поверху джинс, и неприкрытые косые мышцы, прикосновение к которым я почти забыла.

Я забыла каково это – прикасаться к нему. Забыла и не хочу вспоминать.

– Садись, – намного мягче, чем обычно, произнес он, взглядом указывая мне на стул.

– Ты серьезно? Клубника, шоколад? Ты думаешь, я поверю, что это не очередные орудия для пыток?

– Успокойся, Ребекка. – Голос Коула был спокоен, а взгляд – пустой и отсутствующий. По расслабленным желвакам я поняла, что с ним что-то не так.

Это был не совсем тот Коул, которого я знала.

Другой… Чужой какой-то. И далекий.

Неужели его последняя выходка подействовала? Неужели вот оно – долгожданное равнодушие, отпущение грехов и одержимости, которого я так ждала?

Почему-то эта мысль не принесла мне радости.

– Успокойся? Засунь эту клубнику себе в задницу, понятно?

Коул со всей дури вмазал кулаком по столу – так, что я встрепенулась всем телом, не ожидая такого. Уже в следующую секунду он закрыл глаза и поднес пальцы к вискам, разминая их.

– Не зли меня, – тихо прошептал он, по-прежнему не поднимая веки. – Разве ты не этого хотела?

– Чего? – Я совершенно не понимала, что происходит. Единственное чего желала моя душа – это сделать два шага к нему и разбудить. Разбудить в нем зверя, которым он всегда был. Пробудить дьявола.

– Чтобы я открылся тебе. Ты же хотела узнать меня, не так ли?

– Это было до того, как ты чуть не спалил меня заживо.

– Не преувеличивай. Тебе понравилось. К тому же… Теперь все будет иначе.

Зевс стоял между нами и изредка скулил, бросая на нас любопытные взгляды. Отличная картина, ничего не скажешь.

– Ребекка, ты можешь задать мне любой вопрос. Я должен дать нам шанс.

– Нет никаких «нас».

И тут он поднял глаза, полные нестерпимой боли.

Я только сейчас заметила, что все-таки что-то с ним было не так. Одна рука, что до этого он прятал в кармане, была перевязана бинтами, и, заметив, что я смотрю на нее, Коул вновь убрал ее туда, будто бы не хотел, чтобы я знала, с чем это связано.

На обычно гладковыбритом лице красовалась щетина, которая ему все равно шла, но делала старше.

– Больше никаких угроз, Бекка… Больше ничего этого не будет. Я сдаюсь. – Он поднял руки в воздух и раскрыл свои ладони. Я прекрасно видела, что на бинте выступали капельки крови.

Я не верила ему. Все это была постановка, актерская игра. Что ж, браво, Стоунэм, но премии от киноакадемии тебе не видать.

– У меня к тебе только один вопрос: зачем ты терзал меня все это время? Зачем шантажировал? И почему, вдруг, перестал?

– Это три вопроса. – Уголки его губ поползли вверх, несмотря на прежний отсутствующий «некоуловский» голос.

– Не важно.

– Потому что… Ты нужна мне. Но я не умею иначе. Не умел.

Я затрясла головой, не веря своим ушам. Унижение, что я испытала, все потому, что он, видите ли, не мог иначе?

– Со временем ты узнаешь обо мне все, если захочешь. Просто не нужно закрываться от меня, Ребекка… Просто будь со мной. Спаси меня от самого себя.

Я смотрю на Коула, а потом на стол, что разделяет нас. Волны злости одолевают меня, накапливая внутри лаву из горечи, что готова прорваться в любой момент.

Чем больше смотрю на Коула, тем сильнее понимаю, какой фарс это все.

Мне совершенно не жалко его руки, которые были в крови. Не жаль его опустевшую душу с отсутствующим взглядом.

Я не верю человеку, что стоит передо мной, а самое страшное, что я… ничего не чувствую. Абсолютно н-и-ч-е-г-о.

А потом я вспоминаю то, как он возвышается надо мной, заламывая руки. То, как кусает губы, безудержно пробуя их на вкус. То как, шантажирует меня, заставляя меня беспрерывно падать, хватаясь за воображаемые скалы.

Я вспоминаю настоящего Коула, а не это, напичканное чем-то, существо.

И того реального Коула я ненавижу всем сердцем. И нет ничего пленительнее этого чувства.

– Спасай себя сам! – Накопившийся в жерле души адреналин вырывается наружу в виде непроизвольно тянущихся к столу рук. Через секунду я опрокидываю его на траву, и вся клубника летит к чертям. Как только Зевс слышит звуки бьющихся бутылок, начинает выть во всю глотку.

Я с силой бью Коула в грудь, да так, что мне действительно удается сдвинуть его на пару шагов назад.

– Урод…

Толчок.

– Который думает, что можно сначала вывернуть меня на изнанку…

Толкаю его снова, напрягая костяшки пальцев.

– А потом говорить «будь со мной»…

Коул останавливается, не обращая внимания на мои кулаки, и все же атмосфера меняется за считанные секунды.

И я понимаю это по сильной хватке, что заковывает меня в наручники из его пальцев. Коул со всей дури притягивает меня к себе, широко распахивая глаза, обдавая меня знакомым жаром.

Вот оно. Да. Давай, злись, просыпайся. Прошу тебя. Умоляю, Коул. Вернись ко мне. Вернись ко мне настоящий.

– Разве не этих слов ты ждала? Тогда, на дамбе?! – Он взревел так, будто был зверем, которого разбудили после долгой зимней спячки. В зрачках вновь заплясали бесы, сражающиеся между собой.

– Какая разница?

– Большая, сука, разница! Ты уж определись, что тебе нужно! А уже потом размахивай своими руками… – Он на секунду замер, будто обдумывая вертящееся на языке оскорбление. – Потаскуха.

Безудержно плюю в его вновь полное жесткости лицо, совершенно не думая о последствиях.

Мне все равно. Хуже, чем было, уже не будет.

– Ох, ты за это поплатишься, – рыкает он, одернув лицо, как от пощечины. Знаю, что задела его этим жестом. Хуже плевка в лицо может быть только плевок в душу.

– Чем? Что у тебя там из приемов? Ремень? Лед? Воск? Я уже все видела, мне ничего не страшно, Стоунэм!

Челюсти его сжались, скрывая все посторонние эмоции. Рука властно обвила мою шею, напоминая о том, кто здесь хозяин. Взгляд Коула вновь стал гипнотическим, вводящим в какую-то прострацию, когда отключались все мысли, и оставалась лишь одна: только бы не смотреть в эту серебристую бездну его глаз.

– Что, что ты со мной сделаешь? Задушишь? Давай, ну давай же… – Мой голос осип, его пальцы сжимали затылок, давили на сонную артерию. Всего лишь одно маленькое нажатие, и он больше не услышит моих истеричных криков.

– Задушить тебя было бы так человечно. Помнишь, я говорил тебе нечто подобное? Я сделаю хуже. Я не стану уничтожать тебя, Бекка. – Он снизошел до угрожающего шепота, который я сразу узнала. Шепоток маньяка-убийцы из самых страшных фильмов ужасов. – Я раздавлю твои мечты. И ты станцуешь для меня на их осколках…

– А потом снова сделаю вот так, гад! – И я снова это сделала, потому что руки в драке с Коулом были бесполезны. Я снова плюнула в его бездушное лицо и получила в ответ оплеуху.

– Проваливай, тварь! Проваливай ты и твой…– Он будто хотел дать оскорбляющее прилагательное, но вдруг в последний момент передумал, посмотрев на него.

На миг мне даже показалось, что ему становится стыдно.

– И твой пес!

Его руки размыкаются, и я делаю такой глубокий вдох, что болят легкие.

Голова болит после его удара, и я не могу поверить, что он распускает руки. Как слабак. Как последняя скотина.

– Тебе нужно в психушку! Ясно?! Только там тебе и место. – Я тяну Зевса на себя, мечтая о том, чтобы убежать прочь.

Но он не слушается.

Он смотрит на Коула, а Коул недовольно глядит на него, сжимая кулаки до бела.

– Зевс, пойдем! – командую я, но пес вдруг бежит к Коулу, ласково припадая к его ногам.

Я расцениваю это чуть ли не как предательство.

Зевс никогда не ведет себя так с чужими людьми. Ни-ко-гда.

Я едва дышу, когда наблюдаю за тем, как Коул наклоняется к собаке и обхватывает его морду двумя руками.

– Какого хрена ты делаешь? Это моя собака! – Отчаяние в моем голосе слишком заметно, и это просто убивает.

Но Коул ничего не отвечает, он просто с минуту смотрит в глаза моему псу, после чего отпускает его. Зевс бежит ко мне довольный и счастливый, как будто перед ним только что не развернулась великая драма.

– Это не совсем так, – растягивая слова, произнес Коул, бросая на меня полный едкого дыма взгляд. – А теперь проваливай. И помни: на этот раз пощады не будет.

– Я тебя не боюсь! – Я тяну на себя Зевса, но, к счастью, этот предатель уже и сам спешит домой, и всю дорогу я раздумываю над тем, как наказать его.

Но за что? За то, что он слишком любопытен, и синие розы привлекли его внимание? За то, что у него слишком острый нюх, и он привел меня к Коулу?

Кто знает, что у него в голове. Это же Зевс – мой любимый друг, мой единственный друг, который был со мной рядом последние несколько лет.

Я не могу наказывать его за то, что Стоунэм нравится даже собакам.

Может, он добавляет что-то себе в туалетную воду?

Собачий корм, например.

В нос сразу же ударяет запах Коула из моих воспоминаний. Мужественный, обволакивающий меня всю.

С ужасом вспоминаю то, как пахнет его кожа, когда осторожно прислоняюсь носом к каменной груди.

То, как его дыхание касается моих щек перед очередным дерзким поцелуем.

То, как его язык исследует мой рот и оставляет на моем небе вкус мяты.

Коул Стоунэм занимает все мои мысли, какую бы гадость он не совершил.

И от этого камень на моем сердце не становится легче.

Глава 9.

POV Коул

Ребекка была права, когда говорила, что мое место в психушке.

Я не знаю, зачем это делаю, но иногда прихожу сюда, не только для того, чтобы повидать отца.

Проходя мимо одной из спальных комнат психиатрической больницы, замечаю простую кровать, заправленную белым постельным бельем, и вздрагиваю.

Нет, я не присматриваю себе будущее место.

– Мистер Стоунэм, вы пришли на обследование? Доктор Рент ждет вас в своем кабинете. – Передо мной уже знакомая мне миловидная блондинка. И она опять преданно смотрит на меня снизу-вверх.

– Нет. Никаких обследований. Я больше не хочу ничего о себе знать.

Девушка бросает на меня полный недоумения взгляд. И тут я задумываюсь: сколько ей? Выглядит не старше меня, вполне может обучаться в моем колледже.

Эта мысль поражает меня, как так и в воображении я рисую себе картины, где с ее легкой руки о моей «проблеме» узнают все подряд.

– Но… Если болезнь диагностируют, вам окажут наиболее подходящую помощь…

– МНЕ НЕ НУЖНА ПОМОЩЬ! – От моего крика подпрыгивает даже бабушка, занимающая скамейку в коридоре. Она с укором смотрит на меня, но затем ее взгляд сменяется мерзким сочувствием, как будто она хочет сказать: «Бедняга. Такой молодой, а уже сумасшедший».

– Я в порядке, ясно? – уже тихо говорю я, мягче поглядывая на медсестричку.

– Да, да. Разумеется. – Эта тварь разговаривает со мной, как с каким-то молокососом. Знаю, что преувеличиваю, но так и хочется припечатать ее к стене и сжать горло.

Представляя, что это Ребекка.

На моих глазах девушка трансформируется, искажая реальность: вот белые пряди превращаются в черные, как сапфир, волосы, а личико становится стервозным, вызывающим и уверенным.

Я смотрю на пухлые губы лже-Ребекки, что стоит передо мной, и смягчаюсь.

– Я не хотел… – Ребекка поднимает на меня взгляд и берет за руку. Осторожно так, как будто боится, что я сейчас разорву ее в клочья. Бекка никогда так не дотрагивается до меня.

Горечь от осознания того, что это не она, заполняет мои легкие до краев, обжигая ребра, словно кислотой.

– Вам просто нужно пройти процедуру электросна. Это безопасно. Успокаивает нервную систему. – Ненастоящая Ребекка распадется на куски, вновь превращаясь в доброжелательную медсестру. Кроткую, тихонькую и не заслуживающую к себе хамского отношения.

– Правда?

Я одариваю девушку улыбкой, от чего ее щеки рдеют, становятся похожими на маленькие красные яблочки.

– Да. Я провожу вас. Я скажу доктору Ренту, что сегодня вы не готовы к приему. – Она ускоряет шаг, направляясь, по-видимому, в процедурную для электросна.

– Спасибо.

Мне становится гораздо легче, когда я предвкушаю здоровый сон. Пусть хоть и ненастоящий, вызванный специальными препаратами.

В последнее время, это моя единственная возможность поспать, не вздрагивая от бойни, что происходит внутри.

***

– Пока вы все – неудачники, которых мы соизволили подобрать и приютить в нашем братстве. – Взглядом я окинул кандидатов, что сидели, привязанные к стульям. В ритуальной комнате царил мрак, нарушаемый лишь редкой подсветкой огня, бурлящего в подсвечниках.

– И несмотря на то, что мы все были к вам довольно терпимы, вы по-прежнему нарушаете наши правила.

– Н-но т-такого н-не было… – заикаясь, произнес один из кандидатов. На него-то и упадет мой гнев, раз он такой смелый. Значит, с ним еще можно поработать.

– Да? Вы, кажется, забыли, что каждому из вас запрещены любые отношения с нашими девушками до конца посвящения, и что я вижу?!

Я посмотрел на Александра, и, одобрительно кивнув, тот взмахом биты разрезал воздух на две части.

– Вам запрещается прикасаться к нашему складу, но я уверен в том, что, когда я в последний раз проверял его, товара там было больше, чем есть теперь, – добавил Гидеон, встревая в мою речь. Я кинул на него полный ненависти взгляд, с удовольствием замечая синяк под его глазом и рубцы от ссадин на лбу.

Внутри просыпается зверь, который хочет терзать его снова и снова, вбивая кулак в его точеную рожу.

Как далеко я зашел.

С каждым днем монстр внутри меня душит человека, забившегося в самый отдаленной угол души.

Или того, что от нее осталось.

Но все это не важно, потому что мне больше не для кого ее беречь.

Ребекка так привыкла к моей жестокости, что не поверила мне, когда единственный раз я хотел сделать для нее что-то красивое.

Поговорить с ней. Открыться. Рассказать все, что она хотела бы обо мне знать. Я даже рассказал бы ей про отца, про то, что терзает меня все годы моей жизни.

Почему я был таким одиноким в школе, почему закрывался ото всех и не желал общаться ни с кем, кто мог бы спровоцировать мою настоящую сущность.

Она могла бы узнать все это, но она плюнула.

– Кто взял товар со склада? – Я подошел к самому говорливому кандидату и с размаху врезал ему по щеке, от чего его голова метнулась в противоположную от удара сторону.

– Аааааа, – взревел тот, несмотря на то, что я не применил даже и половину своей силы. Слюнтяй.

– Ты, сопляк. – Я схватил его за искаженное от боли лицо и прохрипел, четко проговаривая каждое слово, режущее пространство вокруг нас. – Если ты немедленно не скажешь, кто это сделал, я заставлю тебя жрать дерьмо, это понятно?

В ответ молчание и лишь всхлипывающие звуки.

– Тебя спросили, неудачник, будь добр, ответь. Не забывай, кто к тебе обращается. – Это был голос Александра, что стоял позади меня.

– Я не знаю! Не знаю! Пощадите! – захныкал он, от чего желудок моментально скрутило. Не от жалости, а от разочарования.

– Если еще раз попросишь пощады, вылетишь отсюда. Не успеешь даже моргнуть, как вылетишь. – Гидеон помог мне поддержать нравоучительную беседу.

Я вновь оглянулся на него, понимая лишь то, что он делает вид, что до сих пор верен мне. В глазах же его затаилась неприкрытая злоба на своего хозяина. И я знал, что рано или поздно эта злоба вернется ко мне той же валютой, что была доставлена Гидеону.

Он еще мне подгадит, я уверен. Если, конечно, найдет слабое место. Которых, после ухода Ребекки, больше нет.

– Нет! Вся моя семья состояла в этом братстве. Вы не можете так со мной поступить…

– И со мной, – почти хором ответили кандидаты, на что я только усмехнулся.

– Я думаю, вам стоит познакомиться еще с одним членом нашего братства. – С этими словами я отошел вглубь комнаты, заглядывая в переносную стеклянную емкость, из которой доносилось знакомое, почти родное шипение. Анубис был безопасен для человека, но они-то об этом не знали. Конечно, он мог бы задушить, если уж очень сильно разозлить змея.

– Его зовут Анубис. – Ужас застыл в глазах у всех кандидатов, и только мои собратья сдерживали трепет, который чувствовали при виде змеи. Беззащитного питона, красивейшего создания на земле, они боялись.

Все потому, что ничего не знали об объекте своего страха.

Страшна лишь неизвестность, все остальное – иллюзия.

– Он хочет познакомиться с вами поближе. – Анубис лежал на моих плечах и слегка обвивал мое тело, сворачиваясь по нему по спирали. Если бы он только ускорил свои движения, осел на моей шее...

Но я ему доверял, как он доверял мне. Животные зачастую заслуживают гораздо большего доверия, чем люди.

Его скользкая чешуя скользила по моей спине, а лик свой он развернул ко мне, оказавшись неподалеку от лица. Изредка он выпускал свой раздвоенный на две части язык и издавал шипящие звуки, что приводили меня в восторг, а вот у всех остальных вызвали желание покинуть ритуальную комнату немедля.

Ребекка бы рассмеялась в их полные страха лица, сама усадив змею на свою шею.

А она ведь была девушкой.

– Я оставлю его здесь. И помните: он не любит резких движений, – холодно произнес я, проверяя, все ли кандидаты связаны. – Фас, Анубис. Фас.

Я подал знак своим братьям, которые начали покидать комнату по одиночке – кажется, я слышал их судорожные выдохи каждый раз, когда кто-нибудь из них выходил за дверь.

Я ушел последним, запирая дверь на замок, за которой тут же раздались крики и ругательства, как будто я запер в подвале сотню куриц.

Да уж, им предстоит через многое пройти, если они действительно хотят стать одними из нас.

– Ну что я вижу, вы тоже испугались? – подшутил я над братьями, лица которых были бледны, как снег.

– Это питон. Он же… Травкой питается, да? – Я пожал плечами, как будто не знаю ответа на этот вопрос.

– Ну что, может, партию в покер? – Гидеон, кажется, хотел отыграться за прошлый раунд. На той игре я лишил его нескольких сотен долларов, и это как раз был день, когда избил его, стирая собственные костяшки в кровь.

– Я не против. – Александр кивнул, и мы все согласились, намереваясь отвлечься от всего, что только что прошли.

Только сев за игральный стол, я вдруг понял, что только что сделал. Осознание всегда приходило ко мне после.

Если ты немедленно не скажешь, кто это сделал, я заставлю тебя жрать дерьмо, это понятно?

Меня передернуло от собственного голоса, прозвучавшего в голове, как эхо.

Черт, я ублюдок… Какой же я ублюдок. С приходом в братство я опустился на самое дно.

– Раздавай, Стоунэм. – Гидеон обратился ко мне, меняя всем деньги на фишки, и я кивнул, взяв хорошо знакомую колоду в руки.

Я никогда не проигрываю, даже когда теряю деньги.

Ведь у меня ничего и нет, чтобы что-то проиграть.

Нет ничего по-настоящему ценного.

А перед взором снова встает чародейка с карими глазами, унося мои мысли куда-то далеко в прошлое, которое у нас было.

Но больше…

Нет никаких нас.

POV Ребекка

– Простите. Это не то, что я заказывал. – Я вглядываюсь в лицо Стефана, наблюдая за тем, как он аккуратно кладет столовые приборы на стол. Лицо его не выражает недовольства, но по слегка подрагивающим ноздрям я замечаю, что он не в восторге от этой (ох, каким он тоном это произносит) страны.

– Как так, месье? – В глазах официанта четко отражалось то, что он не на шутку испугался за свои чаевые. – Степень прожарки стейка – Bleu (прим. франц. Мясо, обжаренное до корочки, внутри – сырое), как вы и заказывали…

Я со скукой наблюдала за их диалогом, подперев рукой подбородок, наплевав на все правила этикета.

– Да, именно это я и заказывал. – Стеф посмотрел на официанта, как на школьника, не выучившего урок. – Но на деле это мясо слишком пережарено для степени Bleu. Я бы назвал это стейком Saignant.(прим. Мясо «с кровью»)

Я улыбнулась несчастному официанту, чтобы хоть как-то его поддержать, но тот позеленел, выслушивая замечание Стефана. Далеко не первое за вечер.

– Простите, месье. Если позволите, я немедленно принесу вам другой стейк… – Официант хотел было потянуться к тарелке Стефа, но тот его быстро остановил.

– Нет, спасибо. Мне хватило уже одного раза. Просто задумайтесь о том, имеете ли вы право вешать на свое заведение табличку «Французский ресторан».

– Еще раз простите, месье. Я обещаю, такого больше не повторится. Что н-нибудь еще? – Бедняга начал заикаться, и я чуть не встряла в их разговор.

– Это все. – Стефан вновь повернулся ко мне, а я проследила за официантом – он промокнул свой лоб платком и двинулся в сторону кухни чуть быстрее, чем обычно.

– В этой стране нет нормальных Французских ресторанов. Мало того, что на каждом углу фастфуд, так еще и рестораны оказались столь непрезентабельными. Мы все-таки оплачиваем их услуги. Они могли бы быть…

– Стеф, перестань. – Я накрыла его ладонь своей и взмахнула ресничками, перенаправляя его внимание. Свободной рукой он провел по волосам на висках. Гладким, платиновым.

– Я пригласила тебя к себе в страну. Это мой дом. Это очень много значит для меня, и я надеялась, что это… Ну, знаешь, поможет нам стать ближе.

Морщинка между его бровей разгладилась, а выражение лица смягчилось, когда он повернул мою руку в своей и крепко сжал, поглаживая пальцы.

– Прости, Ребекка. Ты права. Просто у меня есть вредные привычки.

– И хорошие манеры. – Я улыбнулась, подняв бокал с вином в воздух.

– Жаль, что я здесь всего на три дня, и это мой последний день с тобой. – Стефан последовал моему примеру, повторяя действия.

Да, он приехал сюда ненадолго – буквально на следующий день после моей ссоры с тем кого-нельзя-называть позвонил Стефан и сообщил новость о том, что ему нужно в Штаты по работе. На самом деле, ему нужно было в Вашингтон, но, выкроив для меня время, он посетил Лос-Анджелес.

Да только солнце, подкаченные мужчины, расхаживающие по улице с голым торсом, и растаманы, покуривающие по углам травку, пришлись ему не по вкусу. Поэтому Стефан остановился в самом дорогом и изысканном отеле ЛА и просидел там почти все три дня, то и дело выводя меня на культурные мероприятия.

Конечно, мне было приятно, что после учебы за мной приезжал лимузин, и я ехала в ресторан, на подобии этого, или в театр, где потом три часа к ряду смотрела постановку, где мало во что могла вникнуть. Я даже не вслушивалась в голоса и не всматривалась в лица людей, обитающих на сцене.

В то время как руку мою держал Стефан, мыслями я была где-то далеко и точно не с ним рядом.

– Да… Мне жаль, что я не показала тебе настоящий город. Океан, ночные огни на пляже… Пирс, с чертовым колесом, на котором мы могли бы прокатиться.

По лицу Стефана я поняла, что такая перспектива, ему не очень то и нравилась, и все же, из – за природной вежливости, он одобрительно мне закивал.

– Мы сделаем это. Обязательно прокатимся, Ребекка. Я хочу связать с тобой всю жизнь и поэтому должен чтить твою культуру.

– Да! Прокатиться на серфе, скейтборде, побывать на «Аллее славы» и даже съесть гамбургер. Тебя ждет не легкий путь.

– О нет. Может хотя бы над моим желудком сжалишься, дорогая?

Это «дорогая» резало уши без ножа, но я даже не поежилась, отлично играя свою роль. Сама невинность в нежно-бирюзовом платье. Стоунэм бы упал замертво, если бы увидел эту картину.

Хотя… Может, он и сейчас наблюдает, кто знает? Несмотря на то, что вышвырнул меня, а я плюнула в его лицо.

Наше общение нельзя было назвать дорогим, милым.

Но оно было… Настоящим.

– Нет. Гамбургер – в твоем списке.

Стеф нежно коснулся моего носа, и мы оба рассмеялись, натянув белозубые улыбки до самых ушей.

Тошнотворное зрелище из дешевого бразильского мыла, не меньше.

***

– Прости, что не поеду с тобой до аэропорта. Уже поздно, а мне завтра к первой паре. – Через час мы со Стефаном стоим у лимузина, на котором он отправится в аэропорт. Мне он вызвал такси, хотя я хотела пройтись до кампуса пешком – он был не так далеко, а подышать свежим воздухом я бы не отказалась.