Текст книги "Артефакт (СИ)"

Автор книги: Ладонна Марэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Марэ Ладонна
Часть 1

Артефакт удачи

Часть 1

Невысокий молодой человек лет двадцати – двадцати пяти трясся в старом, разваливающемся на ходу автобусе. За окном мелькали воистину красивые виды, но ему не было до них никакого дела. Молодой человек – его звали Василием – сидел, привалившись к окну, задумчиво глядел на строгий пучок сидящей впереди пожилой женщины и думал о своей мечте. Мечта у Василия была довольна обыденной – стать великим. Но вот средство её достижения он избрал весьма необычный. Начитавшийся разнообразных фантастических книг, он хотел прославиться тем, что докажет существование призраков и, почему бы и нет, желал спасти в процессе пару-тройку «заблудших душ», так он и его товарищи с форума называли привидения.

Как-то раз один из его приятелей поведал на форуме занимательную историю о башне, в которой обитало агрессивное привидение. По его словам, из той башни никто не выходил живым – всех, рискнувших подняться на второй этаж, выталкивал из окна призрак женщины. Кто она такая не знал никто, однажды один прохожий увидел в окне силуэт высокой женщины. Ну, не совсем прохожий – он ждал своего друга, который как раз и полез на второй этаж к призраку.

Ребята с форума решили съездить к этой башне, но Василий жаждал известности и решил залезть туда в одиночестве. Молодой человек искренне думал, что сумеет заболтать привидение и то спасётся (как иначе?), а сам Василий выйдет из башни победителем и спасителем с доказательствами существования потустороннего.

В мечтах он давно уже рисовал себе триумфальный выход, как его все будут чествовать, восхищаться им. Он будет известен как голливудские актёры и, может быть, в итоге напишет книгу, автобиографию. И называться она будет, например «Мой первый призрак». Нет, лучше «Василий Левин и освобождение заблудших душ».

«Нет, – подумал Василий, – всё равно нескладно».

Да ну эту книгу! Лучше фильм снять, а он будет играть главную роль – себя. Додумать Василий не успел, автобус резко остановился, и он еле успел выставить вперёд руки и избежать столкновения своего лба и пучка впереди сидящей дамы.

Молодой человек выглянул в окно, на остановке было написано «.ад.». Надпись его не заинтересовала, так как он сразу понял, что это остановка «Сады», а следующая – «Школа» – его.

Сейчас рядом с той башней расположилась закрытая школа-интернат для одарённых детей. Территория школы должна строго охраняться, но чем чёрт не шутит, может, удастся перелезть через забор.

У женщины с пучком зазвонил телефон, и она стала беседовать с какой-то «Юноночкой». Василий чужие разговоры не слушал, его наконец-то заинтересовал пейзаж. Мимо величественно проплывали яблони, берёзы, ели и что-то ещё, что Василий опознать не смог. У лиственных деревьев все листья окрасились в ярко-жёлтый и красный цвет и едва колыхались на ветру. Время от времени, какой-нибудь лист опадал и легко подкидываемый ветром плавно летел на землю.

Засмотревшийся Василий не сразу заметил, что автобус уже никуда не едет. Судя по тому, что нигде не было видно остановки, что-то случилось. Водитель стоял рядом с одним из колёс и сумрачно рассматривал натёкшую жидкость.

– Эй, – Василий выглянул из раскрытого окна, – чего стоим?

– Приехали, – сплюнул водитель, – поломка, парень. Дальше либо пешком, либо следующий жди.

Водитель снова сплюнул и продолжил угрюмо рассматривать лужу. Молодой человек, который совсем не боялся пройти немного больше, чем планировалось, вышел, разминая ноги после долгой езды. Пожилая женщина, недовольно морщась, вышла следом, жалуясь всё той же Юноночке на автобусы.

Василий перешёл дорогу и двинулся в лес, смутно подозревая, что может не найти дорогу к школе. Через десять минут весь его энтузиазм иссяк. Он брёл по тёмному лесу, искренне надеясь, что никакой серый волк не выскочит из кустов. Молодой человек старался держаться протоптанной тропинки, подозревая, что по ней ходят ученики или учителя из интерната.

Примерно через полчаса показалась высокая ограда. Не забор с колючей проволокой по верху, как ожидал Василий, а милая деревянная ограда, увитая жухлым плющом. Василий подпрыгнул, повис на резной решёточке, подтянулся и вскарабкался на ограду, обдирая плющ. Как ни странно, охраны нигде не было. Вдалеке возвышалась та самая башня, тёмно-коричневая, круглая и высокая, она словно смотрела на окружающее её поле чёрными провалами окон. Чуть дальше стояли два здания, их Василий в подробностях разглядеть не мог, но предполагал, что это и есть та школа.

Вблизи башня оказалась ещё более неприятной, чем издалека. Молодой человек поёжился, втайне не желая заходить в мрачное и, видимо, опасное здание. Вдруг, он ощутил чей-то взгляд. Василий резко поднял голову и успел заметить тень, мелькнувшую в окне, молодой человек пригляделся, пытаясь понять, почудилось ему или нет. Что примечательно, тень мелькнула в окне первого этажа, а не второго, который был так высоко, что Василию, стоящему прямо у башни, не было видно его окон.

Василий подошёл к двери в башню, на ней, что ожидаемо, висел огромный амбарный замок. Он осмотрелся в поисках чего-нибудь, что может ему помочь с ним справиться.

– Эй, парень! – крикнул кто-то сзади.

Василий дёрнулся и обернулся. К нему быстрыми широкими шагами приближался очень высокий мужчина, его глаза горели откровенной яростью. Василий повернулся к двери и с лёгкой истеричностью подёргал её. И свершилось нечто странное: огромный замок сам по себе раскрылся и упал на землю. Молодой человек не стал дожидаться того мужчину и проскользнул в башню.

– Придурок! – услышал он, – Идиот! Выходи немедленно!

Василий доброго совета не послушал и пошёл к лестнице, ведущей наверх, решив не дожидаться, пока этот мужчина войдёт.

На полу башни лежал вековой слой пыли, в нём Василий тонул чуть ли не по колени. Лестница была грубой, деревянной, многие ступеньки прогнили и проломились, Василию пришлось перепрыгнуть несколько провалов, и чудом было то, что он ничего не сломал. Юный «спаситель заблудших душ» счёл это знаком: он должен продолжать путь.

На втором этаже оказалась довольно просторная, просто обставленная комната. Камин, кровать, маленькая тумбочка и комод. А у окна стояла женщина в длинной белой рубашке. Несмотря на скудное освещение, Василий смог разглядеть пятно крови у неё на рубашке. Женщина обернулась и равнодушно посмотрела на Василия. Холодная змеиная улыбка скользнула у неё по губам.

– Ты?.. – выдохнула она, – Зачем?.. Пришёл?..

Против воли Василий задрожал.

– Я-я-я... – он попробовал совладать с собой, – я хочу помочь тебе!

Но вместо правильных пламенных слов из горла вырвался мышиный писк. Он боялся её – и её было невозможно не бояться. Он видел её стальные глаза, пустые, холодные, не выражающие эмоции – и его начинала колотить дрожь. Он слышал её жуткий тихий голос – и не мог говорить.

– Помочь?.. – женщина чуть склонила голову, – Ты?.. Мне?..

Василий закивал. Женщина пугала его, внушала невозможный ужас. И завораживала чем-то.

– И как?..

– Ну, – пискнул Василий, – расскажи мне кто ты и как умерла и тогда...

Она засмеялась. Страшнее звука Василий не слышал никогда. Это вряд ли можно было назвать смехом, но более никакое слово под описание не подойдёт: холодный звук, в котором не было ни капли веселья и радости, ни гнева, ни печали. Пустой, холодный звук, пробирающий до костей.

– Мальчишка?.. – прошипела она, глядя, казалось, прямо в сердце своими страшными глазами. – Смотри?..

Она протянула ладонь, показывая Василию монету. Самую обычную старинную монету, выглядевшую почти как новая.

– Выпадет дважды?.. «Решка» – будешь жить?.. – продолжила она шипеть.

Василий икнул от страха и решил уточнить:

– А если – «орёл»?

– Умрёшь, – равнодушно пожала она плечами, и, не дождавшись его ответа, подкинула монетку.

Монетка несколько раз перевернулась в воздухе и приземлилась точно в ладонь призрака.

– «Орёл»?.. – объявила она, показывая монету Василию.

У неё были очень красивые тонкие пальцы. И на этих пальцах лежала монета, которая должна решить судьбу Василия. А до него решила судьбы десятка людей. Не дождавшись никакой реакции, женщина снова подкинула монетку. Чувство нереальности не покидало Василия. Ему казалось – всё это неправда, страшный сон, который вот-вот закончится. Ведь не может монетка решить его судьбу. Он должен был стать великим, прославится, написать книгу, снять фильм...

Она снова её ловко поймала и холодно сказала:

– «Решка»?..

У Василия отлегло от сердца. Он вдруг ясно осознал: сейчас вновь выпадет решка, и он спокойно поедет домой, забросит все эти призрачные бредни, будет работать как все, может, найдёт себе девушку.

Призрак подкинула монету в третий и последний раз.

Та летела невероятно долго. Вся не такая уж и долгая жизнь Василия пролетела у него перед глазами. Пришло осознание, смутное предчувствие, что решка не выпадет. Он не увидит родителей. Жизнь пролетела перед глазами, а монетка всё летела, как будто в замедленной съёмке. В этот раз призрак не стала её ловить, и она ударилась о пол и, неприлично радостно подпрыгивая, монета остановилась у камина. Мгновение или два постояла на ребре, не зная, на какую сторону упасть. И, наконец, определилась.

Бедный юноша бросился к ней. Вспыхнувший в камине зелёный призрачный огонь осветил монету.

Василий практически услышал, как его мечты и чаянья разбиваются.

– «Орёл», – сказала призрачная женщина.

Василий стоял на твёрдой земле. Прямо напротив него стояла та женщина-призрак. Теперь он мог разглядеть, что у неё не просто тёмные волосы, а рыже-каштановые. И пятно крови на животе.

– Я... жив? – удивился он.

Змеиная улыбка скользнула по её лицу.

– Конечно... нет, – бросила она и указала рукой.

Василий медленно обернулся, надеясь не увидеть то, что ожидал. Он стоял напротив женщины и в то же время он лежал на земле. Его – того, на земле – лицо было искаженно гримасой ужаса, а на животе расплывалось пятно крови. Над телом стоял тот высокий мужчина. Теперь Василий мог его рассмотреть: очень длинные чёрные волосы, чёрные глаза и тьма, сквозящая из всего облика.

– Вот идиот, – вздохнул мужчина, убирая со лба выбившуюся из хвоста прядь. – Настоящий тугодум.

Василий повернулся обратно к женщине.

– Я... умер? – решил уточнить он.

Она кивнула, легко опустилась на жёлтую траву и похлопала по ней рукой. Василий сел рядом.

– Меня зовут Лисандра, – сказала она, глядя ему в глаза.

– А я... – хотел соблюсти правила вежливости спаситель «заблудших душ».

– Знаю, – перебила она его. – Василий Александрович Левин, двадцать три года... и так далее.

Он открыл только рот, чтобы спросить, но она и слова ему не дала вставить.

– Я знаю всё, – шипела она, – ибо Я – высший Летописец. И ты, – продолжила женщина, – станешь одним из Нас.

– Я не хочу, – честно признался Василий.

Лисандра склонила голову чуть вбок и прищурила стальные глаза.

– У тебя нет выбора, – с чудовищно страшно лаской произнесла она.

– Но... – хотел возразить Василий, – ладно. А почему я не помню свою смерть?

Лисандра посмотрела на него очень странно.

– Потому что ты забыл, – жёстко пояснила она. От ласки, пусть и кошмарной, не осталось и следа. – Прощай, мальчик.

И просто исчезла, вспыхнув ярким алым светом. Через мгновение или два, кто-то легко коснулся плеча Василия. Сзади стоял невысокий юноша с растрёпанными угольно-чёрными волосами и грустными глазами.

– Меня зовут Кетрир, – чуть склонившись сказал он, – я высший Летописец.

– Василий, – представился «спаситель».

– Приятно познакомиться, – сказал Кетрир, но ему было явно всё равно.

На его лице застыла вечная печаль, как на лице Лисандры – равнодушие. Василий даже забеспокоился: не осталось ли что-нибудь на его лице. Кетрир, казалось, прочёл его мысли.

– Да, – тихо сказал он, рассматривая Василия сверху вниз серо-серебряными глазами, – на твоём лице вечный страх, Василий. Ты боишься – и правильно.

От его слов спокойнее не стало.

– Пойдём, – Кетрир протянул Василию руку, – я отведу тебя в твою новую Обитель.

Василий, немного поколебавшись, принял его руку, встал с помощью Летописца и вокруг вспыхнул ослепительный серый свет. Когда он истаял, Василий увидел, что они стоят неизвестно где.

***

Разве мог бы быть исход хуже?

Для той, кто всю свою жизнь провел в небесах, что могло бы быть хуже сломанных крыльев? Даже смерть не так страшна, как утрата неба.

Для Крылатых небо что свобода. Даже слово в их языке одно. Красивое, краткое слово.

Только Чернокрылая его уже не помнит. Она ничего не помнит, кроме хруста кости и страшной боли. Даже имя её ушло из памяти, оставив вместо себя жёсткое и горькое прозвище.

На задворках памяти остались красочные яркие картинки: белокурые, белокрылые юноши и девушки, хрупкие, высокие, парят в небесах и льётся светлый смех. И она – Чернокрылая – нескладная, высокая, черноволосая. И с чёрным оперением. Совсем другая.

И непонятное Чернокрылой сейчас, но почему-то ужасно обидное, словосочетание: «метка Предателя». А за ним чья-то фраза «не его воля».

Знала бы она, что это значит.

Чернокрылая была Историком. Обычно, крылатым Историкам в качестве объекта для наблюдения давали таких же крылатых. Но не ей.

Довольно часто Чернокрылая завидовала Ладире – изгнанной из Историков. Пусть та не выдержала испытание и ныне вынуждена скрываться, но она по-настоящему, должно быть, свободна. Не как Историки: вынуждены ходить за всеми обитателями Вселенной и записывать их жизни, не имея возможности уйти. Им пообещали избавление от мук и смерти, взамен попросив их время. Кто же знал, что это невыносимо.

В древнем огромном архиве, где содержались жизнеописания каждого обитателя вселенной, Чернокрылая поставила на полку толстую книгу.

«Всё что останется от каждого – книга. Бессмысленная, никому не нужная книга, которую никто никогда не прочтёт».

– Эй, – окликнул её один из Историков, – Чернокрылая? Тебя хотел видеть Милениль.

Девушка печально кивнула и отправилась к помощнице первого Историка. Та сидела в своём кабинете и вдумчиво смотрела в бумаги. Наверное, смотрела. Наверняка сказать было нельзя: глаза Милениль были закрыты повязкой, никто точно не знал, зачем она её носит. Плащ, положенный практически всем Историкам, лежал на столе, рядом с бумагами.

– Садись, – велела Милениль.

Когда Чернокрылая осторожно опустилась на стул, леди светским тоном осведомилась:

– Как твои крылья, Дея?

Это имя – её имя – разрушило стену и выпустило воспоминания в её разум. Вернуло старую боль

Страх деревни. Оброненное матерью – прекрасной белокрылой матерью – неосторожное словосочетание «метка Предателя». Холодная женщина с отвратительной раной в животе, словно бы не замечающая её. Та самая, которую Крылатые называли «лик тьмы», старший тёмный Летописец. И её слова: «не его воля». А после – хруст крыла и её собственный птичий крик.

– Ты мне обещала, – выбравшись из вороха воспоминаний, напомнила Чернокрылая, – или забыла уже?

– Прости, – развела руками женщина, – у меня нет выхода.

– Выхода?!

Милениль кивнула, абсолютно равнодушно, словно и дела её не было до чувств Деи. Или действительно не было. Чернокрылая бросила взгляд на своё правое крыло, то самое. Странно искривлённое, более не сгибающееся, оно напоминало ей всю её жизнь. Сколько же раз Дея доставала свой меч, желая отрезать эти проклятые крылья? Не счесть. И каждый раз вкладывала его обратно, не способная решиться на это.

– Что ты от меня хочешь? – обречённо спросила Чернокрылая, откинувшись на спинку стул и закрыв глаза.

Перо из её крыла, того самого, кружась опустилось на пол.

– Услугу, – улыбнулась доброжелательно Милениль. – Всего лишь не значительную услугу. Но тебе придётся отправиться домой.

Чернокрылая вздохнула.

– Подожди, – остановила она леди, – я хочу попросить кое-что.

– Попросить? – губы помощницы первого Историка скривились. – Я твой командир и повелитель, ты должна мне подчиняться.

Доброжелательный тон сохранился, но, Дея могла поклясться, под повязкой сверкнули два зелёных огонька.

– Должна. Но я хочу взамен, чтобы ты исполнила одну мою просьбу.

– Ладно, – неожиданно согласилась Милениль, – но пообещай, что сделаешь сейчас всё, что я потребую. – Женщина подалась вперёд, – ну?

Чернокрылая замялась. Не так мала, видимо, та услуга. И стоит ли оно того?..

– Я обещаю, – выдохнула она. – Обещаю, что исполню твоё задание

Милениль улыбнулась и протянула руку, проговорив:

– Обещаю, что после выполню твою просьбу, чего бы это мне не стоило.

Дея осторожно пожала руку, глядя леди прямо туда, где под повязкой находились глаза. Ощутила он при этом себя как птица, прельстившаяся крошками и залетевшая в клетку.

– Что ж, – Милениль разорвала рукопожатие и взяла из стопки бумаг какой-то лист, – я полагаю, ты помнишь Ладиру Мири.

Чернокрылая настороженно кивнула, осознавая, что она не птица, а те крошки. Леди протянула Дее лист. Та его пробежала глазами.

– Казнить? – удивилась она, – но...

– Казнить, – абсолютно спокойно, даже равнодушно, подтвердила Милениль. – Приговор вынесен и подтверждён высшим Летописцем.

– Но почему тёмным? – слабо возразила Чернокрылая. – Разве этим не должен заниматься Летописец равновесия?

Милениль вздохнула.

– У Кетрира здесь личный интерес.

И, заметив заинтересованность Деи, добавила:

– Тебе об этом знать не следует. Мне жаль, что тебя назначили исполнителем...

Она печально развела руками, и любой бы поверил, что леди Милениль печалит участь Деи. Что ей жаль Ладиру Мири. Но Чернокрылая слишком хорошо её знала, чтобы поверить. Немногие бы уловили лёгкую фальшь в тоне, в движениях леди. Дея, к счастью для себя, относилась к этим немногим.

«Не жаль, – подумала она горько, – никого ей не жаль».

Дея не была такой хорошей актрисой как леди и, видимо, выдала как-то свои мысли.

– Ступай. – Сухо приказала Милениль, вставая. – Приведи приговор в исполнение.

Чернокрылая тоже встала и, объятая противоречащими друг другу чувствами, отправилась к двери. Когда перед самым выходом он обернулась чтобы что-то спросить у леди, той уже не было в кабинете. Ни её, ни плаща, ни пера Деи.

Леди Милениль, бывшей княгине, действительно было всё равно. Ей было бы не важно, жива Ладира или мертва, если бы та случайно ей не помешала. Наверное, где-нибудь в глубине души, Милениль было жалко Ладиру. Если душа та всё ещё при ней.

Оказавшись в своём любимом мире, леди скинула с головы капюшон плаща и стянула опостылевшую повязку.

Надоело. Как же всё надоело...

Когда-то давно, когда только её княжество погибло, испуганная, смертельно раненая Милениль оказалась здесь, в этом заснеженном пустом мире. Абсолютно пустом. Тогда она решила, что это и есть межмирье. Ошиблась.

В межмирье нет ничего. Абсолютная пустота, ни звуков, ни звёзд...

А после ей, повисшей на грани смерти, явился Он. Спас её, предложил место рядом с собой.

Но она уже была уничтожена.

Зелёные глаза княгини полыхнули мистической зеленью. Если бы рядом было хоть что-то живое, или условно живое, оно бы умерло на месте.

Только рядом ничего не было.

Как смешно Дея попалась на уловку, как она легко попалась...

Милениль бросила взгляд на иссиня-чёрное перо и сожгла его. Ветер разнёс пепел по снежной пустыне.

– Госпожа Милениль? – окликнули её сзади.

Бывшая княгиня обернулась, надев повязку. За ней стоял один из старших Историков, Бардан.

– Вас призывает первый, – торжественно объявил он, придерживая капюшон.

Милениль кинула и отпустила его лёгким движением руки. Бардан поклонился и исчез.

Княгиня в последний раз оглядела пустыню и шагнула назад, в свой кабинет.

Величайший обман всех времён продолжает жить.

***

Эльмариэн тал'Ароузе мирно шла по лесу, спотыкаясь о корни и ветки. В отличие от своей младшей сестры Осени, Мари, как называли её ласково родственники, с лесом так и не подружилась.

Лес не желал её принимать, и она так и не поняла, почему отец, принц лит"маро, избрал её своей наследницей. Слишком тихая, спокойная и не конфликтная, Эльмариэн не была похожа на представителей народа, которым им с отцом предстояло править. К тому же, её магический дар был светлым, не как у остальных лит'маро. Не как у отца.

С другой стороны, у Осени вообще дара волшебного не было: она, как и её мать, была менестрелем. Менестрель на престоле – что может быть более абсурдным? Но всё же, сестра обладала характером лит'маро: вспыльчивая, порывистая и свободолюбивая.

Отцу она определённо нравилась больше, хоть он и не показывал этого. Он понимал Осень.

Внезапно, как и всегда, из кустов выпрыгнула Осень, перегородив печально размышляющей сестре дорогу.

– Мари, Мари! – зашептала она, – иди сюда!

И затащила Эльмариэн в те же кусты, откуда выпрыгнула. Такое возбуждённое состояние было для Осени типично лишь тогда, когда из неё рвалось предвиденье. Мать Осени, госпожа Молесса, утверждала, что ей трудно контролировать эту часть своей души из-за того, что её отец не человек.

Почему-то Молесса называла народы, живущие за пределами человеческой империи, человеческим словом – «эльфы». Народы она также называла по-человечески: «тёмные эльфы», «светлые» и «серые».

Госпожа утверждала, что все проблемы с контролем дара менестреля у Осени из-за того, что её отец эльф, а не человек. И к тому же, колдун. Отец утверждал, что все проблемы Осени из-за её возраста. Спорили они обычно без остановки.

– Осень, – поймала сестру за рукав Эльмариэн, – ты в порядке?

Осень странно кивнула и ухватила Мари за локоть.

– Мари, Мари! Смотри!

Она указала куда-то на тропинку, с которой утянула сестру. Там ничего не было.

– Осень...

– Не отвлекайся! – шикнула Осень.

– Осень, послушай, может, тебе стоит... – Эльмариэн замялась, подбирая слово, – выпустить свой дар?

– Ещё не время, – странным голосом сказала сестра.

Её светло-карие глаза сверкнули на мгновение зеленью, и Эльмариэн осознала, что Осени совсем плохо.

– Осень... – вздохнула Мари, оборачиваясь к ней.

– Смотри! – грозно приказала сестра.

– Но там ничего...

Мысль Эльмариэн прервал золотой дракон, опустившийся с небес прямо на лесную тропинку. Мари сразу поняла, что дракон этот не очень нормальный: какому адекватному живому существу придёт в голову, при таких размерах, сесть на узкую дорожку?

– Правда, он красивый? – дрожащим голосом спросила Осень.

Эльмариэн, не в силах подобрать слова, просто кивнула. Дракон между тем как-то плавно перетёкал в человеческую форму. Практически через секунду на месте величественного золотого дракона стоял юноша среднего роста, в его чёрных волосах сверкало несколько золотых прядей.

– Осень, – охрипшим от волнения голосом прошептала Эльмариэн, – он же как тот, белый...

Сестра не ответила. Когда превращение закончилось, и юноша крепко стоял на земле, Эльмариэн вдруг ощутила резкий толчок в спину и вылетела из кустов прямо на дракона. Тот, судя по всему, очень сильно удивился, но девушку поймал.

– Привет, – внезапно сказал он.

– Привет, – изумлённо ответила Эльмариэн, не пытаясь даже выбраться из его объятий.

Дракон, впрочем, отпускать её и не спешил. Украдкой, Мари бросила взгляд в кусты, но Осени там уже не было. Чего и следовало ожидать.

– Я Альт, – вдруг представился дракон.

– А я Эльмариэн, – отозвалась девушка.

У него были золотые глаза. Это всё что Эльмариэн могла бы сказать о нём. Золотые удивительно прекрасные глаза.

Казалось, они простояли пару мгновений.

Идиллию нарушил отец

– Эльмариэн! – позвал он дочь строго.

Дракон и девушка разжали объятия и сделали друг от друга по шагу, чувствуя себя в чём-то виноватыми.

– И что тут происходит? – с какой-то непонятной, холодной яростью спросил принц.

– Папа... – неуверенно позвала Мари.

Отец махнул ей рукой, призывая замолчать, и потянул из ножен меч.

– Я дракон, – неуверенно заметил Альт.

Отец на миг замер и зажёг в левой руке шар ледяного огня.

– Ты труп, – почти ласково возразил он.

Тут Эльмариэн совершила нечто, что сама от себя ожидать не могла: громко заверещав, она подскочила к отцу и повисла на руке с заклинанием.

– Ты... – мешая нормальные слова с ругательствами, возопил принц, – что... вытворяешь?! Дочь... где твой... мозг?!

Альт, пока принц пытался стряхнуть с себя дочь и не поранить её при этом, тихонечко стоял рядом с какой-то сосенкой и молчал.

Наконец, отец с дочерью разобрались. Эльмариэн каким-то чудом отняла у отца меч и поцарапала ему скулу. Сама она не пострадала никак.

– Прости, – грустно сказала Мари, глядя на царапину и отталкивая ногой меч в кусты. – Я не хотела.

Отец бросил на неё очень выразительный взгляд и отбросил на спину длинные тёмные волосы, выбившиеся из низкого хвоста.

– Я залечу, – пискнула Эльмариэн.

– Эльмариэн, – строго заговорил принц, когда дочь принялась за царапину, – сколько тебе лет?

– Шестьдесят три, – напомнила Мари настороженно.

– Тогда объясни мне, – удручённо продолжил отец, – почему, ну почему, ты ведёшь себя как твоя младшая сестра?

Эльмариэн потупилась. Отец вздохнул.

– Я всё, – робко заявила девушка, любуясь полностью излеченным лицом принца.

– Хорошо. – Он встал с камня, на котором сидел и посмотрел прямо и жёстко на дракона. – Кто ты такой?

– Дракон, – отозвался юноша, – Альтерис Тиамат.

– Замечательно, – кивнул принц, – пока я не найду меч, ты можешь отрастить крылышки и улететь.

– Лорд, – неуверенно окликнул его Альт, – кто Вы такой.

Принц насмешливо фыркнул, но ответил:

– Андмар тал'Ароузе, принц народа лит'маро.

Альтерис сделал вид, что понял. Он дождался прощального взгляда от Эльмариэн, когда принц Андмар удалился за мечом, обернулся и улетел.

Принц появился в тот же миг, когда дракон скрылся из глаз.

– Что ж, пойдём домой. Не стоит, – мягко сказал он дочери, протягивая платок, – не стоит...

Эльмариэн приняла его и вытерла слёзы.

– Зачем ты так?.. – обречённо спросила она.

Андмар долго молчал. И, наконец, отозвался:

– Не люблю драконов.

– А я?.. – голос девушки сорвался и она всхлипнула.

Отец не ответил, осторожно взял её за запястье и просто повёл через лес к башне. К дому. Эльмариэн послушно последовала за ним.

– У меня есть плохая новость, – плохо скрывая торжествующий тон, сказал отец на полпути к башне.

Мари могла бы съязвить, сказать что-то резкое, но в этом не было смысла. Не в её правилах.

– Король при смерти, – слишком радостно для любящего внука сообщил он, – ему осталось не долго, и тогда...

Он замолчал. И что тогда? Их коронуют: его – как короля, её – как наследную принцессу. Да только зачем?..

Уже ночью, когда Эльмариэн дремала, а Отец и не думал ложиться, в башню кто-то постучал. Мари слышала, как отец спустился по лестнице и отворил жутко скрипящую дверь. Девушка выскользнула из-под одеяла и прокралась в коридор. Оттуда было хорошо видно входную дверь.

Отец её уже закрывал. Рядом с ним стояла Молесса – смуглая черноволосая женщина среднего роста.

– Не хотела, чтобы в эту ночь ты был один, – спокойно говорила она.

Чем эта ночь была особенной, Мари не знала.

– Спасибо, – кивнул Андмар.

– Андмар, – нерешительно начала Молесса, – ты давно видел Осень?

– Месяца два назад, – он пропустил её перед собой на кухню.

К счастью для Эльмариэн, дверь они не закрыли.

– Я волнуюсь, – призналась менестрель, – с ней всё в порядке?

– Ты волнуешься? – почему-то очень ядовито переспросил отец. – Мне казалось, тебе уже два года всё равно.

«Два года?»

Мари напряглась. С отцом что-то не так. Молесса регулярно, раз в сезон, приходит поговорить об Осени...

Но ни разу они не были в башне одновременно.

– Я тебя прошу, Андмар... – вздохнула Молесса, – держи себя в руках.

– Держать себя в руках?! – гневно воскликнул принц.

– Я всё понимаю, – сохраняя спокойствие, говорила менестрель, – та самая ночь, всё такое... но ты должен взять себя в руки.

– Я никому ничего не должен, – холодно возразил Андмар.

Он выглянул в коридор и посмотрел прямо на дочь.

– Иди спать, – приказал он и закрыл дверь на кухню.

Мари отшатнулась от стены, к которой прильнула и послушно направилась в свою комнату.

Сна не было ни в одном глазу.

***

– Демоны! – в полголоса ругнулась Осень, спотыкаясь о корень, торчащий из земли. – Проклятые. – Добавила она, поднимаясь и оглядываясь.

Вокруг был самый типичный смутно знакомый хвойный лес

– Демоны проклятые, – задумчиво пробормотала девушка, рассматривая ближайшее дерево, – и где я?

Дерево, сосна, отвечать не спешило.

– И что я здесь делаю? – продолжила строго вопрошать у него Осень.

Сосна хранила молчание. Осень автоматически поправила длинную тёмно-русую косу, заплетённую в четыре пряди, и снова посмотрела вокруг. Лес оставался безучастен. Вокруг по-прежнему всё утопало во мраке.

Всё, что Осени удалось вспомнить: прекрасный золотой дракон, опускающийся с небес на землю.

Постояв ещё пять минут в тщетных попытках вспомнить что-нибудь, она двинулась вперёд. Но тут её внезапно кто-то схватил за локоть. От неожиданности девушка негромко вскрикнула и отшатнулась в сторону, споткнувшись о тот же самый корень. От падения её удержал тот, кто держал за руку.

– Ты чего орёшь? – прошипел он.

Осень повернулась к незнакомцу. Это был молодой лит"маро среднего роста с растрёпанными короткими тёмными волосами и изумрудно-зелёными глазами, такими же, как у отца Осени. Или у самой Осени, когда она использовала свой дар.

– А ты вообще кто такой?! – возмутилась она, откидывая косу на спину.

– Я Маркус, – гордо отозвался лит'маро, – лесной хранитель.

Значит, полукровка: имя слишком человеческое. В отличие от короля лас'маро, которых люди называли светлыми эльфами, местный король, Саамар, относился к полукровкам терпимо. Не то что бы в его стране их так сильно любили, но хотя бы публичные казни не практиковались.

– Ну и что тебе надо, Маркус?

– Это тебе от меня что-то надо, – возразил хранитель.

– Мне? – вполне искренне удивилась Осень. – Не подскажешь, какой сегодня день?

– Одиннадцатый день второго месяца весны, – несколько удивлённо пожал плечами Маркус.

– Одиннадцатый? – недоверчиво переспросила девушка. – Только что был восьмой.

Маркус посмотрел на неё с сочувствием.

– Вывести тебя из леса? – предложил он, удобнее хватая Осень за локоть.

– Да, – кивнула она, – к какому-нибудь трактиру. Но как так?.. Три дня...

– Не переживай, – хранитель повёл её куда-то через кусты, – это, наверное, лечится.

Кусты почему-то раздвигались перед ними, не мешая проходить. И деревья. Осень поймала себя на том, что ощипывала косу, которая каким-то странным образом опять перелетела вперёд.

– Лечится? – отстранённо пробормотала она, – Но я не больна.

Маркус посмотрел на неё с ещё большим сочувствием.

– Страшно представить, что я могла натворить за эти три дня, – пожаловалась Осень своему нежданному спутнику, – последнее, что я помню – дракон.