Текст книги "Арвеарт. Верона и Лээст. Том I"

Автор книги: Лааль Джандосова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

III

В проёме двери – заскрипевшей – возник силуэт входящего – мужчины в джинсах и свитере – высокого и взлохмаченного. Войдя, он застыл на месте. Лицо его – горбоносое – молодое и привлекательное – отразило его состояние – изумления и смятения, на что Верона подумала: «Неожиданная реакция. Он как будто в растерянности, но со мной это точно не связано». Сделав подобный вывод, она чуть присела, кланяясь, а Маклохлан шагнул в её сторону и спросил в напряжённой тональности:

– Мисс Блэкуотер? Простите. Здравствуйте. Вы давно?.. Вы кого-нибудь видели? Вы были готовы заранее?

– Здравствуйте, мистер Маклохлан. Нет, я никого не видела и, кроме того, я не думаю, что «была готова заранее». Готова к чему, простите?

Джош недоверчиво хмыкнул:

– Вам что, ничего не рассказывали?

Поскольку на то мгновение он уже успел к ней приблизиться – весь окутанный запахом алкоголя, сигаретного дыма – въевшегося, и «Минотавра» – рассеянного, но все ещё уловимого, она, покраснев невольно, ответила: «Нет, не рассказывали». Астролог, опять растерявшись – по причине того, что Верона проявила такое смущение, сам проявил смущение и пробормотал:

– Вы знаете, я просто неправильно выразился. Я просто хотел узнать у вас…

– Что? – спросила Верона, так как экдор Маклохлан, не справившись с восприятием, замолчал, отвернулся в сторону и вызвал тем самым паузу – не долгую, но существенную – для неё – в отношении прошлого, для него – в отношении будущего, уже однозначно вершащегося.

– Ничего, – произнёс астролог, опуская на стойку сумку – спортивную, с прочными лямками. – Как вам мой дом в Лисканноре? Вы заскучали, наверное?

– Напротив, мне там понравилось. И соседи очень приятные. Очень доброжелательные.

Джош представил её в Лисканноре: как она ходит по лестнице, читает старые книги, смотрит в окно на мельницу, варит кофе в медном кофейнике, изучает его фотографии – те, что он делал в юности, спит на его кровати, разговаривает с соседями… Взгляд его, чуть потерянный, обратился к папке с бумагами.

– Интересная каллиграфия. А что за язык, простите? Я раньше с таким не сталкивался.

– Сэр, язык португальский, но просто я с детства кодируюсь. Это – система записи.

– Вот как? – спросил Маклохлан. – Храните секреты в тайне? Но всё – до поры до времени…

Верона кивнула с согласием. Вновь послышалось треньканье. Створка двери распахнулась и в пабе возникли трое: медноволосый парень – красивый, зеленоглазый, атлетического сложения, шатен с древнегреческим профилем – кудрявый, с большими наушниками, и круглый блондин в бейсболке, мало чем примечательный на фоне своих сотоварищей.

– Первый курс, – информировал Джошуа. – Присмотритесь к ним повнимательнее.

Возникшие в пабе юноши проявили себя по-разному. Медноволосый парень моментально сориентировался, поклонился в виде приветствия и, после кивка профессора, посмотрел на своих однокурсников. Смуглый шатен в наушниках не сумел удержать удивления, а третий буквально рухнул – упал на колени, скрючился и застыл в таком положении.

– Джентльмены, – сказал астролог, – сегодня мы тут без формальностей! Маккафрей, встаньте, пожалуйста! С этим ещё успеется! И, кстати, прошу познакомиться! Это – ваша сокурсница! Мисс Верона Блэкуотер! Из Иртара, как вы понимаете!

Медноволосый парень поклонился повторным образом, второй произнёс: «Bon giorno!» – и тоже склонился в приветствии, а третий поднялся с пола, пролепетал: «П-простите…» – и согнулся с таким выражением, словно ему за шиворот подбросили псеудехиса. Джошуа усмехнулся:

– По-моему, мистер Маккафрей нескольку перенервничал. Пожалуйста, мистер Девидсон, требуется вмешательство. А вы, Аримани, присаживайтесь. Ждать ещё час, как минимум.

Привычный к подобному Девидсон взял Маккафрея за руку – для прямой контактной суггестии, а эффектный шатен с наушниками подошёл к ближайшему столику и сел, улыбнувшись Вероне – открыто и по-приятельски. Маклохлан, шепнув ей в ухо: «У него восемьсот по Эйверу. Я имею в виду – у рыжего…» – извлёк из кармана книжку – журнальчик, сложенный вчетверо и пояснил:

– Судоку. Дошёл до последнего уровня и застрял с позапрошлого вечера.

– Не страшно, – сказала Верона. – С судоку такое случается, – и, пока профессор усаживался, успела за три секунды обменяться короткими взглядами и с Аримани, и с Девидсоном, в результате чего продолжила: – Простите, мистер Маклохлан, я могу пообщаться с ними, если это не воспрещается?

Джош обернулся на столик, что выбрали первокурсники, и ответил с излишней серьёзностью: «Общайтесь, если вам хочется». Бровь его изогнулась и он добавил с иронией:

– Полагаю, что вас, в силу молодости, тянет пока на общение не с мужчинами, а со сверстниками.

Поскольку слова его – тихие, вряд ли могли быть услышаны юными первокурсниками, Верона, подумав пророчески: «С ним будет проблем не меньше, чем с этим несчастным Гренаром», – ответила – тоже тихо, оставляя чувства профессора вне компетенции юношей:

– Полагаю, что вам, в силу возраста и вашего положения, действительно лучше заняться вашими головоломками, а не уделять публично внимание первокурснице.

– Простите, – сказал Маклохлан, после короткой паузы и осознания факта, что точки уже расставлены – те, что определяют их дальнейшие отношения. – Я просто ревнив по характеру и не могу с этим справиться.

Верона, ответив мягко: «Я буду это учитывать», – убрала свой Volume Двенадцатый и, как только парни расселись, а Маклохлан – пылающий внутренне, уткнулся в квадратик с цифрами, покинула своё место – с предчувствием, резко усиливающимся, что вскоре случится что-то – что-то предельно важное. Пока она шла между столиками, Девидсон, покрасневший – благодаря освещению – не самым заметным образом, поднялся, одёрнул джемпер, поправил узел на галстуке и, как только она приблизилась, представился в первую очередь:

– Томас Девидсон Джуниор. Портсмут, Южная Англия.

– Арриго, – назвался следующий, – Аримани. Я из Италии. Из Тревисо, если ты слышала.

– Конечно! – сказала Верона. – Тревисо – город в Венето, непосредственно рядом с Венецией.

Итальянец кивнул оживлённо и спросил, пока Томас усаживался:

– А сама ты из Штатов?! Верно?!

– Из Гамлета, штат Калифорния.

Третий стащил бейсболку, встал и промямлил в смущении: «Мисс Блэ… уотэр, п-поольтепреаиться… Я – Ээээ… …амон Ма… афри…» Щёки его запылали, а лоб покрылся испариной.

– Амон?! – удивилась Верона. – Тот самый «Амон», бог солнца?!

– Эамон, – скорректировал Томас. – Наш Эамон Маккафрей, доблестный сын Ирландии.

Маккафрей присел осторожно. Румянец его усилился.

– Слушай, – спросил Арриго, – тебе ведь пришлось, наверное, тайно связаться с кем-нибудь?

– Я обратилась к проректору.

– Как?! К самому Эртебрану?!

– Пришлось, – подтвердила Верона. – И он отправил к нам Марвенсена – решать вопросы с финансами и всякими документами.

– Полагаю, – заметил Томас, – господин Эртебран при этом заручился поддержкой Кураторов. Без их непосредственной санкции семёрки не согласились бы на твою учёбу в Коаскиерсе.

Верона села чуть собраннее. Взгляд её сконцентрировался:

– Можно узнать подробнее, кто такие эти «Кураторы» и кто такие «семёрки»? Представители госбезопасности?

Парни переглянулись. Томас ответил: «Вроде как. Я расскажу, но вкратце…»

– Спасибо! – сказала Верона. – Буду очень признательна! Я ни разу о них не слышала!

Арриго стащил наушники, чтобы тоже послушать приятеля. Эамон заблестел от пота. Девидсон тихо откашлялся:

– Можно сперва о «семёрках»?

Верона кивнула молча. Аримани взглянул на Джошуа. Тот занимался цифрами – с явной демонстративностью. Эамон прошептал: «Нас накажут…» В глазах его – круглых как пуговицы – отразилась явная паника.

– Начинай! – попросил Арриго.

Томас – спокойный внешне – произнёс с уловимым волнением:

– В Арвеарте есть Департаменты, и при каждом есть министерства – структурные подразделения. Департаменты – это органы государственного управления. Главы всех Департаментов называются здесь сенаторами. Наш искомый Седьмой департамент, если мы проведём аналогию, – ФБР, ЦРУ и так далее. Здесь они занимаются финансовыми преступлениями, начиная борьбой с коррупцией, борьбой с контрабандой наркотиков, внутренним терроризмом, преследуют инакомыслящих, карают за преступления, за несоблюдение норм и существующей этики и являются, одним словом, органом, контролирующим жизнь всего населения.

– Да! – подтвердил Арриго. – Все они – ультраправые! И что хуже всего при этом – Вретгреенское отделение – самое радикальное!

Девидсон резко прервал его:

– Хватит! Об этом достаточно! Теперь, говоря о Кураторах…

Эамон прошептал: «О господи…» – и быстро перекрестился. Аримани сказал: «Их шестеро!» Объяснения были продолжены:

– Да, – сказал Томас, – их шестеро, и это не те кураторы, в известном тебе значении. Это – другие Кураторы, и они – не совсем арвеартцы…

– А кто же? – спросила Верона.

Трусоватый Маккафрей зажмурился. Томас понизил голос:

– В общем, они – гуманоиды…

– Да! – перебил Арриго. – Внеземного происхождения!

Девидсон усмехнулся:

– Понятно, что внеземного. И они управляют материей на всех существующих уровнях. По сути, они – всесильны, и в силу своих способностей пребывают в сознании каждого.

Над столом воцарилось молчание – достаточно продолжительное. Дрова в каминах потрескивали. Томас длинными пальцами подвигал на столике перечницу.

– Любопытно, – сказала Верона, взглянув перед этим над Джошуа, что так и корпел над квадратиками, причём – безуспешным образом. – Марвенсен упомянул их, когда мы с ним разговаривали. Так – в двух словах, не больше. Они – эртаоны, правильно? «Эртаоны» – самоназвание?

Аримани кивнул:

– Вот именно!

– И как широко их влияние?

Томас раскрыл бумажник:

– Валюта уже поменяна. У меня были фунты стерлингов, а теперь – берсеконы, пожалуйста. Такого примера достаточно?

– Вполне, – улыбнулась Верона. – И Виргарт ещё заметил, что они представлены уровнями…

– Да, – сказал Томас, – верно. У них – своя иерархия. Во главе пребывают Создатели – Эркадор со своими Советниками. Советники – Артвенгары. Их у него двенадцать…

Маклохлан решил вмешаться и повернулся резко, двинув журнальчик в сторону:

– Джентльмены, хочу напомнить! Эти темы не обсуждаются! Мисс Блэкуотер, вернитесь, пожалуйста! Вы увлеклись разговорами!

– Ну нет, – усмехнулся Томас, – эти темы «не обсуждаются» не нами, а арвеартцами.

Верона вернулась к стойке. Как только она уселась, астролог прочистил горло и снизил голос до шёпота:

– Я сожалею, конечно, но темы такого рода действительно здесь не приняты.

– А почему, простите?

Маклохлан ответил нервно:

– Создатели – высшая сила. Из соображений этики.

Верона скользнула взглядом по барным полкам с бутылками – коньяками, виски, ликёрами – новыми – неоткупоренными, неясно кому предназначенными. Взгляд её сконцентрировался. От глаз, замерцавших ярко, ощутимо повеяло холодом:

– Сэр, я всё понимаю, но, может быть, вы поделитесь? Может быть, вы расскажете мне? Самое незначительное. Что-нибудь общеизвестное…

Джошуа, чьё сознание оказалось под страшным прессингом, потерял над собой управление и предложил с готовностью:

– Ну раз вы об этом просите!

– Вы пользуетесь «Минотавром»?

– Да, – сказал Джош. – Вы заметили?

– У вас это с чем-нибудь связано? С какими-то воспоминаниями?

– Нет, мисс Блэкуотер, не связано. Мне просто его посоветовали. Господин Эртебран, проректор. Кажется, в мае месяце. У нас как раз год заканчивался, и я уезжал на каникулы. Я купил флакончик в Италии.

– Продолжайте его использовать. И что там у нас с эртаонами? Откуда они? Вы знаете?

Астролог развёл руками и ответил: «Таить тут нечего. Информация общедоступная». Затем он извлёк сигареты – бело-синюю пачку «Парламента», закурил и начал рассказывать:

– Они – из другой галактики. Это мы знаем точно, но не вполне уверены, из какой галактики именно. И они, как вы понимаете, могут перемещаться на огромные расстояния. Трансгрессия, телепортация – это всё из числа их способностей. К тому же они в состоянии проходить через измерения. И в начале седьмого века по нашему исчислению они выбрали то измерение, где разумная жизнь не развилась, отобрали из нашего мира несколько тысяч девушек, затем их осеменили, на свет появились мальчики, им опять подобрали девушек, затем появились девочки и дальше никто не вмешивался в естественное развитие.

– Значит, мы в состоянии скрещиваться?!

– Да, – подтвердил Маклохлан.

– Получается, все арвеартцы являются их наследниками?!

Джошуа затянулся, выпустил дым и ответил:

– Да, мисс Блэкуотер, являются. Но арвеартская раса никак до них не дотягивает – ни умственно, ни физически. Мы для них – кроманьонцы, простите за выражение.

– Хорошо хоть не питекантропы.

Джошуа ухмыльнулся, вытащил из кармана портативного типа пепельницу, откинул фигурную крышку и постучал сигаретой по краю изящной коробочки.

– А цель? – спросила Верона. – Создание цивилизации? Расширяют свои территории или просто экспериментируют?

Профессор захлопнул пепельницу – достаточно нервным движением. Крышечка звонко щёлкнула, а сам он ответил:

– Не думаю! Возможно, экспериментируют, но не в научных целях! Насколько мы понимаем, цели у них иные…

– Попытка воспроизводства?

– Да. Что-то вроде этого, но пока она не сработала. Их раса сейчас представлена только одними мужчинами. То есть не вся их раса, а несколько миллионов. В точных данных мы затрудняемся. Деталей никто не знает, но известно примерно следующее. На заре их цивилизации группа первопроходцев оказалась случайно отрезанной от собственного измерения. Из-за мощной магнитной бури у них там случилось смещение в заданных ими параметрах. Восстановить параметры возможным не представляется. Вариантов бессчётное множество. Позже они научились делать порталы стабильными, но вернуться в своё измерение – это выше любых их возможностей.

– Мой бог… – прошептала Верона.

– Мисс Блэкуотер, не надо расстраиваться. Возможно, мы ошибаемся. Возможно, однажды, со временем, что-нибудь да получится.

– Больше они не скрещивались?

– Они сами? Нет, по всей видимости. А их дети от первого скрещивания и поныне живут и здравствуют и продолжают скрещиваться, но только не в Арвеарте, а за его пределами.

– Сэр, вы сейчас говорите…

– Да, – сказал Джош, – они самые. Эртаоны третьего уровня, известные как «Наблюдатели».

– И с кем они у нас скрещиваются?

Профессор, слегка помедлив, затушил свой окурок в пепельнице, зачем-то понюхал пальцы, скривился, сказал: «Подделка. Табак низкосортного качества», – и наконец ответил:

– С теми, кто им понравится.

– О нет… – прошептала Верона, уже холодея внутренне – от пришедшего к ней понимания.

– О да! – сказал Джош. – Представьте себе! Вы никогда не задумывались, откуда у вас способности? Всё это очень просто. Наши отцы – Наблюдатели. Мы все – эртаоны на четверть. Все наши альтернативщики и сами мы непосредственно.

Через пару секунд он воскликнул: «Мисс Блэкуотер, стойте! Куда же вы?!» Верона, не реагируя, быстро прошла мимо столиков и троицы первокурсников, толкнула створку ладонями и бросилась прочь – рыдая, проникаясь страшным отчаянием, проникаясь вспыхнувшей ненавистью – к экдору Генри Блэкуотеру, эртаону третьего уровня.

– А где находится Англия?!

– Англия – за океанами.

– А когда мы поедем к папе?!

– Он сам к нам приедет когда-нибудь…

«Проклятье… – подумал Джошуа. – Зря я сболтнул ей лишнего. А с другой стороны – всё правильно. Правду скрывать бессмысленно. Пусть не сегодня-завтра, но она с этим свыкнется как-нибудь…»

* * *

Виргарт возник на Abbey, когда Джошуа нервно расхаживал – от старой двери с колокольчиком – взад и вперёд – до улицы. После обмена приветствиями, более чем приятельскими, профессор поведал Марвенсену о сложившейся ситуации и затем резюмировал фразой:

– Положение просто критическое! Ты знаешь, как она выглядит! Давай отправляйся искать её!

Отправив Вирго на поиски, астролог прошёл в туалетную – тёплую и уютную, где умылся, тщательно вытерся и примерно с минуту, не меньше, изучал своё отражение, мрачно осознавая, что хочет остаться в Дублине и послать всё к чёртовой матери. Марвенсен в это время, призвав на помощь способности, вдобавок к обычной логике, двинул в левую сторону, мимо арок и магазинчиков, и через три квартала увидел Верону на лавочке, на перекрёстной улице. Подойдя, он присел с ней рядом, проследил, как она высмаркивается, вытирает глаза – слезящиеся, и спросил наконец: «В чём дело?» – находя её состояние если уж не критическим, то достаточно близким к этому. В ответ она огрызнулась:

– Ни в чём! Это вас не касается!

– Хорошо, – согласился Виргарт. – Можешь и не рассказывать, но дальше тянуть уже некуда. Портал без нас не откроется. Уже все собрались практически. Нет только Джины Уайтстоун, но она извечно опаздывает.

Верона, не отвечая, закурила Capri – последнюю, а опустевшую пачку отправила в урну поблизости. Так протекла минута. Виргарт вздохнул:

– Ну ладно. Не подставляй Маклохлана. Он и так уже весь издёргался.

– Плевала я на Маклохлана!

– Прими это всё, как должное. Для тебя это шок, естественно…

Верона оборвала его:

– Тема не обсуждается!

– Хорошо, – согласился Марвенсен. – Пошли перекусим где-нибудь. Я не успел позавтракать.

Минут через пять после этого он уже покупал себе сэндвич с холодной копчёной бараниной, а Верона – салат из фруктов и кофе – двойную порцию. Разделив с ней высокий столик, Виргарт молчал с минуту, но, умяв половину сэндвича, решился сказать о Джошуа – с целью развеять молчание:

– Кстати, экдор Маклохлан запал на тебя, по-моему.

– Предлагаете сделать суггестию?

– Предлагаю к нему приглядеться. Он – прекрасный скрипач, между прочим. И прекрасный лингвист вдобавок. Знаток японской поэзии. Одним словом, если захочется чего-нибудь романтического… Правда, есть ещё старшекурсники, но Маклохлан вне конкуренции.

– Даже так? – ухмыльнулась Верона. – «Чего-нибудь романтического»? Моста Мирабо, к примеру? Или трюфелей и шампанского?

– Шампанского однозначно, – ответил смятенный Марвенсен. – То есть я не конкретизировал. Я просто хотел сказать тебе, что он – человек с талантами.

Верона повторно хмыкнула: «Я уже это заметила! Человек с большими талантами, начиная с математического!» На этом их завтрак закончился. Ощущая себя разбитой, уставшей до крайней степени, она допила эспрессо и направилась вслед за Марвенсеном, с прежним чувством обиды и горечи – с прежними – страшными мыслями: «Отец, как ты мог оставить нас? Ты предал нас, получается. И не в финансах дело, а в том, что мама отчаялась. В том, что она любила тебя…»

Их появление в пабе было встречено общим молчанием. Томас вздохнул облегчённо. Арриго, слушавший музыку – «Концерт для трубы» Торелли, подумал: «Кажется, справилась. Нагрузка, конечно, страшная, чисто психологически». Маклохлан сперва собрался подойти и сделать внушение, но передумал тут же, представив её реакцию: «Зануда он в высшей степени», – и просто кивнул им издали. Остальные альтернативщики уставились на Верону примерно с той же реакцией, что однажды возникла у Виргарта, когда он впервые увидел её – в Гоэр-Двере, при встрече с Гренаром. Пройдя с ней к свободному столику, он объявил:

– Внимание! Это – Верона Блэкуотер, наша новая первокурсница! Выпускница иртарской школы! Из Гамлета, штат Калифорния! Долго была в дороге и прошу не дёргать поэтому! Если кто-то хочет представиться, то делаем на расстоянии!

Представился только Джимми – ещё один первокурсник – развязная личность с дредами и наглой физиономией:

– Джеймс Брайтон! Я из Голландии! Надеюсь, Блэкуотер, ты в курсе, где она расположена?! Могу подсказать, что не в Африке! Там только её колонии! Я имею в виду – экс-колонии! Слышала о масаях?! Они – мои дальние родственники!

Тут колокольчик звякнул, прерывая его излияния, и в проёме возникла Джина – прекрасная, рыжеволосая и очень нарядно одетая – в красный джемпер ажурной вязки и чёрного цвета юбку – вязаную, до щиколоток, и с вышивкой в виде розочек. Маклохлан закрыл судоку и спросил с бесконечной язвительностью:

– Мисс Уайтстоун? Опять с опозданием? И какое у вас оправдание? Землетрясение в Нурланде? Цунами в Ирландском море? Или ольстерские террористы захватили вас в виде заложницы?

Брайтон расхохотался:

– Землетрясение в Нурланде! Я помню! Это – из «Карлсона»!

Джина, застыв у входа, решила хранить молчание.

– Я жду! – произнёс астролог. – Мне любопытно, поверьте! Почему вы всё время опаздываете?! Вы же всех постоянно подводите!

Прошло секунд пять примерно. Профессор, с глубоким вздохом, означавшим, что ждать бессмысленно, направился к тому столику, где сидели Верона с Марвенсеном, а к Джине в ту же секунду подошли её однокурсники – её главный поклонник Матио, староста Лазариди и Гийом – лионец из Франции. Верона, глядя на Джошуа – узколицего и заросшего, вдохнула в себя «Минотавр» и подумала: «Он мне нравится. Я не буду делать суггестию. И пусть он в меня влюбляется. Он – мятый, небритый, подвыпивший, но он – человек – обычный, и это в нём самое главное…» Маклохлан одёрнул свитер, раз в десятый сказал себе мысленно: «Идиот! Надо было побриться! И одеться приличным образом!» – и, скосившись на стул – свободный, приглушённо спросил:

– Вы позволите?

«Бедный Джош, – констатировал Марвенсен, наблюдая, как Джош закуривает – не своим устоявшимся способом, а слишком сильно затягиваясь, слишком резко чиркая камушком; как, боясь смотреть на Верону, отворачивается в сторону. – Бедный Джош. Он пропал, по-моему. Она что – совсем ненормальная?! Ведь надо же суггестировать, пока всё это в ранней стадии…»

– Мисс Блэкуотер, запомните следующее, – решился сказать профессор. – Приветствуя эртаонов, мы не кланяемся по-обычному, а сначала встаём на колени и затем склоняемся к полу. Упор на локти с ладонями. Выражаем свою покорность, пока с нами не поздороваются. И также прошу запомнить, что когда мы к ним обращаемся, то слова «экдор» недостаточно. «Великий Экдор», не иначе. И в лицо им смотреть не стоит. Это можно делать формально, но в ваших же интересах не видеть их лиц, понятно? Пока вы к ним не привыкните, что случится не скоро, я думаю. Их внешность – большая нагрузка для человеческой психики. Вернее, для женской психики. Могу сказать, для сравнения, что ваша внешность, простите, тоже нагрузка для психики и тоже требует времени, чтобы к ней адаптироваться…

– Вот как? – спросила Верона, не скрывая иронии в голосе. – Посмотрю и влюблюсь безумно, исходя из предупреждения?

И Маклохлан, и следом Марвенсен позеленели от ужаса: Виргарт – с невольной мыслью, что Верону дезинтегрируют, а Джошуа – с ощущением, что стены вокруг качаются. Так протекла минута, доносившая смех, разговоры, крики Джеймса Брайтона: «Уайтстоун, хочешь батончик? У меня тут есть ананасовый!» Верону не дезинтегрировали. Сама она в эту минуту наблюдала за Томасом Девидсоном, окружённом толпой старшекурсников, что однозначно выказывали нескрываемый интерес к нему. Виргарт перекрестился и прошептал: «Помиловали». Джош затушил сигарету о крышку карманной пепельницы:

– Да. Влюбитесь, разумеется, а это, как вы понимаете, ничем хорошим не кончится. Примеры у нас имеются…

– Нет, – возразила Верона, – боюсь, что не понимаю. Сэр, я мечтаю влюбиться, тем более – в гуманоида, так как здесь мне влюбляться не в кого. Тем более – если учитывать текущую ситуацию.

Джош, с мыслью: «Помимо Лээста», – сделал вид, что не слышал этого, и закончил свои пояснения:

– Они здесь обычно присутствуют, но сегодняшний день – особенный. И, кроме того, возможно, что кто-то из них находится на той стороне портала, поэтому не забывайте о формальной части приветствия.

– Не волнуйтесь, – сказала Верона. – Забывчивость мне не свойственна.

«Проклятье! – подумал Джошуа. – Такие способности в женщине – это бомба с замедленным действием, и пружина уже раскручивается».

В кирпичной стене у бара проявилась арка – высокая, и дверь из тёмного дерева с искусной резьбой по центру в виде лозы – виноградной, с круглыми спелыми ягодами. Астролог поднялся с места:

– Господа-студенты, внимание! Шлюз уже открывается! Приготовились к переходу! Начинаем с первого курса! Аримани, Брайтон, Маккафрей, мистер Девидсон, не затягиваем!

Джимми рванулся к арке. Следом прошёл Арриго. Томас сказал старшекурсникам: «Обсудим вопрос на Паруснике», – и направился к барной стойке, чтобы взять там рюкзак Вероны, оставленный возле стульчика. У двери с виноградными гроздьями он оказался третьим – наперёд Эамона Маккафрея, что подошёл четвёртым, подъедая по ходу булочку – предпоследнюю из имевшихся, а Верона, покинув Виргарта, дополнила их компанию – со словами: «Портал в пивнушке. Возникает ассоциация».

– Хе-хе! – засмеялся Брайтон. – С этим, с Поттером, что ли?! В таком случае, ты – Гермиона, я – Гарри, Маккафрей – Нейл, Девидсон будет Уизли, Арриго пусть будет Малфоем, а Крючконосый – Снейпом, с этими чёрными патлами!

– Да, – произнёс Аримани, – Маклохлан – Снейп, разумеется, но ты, извини, не Поттер. Ты – как раз Малфой, классический, со всеми твоими замашками.

– Чего?! – возмутился Джимми. – Какими такими «замашками»?! Аримани, ты чё наговариваешь?!

– Брайтон, уймись, придурок, – тихо потребовал Девидсон. – Мы на портале, по-моему. Веди себя соответственно.

– Хе! – ухмыльнулся Джимми. – Давай-ка мне не указывай! Последнее, что мне нужно, это слушать твои наставления! Для моего достоинства подобное унизительно! Моего мужского достоинства! Так что можешь заткнуться в тряпочку!

Девидсон стиснул челюсти и отвернулся в сторону. Эамон, поперхнувшись крошкой, на несколько раз прокашлялся, а Арриго спросил – поражённый: «Брайтон, ты что?! Рехнулся?! Ты обкурился, наверное?!» – на что Джимми ответил тут же:

– Хотите совет на будущее?! Я, между прочим, знаю всю вашу подноготную, так что лучше меня не трогайте, чтобы потом не раскаиваться!

Верона, решив вмешаться, достаточно резко заметила:

– Ты – Петтигрю, не более! До Малфоя ты не дотягиваешь!

Джимми тут же парировал:

– А тебя, иртарская выскочка, пока что никто не спрашивает! Я вообще удивляюсь, с чего вдруг тебя зачислили! Сомневаюсь, что за способности! За смазливую рожу, видимо!

Эамон прошептал: «Создатели…» Верона взглянула на Томаса, который на ту секунду опять повернулся к сокурсникам. Лицо его посерело:

– Ещё одно слово, Брайтон, – процедил он с холодной ненавистью, – и я забуду об этике.

– Рискни, – засмеялся Джимми, – и расстанешься с Академией!

– Смотри, как бы сам не расстался, – сказала Верона глухо, с устрашающим выражением – беспощадным в своей экспрессии, толкнула створку – поддавшуюся, и вошла в темноту за дверью, под окрик астролога: «Стойте!» – и брайтоновское: «Придурошная! Вот ей сейчас достанется!» Створка резко захлопнулась. Щеколда – не внешняя – внутренняя – закрылась с тяжёлым лязганьем. Маклохлан бросился к двери, надавил на неё всей тяжестью, крикнул: «Верона, где вы?!» – хотя понимал прекрасно, что Верона уже находится в совершенно ином измерении, и, поскольку дверь не открылась, достал из кармана курево ощутимо дрожавшими пальцами. С минуту длилось молчание – глубокое и тяжёлое. Эамон озирался беспомощно. Томас думал: «Прямое вмешательство. Перекрыли портал намеренно. Возможно, им просто хочется встретить её без свидетелей…»

– Арверы, – сказал Маклохлан, – прошу оставаться в группах. Скоро портал откроется. Ситуация нестандартная, но, как вы прекрасно знаете, в Арвеарте возможно всякое…

* * *

Как только створка захлопнулась, а щеколда, закрывшись, лязгнула, пространство – до этого тёмное, вдруг залило сиянием. Верона, выждав мгновение и сказав себе: «Дело привычное», – направилась коридором с простыми кирпичными стенами, по полу с истёртыми досками, под потолком – высоким, рустикально заштукатуренным, через время – несуществующее, через толщи пространств – спрессованных – не имеющих расстояния, и когда свечение – синее – вдруг померкло, сгустившись сумерками, прошептала: «Проход заканчивается…» Дверь в конце коридора – дубовая, с идентичной щеколдой – бронзовой, была уже арвеартской – не той, что осталась в Дублине. Подняв язычок щеколды, Верона взялась за ручку, бесстрашно открыла створку, вошла – в тот же паб как будто бы – с тем же запахом кофе и пряностей, с каминами, ярко пылающими, с весёлым пламенем в факелах, и сразу – ошеломлённая – замерла, не справляясь с увиденным – не выдерживая сознанием. Виновный в её ощущениях – безумных – тех, что обрушивались, поднялся со стула стремительно, кинулся к ней навстречу и, обхватив её крепко, предупредил падение. Она подняла к нему голову и прошептала с усилием, исполняясь стыдом – безмерным, вперемешку с иными чувствами – ранее ей неведомыми – пьянящими и эйфорическими:

– Великий Экдор, простите…

Он улыбнулся мягко:

– Нет, экдор – хорошо, разумеется, но «великий» здесь явно лишнее. «Мой экдор» – в приватном общении. Поняла, моя драгоценная?

Верона вздохнула судорожно и глядя в лицо – прекрасное, в глаза – глубокие – синие, отражавшие пламя факелов, прошептала:

– О нет, не может быть…

Экдор Эртебран отпустил её, поправил ей чёлку пальцами – слишком уже отросшую, и произнёс: «Ты плакала?» Верона кивнула молча, силясь хоть как-то справиться со своей на него реакцией, вскипятившей в ней кровь за мгновение, и уже понимая внутренне, что сопротивляться бессмысленно; что теперь она – в том состоянии, в каком оказалась Режина, встретившись с Генри на «Гамлете». Сам Лээст, естественно, чувствуя, насколько она взволнована, насколько она проникнута ощущениями и эмоциями, старался в эти мгновения держаться как можно спокойнее, но выдал себя – и голосом с неровными интонациями, и пальцами – чуть подрагивающими, и сбившимся вдруг дыханием. Его на неё реакции вышли из-под контроля, лишая его возможности обставить их встречу – первую – по намеченному сценарию. Осознав, едва ли не с ужасом, что видеть её астрально, видеть на фотографиях и общаться с нею физически, ощущать её всеми сенсорами – совсем не одно и то же, и её красота, по сути, – красота за гранью возможного, он осознал иное – что вступает в права владения и для него это будет не просто большой ответственностью, а комплексом – крайне сложным и проникнутым противоречиями.

– Что случилось? – спросил он. – Рассказывай. Полагаю, причина в Джошуа? Он мог сказать тебе лишнее, попав под твоё влияние. И объясни перед этим, почему ты одна, без матери? Насколько я понимаю, она ещё не приехала?

Верона, залившись краской, пролепетала:

– Вы знаете, там что-то случилось с дедушкой… то есть с моим прадедушкой… Он случайно свалился с лестницы и теперь он не может двигаться… то есть временно, разумеется.