Текст книги "Тсс…кажется, я беременна"
Автор книги: Л. Романовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
3
ЮНОНА
Товарищи беременные женщины все как одна сидели с кислыми лицами и томно вздыхали. Никто не хотел признавать себя крайней.
– Ну раз нет желающих сознаться, я пойду первая.
– Ага, сейчас прям, разбежалась! Выпну. Ищи вон в том углу, вроде вон та девушка в красном… – буркнула пухленькая блондинка с приличным животом и таким лицом, будто бы всерьёз вознамерилась драться с Дашей.
– Ну вот, зато сразу нашлась крайняя. Эй, дамочка в красном… вы, вы. Вы чего молчите, когда спрашивают? Мы за вами будем.
Дамочка ненадолго подняла взгляд от смартфона, недовольно пожала плечами, что-то вякнула себе под нос, и дальше уткнулась в экран.
– Вот оно что с молодежью творится. Уткнутся в свои эти пиликалки и ничего вокруг не видят и не слышат… – старческим голосом прокряхтела Дарья и Юна в этот раз не смогла сдержать улыбку.
– И не говорите, – решила поддержать ее женщина лет сорока. Живота у женщины не было, но это совсем не означало, что его не будет в дальнейшем. – Уткнутся в телефон и хоть трава не расти. Ну как дальше жить, а?
– Легко! – закатила глаза девушка в красном, – Вот вы молодёжь ругаете, то да это… а сами…
– Что сама? Что я сама?! – воскликнула женщина.
– А сами вон даже место не уступили. А мне может рожать через неделю-две.
– Ой, можно подумать мы беременные не ходили! Прям возвели в культ, будто подвиг какой совершаете. Вот я в своё время…
– Знаем-знаем, – перебила ее совсем молоденькая девчонка с таким большим животом, что казалось он вот-вот лопнет, Девушка трепетно держала за руку бессловесного паренька с модной прической и в длинных носках. – И стирали, и убирали, и готовили, и в сад, и из сада, и на дачу, и с дачи… и все-то без бабушек и дедушек, все сами. Не то что мы.
– Да! Вот именно.
– Ну-ну… мои предки тоже так говорят, а бабуля ржет. Сами они…
Внезапно дверь распахнулась и из кабинета показалась взъерошенная и недовольная голова доктора.
– Вы чего тут балаган устроили? Манакина пусть заходит, остальные цыц. Не на базаре!
Все разом утихли, а девушка, которой вот-вот рожать, прошмыгнула в кабинет. Видимо та самая Манакина.
Все немного упокоились, и даже Даша притихла, уткнувшись в свой телефон, как вдруг в тишине раздалось сдавленное «Ой».
Юнона подняла голову в поисках источника этого «ой», но с первого раза не нашла. А вот на втором «ой» глаза скосились на юную парочку и Синицына заметила страдальческое лицо девушки. Парень в этот момент немного позеленел, и теперь в ужасе смотрел на свою подружку, ничего при этом не предпринимая.
– Что такое? – поинтересовалась женщина, которая еще неадвно возмущалась молодежью.
– Не знаю, – растерянно ответила девчонка, – Как-то мокро… ой… ой-ой, ой-ой-ой…это что?
Она в таком ужасе уставилась на окружающих, что у Юны дрогнуло сердце.
– Я что, уже все, того? Рожаю, да?
Дамы вокруг засуетились, кто-то позвал врача, а Юнона в какой-то прострации наблюдала за происходящим. Она еще никак не могла поверить, что все это не сон и скоро она сама будет завсегдатаем женской консультации с кислым лицом и огромным животом. Правда рядом с ней не будет трепетного парня, хотя… может оно и к лучшему?
По крайней мере никто не упадёт в обморок, как вон тот слабый юноша в носках. И причёска модная его больше не красит.
Что тут началось… суета сует, бег, возня, ругань и крики будущей молодой мамочки, которую в срочном порядке куда-то уводили.
Кое-как привели парня в порядок и тоже куда-то отвели, и теперь в коридоре велись отчаянные споры – стоит ли рожать в столь юном возрасте, или лучше все-таки подождать лет тридцати?
– В эти ваши тридцать уже отсохнет всё, какой там рожать… – поджала губы тощая девочка с синими волосами. По виду даже младше той, которую повели рожать.
– А вам лишь бы ноги раздвигать пораньше!
– Молчи, курага старая. Тебя не спросили, что и когда нам раздвигать…
– Дамы, успокойтесь, дети в животике все слышат, вы разве не знали?
Наконец подошла очередь Юноны, и она бесстрашно ступила в кабинет акушера-гинеколога Светловой Е.С.
Ну по крайней мере именно так было написано на дверной табличке.
Е.С. оказалась нервной женщиной неопределённого возраста. Особо разговорчивой назвать ее было нельзя. Зато доктор часто вздыхала, с тоской то и дело поглядывала на часы и в телефон, и явно чем-то томилась.
В конце концов телефон пикнул, и она что-то там прочитав, коротко сообщила миру и Юне «Козел свинячий» и наконец спросила:
– На что жалуемся?
Синицына немного опешила от вопроса, но быстро нашлась с ответом.
– На мужиков.
– Очень смешно.
– Если честно – нет. Задержка у меня и тест положительный. Но я не жалуюсь. Вроде.
– Ясно. Ну давай смотреть.
Через десять минут она вынесла окончательный вердикт «беременность, шесть недель» и в лоб спросила, будет ли Юнона её оставлять.
– Что за вопрос? – возмутилась было Синицына, но была резво остановлена невозмутимой Светловой Е.С.
– Нормальный. Знаешь сколько у меня в день таких? Не всем оно надо. Так, значит будешь. Пойдем что ли взвешиваться?
Из кабинета Юнона вышла измученная и измочаленная, будто её пытали. Она прошла было мимо Даши, но та вдруг тихо попросила:
– Дождись меня, а? Вместе пойдём.
Синицына промолчала и двинулась дальше, но в конце коридора остановилась. Обернулась – Дарья так и стояла на месте, глядя ей вслед печальным взором.
Юна недовольно закатила глаза и указала новой знакомой на дверь. Довольная Даша бесстрашно шагнула внутрь.
***
– Ну что, нормально все? Что доктор сказала? – зачем-то спросила Юнона Дарью, когда та выбежала от врача с безумными газами. И только заметив Юну девушка немного притормозила и расслабленно улыбнулась.
– Нормально, ага. Узи делали, пол определяли.
– Да ты что? – вдруг заинтересовалась Юнона, – И кто же будет? Узнали?
– Узнали… – не слишком радостно ответила новая знакомая.
– Что-то ты будто не рада…
– Да нет, нормально. Просто… – она замолчала, и Юна не выдержала, спросила:
– Что? Кто будет-то в итоге?
– Мальчик. Два.
– Не поняла?
– Ну чего непонятного? Два мальчика. А я хотела девочек. И как теперь жить?
Юна пожала плечами, будто бы она знала ответ на этот вопрос. Самой ей тоже больше хотелось девочку, но если будто мальчик, она точно вряд ли расстроится.
– Может это не точно? – она решила поддержать подругу по консультации, но та отмахнулась.
– Какая теперь разница? Ты мне лучше скажи, как двух пацанов без папаши растить?
И на этот вопрос Синицына ответа не знала. Но выразила свое искреннее сочувствие.
– Ну ладно, мне уже пора на работу. И так я сильно задержалась тут.
– О! Так я тебя провожу, мне наверняка в ту же сторону.
Юна закатила глаза и не нашла ничего лучше, чем крикнуть «Вон, смотри, что это?» в сторону, и пока Даша искала это «что-то», ловко скрылась за ближайшим поворотом. Местность эту она знала хорошо, благо выросла в этом районе, а потому каждая подворотня была до боли знакома. До боли, потому что сколько коленок здесь было разбито в свое время – не сосчитать.
Юна юркнула в одну арку. Потом в другую, в третью. На всякий случай немного подождала в четвертой и только потом вынырнула с другой стороны проспекта.
– О, привет. Чуть не потерялись… еле нашла тебя.
– Да уж… здорово, что нашлись, – буркнула Синицына и, вновь горестно вздохнув, молча потопала на работу. А когда дошла, то обернувшись, обнаружила – Дарьи и след простыл.
– Чудны дела твои, Господи! – буркнула Юнона и с неспокойной душой прошла через охрану.
В отделе было как никогда оживленно, на Юнону косились с подозрением и недоверием.
«Ну вот, все всё уже знают…» – расстроилась Синицына, но все оказалось даже хуже, чем она предполагала.
До обеда к ней никто не подходил, а когда она спустилась в столовую, расположенную в том же здании, что и офис, Юна будто в вакууме оказалась. До этого к ней спешили подсесть все кому не лень. И не важно, знала она этих людей, или нет. А сегодня столик, за который она села обедать, оказался пуст. Тихие перешептывания, смех за спиной – все это давило на уши, превращая обед в настоящую пытку. Синицына не доела, встала и молча вышла из столовой.
Друзей у нее на этой работе не было. Ни раньше, ни сейчас. Когда Макс привел ее в офис, оказалось вдруг, что на эту должность претендовала другая девушка. Естественно сразу пошли пересуды, что она заняла чужое место. В лицо конечно не говорили, а за спиной шептались.
Конечно, Юна знать не знала ни о какой девушке, пока ее не просветила одна сердобольная женщина из соседнего отдела. Никто не жаждал помочь новой работнице, все её сторонились, косились и осуждающе качали головами.
И Юнона справедливо решила со всеми держаться настороже, близкой дружбы не заводить и держать дистанцию. Более-менее сложились отношения с сёстрами Капустиными, и то только потому, что Юна знала их еще со времен школы.
Потом уже, спустя время, понимая, что у шефа с новенькой все серьёзно, к ней начали подмазываться, всячески пытаясь угодить. Юнона нос не воротила. Относилась ровно, но помнила, как ее здесь встретили. И вот теперь все повторялось точь-в-точь. Те же переговоры, смешки, пересуды и укоряющие взгляды.
«Видимо все-таки придется менять работу…» – с грустью думала Юна, чувствуя, как только что съеденный обед подкатывает к горлу.
Работа не клеилась, все шло из рук вон плохо. Макса она так и не увидела за эти дни, и теперь гадала как долго он не будет появляться на работе и есть ли в этом её вина.
А как все красиво начиналось…
Юнона сразу обратила на него внимание. Красивый высокий блондин с голубыми бездонными глазами. Он неспешно прохаживался взад-вперед по большому залу, держал в руках коктейль со льдом и с наглым видом рассматривал танцующих девчонок.
Заметив её заинтересованный взгляд замер возле барной стойки и уставился в упор. Юна медленно покачнулась в так музыки, и он двинулся навстречу. Ближе и ближе…
– А теперь медленный танец, – объявила Надя и включила Reality Ричарда Сандерсона.
Макс оказался рядом и прижал её к себе. Зарылся лицом в волосы и крепко притянул к себе. Юна даже оттолкнуть его попыталась, но он шумно вдохнул и еще плотнее прижал её, да так сильно, чтобы она как следует прочувствовала его желание.
«Что я делаю? Ай-я-й-яй, как мне не стыдно…» – подумала тогда Синицына.
«Ой да ладно, он тааакой красивыыый…» – подумала Юнона спустя час после знакомства и пары-тройки коктейлей.
«Не, ну нормальный альфа-самец, чего бы и нет?…»– подумала Синицына спустя пять часов и отдалась ему без всякого зазрения совести.
Она была уверена, что больше он не появится в ее жизни и очень корила себя за эту интрижку.
Когда протрезвела. Но…
Ночь была если не лучшей, то одной из лучших в ее жизни и жалеть о таком моменте, это все равно что жалеть о самой жизни.
– Будет что в старости вспомнить! Молодец, Синицына, хоть раз отдалась своему желанию! – похвалила ее Надя и предложила похмелиться.
Юнона, естественно, отказалась и поехала домой. Добровольский уехал чуть раньше, нежно с ней попрощавшись и взяв номер телефона, чтобы потом перезвонить.
И он выполнил обещание. Уже вечером написал «Как дела?» и тут же позвонил, даже не дождавшись ее ответа.
Приехал поздно вечером с охапкой роз и плюшевым мишкой и два часа утверждал, что влюбился до потери памяти. Ну Синицына и поверила.
Долгие ухаживания, рестораны и подарки… романтические встречи под луной и просмотры любимых сериалов перед телевизором в их уютном гнездышке. Где все это теперь?
– Юныч, стой!
Синицына обернулась, ее догоняла Люська Капустина.
– Чего тебе? – не слишком дружелюбно спросила Юнона. Она торопилась в туалет, и сейчас меньше всего была расположена к пустой болтовне.
– А это правда, да? – с «участием» поинтересовалась Люся.
Синицына постаралась не измениться в лице.
– Что именно?
– Ну… что Максим Владимирович со своей бывшей… Правда, да?
– Что с бывшей? – севшим голосом спросила Юнона.
– А… а ты не знаешь, что ли?
Капустина стала отступать, поняв, что именно она явилась вестником неприятных новостей, но было поздно. Синицына зажала ее в угол и грозно рявкнула:
– Что. Именно. Я. Не знаю?! Быстро! Имена, пароли, явки. Ну? Живо! А то уволю!
– Так это… я думала ты в курсе… – пропищала Люська.
– В курсе чего? – зарычала Юнона.
– В курсе, что Добровольский с женой бывшей сошелся. Она ему ребенка родила. Летом еще.
4
ЮНОНА
Нет, Юнона этого не знала. И про бывшую она слышала впервые. И про ребенка тоже узнала только что.
Это что же… это как же? Это выходит он с ней и с другой одновременно встречался?
Да как так-то, а? Да ну нет… быть того не может! Пустая болтовня, сплетни офисных кошёлок, не иначе. Узнали, что она с Добровольским рассталась и напридумывали бог весть чего. Это же офис, тут сплетни – практически основа выживания. Не стоит верить слухам, а тем более Капустиной. Это известная балаболка.
– Очень интересно, приму к сведению, – как можно равнодушнее ответила Юнона и сделала шаг, но Люська цепко схватилась за плечо.
– Так это неправда что ли?
– Без понятия… – Синицына грубо оторвала пальцы Капустиной от своего пиджака и, чуть толкнув глупую коллегу, пошла к лифту.
Пусть теперь болтают что хотят. Наверняка Люська растреплет о грубости Синицыной и о ее реакции на сплетни. Ну и ладно, плевать она хотела на них на всех. И на Добровольского в том числе.
Вот на него особенно.
Но как же это случилось, а? Неужели такое и впрямь возможно? Да быть того не может, нельзя же так сильно ошибаться в людях? Или можно? Но если все-таки предположить, хотя бы на секундочку, что все, сказанное Люськой правда, то получается, что эта девушка была у Макса еще до Юноны. По крайней мере это так, если опираться на предположительный срок рождения ребенка. Летом… Лето длинное. Хотя все равно как не считай, выходит, что была эта девушка еще до Синицыной. А значит за измену не считается!
«А то, что он беременную женщину бросил – тоже не считается что ли?» – укоризненно спросила сама у себя Юна, и чуть не расплакалась.
С кем же она жила все это время?
***
В субботу младший брат Колян вернулся из Петербурга, куда ездил вместе с классом на экскурсию, и теперь запоем, поглощая наваристый мамин борщ, с упоением рассказывал о приключениях.
Юна вымученно улыбалась, чувствую все нарастающую тошноту, но упорно делала вид, что все отлично.
Коля, будто бы ничего не замечая, пообедал и побежал с друзьями на каток возле дома, а вернулся к ужину, весь перепачканный чем-то красным.
Подошёл к старшей сестре и спокойно так сказал:
– Всё, Юн. Это всё…
– Что всё? – спросила она, вяло пережевывая морковку. Витамины же как никак…
– Всё. Я расправился с твоим Добровольским.
Мама, которая как раз зашла на кухню, чтобы что-то спросить у Юны, так и осела прямо на пол, а Юнона схватилась за ставший вдруг каменным живот.
– Что ты сделал? – прошептала она.
– Намазал дверь его тачки дерьмом. – гордо ответил брат, и добавил. – Там как раз собака мимо шла…
Увесистый шлепок газетой заставил Колю пискнуть. Это отец зашел в самый подходящий момент.
– А чего он с Юной так поступил? Да я бы ему еще зеркало оторвал, если бы успел, а так только шины спу…
Новый шлепок заставил Колю замолчать и обиженно покоситься на отца.
– Я стесняюсь спросить, как ты собаку подговорил… – растерянно пробормотала Юнона, а отец добавил:
– Дал Господь детей. Спасибо, хватит. А ты говорила, давай еще родим, давай еще… с этим бы с ума не сойти!
– Нормальные дети! – буркнула мама. – Вон как горой друг за дружку стоят.
– Точно, – засмеялась Юна, чувствуя, как отпускает тяжесть, – Дерьмом это, знаете ли, не каждый сможет честь сестры защищать.
– А кто научил? Я научила! – послышался довольный голос бабули и вот она сама выплыла на кухню, распространяя в воздухе Шанель номер пять.
Сегодня Клавдия была особенно хороша – элегантные лодочки, платье в пол и жемчужные бусы… добротный макияж и уложенная в пучок прическа. В общем при полном, так сказать, параде.
– Вот если бы ты только на свидания ходила, а не учила детей дерьмом мазать чужое имущество… – прошипела Наталья, и махнула рукой. – Все ясно, старшее поколение учит младшее правильно жить.
– Вот, наконец-то ты это поняла! – наставительно произнесла бабушка и обернулась к внуку, – А краской написал, что я велела?
– Написал! – гордо ответил Коля и папа тихо прошептал «Придурок».
– Вот именно это я и написал, – улыбнулся Коленька и получил новую порцию щелбанов, – А еще «Кобель» написал. Но там мелко вышло, не видно почти.
– Мама! Сынок… вы хоть понимаете… вы понимаете, что сейчас везде камеры стоят? Мы же не расплатимся за его машину! Да она стоит как две наших квартиры. Да Колю посадят, а не посадят, так на учет поставят.
– Ой, да ладно. Не так уж там и плохо, как малюют…
– Господи, за что мне всё это?
– За занудство! – сердито констатировала Клавдия и подвинула Юнону. – Ну чего застыли? У меня чаек с собой, давайте выпьем за детей и моё грядущее свидание.
Она достала маленькую серебристую фляжку, запрокинула голову и залпом влила в себя содержимое.
– Чтобы значит у меня сегодня все было!
– А мне чтобы ничего за все не было! – весело подхватил Коленька, чокаясь с Юноной чашкой с чаем.
– Наш человек! – похвалила внука бабуля и, не прощаясь, пошла на выход.
– Уже уходите? – голосом кролика из Винни пуха спросил Степан.
Бабуля покрутила головой, подумала немного и решительно выпорхнула за дверь.
– Будь осторожна! – крикнула Наталья ей вдогонку.
– Вот еще!
Наталья обречённо вздохнула и вернулась на кухню, где в уголке пригорюнились Степан и Юнона.
– Мама, как же ты выросла-то?
– Это было трудно. Но как бы ваша бабушка не старалась меня угробить, я все-таки выжила.
***
Воскресный день Юна решила провести с подругой в кофейне, но мама строго-настрого запретила пить кофе.
– Чай, молоко, вода, сок – это пожалуйста.
– А я хочу кофе…
– Не понимаю я, ну неужели никак нельзя обойтись без него, а? Раньше никакой моды не было на эту бурду, а теперь прям дня прожить не можете. Я запрещаю!
– Маа, ты еще на старославянский перейди. Что значит раньше? Раньше и трава зеленее была и вообще!
– Нет, обещай! Не думаешь о своем здоровье – подумай о ребенке. Пей чай, я сказала!
Юна, дабы не провоцировать скандал, уверила мать, что так и поступит, а сама уже представляла, как выпьет любимый латте с маршмеллоу. Да ну и какой уж там кофе, строго говоря? Так, одно название. Но раз маме так спокойней, то можно и приврать немножко. Так сказать, ложь во спасение. Во спасение её и маминых нервов.
Ляля, как всегда, опоздала, и в этот раз особенно серьезно. Юнона уже собиралась уходить, когда беспечная подруга прискакала в их любимое кафе – на шпильках, в обтягивающем ярко-синем платье под пальто и при шикарном макияже. Ну чертовски хороша, как ни крути. Синицына сразу взгрустнула, когда она теперь сможет носить такие платья и каблуки?
– Ты чего такая невесёлая? – Ляля не успела еще как следует причалить, а на нее уже обратились все взоры присутствующих.
Даже официант, до этого вяло ковыряющийся в зубах парнишка лет двадцати, тоже со всех ног бежал к их столику.
– Будешь тут веселой, – зло брякнула Юна, – Заказывай давай поскорее, я заколебалась тебя ждать! Есть хочу!
– Ой ты Божечки! Меньше съешь – худее будешь. Народная мудрость. Нам два кофе, пожалуйста. – обратилась она к официанту.
– Один, – слишком резко поправила Юнона, сама от себя того не ожидая. – Один кофе и облепиховый чай. И пироженку с малиной. И мороженое с абрикосом. И…
– Эй, тормозни! Ты чего? – вылупилась на нее Ляля, привыкшая, что Юнона на вечной диете.
Впрочем, как и сама Ляля.
Все, что она позволяла себе из сладкого и был тот латте с маршмеллоу. А никакие не пирожные и мороженое.
– Не тормозну. Есть хочу.
– А мне кофе и овощной салат, – отпустила Ляля официанта и перегнулась к Юноне, приложив руку к ее лбу.
– Ты чего, рехнулась что ли под старость лет, подруга? Я тебя не узнаю, колись, что не так?
Синицына поджала губы и отвернулась в сторону, делая вид, что разглядывает редких прохожих.
– Только не говори мне, что ты того…
Ляля округлила глаза и даже рот приоткрыла.
– Того, – передразнила Юна.
– Да ладно? – заорала Ляля, чем изрядно напугала сидящую неподалёку пожилую пару, – А Макс что говорит?
Юнона выпятила нижнюю губу и не выдержав, разревелась. А заодно поведала подруге о своих злоключениях.
– Ну никогда бы не подумала, что Добровольский такой козел!
Юнона развела руками, что могло означать все, что угодно, и вновь всхлипнула.
– Но ты же не будешь оставлять ребен… – Ляля осеклась под строгим и удивлённым взглядом подруги, – Или будешь?
– Конечно буду. Что за вопросы…
– Но ты же понимаешь, какую ответственность берёшь на себя? Какое ярмо на шею взваливаешь? А если там двойня, ты об этом подумала? А если тройня или вообще четверня?
Юна вдруг некстати вспомнила свою новую знакомую и покачала головой.
– Ага, тридцать три богатыря. Нет там никакой двойни. Я уже на узи была.
– И все равно я бы на твоем месте…
– Но ты не на моем месте, – раздражённо перебила Юнона, – Поэтому твои рассуждения не уместны.
Ляля пораженно молчала, не узнавая подругу, и только качала головой.
Немного подумала и выдала:
– Ну ладно. Рожай, если хочется.
– Спасибо за разрешение!
– Только не обжирайся. У меня одноклассница на двадцать пять кило поправилась и превратилась в маленького бегемотика. Думали лопнет быстрее, чем родит.
– Ужас, – вздохнула Синицына, – Только это неконтролируемо. Есть хочу постоянно.
– Это пройдет.
– Когда? – простонала Юнона. – Через девять месяцев?
– В твоем случае уже через семь с половиной.
– Очень обнадеживающе… – хмыкнула Юна и с аппетитом набросилась на пирожное.
– А вообще ты знаешь, не унывай, подруга.
Синицына пожала плечами.
– Я и не унываю. Добровольскому только мечтаю в морду посмотреть…
– Твой Коленька уже посмотрел, – засмеялась Ляля, – И посмотрел, и плюнул, и нагадил.
– Угу. Теперь главное, чтобы не поймали. Не хотелось бы, чтобы его, дурака, по глупости на малолетку загребли.
Ляля с нескрываемым удовольствием отпила кофе и пощелкала ногтями по столешнице.
– Есть у меня одна идея… – промолвила Ляля и замолчала, с загадочным видом разглядывая Синицыну.
– Ну? – поторопила ее Юна.
– Я недавно с такими классными тетками познакомилась. Из секретного клуба.
– И какого же?
– Называется «Женская доля».
Юна фыркнула, стараясь не засмеяться в голос, и Ляля тут же надула губки.
– Согласна, название так себе. Но ты же даже не знаешь, от чего отказываешься! У нас там и доцент кафедры философии есть, и домохозяйка, которая раньше служила в милиции. И стюардесса есть, и даже актриса нашего драмтеатра. Просто представь какие люди…
– Прекрасные, – вытерев выступившие на глаза слезы, ответила Юнона.
– Вот, – наставительно кивнула Ляля, – А ты нос воротишь.
– И чем же занимается этот ваш клуб, стесняюсь спросить? Если он такой секретный.
– А ты не стесняйся, у нас все законно. Просто, – Ляля склонилась над столиком, чуть не задев своим большим бюстом тарелки, – У нас идет негласная война против мужчин.
Синицына даже рот открыла. Какая-какая война? Против кого?
– Да-да, – многозначительно подмигнула Ляля.
– А ты-то чего воюешь? У тебя вроде все хорошо с мужчинами?
– Это тебе так только кажется! – пылко воскликнула подруга, – Ты хоть понимаешь, что это такое – быть ослепительно красивой?
Юнона подавилась чаем и во все глаза смотрела на распалившуюся Лялю.
– Куда мне…
– Ой, прости. Я не то хотела сказать. Вернее, ты тоже ничего. Симпатичная. Очень даже.
– Спасибо, я не обиделась. Так что это такое – быть ослепительно красивой?
– Ну… они во мне не видят самого важного!
– Чего?
– Человека! Человека с душой…А видят они во мне вот это вот все, – она указала на свою грудь, на попу, на ноги.
– Так ты сама выставляешь это все напоказ, разве нет?
– Ничего ты не понимаешь, – трагическим шепотом заключила Ляля. – Я может так их проверяю – клюнут или нет.
– Ого, вот это многоходовочка. Уважаю. Так чем вы все-таки там занимаетесь? И почему ты раньше не рассказывала мне об этом?
– Да я совсем недавно пришла в ЖД, и к тому же ты была так счастлива со своим Максом. Не хотела я рушить твои иллюзии относительно него. Ты должна была сама к этому прийти.
– Звучит как замануха в секту.
– Господь с тобой, Юнка! Наша главная – Вера Павловна, замечательный человечек с чистейшей душой. Только представь, ее пять раз бросали мужчины и все пять раз она отомстила своим обидчикам.
– И как же? – заинтересовалась Юнона.
– А об этом Вера Павловна сама тебе поведает.
– Умеешь же ты убеждать, – хмыкнула Синицына. – А у вас там квартиру закладывать не заставят?
– С ума сошла?
– А спать по воскресеньям с главой клуба не нужно?
– Юна!
– Жаль.
– Да тьфу на тебя!
– Хорошо, веди в свою секту, хоть развлекусь.
