Текст книги "Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945"

Автор книги: Курт Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Напрасно я просил отменить этот приказ. Доклад начальника штаба с топографическим планом обстановки (согласно которому наша разведка обнаружила стягивание крупных сил противника, особенно бронетехники, на участке 26-го гренадерского моторизованного полка СС) не повлиял на решение командира корпуса, и он не отменил приказ. Мое замечание о том, что танковая атака противника ожидается в любой момент и 2-й батальон 12-го танкового полка СС занял очень выгодную оборонительную позицию, также было проигнорировано. И получилось так, что 26 июня в секторе нашей дивизии не осталось ни одного танка.

Солдаты 26-го гренадерского моторизованного полка, вымотанные последними интенсивными оборонительными боями, томились в ожидании всю ночь в своих окопах. Они ждали следующей атаки. Густой, влажный туман лег над заграждениями и полями.

Утренняя заря. Все еще пока спокойно. Макс Вюнше и я находились в Роре, наблюдая, как последний танк уходит на свою позицию-трамплин. Становилось все светлее и светлее. Недолго оставалось ждать того момента, когда продолжится танец смерти. Затем немецкие батареи открыли свой заградительный огонь. Британские самолеты на небольшой высоте с ревом пронеслись над нами и выпустили свои ракеты по Роре. Дьявольская война на истребление началась.

Первые наши танки с грохотом двинулись вперед, лязгая гусеницами. Атака поначалу позволяла занимать местность, но была остановлена контратакой англичан. Началась ожесточенная танковая дуэль. Ряды непроходимых противотанковых заграждений не позволяли нашим танкам использовать преимущество в дальнобойности их пушек. Отсутствие пехоты оказалось особенно большим недостатком. Интенсивный артиллерийский огонь противника чрезвычайно затруднял взаимодействие, сделав эффективное управление и контроль фактически невозможными.

Из района к востоку от Роре до нас не доносилось никаких звуков. Все сражение переместилось к западу, где танки упрямо бились друг с другом. Красноречивые столбы дыма от горящего горючего и масла снова повисли в небе. Каждый столб указывал на очередную могилу танка. Но мне было особенно не по себе из-за обстановки на участке 26-го гренадерского моторизованного полка СС. Ни одного артиллерийского удара не наносилось справа от Роре. Слава богу, начался дождь. Это означало, что мы были защищены от налетов авиации.

Но что произошло потом! Земля, казалось, расколется и поглотит нас всех. Разверзся настоящий ад. Все, что осталось от Роре, были обломками разбитых вдребезги деревьев и домов. Я залег в кювет у края дороги, прислушиваясь к шуму битвы. Шквальный огонь неприятельской артиллерии не прекращался. Все застилал туман, смешанный с дымом рвущихся снарядов. Я ничего не мог различить. Все линии телефонной связи были оборваны, и связи со штабом дивизии и частями на фронте больше не существовало. Посыльный из 2-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка подбежал ко мне и крикнул: «Танки на правом фланге батальона!» Его слова потонули в грохоте взрывов снарядов. Я безуспешно вслушивался, чтобы разобрать шум боя, но все, что я слышал, было сплошным свистом, треском и канонадой взрывов снарядов, к которым добавлялся лязг гусениц танков.

Это было наступление, которого я ожидал! Краеугольный камень германского фронта в Нормандии зашатался. Кан, как цель атаки, будет задушен охватом. Кан должен был стать призом Монтгомери, организовавшему обвал германского фронта. Мы все как завороженные наблюдали смертельное представление. Горячий металл крупнокалиберных снарядов проносился с шумом над нами и вонзался в землю.

Я позвал Вюнше. Посыльные перебежали дорогу и исчезли за зеленой изгородью. Вюнше был рядом со мной еще некоторое время. Мне не нужно было вдаваться в длинные объяснения перед этим опытным солдатом. Мы слишком часто были бок о бок друг с другом – он знал меня и знал, чего я хотел.

Я в двух словах обрисовал Вюнше свою оценку ситуации. Противник пытается прорваться на участке 26-го гренадерского моторизованного полка СС большой танковой массой с тем, чтобы овладеть Каном. Атаку на Жувиньи нужно немедленно отменить. Роре должен удерживаться любой ценой, так как и он является краеугольным камнем обороны. Вюнше отвечает за Роре.

Я снова двинулся в направлении Фонтени и через несколько сот метров наткнулся на подразделения 3-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка. Дорога простреливалась из танков противника. Двигаться дальше на север было невозможно, но мне и не было нужды пробираться дальше вперед. Поле боя раскинулось передо мной как на ладони. Мне все было понятно, и я нашел подтверждение своим оценкам. Это было ожидавшееся наступление. Танки и полугусеничные бронетранспортеры противника наступали на 26-й гренадерский моторизованный полк. Огневой вал вражеской артиллерии сравнивал наши позиции с землей, как гигантский стальной каток, круша все живое. Лишь изредка я наблюдал движение бравых солдат-гренадеров. Они упорно удерживали свои позиции, сражаясь с отчаянной храбростью. Видны были ослепительные вспышки от взрывов в Роре – это стреляли наступавшие танки. К северу от Роре горели британские танки.

Прямо перед нами на земле лежали двое солдат томми, которые в ходе своей атаки забежали слишком далеко. Они были разоружены, и им велели скорее садиться в мою машину. Раненый томми был передан на перевязочный пункт в Роре.

Я как бешеный погнал в направлении Версона. Мое место было на дивизионном командном пункте. Сосредоточенный огонь вражеской артиллерии со все возраставшей интенсивностью переносился к югу. Обстрелу уже подвергался район Коллевиля. Наша артиллерия яростно била по атакующим.

Я достиг штаба дивизии за несколько минут. Начальник штаба все еще держал в руке телефонную трубку и доложил: «Это был наш последний разговор с командиром саперного батальона». Командир саперного батальона сообщил: «Артиллерия противника уничтожила мою противотанковую оборону. На позиции батальона врываются британские танки. Отдельные позиции все еще удерживаются в Шо и вокруг него. Танки противника пытаются смять мой блиндаж.

Где наши танки? Мне нужна контратака со стороны Ро…» В этот момент связь прервалась. Радиосвязь также была нарушена.

Было также срочное донесение из 1-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС. Батальон атаковали крупные силы. Все атаки на Сен-Мовье были к тому времени отбиты. Новые донесения поступали одно за другим. Вся линия фронта была взбудоражена.

На данный момент ничего нельзя было сделать кроме как сосредоточить огонь нашей артиллерии по прорвавшимся частям противника. Единственными боеспособными подразделениями в дивизии оставались дивизионная рота сопровождения и поредевшая разведрота 25-го гренадерского моторизованного полка.

Все силы и средства я сосредоточил на обороне Версона. Из перехваченных переговоров по радио и показаний пленных мы узнали, что на фронте в пять километров предприняли атаку танковая дивизия и две пехотные дивизии противника, каждая из которых была усилена танковой бригадой. Эти соединения до этого еще не вводились в бой, они были абсолютно свежими. Эти три свежие дивизии примерно с 600 танками атаковали три наших батальона с ограниченной боеспособностью. Главная сила противника заключалась в его колоссальных артиллерийских резервах и массе бронетехники.

Опасность прорыва была очевидна. Мой начальник штаба был в отчаянии, указывая на безвыходность ситуации. Из корпуса был дан только один ответ: «Позиции должны обороняться до последнего патрона! Нам нужно выиграть время. II танковый корпус СС на подходе к фронту».

Как часто бывало в прошлом, командование и контроль осуществлялись исходя из тактической перспективы, а не из стратегических соображений. Важных решений не принималось. О мобильной обороне было забыто. Нам не оставалось другого выбора, кроме как подороже продать свою жизнь.

Небо, казалось, приспособилось к тому, что происходило на земле, – проливной дождь сопровождал каждый наш шаг.

К северо-востоку от Версона я видел множество британских танков, миновавших позиции дивизионной роты сопровождения. Они наступали в направлении Гренвиля. Фронт был прорван, и только отдельные очаги сопротивления препятствовали наступлению противника.

Боже мой! Дивизии пришлось прекратить атаку. Теперь она должна была помешать глубокому прорыву британских танков и выиграть время для германского Верховного командования!

Я снова помчался на дивизионный командный пункт и попытался прорваться на связь с Вюнше. Сработало! Наши бравые связисты только что восстановили линию. Как часто эти ребята проходили через ад! Какой безымянный героизм скрыт за выражением «собачья работа связиста»!

Макс Вюнше доложил о крупных танковых частях противника по обе стороны от Роре. Каждая атака на Роре до сих пор отражалась с большими потерями у противника. Стержень дивизии оставался несломленным. Спустя несколько минут я вернулся в роту сопровождения. Всякое командование и контроль стали невозможными. В этот момент я мог быть лишь солдатом среди солдат. Глаза гренадеров загорались, когда они видели, как я хожу от отделения к отделению. Этих солдат нельзя было сломить. Они непоколебимы и не уступят врагу.

Скоро не осталось ни клочка земли, где бы ни разорвался снаряд вражеской артиллерии. На наших позициях уже взрывались снаряды атакующих вражеских танков. Наш район обороны был укреплен всего двумя танками и противотанковой пушкой. Мы крепко прижимали к себе несколько оставшихся фаустпатронов.

Вот взорвался наш танк T-IV, а прямо перед нами горели два «Шермана». Массы вражеской бронетехники нервировали меня. Разве не граничила с безумием попытка остановить эту лавину стали горсткой солдат и парой пушек? Рассуждать было поздно, оставалось только одно – сражаться!

Два «Шермана» приблизились, следуя по узкому проходу. Несколько солдат с фаустпатронами лежали в нервном ожидании за кустами ежевики. Они, казалось, слились с землей.

Я задержал дыхание, и взрывы вражеских снарядов вдруг перестали внушать страх. Как завороженные мы смотрели на солдат, которые готовились к прыжку. Головной танк двигался все дальше и дальше вперед по просевшей дороге вместе со вторым танком, медленно следовавшим за ним. Они проезжали мимо этого места, второй танк уже поравнялся с нашими солдатами. Стволы танковых пушек были направлены на Версон, но они уже больше не выстрелят. Солдат выскочил на второй танк как стрела, выпущенная из хорошо натянутого лука. Еще в прыжке он выстрелил своим фаустпатроном, который ударил в борт «Шермана». Танк прокатился еще несколько метров и остановился, дымя. Передний танк тоже встал; он лишился гусениц, подорвавшись на минах. Двое танкистов сдались.

Мы на мгновение вздохнули с облегчением. Чувство окрыленности охватывало при виде того, как эти стальные громадины были уничтожены благодаря личному мужеству одного солдата. Однако уже через несколько секунд случай с двумя танками был забыт.

Разведывательная рота сражалась за свою жизнь справа от меня; я уже больше не мог определить ее расположение. Яростный артиллерийский огонь вздымал грязную землю высоко в воздух. Противотанковое орудие все еще было на своей позиции; оно посылало снаряд за снарядом в танковую колонну 11-й британской бронетанковой дивизии. Очередной шквал огня превратил пушку в груду металла. Больше исправных противотанковых орудий у нас не было. Танковые снаряды сокрушили роту. Первая линия траншей была взята. Тут и там солдаты безуспешно пытались уничтожить танки фаустпатронами, но все напрасно. Сопровождавшая танки британская пехота пресекала все попытки это сделать.

Напрасно я пытался добиться артиллерийской поддержки. Призрак «нехватки боеприпасов» преследовал нас уже долго. Пары снарядов немецкой артиллерии было недостаточно, чтобы остановить бешеную атаку. Атака британских танков продолжалась.

Я впервые ощутил жгучую пустоту в сердце и проклинал эту бесконечную бойню. То, что происходило в данный момент, не имело ничего общего с войной – это было откровенное убийство. Я знал каждого из этих молодых солдат. Самому старшему едва исполнилось восемнадцать. Мальчишки еще не научились жить, но, боже мой, уже умели умирать!

Лязгавшие гусеницы британских танков прервали их молодую жизнь. Слезы потекли у меня по лицу; я начал ненавидеть войну.

Дождь хлестал не переставая. Тяжелые облака пробегали над истерзанной землей. Тем временем британские танки катились к нашим позициям. Бежать было бесполезно. Нам пришлось остаться. Мы сжимали в руках свои фаустпатроны; мы не хотели умирать, не оказав сопротивления.

Вдруг новый звук присоединился к дьявольскому концерту. Одинокий «Тигр» давал нам некоторую передышку. Его 88-мм снаряды дали «Шерманам» красноречивую команду остановиться. Британцы повернули назад. Они отменили атаку в направлении Муана.

По возвращении на командный пункт дивизии мы обнаружили два британских танка – наши связные уничтожили их своими фаустпатронами. Сгоревшие танки находились менее чем в 200 метрах от командного пункта. Личный состав окапывался, занимая круговую оборону.

Тяжелые бои привели к невосполнимым потерям. Прорыв нельзя было предотвратить, не имея свежих частей. В корпусе нас обнадеживали, что на следующий день ожидаются подкрепления из II танкового корпуса СС. В корпусе настаивали, чтобы командный пункт был перенесен дальше в тыл. Я возражал. Хуберт Мейер меня поддерживал. В такой критической ситуации место командира – на линии фронта.

Из 1-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка мне сообщили, что он с утра подвергается непрерывным атакам и что от боевой мощи батальона осталось всего ничего. Под покровом ночи остатки батальона пробивались назад к аэродрому Карпике. Молодой унтерштурмфюрер СС Эмиль Дюрр ночью уничтожил два вражеских танка кумулятивными зарядами. Танки стояли в саду Шато. Когда кумулятивный заряд отскочил от второго танка, он вернулся к танку и удержал заряд с детонатором на месте руками. Танк был уничтожен, а сам Эмиль Дюрр – смертельно ранен. Посмертно он был награжден Рыцарским крестом. Своими действиями Дюрр расчистил путь для отступающего батальона.

Британцы все еще продолжали наступать. Я слышал, как стреляли наши танки со стороны Гренвиля. Одна рота танков T-IV под командованием гауптштурфюрера СС Зигеля прикрывала менявший позицию 2-й батальон 12-го артиллерийского полка СС. Британцы прорвались на позиции батарей. Командир артиллерийского батальона Мюллер был убит в рукопашной схватке.

Время потеряло для нас свое значение. Мы работали с оперативной картой при мерцающем свете свечи и готовили новые оборонительные позиции. Я с нетерпением ждал подкреплений.

В полночь меня ждал приятный сюрприз. Михель, мой верный казак, вдруг появился передо мной, улыбаясь во весь рот. Я давал ему несколько дней отпуска. Он привез мне письмо от жены, которая писала о том, что у нас будет пятый ребенок. Михель был остановлен у контрольно-пропускного пункта. Его заподозрили, что он русский, но кто же мог остановить моего чудного Михеля? В ответ на мой вопрос, как же он сюда добрался, он ответил, что удрал!

Когда стало светать, противник возобновил атаку своей пехоты и бронетехники в направлении Гренвиля. Рота Зигеля к 9.00 отбила четыре атаки. Несколько горящих вражеских танков заполнили собой местность. К сожалению, танк Зигеля был подбит, а он получил сильные ожоги лица и рук. Наступление наших танков в направлении Шо провалилось из-за мощного противотанкового заслона противника. И хотя атака не была успешной, группа из двадцати человек из 12-го саперного батальона СС под командой штурмбаннфюрера СС Мюллера была вытащена нашими передовыми подразделениями и спасена от верного плена. Это было все, что осталось от батальона.

Спустя несколько минут Мюллер уже стоял передо мной. Его усталые ввалившиеся глаза сказали все. На его униформе не было ни кусочка неповрежденной ткани. Его колени были в крови и содраны; лицо было почти неузнаваемо под слоем пыли. Одна рука была на импровизированной перевязи.

Он поведал о драме с его батальоном в нескольких коротких словах. После шквального артиллерийского огня из 600 орудий по левому крылу дивизии батальон был смят танками 2-й британской танковой дивизии. Батальон сражался, пока не был уничтожен. Лишь горстка людей выжила в смертельной битве.

Мюллер лично оборонял свой командный пункт от всех атак пехоты, но он был бессилен перед массовой танковой атакой. К полудню Мюллер и еще несколько солдат были окружены на командном пункте. Одни танки обстреливали его блиндаж, а другие пытались раздавить его, но безуспешно. Военные инженеры соорудили прекрасный бункер, который не поддавался любым попыткам его разрушить.

Наконец, взятого в плен немецкого сапера послали в блиндаж, чтобы тот уговорил своих товарищей сдаться. Сапер предпочел остаться там и разделить судьбу своих боевых товарищей. Атакующие продолжали наступать и миновали командный пункт после того, как предприняли попытки его взорвать; блиндаж сильно сотрясли взрывы, и теперь он выглядел как братская могила. Выжившие в блиндаже воины в конце концов около полуночи с боем пробились к нашим позициям. Их обнаружили совершенно обессиленными у Ле-Хот-дю-Боск, где они решили сделать короткий привал.

В течение дня Роре был сдан. 2-й батальон 12-го артиллерийского полка СС израсходовал боеприпасы. Во второй половине дня противнику удалось создать плацдарм за рекой Одон у Бюрона. Наша радиотехническая разведка перехватила сообщение: «Вы все еще настаиваете на проведении быстрой операции против Версона?» Очевидно, противник был хорошо информирован о расположении командного пункта дивизии. Ответа мы не услышали. Из нашего штаба дивизии все, кто мог, участвовали в боевых действиях у Фонтени. Когда я вошел на дивизионный командный пункт, ко мне обратился незнакомец. Он представился как работник Имперского министерства иностранных дел и попросил меня подробно проинформировать об обстановке. Министр (Риббентроп. – Ред.) никак не может понять, почему происходят постоянные отводы войск!

Прежде чем я успел кратко рассказать о сложившейся ситуации, танковые снаряды сотрясли наши развалины. Вражеские танки опять были перед нашим командным пунктом. Наш командный пункт моментально опустел. Все заползли в траншеи со своими фаустпатронами в ожидании дальнейших сюрпризов. Я уже больше никогда не видел так называемого посланца из Имперского министерства иностранных дел! Что мог он сообщить своему начальству?

Ситуация с каждым часом становилась все более критической. Британцам удалось создать еще один плацдарм у Гарруса. Противник медленно, но уверенно продвигался на юг. К этому моменту мы только успели ввести в бой передовые подразделения 12-го танкового полка СС и разведывательные группы разведывательного батальона 12-й танковой дивизии СС. Два вражеских танка были уничтожены на близкой дистанции батареей шестиствольных реактивных минометов, когда попытались ворваться на позиции приданного нам дивизиона реактивной артиллерии.

Было очевидно, что Монтгомери намеревался форсировать реку Орн у Сен-Андре, а потом, вероятно, выдвинуться к дороге Фалез – Кан. Город Кан, за который шли жаркие бои, благодаря такому маневру сам упадет к нему в руки, как спелая слива. Мы надеялись сорвать его план. Мы должны были продержаться еще несколько дней. II танковый корпус СС был на подходе. Он был снят с Восточного фронта.

12-й танковый полк СС получил приказ занять высоту 112 и предотвратить прорыв к мостам через Орн. Потрепанная танковая рота – вот и все, что было в наличии для выполнения этой задачи.

Несколько танков и остатки 15-й разведывательной роты 25-го моторизованного полка СС взяли под охрану район вблизи Фонтени. Командный пункт дивизии был переведен из Версона в Кан. Участок, обращенный к Версону, высоте 112 и Эври, с 28 июня взял под контроль II танковый корпус СС.

В этот момент в нашем распоряжении находились четыре танковые дивизии СС. Однако дивизиями они только назывались Ни одна из них не обладала боевой мощью дивизии. 9-я («Гогенштауфен». – Рей.) и 10-я танковые дивизии СС получили приказ на переброску в Нормандию 11 июня, находясь в Польше в качестве резерва для отражения возможного наступления русских. (Это наступление, начавшееся 23 июня, привело к разгрому группы армий «Центр». Наши войска с 23 июня по 29 августа продвинулись от Орши и Могилева до Вислы, выйдя к Варшаве. – Рей.)

1-я танковая дивизия «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» достигла фронта 28 июня. Эта дивизия также была лишь тенью своей былой мощи. Она была выведена из России две недели назад и должна была отдохнуть и пополниться в Бельгии. Дивизия «Лейбштандарт» не была полностью укомплектована ни боевой техникой, ни личным составом. Командир II танкового корпуса СС генерал ваффен СС (обергруппенфюрер) Пауль Хауссер этими силами должен был 29 июня провести контратаку. В течение ночи дивизии выдвинулись в районы сосредоточения.

На участке 12-й танковой дивизии СС было спокойно. Позиции вокруг Карпике были укреплены оставшимися в живых солдатами 1-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС.

Мы были разбужены сильным артиллерийским огнем линкоров утром 29 июня. Кан снова был под обстрелом. Истребители, как шершни, сновали в ясном небе и бросались вниз на каждую машину. Около 7.00, когда я застрял на дороге в Версон, истребитель подверг обстрелу самоходную артиллерийскую установку, и взрывающиеся боеприпасы разлетались во все стороны. Улица была слишком узкой для объезда, и нам пришлось ждать, пока боевая машина выгорит. Только бы нам выбраться из этого захолустья! Мы сидели, как крыса в ловушке, зажатые старинными стенами городка. Загорелась санитарная машина. Мы не смогли спасти находившихся в ней раненых. Они сгорели заживо на наших глазах.

Артиллерия противника простреливала местность между Версоном и высотой 112. Вскоре после этого ураганный огонь накрыл и высоту 112. Разгадают ли британцы наши планы и атакуют ли нас раньше, чем мы их? С тяжелым чувством я наблюдал, как танки 11-й британской танковой дивизии поднимаются по склону к югу от реки Одон и берут высоту 112 в клещи. Верхнюю часть высоты 112 уже было не различить. От ударов тяжелой артиллерии нормандская земля вздымалась вокруг метр за метром. Теперь уже не оставалось сомнений: британцы предприняли превентивную атаку. Наши танковые дивизии в районах сосредоточения подверглись шквальному артиллерийскому огню и бомбардировке с воздуха со стороны противника.

II танковый корпус СС оставил высоту 112. Танки 11-й британской танковой дивизии взяли ключевую позицию для дальнейших операций против мостов реки Орн. Весь этот район хорошо просматривался с высоты 112. Ни одно передвижение теперь не могло укрыться от британцев. Прошло немного времени, и мы заметили на верхушке холма центр управления огнем. Батальон тяжелой артиллерии 12-го артиллерийского полка СС обстреливал британские передовые позиции на высоте. У нас тоже был великолепный обзор. Мы были к северу от высоты 112, и нам был виден весь склон от реки Одон до самого верха.

На участке перед 12-й танковой дивизией СС было поразительно спокойно. Только корабельные орудия, как обычно, обстреливали перекрестки дорог. Снаряд попал в сопровождавший меня танк. Взрывом второго 380-мм снаряда был убит военврач.

С приближением вечера стало очевидно, что запланированная атака II танкового корпуса СС терпит провал. Было невозможно овладеть территорией под превосходящим артиллерийским огнем, не говоря уже об абсолютном превосходстве союзников в воздухе. Атака была обречена на провал из-за невозможности удовлетворять предъявляемым требованиям имеющимися в нашем распоряжении средствами.

В течение ночи мы подготовились к круговой обороне для защиты Кана. Мы предполагали прорыв британцев в западной части города. В разгар этих приготовлений был получен приказ из II танкового корпуса СС возобновить атаку высоты 112 и 7-й британской танковой дивизии.

Нас уже больше ничто не удивляло. Макс Вюнше сразу же присоединился ко мне и получил приказ на атаку. Его танками и остаткам 12-го моторизованного разведбатальона СС пришлось проводить атаку. Мы стали обращаться со своими танками как с хрусталем. До сих пор мы не получили танкового пополнения и наши силы таяли с каждым днем. Постоянное использование тактики постепенных шагов бесила меня. Когда-нибудь так бывало в дни больших танковых наступлений?

Сосредоточенный огонь ударил по высоте 112 на заре. Наши танки в утренней мгле подошли вплотную к высоте и укрылись перед финальным штурмом. Он начнется через несколько минут. Вюнше и я выкурили по последней сигарете. Рукопожатие – и танец начался!

В соответствии с общепринятой практикой танки наступали вперед на когда-то поросший деревьями холм, ведя огонь осколочными снарядами. Артиллерия противника пыталась интенсивным огнем подавить наш штурм, но ей это не удалось, и высота опять оказалась в наших руках.

Вскоре мы достигли вершины и отрезали путь к отступлению британской роте на их пулеметных бронетранспортерах. Они были взяты в плен. Горящие танки стояли по обе стороны высоты 112. На этом холме не осталось ни одного квадратного метра земли, не обработанного снарядами и бомбами.

Овладение высотой 112 дало II танковому корпусу СС некоторую передышку. Главное – была устранена возможность корректировки и управления артиллерийским огнем с этой высоты.