Текст книги "Жизнь – это любовь"

Автор книги: Кучерявая Игоревна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

От таких выходных Оля научилась терпеть, молча реветь в подушку, больше молчать. Через какое-то время она начала мучиться с запорами. И мать стала обследовать ее и брать путевки в разные санатории на санаторно-курортное лечение. Не помогало ничего. А как же Оля ненавидела эти поездки. Всегда с отцом, потому что мама была слишком занята на работе. А в этих поездках папа пил. Когда был трезвый, он брал дочь за руку, и они шли гулять. На душе становилось спокойно, рука в большой, теплой ладони. Можно закрыть глаза и наступит покой?

Единственный раз в своей жизни во время такой прогулки Оля осмелилась сказать:

« Папа, не пей больше!» Веселость отца сняло как рукой, он остановился, изменился в лице, будто ему стало стыдно перед дочерью. И такая тоска мелькнула в его глазах.

– Я не могу, прошептал он. Не смогу.

– Но ведь я есть, я помогу тебе, – почему– то тоже шепотом ответила Оля.

На следующий день, когда Манефа встречала в аэропорту дочь и мужа, которые должны были вернуться из Железноводска, среди прилетевших их не было. В полнейшем изумлении, она не знала куда ей обратится и стала спрашивать сошедших с рейса людей. Все пожимали плечами, потом одна женщина сказала: «Там был мужчина с девочкой, но его не посадили в самолет, он был очень пьян».

После этих слов Маню захлестнула дикая злоба, не жалость к дочери, а именно злоба на мужа, на то, что она зря приехала за сто с лишним километров. Следующий рейс был через день, на нем и вернулся хмурый муж и осунувшаяся дочь. Самые близкие люди сухо обнялись, и Манефа протянула Оле большое красное яблоко. Они сели в служебную машину, Оля отвернулась к окну, молча, плакала, делая вид, что грызет спелый фрукт, который как ком вставал у нее в горле. Манефу тоже обуревала волна эмоций, которые нельзя проявить перед водителем. Она мысленно кляла себя, что села на переднее сидение, а не рядом с дочерью. Спиной, ощущая боль девочки, не могла обнять, прижать ее к себе. Окутать любовью.

В ее душе поселился страх, вечный страх за отца. Причем только за пьяного. Оля боялась, что он уснет с незатушеной сигаретой, ему станет плохо во сне, упадет в темноте, когда медленно бредет в туалет. Она старалась предотвратить все эти опасности мнимые и настоящие. Часто проснувшись ночью и не найдя подле себя дочь, Манефа видела такую картину: пьяный муж бредет по коридору, а рядом с ним маленькая девочка, держит его за трусы. Такая жалость к ребенку, а вместе с тем и злоба на мужа, стыд за себя захлестывала ее в эти моменты, но она будто не понимала, как переделать, прекратить эту жизнь. И их семья продолжала существовать, будто за вывеской. О пьянстве мужа никому Маня не рассказывала, находя отдушину от несчастливой семейной жизни в работе.

Для Тани родители были самой красивой парой на земле. Особенно отец– с правильными чертами лица, гладко зачесанными блестящими волосами, спокойной прямой осанкой. Корректность и сдержанность отличали у него не просто манеру поведения, но будто ауру – состояние души. А внутренняя сосредоточенность напоминала девочке, главного героя фильма «Семнадцать мгновений весны». Но как этот человек менялся до неузнаваемости, когда был пьян. Отношения родителей были средой обитания, которую уже не выбирают, а к которой приспосабливаются. В этой среде, казалось, уже не могло произойти ничего хорошего. Мать, несомненно, была стержнем семьи, правда ее редко можно было застать дома.

Работа в стационаре захватила целиком внимание Манефы, ей предложили должность главного врача детской больницы. Свекор был в восторге и конечно рекомендовал невестке согласиться. Отношения с коллегами у Манефы Ивановны были отличные, к каждому она умела найти подход, сказать доброе слово. Знала сильные и слабые стороны своих подчиненных. Не раз опытные медсестры или санитарки выручали ее, помогая и с постановкой диагнозов. Пожилая медсестра Наталья Петровна вызывала врача в приемник обычной фразой»: Манефа Ивановна, корь поступает, идите бронхит, воспаление легких приехала…»

Во время дежурства она всегда была собрана и доброжелательна, ни разу никто не услышал от нее жалобы на усталость или бессонную ночь. Однажды летом привезли ребенка в возрасте десяти лет. Взгляд у него был затуманенный, странное поведение, что он бросался на предметы и стены. Манефа была в недоумении, такого в ее практике не встречалось. Пока она наблюдала за пациентом, вошла пожилая санитарка тетя Надя.

– Белены, объелся! – поставила она диагноз с порога. И тут же было назначено и лечение.

На новой должности по– мимо работы и дежурства в стационаре, добавилась еще отчетность. Свой первый отчет Манефа и ее помощники делали до полночи, считали на счетах, пили горячий чай. А потом предстояла поездка в Свердловск в горздравотдел, чтобы сдать и защитить «свои» цифры.

Перед первой сдачей Маня очень волновалась. Сдавать документацию нужно было, по представлению Манефы большому начальнику. Мысли скакали в ее голове с дикой скоростью и постоянно путались, прямо как на государственном экзамене и она никак не могла запомнить имя начальника.

–Здравствуйте, Петр Григорьевич ! Меня, зовут Дубровина Манефа Ивановна,– начала она несмело. Я главный врач детской больницы Невьянского района.

– Ну, давайте, рассказывайте, с чем приехали?– ободряюще сказал Петр Григорьевич.

Манефа Ивановна начала раскладывать , а точнее ронять документы. Стараясь собрать их в одну стопку и разложить по порядку, так же как и свои мысли. Она начала лепетать:

– Петр Григорьевич, Григорий Петрович, здесь у меня представлен отчет, отчет о смертности и..– Манефа осеклась, соображая, что вообще нужно показать в первую очередь.

– Так, послушайте. Я ведь не называю вас Иван Манефович, – с улыбкой сказал начальник. – Вы же сами составляли документацию и все знаете. Успокойтесь и просто по порядку. Смелее.

Манефа с шумом выдохнула и спокойно защитила свой отчет.

Выйдя из кабинета, она почувствовала головокружение и тошноту. Неужели беременная? Пронеслось в мозгу. Через неделю она уже точно поставила себе этот диагноз. Наведя справки, отправилась к знакомой медсестре, которая ввела ей в матку йод. Выйдя из дома, Манефа покачнулась на крыльце и упала без сознания, когда открыла глаза, с трудом вспомнила, где она. Еле дошла до дома, благо было недалеко, не раздеваясь, легла в постель и на вопросы мужа лишь молчала. Через час поднялась, температура под сорок, пришлось во всем признаться, но от госпитализации она отказалась. Коля ухаживал за ней два выходных, не притрагивался к вину, ни о чем не спрашивал. Но в иные моменты, она чувствовала, с каким раздражениям он подносил воду, делал компресс и в спешке, с какой-то брезгливостью отдергивал руку. Скоро Манефа пошла на поправку и больше никогда не беременела

В летний отпуск решено было ехать в Сочи, девочек оставили у родителей мужа, и сев на поезд отправились к морю. Почти все время в пути Манефа спала или смотрела в окно, а Коля читал. В первый же день приезда, Николай потянул жену на море.

– Смотри! – с восторгом кричал он.– Какая красота! Какие краски! Как здорово, что мы сюда приехали!

Супруги сняли небольшую комнату, тропинка от которой вела на утес и вниз к каменистому пляжу. Манефа, до ужаса боявшаяся высоты с опаской смотрела на отвесную стену горы, спускавшейся прямо в бурлящую воду. Когда Коля потянул ее вниз, к ступенькам, она в страхе замерла, отшатнулось, готовая бежать обратно. Супруг с недоумением смотрел на Маню. Протянул ей руку:

– Пойдем, там же море. Смотри, какая красота!

– Я не умею плавать!

– Ну, хоть ноги помочишь, – уговаривал муж.

– Когда я смотрю с такой высоты, у меня голова кружится.

– Так ты не смотри, пойдем. Пойдем уже,– Коля нетерпеливо тянул ее за локоть.

Наконец она решилась, шагнула к ступеням и муж облегченно выдохнул. Прямо перед ними распростерлась бесконечное море, не было видно противоположного берега, лишь вода сливалась с линией горизонта. Вода ласковая, спокойная, темно-синего цвета, с едва набегавшими волнами, а местами у самого берега, она переходила в светло-голубой цвет и в белый у самого края, превращаясь в пену.

Супруги видели море первый раз в жизни. Коля был поражен размахом и мощью стихии, Манефа же оставалась совершенно равнодушной, не понимая и не чувствуя эту красоту. Она скучала, глядя на него, и буквально через полчаса захотела вернуться, жалуясь на жару и на отсутствие воды.

– Ну, иди одна обратно,– с досадой сказал супруг.

Манефа взглянула на него с таким страхом, что он вынужден был покинуть пляж и отправиться провожать супругу.

На обед пошли в местную столовую, но оказалось, что получить еду не так-то просто и пришлось почти час стоять в очереди. Колю забавляла эта ситуация, а Машута откровенно злилась.

Еще одним сюрпризом для Манефа было, то, что белье почти не сохло за ночь и приходилось одевать мокрые купальники на утро. Все вызывала у нее дискомфорт, либо непонимание, она не могла расслабиться, скучала и не знала, как применить себя. На третий день отпуска, на обед пошли в ресторан, что крайне раздражала экономную Маню. Неплохо зарабатывая, на себя, она боялась потратить лишнюю копейку. Между супругами повисло непонимание. Первым делом Коля заказал водки и к концу обеда он был изрядно на веселее, а на жаре совсем разомлел , и они долго шли до своего домика. Оба были недовольны друг другом, и каждый считал себя правым. В следующие дни на пляж Коля ходил один, а Манефа сидела за чашкой чая с хозяйкой, они быстро нашли общие темы для разговоров. В отличии от Николая, который хотел поддержать разговор и сказал : «Какая у вас здесь красота, воздух, горы, море!»

– Да как это все надоело,– засмеялась хозяйка,– Каждый день видим .

– Разве это может надоесть?– удивился Коля.

– Вам не понять, – лишь отмахнулась в ответ пожилая женщина.

11 Оля

Летом время для Оли летело незаметно. Почти все каникулы они проводили у бабушки с дедом и теткой. Работали в огороде, помогали по дому, носили воду. Дед Степан до вечера был на работе, и домом управляла молчаливая бабушка Манефа. Оля ни разу не слышала, чтобы она обращалась к ней по имени, скажет куда-то в сторону: «Нарви огурцов, будем солить», – значит это ей. К Тане было более душевное отношение. Особой близости между сестрами не было. Ни общих планов, ни общих разговоров. После выполненной работы, старшая сестра старалась уединиться с книгой, а Оля шла к собаке или сидела на крыльце с кошкой. Смотрела куда-то вдаль и ни о чем не думала. Этот класс был для Оли выпускной, надо было решить, куда она будет поступать, но ей как-будто не было до этого дело. Словно речь шла не об ее будущем, а о жизни другого человека. Она привыкла, что за нее все решает строгая мать, и спорить она считала бесполезно. Любое ее достижение в школе обесценивалось, любой поступок подвергался жестокой критике: касалось ли это ее внешнего вида, походки, манеры говорить, все было не так, и по мнению матери требовало коррекции. Почти весь ее день складывался из упреков, замечаний и иной раз, она просто не знала, как лучше. Казалась, она не умеет радоваться, было в ней какое-то постоянное напряжение, как натянутая пружина. Имея очень привлекательную внешность: статую фигуру, красивые, густые, вьющиеся волосы и огромные голубые глаза. Она совершено не ценила себя и не замечала восхищенных взглядом.

Старшая сестра в следующем году оканчивала педагогическое училище, она хотела быть музыкальным руководителем. Работать с детьми в музыкальной школе , Оля совершенно не разделяла ее этой любви к музыке. Только вспоминала слова отца, который любил цитировать Мышкинского из «Хвалы и Славы». «Если все погибнет, я хотел бы оставить музыку и поэзию добавлял от себя отец.

Когда Таня училась в старших классов школы, отец часто сажал ее подле себя и просил читать ему «Божественную комедию « Данте, «Слово о полку Игореву» или стихи Пушкина. Старшая дочь понимала, что отец очень одинок. Он часто цитировал ей наизусть любимые строки: «Пылай камин в моей пустынной келье. А ты вино, осеней стужи друг, пролей мне в грудь отрадное похмелье, минутное забвенье горьких мук. Печален я: со мною друг нет, с кем горькую запил бы я разлуку, кому бы мог подать от сердца руку и поделить веселых много лет…» В этом году она открыла для себя Достоевского, читать его было мукой, все вокруг для нее становилось серым. Нездоровое ощущение и боль. Роман «Бедные люди». Она все представляла одного из героев: Покровского. Худого, бледного, но удивительно красивого. В рваной шинельке. Она ясно видела, как он садится на лавочку, и развязав платок, достает кусочек черного хлеба с картошиной, кушает, прежде чем бежать на очередной урок. Таня чувствовала внутри себя грусть, представляя, как он одинешенек, сидит и задумчиво жует хлеб. Когда главный герой умирает, Таня, оставшись одна, рыдала во весь голос. Сердце разрывалось от горя и муки.

В конце лета собрался семейный совет: точнее мама с дедом решили, что Оля пойдет в медицинский. Последний учебный год, тянулся бесконечно, по результатам стало понятно, что институт Оле не потянуть. И мать решила, устроить ее в медицинское училище города Нижнего Тагила. Химия для Оли всегда была каким– то космосом, на уроках она даже не пыталась вникнуть в суть происходящего , а витала где– то в своем мире. С одним чаяниям, чтобы выходные прошли без скандала и без вина. Хотя прекрасно понимала, что это не возможно и алкоголь – это уже реалия их семьи.

На вступительном экзамене в училище первый предмет для сдачи был химия. Мама сказала, что через знакомых она договорилась с экзаменатором и дочери дадут билет с ответом. Надо лишь прочесть, вопросов не будет. Как же стыдно, не по себе стало Оле от всего происходящего. Будто что-то привычно «скребло» на душе. Ничего не сказала она вслух, лишь привычно промолчала, затаив свои мысли.

За вступительный экзамен по химии абитуриентка Дубровина Ольга получила отлично, сочинение четыре. И вот она студентка первого курса. Жить родители устроили ее на квартиру по улице Газетная, 66 к знакомой. Одинокой женщине, фельдшеру по специальности. Учебу вдали от дома Оля сразу возненавидела, не нравилось ей буквально все: шустрые, веселые, шумливые сокурсницы, доброжелательные педагоги и совершенно неинтересные предметы. По вечерам, она приходила с учебы, кое– как выполняла задания и ложилась спать. Хозяйка вскоре поняла, что собеседницы из Оли не выйдет, и общалась с молчаливой девушкой только по необходимости. На выходные Оля приезжала домой, где осталось все как прежде: дежурства мамы и выпивки отца. Когда наступила пора зимней сессии Оля вернулась домой и сказала матери с порога: «Я не хочу там учиться»

– Почему?– опешила Манефа. – Оля, я договорюсь, тебе хоть тройки поставят, просто так.

– Нет,– выкрикнула дочь в слезах,– только попробуй, я туда вообще тогда больше не поеду. И вообще не поеду, – добавила она уже спокойно и твердо.

В понедельник Манефа поехала в училище, встретилась с преподавателем по химии.

– Не хочет Ваша дочь учиться, Манефа Ивановна! Не будет, все Ваши просьбы и чаяния бесполезны, поверьте, я вижу много студентов. Она ведь и на вступительном экзамене, даже слово не вымолвила. Зачем вы ее сюда толкаете насильно?

– Спасибо, ответила Манефа и поехала домой.

Из всей фразы, она лишь услышала, про вступительный экзамен и нежелание дочери учиться. А в голове она уже разрабатывала план действия. Недавно в Невьянской районной больнице были организованы двухмесячные курсы медсестер, туда – то она и решила отправить дочь. После окончания учебы Ольга поступила работать в регистратуру детской поликлиники. Как нестранно, но работа ей понравилась. Обязанностей было немного, и день в компании таких же молодых девушек проходил весело. С разговорами, шутками, перерывами на чай. Через несколько месяцев работы дома начались разговоры, что нужно куда-то «расти» Куда? Оля совершенно не понимала, да и не хотела. Таня после окончания училище работала в детском саду музыкальным руководителем и видимо ей «расти» было не нужно, думала про себя Оля. Но, все же молча, согласилась на условие матери и поехала на курсы инструкторов лечебной физкультуры в город Свердловск. Специально для нее в поликлинике выделили ставку, и началась новая работа. Желающих было немного, хотя участковые педиатры направляли детей и давали рекомендации родителям. Шли пациенты неохотно. Заведующая поликлиникой начала частенько заглядывать к скучающей Оле. Потом стала выговаривать Манефе: «Как не зайду, Оля все сидит, народу у нее нет».

Вечером дома, Манефа выговаривала дочери: «Оля, ты набери детей, включи музыку, попрыгай с ними…»

– Где, я их наберу?– отвечала дочь, – если родители ходить не хотят.

–Ты, их привлекай,– не унималась мать.

В такой работе прошло несколько месяцев. Оля устала от бесконечных жалоб и замечаний руководителя. Манефе тоже надоели упреки в адрес дочери, и она стала думать о другом месте работы для Ольги. Как раз появилась вакансия на должность медицинской сестры в детский санаторный садик. В обязанности Оли входил осмотр детей, составление меню и зарядка. Мама подробно разобрала с Ольгой, как пишется меню. И она вышла на новую работу. В коллектив ее приняли враждебно, считая, что должность она получила благодаря матери. Сходилась с людьми Оля не очень легко, к тому же и отношение сотрудников совершенно не располагало. Новую работу она не взлюбила. Всю неделю ждала лишь выходных. Опять начались придирки и замечания заведующей, жалобы матери. К зиме стало совсем не вмоготу, да еще ко всему прочему у Оли украли красивую шаль – подарок мамы, дома это стало новой темой для укоров. Через неделю после кражи, не посоветовавшись с матерью, Ольга подала заявление на увольнение и вернулась работать в регистратуру поликлиники. Манефа спокойно приняла новость, взглянув на дочь, сказала:

– Давай, сделаем, как тебе будет лучше.

А в семье произошло новое событие: у Тани появился ухажер. Был он очень пунктуальный, за что отец дал ему прозвище: солдат. Если молодые договаривались пойти в кино или на прогулку, например в пять вечера. Ровно в пять ноль ноль раздавался стук в дверь.

– Таня, открывай,– звал отец. – Солдат пришел.

Дружила Таня с кавалером три месяца, и все было безоблачно, как однажды пришел он на свидание выпивший. Таня, боявшаяся вина чуть ли не более всего в жизни, сразу бесповоротно прекратила отношения.

Летом сестры стали ходить на танцы в парк. Там Таня познакомилась с красивым молодым человеком. Подтянутый, в военной форме курсанта училища, он произвел на нее впечатление, пригласив на танец. Роман развивался стремительно, через два месяца было сделано предложение. И вот Татьяна невеста, а вскоре и жена. Сыграли красивую свадьбу и после окончания военного училища молодые уехали во Львов, у Оли как раз приближался отпуск, и Таня с Володей пригласили ее с собой. Все вместе они жили на служебной квартире. С утра Владимир уходил на службу, а вечером его ждал ужин приготовленный сестрами. Первый раз они сварили огромный комок макарон. Дома Таня и Оля никогда не готовила, и готовить, конечно, не умели. Сидя втроем на кухне, они жевали слипшиеся спагетти. И запивали сладким чаем.

– Очень вкусно констатировал,– молодой супруг.

На утро была манная каша, точнее сказать пудинг с комками. И Володя понял, что нужно спасать положение. Блага при военной части была отличная столовая: пирог с капустой, греча и котлеты – послужили им следующим ужином. И молодая жена с сестрой уплетали все не хуже Вовы. Следующий день выпадал на выходные, и готовить стали все вместе. Находчивый супруг записал в столовой рецепт борща, гуляша и узнал правильный способ отваривания макарон. Еда получилась сносная, а вот компот вообще вышел на славу. И довольные и сытые молодые люди пошли на прогулку по красивому городу. Отпуск пролетел незаметно, Оля вернулась домой. И они с сестрой стали писать друг другу письма. Раз в месяц родители, точнее мама отправляла посылки для молодых.

После отъезда сестры, Таня с мужем тоже отправились в отпуск. Это был подарок от мамы: поездка в Ригу. Взявшись за руки, они бродили по красивым, чистым, старинным, европейским улочкам. Булыжные мостовые, готические здания и бесчисленные кафешки. Рига – нарядная столица Латвии, утопала в садах. Больше всего молодоженов поразил сказочный вид старого города с красивыми улочками и средневековыми зданиями. Они подолгу беседовали в кафе с красными зонтами, наслаждаясь кофе. Такого густого и сладкого напитка Таня не пробовала нигде. Вечером в Домском соборе слушали орган, исполняли Баха. Величественно и серьезно. В эти минуты Таня вспоминала слова отца: « Сияет луч искусства в час, когда льется третий Бранденбургский». Каждый день ездили на взморье, с пустынными пляжами. Можно было часами сидеть и наблюдать, как зеленоватые прозрачные волны то рассыпаются у ног мелкими брызгами, то устремляются наверх, обрушиваясь на берег. Когда волны отступали, открывался пласт дна, и Тане очень хотелось среди желтого песка найти крошечный янтарь. Из отпуска они привезли воспоминания и одну из любимых фотографий: Таня сидит на берегу, близко к волнам, ветер треплет концы косынки на голове…

Скоро пришло известие, что у Тани будет прибавление. Эта была радостная новость. Решено, что рожать она приедет в Невьянск. Летом Таня приехала домой, повзрослевшая, очень красивая, с небольшим аккуратным животом. Началась подготовка к появлению малыша. Отдали строчить уголок, заказали шить одеяльце, пеленки. В начале сентября Таня родила здоровенького белокурого мальчика. Володе отправили телеграмму, и он вскоре прибыл домой. Сына назвали Русланом.