Текст книги "Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)"

Автор книги: Куан Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Моим наиболее честолюбивым планом являлась очистка реки Сингапур и бассейна реки Каланг (Basin Kallang) и возвращение рыбы в водоемы. Когда в феврале 1977 года я впервые вышел с этим предложением, многие, особенно промышленники, спрашивали: «Зачем заниматься очисткой? Канал Рочор (Rochore), который впадал в реку Каланг и река Сингапур всегда были грязными, это часть сингапурского наследия!» Я хотел отказаться от такого наследия. От водоемов пахло гнилью. Слепой телефонист, работавший в конторе юридической фирмы моей жены Чу, знал, когда его автобус приближался к реке Сингапур по тому зловонию, которое от нее исходило. Половину загрязнения воды давали наши ремесленники. Мы решили очистить от грязи каждый ручей, поток и водоем. Те Чин Ван, тогдашний руководитель УЭР, язвительно заметил: «Нам обошлось бы намного дешевле покупать живую рыбу и выпускать ее в реку каждую неделю»

Но это не остановило Ли Ек Тьена. Он работал в тесном контакте со мной и был уверен в моей полной поддержке. Очистка вод рек Сингапур и Каланг потребовала осуществления значительного объема технических работ, были проложены подземные канализационные коллекторы под всем островом, что было особенно трудно в плотно застроенном городе. Мы переместили примерно 3,000 мелких мастерских в промышленную зону, оборудованную специальными отстойниками для нефти, масла и других отходов. Начиная с основания Сингапура в 1819 году, лодки, барки и открытые баржи покрывали реку. Их работники жили, готовили пищу и оправляли естественные надобности на этих судах. Мы заставили всех их переместиться в Пасир Панджанг (Pasir Panjang) на западном побережье острова, в то время как плавучие жилища с реки Каланг были перемещены в Туас (Tuas) и на реку Джуронг. 5,000 уличных торговцев продовольствием и другими товарами были перемещены подобным же образом в специально отведенные торговые центры. Люди, привыкшие к торговле на дорогах и тротуарах, где им не надо было платить арендную платы, а доступ к клиентам был легким, они сопротивлялись перемещению в центры, где им приходилось платить арендную плату, а также плату за электричество и воду. Мы мягко, но твердо перемещали их в эти центры и субсидировали арендную плату, но и в этом случае некоторые сопротивлялись.

Мы постепенно сокращали стоки от более чем 900,000 свиней, которых разводили на 8,000 ферм, так как свиной навоз и отходы загрязняли наши ручьи. Мы закрыли множество мелких водоемов по разведению рыбы, оставив только 14 из них в агропарках и несколько – для любительского лова рыбы. Рыбу теперь разводят на некотором расстоянии от берега, в садках, на мелководье, в проливе Джохор, а также в садках в более глубоководных местах у наших южных островов.

Мы создали специальный отдел, занимавшийся переселением людей, который занимался бесконечными переговорами, связанными с каждым переселением лоточников, фермеров и ремесленников. Они всегда были недовольны, когда мы переселяли их или заставляли сменить род занятий. Это была политически опасная задача. Если бы мы не решали ее осторожно, относясь к людям сочувственно, то это могло бы привести к потере голосов на следующих выборах. Комитет, состоявший из должностных лиц и членов парламента, в чьих избирательных округах проводилось переселение, помогал нам уменьшить политический ущерб от этих мероприятий. Самым тяжелым было переселение фермеров. Мы выплачивали им компенсацию, основанную на стоимости строений фермы, площади фермы с твердым покрытием, количества фруктовых деревьев и рыбных садков. Так как наша экономика процветала, то мы могли себе позволить увеличить размеры компенсации, но даже самые щедрые компенсации были недостаточны. Фермеры старшего поколения не знали, чем заниматься и что делать с полученной компенсацией. Живя в квартирах, они скучали по своим свиньям, уткам, курам, плодовым деревьям и грядкам с овощами, которые снабжали их бесплатной пищей. Даже через 15–20 лет после переселения в новые районы многие все еще голосовали против ПНД. Они считали, что правительство разбило их жизнь.

В ноябре 1987 года я испытал большое удовлетворение, участвуя в церемонии открытия чистого бассейна реки Каланг и реки Сингапур, которые до того были просто канализационными коллекторами под открытым небом. На этой церемонии я наградил золотыми медалями людей, ответственных за осуществление проекта. Впоследствии мы построили восемь новых водоемов, которые были открыты для катания на лодках и ловли рыбы. Сбор питьевой воды вырос до 500,000 кубометров в день. За каждым успешно осуществленным проектом стоял способный и преданный делу служащий, получивший образование в данной отрасли и успешно применявший знания для решения наших уникальных проблем. Без Ли Ек Тьена не было бы чистого и зеленого Сингапура. Я мог только поставить широкие концептуальные задачи, но он должен был разработать технические решения. Позднее он стал главой государственной службы.

В 1993 году Винсемиус отправился порыбачить на реку Сингапур и испытал большое удовлетворение, когда ему удалось поймать рыбу. Чистые реки значительно улучшили качество жизни. Стоимость земельных участков, особенно на городских территориях, примыкающих к рекам и каналам, значительно повысилась. Мы закупили песок в Индонезии и насыпали его на пляжах по берегам реки Каланг, где люди сегодня загорают и катаются на водных лыжах. На месте маленьких и неприглядно выглядевших верфей сегодня стоят многоэтажные дома. Для тех, кто помнит реку Сингапур, когда она была канализационным коллектором, пройтись по ее берегам сегодня, – это что-то фантастическое. Здания складов и мастерских были отреставрированы и превращены в кафе, рестораны, магазины, гостиницы, где люди ужинают на открытом воздухе у реки или на традиционных китайских барках, причаленных к берегу.

Вы можете легко определить, насколько загрязнен город по тому, как выглядит в нем зелень. Избыток выхлопных газов от автомобилей, автобусов, дизельных грузовиков покрывает растения частицами сажи, и растения умирают. Осенью 1970 года в Бостоне я удивился, увидев длинные очереди у бензоколонок. Мой водитель объяснил мне, что это был последний день для владельцев автомобилей, чтобы возобновить лицензию на следующий год, а для этого они должны были сначала пройти проверку на пригодность автомобилей к эксплуатации на специально уполномоченных бензоколонках. Я решил создать в правительстве Отдел по борьбе с загрязнением окружающей среды. Мы установили на оживленных автодорогах контрольное оборудование для измерения концентрации пыли, плотности дыма, содержания двуокиси серы, выбрасываемых автомобилями. В других городах есть чистые и зеленые пригороды, которые позволяют их жителям отдохнуть от центра города. Маленькие размеры Сингапура вынуждали нас работать, отдыхать и жить в пределах того же самого маленького пространства, и это сделало необходимым сохранение окружающей среды и для богатых, и для бедных.

В самом центре города Джуронг, окруженного сотнями фабрик, мы построили птичий зоопарк в 1971 году. Без соблюдения строгих правил, регулирующих нормы загрязнения окружающей среды, эти птицы, собранные со всего мира, не выжили бы. Мы проводили озеленение и в самом Джуронге, – все предприятия обязаны озеленить свою территорию и посадить деревья, прежде чем начать работать.

Хотя нам удалось решить наши внутренние проблемы загрязнения воздуха, Сингапур и весь окружающий регион был покрыт дымом от лесных пожаров на Суматре (Sumatra) и Борнео в 1994–1997 годах. После заготовки ценной древесины лесозаготовительные компании поджигали оставшуюся часть леса, чтобы освободить участки для разведения масличных пальм и посевов зерновых культур. Во время сухого сезона пожары бушевали на протяжении нескольких месяцев. В середине 1997 года густое облако ядовитого дыма распространилось над Малайзией, Сингапуром, Таиландом, Филиппинами, в результате чего тысячи людей заболели, а некоторые аэропорты пришлось закрыть.

Мне также пришлось бороться с шумом от транспортных средств, строительных работ, громкоговорителей, телевизоров и радио, от которого Сингапур страдал в прошлом. Действуя постепенно и систематически, нам удалось снизить уровень шума, предписывая все новые и новые правила. Наиболее шумной и опасной была традиция взрывать петарды и ракеты во время празднования китайского Нового года. Многие люди, особенно дети, получали серьезные ожоги и увечья. Иногда пожары уничтожали целые деревни, застроенные деревянными хижинами. После того, как в 1970 году произошел огромный пожар в последний день китайского Нового года, в результате которого погибло 5 человек, и многие были ранены, я запретил эту старую китайскую традицию. Но еще и два года спустя два невооруженных полицейских были жестоко избиты, когда они попробовали запретить группе людей взрывать петарды. Мы пошли дальше и запретили импорт фейерверков вообще. В условиях, когда население живет в 10-20-этажных зданиях, некоторые традиционные привычки следует изживать.

В 60-ых годах темпы переустройства города ускорились. Мы прошли стадию, на которой мы опрометчиво уничтожали старый центр города, чтобы построить новые здания. К концу 70-ых годов правительство было настолько обеспокоено уничтожением нашего прошлого, что в 1971 году мы основали Управление по охране памятников (Preservation of Monuments Board), чтобы идентифицировать и сохранить здания, имевшие историческое, археологическое, архитектурное или художественное значение. Эти здания включали старые китайские, индийские храмы, мечети, англиканские и католические церкви, еврейские синагоги, традиционную китайскую архитектуру ХIХ-го столетия и прежние колониальные правительственные учреждения в старом центре города. Гордостью колониального прошлого был Дом Правительства, когда-то являвшийся резиденцией британских губернаторов (ныне Истана), и где теперь располагаются офисы президента и премьер-министра.

Мы старались сохранять отличительные черты Сингапура, чтобы напоминать о нашем прошлом. К счастью, мы не уничтожили исторические районы Кампонг Глам (Kampong Glam) – бывшую резиденцию малайских королей, Литтл Индия (Little India), Чайнатаун и старые склады на реке Сингапур.

В 70-ых годах, чтобы уберечь молодежь от опасной привычки, мы запретили любую рекламу сигарет. Затем мы запретили курение во всех общественных местах, автобусах, поездах и станциях и, в конечном итоге, во всех офисах с кондиционированным воздухом и ресторанах. Я следовал в этом за Канадой, подававшей пример всему миру. Американцы были в этом отношении далеко позади, потому что их табачное лобби было слишком мощным.

Мы ежегодно проводили «Неделю без дыма» (Smoke-Free Week). Составной частью этой кампании были мои выступления по телевидению с изложением личного опыта. Я имел привычку выкуривать приблизительно по 20 сигарет в день до 1957 года, когда после трех недель предвыборной кампании по выборам в муниципалитет я потерял свой голос и даже не мог поблагодарить своих избирателей за поддержку. Так как я не мог ограничить курение в разумных пределах, я прекратил курить вообще. Я страдал в течение двух недель. В 60-ых годах у меня развилась аллергия на табачный дым, и я запретил курение в моем офисе и кабинете. В течение нескольких лет большинство министров бросило курить, за исключением двух заядлых курильщиков: Раджи и Эдди Баркера. Они покидали заседания правительства на десять минут, чтобы закурить на открытой веранде. Борьба с курением – это непрекращающееся сражение, которое мы все еще ведем. Богатство и рекламные возможности американской табачной индустрии делают курение серьезным врагом. Число старых курильщиков уменьшилось, но молодые люди, включая девушек, все еще попадают в ловушку этой вредной привычки. Мы не имеем права позволить себе проиграть это сражение.

Запрет на употребление жевательной резинки вызвал в Америке множество насмешек над нами. Уже в 1983 году министр национального развития предложил, чтобы мы запретили жевательную резинку из-за проблем, возникавших в результате ее использования, – жевательную резинку вставляли в замочные скважины, почтовые ящики, кнопки лифтов. Брошенная на пол жевательная резинка значительно увеличивала стоимость уборки и портила уборочное оборудование. Сначала я сам считал тотальный запрет слишком крутой мерой, тем не менее, когда вандалы прикрепили жевательную резинку на датчики дверей поездов метро, движение поездов на некоторое время остановилось. Я больше не был премьер-министром, но премьер-министр Го Чок Тонг и его коллеги решили полностью запретить употребление жевательной резинки в январе 1992 года. Некоторые министры, которые учились в американских университет, припоминали, как нижняя часть сидений в аудиториях бывала загажена жевательной резинкой, прикрепленной к ним наподобие моллюсков. Этот запрет значительно уменьшил проблемы, связанные с употреблением жевательной резинки, и после того как ее запасы были удалены из магазинов, проблемы на станциях метро и в поездах стали незначительными.

У иностранных корреспондентов в Сингапуре нет каких-либо поводов, чтобы сообщать о коррупции или серьезных происшествиях, поэтому им приходилось писать о том усердии, с которым мы проводили эти кампании, высмеивая Сингапур как «государство-няньку» (Nanny State). Они насмехались над нами, но я был уверен, что мы будем смеяться последними. Не приложи мы усилий, чтобы убедить людей изменить свои привычки, мы жили бы в куда более грубом и диком обществе. Сингапур не был выпестованным, цивилизованным обществом, и мы не стыдились своих попыток стать таким обществом в течение самого короткого времени. Мы начали с воспитания наших людей. После того, как мы убедили большинство из них, мы стали издавать законы, чтобы наказывать меньшинство людей, преднамеренно нарушавших правила. Это сделало Сингапур более приятным местом для жизни. И если это «государство-нянька», то я горжусь его созданием.

Глава 14. Управление средствами массовой информации

В течение 40 лет, прошедших с 1959 года, сингапурская пресса далеко ушла в своем развитии от норм, установленных колониальным правительством. Мы добились этого путем введения определенных ограничений, особенно для газет, выходивших на английском языке. Они находились под влиянием британских редакторов и репортеров, которые руководили издательской группой «Стрэйтс таймс». Прошло немало лет, прежде чем молодое поколение журналистов 80-ых годов поняло, что культура Сингапура отличалась, отличается и будет отличаться от западной. Тем не менее, наши журналисты подвержены влиянию политических взглядов и стиля репортеров американских средств массовой информации, всегда скептично и цинично настроенных по отношению к властям. Китайская и малайская пресса не копирует западную, наша культура побуждает их оказывать конструктивную поддержку политике правительства, с которой они согласны, и выступать со взвешенной критикой политики, с которой они не согласны.

К 90-ым годам все наши журналисты в возрасте до 40 лет прошли обучение в похожих сингапурских школах. Тем не менее, различия между англо —, китайско– и малайско-язычной прессой сохраняются, культурные различия между ними не исчезли. Эти различия явно проявляются в редакционных комментариях, заголовках, подборе новостей и в выборе писем читателей для публикации. Читатели, получившие образование на китайском языке, имеют иные политические и социальные ценности, нежели те, кто учился в английской школе, – они придают большее значение групповым интересам по сравнению с индивидуальными.

Главная английская газета «Стрэйтс таймс» находилась в собственности англичан и открыто отстаивала их интересы. Она находилась под покровительством британских коммерческих фирм, которые поддерживали ее, размещая в газете рекламу, и колониального правительства, которое снабжало ее новостями и поступлениями от публикации официальных сообщений. Ни одна местная газета, выходившая на английском языке, и близко не могла достичь даже доли ее тиража и влияния.

Газеты, выходившие на китайском языке, работали иначе. Их владельцы, богатые китайские торговцы, использовали эти газеты для отстаивания собственных интересов. Чтобы привлечь читателей, они выдвигали на первый план новости о Китае, китайском образовании и культуре, сообщения о войне в Китае. Две главных газеты: «Наньян сиан пау» и «Син чу чжит по» (Sin Chew Jit Poh), – находились в собственности двух богатых китайских семей. Во главе этих газет стояли редакторы-оппортунисты, в основном, правых политических убеждений. Они работали с молодыми китайскими журналистами, многие из которых принадлежали к левой части политического спектра, а некоторые, и таких было немало, являлись активистами компартии.

Газеты, выходившие на диалектах китайского языка, на тамильском и других языках, не имели никакой особой сингапурской идентичности и обслуживали узкие общинные интересы своих читателей. Малайская газета «Утусан мелаю», выходившая на джави (Jawi – малайский язык, использующий арабскую письменность) превратилась в орудие панмалайско-индонезийского национализма.

Практически с самого начала «Стрэйтс таймс» была настроена по отношению к ПНД исключительно враждебно, рассматривая некоммунистическое руководство ПНД в качестве «троянского коня» китайских коммунистов. «Наньян сиан пау» и «Син чу чжит по» и несколько китайских газет поменьше решительно поддерживали ПНД, входившую вместе с коммунистами в состав Объединенного фронта и проводившую левую политику. Многие из китайских журналистов были настроены прокоммунистически. Несмотря на наши связи с китайскими коммунистами, «Утусан мелаю» была настроена по отношению к нам дружески, потому что Юсуф Ишак (Yusof Ishak), ее владелец и главный редактор, был моим другом и назначил меня юрисконсультом этой газеты. Впоследствии он стал первым президентом Сингапура. Тот первый, ранний опыт работы в Сингапуре и Малайе сформировал мое отношение к заявлениям о том, что пресса является защитником правды и свободы слова. Свобода прессы была свободой ее владельцев отстаивать свои личные и классовые интересы.

В мае 1959 года, по мере приближения первых всеобщих выборов в получившем самоуправление Сингапуре, «Стрэйтс таймс» превратилась в ярого противника ПНД, задавшись целью предотвратить нашу победу на выборах и последующее формирование нами правительства. Мы решили вступить с ними в открытое противостояние. Раджа, когда-то работавший в «Стрэйтс таймс» в качестве старшего репортера, подтвердил, что газета полностью отстаивала британские интересы. Ею управлял большой, грузный, подозрительно выглядевший, но, тем не менее, компетентный газетчик Билл Симмонс (Bill Simmons). Симмонс всерьез воспринял мою открытую угрозу свести счеты с газетой, если, вопреки оппозиции с ее стороны, мы все-таки победили бы на выборах. В этом случае он готовился перенести редакцию в Куала-Лумпур. В середине апреля, за две недели до выборов, я сделал предупредительный выстрел: «Ни для кого не является секретом, что редакция газеты „Стрэйтс таймс“ сбежит в Куала-Лумпур». Я перечислил скандально-тенденциозные статьи, помещенные в газете белыми журналистами – экспатриотами, предупредив, что мы отплатим им той же монетой.

На следующий день Раджа поддержал меня в статье, помещенной в выходившей на английском языке газете «Сингапур стандарт» (Singapore Standard), которой владели два китайских миллионера братья О (Aw), владельцы знаменитого «тигрового бальзама» (Tiger Balm – мазь-панацея от любой боли). «Сингапур стандарт» также находилась в оппозиции к ПНД. Радже, работавшему в этой газете заместителем редактора на протяжении пяти лет, было предложено либо изменить политику, либо уйти. Он ушел.

Я заявил, что мы будем проявлять толерантность к критике со стороны газет, которыми владели местные жители. Мы верили в их добрые намерения, потому что они жили в Сингапуре и на себе испытали бы последствия предлагаемой ими политики. Но с «перелетными птицами», которые управляли «Стрэйтс таймс», дело обстояло иначе. Они бы сбежали в Малайю, откуда провозгласили бы свою готовность умереть за свободу прессы в Сингапуре. Чтобы выступить с опровержением, они воспользовались услугами своего наиболее высокопоставленного сотрудника из числа местных жителей Лэсли Хофмана (Leslie Hoffman), полуевропейца – полуазиата: «Я – не „перелетная птица“. Я, который отвечает за политику и содержание этой газеты, намерен оставаться в Сингапуре, даже если мистер Ли Куан Ю и Партия народного действия придут к власти, и даже если они используют в борьбе против меня „Закон об обеспечении общественной безопасности“ (Preservation of Public Security Ordinance)… Сингапур будет моим домом».

Какие мужественные слова! Накануне выборов Хофман уехал в Куала-Лумпур. За несколько дней до того, выступая на ежегодном собрании Международного института прессы (International Press Institute) в Западном Берлине, он сказал, что мои угрозы были «излияниями группы одержимых жаждой власти политических деятелей». Он заявил, что «Стрэйтс таймс» являлась газетой, в которой «малайцы пишут статьи, издают газету и контролируют ее. Это люди, которые родились в Сингапуре, прожили там всю свою жизнь и являются искренними в своем национализме и преданности к своей стране». Он знал, что все это было неправдой. Он призвал Международный институт прессы «раз и навсегда прекратить попытки политической партии завоевать массовую поддержку обнародованных ею планов ограничить свободу прессы». Но на это мы как раз-то и имели полное право. Мы добивались мандата на то, чтобы проводить решительную политику по отношению к прессе, отстаивавшей иностранные, а в данном случае, – колониальные интересы. Иностранцы не должны были владеть газетами в Сингапуре, – это была наша политика, и мы о ней заявили открыто.

Мы победили на выборах. Владельцы и руководители редакции газеты «Стрэйтс таймс» переехали в Куала-Лумпур, чем и доказали справедливость наших утверждений, что они были трусами, отстаивавшими британские интересы, а не свободу прессы и право на получение информации. После того, как мы обрели независимость в 1965 году, редакция «Стрэйтс таймс» переехала обратно в Сингапур, полностью изменила свою позицию и стала поддерживать ПНД. Это не прибавило им уважения в моих глазах. Когда проводимая в Малайзии промалайская политика вынудила «Стрэйтс таймс груп» (Starits Times Group) продать свою компанию в Куала-Лумпуре правящей партии ОМНО, именно правительство ПНД позволило британским акционерам по-прежнему владеть газетой и продолжать ее издание в Сингапуре. Симмонс вернулся, чтобы заключить мир, газета приобрела чисто коммерческий характер и совершенно не вмешивалась в политику. Лэсли Хофман обосновался в Австралии и больше не вернулся в Сингапур.

Так как я хотел существования конкуренции в этой сфере, то создание новых газет поощрялось. Некоторые издатели потерпели в этом деле неудачу. После более чем 100 лет британского владычества в Сингапуре «Стрэйтс таймс» доминировала на газетном рынке. «Сингапур стандарт» закрылась в 60-ых годах. В 1966 году была основана газета «Истэрн сан» (Eastern Sun). Ее основателем был О Кау (Aw Kow), сын одного из братьев О, владельцев «тигрового бальзама», имевший скорее репутацию повесы, чем серьезного «газетного барона». После секретных переговоров с высокопоставленными представителями некого агентства Китайской Народной Республики, расположенного в Гонконге, он получил от этого агентства в долг 3 миллиона сингапурских долларов. Он должен был выплатить этот долг на протяжении пяти лет, а процентная ставка по этому кредиту была смехотворной – 0.1 % годовых. Секретным условием предоставления этого займа было то, что газета не должна была находиться в оппозиции к КНР по основным политическим вопросам, соблюдая нейтралитет по незначительным проблемам. В результате плохого руководства газета «Истэрн сан» понесла значительные убытки. В 1968 году она получила дополнительную дотацию в размере 600 тысяч сингапурских долларов. В 1971 году мы публично обнародовали эту «секретную операцию», финансировавшуюся иностранной державой. О Кау признал, что это – правда. Разъяренные и униженные члены редакции подали в отставку, и газета закрылась.

Другой «секретной операцией» было создание газеты «Сингапур геральд» (Singapore Herald). На этот раз деньги поступили из некоммунистических источников. Газета была учреждена в 1970 году, она целиком принадлежала иностранным собственникам, а ее редакторами и сотрудниками были местные и иностранные журналисты. Сначала я удивился тому, что два иностранца, являвшиеся ее номинальными владельцами, вдруг решили основать газету, выходившую на английском языке, чтобы в своих редакционных статьях и сводках новостей выступать против правительства по таким вопросам как служба в вооруженных силах, ограничение свободы печати и свободы слова. Газета терпела убытки. Сотрудники ДВБ сообщали, что крупнейшим владельцем акций газеты являлась компания «Хида энд компани» (Heeda amp; Company), зарегистрированная в Гонконге на подставных лиц. Газета вскоре израсходовала 2.3 миллиона сингапурских долларов, составлявших ее оборотный капитал, и филиал «Чейз Манхэттэн бэнк» (Chase Manhattan Bank) в Сингапуре предоставил ей необеспеченные займы в размере 1.8 миллиона сингапурских долларов. После того, как я потребовал объяснений, мне позвонил из Нью-Йорка управляющий банком Дэвид Рокфеллер (David Rockefeller) и сказал, что второй вице-президент и управляющий филиалом в Сингапуре не знали о существовавшем в банке правиле не предоставлять займов газетам! Я отнесся к этому заявлению скептически.

Я спросил недавно назначенного сингапурского редактора газеты о том, кто распоряжался деньгами газеты от лица компании «Хида энд компани» в Гонконге. Он полагал, мне было известно, что этим человеком был Дональд Стивенс (Donald Stephens), посол Малайзии в Канберре, бывший главный министр штата Сабах в Малайзии. Я спросил его, верил ли он сам тому, что Дональд Стивенс, сменивший свое имя на Фуад Стивенс (Fuad Stephens) после того, как он принял ислам, стал бы рисковать 1.5 миллионами долларов, вложенными в газету, боровшуюся с правительством Сингапура. Он согласился, что в это было трудно поверить.

Когда я обнародовал этот разговор в публичном выступлении в середине мая 1971 года, Стивенс, которого я хорошо знал со времени нашего пребывания в составе Малайзии, написал мне из Канберры: Я чувствую, что мне следует сказать Вам, что единственным мотивом вложить деньги в «Геральд» было то, что я занимался газетным бизнесом до того и считал, что в Сингапуре мои инвестиции будут в безопасности. Я старею, и думаю, что, если в скором времени мне придется уйти в отставку, то я смог бы жить на доходы от своих инвестиций в «Геральд».

Он не объяснил мне, почему он сначала не поставил меня в известность об этой инвестиции и не обратился ко мне за поддержкой и одобрением. Любая газета влияет на политику страны. Когда в середине 60-ых годов британский газетный барон Рой Томсон (Roy Thomson) решил открыть газету в Сингапуре, он сначала обсудил этот вопрос со мной. Я отговорил его, потому что я не хотел, чтобы иностранец, не имевший корней в Сингапуре, оказывал влияние на нашу политическую жизнь.

Когда «Геральд» осталась практически без средств, гонконгская журналистка О Сиан (Aw Sian), сестра О Кау, но, в отличие от него, серьезная деловая женщина, при загадочных обстоятельствах прибыла в Сингапур, чтобы спасти газету и перевела на ее счет полмиллиона сингапурских долларов. Она была предприимчивой женщиной, владевшей китайской газетой в Гонконге. Она показала мне квитанцию о перечислении денег, но не предъявила никаких документов о приобретении акций газеты. Я спросил ее, не собиралась ли она вложить дополнительные средства в газету. Сиам ответила отрицательно и немедленно уехала в Гонконг.

Азиатский фонд прессы (Press Foundation for Asia), филиал Международного института прессы, выступил с заявлением, требуя от правительства Сингапура не аннулировать лицензию газеты, и пригласил меня выступить с речью на ежегодном собрании Международного института прессы в Хельсинки в июне 1971 года. Перед тем, как отправиться в Хельсинки, я аннулировал лицензию на издание «Сингапур геральд».

Если бы я не присутствовал на конференции, в мое отсутствие была бы принята резолюция, осуждавшая Сингапур. Я изложил свои взгляды на роль средств массовой информации в таком молодом государстве, как Сингапур. Мы нуждались в средствах массовой информации, которые «усиливали бы, а не подрывали культурные ценности и социальные отношения, которые воспитываются в наших школах и университетах. Средства массовой информации могут создать атмосферу, в которой люди будут стремиться приобрести знания, навыки и соблюдать дисциплину, как это присуще жителям развитых стран. Без этого мы не можем даже надеяться улучшить условия жизни наших людей».

Я напомнил собравшимся, как в Сингапуре, где соседствовали друг с другом люди различных национальностей, культур и религий, статьи и фотографии, помещенные в прессе, становились причиной беспорядков, повлекших за собой человеческие жертвы. Я привел два примера. Во время беспорядков, возникших в 50-ых годах из-за «девочки из джунглей», газета «Сингапур стандарт» поместила на первой полосе статью о голландской девочке, которую ее приемная мать-малайка обратила в ислам. Газета поместила фотографию девочки, стоявшей на коленях перед образом Девы Марии. Антикитайские беспорядки, случившиеся в июле 1964 года, в день рождения пророка Мухаммеда (Prophet Mohammed), явились результатом продолжительной кампании в малайской газете, день за днем ложно утверждавшей, что китайское большинство угнетало малайское меньшинство.

Я заявил о своем несогласии с правом владельцев газет печатать все, что им заблагорассудится. В отличие от министров правительства Сингапура, владельцев газет и их журналистов никто не выбирал. Я закончил свою речь на конференции следующими словами: «Свобода прессы, свобода средств массовой информации должна быть подчинена насущным потребностям Сингапура, подчинена примату задач, решаемых избранным народом правительством». На последовавшие за этим провокационные вопросы я дал подчеркнуто вежливые ответы. Несколько лет спустя, в 1977 году, мы приняли закон, запрещавший любому частному лицу или уполномоченным им лицам владеть более чем 3 % простых акций (common shares) газеты, и создали специальную категорию акций под названием «управленческих акций» (management shares). Право решать, кому из акционеров предоставить право распоряжаться «управленческими акциями», принадлежало министру. Он отдал эти акции в управление четырем крупнейшим банкам Сингапура. Их собственные деловые интересы побуждали их соблюдать политический нейтралитет и способствовать поддержанию стабильности и ускорению экономического роста в стране. Я не согласен с западной практикой, предоставляющей богатым газетным магнатам право решать, что следует читать избирателям.