Текст книги "Слава в квадрате (СИ)"
Автор книги: Ксения Туманская
Соавторы: ,Anastasia Extrano
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Слёзы? Нет, это не моё. Слёзы – это слабость. А слабость я не могу себе позволить.
– Владочка? Ты мои старые косточки сейчас переломаешь, – услышала смеющийся голос Бабушки и разжала руки.
– Прости, – с этим словом я вышла из кухни и направилась в гостиную.
В большой, хорошо освещенной комнате, стены которой оклеены персиковыми обоями, находились мои друзья и Дедушка. Последний сидел в кресле, поддавшись вперед и положив локти на колени так, что кисти рук свисали между ног, и рассуждал о различиях роликов и велосипедов. Дима устроился на подлокотнике дивана, сев лицом к мужчине и опираясь босыми ногами на пол, и иногда перебивал, вставляя в монолог Деда свои реплики. Ромашка сидела на другом конце дивана в позе лотоса, закрывала уши руками и закатывала глаза. Заметив меня, она бросила испепеляющий взгляд на Пиротехника, что-то с энтузиазмом ей рассказывающего, и приложила пальцы к виску, изображая, как застреливается из пистолета. Я разразилась беззвучным смехом. Лёха уже полгода добивается расположения моей подруги, а она уже полгода посылает его ко всем чертям собачим.
– Владик, а когда-то ты была девочкой! – раздался удивленно-восхищенный голос Макса, сидящего стеклянных дверей во двор. Сейчас одна из этих подвижных дверей была отодвинута, и в комнату просачивался сквозняк. Я обратила внимание на книгу, которую он держал на коленях. Чёрт! Это фотоальбом с моими детскими фотографиями! – А здесь такая миленькая, да ещё и топлес!
Я покраснела, как рак, подошла к парню, опустилась на колени и резко захлопнула альбом, прищемив Максу большой палец, который он держал на странице. Друг вытащил его из книги и с накатившимися от боли слезами на глазах заорал:
– Меднякова, ты вообще в своему уме или нет? Ну увидел я твои детские фотки, и что? Ты миленькой была. Ой, дурааа, – протянул он.
Дедушка недобро посмотрел на него и хотел пожурить, но в комнату зашла Бабушка и позвала всех мыть руки и обедать.
Обед был прекрасен. Что говорить о Бабушкином борще! Пожалуй, никто не сможет в точности повторить этот шедевр. Как я скучала об этом. Ребята дважды просили добавки и нахваливали стряпню.
– Владочка, ты со всеми из них дружишь? – спросил Дедушка, пока Бабушка накладывала всем картошку и не следила за происходящим. Он поднял на меня светлые глаза.
– Конечно, – кивнула я, отщипывая от куска хлеба небольшие кусочки и перетирая их между пальцами.
– А с кем сильнее? – Пиротехник и Максим наградили меня любопытными взглядами. Дима прищурился и поправил очки. Романа встрепенулась, оторвавшись от изучения рисунка скатерти.
– С Ромашкой, мы лучшие подруги, – ответила я. Девушка улыбнулась. Близнецы вздохнули. Капитан никак не отреагировал.
– А из мальчиков? – не унимался мужчина и внимательно оглядел присутствующих, после чего оглянулся на Бабушку.
– Дедушка! – воскликнула я.
– Саша! – возмутилась Бабуля, ставя перед ним тарелку с картошкой и легонько ударяя по лысой голове кулачком.
–Ну а что, я правнуков хочу! – объяснил причину расспросов Дед и подмигнул мне. Ромашка хохотнула. Дима поперхнулся. Максим смущенно улыбнулся.
Пиротехник в приступе дикого ржача сполз с диванчика, но поймав мой яростный взгляд, уселся прямо, продолжая весело хрюкать.
***
– Влада, что ты делаешь? – сонным голосом произнесла Ромашка, приподнимаясь на раскладушке.
Уже за полночь. Мы разошлись по комнатам каких-то полчаса назад. Нас с Романой отправили в мою детскую комнату на втором этаже.
Единственное, что изменилось, пока меня не было, это трансформация детской кроватки в жесткую одноместную кровать с коваными спинками. Больше ничего не поменялось: огромный дубовый платяной шкаф, скрывающий Нарнию, как я думала, будучи ребенком, всё так же стоял в углу, небольшой письменный стол со стеклом на столешнице мирно дремал под окном. Больше мебели не наблюдалось ни тогда, ни сейчас, разве что добавилась раскладушка подле моей койки.
Я посмотрела на лицо подруги, освещенное лунным светом, и продолжила копаться в шкафу.
– Полнолуние? Заснуть не можешь? – прошептала она. – Что ты ищешь?
– Балетки, – раздраженно ответила я. – Я их забыла тут два года назад… Нашла!
Я быстренько напялила на ноги балетки, радуясь, что мои ноги всё того же тридцать седьмого размера. На мне уже были толстовка и джинсы, так что ночная
прохлада не сыграет со мной злую шутку.
– И как ты собираешься выбраться на улицу? – ехидно прошипела Ромашка. – В гостиной парни спят. А у вас, мадам, в доме пол скрипуч.
Я кивнула на раскрытое окно и подхватила с пола рюкзак.
– Ополоумела что ли? Идиотка! Второй этаж!
Я хмыкнула.
– Там дерево, я легко по нему спущусь. Не жди меня, спи дальше.
Я взобралась на стол и высунула наружу ноги, ставя их на внешний подоконник. Рюкзак шмякнулся в кусты под деревом.
– Чао! – отсалютовала я и вылезла и окна, стоя на внешнем подоконнике. Примерилась. Прыгнула, обхватила ствол клёна руками и ногами. Сроднилась с ролью коалы на несколько секунд, пока сердце вернулось из пяток в грудь, и продолжила спуск. Наконец, повисла на нижней ветке, раскачалась и разжала руки, приземлилась на корточки, преодолев кусты. Рывком вытащила рюкзак, мелкими перебежками добралась до калитки, открыла ей, моля Бога, чтобы она не заскрипела, и выбралась из двора. Воровато оглянулась и побежала прочь.
На улице было довольно светло. Полнолуние и всё такое.
Я люблю бегать. Сейчас я неслась как угорелая, фокусируя всё своё внимание на правильном дыхании и расположении пункта назначения, который находился в нескольких кварталах отсюда. Я могла бы и не торопиться так – вся ночь впереди. Но бег спасал меня от мыслей о прошлом и настоящем, замучивших меня, пока я оставалась в постели.
Я добралась до нужного мне места минут за десять и привалилась к воротам спиной, опираясь ладонями на колени и усмиряя сердцебиение и дыхание. Отдышавшись, я обернулась и посмотрела на преграду. Высоковато, но думаю, что справлюсь. Присмотрелась получше: внизу, между воротами и асфальтом порядочный промежуток. Я без церемоний и забот о пыли-грязи плюхнулась на колени, стащила с плеч рюкзак и пропихнула его в щель, после чего распласталась на земле и проползла сама. Всё-таки классно быть худой и подтянутой!
Я поднялась с асфальта и отряхнулась, оглядываясь. Ну, здравствуй, детская больница! Сегодня одна из твоих стен станет холстом художника. Я взяла рюкзак и прошла дальше, вглубь двора больницы.
Здесь у нас травматология, в этом корпусе находится поликлиника… В самом конце расположилось двухэтажное здание, где лежали дети с онкологическими заболеваниями. Напротив входа в него небольшая безоконная коробка (всегда было интересно, что это). На ней-то и будет «ободрение» для детей.
Я дернула за язычок молнии и открыла рюкзак, выхватывая баллончик с синей краской. Принялась за работу. Обход больных в семь утра, не спрашивайте, откуда мне известно, что здесь так, я не хочу лишний раз вспоминать об этом.
Рисовка неба заняла у меня приличное количество краски и времени. Хотелось всё сделать на совесть. Толстовка валялась на рюкзаке, она сковывала движения, и я избавилась от неё. Вытерла пот с лица тыльной стороной ладони и продолжила рисовать.
– Знал, что ты не удержишься от такого искушения, – я подпрыгнула, палец сорвался с кнопки.
Ко мне приближался человек, он махал мне рукой.
– Думал, что ты хоть фонарик захватишь, – он покачал головой.
– Костя? – осторожно спросила я. Он подошел ближе, подсвечивая лицо мобильником снизу. Высокий лоб, серо-зеленые глаза, некогда сломанный нос с
горбинкой, чётко очерченные скулы, тонкие бледные губы, острый подбородок. Казалось, он стал ещё более худым, чем два года назад.
– Привет, мы, кажется, не знакомы? – ко мне подошёл паренек со светлыми короткими волосами и сел на стул рядом.
– Привет, – я смущенно улыбнулась. – Нет, а должны быть?
– У нас общий друг, – он кивнул на закрытую дверь палаты. – Ты давно здесь сидишь?
Я посмотрела на свои ладони, покоившиеся на коленях, и кивнула. Сидела я там с самого утра, тупо уставившись на дверь и вскакивая каждый раз, когда она приоткрывалась. Медсестры молчали и пожимали плечами.
– Я только что узнал от его матери, – сообщил парень. – Как это случилось?
– Если честно, я сама не знаю. Я к Бабушке пришла, увидела, как его завозили в операционную. Слышала, как врач звал его по имени.
– Кстати, я Костя, – вдруг признался он. – А ты?
– Владислава. Влада.
– Та самая Влада? Подруга детства?
Я слабо улыбнулась и заплакала. Горько, навзрыд. Костя опешил, но быстро перегнулся через ручку стула и обнял меня.
– Не реви, сестренка, он сильный, выкарабкается, – прошептал он, гладя меня по волосам. – Где его мама?
– В палате, – заикаясь сказала я, сжимая ткань безрукавки Кости.
– Видишь, всё не так плохо, если посетителей пускают.
Мы сидели еще несколько часов. Постепенно я успокоилась, и мы разговорились.
– Бу! – прошептал он, выводя меня из воспоминаний, и направил свет на моё лицо. – В прошлый раз ты была блондинкой.
– Не напоминай об ошибках молодости, – улыбнулась я.
– Я в городе. Прихвати пару баллонов и дуй ко мне. Влада, – зачитал парень с экрана своей «лопаты». – Теперь так зовут на свидания?
– Это не свидание, а дружеская встреча, – уточнила я.
– Тогда мне положены дружеские обнимашки, – Костя раскинул руки для объятий. Я улыбнулась и прижалась к нему. Парень поставил подбородок мне на голову
и сжал меня в крепких объятиях. Спустя несколько мгновений я выпуталась из его рук и потянулась к его рюкзаку.
– Если ты мне поможешь дорисовать, то мы успеем потом и погулять.
– Я делаю это только ради детишек, – он достал из своего рюкзака баллончик с синей краской. – Что мне делать?
– Рисуй воду. А я пока закончу с небом и горами.
Мы закончили работу в пятом часу утра, когда солнце уже поднялось над горизонтом и пускало свои лучи в окна больницы.
Костя помог собрать пустые баллончики и трафареты.
Когда мы скрыли следы своего присутствия, я решила отойти на пару метров и оглядеть свои труды. На стене из красного кирпича было изображено рассветное небо, на чьём фоне белели верхушками горы, зеркальная поверхность озера, обрыв с покрывалом из сочной зеленой травы и двое, сидящие на самом краю и встречающие солнце, прячась в тени сакуры. В нижнем правом углу алой краской с помощью трафарета я нанесла свою «подпись» – цветок сакуры.
– Твой лес всё еще не стерли со стены стоматологии, – сказал Костя, подходя сзади и кладя руки мне на плечи. Я улыбнулась.
– Пошли отсюда, – я потянула его за руку к выходу.
– Кстати, как ты попала сюда? Перелезла через забор?
– Пролезла под ним, – мрачно констатировала я, запихивая толстовку в рюкзак. Костя рассмеялся, звонко, словно у него всё еще не сломался голос. – Что?
– Там, ха-ха, в заборе, дальше, есть огромная дыра, – он сжал руками живот. Я треснула его кулаком по ребрам, приводя в себя. Парень перестал ржать и с обидой посмотрел на меня. Я широко улыбнулась и спрятала руки за спину.
– Ты же не будешь бить девушку? – самым невинным образом поинтересовалась я.
– Я сомневаюсь, что ты девушка, Влад, – покачал он головой. – Девушки так сильно не бьют.
– Когда у тебя в команде три оболтуса, перенимаешь их привычки, – буркнула я. – Пошли уже.
– Пошли.
Он вывел меня отсюда через ту самую дыру в заборе и дворами повел куда-то. Я не особо парилась на счет того, куда мы идем, нежась в лучах рассветного солнышка и мурлыча под нос какую-то песенку.
Костя привел меня в старый парк, где я частенько была в детстве вместе с…
– Кость, а как там Ярик? – спросила я, останавливаясь на деревянном мостике, перекинутом через озеро, и садясь на самый край.
– Ну что ты как девчонка? Давай быстрее! – крикнул светловолосый семилетний мальчишка, забежав на мостик. За ним неслась темноволосая девчонка в сиреневом платье до колен, мешающее бежать также быстро, как другу девочки.
– Может потому, что я и есть девчонка?!
Мальчик обернулся к ней, продолжая бежать, запнулся о выступающую доску и, раскинув в полете руки рухнул. Перевернулся на спину и заголосил:
– Звёзды, загадывайте желания, я упал! Блин, больно, – простонал он, садясь и любуясь разодранными коленями и локтями.
– Ярик! – подруга догнала его и рухнула рядом на колени. – Живой?
– Как видишь, пока да, – съехидничал мальчик.
– Идти можешь? – спросила девочка, вставая и протягивая ему руку. Ярик ухватился за неё и встал, опираясь на плечо подруги.
– Я, похоже, сломал ногу, – поделился он предположением, прыгая на одной ноге.
Девочка пошла назад, к выходу из парка, таща на себе «раненого» товарища.
– Бросай, комиссар, не дотащишь… – надрывно шептал Ярик, добавляя в ситуацию драматизм, – Спасайся сам…
«Комиссар» сжала зубы.
– С ним всё нормально. Солирует в нашей группе, встречается с самой популярной девушкой, – голос Кости заставил меня вернуться в настоящее. – Ааа, мы ж группу организовали! «Mad world», может, слышала о нас.
Я о них слышала. Это одна из любимейших групп Ромашки. Везет, что она только слушает, не болеет, как другие девчонки, и не выбирает любимчика среди ребят из группы. Подруге по фигу на клипы, постеры и фото с концертов. Это одна из многих причин, почему мне нравится Романа.
– Слышала – слышала, хорошо играете, – улыбнулась я ему. – А сколько времени?
Костя достал из кармана джинсов «лопату» и посмотрел на экран.
– Почти шесть.
Я ругнулась. Скажем, что это был «блин». На самом деле, слово, вылетевшее из моего рта, тоже начиналось на «б», но несло нецензурный окрас.
– Влада! Ну ты же девушка, а ругаешься, как парень! – возмутился друг.
– Костя! Ну ты же парень, а ноешь, как девушка, – передразнила я, показывая парню язык. – Мне надо быть дома. Кэп поднимет всех через полчаса. Так что
я побежала, – чмокнула его в щеку, подскочила и бросилась вон, в сторону нужной мне улицы. – Я напишу тебе!
========== Глава четвертая ==========
– Ярик! – раздался голос моей матери, – вставай!
– Отстань, – буркнул я и накрыл голову подушкой.
– Ярослав, – голос был уже ближе, – поднимайся.
– Ярик, хватит валяться, – произнес грубый бас, принадлежащий отцу, – у тебя сегодня важный день.
Я откинул подушку и посмотрел на родителей. Мама склонилась прямо надо мной, а отец попер плечом дверной косяк и задумчиво вертел в руках мячик.
– Ярик, – сказала мама, положив руку мне на лоб, – тебе пора вставать.
Я буркнул в ответ что-то нечленораздельное, похожее на “еще пять минут” и уставился в потолок. Родители вышли из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Взяв в руки телефон, я увидел сообщение от Фила. Оно гласило: “Сегодня важный день! Собираемся в двенадцать часов на нашем месте! Опоздаешь,будем искать нового солиста!”. Делами группы знимался именно он, наш “старший”.
Так, сейчас десять утра, поэтому у меня есть еще куча времени.
Быстро сходив в ванную и приняв ободряющий душ, я вышел в кухню, где сидели родители и пили чай.
– Ярик, – замявшись, произнесла мама, когда я сел, – мы хотели тебе сказать…
– Мы хотели извиниться за вчерашнее, – перебил ее отец, – мы не подумав, накричали на тебя.
– Извинения приняты, – буркнул я, уставившись в поверхность стола.
Мама тут же вскочила и налила мне чай в кружку.
– Вот, – она с улыбкой поставила чашку прямо в то место, куда я неотрывно смотрел.
Я изобразил улыбку и принялся маленькими глоточками обжигающий напиток.
– Нам пора, – обратился отец к матери и встал из-за стола.
– Да-да, – пролепетала мать и, развернувшись ко мне, пожелала удачи.
Я кивнул и устремил свой взгляд им в след.
Когда они покинули дом, я наконец вздохнул с облегчением. Не будет никаких нравоучений и прочих прелестей.
Посмотрев на часы, я заметил, что уже одиннадцать. Пора собираться!
Нужно же сделать из себя “Ежика”, а это дело не быстрое.
Прошествовав в свою комнату, я позвонил Тохе, убедившись, что мы с ним встречаемся на нашем месте. Получив утвердительный ответ, я принялся за свою прическу.
Я вылил тонну лака, минут пятнадцать укладывая волосы и придавая волосам правильный вид, и, наконец, моя прическа а-ля “Я – Ежик” была готова. И надо же было придумывать себе имидж!
– Ярик! – раздался детский писклявый голосок брата.
– Чего тебе? – вопросил я, надевая футболку.
– Я… – пролепетал он.
– Есть хочешь? – ехидно пропел я, испепеляя его взглядом.
– Нет, – он энергично замотал головой, – я…удачи тебе пожелать хотел.
– О, ну, спасибо, – сказал я, внимательно смотря на брата.
Славик стоял молча, в упор уставившись на меня.
– Тебе что-то еще надо? – спросил я, поднимая брови.
– Нет, – быстро пискнул он и скрылся из виду.
– Яр! – раздалось с улицы. Я с интересом выглянул в окно и заметил там зеленый ирокез, принадлежащий Тохе.
–Иду, – крикнул я, по пути натягивая джинсы штаны.
–Барышня, вы изволили задерживаться. Чем вы занимались? Ах да, не говорите, я знаю сам! Вы укладывали свои замечательные волосы? – разыграл из себя джентльмена кактус, когда я вышел на порог.
–Заткнись, – оскалился я, щурясь от солнца. – Пошли, я хочу еще гитару настроить, – проговорил я, пихая друга в плечо.
–Ай! – притворно воскликнул он, сощурив глаза в две тоненькие щелочки.
Через десять минут мы достигли пункта назначения, коим являлась площадь перед Домом культуры, на которой и будет проходить экстрим-фестиваль. Подготовка уже шла полным ходом – рабочие раскладывали покрытие, ставились препятствия и горки.
На ступеньках сидел Кощей, обняв гитару, и, почти засыпая, “внимательно” слушал Фила, который что-то эмоционально описывал ему. По виду Кости можно было понять, что то, что вдалбливал ему наш бэк-вокалист, было ему совершенно не интересно.
–Привет, – отвлекся на нас Филипп, чем очень обрадовал Кощея, – готовы?
–Где Валька? – вопросом на вопрос ответил я, оглядывая площадь.
–Он за водой пошел, – не поднимая головы, проговорил Костя.
–О, привет! – просиял Валя, держащий две бутылки с колой, – готовы?
–Да, черт возьми, готовы! – воскликнул Тоха, отбирая у Вальки одну бутылку.
–О, посмотрите, что за цыпочка, – пропел Фил, устремив взгляд куда-то в центр площади, – к нам идет!
–Вы – группа “Mad world”? – спросила она, мило улыбаясь и откидывая назад свои каштановые волосы.
–Да, это мы, – вставая и расплываясь в улыбке, согласился Фил.
–Пройдемте за мной, – махнула рукой девушка и устремилась к сцене, которую раньше я и не приметил. Большая железная конструкция, покрытая синим ковролином – вот место, где мы будет выступать.
Тем временем, девушка подошла к какому-то маленькому лысому мужчине с пивным животиком, и сказав что-то, указала на нас.
Мужчина тут же расплылся в довольной улыбке и маленькими шажочками направился к нам.
–Здравствуйте, ребята! – просиял он, – меня зовут Сергей. Я организатор этого фестиваля.
–Очень приятно, – ответил Фил, пожимая ему руку.
Поросячьи глазки с любопытством рассматривали нас. Вдруг он встрепенулся и посмотрел на часы на своей толстой, как колбаса, руке.
–Так, ребят, – заговорческим тоном произнес он, – время поджимает. Так что давайте за сцену.
–Хорошо, – кивнул Костя, только за инструментами сходим.
Мужичок энергично закивал, заставив свои подбородки, коих было множество, трястись, и быстро ретировался в толпу, подхватывая под руку ту самую девушку, привёдшую нас сюда.
–Пошли? – неуверенно улыбнулся Кощей, устремив свой взгляд на Дом Культуры.
Вся группа “Mad world” дружно кивнула и поплелась за Костей, идущем впереди. Наш соло-гитарист всегда перед выступлениями шел впереди, это стало традицией.
Через пару минут мы уже стояли в импровизированных кулисах, коими являлась бежевая занавеска, и настраивали инструменты.
–Яр, смотри, – Тоха выглянул из-за занавески и теперь тыкал пальцем куда-то в толпу.
–Что? – спросил я, походя к нему. – Что тебе надобно, старче?
– Да смотри же, придурок, – прошипел он, – вон та синеволосая!
И, действительно, среди толпы выделялась та самая девушка, которую мы встретили в магазине. Она с интересом разглядывала людей и трассу для роллеров и скейтеров. Рядом с ней был высокий темноволосый парень в очках. Гарри Поттер и Полоумная Лавгуд прямо!
–Что она тут делает? – поинтересовался зеленоволосый, нахмурив брови.
–Не знаю, – покачал головой я, – но она на роликах.
Голос ведущего прервал нашу дискуссию.
–Сегодня перед нами будут выступать команда “Obsession”! Эти ребята действительно одержимы роликами! Они проделали к нам долгий путь из М.! Поддержим их! – громогласно разнеслось по площади эхо голоса ведущего. На трассу выехало пятеро. Две девушки и трое парней. Среди них были и наши Поттер и Полоумная.
Все зрители, а их было не мало, радостно захлопали в ладоши и дружно засвистели.
–Но это еще не все! – ехидно проговорил диктор, – их будет сопровождать музыкальная группа “Mad world”! Поприветствуем наших начинающих звезд! В августе парни уедут в тур по России, в октябре планируется выпуск дебютного альбома! – ведущий демонстративно захлопал.
Фил поднял свою бас-гитару над головой и радостно ею потряс.
–Мы взорвем площадь! – крикнул Кощей.
Когда вся группа “Mad world” высыпалась на сцену, зрители откликнулись бурными овациями – оглушительным свистом, громогласными аплодисментами и непонятным “прыгающим танцем”.
–А вот и они! – крикнул в микрофон ведущий, перекрикивая толпу.
От этого зрители просто взбесились: аплодисменты стали просто оглушающими, а в воздух полетели бумажки, бутылки и даже чья-то белая майка.
Девушки в первом ряду держали разноцветный плакат с названием нашей группы и что-то невнятно, но очень весело, кричали.
–Не думал, что мы так популярны у девушек, – сказал рядом шагающий Тоха, заглядываясь на обладательниц плаката, – надо будет взять телефончик.
Я глубоко вздохнул, осуждая друга за его приземистость, и натянув на лицо довольную улыбку, скрывающую мое волнение, прошествовал к микрофону.
Подойдя к стойке, я аккуратно снял микрофон и глянул на ребят. Валька ошарашенно хлопал глазами, не скрывая волнения; Фил подмигивал зрителям и стучал пальцами по верхней деке, а Тоха ожидающе смотрел на меня. Я кивнув, как бы говоря ему “я готов” и развернулся к зрителям, уже застывшим в ожидании.
Зеленоволосый глубоко вздохнул и поставил пальцы на клавиши. Он всегда сначала волнуется, но как его руки касаются клавиш, он начинает вытворять такое, что забывает про страх и наслаждается игрой на синтезаторе, полностью уходя в мир музыки.
Прозвучал первый аккорд и наступил момент истины.
* Упасть, не дышать.
Закричать, что я устал и нет сил встать.
Умирать, воскресать,
Обрести и потерять себя.
Эта песня была написана Филом в трудный, как ему казалось, период расставания с его девушкой, с которой он был знаком с детства, и встречался с ней, можно считать, с того же возраста.
Потерять себя!
Мощные удары Вальки по барабану и партия Фила на бас-гитаре. Эпичный момент в песне, который мы задумали, как припев.
Прочь от судьбы,
От борьбы
И от любви,
Что казалась такой реальной.
Мне уже все равно,
Есть я, или нет –
Я пропал в себе,
Я потерял себя.
Когда Фил представил на наш суд эту песню, Костя неделю называл его “цыпочкой” из-за некоторой сопливости его текста. Но путем долгого мозгового штурма было решено оставить эту песню для наших слушателей женского пола, которые очень любят порыдать над такими песенками.
Разве ты не видишь?!
Разве ты не видишь –
Я потерял себя,
Потерял себя!
Эту часть мы поем вместе в Филом, который тихо сопровождает меня своим драматическим баритоном. Кажется, что у нас многоголосье, но мы-то знаем, что нас всего двое.
Как-то раз мы пробовали петь все вместе, но это было настолько ужасно и фальшиво, что мы оставили эти жалкие попытки. Было довольно смешно, когда пел Валька – тогда ему было еще лет четырнадцать и голос еще не до конца сломался. Он пел высоким тенором, который резко переходил в охрипший лирический баритон, что вызывало истерический смех у всей группы. Поначалу Валька огрызался на наши подтрунивания, а потом привык. Тем более сейчас его голос полностью остановился на чем-то среднем между высоким басом и мягким баритоном.
В жизни каждого человека бывают моменты, когда она кажется пустой и бессмысленной. И ты думаешь, что завтра никогда не наступит, что мир навсегда останется таким же пустым и серым, как сейчас. И хочется сказать себе: “Господи, да пошло оно все!”. И просто забить на все свои мысли, идеи и переживания. Просто растаять. Сгореть в этом сумасшедшем круговороте событий и развеяться пеплом над серостью будней – это и называется потерять себя.
Но проходит время, мы находим в себе силы, мы понимаем, что жизнь не такая уж и плохая штука – стоит только приглядеться. И мы поднимаемся с колен для того, чтобы когда-нибудь снова.
Читает Фил, так как у меня с речитативом дела обстоят не очень хорошо. Да и у него это чувственнее и эмоциональнее получается, что ли.
Упасть, не дышать.
Нет сил встать,
Нет сил кричать,
Обрести и потерять,
Потерять, потерять,
Потерять себя.
Как только я допеваю последнюю ноту, площадь взрывается аплодисментами и овациями. Честное слово, я никогда не привыкну к этому. Девушки, сидевшие на плечах у парней, которым эта затея явно не нравилась, начали весело размахивать ногами, ударяя свои “Вышки”, и что-то выкрикивать, похожее на “Молодцы”, “Мы вас любим”, “Милашки” и прочие девчачьи высказывания.
–Правда, они хороши? – перекрикивает толпу ведущий, выходя в центр сцены и озаряя сцену своей золотистой шевелюрой.
Зрители яростно захлопали, давая понять, что это действительно так.
–А это солист – Ярослав Солнцев! – сказал диктор, поворачиваясь ко мне, – поприветствуем!
Зал взорвался воплями бешенных девушек, которые сразу же притихли, вслушиваясь в то, что теперь скажет ведущий.
–Ну, Ярослав, – он похлопал меня по плечу, – кто автор этой замечательной композиции?
–Фил, – кивнул я на парня с дредами, – Филипп Демнин.
–О, – пропел ведущий, быстрыми шагами направляясь к Филу, – рассказывай, как тебе удалось написать такую песню?
–Ну, – замялся он, – у меня был трудный период и…
–О, понятно-понятно, – затараторил диктор, – девушка?
Наш бас-гитарист коротко кивнул, давая понять, что не хочет говорить на эту тему. Ведущий понял намек и ретировался к краю сцены, постукивая пальцами по микрофону.
–Ну, что ж, – начал он, оглядывая толпу, – я думаю, это не единственная песня в арсенале наших звезд?
Зрители ответили за нас. В адрес диктора посыпались названия наших остальных песен, коих было не мало.
–Все-все, – ведущий поднял руки в примирительном жесте, – сдаюсь. Давайте, ребят, удачи!
Я глянул на Фила, который жестом сказал мне, что пора начинать петь другую песню. Мы заранее договорились, в каком порядке они будут, поэтому вопросов не было.
** Эй, я так устал! Ты слышишь?
От себя и от своей игры.
День за днем я падаю все ниже,
Я не чувствую вины.
Ведь ты не та, кто, уходя, сожжет рассказ о нас двоих.
Ты не та, которой я дышу…
Ведь ты не та, о ком в груди так нервно стонет и болит.
Ты не та, все, the end, я ухожу.
Эта песня была написана мной совсем недавно, а если быть точным – три недели назад, так что она можно сказать еще “сырая”, так как мы мало сыгрывались вместе. То Фил не может, то Вальку родители не выпускают из дома из-за очередного прокола (в основном из-за непосещения церкви по воскресеньям. Родители Вальки прямо помешаны на религии), то еще что-нибудь.
Эй, мне слишком мало места.
В твоих стенах так душно и темно.
Отпусти! В твоих руках мне тесно!
Я устал смотреть вчерашнее кино.
Знай – ты не та, кто, уходя, сожжет рассказ о нас двоих.
Ты не та, которой я дышу…
Ведь ты не та, о ком в груди так нервно стонет и болит.
Ты не та, все, the end, я ухожу.
Я исчезаю в никуда, я забываю навсегда черты твоего лица.
Ты растворяешься в мечтах, вернись на землю!
Забудь и отпусти, отпусти меня!
Допевая последние строчки, я бросил взгляд на синеволосую девушку, доселе интересующую Тоху. Она стояла, облокотившись плечом о деревянную стенку горки для скейтов и внимательно смотрела на сцену. Наши взгляды на секунду встретились, и я поспешил отвести глаза вниз.
Ты не та,
Ты не та.
Не хотелось петь эти слова, глядя в ее глаза. Кого же она мне напоминает…
–Браво! – прервал меня ведущий, вклиниваясь между мной и Костей, который подошел ближе, так как в следующей песне у него соло, и выходя на аванс-сцену, – аплодисменты, друзья!
Толпа разразилась бушующими овациями. Девушки слезли с шей бедных парней, которые теперь растирали затекшие тела.
–Кто автор этой песни? – спросил ведущий, – опять Фил?
–Нет, – быстро ответил бас-гитарист, – это Ярик.
–Ярик? – метнулся ко мне диктор, почти сбивая по пути Костю, – это правда?
–Да, – кивнул я, глядя в толпу и ища глазами синеволосую. Ее не было нигде.
–Честное слово, я чуть не разрыдался! – крикнул он, ехидно поглядывая в толпу, – а вы?
Зрители ответили бурными выкриками “Да”, “Конечно” и еще что-то в этом роде.
Недалеко от края трассы я заметил синеволосую.
Девушка стояла на бордюре, стряхивая ноги и разминая руки. Она спрыгнула с возвышения, поджимая под себя ноги и обхватывая их рукой всего на мгновение, проехала к старту и резко затормозила боком.
Ветер спутывал короткие волосы девушки, но она не обращала на это внимания.
–Сейчас перед вами выступит команда “Obsession”! – почти над моим ухом крикнул ведущий, указывая на горку, – поддержим наших сорвиголов!
Команда, состоящая из пяти человек, трое из которых парни, ринулась вперед, на большой скорости рассекая по подъемам и спускам, преодолевая горки и мелкие препятствия. Казалось, время остановилось и существуют только они и их ролики. Даже вечно что-то комментирующий ведущий притих, внимательно глядя на трассу. Фил наигрывал напряженную мелодию на гитаре.
Синие волосы мелькали то тут, то там, никогда не останавливаясь на одном месте.
Вдруг девушка замерла на краю деревянной горки и резко спрыгнула, повернувшись вперед спиной. Мимо нее проехала девушка с малиновыми волосами, собранными в высокий хвост, и показала одногруппнице большой палец. Синеволосая кивнула, поддалась корпусом вперед, разгоняясь, и проехала на одной ноге дорожку из маленьких конусов.
Тоха подошел ко мне, не отрывая взгляда от обладательницы цвета волос Мальвины.
–А она круто катается, – прошептал он, пихая меня локтем.
–Ага, – ответил я, следя за ее действиями. Она то взлетала над трассой, то присаживалась, то ехала на одной ноге, то перекрестно, то делала непонятные штуки обеими ногами, ни разу не остановившись и не отдышавшись. Такое ощущение, что ролики приросли к ее ногам и были ей настолько привычными, как сами ноги. Под конец темноволосый ботан притормозил, схватил бутыль с какой-то жидкостью, стоящий у трассы, и проехал вперед, разливая за собой жидкость. Остальные четверо догоняли его. Первым был русоволосый парень, он проехал вперед, резко тормозя боком. Жидкость вспыхнула ярким пламенем. Мальвина, ехавшая за ним, разогналась и перепрыгнула через огонь. Оставшиеся двое последовали её примеру.
