Текст книги "38 1/2: 1 муж и 2 любовника"
Автор книги: Ксения Каспер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 11
Зануда и гуляка в костюме жениха
Макс – Зузе (по ошибке):
Давно у меня не было такого волнующего, даже захватывающего вечера, как сегодня. Хотел бы встретиться с тобой еще. Можешь звонить в любое время. Передай поздравления своей дочке, она чудесная девушка, но как женщина меня интересуешь только ты, Марлис.
Клаудия – Зузе:
Ты вдруг стала сама снисходительность, всем все прощаешь. Зуза, хватит, он всего лишь любовник, который еще к тому же настолько глуп, что не может послать SMS на правильный номер.
Макс – Зузе:
Сразу хочу сказать тебе то, что пытался объяснить предыдущей ночью: Зуза, я люблю тебя, и все, что случилось между нами за последние месяцы, наполняет меня чувством и осознанием великого счастья. Это не пустые слова, это признание, в которое ты должна поверить!
Быть влюбленной – все равно, в каком возрасте, – просто суперское ощущение! Вчера ночью я еще долго с ним разговаривала по телефону. Нежности, горячие признания по SMS – это, конечно, хорошо, но я бы предпочла, чтобы Макс был здесь, со мной. Сегодня ночью (я сейчас вроде соломенной вдовы) он позвонит.
День выдался напряженным. В галерее прямо-таки проходной двор. Следующая выставка должна стать совместным проектом Кёльнских художников, и сегодня они приходили вместе со своими агентами. Мы обсудили тематику, оформление, презентацию и после четырех часов достигли согласия. Катарина доказала свое умение вести переговоры, и я уже всерьез подумываю о. том, чтобы предложить ей постоянную работу. В начале года она сменила моего тогдашнего ассистента. Георг был верным сотрудником галереи и плюс ко всему недурно разбирался в искусстве. Когда он уволился, я была в шоке. Причина: он по уши влюбился в свою французскую коллегу. После двух месяцев катания из Германии во Францию и обратно в октябре он объявил, что покидает меня, чтобы строить свое счастье с Шанталь во французском городе Ним. Он тогда самым лучшим образом рекомендовал мне Катарину и оказался прав. С Георгом мы до сих пор общаемся по e-mail. Последний пришел несколько дней назад, там было сказано: «Радостная новость: я стану папой!» Да, завтра же утром я предложу Катарине постоянное место, подниму ей жалованье и изменю режим работы галереи. На сегодняшний день она открыта три дня в неделю, иногда даже по воскресеньям – впрочем, это бывает только когда у нас проходят какие-нибудь особенные акции.
Глядя на работу Йоханнеса Кернера, я размышляю. Пришло время кое-что изменить. Можно проводить больше выставок, делать их привлекательнее и пышнее, не ориентироваться только на элитную публику, как до сих пор. Можно было бы совместить искусство с модой, музыкой, литературными чтениями, прикладным искусством или театром, добавить кулинарных изысков – совместить приятное с полезным, так сказать. Это звучит очень неплохо. Так я буду ориентироваться на разные целевые группы и смогу расширить круг клиентов. Занятая своими мыслями, я смотрю в телевизор. Кернер (как по мне, то совершеннейшая бездарность!) как раз представляет следующую гостью. Линда де Моль, самый любимый немцами продукт из Голландии, в гостях на ток-шоу канала «ZDF». Как я узнаю, она только что отсняла телефильм для одного немецкого канала и сейчас совершает пиар-тур. Непринужденно, на хорошем немецком, она выдает шутку за шуткой, разбавляя нудные посиделки Кернера. Она рассказывает о шарме немецких актеров, о курьезных случаях на съемочной площадке, о своих трудностях с немецким, которые возникли именно потому, что голландский очень на него похож. Все смеются ее шуткам, она завоевывает всеобщее одобрение, публика восторженно аплодирует. Она рассказывает о своих новых проектах в Голландии, в частности о еженедельном шоу. Кернер показывает его фрагмент, сопровождаемый немецкими субтитрами. Почему у нас в Германии нет таких приятных и остроумных телеведущих? В стране писателей и мыслителей все всегда такие серьезные, ужасно тяжелые и хмурые. Нужно поставить вопрос прямо: веселый ли человек немец? Есть ли у него вообще чувство юмора? Гм… Через десять минут непринужденная беседа окончена, и Кернер монотонным голосом объявляет нового гостя. Я иду в ванную: чистить зубы, смывать макияж… В половине первого я выключаю свет. Макс до сих пор не позвонил. Он хотел пойти куда-нибудь поужинать и, наверное, завис там. Я впадаю в сон без сновидений, конечно же, положив телефон рядом с собой на подушку. Наконец он начинает звонить и вибрировать.
– Алло! – говорю я сонным голосом.
– Привет, ты что, уже спишь? – спрашивает Макс. Он вроде как пьяненький.
– Да, но это не страшно. – Я смотрю на часы, половина третьего. Что странного, что люди в это время спят?
– Прости. Я хотел услышать твой голос перед сном и сказать, как сильно я тебя люблю и как хочу лежать сейчас рядом с тобой, – слышу я.
Я начинаю просыпаться, вслушиваюсь в его слова и замечаю, как во мне растет тоска по нему. Господи, как же я его люблю!
Я заворачиваюсь в одеяло, обнимаю подушку и уже почти засыпаю, как вдруг телефон издает «тринь-тринь» – пришло сообщение. По моим губам пробегает улыбка: какой же он все-таки душка! Я хватаю телефон, открываю сообщение и читаю:
Давно у меня не было такого волнующего, даже захватывающего вечера, как сегодня. Хотел бы встретиться с тобой еще. Можешь звонить в любое время. Передавай поздравления своей дочке, она чудесная девушка, но как женщина меня интересуешь только ты, Марлис.
Меня как обухом по голове ударили, сон пропал. Я снова и снова перечитываю сообщение, и постепенно до меня доходит… Невероятно! Уму непостижимо! Это же измена! Всего десять минут назад он говорил, как сильно меня любит, а теперь это. Дрожащими пальцами я набираю номер. В тишине раздаются гудки, включается голосовая почта.
– Я только что получила от тебя сообщение, которое предназначалось отнюдь не мне. Думаю, и речи быть не может, чтобы я на выходных прилетела к тебе в Мюнхен, – проговариваю я серьезно, спокойно и четко.
Я иду в кухню, наливаю воды, достаю сигарету, как вдруг телефон начинает звонить и чуть было не падает в мойку. Макс! Он в шоке, ему очень жаль, он не знает, как с ним такое могло случиться, пытается заговорить мне зубы, болтает и болтает. Пытается объяснить необъяснимое. Следующие три часа он говорит со мной, как с ребенком. Я еще никогда не слышала столько по-разному сформулированных, немного церемонных признаний в любви, и еще никогда в жизни они не впечатляли меня меньше. Сначала немотивированный приступ ревности в Риме, а теперь вот это… Судя по всему, он панически боится меня потерять. И я бы на его месте тоже боялась.
Я чувствую пустоту, я дико разочарована. Я ставлю под вопрос все, что было сделано и сказано за последние месяцы. Смогу ли я когда-нибудь ему поверить? Могу ли я сейчас доверять Максу? Я совершенно не в состоянии сосредоточиться. В мгновение разноцветный мыльный пузырь под названием «любовь» лопнул. Как будто прыжок с десятиметровой вышки в холодную пустоту воды… Разве в футболе за первое нарушение не дают желтую карточку в качестве предупреждения, а за второе не удаляют с поля – красной?
Тем временем наступил день. Нужно будить детей, готовить завтрак и как-то нормально существовать. Через два часа у меня очень важная встреча со страховым агентом насчет предстоящей выставки. Потом переговоры с осветительной фирмой, а после с Катариной. Когда Виктория и Йонас уходят, я иду в душ, одеваюсь, подкрашиваю свое постное лицо. Я решила послать Максу e-mail. Излила свои мысли – это заняло как раз пол-листа – и нажала кнопку «отправить», пока не успела передумать. Я сажусь в машину, еду в Кёльн и удивляюсь, когда вдруг обнаруживаю, что стою перед офисом страховой компании. Кто оцепенел, я?
– Здравствуйте, фрау Винанд! Вас уже ждут. Могу я предложить вам кофе? – приветствует меня милая секретарша, чье имя я все время забываю.
– Нет, спасибо. Если можно, большой стакан воды Бернд Келлер сидит в зале для переговоров. Он уже много лет мой страховой агент, и до сих пор я была им вполне довольна. Поэтому и теперь ожидаю, что у него все получится. Бернду где-то под пятьдесят – своего точного возраста, по необъяснимым причинам, он мне никогда не называл. У него длинные волосы, в которых уже появляются седые пряди, серо-зеленые глаза, хорошая фигура и все еще упругая задница. У мужчин часто бывают хорошие попы, даже когда вся остальная фигура выходит из берегов. А у женщин как раз именно эта часть тела с возрастом обвисает первой. Костюм, сшитый на заказ, ему потрясающе идет. Я с удивлением замечаю: что, мое бедное сердце гак быстро перестало болеть? Раньше Бернд с семьей жил в Кляйн-Вернихе и иногда играл с Мартином в теннис. Кто из них чаще выигрывал, непонятно, потому что они хранили это в секрете. Жена Бернда, Беата, регулярно наставляла ему рога, и у нее когда-то был бурный и широко обсуждаемый в городке роман с инструктором по теннису. Бернд многое ей простил и остался. А потом, когда дети уже выросли, передумал и съехал от жены. Сейчас он снимает в Кёльне роскошный пентхаус, регулярно видится с детьми и время от времени заводит отношения с молодыми девушками. Никогда ничего серьезного. Он всегда немного флиртует со мной, а я – с ним, но не больше. Мне нравится, что он спокоен, надежен и способен решать серьезные проблемы.
– Что случилось? – спрашивает он. – Ты какая-то бледная.
– Нет, ничего, я просто плохо спала, – говорю я и мысленно добавляю: «Если точнее, то вообще не спала».
За два часа мы все обсудили. Я показала ему список картин, которые будут выставляться, с прилагающимися фотографиями. Мы договорились о сроке и сумме страховки, а после еще немного поболтали. Все это время пищал мой телефон.
– Ты не ответишь? – вежливо спрашивает Бернд. Он всегда вежлив и предупредителен, никогда не дерзит и не наглеет, тактичный и скучный.
– Нет, просто это не особенно важно, – отвечаю Я с лукавой улыбкой.
Ничего, думаю я гордо.
Если я правильно подсчитала, то мне за это время должно было прийти шесть сообщений. Я оставляю их без внимания, Сажусь в машину и еду в галерею. Я опустила крышу, солнце светит мне в лицо, и если бы не эта дилемма с Максом, то я бы сказала, что у меня все превосходно. Все идет как по маслу. По радио передают: «It's My Life» Bon Jovi, и я думаю: «Черт, да, это моя жизнь. А что такое вообще Макс? Может, мне просто закрыть глаза на эту Марлис, потому что я уже больше не воспринимаю наши отношения серьезно?» Телефон звонит не переставая. Когда он в пятый раз дал о себе знать, я не выдержала и взяла трубку.
– У меня сегодня первый официальный рабочий день, и мы хотим это отпраздновать. Придешь?
Ой-ой-ой, я почти забыла про дебют Андреа в качестве работающей женщины.
– Конечно! Куда и в котором часу? У меня сейчас встреча, но это ненадолго.
– Что-то случилось? У тебя расстроенный голос.
– Да так… потом расскажу.
– Ну хорошо, как хочешь. В час в нашем любимом ресторане, ты будешь?
Сейчас почти одиннадцать, нужно поторапливаться, и я жму на газ. Когда я на скорости шестьдесят километров в час въезжаю в центр города, меня останавливает полицейский. Только этого не хватало!
– Вам это влетит в копеечку, – говорит он, радостно улыбаясь, – и очень может быть, это нарушение будет зафиксировано.
Не было бы тут его коллеги, он бы мне простил, а так… Когда я наконец добираюсь до галереи, люди из осветительной фирмы уже там. Несмотря на маленький флирт с симпатичным полицейским, настроение у меня средне-паршивое, и я очень рада, что Катарина принесла кофе и кексы и что у нее с собой планы для электриков.
К часу я примчалась в итальянский ресторан. Клаудия и Андреа уже сидят за бутылочкой просекко, а когда я переступаю порог, они как раз поднимают бокалы.
– Господи, что за рой мух тебя искусал? – спрашивает Клаудия.
Я сажусь за стол, выпиваю вина и рассказываю им все.
– Что? – в гневе кричит Клаудия.
– Не-е-е-ет… – тянет Андреа.
– Да! – заканчиваю я безрадостный рассказ. – За утро мне на телефон пришло шесть или семь сообщений.
– И что он пишет?
– Не имею представления. У меня не было ни времени, ни желания их читать.
– Так прочти сейчас! Или мне прочесть их тебе?
Я перевожу взгляд с Андреа на Клаудию, беру сумку, ищу среди бумажек, кошелька, ежедневника и всего прочего, что обычно носят в сумочках женщины, свой мобильный. И так как телефоны с каждым годом становятся все меньше, поиск затягивается надолго.
Сегодня мне пришло шесть сообщений. Я делаю глубокий вдох и открываю первое. Виктория спрашивает, когда я приеду сегодня домой. Второе сообщение от Мартина. Он пишет, что приезжает только завтра и что еще мне позвонит. Третье – от Катарины. Она уже едет в галерею. И оставшиеся три от Макса:
Прошу, приезжай!
Я люблю тебя!
Проверь свою почту.
– И? – спрашивают все хором.
Я читаю все три сообщения вслух.
– Что будешь делать? Достанешь-таки красную карточку, а? – осторожно спрашивает Андреа.
– Да, кстати. По-моему, пора дернуть стоп-кран…
– В это невозможно поверить! Ты должна познакомить нас с этим экземпляром, – перебивает меня Клаудия.
Я смотрю на нее вопросительно.
– Просто он единственный человек, которому такое сходит с рук и которого ты не разорвала на клочки.
– Почему? Виктории и Йонасу я тоже прощаю все, что бы они ни сделали, – возражаю я.
– Нет, это нельзя сравнивать. Это же дети, они вышли из твоего живота. А вот любой мужик, который, наоборот, хочет влезть в твой живот, пошел бы за такое далеко и надолго. Только для Макса, как я понимаю, установлены другие правила. Нет, правда, я очень хочу с ним познакомиться! Хочу своими глазами увидеть эту загадку природы.
– Клаудия права. Если бы раньше кто-то посмел так поступить, то давно бы уже жарился в аду. Ты всегда говорила: этого проехали, пойдем дальше. А это что такое? Ты вдруг стала сама снисходительность, всем все прощаешь. Зуза, хватит, он всего лишь любовник, который к тому же настолько глуп, что не может послать SMS на правильный номер.
– Сначала я прочту, что он мне написал в письме, а там будет видно, – говорю я упрямо и пытаюсь сменить тему: – Как твой первый день?
– Нет, сестричка, так просто ты от нас не отделаешься! Есть один испытанный способ: «за» и «против». Напиши список и сразу увидишь, казнить или помиловать.
– Точно, это гениальная идея! – загорелась Клаудия и подлила мне вина. – Ты говоришь, а я записываю.
Я робко соглашаюсь:
– Начнем с пунктов «против».
– Идет, давай.
Клаудия заносит карандаш над пустым листом бумаги.
– Против Макса тот факт, что он бабник. Он говорит, что любит меня, а сам в это время ухлестывает за другой. Этого я стерпеть не могу. Он уже не юноша, а скорее грустный, стареющий Дон Жуан, который бегает за каждой юбкой и не подозревает, что этим только вредит себе. Сюда же припиши его холерический темперамент со вспышками ревности плюс мещанский стиль жизни. Зануда и гуляка в одном лице!
– И не забудь, что ему уже перевалило за полтинник и у пего осталось только лет десять хорошей жизни. А потом начнется радикулит, и без виагры ему будет никуда. Вставная челюсть и снотворное на ночном столике… – хихикает Клаудия.
Час спустя мы составили полный список.
За Макса:
– Мне с ним хорошо и спокойно.
– Я чувствую с ним единение.
– У нас общие интересы: кино, театры, долгие прогулки, путешествия.
– Я могу с ним молчать, и это мне не мешает.
– Он возвращает меня в реальный мир.
– Он проникается моей страстью.
– Он непредсказуем и все время меня чем-то удивляет.
– Он любит меня, я люблю его.
– Я с ним как за каменной стеной.
– До сегодняшнего дня я доверяла ему и его словам.
Против Макса:
– Живет далеко – в Мюнхене.
– Холерик, ревнивец.
– Ведет себя как султан.
– Думает, что он очень крутой.
– Все время в разъездах.
– Старый – 55 лет.
– Мещанский образ жизни.
– Иногда очень медлительный, прямо как улитка.
– Любит себя пожалеть.
– Замашки Казановы.
Все пришли в волнение и стали обсуждать список, который, к сожалению, не говорит ни за, ни против Макса, потому что аргументы уравновешивают друг друга. Теперь я могу сама расставить приоритеты.
– Хорошо… Меняем тему. Как прошел твой первый день? – повторяю я свой давешний вопрос.
– Отлично. Мне понравилось! – говорит Клаудия.
Она в восторге от Андреа: она очень собранная и исполнительная, умеет быстро распознать проблемы, у нее много рвения и энтузиазма. Андреа сияет и заранее радуется завтрашнему, второму рабочему дню.
– Я думала, ты большей частью дома работаешь.
– В принципе да, но только не эти две недели. Мне нужно сначала как следует узнать фирму. А на следующей неделе я с Клаудией лечу в Милан и Париж… Я так рада! В Милане мы заодно купим ей ткань на подвенечное платье.
– Ой, а это не поздно? Ты разве не через две недели выходишь за Юргена? – спрашиваю я задумчиво, как-то внезапно осознав, что через две недели нужно будет веселиться на свадьбе подруга.
– Да, но я успею. Две мои лучшие швеи пообещали работать над платьем целый день, а если понадобится, и всю ночь. На примерке платье сидит как влитое и выглядит просто сногсшибательно, но больше я вам ничего не скажу. На следующей неделе сами все увидите.
– Л Юрген уже видел платье? – интересуюсь я.
– Нет, конечно! Это плохая примета, и вообще – платье должно быть сюрпризом.
Пока Клаудия рассказывала о приготовлениях к свадьбе, я вспомнила о том, что мне говорил Макс. Свою первую жену, которая хотела венчаться, он мало того что заставил три месяца ждать его ответа, так еще и рассудил практически, чисто по-мужски и сам выбрал ей в Италии платье со скидкой. Когда он рассказал эту историю пару месяцев назад, мне стало откровенно жаль его бывшую фригидную жену. Ведь у каждой из нас собственное понимание того, каким должно быть свадебное платье. Его покупка настолько же важна, насколько важно сказать «да» правильному мужчине. Не понимаю, как это женщина, не пропустившая, по словам Макса, ни одной серии «Идеальной свадьбы», позволила так с собой обойтись. А тем временем Клаудия уже пересказывает праздничное меню и советуется, в каком отеле самые лучшие и самые красивые номера для молодоженов.
– И еще я хочу, чтобы вы были у меня свидетельницами. Юрген, конечно, как-то странно на это отреагировал, но это неважно. С его стороны свидетелями будут его брат и друг. Вы согласны?
– Конечно, а ты как думала? – говорим мы с Андреа хором. Я больше рефлекторно. Переживу ли я все это при моих теперешних обстоятельствах? В последний раз я была свидетельницей на свадьбе у Андреа, сто лет назад.
– Господи, а что же мы наденем? – спрашивает Андреа Клаудию.
Оказалось, что она и для наших платьев делала пару эскизов. Еще полчаса пролетают как на крыльях, и вот мне уже пора идти.
– Пока, мои дорогие.
– Позвони, когда прочтешь его e-mail.
Черт, я об этом совсем забыла…
Катарина уже ушла. Она оставила записку, что идет к зубному и что мы увидимся завтра днем. Я иду в кабинет, включаю ноутбук и жду, пока он загрузится. Пришло двадцать писем, вижу я на дисплее. Пока они закачиваются, я выхожу из своей маленькой комнатушки в тридцать квадратных метров, гуляю по галерее, иду в кухню и беру стакан воды. Действительно ли он прислал письмо и что в нем написано? Его послание сразу бросается в глаза, как будто выделено другим цветом. Остальные девятнадцать писем я не открываю, сейчас они меня не интересуют. Две густо исписанные страницы. Читаю:
Сразу хочу сказать тебе то, что пытался объяснить предыдущей ночью: Зуза, я люблю тебя, и все, что случилось между нами за последние месяцы, наполняет меня чувством и осознанием великого счастья. Это не пустые слова, это признание, в которое ты должна поверить!
Дальше он пишет, что как одинокий мужчина сначала должен разобраться в себе, что он боится, что мы не поладим друг с другом. И то, что оба неприятных случая, сцена ревности и SMS, – это его штрафные баллы. Он также высказался насчет того, что я замужняя женщина с двумя детьми и что он должен очень хорошо поразмыслить, что делать дальше. «Он?» – думаю я. Это я должна задуматься, что делать дальше. Это мой брак и мои дети. Почему это он хочет взять на себя ответственность за мои поступки?
И как раз в этой ситуации от тебя приходит письмо. Зуза, ты представить себе не можешь, как я тогда нервничал и, поверь мне, нервничаю до сих пор. Ты вновь вошла в мою жизнь из далекого прошлого. Ты, которая всегда очень интересовала меня и которая все еще может быть мне преданна. И мы провели вместе чудесные часы, как в сказке, – да, именно так я это ощущаю. И я ни в чем не кривил душой. Все, что ты чувствовала, читала в моих глазах, все это было правдой. Мне понадобилось много времени, чтобы признаться тебе – и себе тоже! – что я тебя люблю.
Я злюсь, прерываю чтение и закуриваю. Звоню Клаудии, чтобы ей это все прочесть.
– Господи, какие красивые слова. Почему ты так злишься? – спрашивает она.
– А ты бы на моем месте на это купилась? Он же журналист! Господи, кому как не ему уметь красиво говорить?
Я чувствую, что она меня не слушает.
– Да, ну а что, если все это действительно правда? Если он на самом деле так думает? Ты должна над этим поразмыслить, Зуза. Ты знаешь, я его не очень жалую, но может – мне это неприятно говорить – может, я столько лет в нем ошибалась?
– И это ты мне говоришь!
– Нуда, да! Каждое слово этого письма – признание. Мне становится дурно, когда я думаю, что он говорит это серьезно, а я тебя все время против него настраиваю! – кричит она и спрашивает: – Зуза, что с тобой?
– Не знаю. Сегодня среда, я узнала, можно ли вернуть билет, но уже нельзя. Так что есть время подумать. Я должна буду принять решение в пятницу, прямо перед отлетом.
– Ты что, серьезно хотела вернуть билет? И хочешь раздумывать до пятницы? И это тогда, когда дело касается Макса? У меня нет слов!
– Понимаешь, он говорит о любви и совместном будущем, а сам общается с другими женщинами, хотя должен смотреть только на меня, только для нас двоих должно вставать солнце. Что будет после пары лет вместе? Как мне кажется, он очень своеобразно понимает смысл слов «любовь» и «верность». Я уже не знаю, стоит ли еще раз садиться в самолет и лететь в Мюнхен.
– Ты ему уже написала ответ?
– Нет, и пока не собираюсь. Я совершенно не знаю, что писать.
Через несколько минут я, совсем сбитая с толку, заканчиваю разговор с Клаудией. Да, письмо от Макса – прекрасное признание в любви, но я бы охотно от него отказалась, чтобы только не было этой боли прошлой ночи и той сцены в Риме, чтобы я и дальше могла беззаботно наслаждаться его любовью, как раньше. И я намного лучше чувствую себя в счастливом неведении, чем зная правду, которая так горька.
В плохом настроении я открываю остальные письма, занимаюсь ими на протяжении следующих нескольких часов, но не очень отвлекаюсь от своих невеселых мыслей.
На второй день я проснулась с раскалывающейся головой и тяжестью в желудке. Первые шесть часов я благодаря снотворному спала хорошо, но потом меня мучили кошмары. Потребовалась еще одна таблетка, но я все равно ворочалась с боку на бок, мысли метались по кругу. Больше всего на свете мне хотелось позвонить ему и выплеснуть всю злость и разочарование.
Мне стоило немалых сил этого не сделать. Потому что я себя знаю: я бы не остановилась на простом оскорблении его величества, это закончилось бы «нападением со смертельным исходом». Я настолько зла и так обижена, что ни одно мужское эго этого не выдержит.
В очень плохом настроении я бужу своих маленьких монстров этим серым сентябрьским утром четверга, иду в кухню, выпускаю на улицу Казимира и впрягаюсь в ежедневную круговерть.
– Мама, что это с тобой?
– Ничего, Виктория. Меня просто раздражает, что я должна сказать как минимум три раза, чтобы вы пошевелились.
Честно говоря, это несправедливо. Сегодня я не очень хорошо обхожусь с детьми. Они очень быстро спустились вниз и послушно съели завтрак. Йонас закатывает глаза, но я делаю вид, что не замечаю этого. Я испытываю облегчение, когда они наконец садятся в автобус. Свой телефон я вчера вечером выключила и положила в сумку. Теперь я снова активирую этот злосчастный прибор, наливаю себе еще чаю и выпиваю таблетку парацетамола. Я как раз собираюсь проверить почтовый ящик, когда слышу «тринь-тринь».
Я бы очень хотел покататься с тобой по солнечному Мюнхену, посмотреть открытие Октоберфеста, чтобы мы снова нашли друг друга и чтобы ты опять была в моих объятиях. Думаю о тебе постоянно. С любовью, Макс
Да, если честно, я тоже постоянно о нем думаю. Но я не хочу постоянно о нем думать…
Без пятнадцати восемь я выхожу на пробежку. Зарядиться кислородом и выпустить пар – надеюсь, это поможет. Сегодня я как ракета. Не проходит и получаса, как я уже, тяжело дыша, стою перед дверью своего дома. Чтоб вам провалиться! Из-за того что Макс занял все мои мысли, я забыла ключ. Я медленно иду к тайнику за запасным. Обычно он висит за сарайчиком для дров, сегодня его там нет. Хорошее начало. Следующие двадцать минут я вырываю сорняки и жду прихода Марии. Впервые за много часов я думаю не о Максе, а о садовнике. Интересно, когда он в последний раз был здесь? Сорняки буйно колосятся, газон некошен, да и отцветшие цветы уже давно нужно выбросить на помойку. Я дергаю, рву, поскальзываюсь… Когда я подбираюсь вплотную к пруду, то падаю задом прямо на влажную землю и попадаю ногами в воду. Твою мать… Может, мне просто вычеркнуть этот день из жизни, залезть в постель и обо всем забыть? Мария пришла как всегда ровно в девять. Она с изумлением оглядела меня и отперла дверь. Звонит мой мобильный.
– Ты где была? – спрашивает Мартин.
– Бегала и забыла ключ.
Я пересказываю ему свое неудачное утро.
– Тогда, может, я лучше позже позвоню? – смеется Мартин. – Я просто хотел сказать, что. прилетаю в Кёльн около шести часов. Ты не могла бы меня встретить?
Скрепя сердце я соглашаюсь.
Пока Мария достает из кладовой пылесос, я поднимаюсь наверх с бутылкой вина. В одиннадцать я договорилась встретиться с Катариной в галерее, а значит, нужно торопиться. Потом я обедаю с Берндом, чтобы еще раз обсудить страховые бумаги, а позже приезжают художники со своими агентами. После душа я открываю шкаф. Итак, к чему у меня сегодня лежит душа? После позавчерашнего позора – просто супер, даже любовник мне изменяет! – я хочу быть сексуальной, неотразимой и непревзойденно женственной. Вынимаю из шкафа маленькое черное платьице от Гирбо, а к нему – сапоги выше колена, укладываю свои роскошные волосы, подвожу черным голубые глаза, еще капелька пудры – и я готова. Я спускаюсь вниз, когда появляется Мария с моим мобильным в руках.
– Сеньора, он все время ужасно пищит, – говорит она. Два новых сообщения, то есть еще не все так плохо.
После бессонной ночи ожидания и надежды я хотел бы, чтобы ты, даже если обижена и уязвлена, рассказала мне о своих чувствах. Даже если ты не можешь решить, приезжать ли в Мюнхен, скажи мне хоть что-нибудь. Люблю тебя, как и прежде, Макс
Затаив дыхание, открываю следующую SMS: еще раз то же самое!
Я бы очень хотела и дальше злиться и дуться, но чувствую, что потихоньку начинаю таять. Макс слишком хорошо знает, как растопить мое сердце и снова завоевать мое расположение. Или это происходит только потому, что я такое позволяю? Я бросаю телефон в сумку, прощаюсь с Марией и гордо шагаю к машине. Я завожу мотор и вижу испуганное лицо садовника, который как раз идет к дому. На слишком большой скорости я выезжаю на автобан и задумываюсь. Что мне ответить? К сожалению, такое чувство, как злорадство, мне неведомо. Клаудия и Андреа плясали бы от радости, получив такое сообщение. А я чувствую себя виноватой в том, что этот идиот ночью плохо спал. Радуюсь, что не успела вернуть билет. И понимаю: я полечу к нему.
* * *
Ровно в одиннадцать из аэропорта вылетает мой самолет. И через пятьдесят минут я снова буду рядом с Максом. Непонятно почему, но все время полета я была удивительно спокойна. И даже когда с сумкой в руке вошла через открытые автоматические двери, я сохраняла самообладание. Я на всякий случай распечатала и положила в сумку план рейсов Мюнхен – Кёльн на сегодняшний и завтрашний день. Если и в этот раз что-то пойдет не так, я сразу сажусь в самолет и отбываю. Вчера, когда я написала Максу, что прилетаю, он отреагировал более чем бурно. Макс стоит за заграждением и, пока я не оказываюсь рядом с ним, следит за каждым моим шагом. Он так долго и крепко держит меня в объятиях, что мне становится тяжело дышать. Он долго и нежно целует меня и говорит:
– Я та-а-а-ак рад, что ты приехала!
– Да.
Это все, что я могу ответить. Для чего-то другого еще слишком рано. Вместо стоянки мы идем прямиком к трамвайной остановке. Честно говоря, я рада, что сейчас мы не один на один. Я с радостью говорю на темы, которые подбрасывают нам остальные пассажиры. Мы не чувствуем скованности, она нас не ранит. Он осторожно обнимает меня, нежно притягивает и начинает поглаживать мою руку. Я чувствую, как по всему телу разбегаются тысячи мурашек и начинает расти желание поддаться ему. Когда мы выходим из метро на свет божий и направляемся к его квартире, я уже готова все ему простить. Я больше не хочу говорить об этом дурацком SMS, не хочу слышать никаких объяснений… Я только хочу зализать раны и снова испытать спокойствие и защищенность рядом с ним. Не успеваем мы войти в его квартиру, как будто хмельные падаем друг другу в объятия. Я хочу только его, хочу моря ласк и нежности, хочу секса, хочу всего и много. Когда его руки касаются моей кожи, его губы находят мои, когда он проникает глубоко внутрь меня, рушатся все крепости, я целиком и полностью отдаюсь ему. Мы любим друг друга как в последний раз.
Я стою в душе, и это снова повторяется. Ужасная желтая занавесочка в одно мгновение облепляет меня. Я задумчиво высвобождаюсь из этих нежеланных объятий, переключаю воду с горячей на холодную и размышляю, что значит вся эта история с Максом. Я женщина с хорошей фигурой и плохим характером, из-за которой забываешь все на свете, которая царапает партнеру спину и шепчет на ухо непристойные слова. Я ищу абсолютной любви? Нормальна ли я в том, что касается Макса? С капельками воды на плечах, кремом на коже и подколотыми волосами – ненавижу шапочки для душа! – я возвращаюсь в спальню. Макс делает вид, что читает, а сам следит за мной, когда я начинаю копаться в своей сумке. Перед тем как отправиться в душ, он растирает крем на моих ногах, на животе и… Да, душ подождет. Интересно, мы сегодня вылезем из постели или можно сразу заказывать пиццу на дом? С урчащими животами и плещущим через край ощущением влюбленности мы идем в ресторан. Только когда я снимаю купленную в Валенсии кожаную куртку, то замечаю, что пришло сообщение.
