Текст книги "Посредник жестокости или сквозь чужие души (СИ)"

Автор книги: Ксения Каретникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– О, ты заметил мою небольшую коллекцию?

– Небольшую? Да у приемщиков стеклотары бутылей меньше за день собирается…

– Не гунди, Захарка. Стресс у меня – работа тяжелая. Без аморфного расслабления алкоголем никак, – ответила я, наливая вино в стакан. – Иначе я бы давно с катушек съехала…

– Не бережешь ты себя, – фыркнул он

– Берегу. Поэтому и пью, – кивнула я. – Будешь?

– Нет, спасибо.

– Не хочешь, как хочешь, – пожала я плечами и залпом осушила половину налитого. – Ты ко мне какими судьбами?

– Мне нужна твоя помощь… – начал он, а я от удивления икнула и тут же проглотила вторую половину стакана. – Пропал один человек, с которым у меня были кое-какие важные дела, и мне очень нужно его найти.

– Из меня плохой поисковик, тем более – среди живых людей. – призналась я честно.

– Я в курсе что ты специализируешься в основном на мертвых душах, но мне просто больше не к кому обратиться. В полицию бесполезно – человек с Украины, жил в нашей стране нелегально. Родственников в незалежной его судьба не интересует, подавать в розыск они не собираются. Других экстрасенсов я не знаю, а человека обязательно нужно найти. Желательно, конечно, живого… Попробуй, а, Елка? – вполне искренне попросил Захар. – У меня есть фото и… личная вещь.

– Что мне за это будет?

– Моя безграничная благодарность, – усмехнулся Захар. – Подкрепленнвя пару сотенами бумажек с Франклином.

– Бумажки-то настоящие? – усмехнулась я.

– Обижаешь! Самые что ни на есть настоящие, – усмехнулся в ответ Захар и полез в карман. Достав кошелек он извлек из него пару купюр и положил их на стол. Я взяла доллары и посмотрела их на свет – деньги реально были настоящие. Однако они мне не особо и нужны, я готова была помочь и бесплатно. Просто моей вредной особе захотелось немного помучить Захарку.

– Еще я могу наказать твоих обидчиков. – предложил он вдруг.

– У меня таких нет.

– Тогда обидчиков твоих близких…

– Спасибо, мы как-нибудь сами, – хохотнула я, возвращая гостю деньги. Захар удивленно на меня посмотрел, а я с ехидной улыбкой сказала. – Давай фото и личную вещь потеряшки.

Захар улыбнулся и, не став забирать у меня деньги, опять полез в карман. Теперь он достал оттуда кружевное нечто, которое некоторые называют трусиками, а потом и фотографию. Все это Захар протянул мне. Я с брезгливостью приняла протянутое. Трусики тут же бросила на стол и глянула на фото:

– Когда ты говорил про пропавшего человека, я подумала что это мужчина.

– А женщина что, не человек что ли?

Я фыркнула и вернулась взглядом к фотографии. В комнате было темно, но это не помешало мне рассмотреть импозантную девушку с ярко-рыжей шевелюрой и с боевым раскрасом на лице. Девушка сидела на высоком барном стуле, нагло демонстрируя окружающим длинные ноги, вульгарно выпячивая грудь в глубоком декольте и зазывно улыбаясь неестественно белоснежными зубами

– Какая интересная мадемуазель. – хихикнула я. – Такого легкого-легкого поведения.

– В смысле?

– В смысле – девушка проститутка.

– Это ты увидела при помощи своих экстрасенсорных способностей? – усмехнулся Захар.

– Это я увидела при помощи своего стопроцентного зрения, – усмехнулась я в ответ. – А еще я вижу, что ты считаешь меня дурой.

– Почему это?

– Потому это… С каких это пор у тебя появились какие-то важные дела с проститутками?

– Она, прежде всего, человек. А то, чем она зарабатывает себе на безбедную старость – не важно.

– Элитная? – спросила я.

– Что?

– Проститутка она элитная или так, на общественных началах?

– Официально она числится гоу-гоу танцовщицей в клубе "Папа Карло". Но для вип клиентов все работающие там девушки и более проникновенный приват танцуют.

– Ясно. Имя у девушки есть?

– Белла.

Я закатила глаза:

– Настоящее, а не клубное.

– Балахно Антонина, то ли Алексеевна, то ли Андреевна…

– Отчество не обязательно. – усмехнулась я, еще раз посмотрев на фото. Тут я почувствовала жуткий, пронизывающий холод в пальцах… И он говорил лишь об одном – рыжеволосой Беллы-Тони точно нет в живых. Но рассказывать об этом Захару я не спешила. Очень уж интересно сначала узнать, что у него за дела с мадемуазелькой сей древней профессии.

– Попробую поискать твою Беллу, но не сегодня. Устала я, честно… У меня действительно был трудный день. – сказала я, откладывая в сторону фото и пододвигая поближе бутылку с красненьким. Налив жидкость, цвета бордо, в уже опустевший стакан, я мысленно пожелала незнакомой мне Белле Царствия Небесного, и опрокинула стаканчик.

– И чем ты сегодня таким занималась? – подал голос бывший… Бывший, хм, надо же, даже это слово не вызывает у меня отторжения. Скорее, всю ту же странную нежность, как буд-то я говорю про бывшего одноклассника. А не про козла, испортившего мне жизнь. Хотя… Не такой уж Захарка и козел. Кто знает, как бы все сложилось, не угоди он тогда в тюрьму.

– Несла Государственную службу – помогала бывшему начальнику Микаса…

– Очень интересно. А как ты им помогаешь?

– Провожу сеансы, что-то вроде сперитических. При помощи личной вещи жертвы, которую держал в руках убивец, переношусь в тело последнего за несколько минут до убийства… И, прикинь, мы сегодня опазнали одного маньячилу – он возомнил себя Божьим помощником, посланным освобождать агненские души из грешных тел, и убивал женщин портными ножницами, а потом выкраивал этим же предметом их тела, как заправский кутюрье… Наверно хотел сшить сценический костюм для Леди Гаги. – хихикнула я. Захар, уставившись на меня, покачал головой:

– Елка, ты ненормальная.

– Конечно ненормальная. – кивнула я не задумываясь. – У меня и справка есть.

– Какая справка? – не понял Захар.

– Такая, – фыркнула я, налила еще вина и глотнув, принялась рассказывать. – Тебя когда посадили, меня чего-то переклинило. Я заперлась в этой квартире, предварительно скупив половину товара в алкомаркете, и начала тщедушно заспиртовывать свое тело… Да чего-то переборщила, еще бы, имея такое крепленное изобилие в своей квартире… Ну так вот, сижу я на полу, допиваю очередную бутыль, а тут – они… – Я остановилась, глотнула еще вина.

– Кто они?

– Души… Этот дом – еще советской постройки, знаешь сколько здесь смертей было, естественных и противоестественных… Ну так вот, решили они почему-то ко мне все разом прийти и на перебой помощи просить… А мне так хреново было, я вежливо попросила их уйти, а они ни в какую, как я их только не просила. И тогда мне пришлось отбиваться подручными средствами: я швыряла в них все, что только под руку попадалось, не приняв во внимание что им, безтелесным, это не по чем… Зато соседям это не понравилось и они вызвали наряд. Те приехали и, блин, тоже не одни – со своими погибшими боевыми товарищами… Тут меня накрыло конкретно, я на них начала кидаться, угодив одному из живых лейтенантов в глаз… Менты меня скрутили, в охапку взяли и в отделение повезли… А там, – я опять замолчала, выпивая очередную порцию полусладкого. – А там я ни с того ни с с его вещать предсказания стала: кто премию получит, у кого сын родиться… кто умрет сегодня на высокой скорости… Хрен знает, с чего это я… Обычно на предсказания я долго настраиваюсь и колода бабушкиных карт мне в помощь нужна… А здесь… – Захар слушал меня внимательно, периодически кивая. – Утром меня Микас вызволил, по шапке настучал и домой доставил. А дома заставил прибраться и самолично от алко-продукции избавился… Однако, самое интересное началось вечером. Заявился ко мне один из ментов, которому я накануне в глаз дала. Прошел на кухню, достал из кителя бутылку коньяка пятилетнего, и сев на табурет, поведал, что он сегодня премию получил, утром у Феди сын родился, а этой ночью Игорь на машине разбился… Как тут не выпить, за помин души и за рождение нового человека? Задушевничали мы с ним на несколько часов, почти всю его премию пропили… А когда он ушел, меня опять накрывать стало… Души эти, неупокоенные… Бросать в них предметы я не стала, и решила просто выбежать из дома… В одном нижнем белье. Металась по улицам, отбрыкиваясь от прозрачных прохожих, пока на "товарища 03" не нарвалась… Доктора быстро смекнули, что я не в себе и в специфическую больничку меня подбросили. Три дня меня там лекарствами пичкали, пока брат меня не нашел, я ж без документов была, а медики, посчитав меня невминяемой, расспрашивать ни о чем не стали… Не знаю как именно, но Микасу удалось уговорить заведующего меня через пару дней выписать, однако что-то типо "белого билета" у меня теперь имеется… Так что, Захарка, я официально ненормальная.

Мой слушатель криво усмехнулся, кивнул головой на бутылку вина, вновь оказавшуюся у меня в руках, и даже как-то заботливо спросил:

– Ну и зачем ты продолжаешь пить?

– Да я так уже не перебарщиваю. Нашла свою расслабляюшую, но не уносящую в дебри, терапевтическую дозу… И пью в надежде – может мне свою судьбу наконец предвидеть удастся?

– Зачем?

– Чтоб знать… – удивленно ответила я. – Вот тебе не хочется знать, что с тобой будет?

– Честно? Не хочется. Тогда жить будет не интересно.

– Однако ты явился ко мне для того чтобы узнать судьбу этой Беллы…

– На ее судьбу мне, по сути, начхать. – перебил он меня. – Мне ее найти нужно. Поговорить и отпустить с миром, дальше творить свою судьбу.

– Ну-ну, вот только разговор тебе нужен явно для того, чтоб свою судьбу подправить… Ведь так?

– Тааак, начались филосовские мысли, разжиженные градусами… – сказал Захар, хлопая себя по коленям. – Я могу остаться у тебя до утра?

Сей вопрос вызвал во мне негодование. Но демонстрировать это я не стала.

– Ради бога! Вторая комната в полном твоем распоряжение, – кивнула я. Гость поднялся с места и направился к выходу. – Правда, я там не убиралась пару месяцев.

– Ничего. Все лучше, чем на нарах, – ответил он, вдруг остановился у двери и обернувшись, с улыбкой сказал. – Если ночью вдруг кто явится за помощью – буди. Будем отбиваться вместе. – и тут же поспешил в соседнюю комнату.

– Грешно смеяться над больными людьми. – крикнула я ему вдогонку. Захар ничего не ответил, а я разлила остатки вина и вышла в коридор, чтобы торжественно пополнить пустой бутылкой свою коллекцию.

Утром выдалось хмурым. И в эмоциональном и в погодном смысле этого слова. Я поднялась с кровати и обнаружила что спала в пижаме. Ага, значит вчера я все таки дошла до душа. А то обычно я плюхаюсь спать голышом, оставив водные процедуры на утро. А вчера вот решила намыться… Неужели из-за присутствия в соседней комнате Захара? Я, что это, надеялась что он ко мне заглянет? Прислушавшись к своим эмоциями, я с ужасом вспомнила – да, надеялась… Хорошо что он оказался разумней меня и делать этого не стал… Кстати, а он все еще здесь?

Выйдя из комнаты я аккуратно заглянула в соседнюю – и кровать и сама комната были пусты. Закрыв дверь, я пошла искать вчерашнего гостя дальше. В ванной и в туалете Захара не было и, судя по абсолютнейшей тишине на кухне, Захарка и там отсутствует. Но я все равно зашла на кухню. И сразу же увидела записку, оставленную бывшим на холодильнике: "будут новости – звони" и далее десятизначный номер телефона. Взяв записку, я уселась на табурет и пристально уставилась в рукописный текст… Хмурость за окном надавила на меня с удвоенной силой: у меня затрясся подбородок, а глаза уже приготовились плакать… Стоять, зорька! Нечего сырость разводить! Ну пришел, ушел… Он же вернется. Я ему нужна. Пусть, возможно, и не так, как раньше, но нужна же. Хотя… Кому ты на фиг нужна?

Я решительно встала с места и вернулась в комнату, быстро стянула с себя пижаму и одела джинсы и серый свитшот с улыбчивой Мини Маус на груди… Такие вот мимимишные шмотки мне дарит Микас. Он как-то все не может принять то, что его младшая сестричка уже выросла. И у нее появились взрослые и вредные привычки… Хотя, Микас не по наслышке знает о моей полудсладкой страсти… Вот кстати за ней и надо прогуляться.

Аккуратно обойдя вереницу стеклотары, я дошла до вешалки и нагнулась, чтоб обуть кеды. Выпрямляясь я невольно поймала свое отражение в зеркале… А ничего так, вполне себе симпатичная, молодая девушка. И Мини Маус на груди вполне себе миленько смотрится… Собрав волосы в высокий хвост и подмигнув отражению, я ни с того ни с с его захотела сделать нечто необычное – достала с полки над зеркалом косметичку и легко и ловко, словно я делаю это каждый день, нанесла на лицо легкий макияж, подчеркивающий цвет моих глаз. А потом схватила жилетку и покинула свою квартиру.

До магазина дошла быстро. Так же быстро поднялась по ступенькам, схватилась за ручку, открывая дверь и вдруг… Меня словно током прошибло, и я зачем-то замерла на месте при этом уставиашись на дверь соседнего специфического магазина. И здесь эта самая дверь начала открываться и я увидела… Костю. Я поступила странно – тут же нырнула в продуктовый, закрыла за собой дверь и, стараясь остаться незамеченной, осторожно выглянула в прозрачную дверь. Капитан Смирнов в этот момент произвольно оглядывался, стоя между магазинами. Потом он перекинул черный матовый пакет из правой руки в левую и не спеша спустился по ступенькам. Еще раз оглялевшись, Костя зашагал в сторону своего дома. Что именно меня сподвигло не показываться ему на глаза, я так и не поняла. Да и в посещении, пускай и интим, но все таки магазина, молодым человеком нет ничего страшного и зазорного. Может Костя вчера просто не захотел мне признаваться что у него есть девушка. А может… А может, он вообще, латентный представитель меньшинства, не зря ж он мне проболтался что женщины его предавали. А быть открытым геем, работая в полиции, да еще в убойном отделе, самоубийственно. Для карьеры в том числе… В конце-концов, меня его сексуальные предпочтения не касаются.

Пребывая в подобных раздумьях, я даже забыла зачем именно пришла в магазин. Пройдя мимо отдела с пиво-винами, я затаварилась в бакалеи и в овощном. И только выйдя на улицу вспомнила, что главное я так и не купила. Но возвращаться не стала. Вина мне почему-то расхотелось.

Дома на меня вдруг нашло еще кое-что более странное и неожиданное. Высыпав продукты на стол кухни, я вернулась в коридор с пакетами и принялась собирать пустые бутылки. Двух пакетов оказалось мало. Я пошарила по полкам, нашла еще пару авосек и продолжила складировать в них тару. За этим занятием меня и застал Миколас.

– Глазам своим не верю! – услышала я довольный голос брата, появившегося в моей квартире при помощи своей связки ключей.

– И тебе здрасти. – сморщив нос, ответила я.

– Сегодня наверняка пойдет снег с градом, ведь ты наконец-то решила избавиться от своей уникальной и интернациональной коллекции.

– Чего язвишь? – пробубнила я обиженно. – Лучше бы помог.

– О нет, Йоля, сама выноси эти гремящие пакеты и пусть тебе будет стыдно перед соседями. – усмехнулся братец.

– Это когда это мне было перед ними стыдно? – усмехнулась я в ответ.

Микас нахмурился, а потом со смешком произнес:

– Точно. Извини, сморозил глупость.

– Зачем пожаловали? – демонстративно наклоняясь вроде бы как для реверанса, а на самом деле за очередной бутылкой, поинтересовалась я.

– Узнать как ты жива-здорова.

– Как видишь – жива, и вроде бы здорова. – ответила я и вдруг ощутила обидный укол в области сердца. Нахмурившись, я косо посмотрела на брата, понимая что он врет, истинная причина его визита в другом. Микас знал о такой моей особенности и сейчас по моему взгляду прекрасно понял, что ложь я почувствовала.

– У меня две новости. И я, признаться даже и не знаю, какая из них хуже. – сказал братец.

– Говори… – продолжая хмуриться, не очень-то ласково попросила я. Микас глубоко вздохнул и ответил

– Первая новость: Захар на днях освободился.

– Это я знаю. – не стала я его обманывать.

– Наведался уже, что ли? – показушно возмутился Миколас.

– Заходил, вчера.

– Поэтому ты решила избавиться от стекло-хлама? – ехидно спросил он и присмотревшись ко мне воскликнул. – И, матерь Божья, Йоланта, ты накрасилась?!

Я скорчила постную мину и тихо ответила:

– Стекло-хлам он видел.

– Ты его в квартиру пустила? – вот тут брат возмутился по-настоящему.

– Миколас Андриусович, не смейте лезть в мою личную жизнь! – возмутилась я в ответ. – Какая вторая новость?

Брат поиграл жилваками, но понимая что спорить со мной бесполезно, спокойно заговорил:

– В городе новый маньяк завелся. Он в темное время суток носилует и жестоко убивает женщин. Сегодня это дело передали Семенычу, так как у него лучшая раскрываемость подобных дел, так что думаю сегодня-завтра тебя опять в отдел пригласят… – Я тяжело вздохнула уже превкушая что меня ожидает. А Микас вдруг схватил меня за руку, и глядя в глаза тихо сказал. – Говорят этот маньяк предпочитает блондинок… Йоль, очень тебя прошу, будь осторожна. И не шляйся затемно в одиночку. Если что, звони мне, встречу.

– Хорошо. – согласилась я.

Брат все таки помог мне вынести бутылки в уличную мусорку. Потом мы с ним затеяли в моей квартире небольшую уборку: я носилась с тряпкой, вытирая многомесяцовую пыль, а Микас спокойно прогуливался по жилым метрам с пылесосом. Окончание уборки мы отметили совместным приготовлением пищи. И когда сели за стол отведать творение рук наших, где-то в недрах моей квартиры зазвонил телефон. Я прошла в комнату, отыскала брошенную вчера в угол сумку, и достала из нее мобильник. Посмотрев на экран, я крикнула Микасу:

– Ты как в воду глядел! Твой майор звонит.

Через час я уже была в кабинете Александра Семеновича. Он сидел в своем кресле, напротив меня, а между нами на столе лежала стопка фотографий.

– Александр Семенович, я все понимаю, но я не работаю без личной вещи жертвы…

– Нет пока у нас ничьих личних вещей, только бумаги передали… – перебил он меня. – Случай тяжелый, убийца – реальный чистоплюй, никаких следов: ни пальцев, ни ДНК… Все тела кристально вымыты. И женщин он носилует при помощи… инородных тел… – подобрал майор нужные слова. – У нас даже личности половины жертв не установлены. А их уже шесть за два месяца: за первый двое и четверо за второй… Прогрессию понимаешь?

– Понимаю, – кивнула я с усмешкой. – За следующий должно быть шесть.

– Не шути так, Лана, – пригрозил он мне пальцем, а потом ласково попросил. – Ты хоть попробуй, вдруг что увидишь, почувствуешь? Любая мелочь важна.

– Ладно, – согласилась я и придвинула к себе фотографии. Разложив их перед собой, первое на что я обратила внимание, так это то, что Микас был прав, все жертвы маньяка – длинноволосые блондинки. А еще от них от всех шел леденящий холод, но то что женщины мертвы, я итак знала, а так же видела. Ведь все эти фото были сделаны в момент обнаружения тел. Посмертно… Жуткие кадры. Жуткие лица… Я передернулась и, стараясь абстрагироваться, решила брать фото по одной и внимательно разглядывать каждую… И вдруг, на четвертой по порядку фотографии, я увидела явно знакомое лицо. Лицо-то было знакомым, но кому оно принадлежит вспомнить я не могла.

– Кто это? – показывая фото майору, спросила я.

– Как раз одна из тех жертв, чья личность не установлена… – ответил Александр Семенович. – А что? Ты что-то почувствовала?

– Нет, просто лицо знакомое. – опять приглядываясь к изображению, ответила я. А майор открыл одну из папок, лежащих на столе, и принялся нервно листать страницы.

– Так, эта девушка – первая жертва, была найдена два месяца назад, в пригороде, близ села Мальвинки. – зачитал он написанное. – На жертве были одеты черные чулки в крупную сетку, туфли на высоком каблуке, верхняя деталь нижнего белья, красного цвета…

– Два месяца назад у нас был февраль… – заметила я. Майор по инерции кивнул, а потом спросил:

– И что?

– Чулки… Холодновато в таких чулках в такое время года… – ответила я и тут меня осенило. Я бросила фотографию на стол и полезла в сумку. За другой фотографией. Которую мне вчера дал Захар и которую я на всякий случай прихватила с собой. Положив фото Беллы рядом с фото погибшей девушки, и сравнив их лица, я заметила идентичное сходство. Только цвет волос отличался… Но девушкам свойственно менять цвет своих причесок.

Майор тоже склонился над этими фотографиями:

– Это она же? – спросил он.

– Да, – ответила я и тут же поделилась имеющийся у меня информацией. – Балахно Антонина. То ли Алексеевна, то ли Андреевна. Гражданка Украины. Под псевдонимом Белла трудилась танцовщицей в клубе "Папа Карло". Так же оказывала там и более интимные услуги.

– Проститутка?

– Вроде как.

– Вот, а ты говоришь что без личной вещи помочь не сможешь.

– Это случайность. Просто меня на днях попросили попробовать найти эту девушку, – показывая пальцем на фото еще рыжей Беллы, ответила я.

– Кто просил?

– Не могу сказать.

Александр Семенович нахмурился, но настаивать не стал. А я продолжила изучать другие фото. Пятая фотография мне тоже ни о чем не сказала. А вот на шестой карточке я с удивлением обнаружила женщину, да, именно женщину, на всех предыдущих фотографиях были запечатлены девушки, а тут – взрослая женщина. Да, ухоженная, да моложавая, но точно зачительно старше остальных.

– Как-то она сюда не вписывается. – произнесла я. Майор глянул на фото и опять принялся листать папку с документами.

– А эта, кстати, последняя жертва. Найдена сегодня утром у мусорного контейнера рядом с салоном красоты. Карпович Зоя Владимировна…

– Что? – удивилась я, чувствуя обжигающий холодок в пальцах рук.

– Тоже знакомая?

– Не моя. – Положив фото к остальным, ответила я. – Старая знакомая родителей. Она училась вместе с мамой… Кстати, по слухам, бывшая валютная проститутка.

– Знаешь, а ведь это и объединяет всех жертв. – задумчиво произнес Александр Семенович. – Судя по описаниям неизвестных и по данным на установленных – все они дамы легкого поведения… Вот! – стукнув по столу рукой, возбужденно воскликнул майор. – Вот и зацепка, которая может привести нас к убийце.

Ответить на эту реплику я ничего не успела, в дверь постучали. Майор крикнул "заходите" и тут же в кабинете появился капитан Смирнов.

– Вызывали? – спросил он.

– Где ты ходишь? – возмущенно спросил Александр Семенович у Кости.

– У меня сегодня выходной. – виновато ответил он.

– А у нас новое дело. Из соседнего района передали. Принимай. – сказал майор, протягивая капитану папку.

– Так точно. – кивнул Костя, забирая документы. – Разрешите идти изучать?

– Сначала разрешу тебе проводить Йоланту Андриусовну до дома.

– Слушаюсь. – кивнул Костя и бросил на меня мимолетный и очень странный взгляд. Немного оценивающий, смущенный и даже слегка восхищающийся. Я, забирая со стола принесенную с собой фотографию, поднялась с места и шагнула к двери.

– Лана, – ласково позвал меня майор. Я обернулась. – Спасибо тебе.

Я лишь кивнула в ответ.

Когда мы вышли на улицу, там уже начало темнеть, но не из-за времени, а из-за сгущающихся темных туч. Неужели Микас и здесь оказался прав и у нас град со снегом намечается?

– Ты же знаешь, что там за новое дело? – спросил меня капитан. Я кивнула. – В двух словах не расскажешь?

В два слова я, конечно же, не уложилась. Рассказала Смирнову все что знала про дело, раз он все равно это в бумагах прочтет, и сообщила про опознанную мной мадемуазель Беллу. А еще упомянула про последнюю жертву.

– Надо же, – в конце добавила я, – Как бывает. Только вчера про нее вспоминала и нате вам – женщину убили.

– Может ты просто почувствовала что с ней что-то случится или же… Хотела этого? – предположил Костя.

– Как такое можно хотеть? – удивилась я. – Женщину жестоко убили, а перед этим не менее жестоко отымели чем-то инородным…

Мы свернули на тропинку, ведущую через сквер к нашим домам, и капитан Смирнов вдруг спросил:

– Почему они это делают?

– Кто и что? – не поняла я.

– Маньяки. Почему они убивают?

– Откуда ж я знаю…

– Ну ты же была в телах некоторых из них… Что они чувствуют?

Я задумалась. Посмотрела по сторонам, чувствуя как на меня накатывают посторонние эмоции.

– Возбуждение. – ответила я. – Причем – у всех оно разное и от разного. Вот Портного, например, возбуждала мысль что он всемогущ и подобен Богу… Кого-то возбуждает сопротивление, чем больше жертва сопротивляется, тем больше возбуждается душегубец… Кого-то возбуждает мысль что убивая того или иного человека он делает этот мир чище и лучше…

– Но… Есть же какие-то причины? Что людей сподвигло на это?

– Знаешь, я думаю, что все таки это болезнь… Это же не нормально лишать жизни себеподобного. Даже хищные животные друг друга не убивают. Я еще могу понять убийство в состоянии аффекта или из-за самообороны, но когда человек сознательно идет убивать – он просто болен… А еще, знаешь, я где-то читала, что все маньяки, хоть этого жутко и боятся, но подсознательно хотят быть поймаными.

– Почему?

– Некоторые желают таким образом, как бы это странно не звучало, прославиться, а некоторые хотят чтобы их остановили…

Тут задумался идущий рядом капитан, привычно сунул руки в карманы и отрешенно посмотрел вперед.

– Ты права, есть такое. – заговорил он. – Судя по допросам, на которых я присутствовал, большинство как раз желают прославиться. Показать всем свое превосходство. Они часто требовали журналистов, и на допросы и на следственные эксперименты… – Костя резко опустил глаза и смотря себе под ноги тихо поинтересовался:

– А как ты думаешь, если это болезнь, то она лечится?

– Наверно если только пожизненным заточением в психушке, – хохотнула я. – Ты не у того спрашиваешь, Кость, во первых, я не сильна в психиатрии, а во вторых – я сама не совсем здоровый человек, у меня и карточка в психдиспансере имеется.

– Я в курсе, – спокойно кивнул Костя. Я удивленно на него посмотрела, а он, так и не отрывая глаз от своих ботинок, пояснил. – Я читал твое личное дело.

– А где ты его взял?

– В кабинете Александра Семеновича.

– А, то есть и он в курсе… – фыркнула я.

– Весь отдел в курсе. – ответил капитан задумчиво. – Они считают тебя ненормальной. Но безусловно полезной.

– Ты тоже считаешь меня ненормальной? – поинтересовалась я

– Нормальность – это понятие относительное. – глубоко вздохнув, философски подметил Константин.

Тут мы дошли до панельного дома с магазинами. Костя вдруг затормозил и посмотрев на вывески, спросил:

– За лекарством пойдешь?

Я тоже посмотрела в сторону магазинов, вдруг понимая что в продуктовый заходить мне не надо. Не надо и все.

– Неа, сегодня я не болею. – хихикнула я и покосилась на моего провожатого… Мне очень хотелось спросить у капитана, что он делал утром в Интим-магазине, но лезть в чужую личную жизнь не хотелось больше. И я решила никаких вопросов не задавать… Ну, хотя бы пока.

Обойдя дом, мы пошли дальше, ведь сегодня капитан Смирнов провожал меня до самого подъезда. Сказал что это – личный приказ начальства. Мы дошли до козырька и здесь грянул гром, сопровождающийся яркой вспышкой молнии. Костя вдруг нахмурился и болезненно потер виски.

– Голова? – спросила я. Капитан кивнул. – Сходил бы ты все таки к доктору.

– Сейчас будет некогда, меня сегодня даже с заслуженного выходного вызвали. – ответил он и посмотрел на небо, начал накрапывать мелкий дождь. – Ладно, пойду я. Спокойной ночи, Йоланта. – он впервые на мою память назвал меня по имени. Да еще как-то по особенному, с такой теплотой и нежностью. Я улыбнулась в ответ и зачем-то похлопала капитана по плечу. Он резко дернулся, отступил от меня спиной и махнув ручкой побежал в сторону своей работы. Наверно, спешил как можно быстрее изучить новое дело.

Я зашла в подъезд и начала подниматься по ступенькам, ведущим к лифтам. Наступив на предпоследнюю, я замерла на месте… Так как почувствовала, что справа, со стороны пожарной лестницы, кто-то стоит. И смотрит. На меня. Я приготовилась пугаться, но тут уловила знакомые вибрации эмоций и… запах: терпкий, немного сладковатый, наполненный ароматными нотками поистине мужских гармонов… Этот запах, почему-то такой особенный для меня, я узнаю из тысячи.

– Кончай прятаться, Захар. – громко сказала я. И человек, чью личность я безошибочно определила, не спеша подошел ко мне.

– Ты всегда меня узнаешь, – заметил он. – По запаху что ли?

– По нему, родимому. – усмехнулась я, поднявшись на последнюю ступеньку и надавив на кнопку лифта. На мой призыв тут же открылся маленький лифт и мы с Захаром по очереди в него зашли. Нажав на кнопку нужного этажа, я повернулась к Захару лицом. Кабинка была маленькая, мы стояли очень близко, Захар возвышался надо мной на полголовы и пристально меня разглядывал. Я внезапно почувствовала жаркий прилив к щекам, ощущая такой забытый мной приступ стеснения.

– Ты очень красивая сегодня… – тихо произнес Захар, неожиданно касаясь пальцами моей руки.

– Сегодня? – убирая руку в карман жилетки, под предлогом якобы изъятия из него ключей, спросила я. – А вчера была не очень?

– Вчера ты не позволила мне себя разглядеть…

– У меня в последнее время, особенно после сеансов, появилась гиперчувствительность глаз к ярким источникам искусственного света. – попыталась я оправдаться. Лифт остановился, двери открылись и мы вышли на площадку нужного этажа.

– А сегодня ты сеансов не проводила? – поинтересовался Захар. Я замотала головой, открывая ключами дверь. – А будешь?

Я мысленно хмыкнула. Что ж, зато теперь ясно в чем дело и к чему этот комплимент, Захарке просто не терпиться узнать про свою Беллу. И теперь мне будет вдвойне приятней его расстроить.

Ничего не ответив, я распахнула дверь своего жилища, делая Захару приглашающий жест войти первым. Что он и сделал: зашел, разулся и направился в комнату. Я проделала тоже самое, а зайдя в комнату и включив свет, обнаружила на столе задатки романтического ужина: две бутылки вина, судя по всему шампанское, корзина с фруктами и даже букет бардовых тюльпанов… Так вот почему мне не хотелось заходить сегодня в магазин, моя эстрасенсорная натура уже знала, что вино стоит дома и ждет меня. Правда натура не учла что к вину прилагается еще и незванный собутыльник.

– Как мило, – фыркнула я. – Это все для меня? – Захар кивнул, подошел к столу. Взял ближайшую бутылку и принялся снимать фольгу с горлышка. Я сложила руки на груди. – А с чего это вдруг?

– Посидим, пообщаемся по душам.

– Вот только по душам не надо, – покачала я головой с усмешкой. – Мне и без твоей души душ хватает.

Захар хмыкнул:

– Елка, ты чего колючая такая?

Эта его фраза почему-то всегда была для меня отрезвляющей, я тут же выключала режим "злюки" и начинала улыбаться. Не знаю почему. Как-то так устойчиво сложилось еще несколько лет назад: как бы мы не ссорились, как бы я на него не злилась, стоило Захарке задать такой вопрос, как меня тут же отпускало… Вот и сейчас я на автопилоте расплылась в улыбке. Как когда-то.