Текст книги "Владеющие духом: сердце не камень (СИ)"

Автор книги: Ксения Каретникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Почему душа Веды не приходит ко мне?

– Не приходит душа, потому что нет ее. За другого душу отдала она...

 Вот как, бабушка, значит, отдала свою жизнь за другого? За кого? Я собралась было это спросить, но дух с грустью сказал:

– Прости, Лилит, но опять вопросы закончились твои.

 Я тяжко вздохнула и, пошатываясь, поднялась с кровати. Мне хотелось курить, и я вышла на крыльцо. Усевшись на уже такую родную ступеньку крыльца, я достала пачку и закурила. Курила медленно, успокаивая нервные клетки, а, докурив, почувствовала такую напряженную усталость. И вернувшись в дом, тут же рухнула на кровать, проваливаясь в глубокий сон...

 Что-то холодное и даже липкое коснулось моего плеча. Но было это так нежно, что мне стало даже приятно. Прикосновение повторилось, но уже на шее. Потом ниже..  Я улыбнулась и прикусила губу, ощущая уже поглаживающие движения... Грудь тут же предательски напрягалась, стыдливо возбуждая тело. А холодные прикосновения спускались все ниже, пробежались импульсом по животу, направляясь туда, где сконцентрировалось основное и главное возбуждение... Черте что! Меня что, домогаются? Да еще так явно в этом сне. Я повернулась на бок, и сразу почувствовала, как касания переместились на  тыльную часть моего тела... Вздрогнув, я резко проснулась, села на кровати и тут же увидела сову. Она сидела на подушке и, увидев, что я проснулась, потерлась о мою щеку и тихо заухала мне на ушко. Наверное, хотела сказать что-то... Но я не понимала. Погладила птичку по голове и покосилась в окно, в которое уже пробивался дневной свет.

 Только я приняла вертикальное положение и шагнула к выходу, как мне под ноги бросилась крыса. И это было странно, обычно днем она прячется от меня, а тут носится по дому, противно попискивая. Видимо и она хотела мне что-то сказать, но тоже не могла. Что-то взбунтовалась моя живность. Но нам ничего другого не оставалось, как покорно ждать ночи.

 Но покорно ждать я не могла, время тянулось, прошедшая минута казалась часом... Делать было совершено нечего, и я решила выпить снотворного отвара, чтобы уснуть и тем самым, как можно скорее, приблизить ночь.

 Проснулась я без десяти двенадцать. И первым, что увидела вновь была сова. Она устроилась на столе и смотрела в окно. А я, решив не терять времени, схватила ведро и помчалась на улицу. Затем приготовила все необходимые ингредиенты и села ждать закипания. И, когда я уже держала над варевом рыжее перо, в комнате с криками появилась крыса:

– Лилит! Подожди! Тебе кое-что сказать нужно мне! – но сказать она ничего не успела, перышко плавно опустилось в котел, и я провалилась в густой, белый пар...

 Ржавые оградки за разрушенной церквушкой. На одной из нагробных плит лежит юноша. Тело его неподвижно, глаза закрыты. Но он дышит, видно, как грудная клетка часто поднимается. У его тела стоит девушка. Нервно поправляет одной рукой темные волосы, а в другой руке сжимает клинок. Атам.

– Ты должна его убить! – раздался женский голос сзади. Девушка вздрогнула, но не испугалась, а в ее голове раздался другой голос, который эхом повторил за женским: «Должна его убить...»

 Девушка села рядом с юношей, посмотрела на его красивое и спокойное лицо и прошептала:

– Но я же люблю его... Как я могу?

– Можешь! – крикнул женский голос.

 «Можешь...»

– Чтобы стать сильнее! – опять крикнул женский голос, и его обладательница появилась перед девушкой. Длинное темное платье, красивая фигура, светлые локоны, вьющиеся на плечах, но вот лица не видно, лишь глаза, цвета хмурого и пасмурного неба.

«Чтобы стать сильнее...» – снова повторяет голос внутри. Девушка хочет сопротивляться такому прессингу, но ей тяжело. Рука, с зажатым в ней атамом, трясется, не решаясь ни сделать замах, ни выбросить клинок.

– Что ты медлишь, девочка моя? Мы же обе хотим этого? Любви нет, Лилит, а все мужчины предатели. И предать они могут в любой момент... Твое сердце в любом случае станет каменным. Так пусть нам взамен останется сила, которой никогда и ни у кого не было! – женщина говорила уверенно, девушка слушала ее и кивала. – Мы сила, воздух и камень, пророчество было написано про нас, девочка моя!

 «Сила! Воздух и камень...»

 Девушка с клинком продолжает кивать и вдруг делает замах. Но в последний момент зажмуривается и, не глядя, резко опускает руку с крепко зажитым в ней атамом. Обоюдноострое лезвие вонзается в тело, которое даже не вздрогнуло, и только видя кровь, девушка осознает, что же она сделала.

– Молодец, Лилит, – улыбается женщина.

«Молодец...»

– Что ты наделала? – раздается совсем другой, но тоже женский голос. Девушке сначала кажется, что он  тоже звучит в ее голове, но потом она понимает, что это кто-то третий, кто находится с ними здесь, на этом кладбище. И тут она видит пожилую женщину, которая бежит к ним со стороны церквушки. Слезы наполняют зеленые девичьи глаза, а стук сердца в груди постепенно замедляется.

– Поздно, мама, – усмехается женщина в черном.

– Никогда не поздно, – отвечает она и, взмахнув рукой, отшвыривает дочь к соседней ограде. Та падает на землю и теряет сознание.

– Бабушка, я... Я не хотела... Я люблю его... Как, как я смогла? Не понимаю... – шепчет девушка, уставившись на атам, который так и остался в груди юноши.

– Ничего, мы все исправим... – отвечает женщина и достает из небольшой сумки рыжие перья и красную блестящую нить. – Но ты все сделаешь, как я велю...

Задыхаясь от увиденного я вернулась из туманного ведения... Так что же это, я смогла? Но крыса же сказала, что я не убила Петроса. А это значит... Веда смогла спасти его. И это за него она отдала свою душу, чтобы... мое сердце не стало каменным. Я нервно огляделась, крыса, увидев что мое сознание вернулось, завертелась у меня в ногах:

– Лилит! Беда! – но она опять не смогла договорить. Пар поднял из котла прозрачное перо и густым клубом прошелся по комнате, но вдруг замер возле стола, на котором сидела сова. Птица взмахнула крыльями и попыталась улететь от настигающего ее пара. Но не тут-то было. Пар догнал и окутал сову. Рыжие перья птицы стали лететь в разные стороны, а когда туман рассеялся, перед нашими с духом глазами предстал юноша. Совершенно голый.

– Петрос? – ошарашенно спросила я, не веря своим глазам. Он почти не изменился: красивый, высокий, пепельный блондин с голубыми  глазами.

– Здравствуй, Лилит... – с трудом выговорил он и закашлялся. – Извини, за столько лет так непривычно говорить.

– Ничего, – ответила я и вдруг поймала себя на мысли, что уже бесстыдно начинаю рассматривать эту мужскую наготу. Хорош, мой Петрос. Моя первая и единственная любовь. Чувствуя, как мои щеки наливаются краской, я отвернулась, но последним брошенным взглядом успела заметить шрам на груди Петра. Который я ему оставила... И мне стало так нестерпимо стыдно и больно.

– Прости меня... – сказала я, понимая, что этого мало. Такое не прощается. И не забывается.

 Петрос сначала шагнул к кровате, взял покрывало, и обмотал его вокруг бедер, а потом подошел  ко мне. Нежно обнял меня сзади за плечи.

– Я все знаю, – прошептал он. – Веда рассказала мне, я в теле совы иногда все слышал и понимал... Сколько лет прошло?

– Пять, – ответила я и опять повторила. – Прости меня...

– Это конечно много, но лучше, чем смерть, – сказал Петрос. Он взял меня за руку и, потрогав кольцо на безымянном пальце, улыбнулся. Потом нежно, едва касаясь, прикоснулся губами к моим губам. И я почувствовала такое приятное тепло во всем теле. Он – моя судьба, я – его. Мы все еще любим друг друга.

– Все, конечно, понимаю я, – подала голос серая живность, – После лет стольких воссоединение влюбленных, но... Лилит, тебе выслушать нужно меня. Важно очень это.

 Мы с Петросом молча уставились на дух и он поведал:

– Дух чужой в дом попал наш.

– Какой дух?

– Похожий на тот, что пять лет назад сотворила Ольга. Чтобы разумом завладеть твоим. Ночью этой сделать это пытался он... – сообщила крыса, и я сразу вспомнила свой сегодняшний такой явный сон. Ласки и прикосновения, похожие на те, которыми одаривал меня полупрозрачный образ в тот момент, когда между мной и Петросом случился первый раз в разрушенной церквушке.

– Где-то рядом тетка твоя. Ее не видела ты? – спросила крыса, поводив носом в воздухе.

– Я даже не знаю, как она сейчас выглядит.

Лысохвостый дух призадумался, а потом выдал:

– На территорию дома зайти не может она. Запрет такой поставила Веда... Значит, дух принесла ты... И употребила.

– Что значит употребила? – не поняла я.

– В тело твое попасть должен был он... Вспоминай, кто и что давал тебе.

 Первое, кто пришел мне в голову это соседка. Она вчера как раз принесла мне перепелиные яйца, которые я как раз и «употребила», и на участок заходить она отказалась. Да и по возрасту и внешности подходит: сероглазая блондинка.

 Здесь что-то резко ударилось в окно. Да с такой силой, что стекло разбилось. И в дом влетел ворон. Он сделал круг по комнате и приземлился на столе. В его изогнутом клюве была небольшая бумажка, которую черная птица положила на стол, и, расправив крылья, вылетела в разбитое окно. Я взяла бумажку и прочитала:

– Кладбище за церквушкой. Жду вас.

 Мы с Петросом переглянулись.

– Вас – то есть нас двоих?  – спросил Петр и взял меня за руку. Я с тревогой посмотрела на Петроса и спросила у серого духа:

– Она все еще хочет закончить начатое, как думаешь?

– Не думаю, а уверенная в этом  я. Про обряд, который сделала Веда, спасая Петра, знала она. Что пять лет спустя вернешься ты... и Петр. Именно в день этот.

– Тогда не пойдем, – уверенно сказала я.

– Вас все равно найдет она. Нужно идти, – сказал дух.

– Я должна ее убить? – тихо спросила я. Крыса покачала головой:

– Остановить. Нельзя убивать...

– И как я должна ее остановить?

– Сама догадаться должна ты... – ответила лысохвостая. – Однако преимущество есть у нас. Что мною дух вычислен, не знает Ольга. Она, вообще, не знает про меня. Идите... только, дух, Ольгой сотворенный, очиститься от него должна ты.

Мне хватило пары секунд, чтобы сообразить. Я кинулась к чемодану, доставая из внутреннего кармашка прозрачный кристалл – горный хрусталь. Бросила его в кружку с водой и залпом выпила жидкость, оставляя на дне почерневший минерал. Когда мы уже направились к выходу, я заметила что Петросу в таком виде в селе лучше не появляться. Хоть на дворе ночь, но любопытные глаза есть всегда и везде. Я подбежала к шкафу со старой одеждой, вытрясла все содержимое и нашла-таки кое-что, худо-бедно подходящее для Петра. Синий рабочий комбинезон и самую большую футболку. Петрос кое-как влез в эту одежду и мы покинули дом.

  На кладбище было очень тихо. От этой тишины закладывало уши. Мы прошли по центральной, все еще вытоптанной дорожке между могилами и остановились на разветвлении.

– Наконец-то, Лилит, я так долго ждала тебя. Целых пять лет, – услышала я знакомый женский голос. – И тебя Петр тоже.

 Мы повернулась на голос, и я, увидев, кто ко мне обращается, даже слегка удивилась. Ведь предположив, что моя тетушка это соседка Саша, я ошиблась. Передо мной стояла продавщица из сельского магазина.

– Девочка моя, у нас осталось одно не завершенное дело,  – ласково произнесла она и даже улыбнулась, а потом обратилась к Петру. – Кстати, как тебе жизнь в птичьем тельце?

 Петрос не ответил, крепко сжал мою ладонь в своей руке. Ольга это заметила:

– Ой, простите, я, наверное, рано вас позвала, и вы не успели насладиться друг другом? Понимаю, убивать любовь приятней удовлетворенной.

– Никто никого убивать не собирается.

– Но ты же делала это уже? – фыркнула тетка. – Если бы не Веда... А она, кстати, считала, что начатое всегда нужно доводить до конца.

– Не в этот раз, – замотала я головой. Ольга с сожалением развела руки в стороны:

– Лилит, неужели ты не хочешь неограниченную силу и мощь?

– Мне моей силы вполне хватает.

– А мне нет. Помоги тете, – она попыталась изобразить на своем лице трогательную мольбу. – Я же столько всего для тебя сделала. Это благодаря мне ты появилась на свет. Если бы не я, твоя мама стала бы старой девой. Не поверишь, но она собиралась уйти в монастырь, игнорируя наш родовой дар и считая его дьявольской печатью... Так что скажи мне спасибо и сделай правильный выбор, деточка: семья, коей осталась только я,  или сомнительная любовь, которая как пришла, так и ушла?

– Петрос моя судьба, – сказала я, крепче сжимая ладонь любимого в своей руке.

 Ольга громко засмеялась:

– Леша тоже был моей судьбой и предал меня. И знаешь, где он теперь? Вот здесь, – она кивнула на ближайший надгробный камень. – Подхоронен в эту могилку.

– Ты, несмотря на все, похоронила его?  – с усмешкой спросила я. – И как часто ты его навещаешь? Неужели все еще любишь его?

 Тетка опять засмеялась:

– Деточка, у меня каменное сердце, я не способна любить. Но я способна помнить. А вот живое сердце не только помнить, но и болеть...

– Зато оно живое, – улыбнулась я.

– Ладно, не хочешь по-хорошему, то... – тетка закрыла глаза, взмахнула руками и начала что-то нашептывать.

– Если ты пытаешься пробудить во мне дух, то в этот раз не получится.

– Неужто не стала курить мои сигареты? – фыркнула тетка, раскрывая тайну, как дух попадал в мое тело. И в тот раз, по всей видимости, тоже.

– Почему, стала. Просто бабушка тоже сотворила дух, в качестве моего помощника. И этот дух очень быстро обнаружил твой.

– Я все равно заставлю тебя это сделать! – начала злиться Ольга. – Пророчеству суждено сбыться – то, что должно стать каменным, каменным станет! – добавила она, сама не понимая, что дала мне тем самым подсказку, как можно остановить тетушку. Я никогда этого не делала, но теоретически представляла, как это делается.

– Ты права, Ольга, – ответила я и, сняв браслеты с рук, принялась нашептывать на них заклинание. Непонимание читалось на лице тетки, она сделала шаг, наступая на могилу, где захоронен ее возлюбленный, и я резко швырнула заговоренные браслеты в Ольгу. В полете они разлетелись на камушки, которые долетев до тетушки, вонзились в ее тело...  Ольга начала нервно стряхивать минералы, но тщетно, мои верные помощники глубоко проникали под светлую кожу, стараясь добраться до самых костей, чтобы заполнить собой все внутренности. Лицо тетки перекосилось от жуткой боли, она посмотрела на меня таким взглядом, что я поежилась, а через пару секунд, проникнувшие под кожу камни, начали выступать наружу, постепенно превращая темную ведьму в разноцветный памятник. Глубоко вдохнув и выдохнув, я обернулась... И тут же застонала. Петрос... Мой Петрос лежал на земле, молча вздрагивая. А его кожа светилась розовым цветом. К ужасу своему я поняла, что один из камней не попал в нужную цель. Он попал в Петра... Слезы градом посыпались из моих глаз, я рухнула на землю рядом с любимым.

– Черт! Прости меня... Так, так не должно быть!

 Петрос грустно улыбнулся, взял мою руку и крепко сжал ее в своей холодеющей ладони.

– Я люблю тебя... – успел сказать он, прежде чем превратиться в розовый кварц. В камень, считающийся камнем любви...

  ****

 Зима. Холодно... Одиноко. Я медленно и аккуратно шла, глубоко проваливаясь ногами в толстый слой выпавшего накануне снега. И каждый такой шаг давался мне с трудом. Но я упрямо шла, чувствуя, как предстоящая встреча уже греет мое сердце... Мое живое сердце.

 Наконец, добравшись до нужного места, я присела на корточки. Посмотрела на покрытый снегом памятник и очистила его рукой.

– Здравствуй, Петрос... – ласково сказала. – Я скучаю.

 И едва сдерживая слезы, я принялась рассказывать любимому о последних событиях. Я все говорила и говорила, и никак не могла остановиться. Мне нужно было выговориться, и я знала – Петрос меня слышит.

 А закончив свой недолгий рассказ, я погладила застывшее камнем лицо:

– Потерпи, осталось немного. Скоро ты станешь прежним. И впереди у нас долгая и счастливая жизнь, – я улыбнулась и добавила. – Во всяком случае, так мне сказали камни.