Текст книги "Не плач, детка! (СИ)"

Автор книги: Ксения Лукина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Везде теперь светло, можно смотреть. Вот эта дверь ведет на кухню, там дальше по коридору дверь в большую комнату и последняя – в спальню.

Девушки переступили порог, поморщились – в квартире хозяйничал спертый долгим затвором запах. Душно. И этот застывший во времени воздух, никак не циркулирующий много лет, ударил по вискам тугой болью. Сергей, по-видимому, почувствовал то же самое, потому как зашел на кухню и открыл настежь окно.

– Сколько лет здесь не проветривали? – Спросила Ольга Анатольевна, сморщив нос – запах пыли и затхлости, казался очень тугим и тяжелым.

– Много. – Послышался голос риэлтора с кухни, треск деревянных оконных рам и ветер загудел в квартире. – Около десяти лет, а может, больше.

Девушки переглянулись, жадно вдохнули свежий воздух, но даже ворвавшийся впервые за несколько лет холодный ветер, казалось, за считаные секунды нагрелся от царившей в квартире духоты.

– Проходите на кухню. – Позвал Сергей.

Анна кивнула, немного расслабилась, отправилась на осмотр, вслед за матерью. Кухня оказалась больше, чем она представляла – с пожелтевшими от времени обоями, истоптанным линолеумом и огромной люстрой с бра из красного бархата под потолком. Свет от этого получался тусклым, с красным отблеском, падающим кривыми лучами на стены, на большой кухонный стол, на гарнитур из дерева, выполненный на старомодный манер.

– Я отчего-то думала, что квартира уже пустая. – Удивлённо сказала Анна, вопросительно посмотрев сначала на мать, потом на Сергея. Мужчина пожал плечами.

– А здесь и мебель. – Ольга Анатольевна кивнула, подошла к одному из кухонных шкафчиков, открыла дверцу и отпрянула. – Ой, Боже ты мой! А здесь еще и посуда, и даже остатки еды!

Анна выглянула из-за материного плеча, и действительно, на полке, затянутой паутиной стояли кружки и чашки, пакет крупы в непривычной для глаза упаковке, весьма устаревшей и пожелтевшей, упаковка чая с изображённым на ней слоном, точно таким, как в детстве.

– Чай из детства! – усмехнулась Анна, протянула свою руку, чтобы взять желтую коробочку, но Сергей почти вскрикнул:

– Прошу вас, не трогайте здесь ничего.

Анна и ее мама удивленно обернулись, мужчина сказал чуть тише:

– Мебель и вещи позже увезут, а пока, давайте, просто осмотримся.

Гостьи согласились и, окинув еще раз кухню взглядом, вышли в коридор. Сергей и Ольга Анатольевна отправились смотреть большую комнату, а Анна остановилась. Здесь, рядом с дверью в ванную комнату и туалет, тусклый свет освещал небольшой шкаф вдоль стены. Она открыла дверцы, отступила на шаг назад, отмахиваясь от пыли. Надо же, подумала она, хозяйка уехала, не взяв с собой вещи.

Она распахнула вторую дверцу – на верхней полке стояли пыльные коробки от обуви. А на штанге перед глазами висели на плечиках пожелтевшие от времени бывшие когда-то белыми блузки, такие старые на вид, что Аня невольно вспомнила, как в детстве примеряла наряды матери, состоявшие примерно из блузок такого же свободного кроя.

– Ничего себе! – воскликнула Ольга Анатольевна за ее спиной и Анна вздрогнула. – У меня была точно такая же блузка, когда ты была совсем мала! Это сколько же лет они здесь висят!

Она взяла одну из вешалок и внимательно посмотрела на одежду.

– Точь-в-точь, надо же!

Анна выхватила из рук матери вещь, бросила ее обратно в шкаф и закрыла дверцы.

– Никогда еще не видела столько старых вещей в одном месте! А где Сергей?

– На балконе. Курит.

Они вошли в большую комнату – разложенный диван слева у стены, рядом старенький сервант, что был когда-то и у них, на полу затоптанный грязный палас, на стене справа трельяж с зеркалом и тумба, на которой стоял одеколон, лежала кипа медицинских журналов. Анна подошла ближе.

– Ничего себе! Девяносто девятый год! – она показала журналы матери. – Давненько же здесь никто не жил.

Мать кивнула, показала Анне глазами на вещи, лежавшие на диване, но Аня сначала посмотрела на фотографии в рамках, висевшие на стене. С фотокартин на нее смотрела светловолосая женщина, улыбающаяся, но ее глаза, казались жуткими в этой плохо освещённой комнате, рядом висела фотография молодой девушки, на вид лет семнадцати, тоже светленькой, но взгляд ее был печален и даже сердит.

Анна отвела взгляд, стало неприятно, мать же тем временем сказала:

– Смотри, на диване почерневший от времени халат. Его, похоже, как сняли, кинув сюда, так он и лежит уже много лет.

– Да, – кивнула Анна, посмотрела на одеколон и духи на тумбе, на женские туфли, стоявшие на полу у серванта, на множество вещей на полках шкафа.

– Такое ощущение, что уехала хозяйка квартиры совсем налегке, вон, даже духи свои не забрала.

Аня усмехнулась, подошла к балконной двери, чувствуя тревогу, казалось, она ощущает затылком, как следят за ней глаза с настенной фотографии.

– Сергей? – Она вышла на не застекленный балкон. – Что вы еще знаете о бывших жильцах?

Мужчина затянулся сигаретой, выдохнул дым, повернулся к Анне:

– Хозяйка уехала в столицу, я же вам уже говорил.

– Это она там на фотографиях? – Анна кивнула в сторону комнаты и только сейчас заметила в углу балкона старые вещи – деревянные санки из детства и большой чемодан, наполовину расстёгнутый, с полопавшейся от морозов и дождя плёнкой. – Вы же говорили, она уехала, а чемодан здесь лежит!

По телу пронеслась нервная россыпь мурашек. Сергей, удивленно обернулся, чуть нервозно затушил о перила сигарету, сказал, взяв её за руку:

– Пойдемте в квартиру. У человека же мог быть ни один чемодан, что вы, в самом деле!

В разговор вступила взволнованная Ольга Анатольевн:

– Но почему она не взяла ни фотографий, ни вещей из шкафов? Не убрала перед отъездом за собой разбросанные вещи и посуду?

Она кивнула на тумбочку у зеркала, на которой стояли кружки, лежали пустые обертки от конфет и чайные ложки.

– Такое ощущение, что она не собиралась надолго уходить из дома. – Сказала Анна. – Или ушла и не вернулась.

Все трое замолчали, напряженно переглянулись, Сергей выдохнул:

– Еще одну комнату желаете посмотреть?

– Желаем. – Выдохнула Анна, направилась по коридору в сторону спальни, которая и должна была стать, в случае покупки, ее отдельной комнатой.

Сергей обогнал ее в коридоре, вошел первым, скрипнув дверью, включил свет.

– Здесь тоже полно вещей. – Сказал он, словно, оправдываясь.

– Как здесь мрачно. – Протянула Анна, посмотрев на не заправленную односпальную кровать, с выцветшим постельным бельем; на постеры музыкальных групп, популярных в начале двухтысячных, вырезанные из журналов и приклеенные к обоям; на сушилку в углу комнаты с посеревшими от времени вещами, превратившимися в подобие картона; на кассетный магнитофон на чугунной батарее, что теперь казался раритетом. – У меня даже закружилась голова от такого изобилия старых вещей.

Анна усмехнулась, поправила рукой на шее шарф, казалось, он вдруг стянул горло – ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– У меня тоже. – Подхватила Ольга Анатольевна и взялась за голову. – Как же здесь душно.

– Это все из-за сжатого воздуха в квартире. – Закивал головой Сергей. – Я вас прекрасно понимаю, но поверьте, мрачное представление о жилище создается только из-за старых брошенных вещей. Скоро их здесь не будет.

– Да, но пока они сыграли свою отталкивающую роль. – Женщина открыла шкаф, стоявший слева от двери, и оттуда вывалилось тряпье и плюшевые игрушки. Розовый заяц отлетел в сторону и жалобно пропищал – Ма-ма...

Ольга Анатольевна вздрогнула, откинула носком ботинка упавший к ее ногам голубой свитер с черными ромбами – слегка растянутый и поношенный.

– Я так понимаю, в этой комнате и жила прежняя хозяйка и скорее всего, провела здесь свое детство. – Ольга Анатольевна посмотрела на плюшевых зверей, сидевших на кресле справа от нее, кивнула на фотографию в красной рамке: – Это она?

Сергей проследил за ее взглядом, неоднозначно мотнул головой:

– Да.

– Прозвучало как-то неуверенно. – Усмехнулась Анна, всматриваясь в лицо незнакомки – молоденькая, не старше семнадцати, со светлыми волосами, худым лицом на котором светятся темными пятнами карие глаза, а губы растянуты в широкой, но отнюдь не веселой улыбке. Анна отвернулась, по телу вновь россыпь мурашек – неуютно под взглядом ее глаз. Какие они темные и как будто не живые. Захотелось спрятаться или сбежать. Она сделала шаг к двери, но вдруг замерла, глаза ее расширились от ужаса: – Господи! А это что такое?

И только сейчас они заметили на откосах дверных проемов прибитые деревянные кресты и небольшие салфетки из хлопка с вышитыми на них молитвами. И так повсюду – на дверных косяках этой комнаты, большой гостиной, кухни и даже на стенах коридора.

– Что это? – Ольга Анатольевна сощурилась, пытаясь прочесть. – Молитвы?

Она обернулась к растерянному, как показалось, Сергею, но тот не успел ничего ответить – со стороны кухни раздался глухой стук, показавшийся в этой гнетущей тишине мистическим и жутким. Анна вскрикнула, зажала ладонью рот, голову сдавило зловещими тисками.

– Что это за стук?

– Форточка. – Бодро сказал мужчина. – Это ветер раскачивает старые рамы. В прошлый показ было то же самое.

Анна выдохнула, ощутив огромное желание поскорей уйти из этой квартиры, сделала шаг в сторону коридора, но остановилась – идти одной хоть и по небольшому, но мрачному коридору – не хотелось. Вместо этого она обернулась, снова посмотрев на молитвенники.

– Что они здесь отмаливали? – она нахмурилась, снова увидев молодую девушку, смотрящую на нее с фотографии на стене. Стало жутко. Казалось, огромные глаза на остром худом лице следили за ней с укором.

– Я же говорю, – нервно сказал Сергей, – семья набожная жила.

– И все же?

Мужчина молчал, и в повисшей тишине ощущались беспокойство и тревога, окутавшие их троих и заполнившие пространство всей квартиры.

– Ясно. Спасибо за показ. – Твердо сказала Ольга Анатольевна, обращаясь к мужчине, кивнула дочери на входную дверь. – Пойдем, Аннушка, дома обсудим.

– Так вам понравилась квартира? – торопливо спросил риэлтор, выключая в комнате свет и закрывая за собой дверь.

– Планировка хорошая, как мы и хотели, – отозвалась Анна, – но вот атмосфера в квартире мрачная. Меня, если честно, сказать даже потрясывает изнутри.

– Из-за чего?

– Я же говорю, мрачно как-то здесь. – Анна, не удержалась и заглянула в приоткрытую дверь ванной комнаты, тут же с ужасом отпрянула назад. В большом мутном зеркале, висевшем над старой пожелтевшей раковиной, отразилась она сама с испуганными глазами, а позади нее на ржавом гвозде висел женский махровый халат, на самой же раковине в мыльнице лежало засохшее мыло, рядом старая тушь в картонной коробке, так и называвшаяся "Тушь для бровей и ресниц", розовая перламутровая помада фирмы Ruby Rose.

– Девушка однозначно бежала отсюда, если даже не прихватила с собой косметику. – Анна вернулась в коридор, закрыв за собой дверь в ванную, неприятно поежилась. – Мрак – других слов не находится.

– Это из-за ремонта и мебели. – Снова сказал Сергей, подождал пока они выйдут в подъезд, вышел сам и закрыл двери. – Ну что ж, думайте и завтра созвонимся.

– Хорошо. – Обе кивнули, спустились вниз и, попрощавшись с мужчиной, сели в машину.

– Ну как тебе? – спросила Анна у матери.

– Ну как сказать. Вроде и не плохая квартира по планировке, но старые вещи, конечно, сыграли свою отталкивающую роль. Но опять же, она просторная и цена приемлемая.

– Да. – Аннушка сжала губы, задумавшись, а потом вдруг сказала, когда машина риэлтора скрылась из виду. – Может, спросим у соседей?

Мать пожала плечами, посмотрела на время:

– Не поздно?

– Да ладно, – отмахнулась Анна. – Вон, посмотри, свет в окнах горит и на первом и на третьем этаже и слева на втором!

Ольга Анатольевна согласно кивнула и они вышли из автомобиля, подошли к подъезду. Анна мысленно прикинула номера квартир и набрала на домофоне квартиру третьего этажа – соседей сверху.

– Извините, что так поздно, но хотим узнать у вас про квартиру, что под вами на втором этаже. Мы хотим купить ее, а про хозяев ничего не знаем. Вы помните кто там жил?

Женщина, снявшая трубку домофона, недовольно ответила, что они сами здесь живут недавно и о квартире на втором этаже ничего не знают. Анна извинилась и набрала номер квартиры первого этажа – никто не ответил, а когда прозвонил звонок к соседям с лестничной площадки второго этажа, пожилая женщина вдруг прошептала:

– Давно никто не живет, уже с десяток лет точно! А когда-то семья была.

– А куда они делись?

– Как куда? Ой, да вы нашли, о чем на ночь, глядя спрашивать! О мертвых или хорошо или никак. А хорошего и сказать нечего!

– Извините. – Севшим голосом сказала Анна. – Но для нас это важно, все-таки жилье себе выбираем. Спасибо за информацию.

– Ну, если понравилась квартира, то берите. – На том конце трубки вздохнули. – Квартира то все равно освещенная.

– Освещённая? – воскликнула Ольга Анатольевна, подошла к приемнику, строго спросила: – Как это? Зачем? Что там случилось?

– Померли. Родители. А дочь...

– А дочь? – спросила Аннушка, вспомнив жуткие глаза молодой девушки с фотографии.

Старуха что-то невнятно зашептала, но слов разобрать не удалось.

– Что вы говорите? Повторите, пожалуйста?

– Осветили квартиру! Да и столько лет прошло, уже все спокойно там должно быть.

– Что значит, спокойно? – Аню передернуло, но бабка вновь что-то прошептав, положила трубку.

Связь оборвалась, дочь и мать переглянулись.

– Что это значит? – Анна ощутила холод, медленно скользящий по коже, и дело было совсем не в ночном ветре. – Зачем вообще освещать квартиру?

Ольга Анатольевна пожала плечами, подняла глаза на черные окна второго этажа.

– Тут только два варианта. – Она невесело хмыкнула.

– Какие? – Анну передернуло от испуганных глаз матери, смотрящих вверх. Сама она посмотреть на окна квартиры не решилась.

– Или даже один, но самый вероятный – в квартире что-то произошло.

– Что?

Ольга Анатольевна посмотрела на дочь, взгляд ее стал мягче.

– Не знаю, но что-то такое, после чего необходима была помощь церкви.

– Мне в голову лезут дурацкие кошмарные мысли.

– Мне тоже.

– Может, эта девушка никуда не уезжала? – Анна быстро направилась к машине, чувствуя спиной тяжелый взгляд пустых окон. – Вдруг, она там умерла? Может, ее убили?

Мать села в автомобиль, поежилась, сказала:

– Это вполне объяснило бы наличие в квартире забытых вещей. И при таком раскладе все бы сошлось.

Анна завела мотор, не смотря больше на дом, тронулась с места.

– По-моему, нам с тобой и так все стало ясно.

Мать пожала плечами.

– Мы просто слишком мнительные.

– Да как же! – Недовольно вскрикнула Анна. – Мне до сих пор не по себе.

– А вообще, хороший вариант.

– Мам!

– По планировке.

Анна недовольно цокнула.

– И по цене. – Вздохнула Ольга Анатольевна.

А перед сном, Анна все же одолеваемая мыслями о квартире и о прежних жильцах, попыталась найти хоть какую-нибудь информацию в интернете, но поиск по адресу ничего не дал. Тогда она решила расширить свои знания и ввела в поисковике – в каких случаях освещают квартиру? Ноутбук грозно заурчал, Васька недовольно покосился на машину, запрыгнул Анне на колени, а сама она уже читала ответ: как правило, освящают новостройки или старые квартиры, если в них произошло убийство или кто-то совершил суицид.

Анну бросило в холод, затем резко в жар, когда она вспомнила лицо молодой девушки, смотрящей на нее с фотографии. Она вздрогнула, машинально обернулась – с маленькой кухни доносилось тихое пение матери. Кот подозрительно покосился на хозяйку, словно чувствуя ее волнение. Анна усмехнулась, хотела погладить кота, но тот вдруг зашипел и спрыгнул с ее коленей, заводил глазами по потолку за ее спиной.

– Васька, перестань! – шикнула на него Аннушка, испугавшись. – Перестань, кому сказала!

Но домашний любимец продолжал наблюдать за чем-то невидимым, водя круглыми глазами из стороны в сторону, шерсть же его при этом поднималась дыбом.

– Хватит! – закричала Анна, чувствуя, как от волнения перехватывает дыхание. – Черт знает что происходит!

На крик в комнату вошла Ольга Анатольевна, хмуро посмотрела на кота, спросила у дочери:

– Что ты кричишь?

– На кота. – Анна устало отмахнулась, скинула с себя халат прямо на пол, забралась под одеяло. – Я устала, выключи свет.

Мать пожала плечами, нажала выключатель, и Анна не заметила, как погрузилась в сон, такой тревожный и чуткий, плывущий на самой тонкой грани двух миров – бодрствования и сновидений.

Ей снилась эта квартира. Она слышала собственные осторожные шаги по вдруг оказавшемуся ужасно длинным коридору, видела свое отражение в старом пыльном зеркале сгинувшей семьи, чьи шаги и голоса уже никогда не прозвенят в этой квартире; слышала смех молодой хозяйки, что следила за ней с фотографий. Но громкий заливистый смех, вдруг сменился жалобным писком, плачем, тихим и скромным, тонущем в мокрой подушке, а сама хозяйка сошла с фотографии и теперь лежала, сжавшись в клубок на ее – Аннушкиной кровати.

– Уходи. – Прошептала Анна в тишину комнаты, погруженная в беспокойный сон, завертела головой на влажной от собственных слез подушке.

Кот Васька недоуменно посмотрел на молодую хозяйку, на закрытую в комнату дверь, на диван у стены напротив, откуда доносилось размеренное дыхание старшей женщины. Пару раз мяукнув, призывая Аннушку, он с разбегу прыгнул на нее.

Анна вскрикнула, когда лапы кота коснулись ее лица, открыла глаза, затрясла головой, стряхивая с себя наваждение.

– Что с тобой? – тревожно спросила мать, приподнявшись. – Воды принести?

– Нет, – Анна облегчённо вздохнула – это всего лишь сон, мотнула головой, погладила кота – стало легче. – Все хорошо, просто плохой сон. Ты спи, тебе рано вставать.

Мать кивнула, снова легла, и спустя несколько минут ее дыхание стало ровным – уснула. А Анна больше не смогла сомкнуть глаз, так и пролежала, смотря в потолок до самого утра, думая о пропавшей хозяйке. В то, что девушка уехала в Москву, не взяв с собой ни одной вещи – совсем не верилось, или, может, она просто сбежала из своего дома на легке, ничего не прихватив? Тогда другой вопрос: отчего она бежала? Или от кого?..

Спокойствие пришло только с рассветом, и Аня уснула, укутанная объятиями Морфея, выбросив все раздумья из головы. Она уже решила для себя, что эта квартира никогда не станет их домом. А на следующий день Сергей звонил Анне трижды и несчетное количество раз матери. Если Анна отвечала резко и грубо, была категорична в своем нежелании даже слышать об этой квартире, то мать все чаще обещала подумать и несколько раз ворковала с мужчиной на отвлечённые темы.

– Это его хитрый ход, он хочет соблазнить тебя и втюхать нам эту проклятую квартиру. – После очередного звонка сказала Анна, потягиваясь на диване и обнимая кота.

Ольга Анатольевна засмеялась, красуясь перед зеркалом, что случалось не часто, но пунцовая краска залила лицо, выдав смущение.

– Я взрослая и разберусь сама. – Парировала мать, кивая в сторону кухни. – Иди лучше чай выпей с Олежкой.

– А он что здесь? – Анна поднялась с дивана, подтянула леопардовой расцветки лосины. – Приходит уже без спроса! Как к себе домой!

– Ой, ладно тебе! Он чай на кухне пьет, тебя дожидается.

Анна недовольно скрутила губы трубочкой, посмотрела на себя в зеркало и решив ничего не менять в своем домашнем образе, вышла в свет – кухня, в отличие от небольшой комнаты всегда освещалась ярко.

– Привет. – Она села за стол рядом с парнем, тот расплылся в довольной улыбке, снова показав ей свои ямочки. – С чем это ты чай пьешь?

Она хмуро посмотрела на половину пирога на столе, украшенного взбитыми сливками и цельной клубникой, протянула руку и макнула в крем палец, попробовав, одобрительно кивнула:

– Сладенько. Ты принес?

– Да. – Олег сделал глоток чая, вновь улыбнулся с прищуром: – Сходим в кино?

– Вот еще! – Аня отрезала кусок пирога, посмотрела на него с ухмылкой. – Когда купишь себе джип и коттедж у моря, тогда и сходим.

Олег смущенно засмеялся, слегка покраснев, а вошедшая на кухню Ольга Анатольевна сердито сказала:

– Аннушка, хватит уже строить из себя принцессу, сними уже свою выдуманную корону!

– Мама!

– Что мама? Думаешь, когда он станет таким успешным и богатым, ты ему нужна будешь? – мать недовольно вздохнула. – Нужно вдвоем всего добиваться. Счастье в мелочах.

– Ну, если мелочь это миллион рублей, то да, согласна. – Аня засмеялась, но радости ее никто не разделил.

– Счастье – это быть здоровым и любить честно и искренне. – Сказал Олег, посмотрев на нее своими коричневыми глазами, в которых она увидела отражение себя.

– Ага, как ты? – Аня стукнула пальцем по его носу. – Счастлив ты да?

– Да. А ты нет?

– Нет. – Аня мотнула головой, откусила кусок пирога. – Когда вы успели полпирога съесть?

– Это Олег угостил на улице голодного ребенка. – С гордостью в голосе сказала Ольга Анатольевна и восхищенно посмотрела на парня. – Доброе сердце.

– Чего? – Аня поперхнулась. – С чего ты взял, что он голодный?

Олег пожал плечами, сказал, вздохнув:

– Стоял у киоска, на витрину с шоколадками смотрел, такой взгляд печальный и одежда грязная, из неблагополучной семьи, видимо, мало ли сейчас таких.

– В том то и дело, что много и что всех кормить надо? Это его проблемы, причем здесь мы?

– Анна, разве можно так говорить? – стукнула по столу ладонью Ольга Анатольевна, закачала головой. – В кого ты такая жестокая? Эгоистка.

– А что я не права? – Аня возмущенно поднялась с места. – Это его проблемы, что у него такая скверная жизнь!

– Ситуации в жизни разные бывают, всегда нужно помогать ближним. Да мало ли что у него в семье? Может он слаще этого пирога в жизни ничего не ел, а вдруг родители алкоголики, он же не виноват. Добрые дела делают сердце добрым, а человека счастливым.

– Мам, хватит! Я смотрю, вы с Олегом одного поля ягода, вот и общайтесь дальше, а я в клуб поехала! Сегодня пятница, меня подруги ждут.

Олег хотел встать с места, но Аня грозно сказала, удаляясь в комнату:

– Ты со мной не поедешь! Там женихи будут приличные, красивые, богатые, ты мне всех распугаешь.

Олег так и остался сидеть, смотря в кружку с чаем, Ольга Анатольевна легонько коснулась его руки, ободряюще сказала:

– Глупая она еще, молодая. И за что ты ее любишь?

Глава 4

Звонок на мобильный раздался с самого утра. Ольга Анатольевна, сонно, не открывая глаз, нащупала телефон на тумбочке у дивана, нажала на кнопку отбоя.

– Мам! – Анна даже сквозь сон сумела нахмуриться. – Сегодня выходной, а ты будильник поставила! Весь сон испортила!

– По привычке. – Отозвалась виновато мать, укрываясь одеялом и отворачиваясь к стене. – Спи, Аннушка, спи.

Аня не из-за обиды, а больше для поддержания атмосферы, цокнула языком, прижала к себе пушистого Ваську, тот отозвался довольным урчанием. Но только сон вновь коснулся ее век, завлекая в приятную негу, как телефон матери вновь задребезжал звонкой трелью.

– Мама! – Анна резко поднялась, села на диване. – Ты издеваешься?

Ольга Анатольевна тоже привстала.

– Ой, а это и не будильник вовсе. – Взгляд матери стал растерянно-удивлённый. – А сколько сейчас времени?

Обе одновременно посмотрели на настенные часы – восемь часов субботнего утра.

– Кто это так рано звонит? – Анна сердито нахмурилась, чувствуя, как последние тоненькие ниточки сна бесследно тают. – Я теперь уже не усну.

– Это Сергей. – Мать провела рукой по волосам, похлопала подушечками пальцев по лицу, вновь посмотрела на телефон. – Брать?

Анна хмыкнула:

– Действительно, срочная продажа, надоел уже!

Она вспомнила негатив, царящий в квартире, глаза прежней хозяйки, преследующей теперь ее повсюду – всю неделю она засыпала и просыпалась с мыслью о ней.

– Как хочешь, но я туда больше ни ногой. – Анна поднялась, набросила на себя халат, подошла к окну. – Я же говорила ему, что квартира нам не подходит.

– Видимо, до него не дошло. – Ольга Анатольевна откинула одеяло и прежде чем, Анна успела сказать колкость, вдруг ласково пропела: – Доброе утро, Сергей. Нет, не разбудили, что вы!

Анна обернулась с округлившимися от удивления глазами, мать же, несмотря на нее, вышла в коридор, прошла на кухню и уже оттуда вновь ласково защебетала:

– Мрачноватая она для нас. Все убрали? Да вы что! Даже не знаю...

Анна, чувствуя, что-то не ладное, грозно крикнула:

– Мам, даже не вздумай, согласиться!

Но Ольга Анатольевна закрыла дверь на кухню. Аня буквально задохнулась от возмущения – мать и воркует как голубок? Да она такого никогда в жизни не слышала! А Сергей всего лишь хитрый обманщик!

– Я не буду там жить! – снова выкрикнула Аня и сложила руки в замок. – Ни за что!

Но у судьбы свои планы, свои истории и потому, уже через две недели Анна, немного подзабыв свои первые негативные впечатления, и ее мать снова приехали на просмотр этой квартиры. Предшествовали этому событию, конечно же, долгие разговоры матери и Сергея по телефону. Он уверял, что теперь квартира пуста, и они ее не узнают, заманивала и стоимость, сниженная специально для них, еще на пять процентов. И действительно, на этот раз все казалось иначе. Было ранее воскресное утро, когда они переступили порог квартиры под номером двадцать восемь на втором этаже. Жилье теперь казалось просторным и светлым – с раздетых от старых штор окон, пробивались лучи света, освещали голые стены со старыми выцветшими обоями, деревянные полы, желтый в серых разводах потолок, но пространство радовало габаритами и, несмотря на отсутствие ремонта, от былой мрачности, казалось, не осталось и следа. В квартире теперь не было ни одной вещи, что напоминало бы о прежних жильцах.

– Вот если бы первый раз квартира предстала пред нами в таком виде, мы бы, наверное, уже справляли здесь новоселье. – Сказала Анна, осматривая залитое полуденным солнцем жилье. – Правда, ведь, мам?

Женщина согласно кивнула, сказала, поджав, выкрашенные в алый цвет, губы:

– Вот только ремонт здесь нужен грандиозный.

– Я же обещал, что сделаю вам скидку, – улыбнулся Сергей. Сегодня даже он выглядел свежо и торжественно – белоснежный свитер идеально подходил к его голубым глазам и черным волосам, уложенным набок.

– Да. – Ольга Анатольевна улыбнулась. – Это приятный бонус. Мы согласны.

Анна повернулась к матери, спросила задыхаясь:

– Согласны? Ты серьезно, мам?

Ольга Анатольевна молчала, молчал и Сергей. Они оба смотрели друг на друга и в повисшей тишине, казалось, время остановилось, и даже Анна ощутила тот невидимый глазу ток, что связывал этого мужчину и женщину.

– Ничего себе. – Прошептала Аннушка, впервые за многие года увидев мать такой – цветущей и даже счастливой. – Ну, если Сергей поможет нам с ремонтом, то, пожалуй, и я соглашусь, других вариантов все равно нет. Да и спорить с вами при таком раскладе – бесполезно.

Анна посмотрела на оконную раму – на улице светит солнце. Постаралась прислушаться к своему сердцу, то, затаившись, молчало. На душе больше не скребли кошки, а потому она улыбнулась. Солнечный лучик пробежался по ее огненно-рыжим волосам, по лицу со счастливой улыбкой.

– У тебя, наконец-то, будет своя отдельная комната. – Ольга Анатольевна обняла дочь. – Сделаем ремонт и заживем!

Анна прижалась к матери.

– Хорошо, так и быть, я согласна.

Сергей довольно выдохнул, протянул руки и обнял их обеих, прижав к себе. Анна улыбнулась, отпрянула – объятия затянулись, а Ольга Анатольевна и не думала прекращать невольный флирт. Анна усмехнулась и вышла, оставляя их наедине. Кажется, они на пороге не только новой квартиры, но и новой жизни. Мать уже с женихом, осталось и ей найти себе достойную пару.

Прошла неделя. Документы на новую квартиры оформлены – из прежних хозяев, как и она, предполагала, никто не приехал на подписание, старая квартира продана, и семья из двух женщин и кота въехала в новое жилище. Ремонт было решено делать, не откладывая на потом, совмещая с жизнью в квартире. Начали с коридора и кухни. Нанятая бригада из пяти человек работала днем, пока девушки отсутствовали и, в общем-то, быстро справилась со своей задачей. Через месяц кухня, большая комната, коридор и ванная были готовы, и оставалось лишь дело за малым – отремонтировать комнату Анны.

Аня видела, как радуется мать, как она расцвела и даже помолодела. Вот, что значит, когда сбываются мечты. Да и сама Анна была не прочь порадоваться, но насладиться этой эмоцией в полной мере ей все же что-то мешало. И это непонятное что-то тревожило по ночам, заставляло испуганно всматриваться в глубину комнаты в ночной тишине, когда кот вдруг подпрыгивал с кровати и с шипением водил глазами по сторонам. В эти минуту, кажущиеся вечностью, сердце замирало, и проваливалось вниз. Тело немело, и происходящее казалось нереальным. Все чаще Анна оставляла на ночь включенный торшер, но даже во сне что-то неизведанное и тайное тревожило ее. Иногда, она просыпалась посреди ночи от того, что слышала музыку – кто-то играл на гитаре. Но открыв глаза, понимала – это просто сон. А иногда сквозь зыбкое облако сна, на самой границе сновидений и реальности она слышала женский плач. И тогда из темноты на нее смотрели глаза – темные и заплаканные. И от созерцания чужой тоски становилось больно. Анна вскакивала на кровати, боль не физическая – душевная. После одной из таких ночей, она, проснувшись, не выспавшаяся и разбитая, прошла на кухню, где уже завтракала перед работой мать.

– Доброе утро. Что-то ты сегодня рано проснулась. – Женщина улыбнулась, мечтательно посмотрела в окно, поправляя прическу, кивнула дочери на чайник: – Наливай чай, пока не остыл.

Аня села за стол, устало подперла рукой подбородок, окинула мать оценивающим взглядом – сиреневое трикотажное платье очень шло к ее светлым глазам, а волосы, накрученные на бигуди и уложенные в прическу, освежали ее образ.

– Сегодня снова встречаешься с Сергеем? – Анна улыбнулась, не выдержав, засмеялась, когда мать испуганно вскинула голову, покраснела, как натворившая дел школьница. – Да ладно тебе, я видела вчера, как ты выходила из его машины напротив нашего дома.

Ольга Анатольевна смущенно посмотрела на дочь, усмехнулась:

– Все-то ты увидишь.

– Я рада за тебя, наконец-то у тебя появился поклонник.

Мать снова улыбнулась, но распространяться на эту тему не спешила, лишь пожала плечами и посмотрела на настенные часы.

– А ты не спрашивала у него про бывших хозяев?

– Нет, – мать мотнула головой. – Зачем? Забудь уже про них.

– Не могу. – Аня поежилась, вспоминая свои сны. – Я постоянно думаю о них, по ночам плохо сплю.

– Все потому, что ты живешь в не отремонтированной комнате. Я же тебе говорила, скорей определяйся с расцветкой обоев, и начнем ремонт.

– Васька по ночам шипит.

– Он же кот. – Мать посмотрелась в зеркало, убрала со стола чашку.