Текст книги "Дикая (СИ)"

Автор книги: Ксения Акула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Часть третья

Глава первая. Страсть без рук

Море! – падаю я попой на гнилые доски пирса и вдыхаю в себя этот безбрежный соленый мир. Всего четыре дня прошло с тех пор, как мама сажала меня на поезд и говорила прощальные слова, а такое ощущение, что не меньше четырех лет.

Бабушка охнула от радости, завидев внучку на пороге с сумкой в руке, а потом нахмурилась и позвала деда. За круглым столом собралась вся моя семья во главе с мамой, нервно перебирающей на груди пуговки блузки.

– Мы ждем объяснений, дорогая! – грозно начала бабушка, – ты поступила необдуманно, сбежав от отца.

– Я не сбегала, – получилось что-то наподобие «жбегала», так как рот был занят блинчиками с творогом, которые ба поставила на стол, несмотря на свой суровый вид. – Папа решил отпустить меня и больше не требовать совместной опеки.

Мама быстро поднимает глаза и смотрит очень пристально, практически не моргая.

– Теперь я поеду туда только по собственному желанию, – ее взгляд снова утыкаются в поверхность стола, – которого у меня совершенно нет, – заканчиваю предложение, и через мгновение оказываюсь в объятиях самого дорогого и близкого мне человека на земле.

– Задушишь, – сиплю еле слышно, но все равно дарю маме ответные объятия.

Она уже не стесняется своих чувств и начинает суетиться вокруг, предлагая то чай, то кофе, то все сразу. Удивленно моргаю, но не отказываюсь и употребляю эту странную смесь с примесью соленой влаги. Мама даже шутит насчет моей растерзанной внешности, а я не говорю ей правду, отчего у меня глаза опухли и нос красный.

Эта тайна, поселившаяся глубоко в сердце, дарит ощущение принадлежности к огромному миру, и я ни с кем не готова делиться обстоятельствами объяснений с отцом. Никому не хочу рассказывать про Дениса, открывшего мне глаза на саму себя. Это только мое, и доверится я готова лишь морю… Оно меня поймет, услышит и утешит.

Отчего-то хочется быстрее оказаться одной и обдумать, что делать дальше, с каким настроением идти в школу, как восстановить отношения с Мариной, поэтому я сбегаю.

– Мам, ба, – кидаю уже на пороге, наевшись от пуза, – я прогуляюсь немного.

Согласно кивают и продолжают с каким-то оживлением прибираться в гостиной, постоянно сталкиваясь локтями, тапочками и даже головами, отчего им обеим становится только веселее.

Чудачки! – округляю я глаза и вылетаю в объятия южного городка, тихих кривых улочек, спускающихся вниз к морю, и высоченных тополей. Привычным маршрутом миную частный сектор, кафешки и ночные клубы, практически не глядя по сторонам. Уже на прибрежной полосе делаю паузу и выискиваю глазами полуразрушенный пирс, на котором никого нет.

Наивная, а кого ты хотела там увидеть? – шепчет противный внутренний голосок, но я прячу собственные мысли даже от него.

Яркое еще осеннее солнышко за день нагрело доски, которые пахнут морем и немного плесенью, и я растягиваюсь на них, стараясь пятками дотянуться до края пирса. У меня ничего не получается и становится как-то обидно.

Лежу так около получаса, ни о чем не думая и наблюдая за неспешным бегом облаков. Темнеет и холодает, но мне так хорошо, что совершенно не хочется уходить.

Спиной чувствую гулкие шаги, но почему-то продолжаю лежать и практически не дышу. Это Домовой, я знаю, надеюсь на это и просто жду.

– Привет, – кидает мне парень и, как ни в чем не бывало, присаживается рядом. На нем темно-синие джинсы и неизменная кожанка. Смотрит Домовой куда-то вдаль, не поворачивая ко мне головы.

– Я спросил у Лизы, где ты, – начал парень немного неуверенно, – она только фыркнула и посоветовала обратиться к твоим родным. – Поворачивает ко мне голову и смотрит пристально и напряженно.

Какой же Домовой серьезный и неулыбчивый. Я вообще не помню, чтобы он в моей компании смеялся или шутил. Ну, если только в самый первый раз, когда его улыбка продемонстрировала мне очаровательные ямочки на щеках и подбородке. А вот этот нахмуренный вид просто раздражает.

– Так, где пропадала?

– Прогуливала, – кидаю безразлично и сажусь, злясь и на себя и на него. Вечер испорчен, мне больше не хочется улыбаться без причины.

Следовать советам Дениса и быть открытой и раскрепощенной не получается. Домовой, как раздражитель, действует на мои нервные окончания и приводит их в трепетное волнение, отчего хочется еще глубже спрятаться в себя.

– Даш, прости за тот поцелуй.

Ох!

Отшатываюсь от слов парня, как от удара.

Он что, считает наш поцелуй ошибкой и хочет, чтобы я обо всем забыла?

Директорский сынок сверлит во мне пару дыр, а потом привлекает к себе и практически рычит в ухо.

– Ты когда-нибудь перестанешь быть такой колючкой? Мне безумно тяжело найти с тобой общий язык, а очень хочется.

Парень тут же выпускает меня из объятий и тяжело поднимается на ноги.

– Если я так тебе не нравлюсь, то скажи мне об этом прямо сейчас. Я больше никогда тебя не потревожу, ни о чем не спрошу и могу делать вид, что мы вовсе незнакомы.

Молчу в ответ, но тоже поднимаюсь на ноги и виновато заглядываю парню в лицо. Теперь он не кажется мне кем-то чужим, но по-прежнему остается недоступным. Этот его суровый вид и вселенское превосходство, подчеркнутое каждой деталью внешности, продолжают меня раздражать. Но, тем не менее, я хочу быть рядом с Домовым, жду его появления, мечтаю о соприкосновении наших пальцев.

Бред какой-то!

– Я скажу тебе, где была, а ты перестанешь проявлять по отношению ко мне свою навязчивую заботу. – Говорю то, что на самом деле не чувствую. Мне нравится внимание Домового, я хочу еще и еще, но боюсь показать это.

Парень пожимает плечами и осторожно берет за руку, будто опасается, что я от него отшатнусь.

– Так, где была? – спрашивает он, уводя меня в сторону города.

– Ездила к отцу, чтобы забрать кое-какие вещи.

А кто говорил, что я должна говорить ему правду?

– И как?

– Вернулась, как видишь, – грублю в ответ и мечтаю откусить себе за это язык. – Я много событий пропустила за эти дни?

Домовой подхватывает разговор, рассказывая о соревнованиях по футболу, школьных происшествиях и выздоровлении Марины. Оказывается, они с Волком навещали бедолагу у нее дома пару раз.

– В пятницу вечеринка у одного из парней, празднуем победу в полуфинале. – Продолжает Домовой, как ни в чем не бывало. – Пойдешь со мной?

Прикусываю губу. Сейчас бы позвонить Денису и спросить, чтобы он сделал на моем месте, но у него своих проблем по горло, а хуже всего то, что я так и не взяла его номер телефона. Но как бы поступил блондин на моем месте?

Представляю себе насмешливые синие глаза, мужественные губы, искривленные самодовольной улыбкой, дерзкий окрас волос и понимаю, что должна ответить Домовому.

– Я пойду, если обещаешь не делать поспешных выводов.

– Насчет тебя? – удивляется парень.

– Насчет нас, – отвечаю, высвобождая собственные пальцы из его руки.

– Даша, – шепчет Домовой, которого практически не видно в окружающей темноте. Фонарей на окраине города нет, только деревья, недостроенные коттеджи и бродячие собаки. – Ты когда-нибудь расслаблялась?

Шокирована подобным вопросом.

– От кого я это слышу? – искренне возмущаюсь ответ, – весь такой серьезный и целеустремленный! – вспоминаю характеристику Марины о моем соседе по парте.

– Я-то? – ухмыляется парень, аккуратно хватая меня за полы расстегнутой ветровки и притягивая к себе. – Весь такой серьезный? – вопросительно шепчет мне в губы, отчего становится одновременно горячо и щекотно.

– Весь такой…. – делает паузу и проводит своей щекой от виска к подбородку. – Целеустремленный! – жадно целует, проталкивая язык мне в рот и фиксируя голову правой рукой. Левую он кладет мне на поясницу, заставляя выгнуться навстречу и почувствовать степень его возбуждения.

– Таким я нравлюсь тебе больше? – смеется парень, продолжая мучить меня ласковыми поглаживаниями вдоль пояса джинсов. – Или все-таки держаться на расстоянии и проявлять заботу?

Черт! Я не знаю!

– Убери руки!

Хочу, чтобы получилось грозно, а выходит как-то жалко и пискляво.

– А что мне за это будет? – низким голом с хрипотцой спрашивает Домовой, чем доводит мой мозг до бредового состояния. Начинает грезиться обнаженная грудь парня, его темные волнистые волосы после душа.

Ой-ой!

– Давай договоримся, – наклоняется мой мучитель и шепчет прямо в ухо, – отныне ты зовешь меня при всех «мой зайчик», а я держу руки при себе.

Решила идти ва-банк, хватая парня за темные вихры и прикусывая зубами его мочку. Потом лизнула след от зубов, услышала приглушенный стон и шепнула в ответ:

– Давай договоримся, что отныне ты держишь руки при себе без всяких «но», а я иду с тобой на вечеринку.

– Тогда, – парень отходит назад, тяжело дыша и широко улыбаясь, – никаких прикосновений вплоть до пятницы.

– Никаких! – киваю в ответ и первой срываюсь с места, чтобы быстрее оказаться дома и встать под холодный душ. Никогда бы не подумала, что перепалка с Домовым может так меня завести.

Глава вторая. Отчетный концерт

– Фига се! – выразил свои эмоции Волк, рассматривая пышное красное платье с таким количеством рюшей и оборок, что ими можно было спокойно замотать самого бугая с ног до головы. – Я не завидую той, кому ЭТО достанется. – Ткнул он пренебрежительно в наряд.

– А разве Белоснежка будет не в традиционно м костюме? – удивилась Света Жукова из моего многопрофильного.

Все в ответ только пожали плечами.

Причина общего сбора учеников одиннадцатых классов в актовом зале могла быть только одна – очередной отчетный концерт для родителей на новый год и, конечно, традиционный спектакль. Учитель по театру благоговел перед своей профессией и действительно был талантлив, как меня уверяли одноклассники, но слегка «того». Я уже давно поняла, что это значило, посещая его урок раз в неделю, но только теперь обозрела масштабы катастрофы.

– Дорогие мои! Любимые мои! – выплыл на сцену Борис Олегович в неизменном сером костюме в полоску. Освещение под потолком невыгодно подсвечивало огромную залысину на макушке учителя и его одутловатое нездорового цвета лицо. – Я так рад, что нам предоставили грандиозную возможность – открытие школьного концерта для родителей! Это шанс показать, на что способен каждый из вас, возможность раскрыть свои таланты, продемонстрировать всему миру…. – здесь театрала как обычно понесло, – как гадкий утенок превращается в грациозного белоснежного лебедя.

Голос Бориса Олеговича плыл по залу, а его малочисленные поклонники слушали, затаив дыхание. Я же пряталась на самом последнем ряду у выхода, чтобы при первой же возможности был шанс ретироваться с кастинга. Парни из спортивного вообще не понимали, что тут делают, и презрительно морщились при каждом новом слове учителя.

– Он что, обкурился? – спрашивал у Волка Димур, он же Дмитрий Волков, нападающий школьной футбольной команды. Домовой шикнул на ребят.

– Я обещал матери, что мы поможем Борису Олеговичу, а она, в свою очередь, обеспечит нам в финале новую форму.

– Да лан? – скривился Волк, – ради такого можно и на сцену, – загоготал он на весь актовый зал, пока учитель обиженно пыхтел и кидал на него вопросительные взгляды.

– Юноша с галерки?! – позвал он Волка, – Да-да, вы! Идите-ка сюда.

Парень неохотно поднялся и поплелся в направлении сцены, послав в адрес Домового нелицеприятное проклятие.

– О, каков экземпляр! – восхищенно сложил пухлые руки под подбородком Борис Олегович. – Быть вам рыцарем!

– Кем? – в ужасе отшатнулся от учителя Волк.

Параллель взорвалась хохотом. Я тоже не удержалась, представив вратаря футбольной команды в роли отважного рыцаря, спасающего Белоснежку. Да и момент этот постаралась запомнить надолго: бугай сверху вниз взирает в немом ужасе на полненького низенького Бориса Олеговича. Тот еще шарж!

– Он согласен! – крикнул Домовой, в сторону которого как по команде повернулись головы девочек с легким вздохом недовольства. Я часто наблюдала, какими глазами на него смотрят представительницы женского пола, и понимала, кого они мечтали увидеть на месте рыцаря.

Мы с Домовым всю неделю старались держаться на расстоянии друг от друга, поэтому сейчас нестерпимо хотелось просто сесть рядом и чувствовать тепло его тела, запах древесины и кожи, но нарушать наш уговор я бы не осмелилась, и он не стремился.

– Так-так! – продолжал тем временем учитель по театру, – семь гномов будут играть те, кто стоят самыми последнему в шеренге по физкультуре. Это у нас (театрал достал список, любезно предоставленный ему физруком, и озвучил семь фамилий). Ученики из юридического, многопрофильного и спортивного потянулись на сцену. В основном это были девочки, но попался и один приземистый паренек, чем-то напоминающий самого Бориса Олеговича.

Я мало, кого помнила в лицо, не говоря уж об именах, но стоящие полукругом рядом с Волком явно были знакомы друг с другом и теперь весело переговаривались. Мне было немного обидно за себя. Эти ребята живут в маленьком южном городке, редко кто приезжает сюда с детьми школьного возраста, поэтому состав одиннадцатых классов был сформирован из своих же учеников. Парни и девчонки давно знали друг друга, не по именам, так в лицо. Я одна на всей параллели почти ни с кем не была знакома.

– Ворчун, Профессор, Весельчак, Простак, – перечислял Борис Олегович, раздавая роли на альбомных листах. – Засоня!

Смешки снова превратились в неудержимый гогот.

– Соня теперь Засоня! – крикнул Димур, на что его одноклассница показала неприличный жест в сторону галерки.

– Господи боже мой! – возмутился театрал, – и вы хотите еще играть на сцене, дорогая?

– Нет, – бесцеремонно ответила девчушка в черном спортивном костюме, – у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда! – поднял Борис Олегович указательный палец над головой, – но не у вас, – ухмыльнулся он синюшными губами и сунул в руки Сони сценарий.

– Итак! – потер руками довольный учитель, обозревая оставшихся в зале учеников. – Теперь мне нужна Белоснежка и Злобная Мачеха.

– Я поводила глазами по рядам, но Борис Олегович сделал иначе. Он спустился со сцены и начал расхаживать между рядами, ежесекундно хмыкая и потирая подбородок. Все притихли и, казалось, перестали дышать.

– Вы! – ткнул пальцем в высокую русоволосую девушку театрал, – Вы так реалистично выражаете на своем милом личике презрение, что Злобная Мачеха в вашем исполнении заслужит «Золотую маску» (прим. – национальная театральная премия).

С предпоследнего ряда грациозно встала местная дива с длинными русыми волосами до пояса и огромными голубыми глазами.

– Дайте мне ее в жены! – заорал со сцены новоиспеченный Рыцарь. – Мы отлично споемся.

– Заткнись, Волк, – тут же отреагировала красотка, – будешь руки распускать со своей Белоснежкой.

Я снова почувствовала, как одиночество прижимает меня к самому полу своей тяжелой лапой. Эти ребята отлично спелись за время, проведенное в стенах школы, многое знали друг о друге все и воспринимали происходящее, как очередное развлечение. Никакой травли, только беззлобные подшучивания и взаимные искренние улыбки. Здорово им.

– Нашел! – заорал у меня над ухом Борис Олегович. – Бесподобная вы моя, скромная и тихая, с естественным румянцем на бледном лице. – Учитель вскидывал руки и закатывал глаза. Я уже собиралась оказать ему первую медицинскую помощь, боясь, что того хватил удар, как на удивление сильные руки выдернули меня из кресса. – Белоснежка!

– Эээ, – вытаращилась я на Бориса Олеговича с выражением дикого ужаса на лице.

– Петь умеешь? – насупился театрал.

– Ну, – попыталась я вспомнить хоть одну строчку из детской песенки, – не пробовала.

– Запоешь! – уверенно произнес учитель и потащил меня на сцену.

– Борис Олегович, – сопротивлялась я изо всех сил, – какая из меня Белоснежка? Я же ни разу не выступала.

Домовой поднялся следом и топал рядом со мной с таким суровым и собственническим выражением на лице, что я даже испугалась.

– А вы куда, молодой человек? – Удивился Борис Олегович, преграждая парню путь. – Для вас ролей нет.

– Буду слугой, – Домовой потряс перед носом учителя распечатанным сценарием. – Мама любезно предоставила.

А?! – хлопнул себя пухлой ладошкой по лбу театрал, – Ростислав, я тебя не узнал, прости. Что-то ты вырос не по годам большой, – покачал головой Борис Олегович, словно давно не видел родного племянника и сейчас был немало удивлен. – Поднимайся на сцену.

– Дикая, – прошипел Волк в таком восторге, что я готова была его задушить, – я увижу тебя в этом красном платье! – с придыханием произнес брюнет, театрально прижимая руку к груди.

Ребята на сцене засмеялись, косясь в сторону нелепого наряда, а Домовой встал рядом с другом и что-то прошептал тому на ухо.

– Брось, братан, это же нужно запечатлеть в памяти навсегда! – возмутился в ответ Волчара, а я присела на стул, пока ноги меня не подвели. Голова шла кругом, слова в сценарии плясали и расплывались, во рту пересохло.

– Остальные по домам! – заорал Борис Олегович громовым голосом и тут же потерял интерес к убегающим в спешке ученикам. – А с вами у меня будет дооолгий разговор! – оскалился в сторону актеров театрал и потер пухлые ручки.

– Даша? – позвал меня кто-то от самой двери в актовый зал, и я вскочила на ноги.

Ни с кем и никогда не перепутаю этот голос.

– Я нашел тебя! – заорал блондин, игнорируя всех присутствующих на сцене, в том числе и самого Бориса Олеговича.

– Черт, родная, – схватил меня в охапку Денис, – ну и выбрала же ты себе дыру для проживания.

Я хлопала глазами от неожиданности и молчала, прижимаясь к Денису всем телом.

– Молодой человек! – повысил голос театрал, – вы срываете мне постановку спектакля.

– О! – весело хмыкнул блондин, – забыл представиться, – он протянул руку учителю. – Воронцов Денис, владелец студии «Пафос» и спонсор «Белоснежки». Договорился с вашим директором о том, что сошью костюмы для постановки в обмен на небольшую услугу.

– И какую же? – спросил Домовой, обливая меня презрением. – Получишь согласие на отношение с малолеткой?

– Э, брат! – одернул Волк друга.

А Денис окинул Домового любопытным взглядом.

– Смогу посещать здание школы, когда мне заблагорассудиться, и присутствовать на занятиях, каких мне заблогороссудиться, – ответил блондин, еще крепче прижимая меня к себе, – с личным гидом в лице Дарьи. Есть возражения?

Борис Олегович восторгался связями директрисы, я порадовалась, что не придется надевать на себя этот рюшечный кошмар, а девчонки млели от одного присутствия известного дизайнера.

– Ты мой герой! – прошептала парню в плечо и чуть не разрыдалась от счастья.

Он здесь, со мной, живой и здоровый! Что может быть лучше?

О Домовом я совершенно забывала в присутствии Дениса, будто мой мозг не мог одновременно вмещать информацию сразу о двух парнях и просто парил в невесомости, упиваясь минутами сладкого забвения.

– Ты моя малышка, – ласково потрепал меня по черной макушке блондин и повернулся к Борису Олеговичу, – я подожду в зале, а после репетиции обсудим с вами детали.

Денис бросил на меня ободряющий взгляд и спустился к креслам. Вокруг стали проступать силуэты ребят, их любопытные лица и завистливые взгляды.

– Репетируем первую сцену! – провозгласил театрал, но Домовой его перебил.

– Зачем же, Борис Олегович? – зловеще прошептал директорский сынок, глядя черными дырами вместо карих зрачков, – я не могу так долго ждать своего выхода. У меня роль незначительная, отрепетируем сцену в лесу.

– Без проблем, Ростислав, – тут же отреагировал театрал, – гномы, Рыцарь и Злобная Мачеха сядьте на стулья и не мешайте. – А вы двое в центр! – скомандовал учитель.

Домовой встал напротив меня и приготовился читать сценарий, а я почувствовала, что легко не будет. Его глаза горели такой жгучей ненавистью, что вряд ли он согласится отпустить Белоснежку, скорее вырвет ей сердце и презрительно рассмеется в лицо хладному трупу.

– Будет весело! – пообещал мне Домовой тоном, не предвещающим ничего хорошего, а я посмотрела в зал, где сидел невозмутимый Денис, и поняла, что готова на все, лишь бы скорее оказаться рядом с блондином и убедиться, что тот не собирается в ближайшее время покидать этот бренный мир.

Глава третья. Невозможное ради друга

Я никогда не думала, что выступать на сцене настолько тяжело, выматывающее и психологически истощающее. Борис Олегович требовал от меня невозможного, по крайней мере, здесь и сейчас. Я не смогла бы раскрыться перед этими ребятами, а необходимо было не просто обнажить свою душу, но и перевоплотиться в кого-то совершенно иного.

– Ты легка, как былинка, ты весела, как жаворонок, твой голосок звонок, как трель колокольчика, – прыгал вокруг меня театрал, а я чувствовала себя придорожным булыжником, который невозможно сдвинуть с места.

Не улучшал ситуацию и Домовой, вызубривший свой текст за пару минут:

– Белоснежка, где ты?

Пойдем со мною…

(Слуга берет меня за руку, а я, словно кукла, иду на край сцены, ощущая жар его пальцев и трепет от легкого прикосновения)

– Вот ужасное заданье!

Что же мне за наказанье?

Погубить, тебя нет мочи,

(На этом месте парень так сурово сдвигает брови и с таким надменным презрением щурит глаза, что я начинаю сомневаться в его искренности, а Борис Олегович брызжет слюной и отчитывает Домового).

– Ты не Отелло, мой дорогой. Ты слуга с добрым сердцем и мягким нравом, который не смог поднять руку на любимую госпожу. Что за выражение лица?! Что за звериный оскал?!

– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – подливает масла в огонь Волк, подвывая со своего места жутким протяжным голосом и вызывая громкий смех у всех присутствующих. Только Денис все больше и больше хмурится, кидая на меня вопросительные взгляды.

А я что? Я просто Белоснежка, которой совершенно не хочется ни петь, ни танцевать, ни, тем более, подыгрывать Домовому.

– Ты ступай себе вперёд,

Бог тебя пусть бережёт.

За тебя молиться буду,

Век тебя не позабуду!

На последней фразе Слуга так сильно сжимает кулаки, что я слышу хруст костяшек, и у меня срабатывает инстинкт самосохранения.

– Прекрати от него отскакивать! – орет Борис Олегович, – ты переигрываешь, птичка моя, ты должна быть ему благодарна, уже!!!

Я приседаю в реверансе и шепчу еле слышно:

– Я благодарна Вам и сердцем и душою!

И в благодарность даровать я рада

Остатки дней в довольстве и покое.

Возьмите это серебро и злато!

Слишком поспешно сую Домовому в руки мешок с деньгами, стараясь не касаться его пальцев, а Борис Олегович громко стонет, хватается за голову и объявляет перерыв.

Занавес.

– Малыш, – подбегает ко мне Денис и аккуратно проводит пальцами по лицу, – дай мне минуту, и я обещаю, что потом мы немного развеемся.

Киваю головой и плюхаюсь в кресло, где только что сидел блондин. Я выжата, как лимон, и хочу только одного: никогда больше не подниматься на эту сцену и не пробовать того, что мне совершенно точно не дано.

– Мда, – изрекает кто-то над ухом.

Поднимаю голову и встречаюсь с изучающим взглядом местной дивы и по совместительству Злобной Королевы. Даже не пытаюсь завести разговор, хотя так и подмывает спросить, «что мда?»

– Вы с Домовым что-то не поделили? – спрашивает, наконец, девушка, грациозно присаживаясь в кресло.

Она высокая и красивая, а самое страшное, прекрасно об этом знает. Умело пользуется эффектной внешностью и отлично собой владеет. Может, еще школьница, но в душе давно королева, чьи планы расписаны на много лет вперед.

– Неужели, он запал на тебя? – продолжает допытываться местная дива с недоумением в голосе, но я упорно молчу. Сама не понимаю, что на меня нашло, но не хочу отвечать этой выскочке и все тут.

– Пфф, – изрекает Злобная Королева, поднимаясь с потертого кресла так, будто встает с золотого трона, – ты слишком много о себе возомнила, девочка! – шипит совсем не по-королевски, – может, Денис Воронцов каким-то боком тебя и касается, но знакомство с известным модельером еще не повод игнорировать одноклассников и выпендриваться на сцене. Испортишь ребятам выступление, они тебе спасибо не скажут.

Я удивленно вскидываю брови.

– И не собиралась! – возмущенно кидаю в спину дивы.

– Тогда прекрати вести себя так, будто мы тебе не ровня, прислушайся к советам Бориса Олеговича и отыграй свою роль, как положено! – советует Злобная Королева и качает головой, – что такого Домовой в тебе нашел?

Ну, вот. Оказалось, что со стороны все гораздо хуже, чем можно было представить. Ребята с чего-то решили, что я специально все делаю для того, чтобы провалить спектакль, но ведь это не так! Просто не могу я петь и танцевать, когда на душе неспокойно, а реакция на прикосновения Домового лишает остатков разума.

И неужели так заметно, что мы неровно дышим друг к другу?

Появление Дениса тоже не улучшает ситуацию, потому что за него я волнуюсь даже больше, чем за развитие наших с Домовым отношений.

– Пошли, – берет меня за руку блондин и поднимает на ноги, – ты слишком взвинчена, чтобы продолжать репетицию. Я договорился с твоим учителем, и на сегодня он освободил тебя от роли Белоснежки, – блондин пытается подавить смех, но улыбку у него спрятать не получается. – Тебя и на несколько дней одну оставить нельзя!

Улыбаюсь в ответ, желая только одного, чтобы Денис никогда больше меня не оставлял! Молча иду за ним, но в дверях сталкиваюсь с Домовым, которого крепко держат за руки Димур и Волк.

– Отпустите, – рычит парень, и проноситься мимо меня, задевая плечом. Я теряю равновесие и в который раз оказываюсь в объятиях блондина.

– Прости его, – подходит ко мне Димур и нервно теребит ремень сумки. – Насчет вечеринки все в силе, я буду рад, если ты придешь. – Переводит взгляд на Дениса и протягивает тому руку, – Дмитрий.

Блондин уверенно пожимает пятерню футболиста.

– Сегодня вечером мы с ребятами празднуем победу в полуфинале. Приходите с Дашей, я приглашаю, а на Домового не злись, он это не специально. Просто вспыльчивый слишком.

Денис кивает головой, глядя в открытую дверь актового зала, а потом мы, наконец, уходим.

– Ничего себе! – выдыхает блондин, устало проводя по лицу обеими руками, – я и не подозревал, что в школе сейчас все иначе, страсти кипят не детские!

Мне наплевать на то, что только что произошло. Пусть Домовой хоть на голове стоит, это его личные проблемы. Я не давала повода думать, будто мы вместе, и не собираюсь чувствовать себя виноватой за то, что он ревнует. А вот перед ребятами и даже местной дивой мне было действительно стыдно, и я понятия не имела, как исправить свою неспособность к перевоплощениям. Правда, сейчас все это, как и прежде в компании блондина, отходило на задний план.

– Денис, – беру парня за руку, – объяснишь, зачем приехал? У тебя же предпоказ сегодня! Крошка Мел меня возненавидит, да и все остальные тоже, они же так старались ради сегодняшнего дня. Ты сам многое сделал, а теперь….

– А теперь я здесь и хочу с тобой поговорить, – решительно перебивает меня Денис и ведет к огромному байку.

Я мысленно хватаюсь за голову.

И этот туда же!!!

– А, может, на общественном транспорте? – спрашиваю блондина, косясь в сторону автобусной остановки.

– Да, брось, – смеется Денис, – ты же знаешь, что я не способен тебя обидеть. Ведь, знаешь? – совершенно другим тоном говорит блондин.

Я смотрю на его разноцветную челку, скрывающую синеву правого глаза, на прямой нос, мужественные губы и все лицо в целом, которое больше не воспринимается по отдельности, и вижу перед собой необыкновенно дорого мне человека. Каким-то непостижимым образом Денис стал мне даже больше, чем просто другом. Он небезразличен мне, я всецело ему доверяю и хочу, чтобы между нами никогда не было ни ссор, ни недопонимания.

– Я боюсь этих страшных зверей, – тычу в сторону байка, – но тебе полностью доверяю.

– Вот и отлично, – улыбается Денис, надевая на меня шлем и бережно застегивая под подбородком, – я не пропустил предпоказ, малыш, – шепчет блондин, – его перенесли на четверг, и студия «Пафос» получила несколько заказов на эксклюзивные коллекции.

– Это же здорово! – обрадовалась я за Дениса, – поздравляю тебя!

– Спасибо, дорогуша! – закатывает глаза Ден, манерным жестом откидывая челку со лба, – меня замууучили эти наглые журналисты со своими надоедливыми вопросами, – блондин закатил глаза и возмущенно фыркнул, но тут же снова стал предельно серьезным.

– Я приехал, потому что не мог иначе. – После чего сел на байк и повернул ключ.

Успела заметить, как на школьное крыльцо вышли ребята из спортивного класса, как Волк злобно проводил меня взглядом, а Димур что-то сказал ему, хватая за плечо. Как местная дива подошла к ребятам и тоже посмотрела в нашу с Денисом сторону.

В тот момент я поняла, что если в ближайшее время не начну общаться с ребятами как-то иначе, то восстановлю против себя всю параллель одиннадцатых классов. Для них ничего не стоит объявить бойкот единственной новенькой старших классов, а для меня это будет значить очень многое, в том числе и потерю Домового, к которому я испытывала сумасшедшее притяжение.

Но сначала нужно разобраться с Денисом и узнать, ради чего он примчался ко мне, наплевав на дом и работу.

Мы сидели в полутемной кабинке знаменитого в нашем городке ресторана, который я ни разу не посещала прежде, и Денис напряженно молчал, ковыряясь вилкой в тарелке.

– Объясни мне, что с тобой происходит? – потеряла я терпение, – если ты не расскажешь, чем болен и насколько это серьезно, я с ума сойду от догадок, предположений и переживаний за тебя.

– Необъяснимо, да?

– Что необъяснимо? – взревела я, запуская в Дениса салфеткой, – прекрати изъясняться загадками!

Блондин засмеялся и аккуратно вытер рот белоснежным треугольником.

– То, что я собираюсь просить помощи у малолетки, с которой совершенно не знаком.

– И тем не менее? – вопросительно приподняла я бровь.

– И тем не менее, я все же начну с самого начала.

Денис откинулся на спинку стула и начал рассказ о своей жизни.

– Отец мечтал о пацане и носил меня на руках, вернее, катал на своем любимом байке, который заменил ему работу, увлечения и, в конце концов, семью. Но с самого детства я увлекся рисованием, чем серьезно разочаровал его, а в школе начал посещать модельный кружок.

После очередной фотосъемки, отец нашел мои снимки, где наша группа рекламировала свадебные наряды в греческом стиле, и я красовался с подведенными глазами в распахнутой на груди белоснежной рубашке…

В общем, родители развелись, после того, как я был признан «никчемным ублюдком с замашками педика». Мне тогда только исполнилось шестнадцать.

Вскинула на блондина глаза.

Неужели, он проникся ко мне симпатией потому, что увидел схожесть ситуаций?

– Я сбежал из дома и приехал в столицу, чтобы доказать отцу и самому себе, что чего-то стою, что мной можно и нужно гордиться. Учился и работал, как проклятый. Грузил мебель, обслуживал столы, шил на заказ и, наконец, меня заметили.