Текст книги "Мадам"

Автор книги: Ксавьера Холландер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ксавьера, впредь постарайся не бросаться в глаза.

В следующий раз я пришла уже одетой как подобает. Весь мой макияж ограничивался небольшим количеством теней на веках и блеском на губах. Я производила, очевидно, впечатление свежести и чистоты. Я вела себя скромно, но мужчины уже смотрели на меня, как волки, выслеживающие ягненка.

Я выбрала типа, игравшего сто– и пятидесятидолларовыми фишками. Женщин возле него не было. Идеальная цель! Я стала сзади. Мне удалось привлечь его взгляд, и я улыбнулась самым сексуальным образом. Он клюнул!

Подойдя к нему, я попросила объяснить мне кое-какие правила игры.

– Подождите минутку, – ответил он. – Мы выпьем по стаканчику, и я объясню вам все, что вы хотите знать.

Когда он закончил игру, мы пошли в бар и какое-то время поболтали.

– Ваша жена с вами? – в упор спросила я.

– Нет, я приехал один, – ответил он. – Почему бы нам не продолжить беседу в моей комнате?

В течение двух следующих недель я отводила моих будущих клиентов в бар и проделывала тот же номер. Однако старалась избегать стереотипов и для каждого мужчины добавляла соответствующую фразу. Как правило, я рассказывала им, что работаю секретаршей в ООН, что на Пуэрто-Рико приехала в отпуск и хочу только выиграть пятьдесят долларов, чтобы заплатить за комнату в отеле. История такого рода обычно не создает у мужчин впечатление, что они – клиенты.

Когда какой-либо мужчина просил меня провести с ним ночь, я отвечала:

– Мне бы это понравилось, но вам придется заплатить сто долларов.

Я никогда не требовала деньги вперед, находя в этом слишком уж профессиональный подход.

Мор бизнес процветал. Я оставила трюк с объяснением правил игры и роль секретарши в отпуске. Это отнимало слишком много времени. Теперь я выбрала непринужденную равнодушную манеру и надменно снимала мужчин легким движением головы слева направо: «да» или «нет». Затем мы прямо переходили к серьезному делу. Большинству это нравилось, они опять могли вернуться к игре. Мое положение укрепилось, я зарабатывала около двухсот долларов в день. У меня оставалось достаточно времени, чтобы поваляться на пляже и на остальные дела. Чаще всего дни мои проходили так: утром я шла на пляж, загорала, плавала и флиртовала с юношами.

Это – одна из моих страстей. Я обожаю соблазнять семнадцатилетних, самое большее – девятнадцатилетних ребят.

Большинство подростков-евреев приезжают отдыхать на Пуэрто-Рико с родителями. Это вынуждает меня играть роль старшей сестры, чтобы не возбудить подозрений у родителей. Я увожу ребят в воду или зову прогуляться по пляжу, а затем волоку в свою комнату, как львица добычу.

Поскольку я легко возбуждаюсь, то, как правило, не ожидая ответной реакции, ласкаю их губами, а затем срываю с них брюки.

В период жизни с моим несостоявшимся женихом я привыкла заниматься любовью как минимум раз в день. И хотя теперь секс стал моей профессией, я, тем не менее, продолжаю его ценить и заниматься им вне рабочего времени, когда встречаю приятных партнеров.

Часто эти молодые люди слишком быстро кончают, но во второй раз я нахожу удовольствие в их обучении тому, как контролировать себя, как целовать женщину, как ее ласкать, быть с ней нежным, ласковым и доводить ее до оргазма всеми возможными способами.

Итак, после полудня я осыпала своими милостями новобранцев, а затем отправляла их к родителям.

Без всякой ложной скромности могу похвастать, что преподала искусство любви примерно двадцати пяти процентам молодых евреев, отдыхавших на Пуэрто-Рико с февраля по апрель 1970 года. Некоторые отцы – клиенты, полагавшие, что я учащаяся колледжа со страстным темпераментом, продающая ласки для оплаты своего отпуска, доходили до того, что вносили небольшую плату, лишь бы я обучила сексу их отпрысков.

К четырем часам дня, когда бары закрывались на перерыв, я начинала охоту, надеясь найти одного или двух клиентов. Я работала в холлах отелей «Американа» или «Сан-Хуан», прямо подходя к мужчинам, которые, на мой взгляд, могли принять мое предложение. Если жена моей жертвы выходила за покупками или к парикмахеру, то мы поднимались в его комнату, я брала у него минет, принимала в течение одной, двух, трех, пятнадцати минут пятьдесят долларов – и привет.

Если же его жена была поблизости, этот тип давал мне свою визитную карточку, говоря:

– Здесь я ничего не могу, позвоните мне в Нью-Йорке.

Иногда я давала им свою визитку, но это – опасная практика, так как жена может запросто ее обнаружить. В Нью-Йорке этот способ приемлем, там проститутки стараются обеспечить себе приличное прикрытие: например, «антиквар» или, как в моем случае, «оформитель». Но некоторые девушки не настолько ловки. Когда коварная супруга находит карточку с пометками «общественные отношения» или «ручная работа», ей не составляет большого труда обо всем догадаться.

После работы с двумя клиентами я обычно возвращалась в пансионат, отдыхала до десяти вечера, потом шла перекусить в «Лемон Три» или в «Сан-Хуан». Я поставила себе предел: максимум четыре клиента в день, два – после полудня и два – вечером. Все-таки хотелось иметь немного свободного времени. А кроме того, если честно, мне было бы нелегко принять больше.

Однако иногда я была вынуждена делать исключения из этого правила, например, когда восемь итальянцев настояли на немедленном обслуживании.

К десяти часам утра они отправили своих жен за покупками и привели меня в номер отеля «Американа». Здесь они овладевали мной один за другим по очереди, в то время как остальные караулили вход, поглядывая, не возвращаются ли их супруга.

Они смеялись и шутили, размах этой сцены возбуждал их точно так же, как и то, что они делали со мной.

Однажды они, оставив жен играть в рулетку в казино, устроили встречу со мной на пляже в полночь.

Погода была прекрасной, идиллической: мерцали звезды, дул теплый и ласковый ветер, волны лизали берег, но наши забавы были далеко не столь романтичны.

Все восемь встали в ряд и, хохоча до упаду, расстегнули ширинки. Каждому по очереди я делала фелляцию: сосала, сплевывала, опять сосала и очень жалела, что нет пресной воды, чтобы сполоснуть рот. Как правило, вкус спермы вызывает у меня отвращение. Этой же ночью меня чуть было не стошнило.

Я привыкла работать в более утонченной обстановке, но эти типы чихать хотели на белые простыни и все остальное. Единственное, что их интересовало, – получить свое, пока жены не всполошатся.

Поскольку этот сеанс был труден и неудобен для обеих сторон, то я согласилась на скидку в десять долларов с человека и вычла эту сумму из условленной цены, а так как их было восемь, то я назначила им групповой тариф.

Дела шли прекрасно, я заработала маленькое состояние, но, к сожалению, чувствовала, что не смогу долго оставаться в семейном пансионате Кармен, расположенном довольно далеко от моего поля деятельности. К тому же я подозревала, что другие обитатели пансионата догадывались о характере моих занятий. Я всерьез начала подумывать о переезде.

Через несколько дней я встретила на пляже молодого человека по имени Дэвид. Ему было примерно 28 лет, гораздо больше, чем моим обычным любовникам. И, вопреки моим правилам, он сам меня снял. Спросил, не хочу ли я прокатиться на надувной лодке.

Самое забавное, что в этот же день меня пригласили на морскую прогулку на роскошной яхте. Однако предложение Дэвида меня устроило гораздо больше.

Мы вышли в море и прекрасно провели время за веселыми разговорами и купанием. И когда я прижалась к его широким загорелым плечам, то почувствовала, что таю.

Его нельзя было считать красавцем, своим чувственным лицом он немного походил на Бельмондо. Кроме того, это лицо венчал большой еврейский нос. Есть немецкая поговорка: по величине носа мужчины судят о размере его пениса.

Я считаю, что в этой области рука тоже открывает тайны. Если у мужчины длинные пальцы, то у него – длинный и тонкий член, если пальцы короткие и толстые, то соответственно – короткий и толстый, ну, а если у мужчины толстые мясистые лапы, то, стало быть, его пенис пухлый и мягкий.

Если я и позволяю себе делать такого рода обобщения, то лишь только потому, что видела в жизни достаточно мужских половых членов, чтобы считать себя экспертом в данной области.

Вдоволь поработав веслами, мы добрались до пляжа. Оставив лодку на берегу, мы направились к террасе отеля, чтобы выпить пунша, моего любимого напитка. Тут я познакомилась с его товарищами по комнате Рики, Худом и Брайаном, с которыми мы провели послеполуденное время за болтовней и беготней по пляжу. Не стоит даже и говорить, что секс был основной темой разговоров.

Эти парни, самому младшему из которых было двадцать восемь, а старшему тридцать два года, жаловались на неприступность отдыхающих здесь глупых и неопытных девиц из Нью-Йорка.

– Нам нужна именно такая женщина, как ты, – заявил Дэвид.

Остальные горячо его поддержали. И когда они предложили мне перебраться в их пансионат, я без колебаний согласилась.

А что я теряла? Да ничего. Их жилье находилось рядом с пляжем и центром увеселений. К тому же всегда приятно иметь под рукой четверку сильных молодых людей, чтобы развлечься в свободное от работы время.

Мы подошли к небольшому двухэтажному деревянному дому, где они жили, и обратились к хозяйке, очень симпатичной старой немке, поливавшей цветы в саду.

Я заговорила с ней на ее родном языке. Она была так счастлива, что предоставила мне лучшую комнату с ванной и кондиционером на том же этаже, где жили ребята. Пансионат был скромным, но очень чистым. И стоимость жилья, десять долларов в день, была удивительно низкой для этого места.

– Я остаюсь здесь, – заявила я своим спутникам. – Заберите мои вещи в пансионате Кармен.

Когда мы вернулись, ребята удалились в свою комнату отдохнуть, а я занялась багажом, объем которого значительно увеличился с момента моего прибытия на Пуэрто-Рико.

Я зашла к ним через полчаса. Комната, где они жили, была очень большой и в ней стояло много одноместных кроватей. Мои новые друзья только что закончили принимать душ и на них были только полотенца, обернутые вокруг бедер, а Дэвид вообще щеголял голышом. И тут я смогла убедиться в правильности моей теории о большом носе.

В комнате пахло марихуаной. Они курили, слушая поп-музыку. Кто-то из них предложил устроить оргию в честь моего прибытия.

Никто не заставил себя просить, и вскоре мы нагишом перемешались на полу между кроватей. Мы занимались любовью, как сумасшедшие, и все кончили при громовых раскатах смеха. Это была необычайно красивая сцена. В комнате не было кондиционера, стояла жара, все истекали потом. Мы направились в душ, и наши забавы возобновились.

В какое-то мгновенье я забыла о своем решении никогда не фотографироваться в компрометирующих позах.

Аппаратом «Поляроид» мы сделали много снимков, один из которых был маленьким шедевром. Туристическое агентство могло бы включить его в один из своих проспектов. На фотографии была снята я в тореадорской шляпе Дэвида, сидящая на его члене, справа был Рики, его член я держала во рту, а слева – Брайан, которого я ласкала опытной рукой.

Худ, фотограф, никогда не занимался групповым сексом. Он был настолько застенчив, что в подобных ситуациях у него не получалось эрекции. Поэтому я занялась им наедине попозже.

Во время наших развлечений мне показалось, будто за нами кто-то наблюдает. Ребята ничего не заметили, они, что называется, разошлись и плевать хотели на происходящее за пределами комнаты.

Я посмотрела в окно, выходившее на веранду, и заметила, что одна из створок жалюзи едва движется. Не говоря ни слова, я освободилась из объятий Дэвида, подошла к письменному столу, стоявшему под окном, и сделала вид, будто ищу что-то в ящике. Я убедилась, что меня не видно снаружи, ухватилась за шнур жалюзи и резко его дернула. И очутилась перед дочерью владелицы пансионата, кислой старой девой лет сорока пяти. Её обесцвеченные волосы прилипли ко лбу, она аж побагровела от смущения.

– Будьте добры, – сказала я, – впредь не суйте нос в мои дела, за исключением тех случаев, когда вас пригласят. Кроме того, я буду вам очень признательна, если вы не причините сильного потрясения любезной госпоже вашей матушке, то есть не расскажете ей о том, что вы видели.

Она молча смылась, а мы дико расхохотались. Этот случай задал тон всем беззаботным неделям, которые я провела в компании этих бродяг.

Они были на Пуэрто-Рико в «продолжительном отпуске», кое-как перебиваясь здесь по мере возможности, что, впрочем, привело бы в отчаяние их родителей, если бы те об этом знали. Кстати, все они были дипломированными юристами, за исключением Дэвида, заблудшей овцы. Из всех них он оказался самым ненасытным самцом.

Утром мы все шли на пляж, загорали и дурачились. К четырем часам я оставляла их, чтобы заняться своими делами, и немного позже опять возвращалась. Мы расслаблялись, занимаясь любовью, а потом опять отдыхали.

Если же дочь хозяйки и интересовалась по-прежнему нашими занятиями, то явно остерегалась это афишировать. Едва завидев мою банду «хиппи», она предпочитала удалиться с видом оскорбленной добродетели.

Однако однажды утром, вернувшись в пансионат за забытым кремом для загара, я поняла, что крупно в ней ошибалась.

Поднимаясь по лестнице, я увидела ноги старой девы, неподвижно стоявшей возле моей кровати.

«О, боже, – подумала я. – Эта проныра нашла фотографии оргии!» Но потом я вспомнила, что она наблюдала всю сцену. В конце концов, зачем мешать ей наслаждаться? До тех пор, пока ее мать остается в неведении, меня это не смущает.

Но когда я неслышно вошла в комнату, то увидела и саму хозяйку, которая держала фотографии и комментировала наши разнообразные позы. Честное слово, они, похоже, считали себя такими же авторитетными сексологами, как Мастерс и Джонсон.

Они настолько увлеклись своим занятием, что даже не услышали, как я вошла.

– Здравствуйте, – сказала я. – Неплохо развлекаетесь?

Они обернулись, челюсти у них отвисли. Тут же бросили фотографии в ящик стола и резко его захлопнули.

– Мадам, – продолжила я, обращаясь к дочери, – мало того, что вы вмешиваетесь в то, что вас не касается, но, ко всему прочему, вы развращаете эту почтенную пожилую даму. Вам должно быть стыдно!

Хозяйка и дочь не стали выслушивать продолжение и, опустив головы, скоренько вышли из комнаты.

Я была разъярена и одновременно спокойна, ибо они нашли только фотографии. Ведь я спрятала пачки пятидесяти, двадцати– и десятидолларовых банкнот в разных записных книжках, в чемоданах и даже в паспорте. Эти деньги составляли солидную часть моего заработка за три месяца.

С помощью некоего Ларри, ставшего впоследствии моим штатным любовником, я уже переправила в Нью-Йорк крупную сумму. Тем не менее, оставлять так все эти доллары было небезопасно, так как люди, с которыми я жила, не отличались кристальной честностью, особенно Дэвид. Достаточно сказать, что он часто возил нас ужинать в самые дорогие рестораны Сан-Хуана на угнанном «фольксвагене» и оплачивал наши праздники крадеными кредитными карточками. Он получал истинное удовольствие от своей нечестности и никогда не шел праведным путем, даже если такая возможность предоставлялась.

По мере того, как проходили недели, наше поведение становилось все более беззаботным и распущенным. Мы делали все, что имело привкус запретного плода, и однажды Дэвид предложил нам расслабиться с помощью мескалина.

Как я уже не раз говорила выше, я не прибегала ни к каким стимуляторам, даже к кофе. Поэтому вначале я очень испугалась. Дэвид меня успокоил, сказав, что все пройдет отлично. Мы примем каждый по одной таблетке, а действие препарата длится всего восемь-девять часов.

В наркотиках Дэвид разбирался, и мы ему поверили. Для «экскурсии» мы выбрали пятницу, таблетки приняли в полдень и на «заимствованном» «фольксвагене» отправились на пустынный пляж в десяти минутах езды от Сан-Хуана.

Мескалин уже начал действовать, когда мы прибыли на пляж. Мы выскочили из машины и посрывали с себя всю одежду. Даже застенчивый Худ раскололся. Вскоре мы уже кувыркались на песке, занимаясь любовью дичайшим образом. Кто-то пытался фотографировать происходящее, но аппарат постоянно выскальзывал из рук и в конце концов упал в воду с забавным бульканьем.

Потом, насколько я помню, мне захотелось отлить. У меня нет привычки оправляться в присутствии публики, за исключением случая, когда какой-то маньяк попросил меня сделать это на него. Но в этот день я настолько разошлась, что воскликнула: «О'кей, парни, я сейчас пописаю!».

Я сделала это здесь же, стоя обнаженной перед четырьмя парнями, которые, один дурней другого, рыли песок руками.

Казалось, я одновременно и зритель, и участник фильма, снятого методом ускоренной съемки. Цвета начали смешиваться, солнце тряслось над нашими головами, как огромный позолоченный шар, море походило на гигантскую ванну и пульсировало в ритме прилива и отлива. Мы побежали к холмам и занялись любовью у подножия пальм. Между деревьями извивалась песчаная дорога, ведущая в маленькую деревню. Пока мы бесновались, как черти, рядом проехала коричневая автомашина, как бы прибывшая из другого измерения. Негр, сидевший за рулем, помахал нам рукой и уехал.

Под воздействием мескалина сознание отключается не полностью, даже когда уже вовсю разойдешься, остаешься в состоянии следить за ходом событий. Немного позже коричневый автомобиль вновь появился перед нами. На этот раз в нем сидели уже трое негров. И опять они помахали нам руками, прежде чем уехать.

Через пять минут, а может даже через час (мы потеряли всякое чувство времени), автомобиль вернулся, на этот раз в сопровождении туристского автобуса, битком набитого неграми, которые, выпучив глаза, уставились на резвящихся голых людей. Автобус приостановился, а затем уехал. Но трое негров оставили свою машину возле пальм и направились к нам. Пока они приближались, у меня вдруг появилось дикое желание увидеть, как они занимаются онанизмом. Я никогда не имела дела с неграми, но от многих слышала, что они очень хорошо оснащены. Недвусмысленным жестом я дала понять, чего я от них жду. Один из них достал свой пенис и начал его ласкать. Двое других вскоре последовали его примеру.

В этот момент неподалеку от нас показалась группа школьников с ранцами за плечами. Негры осторожно отступили в укрытие, а мы опять принялись за свои забавы. Дети аж отпрянули, глядя на нас широко открытыми глазами.

Негры, укрывшиеся под пальмами, принялись бомбардировать нас кокосовыми орехами, и мы начали понимать, что наступило время исчезнуть. К сожалению, мы настолько разошлись, что уже не могли контролировать события.

– Ксавьера, – сказал один из парней, – оденься.

Тогда я схватила трусики от купальника и нацепила их на шею, думая таким образом закрыться от взглядов детей и негров.

Мы попытались собрать свои вещи, но наши пальцы не слушались. Мы ничего не могли удержать: расчески, кошельки, губная помада и крем для загара валились из наших рук. Мы бросили их на песке и побежали к «фольксвагену».

Никто из нас не был в состоянии вести машину, но все-таки Рики сел за руль, и мы зигзагами, уклоняясь от деревьев, вернулись в Сан-Хуан. Остановились мы в саду отеля «Сан-Хуан».

Был час аперитива, и когда мы вышли из машины, вся элегантно одетая публика повернулась к нам с видом благородного негодования: мол, посмотрите на этих животных! Я глянула в зеркало заднего вида машины и увидела свои красные, как у кролика, глаза. Я помчалась к берегу, прыгнула в лодку Дэвида и отчалила.

К девяти часам вечера действие мескалина почти полностью прекратилось, но у нас не осталось времени, чтобы переодеться. И я отправилась работать в чем была: в пляжном платье, в трусиках от купальника, с волосами, стянутыми в «конский хвост» и по-прежнему слегка одуревшая. Я хихикала без остановки.

У меня был вид скорее придурковатой девчушки, чем проститутки. Удивительно, но именно это свело с ума нескольких пожилых мужчин, заплативших целое состояние, чтобы провести какое-то время со мной. Я провела чудеснейший вечер.

Приближался праздник Пасхи. Мое пребывание на Пуэрто-Рико затянулось уже на три месяца, и я начала скучать. К тому же ребята вернулись домой, а Дэвид, находясь в затруднительном положении, существовал за мой счет. Иногда я давала ему десять-двадцать долларов и даже позволяла жить в моей комнате. К тому времени я наполовину переехала в прекрасную квартиру и жила с профессиональным игроком по имени Норрис. Он не был в полном смысле слова клиентом, хоть не платил мне, но обеспечивал всем, в чем я нуждалась: одеждой и питанием.

После отъезда ребят у меня с Дэвидом сложились чисто платонические отношения. За два дня до Пасхи он заявил мне, что собирается уехать на неделю в Майами проворачивать сделку с наркотиками, сулившую принести ему приличный барыш. Он уезжал из Сан-Хуана в шесть вечера.

Я намеревалась вернуться с пляжа пораньше, попрощаться с Дэвидом и, может быть, проводить его. Но, вернувшись к четырем часам в пансионат, сразу почувствовала неладное. В моей комнате было тихо, но когда я туда вошла, с ужасом увидела, что по ней будто прошел ураган.

Ящики стола и шкафы были выпотрошены, вещи валялись на полу, чемоданы открыты, дно их – вспорото. Деньги исчезли!

Я бросилась к шкафу и перерыла карманы всех моих платьев. Пусто! В паспорте и записных книжках – тоже ничего.

Тот, кто это сделал, не дошел до крайности: оставил мне мелочь, которой хватило бы для телефонного звонка.

Мне необходимо было срочно найти Дэвида. Он уезжал через два часа, но если бы удалось его перехватить, он смог бы мне помочь, так как был знаком со всеми ворами Пуэрто-Рико.

Я добежала до пляжа, где его подружка-хиппи Би Джи предлагала «травку» каждому встречному.

– Ты видела Дэвида? – спросила я.

– Да, час назад, – ответила она. – Он уехал в аэропорт.

– В аэропорт! – воскликнула я. – Ты уверена? Он улетает только через два часа!

– А он сказал мне совершенно иное, – ответила Би Джи. – Он очень торопился и просил меня посторожить его пальто и сумку, пока ходил в отель звонить. Ты знаешь, мне показалось, что он слишком много внимания уделял этому пальто, даже попросил меня, чтобы никто к нему не прикасался. Было похоже, что подкладка и карманы набиты бумагой.

Я сразу же все поняла. Мой друг Дэвид, которого я, можно сказать, содержала эти последние недели, обворовал меня. Никакого чувства благодарности!

Я бросилась к дороге, остановила патрульную полицейскую машину, объяснила, что со мной произошло, и убедила полицейских доставить меня в аэропорт Сан-Хуан, чтобы попытаться перехватить Дэвида. Я знала, что у него украденный билет на имя Л. Либермана и что его самолет вылетает через час.

В аэропорту я сразу же направилась к стойке регистрации пассажиров.

– Господин Либерман не регистрировался на шестичасовой рейс, – сказал служащий. – Он сел на только что взлетевший самолет.

Остановить его не было никакой возможности. Мне оставалось только сказать: «Прощайте, мои две тысячи долларов!». Я была вынуждена отнестись ко всему происшедшему философски. Так же быстро потеряла я эти деньги, как и заработала. По крайней мере, у меня хоть остался обратный билет в Нью-Йорк.