355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксавье Местр » Параша Лупалова » Текст книги (страница 3)
Параша Лупалова
  • Текст добавлен: 10 декабря 2020, 16:30

Текст книги "Параша Лупалова"


Автор книги: Ксавье Местр



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Много приезжало в Сенат чиновников и важных особе, в богатых мундирах, с орденами, со звездами и даже в эполетах. Она видела, как приезжавшие выходили из экипажей, проходили мимо ее, к одним она не смела приблизиться, сама не зная почему, другие ее не замечали, но многие, считая ее за бедную, подавали что-нибудь, но на просьбу не обращали внимания и не развертывали даже, полагая что это было свидетельство о бедности, обыкновенно выдаваемое честным несчастливцам. И так, просьба и в этот день не была подана.

После трех часов пополудни, видя как все разъезжались и расходились из Сената, опечаленная Параша пошла оттуда. Она, по своей простоте думала, что сенаторы принимают просьбы сами, где бы не увидели просителей, и полагая, что видно сегодня не было ни одного сенатора, возвратившись домой, рассказала хозяйке о своей неудаче. Добрая женщина, не имея никакого понятия, как подают просьбы, не знала, что присоветывать Параше. На другой день бедная девушка опять пошла к сенатскому крыльцу и простояла там все утро, дрожа от весеннего холода и надеясь в приезжавших поселить к себе сострадание, но всякий был занят своим делом, и успех ее попытки был такой же, как и накануне. Все с кем не желала она заговорить считали ее за бедную, подавали милостыню, но не обращали внимания на просьбу и не принимали никакого участия.

Такова обыкновенно жизнь в больших городах: нищета и изобилие, счастие и горе встречаются там на каждом шагу, и найдется очень немного сострадательных сердец, как бы избранных самим Провидением, которые сближали бы два противоположные мира, не имеющие между собою ничего общего – мир бедности и мир богатства.

С неделю Параша каждый день ходила к Сенату, но без всякого успеха. Вот видит она, выходит из кареты величавый сановник, преклонных лет, в красном мундире. «Это верно сенатор!» – подумала просительница и подошла к нему с просьбою. Параша слышала уже, что сенаторы носят такие кафтаны, когда приезжают в присутствие.


Сенатор, увидя бедную девушку, вынул из кармана бумажник, взял из него пятирублевую ассигнацию положил на просьбу и пошел в присутствие. Смущенная неожиданною щедростию вельможи, Параша с признательностию приняла даяние, но удивлялась, что даже и он не обратил никакого внимания на просьбу и не прочитал ее.

В Сенате, на Страстной неделе, не бывает присутствия. Параша в это время приготовлялась к Святому причастию. С душевным благоговением приобщась Святых Таин, она успокоилась, получив как бы свыше внутреннее убеждение, что недолго будет ходить в Сенат и сказала об этом хозяйке, как о деле совершенно конченном. Эта женщина, не имея почти никакой надежды на принятие Парашиной просьбы, советовала лучше скорее разнести рекомендательные письма.

Хозяйке нашей Сибирячки случилась надобность побывать у своих знакомых в Адмиралтействе; это было в присутственный день, и она предложила Параше ехать вместе на дрожках. «Удивляюсь, – говорила дорогою купчиха, – сколько ты убила времени и трудов, а по сю пору еще не теряешь надежды? На твоем месте я оставила бы и Сенат и сенаторов, а скорее бы положила просьбу к памятнику Петра Великого», – при этих словах она указала на монумент Его. «Господь Всемогущ, – отвечала Параша, Он не оставит меня своею милостью! Сегодня я пойду последний раз в Сенат и предчувствую, что мое прошение будет принято. Да! – прибавила она, сходя с дрожек, – Господь велик, и если угодно Его Святой воле, то просьба моя, положенная даже и перед памятником Великого Государя доставит счастие моим родителям».

В то время как Параша с удивлением рассматривала величественный монумент, сопутница, показав, что наведен мост, спросила ее: «Взяла ли ты с собою письмо к г-же Л., я еще успею отвезти тебя на Васильевский остров!» Параше было очень рано идти в Сенат, и она воспользовалась предложением. Они поехали по мосту и глазам Параши открылось прелестное зрелище. В этот день погода была ясная и тихая, быстрая Нева ровно несла свои струи и как в зеркале отражала свои берега, унизанные великолепными зданиями и суда с белыми парусами и разноцветными флагами, освещенными яркими лучами утреннего солнца. По этой реке, ознаменованной победами Св. Александра Невского и деяниями Великого Петра в разных направлениях носились небольшие ялики и лодочки. Говор народа, стук экипажей и повсеместное движение, выражающее жизнь столицы, приятно изумило Парашу, напомнило ей Нижний Новгород и оживило надеждою на счастие. Какое-то предчувствие говорило ей, что она не напрасно пойдет к г-же Л… «Мне кажется, – сказала Параша своей спутнице, – что Всеблагий Господь скоро пошлет мне свою милость?»

Г-жа Л. была уже предуведомлена письмом из Екатеринбурга о Параше и, узнав, что бедная девушка давно в Петербурге, пеняла – зачем она не приходила так долго. Такой радушный прием и дружеский упрек живо напомнил Параше о Екатеринбургских благотворительницах. На вопросы г-жи Л., Параша рассказала, что ее научили подать в Сенат просьбу о помиловании отца, и как безуспешно до сих пор ходит она туда. Муж г-жи Л., прочитав бумагу, нашел что она написана не по форме и человеком неопытным. «Я скорее всех, – сказал он Параше, – мог бы помочь тебе по Сенату; один из моих близких родственников занимает там значительное место, но я откровенно скажу тебе, что мы недавно поразладили с ним; впрочем ссора наша вышла из пустяков, теперь же Святые дни и мы рады помириться; мне очень приятно, что ты Параша, будешь причиною нашего примирения!»

Странницу нашу оставили обедать, и все бывшие там гости приняли в судьбе ее живое участие. Вдруг, в ту минуту, когда садились за стол, в комнату вошел родственник, о котором говорил хозяин. «Христос Воскресе!» – воскликнул пришедший, и дружеские объятия, заменили всякое объяснение. Г. Л., пользуясь добрым расположением своего родственника, тогда же представил ему молодую Сибирячку. За столом все говорили об ее деле; все решили, что Сенат для него не был настоящею дорогою. Рассмотрение дела ее отца по всем правилам судопроизводства было бы очень продолжительно, и потому почли гораздо лучшим для Параши прибегнуть прямо к милосердию Императора, обещая со временем доставить ей для этого благоприятный случай. Одним словом, все гости советовали ей не обращаться более в Сенат. Вечером по приказанию г-жи Л., Парашу отвезли домой к купчихе.

Дорогою Параша благодарила Божий Промысел, приведший ее в дом г. Л. в минуту столь полезного для нее примирения двух родственников. Проезжая мимо Сената, она невольно вспомнила свою молитву к Небесному Отцу, о том, чтобы недолго ходить в Сенат. «Господь сделал для меня более чем я могла ожидать, – думала она, – я теперь совсем уже не пойду в Сенат. Даже самый памятник Петра Великого, оказал мне услугу; не будь тут этого монумента я, может быть, и не заметила бы, что уже наведен мост и не познакомилась бы с такими добрыми людьми, которые хотят стараться о моем отце».

Так рассуждала Параша. Всякое помышление и движение сердца ее всегда были подкреплены святою верою. Хотя новые знакомые искренно желали всевозможных успехов предприятию Параши, внушенному чувствами детской любви, но благополучие бедной девушке ниспослано было Всемогущим неожиданно, из другого источника.

Муж хозяйки, у которой жила Параша, возвратясь из Риги, удивился найдя Сибирячку все еще у себя на квартире. Он тотчас по приезде, начал отыскивать Княгиню Т., к которой у Параши, как мы сказали, было письмо. Эта дама, зная уже о прибытии в Петербург девицы Лупаловой, давно ожидала ее к себе. Купец, повидавшись с Княгинею, получил приказание привести к ней на житье Парашу. С большим сожалением оставила бедняжка дом, в котором жила два месяца; грустнее всего было ей расстаться с доброю хозяйкой, но покровительство знатной дамы так много ей обещало в будущем, что все эти выгоды пересилили и самую печаль.

Когда Параша пришла в дом княгини, швейцар отворил дверь. Увидя на нем раззолоченный кафтан, треугольную шляпу и булаву в руках, Параша приняла его за важного господина; она почтительно поклонилась ему. – «Это слуга княгини!» – шепнул ей купец. Швейцар сказал бывшему тут лакею, чтобы он доложил княгине о пришедшей. Вскоре тот возвратился с ответом, что Ее сиятельству угодно принять Сибирячку. Он повел ее по широкой, устланной богатыми коврами лестнице, добрый купец, между тем пошел домой. Великолепие дома поражало странницу: наконец они дошли до залы. Слуга отворил дверь и дал знак Параше войти. Робко вступила она в комнату и совершенно смешалась от блистательного освещения и богатства, которые поразили ее непривычные глаза. Притом же в это время у княгини были гости; многие из них сидели в этом зале, занятые картами или разговором. Это еще более смешало Парашу; она не знала, что делать и остановилась у дверей. Между тем гости, вероятно предуведомленные хозяйкою дома, с любопытством смотрели на Парашу.

Наконец княгиня, тут же игравшая в бостон, подозвала Сибирячку к себе. – «Я давно ждала тебя, моя милая, – сказала княгиня, – мне о тебе писали….» Параша поклонилась и, не зная, что отвечать, молчала. Заметя смущение девушки и желая ободрить ее княгиня продолжала: «Да впрочем и у тебя самой верно есть письмо ко мне?» Полагая что княгине угодно прочесть его, Параша поспешила вынуть письмо из своего дорожного бумажника. Молодые девицы, бывшие в зале в числе гостей, шептались между собою и смеялись над нею. Княгиня, взяв письмо, начала читать его внимательно. В это время один из игравших в карты с княгинею, в нетерпении стучал по столу пальцами, смотря на пришедшую гостью, прервавшую своим посещением его удовольствие. Параше показалось, что это был тот самый господин в очках, который не хотел принять от нее просьбы в канцелярии Сената. Увидя, что княгиня свернула письмо, он сказал: «Бостон»! Смущенная Параша, думая, что он говорит с нею отвечала: «Что вам угодно?» Все гости засмеялись. «Я хвалю твое предприятие, – сказала княгиня, – вижу, что оно внушено тебе нежною твоею любовию к родителям и сделаю для тебя все, что могу! Теперь ступай, моя милая, отдохни в комнате, которая для тебя приготовлена». Сказав эти слова, Княгиня подала знак стоявшей подле нее даме проводить Парашу, и они обе вышли из залы.

Грустна была Параша в первые дни у своей благодетельницы, чувствуя себя совершенно одинокою. Бедная девушка лучше бы желала остаться у г-жи Л. или у прежней своей хозяйки доброй купчихи, но вскоре привыкла и ознакомилась со всеми домашними княгини, которые обходились с Парашею весьма вежливо и ласково. Хотя сама Княгиня была расположена к юной Сибирячке и очень любила ее, но Параша иногда по несколько дней не видала своей знатной благодетельницы, которая, исполняя условия светской жизни, часто посещала своих знакомых. Вот почему Параша не могла и не имела случая просить княгиню о своем деле. Бедняжка несколько раз просила, даже посещавших дом княгини, поговорить об этом с Ее Сиятельством; но потому ли, что княгиня считала надежды Параши несбыточными, или, может быть, люди, которые обещали говорить с Княгинею забывали, только просьбы Параши были безуспешны. На Бога возлагала она свои ожидания, и помнила обещание семейства г-жи Л., с которым очень часто видалась.

Параше, еще до переезда в дом княгини, кто-то посоветовал подать прошение о пособии, в Канцелярию И. Ф. By***, и обещал сам похлопотать в этом случае. И. Ф. Ву***, полагая, что Параша обыкновенная нищая, назначил ей 50 рублей ассигнациями и приказал самой явиться в канцелярию за получением назначенных к выдаче денег. На другое утро, Параша пришла туда, но И. Ф. еще не приезжал в канцелярию. По совету какого-то чиновника, она пошла в дом И. Ф. Ву***, но и там не застала его. Супруга этого благотворительного сановника приняла весьма ласково просительницу, слушала рассказ о путешествии и перенесенных опасностях с удивлением и истинным участием. Наконец юная труженица, после стольких лишений, действуя с самоотвержением, встретилась с человеком, одаренным высокими добродетелями и близким к престолу Государя. Этот доблестный муж способствовал успешному и скорому окончанию подвига Параши.

Благотворительная г-жа By*** долго разговаривала с Парашею, просила ее погодить до возвращения супруга и принимала в судьбе ее все более и более участия, которое невольно почувствовала к ней с первой минуты свидания.

Когда люди истинно достойные уважения и одаренные свыше великими душевными качествами встречаются в первый раз, то они не знакомятся, но как бы узнают друг друга, будто старые давно невидавшиеся друзья, которых надолго разлучали только местопребывания или неравенство состояний.

Разговаривая с этою приветливой дамою, Параша почувствовала какое-то невольное очарование и беспредельную уверенность, что благосклонный прием и внимание к ней, бедной страннице, оказанный г-жею By***, предвещают счастливое окончание трудного предприятия. И. Ф. By*** вскоре возвратился домой и был встречен своею достойною супругою, которая в ту же минуту рассказала ему о необыкновенной просительнице и объяснила в нескольких словах подвиг Параши. И. Ф. приказал представить к себе девицу Лупалову, расспросил ее о причине путешествия и, убедясь из ее слов, выражавших беспредельную покорность Божию Промыслу и нежные чувства любви к родителям, был удивлен самоотвержением и благородством сильной души юной Сибирячки. Почитая несоответственною наградою назначенное ей пособие, он тогда же решился доложить Императрице о ее подвиге.

Поспешая во дворец с докладом к Государыне, он сказал Параше: «Молись Богу, Его благость не оставит твоих родителей! Подожди меня здесь, пока я возвращусь из дворца!»

И. Ф. By*** начал доклад Императрице рассказом о изумительном самоотвержении Параши. Милосердная Монархиня, приняв живое участие в судьбе Лупаловых, повелела представить себе необыкновенную девушку в тот же день в 7-м часу вечера.

И. Ф. возвратился из дворца в ту минуту, когда просительница беседовала с его супругой и не ожидала, что счастие так близко. Он весело вошел к ним в комнату и объявил Всемилостивейшую волю Государыни. При этих словах сильная душа молодой девушки была потрясена восторгом неожиданной радости; бедняжка побледнела и, взглянув на икону, воскликнула: «Господи, вижу твои милости!» Потом совершенно смущенная и, не зная как высказать благодарность своему новому покровителю, бросилась к ногам его.

Г-жа Ву***, пораженная такими чувствами, хотела поднять Парашу, но она ухватилась за руки своей благотворительницы и, обливая их слезами, сказала: «Ах!.. Вы понимаете мою душу, поблагодарите за меня!..», тут она заговорила несвязно, ей сделалось дурно. В ту же минуту оказали ей пособие и она скоро пришла в себя, успокоилась и собиралась с духом предстать пред Царицею.

В назначенное время, г. By*** повез Парашу к Императрице.

Дорогою наша Сибирячка думала о своем отце, который ей часто говорил, как трудно войти во дворец к Государю. «Если бы мой батюшка видел, – сказала она своему покровителю, – пред кем предстану я теперь!.. Господи, доверши Твои милости!..»

Г. Ву*** ободрял Парашу и говорил ей: «Будь спокойна, тебе бояться нечего, Царица примет тебя как добрая мать».

Они приехали во дворец. О них доложили. Параша с благоговением и с невольным трепетом вошла в кабинет Императрицы.

Матерь великих Государей, незабвенная своими щедротами, с ангельской добротою приняла Парашу и расспрашивала о ее родителях, путешествии и вообще о всех обстоятельствах жизни, которые подробно желала узнать, после доклада г. By***. Утешительница всех страждущих милосердно вняла просьбе молодой девушки, хвалила дочернюю любовь ее, тотчас же повелела г-ну By*** выдать Параше триста рублей и обещала поговорить о ее родителях с Своим Державным сыном.

Параша приехала из дворца, восхищенная своим счастием. Когда г-жа By*** спросила ее: «что, моя милая, как приняла тебя Царица?», то счастливая Параша не могла ни слова вымолвить; она схватила опять за руки свою благодетельницу и, целуя, орошала их слезами благодарности.

Успокоившись несколько от волнения чувств, Параша несвязно выражала признательность своим великодушным покровителям. Часа через два, она возвратилась в дом княгини Т. и, желая изъяснить свое счастие, вошла в гостиную, где было большое собрание. Подойдя к княгине радостная Параша простодушно рассказала о щедротах Императрицы. Княгиня и все гости, изумленные рассказом в числе их и любитель бостона, невольно приняли искреннее участие, в благополучии Параши, охотно вызвались поговорить в ее пользу с Министром и хлопотать где нужно по ее делу.

От чистого сердца поблагодарив за доброе участие, Параша ушла в свою комнату и излила свои благодарные чувства в теплой молитве ко Всевышнему за неожиданные блага Им ниспосланные. Совершив моление, Параша хотела успокоиться, но сон долго не смыкал ее очей.

На другой день воспоминание о происшедшему накануне ожило в ее уме; она радостно воскликнула: «Боже мой! Не сон ли это? Неужели я видела Государыню и она так милостиво говорила со мною?» Чем более прояснялись мысли Параши, тем она делалась радостнее. Нечаянно увидев деньги, дарованные милосердием Императрицы, наша счастливица убедилась, что это была не мечта.

Чрез несколько дней Государыня назначила Параше пенсию и сама изволила представить необыкновенную девицу царствовавшим Императору и Императрице.

Августейшие Особы оказали весьма милостивый прием Параше. Она получила от щедрот Их подарков на пять тысяч рублей. Дело отца ее повелено было пересмотреть Министру К.

Участие, которое она поселила к своей судьбе в этом государственном муже и во всем его семействе, отвратило все дальнейшие затруднения. Этот сановник всегда имел в виду благо человечества, и уже многие спасенные им несчастливцы воссылали за него благодарные молитвы ко Всевышнему. Г. К. немедленно рассмотрел дело Лупаловых. С этой минуты Параша была уверена в счастливом окончании своего предприятия.

Простодушная Параша, обласканная Августейшею Императорскою фамилиею дивилась редкой услужливости и вниманию, которое теперь оказывали ей в высшем круге общества. Семейства вельмож и посланников желали ее видеть; высокие религиозные чувства, самоотвержение для блага родителей, возбуждали теперь к ней во всех удивление и благотворительность. Княгиня И. и Госпожа В. назначили ей пенсию каждая по сто рублей. Это однако же ни мало не изменило характера Параши и не поселило в ней ни малейшего тщеславия. Неожиданно обратив на себя внимание света, она поступала по-прежнему, с уверенностью и с детскою простотою, не имеющей понятия о злоумышленности людей. Между тем уже многие ей завидовали; но это были люди, которые вечно изучают поступки человека добросовестного, желают усвоить себе простоту его и всегда тщетно стараются достигнуть до той точки нравственного совершенства, с которой бы им надо было начинать свои действия.

Параша, воспитанная в страхе Божием и покорности родителям, приведенная судьбою в круг людей высокого светского образования, не уронила своего достоинства. Светлый врожденный ум и здравое суждение удивляли всякого; хотя скромные, но благоразумные ответы ее часто приводили в смущение любопытных спрашивателей.

Так однажды в большом собрании кто-то, во время рассказа Параши спросил ее: – За какое преступление сослан ее отец? – Общее безмолвие, при таком неуместном вопросе доказывало негодование всех присутствовавших. Параша несколько смущенная ответила: «Родители никогда не могут быть виновны в глазах своих детей!»

И надо сказать, что во всех словах Параши ясно выражались сила души и благородный характер; она даже совестилась слышать преувеличенные похвалы своему подвигу и говорила, что он совершен по воле Божией.

Две придворные дамы Графини В., которых душевно уважала Параша, взяли ее однажды с собою во дворец, желая показать ей внутреннее его убранство. Их радовало восхищение Параши, при виде богатства комнат. Войдя в Георгиевское зало, она перекрестилась, думая, что вступила в церковь. Когда г. By*** вел в Кабинет Императрицы Парашу, то мысли о Царице и уверенность в счастливой перемене участи родителей так овладели юной девушкой, что она и не заметила проходимых комнат. Теперь все ей показалось новым, как бы никогда невиданным.

Когда она, ослепленная величием и блеском царских чертогов проходила по тронной зале, Графиня В. указала на трон. Параша, всплеснув руками, в ту же минуту с невыразимым благоговением произнесла: «Как, это престол Государя!» Она побледнела и, в избытке чувств, трепеща от волнения, упала на колени и целовала ступени трона, обливая их слезами. «Батюшка, – воскликнула она рыдая, – знаешь ли ты где я теперь?!.» Рыдания ее не прекращались. Эти чувства благодарности были так искренни и сильно выражены, что у всех окружавших признательную девушку полились слезы, по какому-то невольному сочувствию. Утомленная сильными ощущениями Параша пожелала возвратиться домой. Чрез несколько дней те же дамы повезли ее в Эрмитаж.

Это хранилище искусств и редкостей, поражающее всякого величием, драгоценностями, изящностью и внутренним своим богатством, пленило Парашу не воображавшую ничего подобного. Здесь она, рассматривая картины, была в восхищении. Она угадывала их значение, взятое из Священного писания; но проходя мимо живописного произведения Луцию Жиордано, представляющего Силена, заметила: «Вот дурная картина, что означает она?» – «Это изображение одной басни», – отвечали Параше! «Какой?» – спросила она. Трудно было объяснить картину, любопытной Сибирячке, не имевшей никакого понятия о мифологии. «Стало быть, все это не правда?» – сказала она, – «люди с козлиными ногами! Ну, не глупо ли рисовать то, чего никогда не было!» Так, на двадцатом году своей жизни, Параша училась тому, что знают многие дети. Впрочем любопытство никогда не доводило ее до нескромных вопросов, она редко делала их, стараясь всегда сама угадывать то, что ей казалось странным и непонятным.

Параша очень любила слушать разговоры образованных людей, преимущественно тогда, когда на нее не обращало особенного внимания. Смотря на говорившего, она боялась проронить слово и никогда не забывала слышанного, доступного ее понятиям. Когда же она была в кругу добрых знакомых, то невольно склоняла разговор на милостивый прием, оказанный ей Августейшими Особами, с истинным чувством вспоминала каждое Их слово и всегда говорила об этом со слезами благодарности. Она жалела, что редко говорят о ее признательности к благодатному Императорскому семейству.

Между тем указ о возвращении ее отца состоялся не так скоро как она ожидала. В то время как покровители Параши старались ускорить ход дела ее родителя, она не забыла и о двух ссыльных, которые при расставании с нею в Ишиме, отдавали ей на дорогу свои последние деньги, составлявшие всего один рубль.

Часто она говорила об этих добрых несчастливцах тем, кто мог оказать им помощь своим ходатайством; но все единодушно советовали, просить лишь за отца, и только одна боязнь повредить ему, могла заставить ее следовать справедливым и благонамеренным советам. К счастью двух страдальцев, милосердие Императора доставило Параше возможность и им быть полезною.

Когда указ об освобождении отца ее был послан в Сибирь, Государь Император повелел объявить ей эту радость и поручил Министру спросить, нет ли у нее собственной просьбы о себе самой. Параша отвечала, что если великодушному Государю угодно оказать ей еще одну милость, то осмеливается умолять Его о помиловании двух несчастных сотоварищей ее родителей. Министр доложил Императору об этих благородных чувствах юной просительницы, которые заставляли Сибирячку просить Царской милости не себе, но другим. Просьба Параши была исполнена, и указ об их возвращении был в скором времени отослан к Тобольскому губернатору.

И так доброжелательство двух ссыльных, хотя малыми средствами помочь страннице было вознаграждено Монаршим милосердием.

Параша, счастливо совершив свой подвиг, вскоре стала думать об исполнении данного обета и пошла на богомолье в Киев. Размышляя о всех благах, ниспосланных Провидением, она твердо решилась посвятить свои дни Богу. В то время, когда она готовилась к этому и исполняла в Киеве обязанности белицы с высоким христианским смирением, отец ее в Сибири получил вовсе неожиданное известие о своем помиловании. Прошло около двух лет, как Лупаловы отпустили свою дочь, но со дня разлуки не имели о ней никакого известия, хотя Параша не упускала случая посылать им письма. В это время Александр Благословенный вступил на престол; при радостном короновании Его изливались Монаршие щедроты; многие ссыльные получили свободу и дозволение возвратиться на родину, но Ишимские не были между счастливцами. Участь Лупаловых стала еще тягостнее; лишенные всякой надежды, в разлуке с нежно любимою дочерью, которая прежде хотя несколько облегчала их изгнанническую, печальную жизнь, они уже совершенно были готовы пасть под бременем несчастия, как неожиданно курьер из Тобольска привез им прощение; и грусть ими овладевшая заменилась радостью. С указом о своей свободе получили они паспорт для возвращения в Россию и необходимую на то сумму денег. Это происшествие и те события, которые, так сказать, произвели его, наделали много шума в Сибири. Жители Ишима и ссыльные, знавшие Лупалова, по получении известия о его прощении, пришли к нему. Старые сотоварища его несчастия, смеявшиеся над предприятием Параши, и в особенности те, которые отказали ей в помощи, теперь очень сожалели, что прежде не хотели оказать ей пособия на дорогу. Лупалов с благодарностью принимал поздравления и был совершенно счастлив, но ему было жаль оставить двух своих друзей, о радостной участи которых он еще не знал.

Эти два старика находились в Сибири с давнего времени. После разлуки с дочерью, Лупалов еще более сблизился с ними; они одни, между всеми его знакомыми, приняли искреннее участие в юной страннице. Постоянным их разговором была Параша. Где-то она теперь, счастливо ли кончит свое предприятие; вот о чем они постоянно думали. Лупалов хотел поделиться с ними полученным пособием, но они отказались от его предложения. «Нам не нужны твои деньги, – сказал один из них, – у меня еще цел двугривенный, который Параша не хотела взять от меня».

Не зависть, а глубокое уныние сокрушало этих двух несчастливцев с тех пор как они получили известие, что единственный друг разлучается с ними. Они вспомнили о Парашином обещании постараться о них, но узнав по слухам, дошедшим до Ишима, что она осыпана Царскими милостями, почитали себя забытыми и, в глубине сердца, таили свою горесть.

Накануне отъезда Лупалова, они хотели уже проститься с ним, чтобы не тосковать более, провожая его, и ушли в свое жилище в девять часов вечера, с сердцем исполненным неизъяснимой грусти.

После их ухода, Лупалов с женою рассуждали об участи своих друзей. «Конечно, – говорили Лупаловы, – наша добрая Параша и их не забыла, верно она будет умолять Государя о их помиловании, если найдет к тому случай. Мы попросим ее об этом». С такими утешительными мыслями они приготовлялись в путь, намереваясь на другое утро встать поранее.

Едва лишь успели они заснуть как громкий стук в двери разбудил их. Это был фельдъегерь, привезший счастливое известие Лупаловым. Не найдя исправника, которому должен был отдать бумаги, он обратился к Лупаловым с известием о помиловании двух их друзей. Лупалов, тотчас же, повел к ним фельдъегеря.

Несчастливцы пришли домой от Лупалова в совершенной тоске. Войдя в свою жалкую хижину, в темноте, сели они на скамью и хранили глубокое молчание. Что было говорить им? Они потеряли всякую надежду, и вечная ссылка представлялась им во всем ужасе. Два часа провели они в глубоком унынии, и вдруг, свет фонаря озарил маленькое окно их жилища. Они слышат. Несколько человек идут подле хижины и разговаривают между собою. Стучатся. Слышится знакомый дружеский голос. «Друзья отворите! Вы помилованы, вы также помилованы! Отворите!»

Трудно выразить радость, предавшихся унынию страдальцев, несколько минут только и слышно было. «Мы помилованы, Государь! Да будет святая воля Твоя, Всеблагий! Благослови милосердого Царя! Сохрани своими щедротами добрую Парашу, которая не забыла и нас!» Немногие в жизни испытали такой быстрый переход от безнадежного отчаяния к неожиданному счастию.

Исправник, придя к себе домой и узнав, что фельдъегерь искал его, поспешно пошел к двум ссыльным, и войдя к ним, распечатал пакет, в котором были два паспорта и письмо от Параши к отцу. Она писала, что, получив новую милость, в прощении добрых друзей своего отца, она с Божиею помощию собрала им на дорогу двести рублей ассигнациями, которые посылает им за дружбу к ее родителям и участие, оказанное ими, при проводах ее, бедной девушки, из Сибири.

Между тем Параша в Киеве с большим нетерпением ждала известия о возвращении отца и матери. По расчету времени, ей казалось, что они могли бы уже и написать к ней. Приняв одежду белицы, она не имела намерения остаться в Киеве, желая навсегда поселиться в Нижнем Новгороде, в женской обители, как прежде уже обещала настоятельнице, которой и написала, что находится на искусе в Киевском женском монастыре. Параша, приехав в обитель, подошла под благословение к игуменье, вышедшей к ней на встречу, в сопровождении монахинь, и после обыкновенных приветствий, в ту же минуту спросила: «Нет ли известий о моем отце». «Дочь моя, – сказала игуменья, – хорошие вести, пойдем ко мне в келью я сообщу тебе их». Настоятельница молча повела ее чрез весь монастырь по коридорам. Монахини молчали, их таинственные взгляды могли бы обеспокоить Парашу, если бы она в тоже время не видела приятной улыбки на их лицах.

Войдя к игуменье, Параша нашла у нее своих родителей, которым также не было сказано о приезде их дочери. В первую минуту они были удивлены, увидев свою любимую дочь в монашеской одежде, но, побужденные чувством благодарности, они пали пред нею на колени, а у Параши, которая также стояла на коленях, вырвались слова: «Что ты делаешь, батюшка? Господь, один Господь, все сделал, станем благодарить Его за милости, нам оказанные!» Игуменья и монахини, тронутые этим зрелищем, также упали на колени и присоединили свои молитвы к благодарным мольбам счастливого семейства. После того Лупаловы обнимали друг друга: но невольные слезы катились из глаз матери, когда она смотрела на монашескую рясу своей дочери.

Счастие, которым наслаждались Лупаловы, со времени их свидания, не могло быть продолжительно. Монашеская жизнь, на которую обрекла себя Параша, заставляла престарелых родителей жить с нею в разлуке, и она казалась им еще тягостнее прежней. Они навсегда расставались теперь с дочерью; их состояние не позволяло им поселиться в Нижнем, а у Лупаловой были родственники во Владимире, которые просили их приехать к ним жить; необходимость заставила согласиться на такое предложение. Пробыв вместе с неделю, то в радости, то в печали, тревожимые и в счастии мыслию о предстоящей разлуке, они с горестию думали об отъезде в новое свое жилище и добрая мать ни чем не могла утешиться. «К чему послужила нам свобода столь желанная? Все труды нашей дочери вели только к тому, чтобы на всегда разлучить ее с нами. Для чего мы все еще не в Сибири с нею?» Так плакала растроганная старушка.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю