Текст книги "У вас есть женщина"

Автор книги: Ксана Василенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Дерсу

В этих пределах, куда не дотянется дым,

Жирное слово и порох охотничьей мысли,

Я остаюсь собирать молодые плоды

Первых открытий со вкусом крыжовенно-кислым.

Буду идти, утопая по пояс в снегах

К устью Уссури, и падать на пышные груди

Дивных сугробов. Качаясь на длинных ногах,

Кедры за мною – ветвистые, стройные люди.

Ты говорил, что ни тронь, всё живое вокруг.

Тигр или речка, глухарь ли, мошка, муравейник…

Воздух согласием взрежет, морозно – упруг,

Голос изюбра. Звериная суть откровений

В том, что он есть, необычный, высокий покой

Со-бытия, проживания в строгом порядке.

Стану ли камнем, лисой ли, дождём над тайгой,

Волком, рысящим до логова в горном распадке?

Кем же я стану, когда добегу до реки?

Чем-то живым навсегда под укрытием веры:

Ты где-то здесь, усмехаешься из-под руки,

Милый Дерсу, мой учитель словесности. Первый...

2009 г.

Шепоток, три песенки

                (на сон неспящему дитяти)

«соня-сонятко, усыпи дитятко

заволоки дрёмой сонны хоромы

заведу глаза скажу три раза

соня–сонятко, усыпи дитятко

чтобы дитя спало, ревуна не знало.»

Шшш... баю-бай...

Выходила Божья Мати

из святых палат,

В небеси Она стелила

звёздчатый свой плат,

Сокол-Солнышко садился

на её плечо,

Мир честной на сон молился

Горячо.

Шшш...баю – бай...

Всё есть у Господа:

Частые звёзды,

Синие горы,

Снеги да грозы,

Месяц в окошко,

Ночь за порог,

Спи, моя крошка,

Спи, голубок.

Шшш... баю – бай...

Погляжу на мир,

В божье небушко,

Три коня идут

Друг за дружкою.

Белый конь идёт

Да зарю ведёт.

Красный конь ведёт

Солнце-вёдрушко.

Вороной ведёт

Ночку тёмную –

Моей донюшке

Няньку добрую.

Шшш... баю – бай...

« соня-сонятко, усыпи дитятко

заволоки дрёмой сонные хоромы

заведу глаза скажу три раза

соня–сонятко, усыпи дитятко

чтобы дитя спало, ревуна не знало»

Шшш... баю-бай...

2008 г.

тень-те-нить

Март. Зелёным ножичком весна

По яремной вене: "Не жилица!"

Не лилось, а сыпалось (ты знал?)

Из пореза – буквы, даты, лица...

Я сегодня видела его,

Мартовского рыцаря – подснежник.

Чистота не выпавших снегов,

Ростом меньше карлицы надежды.

А потом вошла я в скальный храм,

Пахло камнем, сотами и маем.

Там, у ног Спасителя, ветра

Распластались, истине внимая.

На четыре стороны, окрест

Указал лететь им с вербным Словом,

Вкладывал мне в рану белый перст:

«Больно ли тебе?»

Не больно – ново

Исцелённым горлом петь и пить!

...Голову откинув, как синица,

Робко первых звуков "тень-те-нить"

Вывожу – раба и ученица...

2009 г.

Мамынька

Хочу к тебе. Под бок… Как в тёплых яслях

Реветь телушкой: «Мам-мыынь-ка, прости…»

И слушать голос в трещинках, но ясный:

За что, родная? Вона, дождик стих.

А мы сейчас чайку спроворим, доча…

Скажи ещё, вот так! Печным теплом

Исходит слово «доча». Кари очи

У этой дочи. Было – истекло

Зелёным соком время, золотистой

Искрой на дне янтарном отблистал

Весёлый взгляд. Помилуйте актриску

«больших и малых»… Кто из нас устал?

Я или ты? В уют спокойной мысли

Возьми меня, на сытый дух пшена

И пирога с черникой, к старым письмам

Моим – тебе.

                        Я    о-пу-сто-ше-на…

2010 г.

Из лукавой

Господи! Имя второе, …десятое, дай, отработаю.

Дай Петербургские хляби чахоточных, зябких дворов,

Кашель надсадный и путь до Невы не болотами,

А самый краткий. Накинь не покров, а платок –

– сер-самовяз ( для иных будут розы пунцовые),

Чтоб запахнувшись, следить до бесчувствия ног,

Как засыпая, сгущаются воды свинцовые –

Месяц потянет, не вытянет остренький рог…

Дай мне солёную жижу проспектов пугающих,

Брань из пролётки на дворников, душный трактир,

«Азъ, буки, веди…» – все пальцы в чернилах (когда ещё

Вспомнят стихи они и многоточий пунктир?)

Имя второе, ...десятое будут ли дадены?

Я покидаю несбыточно–яркие сны.

Кланяюсь старой чернильнице, толстым тетрадям и

Вон из лукавой, бессовестно-умной страны!

2008 г.

Горностай

Эх, кабы мне

серебр яные ручки

да локотки золоченые

(цаца!),

разве б жила теперь

сукой оскальною,

битою жёнкой,

слугою опальною?

Руки бы в боки

(чего нам бояться?) –

боки  широки,

а снеги глубоки,

цалуй, синеокий

цацу!

***

ты горностай

из таких шубы шьют

те шубы к бабам льнут

бабы горячи,

словно калачи

из печи

а ты грей

да молчи-помалкивай,

калач в меды обмакивай

кусай досыта!

***

Иду в баню, раз послали.

Ну, а чо мне? Я ж простая.

Веник, шайка…   На полок

Лягу.

Ёшь меня – парок!

Иду из бани чистая-пречистая,

Веник под мышкой.

Вон мой домишко…

Ой! А там кто такой?

– Дура! Муж твой.

Боже, на что мне косой,

С головой босой?

– Не криви, Маня, рот,

бери, что Господь даёт,

у Меня на мужей всякий год недород.

А не нравится, Маня,

Иди-ка ты,  в… баню!

Иду в баню…

***

Очнись, Ксан, тебя возвели в сан

Овцы – молчальницы, однолюбицы.

Вот тебе клобук, вот тебе клубок

Шерсти овечьей,  молвы стриженой,

Плети из неё рубашку – смирительницу

Для другой себя – для воительницы.

Отныне тебе почёт да деяний счёт.

«Деяние деянию – рознь»

Ты это, Ксан, брось,

Не вздумай смеяться,

А вздумай бояться!

***

Раз, два, три – бегут дороги.

Ой, вы, ноги мои, ноги,

Дайте роздых голове!

Вона, сердце на стреле

Тре-пы-ха-ет-ся,

Воин едет на коне

– на-сме-ха-ет-ся:

«Уж как я свою бегляночку люблю,

Никому её во век не уступлю,

Ни татарину хромому,

ни боярину скупому,

ни Москве, ни Костроме,

Только смертушке – куме…

Ух!»

2010 г.

Самолётик

              Максиму и Юре

Дети дуются: умру, вот тогда узнаете.

Взрослый думает, умру… Вот бы знать, когда.

Только молодость одна рассмешила смерть:

это надо ж так суметь – жизнь руками есть!

***

…узко пальтишко, пуговицу – вон!

На животе открыть тебе окошко

дышать и слушать. Крошка мой, с лукошко

твоя страна, а там, снаружи… О!

…Толкни меня в ладонь коленкой (пяткой),

когда озябнешь, ладно? Ну, вникай!

***

…клубники кудрявится ус

ананасный

у зернистого конуса вкус

ярко-красный

на живот проливается сок

не опасный

(но похож на тот самый)…

сурок

это мама

дорвалась

до клубничной

гряды

***

...ты родишься бродягой…

Гулять так гулять!

Километр до взлётной,

встречая того,

кто ловил локоточек и пяточку:

я – твой папа, я твой (приникал к животу

с позывными) ...ты слышишь?

(наш папочка,

он от Бога пилот,

он пилот-небоход.

Много позже пилота

Господь призовёт,

не посмеет ослушаться папочка)

***

Есть полоса взлётная –

утренняя, росная

от колокольчиков и

неизвестной травы

с жёлтеньким пухом-туманчиком.

А есть полоса прилётная,

огне-бетонно-калёная,

жжёт она самолётику

калошики, то есть – шасси…

Бог еси!

Всё в порядке. На крыльях – закат

истекает остаточным зноем,

Приземлённые «аннушки» – в ряд

не насытятся душным покоем.

***

А потом мы, обнявшись, втроём,

возвращаемся к дому, а дом,

от восторга виляя хвостом,

нам на плечи кладёт обе лапы,

отнимает фуражку у папы…

***

Оказалось, мы любим рыбалку!

Озерцо облепили ловцы

и сычами часами сидят,

но ни рыб им, ни рыбьих ребят…

Эхе-хе-хе… Ну, ловцы-удальцы,

посмотрите-ка в наше ведёрко:

в нём карасиков десять мутузят хвостом

сазана и ещё краснопёрку!

***

… Мы купили тебе кроватку

с полосатым – тельняшкой – матрацем,

он набит настоящей травой,

не простой, а морской. Бог ты мой!

Значит это она «виновата»,

что потом – ты плюс море равно

неразлучность с утра до заката?

Но пока это просто кроватка

посреди азиатского лета…

***

Как ты там, на просторах моих? Хорошо?

Омываемый водами сна,

ты прекрасен и тих.

Мир, приславший тебя,

так похож на волшебный горшок

горлом вниз. Из него выпадает

то звезда, то кольцо, то дитя…

Тишина никогда не бывает

абсолютно беззвучной... Котят

кормит кошка, спросонья зевает,

но глаза, словно плошки горят…

...Кошка, кошка, хоть ты расскажи

как встречаются дети и мамы,

чтоб не больно, чтоб все были жи…

…вы, врачи, уберите ножи!

Мы сумеем, мы сами с усами.

***

– Заяц белый,

куда бегал?

– В лес зелёный.

– Что там делал?

– Лыко драл.

– Куда клал?

– Под колоду.

– Кто украл?

– Родион.

– Выйди вон!

***

Мам, а самолёт – это живое или не живое?

Живое, зая, на свете всё – живое.

А вы с папой будете всегда?

Всегда, родной, всегда. Но каждый до своего часа.

2011 г.

Робею, мам

...Робею, мам. Пропахли корвалолом

Постель и шторы. Я в ночной рубашке

Похожа на… склонённого над чашкой

Отвара трав ручного богомола.

Всё чётче страх, безденежье всё глубже

Сосёт из сердца волю к переменам.

Позавчера внезапно у пельменной

Скончался дед; рукав из майской лужи

Всё пил и пил, по локоть набухая,

Пока медбратья вышли из «кареты»,

Пока осмотр, покуда то, да это,

Так и ушёл – одна рука сухая,

Другая – нет. Какой-то сюр! Бывает…

В ночи каштаны ходят, носят свечи –

У них то пир, то проводы, то вече.

...Робею, мам. И я – каштан. Живая...

2011 г.

Мокрый снег

Просто жизнь и просто смерть,

Просто дышим и не дышим…

Жить – идти, вперёд смотреть,

Смерть – лететь, минуя крыши,

Разноцветные куски

городских пейзажей,

Даже

Не испытывать тоски.

Только как тебя поглажу

По щеке, когда во сне

Пробурчишь: «ну, что так рано»?

Псиной пахнет мокрый снег,

И резиновые раны

От подъезда в белый свет

Мелким рубчиком тревожат.

Твой вопрос царапнул кожу.

Рано? Что ты, вовсе нет

2011 г.

Бабье утро

Еле свет…

На осеннем плече

золотой петушок ворохнулся,

но смолчал.

Да и, правда, зачем?

Пусть поспит, кто в подушку уткнулся,

кто из мякотной неги её

добывает то сон, то сонятку,

дорогоё моё-примоё –

и макушка, и локоть, и пятка.

Еле свет…

Прибывает вода

с небеси, наполняя купели

лебединых народов.

Когда

растекается лиственной прелью

запах осени, так хорошо,

что паук в неустанной работе,

что поплакал и в поле ушёл

слабый дождь, и окно в позолоте.

Бабье утро.

Запел петушок…

Бабье лето,

Сентябрь на излёте.

2011 г.

сЫночка

…скрижаль реки…

и жалкий всхлип ведёрка,

что напил ось задумчивой воды

дос ыта.

…баба-курочка, тетёрка

кружит во славу маленькой беды

по ледяным натоптышам – мозолям

следов, где проруб чёрной латкой лёг.

…так тянет глянуть вниз и хапнуть соли

у самой кромки!

…розовый малёк –

пузырь, икринка мужеского роду

не допустил заглядывать за край.

в ребро, под дых головкою…

– Порода!

...а не играй с рекою, не играй…

2011 г.

Я, как мне кажется

Я, как мне кажется,

окарина

Не дымковской свистульки голосок,

А целованье с кем-то древним-древним –

В калёном тельце глина, рыжий сок

И хрипота, и мёртвые деревни...

бумага

– немое ожидание строки...

А желтизна края необоримо

Схватила.

«Что же, мимо, значит – мимо!»

И вялый жест незанятой руки.

комната

...узкая, смежная с чьей-то ещё.

Громко нельзя – растревожишь соседа.

Зеркало – для упражнения щёк:

« я без обиды, я без обеда...»

нелюбовь

...только придурки считают, что знают.

Мало ли как называется то,

что я творю, беззастенчиво тая

снегом на угольно-чёрном пальто.

дура

с головы до пяток – простота,

умствовать – занятная работа,

не ребро – перильце для моста,

где Адам в четвёртый или сотый

раз зевнёт: какая ерунда!

Яблоко всегда отыщет дуру.

Впрочем, от вкушения плода

Есть и польза – стройная фигура...

бесполезный ключ

...не от любых дверей,

А от одной.

Замки меняли?

Да, всего два раза.

Ну как?

Никак. Заело!

Вот зараза!

А дверь упрямо

Крашеной спиной

Застыла и

Ключа не принимает.

2011 г.

Душе сто лет

Внесут с мороза хрустко-жестяное,

Бельё задышит радостно и чисто.

На стёклах дня растения и числа,

Но отмахнёшься: стужа… кости ноют…

И станешь старой, старше твёрдой книги,

Поля которой помнят руку бабки –

Как тяжелела в той, протестной схватке

С одной из самых ревностных религий,

Как опадала в каждом пораженье,

Вложив цветок с покорностью в межглавье:

«Аминь!»

Как много было в этом сплаве

Любви и злости, холода и жженья!

А ты? А ты заранее готова

Принять всё то, о чём грозится книга…

Душе сто лет; ни подвига, ни ига,

Душе хватает томика Лескова…

2012 г.

…и маленькую тыковку Нану

«Иначу» я, а ты – переиначивай,

Води меня по грифельной тоске,

Где, что ни слово – «вымелок». Лежачего

Не бьют – обводят!

Тень на волоске

Крепилась, вдруг упала и пропала, и

Остался мел.

…Я так хочу в страну

«Нанебея» с цветами Эпохалами,

И маленькую тыковку Нану…

2011 г.

Мой личный кефирный гном Лидка

           Московскому домовому Лидке

                 с теплом от К.В.

Было средь ночи: ррраз!

Кто-то меж рёбер ткнёт,

Скатишься – я сейчас!

Вот подоконник – лёд.

– Лидка, опять ты здесь,

Время…

– Не спится, брось!

Сверху гляжу окрест,

Люди всё врозь да врозь.

Лидка, мой милый друг,

Пьяненький, добрый гном!

Веточки ломких рук,

И на одной – бинтом

Памятка: «здесь нельзя,

Здесь отболеть должно…»,

Мелкий такой изъян.

С виду заморыш, но

Рыжей её душе

Тесно, и так гнетёт

Каменность этажей,

Что домовой мой пьёт,

Прячет слезинку в бинт.

Нежно по голове

Глажу её:

– Болит?

– У домовых нет вен…

Лидка, дружок мой, мир

Из одиночеств весь,

Пей уже свой кефир,

Только с окошка слезь.

Было и унеслось…

Где ты, кефирный гном?

Люди как прежде врозь.

Плачешь ли ты о том?

2010 г.

Песен...

Блажь ли во мне? Луговая собачка,

Гном-землеройка, смешная байбачка

С фото прикольного модного сайта –

Мордочка в небо, лапки распяты:

– О, ниспошли, вседержитель Печенько,

крошку, обломочек!

…Гладкость ступеньки

Первого звука, слога костылик…

… досочиняю пошагово:

– Вы ли?..

– Выли ветра над песками белёными,

Рылись да рыскали – песен не добыли.

Песни родятся из дудок паслёновых,

Птицей кружатся и стелятся соболем…

Да?

– И не только! В песочном движении

слышишь подсказку? Перстом, словно тросточкой

Ветер отроет скелетик блаженной и

Дунет в шлифовано-белую косточку…

2011 г.

Римма и Сусанна

К полтиннику хоть что-то да имеешь:

Два брака, две свекрови, внучку Сашу.

В терпенье по-медвежьи матереешь

И варишь, варишь, варишь эту кашу

На завтраки.

У пепельниц-ракушек

Давно затёрлось «помни берег Крыма»

Про двух сезонно-временных подружек –

Одна Сусанна,

а другая – Римма:

...с горы, как с неба, падали на пляжный

Песок, коптились три весёлых воблы…

И упивались хором «Вернисажем».

Тому уж лет… Да, время всё соскоблит

С доски почёта:

пальму, три копейки

За газировку с грушевым сиропом,

Духи «Быть может», мальчиков, скамейки

И помидор меж луком и укропом.

Как пахло море? Не сказать словами.

Оно дышало так по-человечьи!

Трилистник – солнце плыл над головами,

Шептала юность, что «ещё не вечер».

А будущее в очередь за манной

Уже стояло в тапочках, халате…

У изголовья Римма и Сусанна

В сиянье крыльев.

В раковой палате.

2009 г.

Моя малина в прошлом

...моя малина в прошлом. В прошлом

Игрушки, ленточки и прошвы

Ручной работы, бабкин нрав,

Латынь и «русский» горьких трав.

...«молочный» мальчик едет, едет

на вороном велосипеде,

а на багажнике бидон –

железный витязь, князь Гвидон...

...ах, докторица, докторина!

Какая чудная ангина

Была в то время у меня!

...с ковра ушастых оленят

уводит на ночь олениха,

в лесу настенном тихо-тихо...

и допивает молоко

луна из чашки...

Далеко,

за ватной степью одеяла

родная Ба малину мяла

и разбавляла кипятком...

2012 г.

Присмотри за моими детьми

Присмотри за моими детьми!

Не дошедшим в страну назначенья

По причине убийственной тьмы

Не жалей молока и печенья.

Полюби ты моих лягушат!

И, целуя (особенно младших),

Перед сном заставляй их вкушать

Добродетель густой простокваши.

Пусть для них схимный грек Анастас

Нарисует на грушевых досках

Два портрета – «Мария» и «Спас»,

И поставит на мрамор паросский.

Так возникнет молельня для них,

Так родится желанье молиться

Обо мне, о душевно – больных,

Прожигающих стены больницы

Углем глаза, горячкой руки.

Присмотри, присмотри за моими!

И прости, и прости вопреки…

… купиной догорю опалимой.

2011 г.

и больше ничего

Ты сможешь вспомнить весь вчерашний день?..

А я не помню...

Хоть убей, не помню!

Один собак смешной и малохольный

Перед глазами.

Что за маетень!

Когда б его подвинуть с центра вбок…

Но из скорлупки вылущила память

Весёлый лай – просительный басок:

"Играй со мной, двуногое!"

Оттаять,

По кромке лет вернуться во дворы,

За серый остов дедова сарая,

Ответить псу порывом на порыв –

Обнять и – в клевер, сладко умирая

От неформатной мысли: я и пёс

Сейчас толкнули Землю руколапо,

И сто времён со свистом пронеслось,

Сорвав по ходу очень важный клапан…

Вот всё, что есть на давних «пятачках»,

Куда ходить – себе, большой, дороже:

Зайдётся сердце, ждущее толчка

Руки и лапы.

Явственно, до дрожи

Услышишь лай.

...И больше ничего...

2011 г.

стих, не заслуживший названия

Леплю из глины птицу и смеюсь:

Не знает тот, кому отдам поделку,

Что изготовив эту свиристелку,

Сама к ней незаметно прилеплюсь

Комочком плоти цвета терракот.

О, вызволяющий из птицы дух, какой ты?

Мне всё равно – зелёный, красный, жёлтый…

А хорошо бы, мальчик большеротый,

А хорошо бы, девочка… Мисюсь.

2012 г.

и садились по две синички...

…а была у нас, сударь, баушка* -

воронёнок у ней да кошка,

вечно баушка старой дошкой

прикрывала большу-у-у-щий горб.

И садились по две синички

к ней на руку – едва протянет,

не боялись, смотри ж, катяни

и дружка её – воронка…

...отчего, это, сударь, часто

так бывает, что от калеки

тихий свет и тепло, а с крепким

другой раз как в ночи темно?

*баушка-бабушка (см. сл. Даля)

ЗДЕСЬ (Крым. Стихи разных лет)

Чай-часы-лодка

грустный зелёный чай

Печальной Ли:

...у нас все розы – чайные,

А у тебя серебряный браслет.

Дзинь-цок в фарфор изящно и нечаянно

Опаловые пальчики. Нас нет...

Нас нет? Ах, это восхитительно!

Смешалась жалость с ароматом роз,

И потекло горячее в обители,

Где мёд-янтарь и черный, твёрдый воск...

– Молчу...

– Молчи,

Вбирай в себя зелёное.

Чаинка кружит – ход веретена.

– Похоже?

– Да...

– О, Ли, в меня влюблённая,

Пей грустный чай!

– Меж чайных роз? Одна?

Бовари

Не буду больше дёргать за усы

Надменные настенные часы…

И маятник подталкивать вот так –

Едва-едва. …Давай же, ну! Дурак,

Качайся, или… Тик и так – не так

И «перетакивать» желанья нет и смысла,

И всё не сказ, а только скучный присказ.

Где продолженье? Вот: всегдашний вискас

Коту. Урчит! А мне – мышьяк? Пари,

что буду жить...

Проиграно? Заткнись ты,

Не допускай об этом даже мысли,

Не возражай, норушка Бовари!

проконопатить лодку и...

Проконопатить лодку да покрасить...

Ах, скоро сладкое и горькое, и злое!

Люблю в серёдку, в самый центр зноя

Вливать поструйно ягодные квасы.

Вареники...

Горяч вишнёвый потрох!

В кисель его, в холодное –

Отрада!

Не "ви", а "Вы"шни рвёт мой русый отрок

В саду.

А лодка?

Лодку красить надо.

Софора

             Марине Павловец

Запомни ночь: свой лунный снег софора

роняет щедро – крыша, дворик, сад…

Да что там сад, когда весь старый город

«дорожек» жадно втягивает яд

ноздрёй тоннеля!

Снегопад софоры

без остановки,

третий день подряд…

Плохое слово «да»

Малые и большие,

пляжи совсем пустые,

Куриные боги зарылись в песок

все до единого. Злые

Боги с дырками на животе,

те, что нужны мне

И вовсе не те...

Наобещали по простоте:

«Синего неба досыта,

Чтобы гулялось босо так,

Хлебушка белого с корочкой

И не грустить нисколечко»

Малые и большие

Пляжи совсем пустые

Куриные боги зарылись в песок,

А к горизонту приклеился зонт

бледного папы-Солнца,

Он источает стронций.

Или не стронций?

Странций!

Вот от чего я – странница,

Это в крови, от папы.

Впрочем, какая разница...

Где эти кресла, шляпы,

Сладкая вата, пары

Из обещаний старых,

Дырявых

Куриных

Богов?

Что же? Зима нас ждёт?

Ты отвечаешь "да".

Если наоборот,

Читается с буквы «а»...

Здесь

Здесь фронтир двух стихий…

Здесь дома во зелёном хмелю

до игрушечных зим,

до рождения тёплого снега…

Здесь степные с морскими ветра,

по-петушьи да шпорами в грудь

Бьют друг друга, и длинные перья

Долго, долго по небу кружат,

опадая в полынную ночь.

Светлячок воспылал, посылает сигналы «люблю»

В тамариск, а оттуда в ответ три коротких «я знаю».

Только море, в азарте от тех золотистых боёв,

Всё ещё мириадами галечно-крепких ладоней

«гладиаторов» славит, а искры последнего света

покачались на чёрной воде

и – на дно... и на самое, самое дно.

Вот оно!

здесь...

После дождя

Дождь прошёл, и...

...рожки навыкат – глазки наружу,

Так или наоборот

Бегает в травах, топчется в лужах

Дружит домами народ.

Носят улитки древние свитки,

Что там – попробуй, пойми.

Лоции? Саги садовой калитки?

Винная карта? Памир?

Первое фото Адама и Евы

В Яблочный Спас? ( Серебром

мысли, как змеем охвачено древо,

Спелой клубники ведро,

Ева припала к плечу дорогому.)

Яблоки зреют для нас

На поколения, аж до оскомы.

…свитки – улитковый спас...

Сливовые вечера

Чайки спят на спинах черепах –

Островках гранитных. Море – пустынь.

В сливово-чернильных вечерах

Столько невозможного... Как грустно!

Тише, тише отголоски дня.

Карл уснул, сжимая ствол кларнета,

На скамейке в шаге от меня

Клара обнимается с атлетом.

Я ищу, я дёргаю за нить

Времени, хочу заставить прялку

Совершить виток обратный. Пить

Медленней, чем раньше, дней сливянку

Синюю, как эти вечера,

И бисквитом в крапинках корицы

Заедать. Чтоб было не пора,

Чтобы шляпка, зонтик, голос шпица,

Чтобы: «Друг мой…»

«От чего же «друг»?

Я давно уже болею Вами!»

Стёклышко пенсне, защита рук

Слабая…

Платок,

Флакон с духами.