Текст книги "Сеть. Книга третья"

Автор книги: Кристофер Сиб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Кристофер Сиб
Сеть. Книга третья

Книга третья

Часть первая

Расплата

Протеус завороженно смотрел в полупрозрачный экран, зависший светящимся окошком над его правым предплечьем. Фоторецепторы мерцали от возбуждения. Им вторил тусклый белый свет просторного двухъярусного помещения, подключенный, как и остальная электроника этого крыла здания, к мозгу Протеуса.

– Сам пришел! – не веря произнес он в пустоту.

Он следил за седым, устало бредущим мужчиной от лифтов жилого сектора. Видел, как тот не торопясь преодолевает один коридор за другим. Никто не пытался остановить его или выяснить причину визита. Каждый в этом секторе знал – без ведома главного ни одна муха не проскочит на этаж.

Протеус мог бы убить Старика прямо там, у двери лифта, или сразу за поворотом в общий коридор, и даже сейчас. У него было достаточно власти, чтобы вырвать из темноты стен дистанционно управляемые пулеметы, обрушить на непрошенного гостя разряды тока, отравить его газом. Благо, способов прикончить любого человека или робота в этом здании имелось предостаточно, ведь оно принадлежит «Призма Корп». Но он не хотел этого.

Больше года Протеус искал этого человека, выманивал его из той глубокой задницы, в которую он спрятался после провала своего наемника. Старик так долго не высовывал нос из норы, что Протеус было подумал: «Ему крышка! Сдох от старости или инфаркта». Нет, только не он. Этот так просто не уйдет. За попытку убийства одного из своих, руководство «Призма Корп» дало добро на применение силы. Привлекли лучших спецов в своей области. А те разнесли к чертям лабораторию Старика, сравняли с землей две военные базы (остальные спешно распустили), добрались до всех, кто когда-либо работал со Стариком. А тот все молчал.

Почему же ты появился теперь? Готов сдаться или тащишься выторговывать себе жизнь? «Шестое чувство», встроенное в нервную систему Протеуса, шептало, что дело в другом.

При каждом шаге Старика по мрачным коридорам его сектора, Протеус задумчиво поглаживал указательным пальцем белесый шрам в виде креста, где вертикальная часть была короче горизонтальной. Этот шрам оставил брат Старика. Не сам, конечно, но по его вине. Того человека, которому впечатали унизительную отметину, уж больше нет. От него осталось только напоминание – перечеркнутый клинком робота лоб. После того, как Ломин притащил научному отделу «Призма Корп» труп наемника в черном невидимом для электроники костюме, он заслужил повышение. Валеру допустили к Перерождению, сделав частью Пантеона. Его нарекли Протеусом и дали во владение целый сектор в гигантском здании в форме буквы «П». Черный же костюм, так похожий на тень, тщательно изучили – полезный подарок от Старика.

Протеус продолжал всматриваться в лицо гостя, пытаясь проникнуть в его мысли, но тщетно.

– Зачем же ты пришел, хитрый старый лис? И как ты меня нашел?

Он проверил систему безопасности еще раз, просканировал Старика и весь путь его следования. Нет, Протеус не боялся его. Он расстался со страхом в тот же день, когда отказался от старого имени. Тогда чего медлить?

Осторожность никогда не помешает.

Старик внезапно поднял взгляд, хрипло произнеся:

– Так и будешь держать меня здесь? Еще минута, и я выбью эту сраную перегородку ногой.

Протеус плотоядно улыбнулся, обнажив острые зубы.

Да, теперь ты в моей власти, Старик!

«Шестое чувство» еще трепыхалось, пытаясь навязать Протеусу большую осторожность, но тот уже не слушал. Его охватила безотчетная уверенность, что Старик пришел договариваться, раз уж он утратил контроль над своими эмоциями, даже не войдя внутрь. Протеус пожелал, и легкая перегородка между коридором и тамбуром, ведущим к его берлоге, исчезла в стене. Старик шагнул внутрь.

***

Пройдя во внутреннее помещение, Старик огляделся. Серые, бетонные на вид, стены с разводами по всей поверхности, напоминающими застарелую плесень (наверное, какой-то вид современного искусства), высокий потолок в два ступенчатых яруса и, словно его отражение, такой же пол, уходящий ступенями на метр вниз. Получалась своеобразная выемка в центре комнаты. На другом от входа конце было возвышение (словно часть пола вспучилась от воды), на котором и восседал тот, кому Старик готов был свернуть шею – Валера Ломин (или то, что от него осталось).

– Ближе не подходи, – спокойно остановил гостя Ломин, когда тот дошел до края выемки и хотел спуститься на ступень ниже. – Не оскверняй мое цифровое ложе.

– Что еще за ложе? – недоверчиво прогудел Старик.

– Эта ниша, где я впитываю наш виртуальный мир, чувствую его, становлюсь с ним единым целым.

– Хм, а я уж было подумал, что ты спишь в этой яме, прямо на бетоне.

– Это не бетон, – скривился Ломин.

Хозяин быстро собрался после неудачного начала. Слишком уж свободно ведет себя его визитер. Валера Ломин вспомнил, чем он теперь стал – не просто один из корпоративных гибридов, больше не пешка в их игре. Он – Протеус, и его слово – закон в этом секторе. Приняв властную позу, Протеус насмешливо спросил:

– Ты пришел убить меня?

Старик серьезно посмотрел ему в глаза, вернее, в те «протезы», что были сейчас на месте глаз.

– Если ты дашь мне такую возможность.

Протеус тихо рассмеялся, мысленно обратившись к десяткам сенсоров, которыми была нашпигована комната. Данные с них за долю секунды поступили на микропроцессор, встроенный в правую руку, а оттуда и в мозг. Все чисто. В помещении никого нет, кроме него и Старика. И никакого оружия.

– И все это из-за того сосунка, которого ты отправил ко мне больше года назад? – Протеус видел, как дернулось лицо Старика. – Или из-за тех заварушек на твоей территории, которые за этим последовали?

Мстительно ухмыляясь, он ждал ответа.

– Я здесь из-за своего брата, – взяв себя в руки, произнес Старик.

– О! – наиграно округлил рот Протеус. – Только не устраивай драму из-за этого. Твой брат влез туда, куда не следовало. Ничего личного.

Протеус сбился со счета, сколько раз произносил эти два простых слова: «Ничего личного». Но каждый раз в деле было что-то личное. В нем было до хера личного! Иначе он бы не брался за работу. Старик понимал это, а потому он произнес:

– Не для меня.

На секунду показалось, что Старик сейчас кинется через весь зал, чтобы вцепиться в глотку надменному хозяину сектора, но секунда прошла, и он стал прежним. Привычным движением достал из внутреннего кармана пачку сигарет (Протеус внутренне вздрогнул – этого человека стоит опасаться), вытряхнул одну и отправил в рот.

– Я закурю? – пробормотал он, делая первую затяжку.

Протеус повелительно кивнул, помня о привычке Старика загаживать свои легкие.

– Сожалею, но в истории с твоим братом, ничем не могу помочь. А вот ты можешь кое-что для меня сделать.

Старик вопросительно поднял брови, обильно дымя сигаретой.

– Тот наемник был в особом костюме…

– Что, не можете разобраться с составом ткани? – засмеялся, будто залаял, Старик. – И не пытайтесь, тут дело не в технологиях. В ней-то твои парни из научного отдела секут. Тут нужна человеческая смекалка, которой им не хватает.

– Почему ты так решил? – уязвленно спросил Протеус.

– Да потому что они отвыкли думать сами! Забили свой мозг формулами, в глазницы понапихали светочувствительные датчики, как у тебя, – Старик поморщился, будто учуял гнилостный запах, – в мозги понатыкали проводов. Теперь вся эта электроника чувствует и думает за них. Они же, как придаток, как грёбаные высокофункциональные отвертки, просто выполняют элементарные действия – смешать реактивы, записать алгоритм, который выдал компьютер после введенных в него данных, дать команду машинам собрать другие машины. Они больше не живые. Только у живого, подвижного мозга еще есть смекалка. Весь твой научный отдел – ходячий шашлык, куски мяса, нанизанные на металл и микросхемы.

Старик самодовольно выдохнул особенно большое облако дыма в сторону Протеуса.

– Любопытная теория, – иронично заметил тот. – Так, значит, благодаря своей смекалке ты нашел это место? Не думаю. Думаю, тебе кто-то помог, и хочу знать, кто это был. Только не питай иллюзий, своего я добьюсь, всегда добивался. Ты можешь сэкономить нам время и избежать страданий.

Голос Протеуса звучал теперь тихо, вкрадчиво. В нем просыпалось нечто низкое, темное, не связанное с новой личиной – властной и всеобъемлющей. Когда его лишили верного пса, этого проклятого робота, что оставил крестообразный шрам на лбу, Ломин окончательно слетел с катушек. Из обуревавшего его временами ужаса, он замучил до смерти десятки ни в чем не повинных людей. Стоило среди жертв оказаться низшему сотруднику «Призмы Корп», на Ломина обратили внимание. Лишаться подписчика, приносящего бешеные деньги, они не хотели. А потому, пустили его садизм в нужное русло. О тех временах Ломин часто вспоминал с вожделением, ноющим где-то под самым солнечным сплетением.

– Как ты все хорошо обрисовал, – невозмутимо проговорил Старик, пуская клубы дыма, затягивающего пространство вокруг тонкой пеленой. – Да только, Валера, ты мне сперва ответь на один вопрос: зачем ты убил моего брата?

Протеуса передернуло от звука его старого имени.

– Ладон влез туда, куда не следовало влезать, – раздраженно ответил он. – А ты запомни, Валеры Ломина больше не существует. Это я тебя заставлю хорошо усвоить.

– А куда же он делся? – усмехнулся Старик. – Как мне к тебе теперь обращаться?

– Протеус.

– Протеус? Это типа то божество из мифологии?

– Сын Посейдона и Геры, – нарастающее возбуждение и дерзкий тон Старика ему не нравились. Но даже не это выводило Протеуса из равновесия – «Шестое чувство» молчало.

– Не, не могли боссы твоей конторы назвать тебя в честь древнегреческих богов. Тут что-то не сходится, – Старик притворно задумался. – А, все понятно! Ты, наверное, просто не знал, но протеус – это такой вид бактерий. Протеус Мирабилис, или как-то так. Живучие твари, долго не подыхают в воде и почве, а особенно любят копошиться в гниющих продуктах. Протеусы эти в человеческих кишках живут, а в окружающую среду попадают вместе с фекалиями. Их, кстати, так назвали за способность видоизменяться и жить в жидкой среде, – Старик поискал глазами, куда бы бросить окурок, и, не найдя ничего подходящего, отправил его метким броском в «цифровое ложе». – Никакое ты не божество, Ломин, ты поганый высер этой вашей «Призмы Корп». И зря ты убил моего брата.

Секунда, и Старик преобразился. Усталость, нервное раздражение и бессильная злоба слетели с него луковой шелухой. В два прыжка Старик преодолел разделявшие их шесть метров. За это мгновение он изменился до неузнаваемости – весь подобрался, тело налилось силой. Его искаженное злобой лицо застыло в метре от неживого лица Протеуса. Электроника, отвечающая за систему безопасности, бездействовала. Комната вокруг Старика начала расплываться.

– Что ты сделал?

– Сейчас узнаешь, – прохрипел Старик.

Левый висок разорвала дикая боль, голова, словно пустая болванка манекена, мотнулась вправо. Ломин, застонав, свалился на колени. Еще один удар ногой в лицо, следом ступня впечаталась в бронированную кожу шеи, становящуюся мягкой и податливой.

– Что, мудила, расползаешься по швам? – гаркнул Старик. – Это еще что! Сейчас совсем худо будет.

Ломин тряс головой, пытаясь сфокусироваться, но у него ничего не получалось. Места ударов ломило от боли.

– Смекалка, козел ты гибридный! Смекалка! Помнишь ту лабораторию, что разнесли твои бойцы? Не удивился, что вы там ничего ценного не нашли? Думаешь, я полный дебил, чтобы держать оснащенную последней техникой лабораторию просто так? Все разработки давно оттуда вывезли. О, мои ребята на тебя очень разозлились за то, как ты поступил с их игрушками. Мои спецы по самой продвинутой химии дали мне это, – Старик достал из кармана обычные на вид сигареты, ткнув пачку под нос Ломину. – Не знаю, что за гадость они туда понапихали, но действует она безотказно. Вырубает вашу чувствительную электронику на раз. А теперь, поговорим о деле.

Не удержавшись, Старик ударом ноги по ребрам отправил Ломина обратно на пол, заставив застонать, скрежеща зубами.

– Это твое цифровое ложе, или как ты там его назвал, сейчас полностью слепо. Твоя бронированная кожа, которой давал команды процессор в руке, тоже не понимает, что надо делать. «Умные» фотоэлементы, воспринимающие несколько спектров, отказывают. Улучшенная нервная система, как меня заверили мои химики, сходит с ума, поставляя в твой мозг такую гамму ощущений, что не позавидуешь. Я могу остановить все это прямо сейчас, свернув тебе башку. А могу пытать тебя, пока не проголодаюсь – потом мне придется прерваться на перекус.

– Ты в моем здании! – невнятно простонал Ломин. – Тебе не жить, сука! Охрана…

– Да какая охрана, что ты меня пугаешь! Я проверил, ты из своей берлоги раз в месяц в лучшем случае выбираешься. Так что, тебя еще долго не хватятся.

– Ты даже не представляешь, в какое дерьмо ты влез! Тебе пиздец! Тебе, и всей твоей шайке!

Старик наклонился к самому уху Ломина. Казалось, он больше не может сдерживаться. Животная ярость рвалась наружу.

– Нет, сетевая подстилка, это тебе пиздец.

Он опрокинул сопротивляющегося гибрида на живот, уперся коленом между лопаток, обхватил руками голову, вцепившись в подбородок, и с силой потянул к себе.

Отчаянный вопль, переходящий в звериный рык, раздирал глотку гибрида. Он пытался скинуть руки Старика, но тот медленно и неуклонно оттягивал голову врага назад. Одно долгое и мучительное мгновение, отвратительный хруст – безжизненное тело Ломина рухнуло на пол. Старик долго стоял над ним, тяжело дыша. Наконец, он достал сигарету, поднес ко рту, но передумал. Надо выбираться.

– Надеюсь, Сэм, ты знаешь, что делать, – пробормотал он себе под нос.

Не спеша подошел к массивной сдвижной двери. Та отъехала в сторону – сработала автоматика. Затем ее маневр повторила перегородка, выводящая в коридор. Старик двинулся в обратную сторону, мысленно призывая робота к осторожности. Он ждал внизу, облачившись в Тень.

Проповедник

Он снова слышал голоса Сети. Не такие громкие, как раньше, скорее слабое шевеление, как безостановочный шорох шаркающих ног соседей сверху, но он ее слышал!

Данила брел по заснеженной улице, с наслаждением глотая морозный воздух нового городка. Он даже не потрудился узнать его название у команды синхронов (так называли себя бывшие программисты Старика), когда они заселились в заброшенное здание на окраине. И зачем, если через неделю-другую съезжать? За год они сменили столько захудалых городишек, что Данила сбился со счета. И все из-за одного мстительного урода, открывшего охоту на Старика и его подельников. К последним до сих пор относили и четверых синхронов.

Данила не представлял, что все будет так. Покинув штаб Старика на пару с Ромкой, он потерялся, не мог сообразить, с чего ему начать. Помощи ждать неоткуда, денег нет, крыши над головой тоже. Возвращаться назад? Нет, это он уже проходил.

Тут звякнул колокольчик вызова. Через Сеть с ним связался Кармак. Через полчаса он, вместе с Кейном и остальными, забрал Данилу и байк, который теперь катил за машиной на автопилоте. Едва они обосновались на новом месте, как их команду тут же вычислили наемники. Если бы не боевые комплексы в голове у каждого, так бы и остались на холодном бетонном полу истекать кровью. Так начались бесконечные скитания четверых синхронов и одного беглого сетевика.

Переезжая с места на место, прячась, уворачиваясь от поисковых программ и вездесущих дронов, пятерка выбивалась из сил. Синхроны дали слово Даниле, обещали помочь, если он им поможет разыскать аватар Ладона. Кармак был уверен, что Данила знает, где чип деда Сережи. И не без оснований.

Как они оказались в этом городишке? Какая неведомая сила принесла пятерых беглецов сюда?

Страх.

Синхроны боялись, Данила чувствовал это, но не понимал, чего.

Данила на ходу оглянулся, отведя в сторону край капюшона теплой зимней куртки – позади ни души. Машину он оставил в подворотне, в паре кварталов от бара, где его ждала новая партия деталей для оборудования, которое закинет его в Сеть. Последняя партия. Больше он не вернется в этот гадюшник.

Шумно выдохнув, Данила ускорился. Дыхание мгновенно белело, вырываясь из рта, оседало тонкой пленкой на полупрозрачном стекле визора, и тут же исчезало – срабатывал встроенный обогрев. Бликер, прячущий лицо от уличных камер, неприятно натирал десну. Но без этой блестящей серебром капы, надетой на передние нижние зубы, ему запрещали выходить из укрытия.

Прохожие почти не встречались. В такую погоду нечипованные сидели по домам или в точках раздачи инета, как тот бар, куда Данила бредет. Впереди семенила тщедушная тетечка, закутанная в объемный пуховик (снизу торчали спичками тоненькие ножки), да бодро шагали двое парней в коротких куртках, уставившись себе под ноги. Ни тетечка, поминутно оглядывавшаяся на Данилу (через визор она видела размытое пятно вместо лица – видимо, думала, что ее преследует грабитель), ни парочка спортивного вида парней, ничего вокруг не замечали.

Машин тоже не было, разве что редкие такси на автопилоте, да уборочная техника. Один такой трактор или робот-уборщик, как окрестил его Данила, без кабины и водителя несся навстречу. Его ковш соскребал с асфальта грязную снежную кашу, подтаявшую от реагентов, выплескивая ее на край тротуара. Парней и тетку окатило слякотью, Данила успел отпрыгнуть.

Главная дорога ушла вперед прямой лентой, забрав с собой прохожих, а Данила свернул в переулок. Тонкий коридор, где не разъедутся две легковушки, стиснут стенами пятиэтажек без окон. Выцветшая красно-белая, узорчатая штукатурка местами осыпалась, некогда ярко-синяя металлическая крыша облупилась. И так везде, куда бы ни приехал Данила: пяти-, максимум, десятиэтажки, неухоженные, загаженные улочки, тротуары, превратившиеся в каток, угрюмые люди, которым насрать на все это. Реальность их больше не волновала. Кому есть дело до робота-уборщика, который окатывает прохожих смесью воды, снега и едкой химии, когда визор не может поймать сеть. Хотя, если бы интернет пропал действительно надолго, этот же безразличный абориген прогрыз бы метровые стены из бетона, за которыми находилось оборудование интернет-провайдера.

Все города нечипованных, погрузились в запустение и морок. Старик был прав – этот мир умирает. Но потому ли, что Сеть выкачала из него лучшие «умы» и «руки»?

Визор Данилы отчаянно просился услужить. Он почуял высокоскоростной доступ вблизи бара, возбудившись, как подросток, залезший подружке под лифчик. Он легонько вздрагивал, вибрировал все чаще, тихонечко попискивал на пределе слышимости. Он, как тот же пубертатный подросток, мысленно умолял запустить интернет, словно то была пышногрудая девица, которой не терпелось вставить.

Данила остановился.

На углу дома посредине переулка чернела дверь. Облезлая, криво обшитая листами металла, она была желаннее глотка воды в пустыне для любого, кто с рождения живет с визором на башке. За ней раздавали самый быстрый интернет в районе.

Данила включил визор, едва прикоснувшись к выпуклой овальной кнопке на его поверхности (как же неудобно включать и выключать его руками!), и та тут же налилась кровью. Этот красный отблеск сообщит всем, кто оффлайн, что Данилу лучше не беспокоить. Синхроны заблокировали гипнотическую рекламу, бьющую в такие глубины мозга, что неподготовленный юзер мог заложить последние трусы, чтобы купить жвачку по акции или навороченный софт для визора, а потому, для Данилы особо ничего не изменилось. Но дверь стала другой. Поверх нее светились символы, понятные только владельцу бара, да окошко, к которому надо поднести визор для проверки доступа. Данила так и сделал. Легкий щелчок, и дверь отворилась. Над входом в этот момент повисло название бара, светящееся неоном: «Атараксия».

Данила потянул ручку, вошел.

Внутри тепло, тускло желтеют встроенные в потолок светильники, разбавляющие полумрак над центральным проходом. Он делил бар пополам сразу от входа. Справа и слева два разных мира: живой, мерцающий огнями бар с сотнями бутылок у зеркальной стены и отполированной стойкой «под дерево» и, напротив него, праздник живых мертвецов – десятки одиночных, крохотных столиков, за каждым из которых по неподвижно застывшему человеку. Правда, некоторые из посетителей слабо шевелились, что-то бормотали или взрывались жутковатым, разносящимся в тишине смехом. Кое-кто временами отхлебывал теплое пиво из бутылки. Из стен, столиков и стойки бара доносилась музыка – ударные спорили с электрогитарой, кто сможет вывести более безумную и сложную мелодию.

Перешагнув порог и пройдя через метровый «предбанник» из решеток с сантиметровыми прутьями, Данила направился к массивной барной стойке, снимая капюшон и расстегиваясь. Татуированный парнишка с тоннелями в ушах и нижней губе, какими-то металлическими штуковинами в бровях и с причудливыми, полностью красными с черными точками зрачков глазами, кивнул Даниле и скрылся в подсобке. Минуту спустя он вышел, снова кивнул и принялся пялиться в пространство перед собой. Данила понял, что тот ушел в инет. Визором ему служили линзы.

У длинной барной стойки, в самом ее конце у стены, сидел «странный мужик», как звал его про себя Данила. Две недели Данила периодически ходит в этот бар, и две недели, почти каждый раз, здесь сидит этот тип. Тощий, с одрябшими мышцами и кожей на руках, усталым лицом, за которым проглядывала мрачная уверенность в себе и даже сила, несвойственная для нечипованных. На вскидку Данила дал бы ему лет сорок. Он почти без ошибок научился определять возраст нечипованных. Если бы перед ним был сетевик, никаких проблем не возникло бы – через секунду он знал бы о незнакомце все, что требуется.

Данила задумался. Он уже уселся на высокий стул, махнул парнишке с лысой головой и татуированным лицом, шеей и руками, чтобы тот налил ему растворимый кофе, скинул шуршащую куртку на соседнее место, как вспомнил, что подключен к Сети. На чипе еще стоит приложение, позволяющее увидеть любого человека, даже нечипованного, каким тот был в детстве. При одной мысли об этом приложение запустилось, заставив Данилу уставиться на «странного мужика», потягивающего коньяк из обычного стакана, и не обращающего внимания ни на кого вокруг, словно ему и с самим собой интересно.

Сеть раздумывала пару мгновений, прежде чем превратить незнакомца в подростка. Темная щетина на щеках исчезла, загорелый лоб и шрам на виске растворились, сам он съежился, но немного, оставшись таким же сутулым и грустным. Легкий обтягивающий свитер повис на нем тряпкой. Секунду помедлив, Данила вернул все, как было. «Странный подросток» выглядел не лучше «странного мужика», и мало чем от него отличался. Такой же скрюченный, будто у него горб, со впалой грудной клеткой, слегка выступающим животом, который выгнулся пологим уплотнением, с темными волосами, торчащими в стороны. Вокруг глаз широкая светлая полоса от ношения визора, нетронута ветром, солнцем и загаженным городским воздухом.

– На что уставился, приятель? – голос «странного мужика» прозвучал беззлобно, но резко, словно он привык брать инициативу в конфликте, если тот маячил где-то на горизонте.

Данила понял, что уже пару минут пялится на этого человека, держа в руке остывающий кофе. Скинув оцепенение, он встал и направился к «странному мужику». Воспользовавшись моментом, тот окинул парня оценивающим взглядом – стоит ли ждать от него неприятностей.

– Данила, – он протянул руку в знак приветствия.

«Странный мужик» уставился на нее, словно ни разу не видел, как люди здороваются, а затем нехотя пожал. Представляться в ответ он не собирался, тем более какому-то залетному барыге (судя по тому, что парень регулярно скупал какое-то оборудование у Яра – хозяина бара).

– Почему ты без визора? – напрямую спросил Данила. За полтора года он привык к нагловатой и прямолинейной манере общения нечипованных.

– Тебе не все равно? – лицо «странного мужика» неуловимо оживилось, будто тот предвкушал нечто приятное.

– Не подумай чего, – примирительно поднял ладони перед собой Данила, – просто я редко вижу неч… людей без визора.

«Странный мужик» долго смотрел в лицо Данилы, почти не видя его глаз. Видимо, пытался понять намерения незнакомца. Потом он заговорил:

– У меня пост, – и отхлебнул изрядный глоток коньяка.

– Это что-то религиозное? – не отступался Данила.

Ждать, когда Яр вернется с электроникой, еще долго, а потому, можно удовлетворить свое любопытство.

За месяцы скитаний, Данила научился не бояться новых людей, более того – начал их изучать, каталогизировать, строить из них некую систему. Здесь были: общая масса – нечипованные, мало отличающиеся друг от друга; хикикомори – двинутые на интернете отшельники; оригиналы – эти всеми средствами пытались выделиться из общей массы (вызывающе одевались, цепляли на голову визоры в форме древнего геймпада или видеокассеты), но суть их оставалась неизменной; и многие другие. Так Данила познавал новый мир, пытался понять его, приспособиться. Правда, получалось у него не очень.

– Я не фанатик, если ты об этом, – сухо ответил «странный мужик» после очередной паузы.

Данила кивнул. Отхлебнул кофе, постоял с минуту, повернулся и уже хотел уйти, как «странный мужик» снова заговорил.

– Ты не с того начал, приятель, – Данила обернулся, вопросительно подняв брови под визором. – Сними эту штуку или хотя бы выйди в оффлайн, чтобы с тобой кто-то захотел говорить.

Данила стянул визор на шею, улыбнулся, чуть обнажив бликер, и уселся на стул рядом со «странным мужиком».

– Тебе, я погляжу, он не очень-то и нужен, – кивнул тот на визор.

– Почему?..

– Потому что ты сетевик, – просто ответил «странный мужик», и снова отпил из стакана.

– С чего ты взял?

Данила напрягся, но сразу почувствовал, как Сармат его мягко осаживает – опасности нет.

– С того, что наш брат никогда не полезет с вопросами, когда он в инете. Да и загар у тебя ровный, и характерного уплотнения на переносице нет. Вот тут, – он ткнул пальцем себе между глаз, – небольшая горбинка должна быть от постоянного ношения визора.

– У тебя ее тоже нет, – Данила натянуто усмехнулся. Мужик этот ему уже не нравился. – Что же теперь, ты тоже сетевик? И где вообще твой визор?

– Это не твое дело, конечно, – мужик достал из сумки, висевшей на спинке круглого стула, обычный черный визор, положил его на стойку, рядом со стаканом, – но без этой штуки я из дома не выхожу. Хотя сейчас и не ношу. Как я уже сказал, у меня пост.

Данила молчал. Он внимательно разглядывал «странного мужика», пытаясь понять, зачем тот решил с ним заговорить. Может ему скучно? Когда бы Данила ни пришел в этот бар, он сидел здесь в одиночестве и потягивал коньяк.

– Вот тебе еще одно доказательство, что ты – сетевик, – после долгой паузы проговорил «странный мужик». – Ты ни хрена не слышал о посте.

Данила рассмеялся.

– Ты прав, об этом чертовом посте я ни хрена не слышал! Но думаю, ты мне сейчас расскажешь.

Понятно, почему он не дал мне уйти.

– Конечно, расскажу, – хитро улыбнулся в ответ мужик, – только если ты мне еще выпивки закажешь.

Данила так и сделал.

Когда стакан наполнился, «странный мужик» довольно заговорил:

– Я бы тебе и так рассказал, – голос его сделался мягче, но оставался сильным, даже чуть властным, что удивительно при его невпечатляющей комплекции. – Большую часть года я, как и любой нормальный человек, ношу визор. Но, – он поднял указательный палец, – только днем и только в общественных местах. Дома я его снимаю.

– Сидишь оффлайн? – удивился Данила.

Хикикомори, только наоборот?

Мужик усмехнулся.

– Тут есть одна хитрость – изображение с визора можно проецировать на стену. Надо, конечно, заморочиться, технику кое-какую прикупить для проекции, но так проще отучиться от него. Ну и пост, конечно, в этом помогает. Когда у меня пост, я пользуюсь визором только при необходимости.

– Зачем тебе это?

Едва задав вопрос, Данила понял, зачем этот человек отказывается от ношения визора. Он сам пытался бунтовать, когда жил в Сети. Сам вытягивал себе жилы, стараясь доказать, что не зависит от проклятой, пропитавшего его, словно сироп мягкий бисквит, субстанции. Но ответ «странного мужика» его удивил.

– Во всем нужен баланс, – глядя в стакан с коньяком, проговорил тот. – Слишком много или слишком мало чего-то, и ты перестаешь быть человеком. Ты – подневольное существо. Тобой управляет то, чего тебе не хватает или что у тебя в избытке, – мужик оторвал руку от стакана, и наставительно потрясал указательным пальцем на каждом слове. – Слишком много работаешь – плохо, из-за этого становишься нервным. Слишком много отдыхаешь – тоже плохо, это расхолаживает, не дает сосредоточиться в нужный момент. Вот я и ищу баланс. Для этого остаюсь в изоляции на месяц в году. Так я могу быть полезен обществу. Это сейчас важно!

Лицо его покраснело, голос стал тверже камня. Теперь он смотрел прямо в глаза Даниле, не отпускал его, удерживал взглядом.

– Каждый должен приносить пользу, иначе, если мы займемся только собой, этот мир развалится на куски. Не приноси обществу пользу, и оно деградирует, скатится в средневековье. Да ты и сам видишь, что с нами творится.

Пару мгновений Данила не мог сообразить, что на это ответить. «Странный мужик» стал еще более странным в его глазах. Видимо, это отразилось на лице парня.

– Да, что-то я разошелся, – понимающе улыбнулся тот. – Опять взялся проповеди читать. Привычка! – он развел руками. – Если что, я тут числюсь местным проповедником. Когда я онлайн, рассказываю всем, кто готов слушать, о балансе и пользе, как тебе сейчас. А когда у меня пост, брожу по таким барам и своим примером показываю, что можно жить и без интернета.

Данила огляделся.

– Не очень-то у тебя получается.

Мужик молча отхлебнул из стакана.

– Ты прав.

Он надолго умолк, глубоко о чем-то задумавшись.

Данила же не мог поверить, что кто-то из этих людей, из нечипованных, вот так запросто отказывается от интернета. Это не вязалось с тем, что он наблюдал в каждом городе, где останавливался с командой синхронов.

– Зачем тебе это? – наконец спросил Данила. – Нет, я понимаю, нужен баланс и все такое, но тебе-то это зачем?

«Странный мужик» сначала заулыбался, прищурив уставшие, раскрасневшиеся от коньяка глаза, а потом сник. Он снова погрузился в раздумье, прерванное вопросом Данилы, уставившись в пустоту перед собой.

Зачем мне это? Хех… Зачем?..

Однажды, когда ему перевалило за двадцать, он очнулся на улице, подпирая окоченевшей спиной покатую стену центра содержания хикикомори, весь обросший, грязный и в лохмотьях, проснулся от того, что кто-то воткнул ему короткий нож в бок. Сделал это его сосед по стене, когда у того сломался визор. На каком-то уровне сознания Матвей понимал, что брать чужой визор бесполезно, особенно такой навороченный, как у него, но разве это объяснишь человеку с ножом?