Текст книги "Далекие королевства"

Автор книги: Кристофер Банч

Соавторы: Аллан Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Глава двадцатая
СПОРНЫЕ ЗЕМЛИ

Перевал через Кулак Богов оказался ровной дорогой, которой он нам с Яношем и казался с расстояния во много лиг. Взбираясь вверх, она огибала «сустав указательного пальца», уходя в глубь гор. Как и прежде, но не как в моем видении, Кулак стоял без снега на вершинах. Вспомнив, что Янош во время зимовки второй экспедиции в Вахумве предпринимал несколько попыток разведать проход, я спросил, как далеко ему удавалось забираться, пока бураны не заставляли отступать.

– Я даже до этой точки не доходил, – сказал Янош. – Однако не снег препятствовал мне, а ураганный ветер и осколки льда, которые он нес с собой. Зимой эти горы продуваются свирепыми ветрами, так что снег тут долго не задерживается.

Идти было легко: для такой прогулки не надо быть спортсменом, с удовольствием размышлял я, здесь пройдет не спеша и торговец, делая остановки, чтобы поддержать себя поджаренным бифштексом и глотком доброго вина. И тяжело груженным вьючным животным, даже лошадям, будет здесь двигаться легко, везя товары из Ориссы в Далекие Королевства. На пути встречались каменные осыпи, но они не могли перекрыть дорогу шириною в два броска копья. По склону сбегала каскадом небольшая речка, и в одном месте кто-то даже выложил камнями небольшой пруд. Значит, этим путем ходили раньше и будут ходить впредь.

Наша дорога шла вверх, огибая крутые скалы. Проклятый город позади нас уже не был виден. Дорога становилась уже. Я уже начал бояться, не зашли ли мы в тупик, но, к моему облегчению, перевал впереди вновь расширялся.

Янош шел впереди отряда, я сразу за ним, а остальной отряд растянулся позади. Откуда-то послышался звук упавшего камня. Один из наших лучников, натянув тетиву, поглядел вверх. Но ничего на сером фоне гор не было видно. Возможно, камень сам по себе сорвался, но мы стали осторожнее.

Там, где перевал расширялся, подъем стал круче, и я обнаружил, что дышу с трудом. Впереди показался гребень перевала, и я решил, что как доберемся туда, то сделаем привал, вон там, где посреди прохода стоят два больших камня. Я загорелся нетерпением, но, как не уставал поучать нас Мэйн, «спешка приводит только к несчастным случаям, попаданиям в засады и к брачным узам – ко всему тому, чего надобно избегать». Вскоре явилось тому и подтверждение. Сосредоточив все внимание на том, чтобы дышать ровнее, я вдруг услыхал чей-то предупредительный крик и увидел, как один из этих громадных камней с гребня катится на нас. Он был все ближе, подскакивая на препятствиях, набирая скорость. Но предупреждение прозвучало вовремя, и мы успели убрать с его дороги животных и убраться сами. Камень прогромыхал дальше, не причинив нам ущерба, и исчез внизу. Я подошел к Яношу.

– Такие камни, – подчеркнул он и так очевидный факт, – сами по себе не скатываются.

Он приказал всем лучникам быть наготове и идти по краям каравана, внимательно наблюдая по сторонам. А вторым теперь шел Лион. Мы приблизились к гребню, надеясь с него увидеть открывающиеся внизу долины и величественные города Далеких Королевств. Вместо этого дорога продолжала карабкаться дальше в горы.

Мы тщательно осмотрели то место, откуда простоявший вечность камень вдруг устремился вниз. Не было никаких отметин от рычага, с помощью которого можно было бы отправить эту глыбу вниз. Возможно, маленький подземный толчок или, скорее всего, магия. Возможно, наши невидимые враги продолжают строить нам козни. Но никто из нас, даже Янош, не ощутил и малейшего присутствия колдовства. Мы осторожно двинулись вперед и вверх между сблизившимися скалами. Дальше дорога становилась шире и маячил новый гребень. Неужели и он не самый верхний? Мы оказались как раз посреди этого узкого участка, когда загрохотали небеса. Я решил, что грянул гром, но, подняв голову, увидел безоблачное небо. И тут понял причину звука: на нас рушилась лавина. Я закричал, мне ответило эхо, и бросился вперед, стремясь вырваться из этой западни. Надо успеть добежать до того места, где скалы отступают от дороги… Вниз летели камни размером с дом. Последний из нас, Мэйн, хладнокровно подгонявший ослика, едва успел выскочить на безопасное пространство, когда на узкий участок перевала с демоническим грохотом обрушилась лавина.

Когда грохот стих, смолкло в горах звонкое эхо и улеглась пыль, я быстро произвел подсчет. После этого облегченно вздохнул и вслух пообещал, пройдя горы, устроить священное жертвоприношение Тедейту. Все остались целы, включая животных, и весь груз был цел. Лавина обрушилась с небольшим запозданием. Никто уже не верил в такие случайности, которые происходят в течение одного часа. По крайней мере, там, где мы теперь стояли, скалы были более пологими, и опасность камнепада уменьшилась. Я уже собирался спросить Яноша, что делать дальше, как послышался такой громкий крик, словно подали голос сами горы.

Вот тут-то мы и увидели гиганта. Обычно в каждом народе находятся люди выше обычного роста. Но такого я еще не видел. Даже учитывая разреженный горный воздух, искажающий истинные размеры предметов, надо было признать, что он раза в три превосходил ростом самого высокого из ориссиан, а в ширину и того больше. Можно сказать, что это существо было огромной обезьяной, поскольку было покрыто шерстью. До него было не больше одного броска копья. Мы схватились за оружие, и гигант нырнул за обломок скалы. Он вновь что-то выкрикнул на своем языке, словно взвыл горный ветер. Когда мы все тоже попрятались в укрытия, я с гордостью ощутил, что не потерял самообладания.

– Бьюсь об заклад, это подлинный хозяин этих гор, – сказал я, – который призывает нас убираться назад.

Янош согласно кивнул.

– Их может быть много, – сказал он Мэйну. – Скорее всего, другие нам готовят новую ловушку, пока этот задержал нас.

Янош предложил свой план дальнейших действий. Я ничего не говорил, слушая вполуха и думая иначе. По мнению Яноша, три человека – он, Мэйн и наш лучший скалолаз, учитель музыки Хебрус, – должны были пойти вперед налегке на разведку. И если получится, убить чудовище стрелами.

– Остальные же под вашим, господин Антеро, командованием, – сказал он вдруг официально в присутствии подчиненных, – пусть не спеша, осторожно продвигаются за нами по дороге. А мы в случае опасности просигналим вам.

– Янош… ты сочтешь меня сумасшедшим, но… – сказал я. – Отойдем в сторону.

Я отвел его и изложил ему совершенно другой план. Он задумался.

– Не нравится мне это, – сказал он, с тревогой глядя мне в глаза. – Очень опасно. Очень. Ты можешь погибнуть, и тогда все, чего мы достигли, разлетится в прах.

– Нет, не разлетится, – сказал я. – Если же произойдет худшее, то ты возглавишь экспедицию и примешь все необходимые меры. И никто тебя впоследствии ни в чем не обвинит. Я оставил соответствующие распоряжения Рали, братьям и Эко. Все мы смертны, а ты мой преемник в этой экспедиции.

Янош посмотрел в сторону. Голосом, глухим от охвативших его чувств, он сказал:

– Это… это безмерная честь для меня. Но, – он кивнул вверх, – неужели ты думаешь, что справишься? Эта обезьяна-переросток может просто размазать тебя по скалам. Это будет так глупо, тем более когда мы так близки к цели.

– У меня два серьезных довода, – решительно сказал я. – Во-первых, это чудовище явно предупреждало нас, а не делало попыток напасть сразу же. Я все размышлял, что представляет из себя та лавина? Попытку уничтожить нас или предупредить? Значит, оно миролюбиво. А во-вторых, я просто думаю, что, как потомственный купец, обязан разбираться в психологии примитивных существ.

Был еще и третий довод, о котором я не упомянул. Меня по-прежнему беспокоил тот случай с уничтожением кочевников. Я не мог смириться с тем, чтобы миссия открытия Далеких Королевств в моей жизни связывалась бы с резней в чужих краях.

– Но я по-прежнему думаю, что ты поступаешь неблагоразумно, – сказал Янош.

– Очень хорошо, – сказал я. – Я неблагоразумен. Но ведь я хочу лишь, прежде чем ты приведешь в исполнение свой план нападения, чтобы ты подождал сигнала от меня или от этого существа. Более того, ваша троица сможет продвигаться незаметно вслед за мной.

– Да с этим-то проблем не будет, – сказал Янош. – Но должен предупредить тебя, друг мой, если тебя по этой твоей глупой прихоти убьют, я с тобой по-другому поговорю.

Я усмехнулся и хлопнул его по плечу. Янош, Мэйн и Хебрус вернулись чуть назад и исчезли в узкой расщелине. Остальные оставались на месте. Мы подождали около часу. Гигант ничем себя не проявлял, разве что еще раз крикнул, чтобы мы убирались. И это служило мне лишним доказательством незлых намерений существа. Я покопался в нашем грузе, размышляя, что может помочь в общении с этими гигантами, ведь с такими мне еще не приходилось иметь дело. Смешно сказать, но больше всего я руководствовался характерами сказочных великанов, о которых мне в детстве рассказывала нянька.

Наконец мы заметили, что гигант показался на скале впереди ярдах в двухстах. Я снял плащ и оружие и закатал рукава рубашки, поеживаясь на свежем горном воздухе. И двинулся вперед, неся в руке кожаную сумку с отобранными мною предметами.

Гигант встревоженно подпрыгнул, когда увидел меня, и закричал. Я молча продолжал очень медленно двигаться вперед. Шерсть у него поднялась дыбом, конечности напряглись, точь-в-точь как у испуганного домашнего кота.

Чем ближе я подходил, тем менее привлекательно выглядел мой друг. Похоже, в его длинных волосах на теле скрывалось немало блох, отчего он постоянно почесывался. Был он безобразен, с очень длинными руками и ногами меньшего размера, чем можно было бы ожидать при таком теле. У него была массивная голова со впалыми щеками. Из-под верхней губы выступали огромные желтые клыки. Он поднялся во весь свой рост, размахивая громадной дубиной, скорее даже стволом молодого дерева с оборванными сучьями. Я не стал подходить ближе. Гигант обильно потел, словно находился в жаркой пустыне, а не на этих студеных высотах. Воняло от него так, что меня чуть не стошнило. Но я не стал обращать внимания на мой чересчур цивилизованный нос – купцу, который не может примириться с привычками тех племен, с которыми торгует, лучше оставаться дома.

Я опустил сумку и открыл ее, осторожно извлекая содержимое. Руки мои были обнажены, показывая, что скрывать мне нечего, я старался не делать резких движений. Гигант вроде бы расслабился. Я сел, поджав под себя ноги, как какой-нибудь рыночный торговец, и стал ждать. Гигант не двигался. Он явно стал мне доверять.

Я вытащил шкатулку, положил ее на плоский камень и нажал на рычажок. Механически открылась крышка, обнажив яркую раскраску коробочки изнутри, что хорошо контрастировало с фоном серых гор. Существо хрюкнуло, заинтересовавшись. Следующей я достал золотую цепочку на шею и внутренне содрогнулся, вспомнив, сколько она стоит и то, что предназначалась она в дар какой-нибудь принцессе. Я повесил цепочку на запястье. Затем мягко бросил ее в сторону моего нового партнера по торговле. Тот испуганно подался назад. Но затем осторожно подобрался к ней, поднял, осмотрел, что-то бормоча про себя, и повесил себе на запястье. Он осматривал ее так и эдак и наконец захихикал. Ему понравился новый браслет. Сказки говорили правду – великаны падки на блестящие безделушки, как сороки.

Потом дикий горец решил, что нужно сделать ответный шаг. Осмотрев близлежащие камни и даже потрогав лишайник на одном из них, он наконец догадался и положил на то место, откуда взял цепочку, свою дубину. Теперь-то я уже более уверенно мог сказать, что он не представлял для меня опасности. Я покачал головой, давая понять, что мне не нужна его дубинка, и показал, что дарю ему цепочку. Он подошел поближе. И я увидел, что его нос морщится от отвращения. Я улыбнулся, припомнив, как отец рассказывал о торговле с племенем людей столь примитивных, что они никогда не мылись и не меняли шкуры, которые носили, пока те просто не сгнивали; так вот эти люди утверждали, что запах чистого человека отвратителен.

Последовали другие мои подарки: некоторые ему не понравились, например, такие, как духи; другие понравились, такие, как маленькие серебряные фигурки, которыми я играл в детстве. Он опять засмеялся и взял одну фигурку. Я подумал, что она станет игрушкой его ребенка. Золотые цепи нашей дружбы потихоньку крепли. Но самый грандиозный успех выпал на долю коробки конфет, которые я прихватил с собой после некоторого раздумья. Он обнюхал всю коробку и украдкой оглядывался, как ребенок, который не желает делиться лакомством со своими приятелями.

Когда все мои подарки были приняты, я убрал отвергнутые, встал и показал на себя, потом за спину на моих товарищей и махнул рукой в направлении дороги, уходящей дальше. Пальцами изобразил шаги… Я просил разрешения пройти. Он хрюкнул и что-то проревел. Сверху донеслись ответные крики. Гигант поднялся, обнажив в дружеской улыбке устрашающие клыки, и показал мне, что путь свободен. Оставалось еще одно небольшое дело. Я окликнул моих друзей. Гигант встревожился, затем испугался, увидев, как на скале над нами показались Янош, Мэйн и Хебрус с луками в руках. И прежде чем гигант успел подумать, что это предательство, по моему сигналу все трое положили луки, разломили пополам стрелы и бросили их вниз. Даже мой не шибко смышленый визави понял – они могли убить его, но не стали. Сломанные стрелы должны были означать, что мы идем с миром и дальше будем проходить так же. Гигант рассмеялся непонятно над чем, подхватил свои дары и припустил к ближайшей лощине. Янош и его соратники спустились с выступа вниз, и мы продолжили наш путь. Больше мы не видели ни этого гиганта, ни его товарищей.

Вечером Янош подошел ко мне.

– Я кое-что понял, – уныло сказал он. – Сабля не всегда лучшее средство для развязывания узлов.

Я пожал плечами, отмахиваясь – успех одного такого дела вовсе не повод быть менее осторожными. Но я действительно заметил, как Янош изменился. Я-то думал, что тот самый Янош, который сопровождал меня в моем открытии, с такой же легкостью может торговать, как и проливать кровь, но, возможно, я ошибался. Тем не менее очередной наш барьер мы преодолели без потерь.

И я по сей день горжусь, что нерушимо существует тот торговый договор, который я заключил между Ориссой и горными гигантами. Отправляющиеся через перевал караваны заботятся о том, чтобы прихватить с собой подарки, дабы не встретить на пути обвал или обломок скалы, блокирующий путь. Никто, правда, никогда не видел более одного гиганта, который мог оказаться тем, с которым я заключил договор. Но вкусы этого и его соплеменников за это время не изменились. По-прежнему они обожают конфеты, и чем слаще, тем лучше. Все остальное не представляет особого интереса для этих странных и до сих пор не изученных существ.

Три дня мы еще поднимались под облака, преодолевая этот огромный горный кряж, а затем дорога начала потихоньку, петляя, уходить вниз. И прошло еще два дня, прежде чем мы увидели, что лежит внизу. К нашему величайшему разочарованию, там нас не ждали золотые города. Вместо этого во все направления тянулись бесконечные горные ущелья и вершины. Нами овладело смятение – неужели мы отправились в поход, который будет продолжаться и продолжаться, пока мы не умрем от старости? Но мы продолжали шагать, следуя ведущей нас дороге. Решить, какой путь избрать дальше, мы могли, только оказавшись на ровной земле. А тут решать было нечего – дорога уходила в узкое ущелье. Там она пошла вдоль стремительной горной речки. Когда река вырвалась на простор, оказалось, что мы на верном пути. Тут начиналась дорога, настоящая дорога, аккуратно вырубленная в склоне горы, ровная, шириной в двадцать футов. Через каждые две лиги в скале были вырублены углубления, чтобы караван мог разбить тут ночной лагерь. Дорога шла по-прежнему вдоль реки, возвышаясь на бросок копья над уровнем воды. Иногда встречались ступени, чтобы проезжающие могли спуститься и пополнить запасы воды. Никто из нас, включая и Яноша, не слыхивал, чтобы даже в землях, считавшихся цивилизованными, проводилось такое грандиозное благоустройство в горах.

Частенько принимался идти дождь, но нависшие скалы не давали нам промокнуть, словно мы шли по крытому мосту. Мы даже пожалели, когда вышли наконец в долину, поскольку ничто нас теперь сверху не прикрывало. Впрочем, путешествие здесь, среди зеленой травы и деревьев, радовало глаз и компенсировало промокшую одежду. Теперь мы двигались по каменистой дороге, петляющей по долине. Мы обсудили, благоразумно ли с нашей стороны идти по этой дороге не скрываясь. Но выбор у нас был небогатый – по обе стороны появился лес, такой густой, настоящие джунгли. У нас недели уходили бы на то, чтобы продвигаться там невидимыми, да и треск стоял бы такой, что уж слышно бы нас было издалека.

Ночевать пришлось тоже прямо на дороге, после того как и здесь мы столкнулись с первой опасностью. До этого я приказал идущему впереди разведчику присматривать место для лагерной стоянки, и он обнаружил таковое: небольшую заманчивую низинку в стороне от дороги. Виден был пруд, где мы могли помыться и набрать воды, деревья для развешивания тентов и зеленая трава для осликов. Янош уже собирался отдать приказ разгружаться, когда я увидел, что лужайка движется. Словно трава ожила и медленно ползет в нашу сторону. В неподвижном воздухе на деревьях шевелилась листва. Сначала я подумал, что тут дело не обошлось без магии, но потом понял, что это – пиявки. Я еще не видел таких здоровенных – длиной почти в человеческую руку. Почуяв кровь, они двинулись на нас, как полчища встревоженных муравьев. И висящие на деревьях листья тоже оказались пиявками. В таком местечке самый отважный храбрец чувствует себя законченным трусом, и потому мы со всей возможной скоростью пустились наутек. Этой ночью мы улеглись спать посреди дороги, и то только после того, как Янош сотворил отпугивающее заклинание. Тем не менее наутро пришлось развести небольшой костер и горящими прутьями заставить отвалиться несколько подобных кровососов, которые все же выследили нас и каким-то образом прорвались сквозь заклинание. Напившись нашей крови, они потолстели. После того как они отпадали, оставались глубокие раны, которые кровоточили и требовали перевязки.

А несколько часов спустя нас отыскали наблюдатели. Долина стала шире, речка уже медленно петляла у подножия зубчатых гор. Дорога стала прямой, как полет дротика, так что можно было разглядеть, что делается далеко впереди. Было жарко и тихо. В воздухе лениво стрекотали цикады. И тут впереди, там, где дорога уходила вниз, показались всадники. По сверкающим доспехам на людях и лошадях я мгновенно понял, кто это такие. Наблюдателей было, по крайней мере, двадцать, а столько мне еще видеть не доводилось. Они заметили нас до того, как мы сообразили, что хорошо бы сбежать с дороги и спрятаться. Их командир опустил копье в боевую готовность. Но мы не услыхали ожидаемого звона оружия, криков команд или цоканья копыт по дороге. Призрачный патруль бесшумной рысью устремился на нас.

– Если они собираются атаковать нас без предварительных переговоров, – заметил Янош, – то командир прикажет им перейти в галоп, когда они скроются от нас вон в том углублении на дороге.

Такую ситуацию мы отрабатывали в свое время. Мы достали из нашего снаряжения специально сделанные удлинители и насадили на них копья. Шесть человек встали поперек дороги, припав на колено, выставив эти удлиненные копья под углом и подняв щиты. Позади встали лучники и наши животные. Остальные вытащили сабли, готовясь дать отпор с любой стороны. Хоть мы и ощетинились как ежи, но мы вовсе не были настроены к обязательной стычке. Если бы наблюдатели выразили готовность к миру, мы бы пошли на переговоры.

– Стоять твердо, – спокойно приказал Янош. – Не волноваться, не бежать. Не было еще такой лошади ни в жизни, ни в легенде, которая бросалась бы на стену из копий. Держаться, держаться.

Голос его был спокоен, словно на очередной тренировке в моем поместье.

Колонна всадников рысью скрылась из виду в выемке на дороге.

– Ну вот, – сказал Янош, – наконец-то мы узнаем, что у них на уме.

Но мы не узнали. Секунды переходили в минуты, а всадники так и не появлялись на взгорке.

– Любопытно, – отметил Янош, – куда же они делись? Два человека! Вперед, к той выемке! Посмотрите. Правда, боюсь, там уже ничего нет.

Как он и предполагал, два разведчика, добравшись до выемки, прокричали, что там пусто.

– Еще интереснее, – беспечно сказал Янош. – Первое, и сомнительное, предположение: они удивились нашему появлению здесь и нашей готовности к схватке. Второе: они или те, кто их направляет, решили ослабить нашу готовность. Третье, логическое предположение: командир их отряда так же не уверен относительно наших намерений, как и мы относительно их. Четвертое, и самое привлекательное для меня: вряд ли какой-нибудь их великий воскреситель будет останавливать нас. Это все равно что против ветра мочиться – сначала вроде чувствуешь удовлетворение, а потом дела принимают мокрый и неприятный оборот. Приказываю выступать! Мы идем вперед!

Так мы и сделали, не особенно переживая, но пошли медленнее, держа оружие наготове.

А на следующий день мы угодили в засаду. Ловушка была задумана толково, как раз в том месте, где дорога с одной стороны прижималась к скале. А с другой стороны – открытое пространство, на котором негде спрятаться. За последними кустами нас и ждали враги. Но они совершили одну ошибку – не стали дожидаться, пока середина нашего отряда войдет в зону убойного огня, а ударили по нашим разведчикам, идущим впереди. Зазвенели тетивы, двое ориссиан вскрикнули и упали. Из-за кустов полетели копья. Кто-то завопил от боли, а из засады послышались воинственные крики, полные жажды нашей крови. На мгновение мы застыли в нерешительности. Один из осликов, получив две стрелы в бок, заорал и стал пятиться назад. И тут Янош закричал:

– Вперед! В атаку, ублюдки!

Мэйн, выхватив саблю из ножен, перепрыгнул через раненого и смело устремился в бой. Стрела со звоном отскочила от камня рядом с ним, и он метнулся за какой-то валун. Я тоже побежал с саблей в руке туда, проломился сквозь кусты, обогнул валун и увидел там человека, выпускающего из лука стрелы. Я рубанул его по руке. Брызнул фонтан крови, и человек закричал. Рядом оказался другой, который, подняв саблю, парировал мой удар. Я чуть не упал, стараясь избежать, в свою очередь, его выпада, и затем неловко ткнул ему в бок. Удар пришелся в доспехи, а мы столкнулись грудь в грудь. Я боднул головой, разбивая ему нос, и человек отшатнулся. Не давая ему обрести равновесие, я сделал полный выпад, и сабля по эфес ушла в пах противника. Тот упал, и я сам чуть не упал вслед за ним, но с ним было покончено. Рядом в землю ткнулась стрела, я поднял голову и увидел лучника, стоявшего на камне наверху. На нем был стальной колпак, и его рука доставала очередную стрелу, прилаживая ее на лук, и пальцы уже плавно оттягивали тетиву… В его глазах застыла моя смерть, смерть на конце боевой стрелы, нацеленной мне в лицо. И тут брошенный Яношем кинжал угодил лучнику в грудь. Лучник выронил лук, оступился и рухнул назад. Он завопил от боли. Я тут же подскочил к нему и изо всех сил рубанул по лицу, тут же залившемуся кровью. Больше врагов вокруг не осталось. Я сел на камень, меня била крупная дрожь. Наконец я успокоился и огляделся. Среди камней валялись восемь трупов наших врагов.

– Восемь против двадцати, – не без восхищения противником сказал Янош. – Они не испугались, зная, что элемент внезапности удваивает силы. Почему-то, – в задумчивости продолжил он, – в эпосе, когда герой бросает нож, он всегда попадает негодяю прямо в сердце. Что ж, значит, я герой, раз попал в него. А очень боялся угодить в камень.

Я поблагодарил его. Вновь мне спасли жизнь. Янош улыбнулся и попытался шуткой разрядить обстановку:

– На самом деле я бросил кинжал потому, чтобы иметь потом возможность обсудить с тобой тот удивительный выпад, которым ты поразил того воина. Тебе следовало бы присудить победу… если бы это было на тренировке. А если бы мы находились в казармах, я привел бы тебя как пример необыкновенно глупой храбрости и отправил бы на недельку на кухню.

– Благодарю вас, капитан Серый Плащ, – рассмеялся я. – Вы говорите как один из моих стариков наставников. Хотя, насколько я помню, он был один из немногих, кто хоть иногда говорил что-то толковое.

Я перевел взгляд на убитых мною лучника и бойца с саблей. К тому времени я уже обрел достаточный опыт, чтобы не зеленеть при виде трупов.

– А у них хорошие доспехи и неплохое вооружение, – сказал я. – И обмундирование нарядное. Стало быть, не разбойники. И я не думаю, что это пехота наблюдателей.

Янош вдруг побледнел.

– А я могу тебе сказать, кто это такие, – сказал он. – Ликантиане. Посмотри на того малого в сапогах. На сапоги его. Или на доспехи, или на эфес вон той сабли. Я носил такую саблю, когда только начинал служить у них.

– Но что они делают здесь? Не могли же они нас выследить? – сказал я. – Не могли же они проделать вместе с нами все наше путешествие? Я, например, в это не верю.

Янош встал на колени над телом бойца с саблей и осмотрел его. В кошельке нашлось несколько ликантианских монет.

– А ты не обратил внимания, – сказал он, – что, хоть они все и ликантиане, у них не было знамени или штандарта. И никаких нагрудных знаков. – Он поднялся. – Сержант Мэйн!

– Да!

– Обыщите все трупы. Соберите их в кучу. Осмотрите имущество и все, что найдете, несите мне.

– Слушаюсь!

В ожидании результатов мы занялись подведением грустных итогов. Но, к нашему изумлению, убитых у нас не было. Первые двое, попавшие под стрелы, не только остались живы, но позднее быстро поправились; хотя один потерял много крови от раны в бедро, понадобилось лишь несколько заклинаний Яноша, чтобы рана затянулась, а затем ее помазали и забинтовали. У второго рана оказалась еще менее серьезной – стрела пробила панцирь и застряла в нем. Другие пострадавшие от сабельных ударов, а один и от кинжала хотя и выглядели плохо, но быстро исцелились при помощи искусства Яноша. Раненного в бедро и еще одного пришлось везти, а остальные вполне оказались в состоянии продолжить путь пешком. Неосторожное появление наблюдателей подготовило нас к встрече с засадой. Если только это действительно была неосторожность.

Мои размышления об этих призрачных всадниках и об их намерениях были прерваны. Сержанту Мэйну удалось кое-что найти: небольшую эмблему, которую носили на цепочке на шее. Янош без слов покрутил ее. Да и не нужны были никакие объяснения. Я уже видел такие медальоны на солдатах, которые встречали нас в одном поместье в Ликантии. Видел я эту эмблему и на мраморных столбах большого здания в центре этого злого города.

Это был геральдический знак дома Симеонов.

Дорога вновь повернула к реке и уткнулась в небольшие каменные причалы, предназначенные для малых судов, бегающих по реке. Но сейчас причалы стояли пустыми. Янош обнаружил обрывок веревки, свисавшей с одного кнехта; веревка была грязной и старой. Значит, в этой гавани суда уже давно не швартовались. Отсюда мы могли бы отправиться в путешествие более легким способом, нежели отмерять лиги ногами. Я уже собирался отдать приказ разбить лагерь и отправиться в лес за бревнами для плотов, как вдруг вспомнил о тех щепках, что Янош отколол от затонувшей лодки у берега, где некогда жил прибрежный народ.

А он уже сам извлек эти куски дерева и готовился к заклинанию.

– Это просто, – сказал он, рисуя мелом на каменной площадке таинственный символ и выводя рядом с ним шесть замкнутых эллипсов. – Это не такая уж революционная мысль, что часть может стать целым. Если же боги посмеются над моими попытками, то я добавлю еще заклинание возрождения.

Он положил по кусочку дерева в каждый эллипс и принялся творить заклинание. Это теперь я понимаю, что в искусстве Яноша не было ничего особенного. Но тогда был другой случай. Я быстренько распорядился, чтобы осликов разгружали и всю поклажу делили на равные по весу шесть куч, чтобы лодки были одинаково устойчивы, а затем подошел к Яношу и стал наблюдать. Заклинание заняло несколько минут, затем воздух задрожал, стал сгущаться, и на причале оказались шесть плоскодонок. Шесть новеньких, сияющих, надлежащим образом сколоченных, покрашенных и просмоленных лодок.

Этот небольшой сеанс магии, который для Яноша оказался простым, произвел на участников экспедиции большее впечатление, чем предыдущие заклинания. Янош улыбнулся, видя их благоговение.

– Теперь-то вы поняли, почему воскресители большую часть своих занятий проводят в темноте и тайне. Каждый, кто видел, как я создал эти лодки, поневоле задумается, почему такое событие не может быть общим достоянием. И почему ваша жена должна платить гончару за новый горшок, когда можно за медяк попросить кого-нибудь живущего по соседству двумя-тремя словами возродить его из черепка?

– Отличный вопрос, – сказал я. – В самом деле, почему?

– Если бы ты был гончаром, или рудокопом, или кораблестроителем, ты знал бы ответ. Вообще проблема глубже, чем может показаться на первый взгляд, – магия существует, но она способна служить и злым делам, а не только добрым!

– В самом деле, господин капитан, – сказал бесшумно подошедший к нам сержант Мэйн. – Ах, если бы у каждого из нас был магический особняк и мы жили бы словно в Далеких Королевствах, то мы бы сидели себе развалясь, приказывали феям принести очередной кувшинчик вина и только потом уже устраивали бы дискуссии.

– Ну, там бы нам это было ни к чему, – сказал, улыбаясь, Янош.

– Тем не менее разве не так? Мы подготовили груз, и если господа философы не возражают, то можем отправляться.

Лодки спустили на воду, загрузили и составили экипажи так, чтобы в каждом был хоть один человек, знакомый с речным делом. Самым тяжелым оказалось расставание с нашими преданными животными. Но воды и травы кругом было вдоволь, растущие вокруг лиственные деревья указывали на мягкий климат. Вряд ли зима превращала эту долину в промерзлую тундру. Хищников не было видно, а если и найдутся, то ослы не такие уж тупые, чтобы не суметь за себя постоять. Путешествие с нами ничего не приносило нашим животным, кроме усталости, жажды, боли и даже смерти. Здесь они смогут отъесться, размножиться и даже покричать вволю, поскольку Янош снял с них заклинание безголосия. Тем не менее когда мы отплывали, четверо животных стояли на причале, следя за нами печальными глазами, и кричали. Мы с грустью оглядывались на них.