Текст книги "Две невесты генерала дракона (СИ)"

Автор книги: Кристина Юраш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 18

Меня отвели в комнату, которую пришлось делить с мисс Орвал. Свет в маленькой комнате был тусклым, лишь слабый луч солнца просачивался сквозь ситцевые шторы, создавая мягкие тени на стенах. В воздухе витала странная смесь запахов – старой ткани, пыли, лекарств и чего-то свежего, словно дуновение ветра из цветущего сада. Я долго лежала на казённой постели, ворочалась, не в силах избавиться от навязчивых мыслей о том, что случилось с генералом.

Внутри меня тревожно сжималось неприятное чувство, словно тень, которая не дает мне покоя, заставляя ворочаться и мучиться бессонницей.

Я искренне старалась убедить себя, что нужно поспать, что завтра всё станет лучше. Но сон словно ускользал, избегая моего уставшего разума. Мысленно я повторяла себе: «Может, если бы я могла поговорить с ним…» Но понимала, что это маловероятно. Время шло, и с каждой минутой ощущение безысходности только усиливалось. Наконец, уставшая, я закрыла глаза, и сон всё же одолел меня, унося мои переживания куда-то далеко.

На следующее утро я проснулась и обнаружила, что мисс Орвал исчезла. Вначале я подумала, что она уже приступила к работе, ведь день обещал быть насыщенным. Но быстро заметила – её чемодан и накидка тоже отсутствовали. Внутри закипело ощущение тревоги. Вдруг в голове промелькнула мысль: я осталась одна.

– Вставай, – раздался голос, и я повернулась к двери, видя мадам Лоуфул… – Твоя подружка сегодня утром написала заявление на расчет. Не выдержала, бедняжка. Нам такие нервные не нужны. Своих хватает! К тому же генерал ревел всю ночь.

Я чуть покачала головой, стараясь скрыть свою растерянность.

– Честно сказать, я почти ничего не слышала, – призналась я, быстро надевая новую форму, которая пахла свежестью и аккуратностью. Внутри меня было смешение чувств: желание помочь, страх, что я не справлюсь, и лёгкое разочарование от чувства собственного бессилия.

– Я понимаю, если ты тоже вдруг откажешься, – мягко произнесла главврач, её голос был спокойным, но в нем слышалась тень уважения и понимания. – Я прекрасно понимаю, что работа здесь непростая. Да, у нас нет гнойных ран, операционных и переломов. У нас есть душевные раны, которые мы успешно лечим.

Так начался мой первый день на новом месте. Всё казалось простым: работа не требовала сложных медицинских манипуляций, но и не была лёгкой. Главное – наладить контакт с людьми, пришедшими сюда за выздоровлением.

Некоторые солдаты общались со мной с искренней теплотой, словно им просто хотелось поговорить и поделиться чем-то важным. Другие замыкались в себе, отворачивались к стене, словно боялись показать свою уязвимость перед женщиной. Во мне всё ещё бушевала мысль о генерале. Казалось, я должна что-то сделать, чтобы помочь ему, даже если это будут только слова поддержки.

– Я бы никогда не подумала, что можно лечить таких мужественных воинов цветами и разговорами, – вдруг прозвучал голос мадам Лоуфул, прервавший мои размышления. В тоне ее голоса чувствовалась легкая ирония и насмешка. Я как раз поправляла букет, который нарвала в саду и принесла в палату.

– Им нужно осознавать, что в мире есть еще много прекрасного. Этот букет цветов может напомнить кому-то о маме. Может, похожий букет он дарил маме в детстве. Или напомнить о свидании с девушкой. Или о старой ферме, где прошло детство.

– Да, да, да, – слегка пренебрежительно и с усмешкой ответила главврач. – Кому-то удастся вспомнить собственный сад, роскошную гостиную, бал, свадьбу друга или цветочную лавку на углу. В чем тут смысл?

Я сглотнула и, чуть запинаясь, ответила:

– Главное – чтобы человек вспомнил что-то хорошее. Что-то, что не связано с войной. Это – первый шаг.

Мадам Лоуфул скептически подняла брови, словно я несу бред.

– А для кого-то это не работает. Тогда приходится как-то по– другому заставлять их вспоминать о мирной жизни. Например…. Свежая выпечка.

Я рассказала ей случай, который запомнился мне особенно ярко:

– Однажды я бегала в лавку, чтобы купить свежего хлеба. Один мой подопечный – пекарь – только понюхал хлеб и сказал, что он никуда не годится. В свое время он пек хлеб гораздо лучше. И начал рассказывать истории: как добавлял орехи в булочку, как однажды, будучи мальчиком, доставлял хлеб в богатый дом. Там хозяева разломили его и обнаружили что-то черное внутри – похожее на таракана. Он выхватил булочку, прожевал и сказал, что это был сушеный фрукт. Я стараюсь узнать о пациентах как можно больше, чтобы понять, как с ними работать.

– Вы где-то этому научились? – с сомнением спросила главврач.

– Нет, скорее, это само собой пришло, – честно ответила я.

– Как это?

– Однажды у меня порвался ботинок, и я в шутку пожаловалась пациенту. Кто мог подумать, что он – бывший сапожник? Мы разговорились, и через месяц он вернулся к своему ремеслу, восстановил лавку отца, которую забросил, уйдя в солдаты.

Мадам Лоуфул нахмурилась.

– На мой взгляд, вы слишком доверяете больным. Это может плохо кончиться. Будьте осторожнее. Помните, с кем вы имеете дело.

Я почувствовала, как внутри что-то сжалось – смесь ответственности и внутреннего напряжения. Но я знала – моя миссия здесь важна. И я постараюсь сделать всё возможное, чтобы помочь этим людям вернуться к жизни.

Я выдохнула, когда мадам Лоуфул вышла из палаты, словно облегчение накрыло меня волной. Она ещё наблюдала за мной, её строгий взгляд казался одновременно проницательным и холодным. Я понимала, что здесь я – новенькая, и мне не доверяют. Это чувство было довольно неприятным, словно я оказалась в чужой стране, где каждый жест, каждое слово – на вес золота. Но я обещала себе смириться с этим. Быть терпеливой, показывать свою профессиональность, и рано или поздно мне начнут доверять.

Я сделала обход по палатам, внимательно проконтролировала прием лекарств, поговорила с несколькими пациентами, кто хотел просто поделиться своими переживаниями – и чем-то внутренне я уже почувствовала, что начинаю входить в ритм. Время свободное – можно было немного расслабиться и подготовиться к следующему этапу.

И вдруг до меня донёсся тихий, но настойчивый голос из коридора:

– … нужно отнести генералу.

Глава 19

Я настороженно навострила уши, прислушалась внимательнее. Голос повторился чуть громче, и я заметила, как мои глаза сузились, пытаясь понять, откуда он исходит. Я метнулась в сторону, следуя за звуками голосов.

Выглянув из-за угла, я увидела двух санитаров, которые несли какой-то сверток. Они шли быстро, не замечая меня, и исчезли за поворотом. Я услышала звук открывающейся двери, и сердце у меня забилось чуть быстрее. Немного подождала, прислушиваясь.

Через минуту дверь снова открылась – и я услышала шаги. Санитары прошли мимо, не обратив на меня внимания. Значит, он здесь.

– Значит, он здесь, – прошептала я сама себе, глубоко вздохнув. – Надо подойти.

Я медленно направилась к двери, положила руку на ручку. Но в этот момент вдруг услышала позади себя голос:

– Туда нельзя!

Я обомлела. Обернулась и увидела незнакомого мужчину – высокого, статного, представительного с проницательными глазами и тонкими чертами лица, которые придавали ему немного загадочный и даже немного холодный вид. Его выражение лица было строгим, но в нем чувствовалась какая-то внутренняя сила.

– Простите, – улыбнулась я немного смущенно. – Я просто новенькая. Заблудилась немного… А куда ведет эта дверь?

Мужчина посмотрел на меня с легким удивлением и, кажется, с небольшой долей скепсиса. Он словно ожидал другого – может, ожидая, что я сразу пойму, что сюда вход воспрещён.

– Туда нельзя, – повторил он чуть тверже, его голос был бархатисто-холодным, но с оттенком командного тона. – Это служебный вход.

Я почувствовала, как внутренне напряглась. Внутри проснулся профессиональный интерес. Кто он? Почему так строго? И что скрывается за этой дверью?

– Я просто хотела уточнить, – быстро оправдалась я, улыбаясь чуть шире. – Простите, а вы кто?

– Я? Доктор Вуд, – надменно заметил мужчина. – И здесь находится мой пациент.

Он посмотрел на меня внимательно, словно пытаясь понять, кто я и зачем вообще нужна. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то – может, недоверие или любопытство.

– Не стоит туда заходить без разрешения. Мой пациент очень опасен, – коротко сказал он и, повернувшись, пошёл прочь, оставляя меня стоять у двери.

Я стояла на месте, немного растерянная, но внутренне настроенная на продолжение. Кто он? Почему так настороженно смотрит? И главное – что же там за этой дверью, что так важно не пускать посторонних?

Я была бы не я, если бы не решилась повторить этот подвиг, но попозже. Внутри у меня нарастало неприятное ощущение, словно что-то проскальзывало мимо сознания, неуловимо, как тень. Хотя, это и так было место, куда приезжали отдыхать поехавшие кукухи.

Я ждала конца смены. Время текло медленно. Хотелось поскорее освободиться и заняться тем, ради чего я сюда пришла. Но возможности подойти к двери не было. Время и обстоятельства словно сговорились против меня.

Я выждала момент, когда казалось, что никто не обратит внимания. И вот, на грани терпения, – решилась. Подошла. Тихо, осторожно, словно боясь потревожить чужой покой. Но как только я приблизилась, дверь распахнулась сама, и я увидела длинный коридор, состоящий из нескольких дверей. В самом конце мелькнул роскошный интерьер огромной комнаты, словно эта дверь вела в настоящий дворец: стены, украшенные тяжелыми тканями, позолоченные рамы зеркал, мягкий свет лампад, мягко рассеянный по всему пространству. Внутри – ощущение спокойствия и богатства, которое противоречило всему, что я знала о больницах.

– Куда это ты собралась? – спросил голос Мадам Лоуфул, выходя из-за двери, словно воплощение строгости и грациозности. Ее глаза были холодными, но в них скользил легкий оттенок добродушия. – Надеюсь, ты не забываешь, где находишься? А именно правила безопасности! Ведь это не простая больница!

Я зажмурилась от стыда, чувствуя, как щеки заливает краска. Внутри все сжалось – я чуть не попалась. Выругав себя, я постаралась успокоиться.

– О, я стараюсь не забывать, – ответила я, пытаясь скрыть нервозность. – Просто… Мне вдруг стало любопытно… И…

Ровно на секунду я заметила в кресле сидящего человека – генерала. Его профиль, узнаваемые черты лица – всё было знакомым. Внезапно он резко повернул голову, и наши взгляды пересеклись. Мгновенно – словно молния – он обжег меня своим взглядом: холодным, пронизывающим, полным ненависти. Внутри у меня пробежали мурашки, кожа покрылась мурашками. Я невольно отпрянула, словно столкнулась с чем-то запретным. В глазах у него было что-то такое – дикая, необъяснимая ненависть, которая будто бы проникала прямо в мое сердце, оставляя после себя холодный страх.

– Дорогая моя, – мягко, но со скрытой угрозой, произнесла Мадам Лоуфул, закрывая дверь. – Я понимаю твое любопытство. В молодости я сама была такой же. Но я тебя предупреждаю: он опасен. Очень надеюсь, что ты будешь держать язык за зубами. Для всех генерал сейчас ранен.

Глава 20

Меня будто парализовало. Зачем она это говорит? Почему? Внутри меня бушевали разные эмоции – страх, сочувствие, любопытство.

– Зачем вы мне это говорите? – спросила я тихо, чувствуя, как внутри все наполняется противоречиями.

– Потому что вижу, что ты – девушка умная, – улыбнулась Мадам Лоуфул, В ее взгляде читалась житейская мудрость… – Ты любопытна, и это хорошо. Но будь осторожна. Он очень опасен. И очень надеюсь, что ты мы не лишимся столь старательной и ценной сотрудницы как ты.

Я кивнула, чувствуя, как сердце бьется в груди. Вроде бы и похвалили, а вроде бы и нет. Внутри меня бушевали разные эмоции – желание понять, что случилос, страх перед неизвестностью, и желание помочь. Я подумала о генерал. Наверное, он любит по-настоящему, раз так страдает без своей Беатрис. Раз без нее ему жизнь не мила… Может быть, я поступила неправильно, раз снова лезу в чужую жизнь. Может, не стоило вмешиваться тогда и не стоит вмешиваться сейчас? Внутри я запуталась окончательно.

Я вернулась в палату и тихо разговаривала с каждым пациентом, интересуясь их жизнью, выслушивая их рассказы и пытаясь узнать их состояние. Иногда стоит выговориться, чтобы стало легче. И я это прекрасно понимала.

Если человек сам идет на контакт, значит, не все потеряно. Я слушала жуткие истории сражений, вместе снова и снова переживала страшные моменты потери. При этом я старалась дать каждому понять, что в этом мире он не один. Что его понимают и хотят помочь. Я осторожно переводила темы на мирную жизнь, осторожно вытаскивая воспоминание за воспоминанием.

– О, я уверена, что сад вашей матушки был прекрасен! – улыбалась я, представляя то, что мне рассказывали. – А что там были за цветы?

– Там было много разных цветов. Гиацинты, розы. Матушка очень любила розы! У нее их было больше двадцати сортов! Я помню, как она искала место для пионов, а нигде места нет. Везде розы. А розы с пионами, знаете ли, враждуют!

– Ого! Я просто очень люблю цветы, но очень плохо разбираюсь в них… Неужели нельзя сажать вместе розы и пионы?

– Разумеется нельзя! – горячо доказывал мне ефрейтор.

– Я и не знала! А что еще нельзя сажать вместе? Вы столько знаете о растениях, что я прямо удивлена. Если у меня будет свой сад, то я бы попросила вас быть садовником! Я же ничего не понимаю в солнечной стороне и в том, какие цветы с какими уживаются! А вы никогда не думали о том, чтобы воссоздать сад вашей матушки? – спросила я, видя, как ефрейтор задумался.

– Ну что вы! Боюсь, что у меня не получится. У матушки был талант! – заметил он. – Но я могу попробовать вспомнить, как все было… Вы сможете принести мне бумагу и перо? Будьте так любезны… Хм… А ведь можно попробовать… Матушке было бы приятно. Она мне еще говорила, мол, когда я умру, то вы забросите мой сад… Ладно, я подумаю. Конечно, я уверен, что у меня ничего не получится, но… за спрос денег не берут, ведь так?

Я смотрела на улыбчивого мужчину, который вспоминал сад матушки. Все ж лучше, чем вспоминать битву, в которой погибла почти вся его рота.

Время тянулось медленно. Я остановилась у постели «мертвого», хотя он никогда не отвечал. Я не настаивала на диалоге и не ждала ответов. Просто рассказывала ему о том, как светит солнце, как прекрасен сад и как весело щебечут птицы. Мне казалось, что если оставить его в одиночестве, прогресса не будет. Поэтому дважды в день я приходила, садилась рядом и вещала ему, как радиоприемник обо всем, что происходит вокруг. Только я собиралась встать, как вдруг почувствовала чей-то взгляд.

Я обернулась – и увидела в дверях палаты мужчину. Он внимательно наблюдал за мной. От неожиданности я дернулась, немного испугалась. Передо мной стоял человек в ярко-алом мундире, украшенном орденами, – его лицо было строгим, а глаза – серыми, как зимнее небо. В них читалась какая-то скрытая сила.

Если бы у Камиэля не было татуировки на выбритом виске, я бы сказала, что это он. Я присмотрелась. Нет. Это точно не Камиэль. Хотя, очень похож!

– Простите, что я вас напугал, – раздался голос, и я попыталась успокоиться. – Я просто наблюдал за вами… Я случайно увидел, что дверь палаты открыта, и решил заглянуть. А тут вы. Вы просто были ко мне спиной и не обратили внимания.

Я спросила с дрожью в голосе:

– Вы наблюдали за мной?

В голове пронеслась догадка: «Родственник!» – и сердце забилось быстрее.

Он кивнул.

– Меня зовут Кириан Моравиа. – незнакомец говорил спокойно, но в его голосе слышалась скрытая сила. – Знаете, я очень удивлен. В вас столько заботы, столько тепла… Причем, вы находите его для каждого…

Я немного смутилась, чувствуя, как щемит сердце.

– Спасибо за добрые слова, – я неуверенно улыбнулась.

Из коридора донесся голос, который отвлек Кириана от нашего разговора.

– Господин генерал!

Кириан повернул голову. Он посмотрел на меня еще раз, затем направился по коридору.

Я оставалась одна, не в силах понять, что именно так взволновало меня в этой встрече. Зачем он следил за мной? Что ему нужно?

Глава 21

– Вас вызывает главный врач! Мадам Лоуфул ждет вас в своем кабинете! – раздался настойчивый голос санитара, и я вдруг резко распахнула глаза от удивления. Внутри всё сжалось от волнения и тревоги. В голове пронеслись сотни мыслей и догадок, а сердце забилось быстрее.

– Срочно, – добавил санитар, а я тут же подскочила со стула.

“Что ей от меня надо?”, – пронеслась в голове мысль, а я уже вышла в коридор, спеша вниз по лестнице к роскошным дверям.

Я вежливо постучала, а потом открыла роскошные двери, удивляясь роскоши кабинета. Каждая деталь свидетельствовала об изысканном вкусе владелицы и подчеркивала статусность. Красное дерево, бархатные портьеры. Даже цветы в вазе были не какими-нибудь ромашками, а изысканными розами – одна под стать другой.

– … ну разумеется, мы создали для него самые лучшие условия! Еще бы! Он герцог., – услышала я голос Мадам Лоуфул. – Но мне кажется, что вам рано забирать его домой. Понимаете, доктор Вуд считает что до исцеления ему еще очень и очень далеко, а я, знаете ли, всегда прислушиваюсь к его мнению. Доктор Вуд прав. Вашему брату рано покидать стены нашей больницы ведь он в любой момент он может просто не сдержать свою ярость. Доктор Вуд полагает, что на восстановление могут уйти годы. Сейчас он пытается найти что-то отдаленно похожее в магических рукописях. И прописал ему лекарства. Но мы еще не можем сказать наверняка, что действует, а что нет. С таким случаем мы столкнулись впервые.

Глаза Мадам Лоуфул лениво скользнули в мою сторону.

– А вот и она! – заметила Мадам Лоуфул, когда я остановились в дверях. Я чуть приподняла брови, словно предчувствуя что-то важное. – Проходи, Аллегра. Господин генерал хотел тебя о чем-то спросить…

Генерал Кириан Моравиа улыбнулся мне.

– Я считаю, что моему брату нужен хороший уход, – спокойно, но с твердостью в голосе, произнес Кириан. – Я не сомневаюсь в компетентности доктора Вуда, но при этом я полагаю, что хорошая сиделка не помешает. Я слышал, как эта девушка разговаривает с пациентами. В ней столько доброты и света, что… Мне кажется, что моему брату этого как раз и не хватает. Вы же наоборот держите его, словно в тюрьме. Мне кажется, что от этого ему стало только хуже! Приступы, как вы говорите, повторяются все чаще…

Я вздрогнула, словно услышала что-то невероятное.

– О, быть может, в и правы, – заметила главврач, кивая на каждой слово генерала. – Но вы сами понимаете, какую опасность сейчас представляет ваш брат. И мы не можем рисковать жизнью окружающих людей. Был бы он обычным человеком, то мы бы как-нибудь справились. Но он – дракон! А это – прямая угроза всем вокруг. А что если он обернется в приступе ярости? Да он камня на камне не оставит от столицы! Не говоря про нашу больницу. Доктор Вуд заканчивал магическую Академию. В случае очередного приступа, он сможет себя спасти, а вот что будет с бедной сиделкой?

– Я более, чем уверен, что мой брат ее не тронет, – уверенным голосом произнес Кириан.

Он странным взглядом посмотрел на меня.

– Господин генерал! Ваш брат слабо отличает реальность от собственных фантазий. И то, что он пять минут назад мило разговаривал с вами, еще не повод считать его адекватным. Ах, вы все еще думаете, что ваш брат прежний, – вздохнула Мадам Лоуфул и сочувственно поджала губы. – Боюсь, вас разочаровать. Многие допускают одну и ту же ошибку, забывая, что с человеком может делать душевная болезнь. Что перед ними не тот, кого они знали раньше. Это совершенно другой человек. Оболочка та же. Наполнение уже другое. Если вам так будет проще понять. Иногда даже самый добрый на свете человек способен на чудовищные поступки, вследствие душевной болезни.

– Мой брат – не душевнобольной! – резко произнес Кириан, сверкнув глазами. – Это – магия! В моего брата попали заклинанием! Эмберийские маги ослепили его яростью!

Глава 22

– Я понимаю, что называть вещи своими именами иногда бывает тяжело. Но сейчас вашего брата нельзя назвать душевно здоровым, – вздохнула Мадам Лоуфул. – И не важно вследствие чего? Потрясения, предрасположенности или магии!

– Боже мой… – прошептала я, едва разлепив пересохшие губы и ощущая, как сердце невольно сжалось.

“Ты точно хотела знать правду? На! Получай! Добавочки?” – послышался внутренний голос, а я крепко зажмурилась на пару секунд.

– Так что я настаиваю, чтобы всё осталось как есть, – продолжала Мадам Лоуфул, глядя на генерала. – Я очень сомневаюсь, что эта затея с сиделкой закончится добром. Мне кажется, эта девушка – довольно здравомыслящая. Я, разумеется, препятствовать не буду. Но, честно говоря, я уверена, что она сама не согласиться.

Я сглотнула, чувствуя, как внутри всё сжалось от напряжения. В голове промелькнула мысль: «Могу ли я отказаться?»

– Моему брату нужна опытная сиделка, которая сможет ему помочь, – продолжил Кириан, обращаясь уже ко мне, – Мне очень понравилось, как вы ведете себя с пациентами. Мне кажется, что ваше присутствие пойдет ему на пользу. Вы согласны? Если да, то семья Моравиа готова щедро вас отблагодарить.

«Значит, я смогу выплатить все долги?» – пронеслось в голове, и я почувствовала, как внутри загорается надежда. “И успокоить свою совесть, которая уже отгрызла приличный кусок от моей нервной системы!”, – подумала я, вздохнув.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями.

– Можно мне немного времени, чтобы подумать? – спросила я тихо, ощущая, как меня сковывает внутреннее напряжение. Ненавижу, когда от меня требуют мгновенного решения. Странные люди искренне считают, что судьбоносный выбор можно сделать за секунды, и требуют ответ немедленно. И обижаются за то, что ты не можешь вот так вот с бухты барахты сказать “да” или “нет”, чтобы не жалеть потом всю жизнь!

Мадам Лоуфул кивнула, спокойно, будто зная заранее, что я скажу.

– Хорошо. Я прошу вас подумать о моем предложении. Ректор магической академии считает, что ему нельзя оставаться взаперти в одиночестве. Это только усугубит его состояние, – согласился Кириан.

– Пусть ректор магической академии считает как хочет, – уверенным голосом произнесла Мадам Лоуфул, словно пытаясь выгородить меня из

этой истории. – Но вы прекрасно знаете, в каком состоянии был ваш брат, когда его сюда привезли. И только благодаря вашим усилиям и совместным усилиям вашей семьи его удалось остановить. Все, можешь идти, Аллегра.

Я вежливо кивнула и направилась за дверь.

– Не забудь отчет в конце смены, – добавила Мадам Лоуфул. Ее голос был сдержан, но в нем звучала легкая усталость.

Я вышла в коридор, и тут же раздался протяжный, страшный рев – словно нож по сердцу. Этот звук будто разрывал тишину, заставляя душу сжиматься от боли и страха. Я затаила дыхание, слушая, как он раскатистым эхом разносится по коридору.

Не успела я дойти до конца коридора, как услышала позади себя цокот каблуков. Каблуки очень спешили, а я остановилась и обернулась, видя как ко мне спешит Мадам Лоуфул.

– Надеюсь, ты пошутила, – ее голос прозвучал тихо и недоверчиво.

– В смысле? – удивилась я, видя ее встревоженное лицо.

– В прямом. Ни при каких обстоятельствах не соглашайся на такое предложение! – зашипела Мадам Лоуфул. – Что бы они тебе не пообещали! Не вздумай! Если тебе дорога твоя жизнь! Все далеко не так хорошо, как я говорила. Тебе нужно это понимать. Завтра ты скажешь, что хорошо подумала, всё взвесила, и отказалась. Тебе очень жаль, и всё такое прочее. Ты имеешь право отказаться.

Я посмотрела ее прямо в глаза.

– А почему вы решили, что я именно откажусь? – спросила я, чувствуя, как внутри закипает сопротивление.

– Хорошо, милочка. Раз уж ты невольно впуталась в эту историю, я тебе покажу то, с чем придется иметь дело. Только надо сказать доктору Вуду, чтобы сопроводил нас И, поверь, после того что ты увидишь, у тебя и в мыслях не будет согласиться! Пойдем!