Текст книги "Две невесты генерала дракона (СИ)"

Автор книги: Кристина Юраш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 10

– А чего он так разволновался? – спросила я, переступая порог дома, где жил бывший военный, ныне отставной полковник.

– Он снова прочитал газету! – всхлипнула она, словно боясь поверить в услышанное. – Госпожа доктор, мы прятали от него газеты, как вы и сказали. Но он каким-то способом раздобыл её.

Я вошла в комнату. Небольшая комнатка хранила память о былых сражениях. Ордена и награды висели в рамках, а на стене красовалась красивая сабля с дарственной надписью.

В кровати лежал седой мужчина, чье лицо было покрыто сетью морщин и усталости от жизни. Шторы были плотно задернуты, создавая в комнате тоскливый полумрак, который был неизменным спутником болезней. На тумбочке, чуть покачиваясь содержимым, стоял стакан с прозрачным зельем, а в воздухе висел едва уловимый запах успокоительных капель. Вся комната была пропитана какой-то странной хандрой. Я прямо физически чувствовала ее!

– Проклятые эберийцы! – прорычал старый полковник, когда я осторожно проверила его пульс. – Они же думали, что нас потрепала война со Исмерией, и решили нанести свой удар.

Я вздохнула, пытаясь вспомнить, где находится Эберия. Кажется, на востоке страны, если память мне не изменяет.

Голос полковника дрожал, а глаза – блестели от ярости и боли. Как только он говорил о войне, пульс у него учащался – словно в памяти вспыхивали охваченные огнем картины прошлого. Я вздохнула, чувствуя, как в сердце у меня сжалось. В душе у этого человека остался навсегда шрам – и не один.

– И ведь ничего не постеснялись! Тьфу! А мы сколько им помогали! Но сегодня они получили по заслугам! – с гордостью произнёс полковник, словно наша победа – это его личный триумф. – Сегодня ночью мы их разбили! Сегодня ночью, дочка, генерал Камиэль Моравия лично выдвинулся на позиции и завершил эту войну. Ночью они взяли столицу Эберии.

Я замерла, словно кто-то вырвал у меня из рук нить реальности.

– Правда что ли? – спросила я, пытаясь понять, что происходит.

Я ведь ни в какой Эберии не была. И лишь смутно представляла, что это и где.

– Генерал был ранен. Сильно ранен! Он лично возглавил атаку, – продолжил полковник, а я замерла, ловя каждое слово. – Я восхищаюсь его подвигом. Хотел бы я поправиться до парада в честь победы!

“Сильно ранен!”, – эхом прозвучало внутри. Руки дрогнули, когда я доставала флаконы с сердечными каплями.

– Скажу честно, то что он сделал – это просто безрассудство! – с гордостью произнес полковник, поглядывая на флакон в моих руках.

– Вы обязательно поправитесь, – тихо сказала я, отмеряя капли настойки, – но вам нельзя волноваться. Вам нужно себя беречь!

Ранен. Я с тревогой вспомнила генерала, ощущая внутри какую-то вину. Неужели он, когда узнал, что его невеста его не любит, и решился на безрассудный шаг? Может, ему пришлось идти на риск, чтобы сохранить честь или просто потому, что он был слишком гордым, чтобы признать свою слабость? Нужно было тогда просто побыть с ним! Просто остаться и поговорить! Может, тогда бы он не стал бы так рисковать жизнью!

– Он всегда сражался как дикий зверь. Я никогда не видел столько ярости! Я читал, что в этот раз он один сумел положить эберийское войско, защищавшее столицу и разгромить дворец! Хотя, обычно он куда более осторожный, но что-то в этот раз он пошел напролом. Словно смерти искал! – вздохнул полковник, его голос дрожал от волнения. – Честно сказать, из всех генералов семьи Моравиа Камиэль Моравиа – самый жестокий. Вот как в одном человеке может сочетаться такая жестокость и благородство? Но скажу тебе так, дочка – мужик он толковый. Я служил под его началом. У него есть чему поучиться. Только что ж он так решил рискнуть?

Он сделал паузу, словно погружаясь в воспоминания, и продолжил:

– Мы вместе воевали в Исмерии. Слыхала про Северный Форт?

– Да, конечно, слышала! – кивнула я. Я жадно ловила каждое слово, чувствуя, что тема генерала меня очень волнует.

– Вот и я жил там, в Лисмирии, на границе с Исмерией вместе с родителями, – начал полковник, – когда исмерийцы вторглись в Лисмирию, мне было всего шесть лет. Помню, как убили моих родителей. Мать успела спрятать меня в погребе, а потом меня нашла добрая женщина, чумазого, перепуганного и почти немого. Я даже не разговаривал!. Я пожил у неё, а потом всех детей сирот отправили в Северный Форт. Меня усыновила одна хорошая семья майора. У них было столько дочек, а сына – ни одного. Вот и пошёл по стопам отца – быстро дослужился до полковника. Помню, как мама шила клетчатое платье себе и сестрам. Я тогда попросил мундир, как у папы, и она мне пошила из старого отцовского мундира куртку… Да, были времена…. Генералу Камиэлю тогда было шесть.

– А генерал – ровесник ваш? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё сжалось от переживаний.

– Да, мы ровесники! Мне уже почти семьдесят! – вздохнул полковник. – А ведь не скажешь! Дочка у меня молодая. Просто я поздно женился.

– Тише, – мягко сказала я, чувствуя, как пульс учащается, – сейчас вам важно, чтобы у вас всё было хорошо. У вас скоро вну родится…

– Знаешь, дочка, – вздохнул полковник. – Я бы еще повоевал! Я скучаю по войне. Там все так просто было и понятно. Приказ есть приказ! Вот приказ – вот враг. Сразу видно, где чужие, а где свои. А в мирной жизни все посложнее будет! И приказов нет. Тяжело… Особенно без моей жены. Мари была для меня всем. Я как увидел ее в лазарете, когда лежал с ранением, так сразу понял – она. Она была дочкой главного врача. Приемной. Я ее еще маленькой девочкой помнил. Мы вместе с ней прятались в Лисмирии от войны. А тут я увидел девушку. Такую красивую, что у меня прямо сердце из груди чуть не вырвалось. Я и не заметил, как она выросла и похорошела. С тех пор мы не расставались. И вот уже три года, как ее нет с нами.

Я посмотрела на портрет молодой красивой кудрявой девушки, к которому были приколоты сверкающие награды.

– Понимаю, – улыбнулась я, стараясь его поддержать.

Кое-как, с помощью моих утешительных слов и легкой поддержки, мне удалось стабилизировать его состояние. Его дыхание стало ровнее, а взгляд прояснился.

– Выздоравливайте! – улыбнулась я на прощание.

Я прошла мимо его рано овдовевшей дочери, скорбно поджимая губы. Внутри меня что-то сжалось от чужой боли и чужой судьбы. Смотреть на такую трагедию было трудно, и сердце мое наполнилось сочувствием.

Но мысли вернулись к генералу. Значит, решился на безрассудство. Смерти искал! А ведь как он любил Беатрис!

На секунду меня кольнула мысль о том, что я могла поступить неправильно! А что было бы, если бы я не вмешалась? Что если бы Беатрис не сбежала? Что если бы после свадьбы она забыла о своем полуграфе – полиграфе и полюбила собственного мужа? Такой мужчина, как генерал заслуживает любви! Что если это была просто влюбленность, которая выветрилась бы со временем?

От этой мысли настроение тут же испортилось.

Тогда бы генерал был бы счастлив. Он никогда бы не узнал о этой мимолетной влюбленности, не было бы ни безрассудного шага, ни серьезного ранения!

В каком госпитале он сейчас?

Как бы это разузнать?

Но вдруг какая-то странная тревога охватила меня. Словно мне было очень важно знать, что с генералом!

"Брось, да перестань! Он же совершенно чужой человек!" – пыталась я успокоить себя здравой мыслью. – "У него есть родственники, чтобы за него переживать! Ты для него никто! Тем более, что вы расстались вовсе не друзьями! К тому же это– всего лишь твоя догадка! Может, эти события никак не связаны! "

И всё же, мне казалось, что между этими двумя событиями есть связь. И что я, совершая как бы доброе дело, невольно стала причиной этого ранения.

Я помотала головой, стараясь отбросить неприятные мысли.

К концу дня я чувствовала себя как трусы, поставленные на отжим в стиральной машинке. И устала, и измотана, и немного опустошена. Сделав несколько глотков крепкого чая, я приготовилась к новым вызовам, понимая, что впереди – еще много важных и сложных дел.

В этот момент в комнату проник тревожный голос.

– Госпожа доктор, – послышался он, – тут вас хочет видеть один мужчина.

Я насторожилась. Вся моя жизнь за эти дни превратилась в цепь неожиданных встреч и откровений. Первым моим мысленным порывом было предположить, что это – генерал. Эта мысль вдруг согрела меня. Я очень переживала за него. И хотелось бы узнать, что у него все хорошо.

– Он ждет вас в комнате для посетителей, – произнесла дежурная, а я устало поднялась и поковыляла

Но, когда меня привели в комнату для посетителей, я поняла, что ошиблась. Там сидел вовсе не генерал, а незнакомый пожилой мужчина. Сухонький, очень чопорный, словно вышедший из старинных книг или винтажной фотографии. Его лицо было бледным, а взгляд – холодным и сосредоточенным. Он словно не принадлежал этому миру, будто его, всего такого изящного и винтажного, достали с полки, отряхнули от моли и усадили в кресло прямо посреди комнаты.

– Мисс Аллегра! Вы так изменились! – вздохнул он, одёргивая манжеты, как будто хотел убедиться, что всё в порядке с его одеждой. – Я надеюсь, вы меня помните.

– Эммм…. – потерялась я в догадках. – К своему стыду – нет!

– Я – поверенный вашей семьи! – откланялся незнакомец.

– Что вы хотели? – спросила я полушепотом я, ощущая легкую дрожь волнения в собственном голосе. Поверенные просто так не являются!

Поверенный взглянул на меня, словно разглядывал редкую ценность, и произнёс с холодной решимостью:

– У меня для вас ужасная новость…

Глава 11

– Какая? – едва ли не заикаясь, спросила я, пытаясь осмыслить услышанное.

– Ваш достопочтенный отец Эдверт Гриар скончался сегодня утром, – сухо произнёс господин, скорбно опустив глаза.

Я почувствовала, как меня сковывает внезапная слабость. В голове мелькнула мысль: «Ну и новость…» – и одновременно возникло ощущение, словно мне как бы должно быть не все равно, а мне пофигу.

– Очень жаль, – произнесла я, совершенно неискренне, понимая, что речь идёт о человеке, которого я никогда не знала.

– Поскольку ваша матушка скончалась несколько лет назад, – продолжил поверенный сухим и канцелярским голосом, – считается, что вы – единственная наследница состояния.

Мои брови удивлённо поднялись. Вот сейчас мне действительно нужен стульчик, чтобы присесть – срочно нужно прижать попу, чтобы на неё не налипли свежие неприятности.

– Какого состояния? – спросила я, чувствуя, как внутри всё сжалось. Тон поверенного был далек от радостного, и я чувствовала, что где-то кроется подвох!

– Состояния вашей семьи. Ваш достопочтенный отец, своей последней волей, пожелал, чтобы поместье и всё состояние семьи досталось именно вам, – объявил поверенный с мрачной торжественностью.

Я ошарашенно заметила:

– Он что, простил меня?

– Не совсем, – улыбнулся поверенный с легкой иронией. – Просто он разругался с вашим троюродным братом, который должен был унаследовать ваше поместье и родовую магию… Это случилось как раз перед смертью вашего достопочтенного отца, и по его воле завещание в последний момент было переписано на вас. Поэтому, соболезную и поздравляю.

– Что ж такое получается? – словно у меня в голове зазвучал тревожный звон. – У меня теперь есть поместье? Нет, нет, не может быть!

– Вот копия завещания, – заметил поверенный, протягивая мне бумагу. – Я уже отдал распоряжение о похоронах вашего отца. Вам так же возвращен титул, фамилия и …

Он достал шкатулку с перстнем, открыл ее перед моим носом.

– И доступ к родовой магии.

Я долго молчала, ощущая, как внутри всё переворачивается. Несколько минут я обдумывала открывшуюся передо мной перспективу. Если еще пять минут назад я была бездомной, то теперь моя мечта о доме сбылась!

Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы понять, не сон ли это.

– Ознакомьтесь с последней волей вашего отца, – с этими словами поверенный протянул мне документ, и я пробежала глазами по бумаге.

Что-то пробормотав, похожее на благодарность, я вышла в коридор, чувствуя себя словно в тумане. Сейчас я пыталась отдышаться от внезапно свалившегося на мою голову счастья! Нет, ну надо же!

– Не хотите прокатиться и посмотреть ваши новые владения? – спросил поверенный.

– Конечно хочу! – кивнула я. О, о большем я мечтать не смела! – Только в конце рабочего дня. А то меня ждут пациенты!

Я с нетерпением ждала конца дня, думая о том, как же здорово, что у меня теперь есть свой дом.

– Я тут! – бросилась я к карете поверенного, чувствуя, как в душе цветут весенние сады.

Конечно, для скорбящей дочери я выглядела слишком счастливой, но меня это мало заботило.

И вот я уже сидела в экипаже, замирая от предвкушения. Сердце колотилось в груди, будто я только что пробудилась от долгого сна и теперь пыталась понять, где я нахожусь. Передо мной раскинулось поместье – огромное, немного заброшенное, с высокими стенами и огромными окнами. Не могу сказать, что оно выглядело особенно уютно, скорее – немного запущено, словно забытое богом место, которое когда-то было величественным и важным.

Я не могла поверить своему счастью. Вся моя жизнь – череда неожиданных событий, и вот оно: наследство, о котором я даже не могла и мечтать. Но внутри все еще было ощущение нереальности. Я ведь никогда не знала этого поместья, была в нем только один раз. А теперь оно – мое.

– А где здесь слуги? – спросила я, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, кто тут живет, кто ухаживает за этим имением.

Поверенный, сидевший рядом со мной, качнул головой и улыбнулся чуть с усмешкой:

– Ваш отец, покойный, дал расчет всем слугам. Всё было устроено так, чтобы они были обеспечены, даже если он ушел из жизни.

Я махнула рукой, не слишком слушая его. Внутри все еще крутилась одна мысль: Это правда? Или мне всё это снится?

Я вышла из кареты, вдыхая запах собственного дома. Открыв дверь я вошла в коридор. Сейчас мне нравилось абсолютно все. Даже кислые лица портретов, словно на всю галерею они сожрали три ящика лимонов. – Круто! – прошептала я, разгуливая по комнатам и оценивая обстановку. Боже мой! И это – мое!

В дверь послышался отчетливый стук. Интересно, кто бы это мог быть? Неужели соседи пришли поздравить?

Я спустилась, направляясь к двери и открывая ее. Поверенный стоял в коридоре, изображая мебель. Он не спешил открывать дверь, как бы давая понять, что дело – хозяйское.

– Мисс Аллегра Гриар? – послышался вопрос.

Двое мужчин в строгих и одинаковых костюмах, с суровым выражением лиц вошли в холл.

– Так, где тут новая хозяйка? – сказал один из них, нахмурившись. – Мы пришли поговорить по поводу ваших долгов.

Мое сердце тут же сжалось. Я смотрела на них, словно в замедленной съёмке, не веря своим ушам.

– Долги? – произнесла я, пытаясь понять, слышу ли я правильно. – Я… я не знала ничего об этом.

– Не важно, – настойчиво сказал другой. – Мы требуем возврата. Время – деньги, и мы не можем ждать вечно.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается. В голове крутились мысли: Откуда долги? Почему мне не сказали? Я зыркнула на поверенного, который изображал молчаливую статую.

– Послушайте, – начала я, – я ничего об этом не знала. Мне нужно время, чтобы разобраться… Я только вступила в наследство! Вы же понимаете!

Но кредиторы были непреклонны. Они продолжали настаивать, требовали обещанных выплат, угрозами и настойчивостью пытаясь получить то, что считают своим.

Я стояла посреди коридора, в полном шоке, ощущая, как моё новое счастье превращается в тяжёлое бремя. И вдруг поняла – мне предстоит очень тяжелая борьба. Не только за наследство, но и за свое будущее.

Кое-как я выпроводила их, видя стопку долговых расписок.

– Так, не поняла! – возмутилась я, глядя на поверенного. – Почему вы не сказали про долги?

– К сожалению, последние годы дела вашего отца шли не так уж и хорошо, – заметил поверенный. – Поэтому сумма наследства довольно скромная. Зато долгов накопилось прилично. Я как раз хотел вам об этом сообщить, но меня опередили.

Долги? – только этого мне ещё не хватало. Главное, что не я их понаделала, а платить их должна я. Чудесно! Просто прекрасно!

– Простите! – остановила я поверенного. – А я могу отказаться от наследства в пользу родственников? Кто там у меня был? Троюродный…. эм…

– Дядя, – подсказал поверенный.

– Вот! Можно долги и поместье ему? А? – спросила я с надеждой.

– Никак нет! Завещание есть завещание. Но… – на многозначительной ноте сделал паузу поверенный. – Когда вы умерете, то поместье и все долги перейдут вашему троюродному дяде и остальным дальним родственникам.

Перспективка так себе!

– Я не понимаю вашего повода для расстройства, – добавил, оценивающе взглянув на меня с ног до головы. – Я бы на вашем месте не расстраивался так сильно. У вас есть всё необходимое, чтобы быстро расплатиться с долгами – и титул маркизы, и довольно приятная внешность. Думаю, вам не составит труда сыграть хорошую партию и удачно выйти замуж!

Я чуть не поперхнулась.

Я попросила вернуть меня в больницу, и уже на крыльце мы сухо распрощались. Я была уверена, что этот день уже ничем меня не удивит, но, как оказалось, ошибалась.

– А вот вы где! – послышался за спиной голос главного врача Альберта Кроссли. Уставший, почти полностью седой он положил сухую руку мне на плечо. – Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет. Вы, кстати, не видели мисс Орвал?

Я помотала головой, всё ещё пребывая под впечатлением от новостей.

– Сейчас я её найду, – вздохнул главный врач. – А вы пока подождите у меня в кабинете.

Я зашла, присела в кресло и стала прокручивать в голове все возможные ошибки и недочёты, допущенные за последние недели в лечении. Вспомнилась эта скандальная бабка в чепце. Ее лицо было густо покрыто белилами, от чего казалось лицом потрескавшейся фарфоровой куклы. Маленькое алое сердечко губ, которое она рисовала каждое утро делали ее похожей на китайскую императрицу. Собственно, я мысленно ее так и называла. Богатая, капризная, словно ребёнок. Ей катастрофически не хватало внимания, поэтому как только врач доходил до двери, за его спиной раздавался крик, и бабка начинала умирать. Так она умирала раз пять – шесть, требуя, чтобы доктор никуда не уходил. Умирала она очень натурально, поэтому неопытные врачи часто терялись и не знали, что делать. Она отказывалась пользоваться услугами сиделки, ибо сиделке нужно платить. Зато скорая была бесплатной.

Вспомнился сбитый каретой мужчина, который умер у меня на руках – и я ничего не успела сделать. В памяти всплыли две девушки, которым я помогла сбежать по проверенной схеме с зельем невидимости. Всё смешалось воедино, и тревога охватила меня с новой силой.

Я посмотрела на часы. Время тянулось словно в замедленной съёмке.

В комнату вошла мисс Орвал. Худощавая, довольно симпатичная девушка с мышиного цвета волосами. Она катастрофически боялась поправиться, каждое утро замеряя талию и выдыхая, если цифра не изменилась. А вообще, она была нытиком, вечно несчастной, вечно обделенной. Но при этом умела хорошо справляться с работой, за что ее ценили.

Недавно она перепутала зелья, что чуть не стало причиной смерти пациента. Повезло, что ошибку удалось заметить вовремя, и пациент остался жив. Мисс Орвал сама спохватилась и успела позвать врача. Но вот его родственники были глубоко возмущены и каждый день писали кляузы на больницу, угрожали расправой и требовали если не смерти, то хотя бы зверских пыток уставшей после трех смен подряд медсестры. И невдомек им было, что бедная мисс Орвал не смыкала глаз несколько суток. Плевать им было, что на ее хрупкие плечи упала целая палата. Они требовали сатисфакции, пока мистер Альберт отбивался от жалоб.

Отдать должное, мистер Альберт никогда не давал персонал в обиду. За что мы были ему очень благодарны.

Теперь мы сидели и нервничали вдвоём.

Наконец, появился главный врач. Он надел маленькие круглые очки, похожие на лорнет, и прокашлялся.

Глава 12

– Я сражался за вас до последнего. Говорил им, что мне в больнице нужны руки, – начал он, а я напряглась. – Но они ни в какую – королевский приказ.

Мистер Альберт тяжело вздохнул.

“Только не говорите, что меня уволили по сокращению!” – мысленно простонала я. – “Только этого мне ещё не хватало! Сперва долги, теперь ещё и сокращение!”

“А в остальном, прекрасная маркиза! Все хорошо, все хорошо!”, – скрипнула я зубами.

– Королевский приказ: каждому госпиталю, каждой больнице – выделить два сотрудника для работы в лечебнице Ровартхилл, – объявил мистер Альберт.

Эти слова прозвучали так холодно и строго, что Мисс Орвал ахнула. Ее лицо моментально побледнело, как будто она услышала приговор. В её глазах заблестели слёзы, она с трудом сдерживала себя, сжимая белый передник, словно это могло защитить её от этой неминуемой судьбы.

– Вы, господин доктор, хотите сказать, что нас переводят в больницу для душевнобольных? – прошептала она, голос дрожал, а губы дрожали, словно под натиском волн. Внутри неё будто разгорелась неясная тревога, смешанная с ужасом и ощущением несправедливости.

– К сожалению, да, – спокойно, но с оттенком сочувствия ответил доктор. – В этой больнице категорически не хватает персонала. Вы сами понимаете, многие не справляются и увольняются. Но есть и хорошая новость: там платят вам в несколько раз больше, чем здесь.

Я хотела что-то возразить, но тут же прикусила язык, чувствуя, как внутри всё сжалось. Всего минут пятнадцать назад я лихорадочно соображала, где взять деньги, чтобы погасить долги. И вот – судьба словно решила дать мне шанс, открыть дверь в новую жизнь. Хотя нет, это – не шанс! Это что-то другое!

Ехать в Ровартхилл мне хотелось. Это место давно пользуется дурной славой.

– К сожалению, приказ не обсуждается. Завтра же вы должны явиться в больницу Ровартхилл, – произнёс главный врач, глядя на меня строго, с лёгким укором.

Я увидела, как Мисс Орваль открыла рот, её плечи задрожали, а глаза наполнились слезами. Мои глаза были сухими, словно я уже давно приняла свою участь.

– Мисс Орваль, – сказал мистер Альберт, сдерживая раздражение, – я повторял и буду повторять много раз: болезни бывают разные. И раз уж вы дали клятву помогать людям, то разве вам должно быть всё равно, что болит у них – тело или душа? Если рану на теле легко зашить, то дырку в душе залатать намного сложнее.

– Больница Ровартхилл очень нуждаются в вашей помощи, – добавил доктор, чуть мягче, чтобы смягчить наш унылый настрой. – Тем более, выбор пал на вас не просто так.

– Мне страшно, – прошептала Мисс Орваль, утирая глаза. – Там очень опасно! Никогда не знаешь, что на уме у этих людей! Они же душевнобольные!

Слово «Ровартхилл» звучало для меня словно заклинание, вызывающее у меня целую гамму чувств. Всякие слухи ходили о ней – что туда сдают неугодных родственников, чтобы поживиться их наследством. Но в последние годы, из-за войны, в этой больнице размещали раненых, ведь не каждый выдерживал ужасы войны. Увидев однажды, как на твоих глазах погибает товарищ с которым ты только что разговаривал, невозможно остаться обладателем здоровым рассудком.

У нас здесь бывали пациенты, которых потом отправляли в Ровартхилл: те, кто кричал по ночам, прятались под кроватью, боясь, что сейчас их пробьёт заклинанием. Многие из них были людьми с добрыми сердцами, в глазах которых читалось, что внутри них война все еще идет. И никак не может закончится. Мне всегда было искренне жаль их. Но я понимала, что ничего сделать не могла.

– Хватит реветь! – чуть раздражённо, но всё же мягко произнёс главный врач. – Там сейчас в основном солдаты. Берите пример с мисс Гриер.

Нет, не берите с меня пример. Я просто всё ещё в шоке. В нашей больнице для таких пациентов выделялись отдельные палаты, и каждый раз, переступая их порог, я чувствовала, как внутри всё сжимается – то ли от жалости, то ли от несправедливости судьбы. И до сих пор перед глазами стоит молодой парень, который при любом громком звуке падает на пол и прикрывает голову руками. В остальном он был вполне нормальным – даже шутил иногда, смеялся. Но стоит кому-то в коридоре громко хлопнуть дверью или уронить что-то, и он тут же накрывается страхом.

Был также солидный мужчина в возрасте, вроде бы даже офицер: он строил баррикады, уверяя, что так безопаснее. К нему, если память мне не изменяет, приходили родственники, чтобы забрать его. Но увидев полную картину, забирать отказались. Он оставался, словно привязанный к этому месту, и его взгляд был полон отчаяния и надежды.

– У вас есть несколько часов на сборы, – сказал главный врач. – Мы доставим вас по новому месту работы. Я сделал всё возможное, чтобы помочь вам, – добавил он. – Мисс Грие! Я прошу вас задержаться на минутку.

Мисс Орвал вышла из кабинета, а я стиснула зубы.