Текст книги "Стеклянный дом"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Звуки-призраки.

– Мы слышим их почти все время. – Он улыбнулся, заморгал, смахивая набежавшие слезы.

– Хотя их уже нет.

Она говорила почти шепотом, Алекс положил голову на трубку. Его поразило, до чего приятно было слышать голос Дианы – исполненный жизни, хотя они и говорили о смерти.

Закончив разговор, он вышел в коридор и разыскал Петера.

– Следует еще до выходных допросить Густава Шёё.

– Я тоже так думаю, – ответил Петер. – Я позвонил в несколько мест, проверяя его алиби. Оно шаткое. Он прекрасно мог приехать в Стокгольм, подобрать там Ребекку и снова уехать в Вестерос.

– Вези его сюда. Прямо сейчас.

Вид из ее окна открывался такой мрачный, что она старалась туда не смотреть. Кто вообще разрешил настроить в центре города таких унылых зданий, из которых состоял полицейский квартал на Кунгсхольмене? Один железобетонный монстр хуже другого – крошечные окна, тесные кабинеты.

Воздух тут вообще не был предусмотрен. В расчете на то, что для дыхания у тебя есть другое место.

Фредрика позвонила домой, убедилась, что все идет по плану. В голосе Спенсера ей почудилась усталость, но она решила не обсуждать это по телефону. Почему – она сама не могла объяснить, и это ее пугало. В трубке послышался голос Саги, и сердце переполнилось нежностью. Подумать только, что бывает такая любовь! Раньше она себе этого даже не могла представить. Естественная, чистая и без всяких условий – иногда она немела от любви. Иногда, наблюдая за своим ребенком, она чувствовала, что готова расплакаться. Если бы с Сагой что-то случилось, она спятила бы. Душа никогда не нашла бы покоя. Она понимала: отними у нее ребенка – и ничего не останется.

Конечно же, ее волновало, будет ли это чувство ослабевать с годами, начнет ли она воспринимать Сагу как данность или любить ее меньше. А вот Диана Тролле, кажется, походила на человека, готового начать новую жизнь. После двух лет неопределенности она узнала о судьбе дочери – и эта ясность дала ей долгожданное успокоение. Безутешная мысль вертелась в голове у Фредрики. У Дианы есть другой ребенок – интересно, это сыграло свою роль? Легче ли переносится скорбь, если еще один остается?

А вот у нее ничего бы не осталось…

Фредрика попыталась прогнать неясную тревогу. Спенсер не хотел больше детей, да и ей самой хорошо за тридцать. Правильно и разумно не заводить больше детей. Так всем будет лучше.

Развернув брошюру, найденную у тетки Ребекки, Фредрика уставилась на имя Спенсера. Убеждала себя, что это ничего не значит, что надо забыть об этом. Но брошюру оставить себе.

Сохранить и скрыть от чужих глаз. Это будет нарушение всех правил, но как еще она может поступить? Наверняка есть какое-то логичное объяснение, почему имя Спенсера возникло в этой связи.

А вот организация кураторов представляла несомненный интерес. Зайдя на сайт студенческого совета Стокгольмского университета, она обнаружила, что система продолжает действовать. Наличие персонального куратора якобы обеспечивало студенту большую защищенность, лучшую подготовку к тому, что ждет по окончании учебы.

«Ты уже решил, кем станешь, когда вырастешь?» – вопрошал студенческий совет.

«Честно говоря, пока нет», – устало подумала Фредрика.

Всех студентов приглашали вступить в организацию. Обещались лекции и приемы, возможность завязать контакты в различных отраслях бизнеса. Если верить информации на сайте, на основании образовательного уровня и других заслуг будет выбрано некоторое количество студентов, которым будет придан личный куратор. Кураторы работали в различных областях, их объединяло желание помочь активным молодым людям сделать карьеру.

Но такой ли карьеры искала Ребекка, талантливая и настойчивая студентка кафедры литературоведения?

Вальтер Лунд. Человек, которому предсказывали, что он станет следующим шведом, избранным в легендарный международный клуб «Бильдерберггруппен», – почему именно ему выпало стать куратором Ребекки? Фредрика прочла о нем немало статей: его описывали как экономическое чудо, появившееся из ниоткуда и заставившее все остальные звезды померкнуть. Если она правильно помнит, ему около сорока пяти и он родом из Норвегии. Высокий, с интеллектуальным лицом, привлекательный внешне. Желанный член советов директоров нескольких крупнейших компаний – человек, умевший превращать остывший пепел в алмазы. Для Вальтера Лунда не существовало неразрабатываемого участка или невезенья – лишь непререкаемая вера в профессионализм и работоспособность.

Как его вообще уговорили, как он нашел время стать чьим-то куратором?

На сайте студсовета Фредрика нашла телефон председателя. Он снял трубку после третьего сигнала.

– Мортен, я на совещании.

– Фредрика Бергман, я из полиции.

Всегда срабатывает – почему люди испытывают такое заведомое уважение к организации, призванной реализовывать монополию государства на насилие?

– О’кей, подождите две секунды, я здесь закончу.

Действительно, несколько мгновений спустя в трубке снова раздался его голос:

– Стало быть, вы из полиции.

– Я звоню по поводу организации кураторов.

– И… что?

Он произнес это медленно, словно сомневаясь, правильно ли расслышал. Полиция звонит по поводу организации кураторов, которая может ввести безвестного студента в сферы, о каких тот и не мечтал.

– Мы расследуем убийство Ребекки Тролле, а данная организация фигурирует в материалах следствия. Было бы здорово, если бы вы могли ответить на несколько вопросов.

– Хорошо. Хотя я не был тогда председателем студенческого совета.

– Но вы помните, что Ребекка участвовала в программе?

– Конечно. Я в этом котле варился с самого начала, – собственно, я и затеял всю систему с кураторами.

В голосе звучала гордость, отдававшая прямым самодовольством – не слишком приятное сочетание.

– У Ребекки куратором был Вальтер Лунд.

– Помню. Его многие хотели заполучить.

– Не странно ли, что Ребекке, учитывая ее специализацию, достался именно он? Похоже, она училась не для того, чтобы стать финансовым воротилой.

Фредрика изо всех сил старалась говорить нейтральным тоном, словно это интересовало ее лишь мимоходом.

– Тогда все было по-другому.

– И как?

– В тот год мы только создали эту организацию. По нашему замыслу, роль куратора должна была состоять в том, чтобы вдохновлять и поддерживать, вести по жизни, так сказать, в универсальном плане. Когда мы подбирали пары студентов и кураторов, мы не учитывали специализацию обучения и планы на будущее – напротив, старались создать как можно более необычные комбинации. То есть избегали ставить в пару мужчину с мужчиной, женщину с женщиной, предпринимателя со студентом-экономистом, а художника со студентом художественной академии.

– Смело!

– И притом ерунда получилась. Все это совершенно не работало, потому что все рассуждали, как и вы. Студенты искали образец для подражания, а кураторы – подобие самого себя в молодости. – До Фредрики донесся тяжелый вздох. – Поэтому на следующий год мы все переделали.

– Но тогда Ребекки уже не было.

– Да. Но если бы она у нас еще числилась, то Вальтер Лунд точно не остался бы у нее в кураторах.

– Вы знали Ребекку?

– Знал, но не особенно близко. Мы виделись на встречах организации, обменивались иногда парой слов. Она была симпатичная. И чертовски энергичная.

– Вы обсуждали ее сотрудничество с Вальтером Лундом?

– Только об этом и говорили.

Само собой…

– Как, на ее взгляд, – это было успешное сотрудничество? Они часто встречались?

– Однажды он пригласил ее на обед в безумно дорогой ресторан. А в другой раз пришел послушать, как она поет в церкви, – кажется, он верующий. Вроде она говорила, что потом они зашли выпить кофе. Вообще-то, она мало рассказывала о своем общении с ним. У меня сложилось впечатление, что она не воспринимала все это всерьез.

Фредрика попыталась воскресить в памяти ежедневник Ребекки. Кажется, сокращение «В. Л.» фигурировало более чем в двух местах.

– А вы беседовали с Вальтером Лундом о его впечатлениях в роли куратора?

– Нет, лично с ним я никогда не разговаривал. У нас была встреча – подведение итогов для кураторов, но он не участвовал. Кстати, сейчас я вдруг осознал: после первого года он ушел совсем.

– И с тех пор больше не имел подопечных?

– Нет. Он ведь очень занятой человек. Еще несколько кураторов ушли по той же причине.

Однако подопечных других кураторов потом не убивали…

Фредрика завершила разговор с каким-то неясным подспудным чувством. Просмотрев старые материалы дела, она убедилась, что Вальтера Лунда допрашивали всего один раз.

Почему так мало?

В списках фигурантов прежнего расследования, кого пробила по базам Эллен, Вальтера Лунда не было. Удивившись, Фредрика послала электронное сообщение Эллен, попросив ее проверить его, как и остальных.

Из бульварной прессы Фредрика знала, что Вальтер Лунд – один из самых привлекательных холостяков в городе. Не мог ли он оказаться новым увлечением Ребекки? Это объясняло бы, почему личность бойфренда и беременность были окутаны такой таинственностью.

Беременность. Ребекку пугало намерение отца оставить ребенка. Мог ли Вальтер Лунд выражать подобные убеждения? Нужен ли ему был ребенок от студентки вдвое моложе?

А если желал – мог ли он настолько выйти из себя по поводу ее решения избавиться от ребенка, чтобы убить ее? Судя по всему, Ребекка сама не знала, кто отец. Может быть, она думала, что это Вальтер Лунд?

Убил, расчленил и закопал.

Фредрика опустила голову на руки. В этом уравнении поведение убийцы следует учесть как важнейший фактор. Расчленением нельзя пренебречь, оно должно получить какое-то объяснение. Снова вернулись мысли, не дававшие спать по ночам. Тот, кто поднял бензопилу над телом Ребекки и хладнокровно распилил ее напополам, не в первый раз совершил убийство. Это просто невозможно себе представить. Неопытные убийцы совершают ошибки. Бросают тело там, где его легко найдут, оставляют следы, попадаются на глаза свидетелям. Люди не исчезают просто так почти в центре города на людных улицах, чтобы всплыть два года спустя – по частям и в мешках. Такое может происходить только в очень страшных сказках.

18

В комнате старушки было, как всегда, тихо. Малена Брумберг постучала в дверь:

– Теа, вы читаете?

Она приблизилась к кровати едва слышными шагами, словно подкрадываясь. Теа опустила книгу, которую держала в руках, посмотрела на Малену и снова вернулась к своему занятию.

Малена растерялась. Подняла огрызок яблока, который Теа бросила рядом с кроватью вместе с несколькими скомканными бумажками, отнесла мусор в корзину и снова вернулась к кровати, разглядывая пожилую даму. Та ее полностью игнорировала. По данным истории болезни, Теа не разговаривала с 1981 года. Чем вызван этот добровольный обет молчания, Малена понятия не имела. В каком-то смысле Теа находила свои плюсы в том, чтобы не замечать окружающих. Так спокойнее – никто не будет ждать от тебя участия. Однако Малена не могла не видеть: за это молчание приходится дорого платить.

Теа считали болезненно асоциальной. Она никогда не участвовала в общих мероприятиях дома престарелых и всегда ела только в своей комнате. Эти странности поначалу поражали персонал, так что даже обращались за консультацией к врачу. Врач предложил было выписать антидепрессанты, но, услышав историю Теа, передумал. Человек, тридцать лет не желающий говорить, не начнет играть в лото с другими пенсионерами только потому, что его накачали антидепрессантами. Он дал Теа свою визитку и сказал, что она может связаться с ним в любой момент. Малена потихоньку заглянула в ящики письменного стола Теа: визитка была на месте.

В конце концов Малена придвинула к кровати стул для посетителей, села и стала молча наблюдать за старушкой. Через некоторое время та потеряла терпение, опустила книгу и устремила на Малену умный и проницательный взгляд голубых глаз. Он словно говорил: «Если я не хочу общаться, это не значит, что я слабоумная».

Малена несколько раз с усилием сглотнула.

– Мне нужна ваша помощь, – проговорила она.

Теа смотрела на нее.

– Если вы не хотите говорить, помогите мне как-нибудь по-другому, – прошептала Малена.

Она осеклась, а когда начала опять, то тщательно подбирала слова.

– Вы прекрасно знаете, о чем я хочу с вами поговорить, вы ведь тоже следите в последние дни за новостями.

Теа отвернулась и закрыла глаза.

– Ребекка Тролле, – произнесла Малена. – Мне нужно знать, что вам известно.

19

Петер Рюд вдыхал свежий воздух через опущенное окно. В машине, которую много использовали и редко убирали, висел неприятный запах. Коллега, сидевший рядом, озяб, судя по виду, но молчал. Петер не сводил глаз с подъезда Густава Шёё возле Марияторгет.

Они уже поднимались и звонили в квартиру, но никто не открыл. Петер звал хозяина, приподняв крышку щели для писем, но безрезультатно. Существовала вероятность, что Шёё находится на своей даче в Нючепинге, поэтому Петер связался с местной полицией и попросил их послать машину на его адрес. Вскоре коллеги отрапортовали, что в доме, судя по всему, пусто и свет не горит.

Петер откинулся на сиденье. Человек уровня Густава Шёё не может взять и запросто поселиться на улице. Где-то он сейчас находится и скоро вернется домой.

Позвонила Ильва. Он не забыл, что вечером пятницы обычно играет с мальчишками?

Он ответил, что не забыл, но сегодня, возможно, задержится.

– Сильно задержишься?

– Я позвоню.

Новые семейные порядки изменили многое и в нем самом. Когда Ильва проявляла терпимость к его работе, он испытывал чувство вины, ранее ему неизвестное. Ранее он тратил все силы на то, чтобы защищаться, отстаивать свой стиль жизни, – и потому у него не оставалось сил на то, чтобы чувствовать себя виноватым. Если разговор не заканчивался ссорой, он расстраивался и горевал. Уловить логику он сам не мог.

– Это разве не он идет? – Коллега постучал его по плечу.

Петер не знал, что и подумать. Судебный процесс и события последних дней, видимо, дорого дались Густаву Шёё. Он выглядел бледным и постаревшим, мало напоминая того цветущего мужчину, которого Петер видел на фотографиях в его деле.

Вот он приблизился к подъезду, намереваясь открыть дверь. Они вышли из машины, встали у него за спиной:

– Густав Шёё?

Удачно получилось, что в этот момент он крепко держался за дверную ручку. Когда полицейские достали удостоверения, вся кровь отлила от его лица, губы побелели, глаза широко раскрылись.

– И какого же черта вам от меня нужно?

Допрос Густава Шёё начался в четыре пополудни. Петер Рюд не чувствовал себя во всеоружии. Всего несколько часов назад из здания вышел Хокан Нильссон, и теперь Петеру предстояло проводить второй допрос за день. Рядом с ним сидела Сесилия Турссон. Вместе они работали впервые. Он слышал краем уха, как Фредрика жаловалась на нее Алексу, однако тот, по всей видимости, не принял это во внимание, раз Сесилия осталась в группе. В своей прошлой жизни дамского угодника он проявил бы к ней интерес и пригласил выпить после работы по бокалу пива. Теперь же он почти не смотрел в ее сторону, полностью сосредоточившись на Шёё.

– Похоже, у вас сейчас не самый легкий период?

Шёё опустил глаза, уставившись в крышку стола:

– Можно и так выразить эту мысль.

Голос сипловатый и грубый, как у того, кто привык молчать. Плечи обвисли, будто под тяжестью непосильной ноши. Вид у Густава Шёё был потерянный – словно он растратил все силы и уже не надеялся снова их пополнить.

– Ребекка Тролле, – проговорила Сесилия Турссон. – Вы помните ее?

– Она пропала. – Шёё кивнул.

– Как вы наверняка слышали в новостях, мы ее нашли.

– Вы нашли ее? – Он вскинул глаза, грустные и удивленные.

– Простите, но где вы находились в последние дни? – Петер пристально посмотрел на него.

– На даче. Я как раз приехал оттуда, когда вы меня забрали.

– И там у вас нет никаких связей с окружающим миром?

– Нет, в этом и заключается вся прелесть. Побыть наедине с собой. Я понятия не имел, что вы нашли Ребекку. Где она была?

– Погребена на окраине района Мидсоммаркрансен, – ответила Сесилия. – Один человек выгуливал собаку, и собака откопала тело.

– Живьем? – Голос Густава Шёё сбился на едва слышный шепот.

– Что?

– Она была погребена заживо?

От такого вопроса Петер и Сесилия замерли. Пожалуй, быть погребенным заживо – еще хуже, чем быть убитым, расчлененным и зарытым в землю в мешках для мусора.

– Нет, – ответила Сесилия. – Когда ее положили в землю, она была мертва. Почему вы задаете такой странный вопрос?

Густав Шёё заерзал на стуле, стал заламывать руки:

– Я просто вас неправильно понял.

Петер поправил блокнот, лежавший перед ним:

– Похоже, вы, Густав, часто неправильно понимаете то, что вам говорят. Например, вы неверно поняли свою приятельницу и подумали, что она хочет с вами переспать.

Густав Шёё посмотрел на Петера с откровенным отвращением:

– Если вы намерены беседовать на эту тему, то я хотел бы позвонить своему адвокату.

– Хорошо, вернемся к Ребекке. – Петер поднял ладони. – Когда вы с ней встречались в последний раз?

У Шёё буквально челюсть отвалилась:

– Извините, что указываю вам на это, но этот вопрос мне уже задавали. Когда она пропала два года назад.

– А теперь мы задаем его снова.

– Сейчас я уже точно не помню. – Шёё подпер рукой подбородок. – Мы встречались по поводу работы за несколько дней до ее исчезновения.

– Встреча прошла хорошо?

– Насколько я помню, да.

– Никаких разногласий?

– Насколько я помню, нет.

– Вы встречались частным образом – вы и Ребекка? – вмешалась Сесилия.

– Частным образом?

– За пределами университета.

– Нет, никогда.

Петер видел, что Шёё окончательно сбит с толку.

– Вы ухаживали за ней?

– Но какого черта вы от меня хотите?..

– Отвечайте на вопрос! – Поставив все на карту, Петер ударил кулаком по столу.

Шёё затрясся:

– Нет, я за ней не ухаживал.

– Другие студентки утверждали, что у них возникли с вами проблемы.

– Спасибо, мне это известно. Вам я отвечу то же самое, что я отвечал всем другим полицейским: эти девушки лгут.

«Разумеется», – горько подумал Петер.

Временами он ненавидел свою работу, у него даже возникала мысль заняться чем-то другим. Почему, черт подери, ему никогда не доводилось услышать признания? Почему никто никогда не скажет: «Да, ты прав, я совершил это преступление»? Насколько упростилась бы тогда жизнь! Наверное, все стало бы даже слишком просто.

– Она была довольна вами как научным руководителем? – спросил Петер.

– Пожалуй, нет. – Густав Шёё вздохнул. – Мне трудно было понять, что она вкладывает столько энергии в свой диплом. В какой-то момент она вдруг пришла ко мне с совершенно новым планом: переформулировала тему, основные задачи исследования. Мне показалось, что все это несерьезно.

– Несерьезно, что у нее было много энергии?

– Проклятье, конечно же нет! Но… Весь план ушел куда-то не туда, работа все больше смахивала на полицейское расследование. Я напомнил ей, что, вообще-то, она изучает не криминологию, а литературоведение.

– Полицейское расследование? – удивилась Сесилия. – В каком смысле?

– Она писала работу о Теа Альдрин – авторе детских книг, которая угодила в тюрьму за убийство бывшего мужа и которую подозревали в том, что она пишет под псевдонимом порнографические романы с явным элементом насилия. Ребекку потрясла судьба Теа Альдрин, и она принялась копаться в старом хламе, что выходило далеко за рамки ее работы. В конце концов она пришла к убеждению, что Теа Альдрин не убивала своего мужа и не писала все эти скандальные романы.

Стало быть, Ребекка была увлеченной студенткой. Петеру трудно было представить себе, что все это могло каким-то образом создать мотивы для убийства.

– Как она пришла к этому выводу? – спросила Сесилия. – Что Теа Альдрин невиновна?

– Женская интуиция или что-то в этом духе. Кроме того, она сказала, что у нее секретные источники, что она не сможет указать, откуда получила информацию. По этому поводу у нас тоже были долгие дискуссии.

Сесилия улыбнулась:

– У вас имеется в хозяйстве бензопила?

– Нет. То есть да.

– Так да или нет?

– Да, имеется. На даче.

– Вы часто ею пользуетесь?

– Нет, не сказал бы. – Он сделал паузу. – Послушайте, вы проверяли меня еще в две тысячи седьмом году. У меня алиби на тот вечер. Может быть, мы уже закончим и я пойду домой?

Петер вытащил бумагу, которая лежала у него под блокнотом. Это было расписание конференции в Вестеросе в тот день, когда исчезла Ребекка.

– Мы еще раз внимательно проанализировали ваше алиби. И оно неубедительно. Посмотрите сами. – Он подвинул расписание в сторону Шёё. – Здесь указано, что у вас было свободное время с шестнадцати до девятнадцати. Коктейль и свободное общение перед ужином – в семь часов, а сам ужин начинался только в восемь.

– И что? – Шёё посмотрел на него.

– Никто не заметил бы вашего отсутствия, если бы вы быстренько сгоняли в Стокгольм, встретились с Ребеккой и чуть-чуть опоздали к ужину. От Вестероса до Стокгольма всего одиннадцать миль [5]5
  Шведская миля – 10 км.


[Закрыть]. Если немного поднажать, можно проделать этот путь за час.

– Чисто гипотетически я готов согласиться с вами. Но вы ошибаетесь. Я не покидал Вестероса.

– А как мы можем установить это?

– Это ваши проблемы, а не мои. Я отправился в свой номер, лег и проспал до самого ужина. Кстати, за коктейлем я беседовал с коллегой из Упсальского университета, который может подтвердить, что я был на месте.

– Фамилия этого коллеги?

– Профессор Спенсер Лагергрен, – после небольшой паузы произнес Шёё.

20

Сбросить со счетов сведения о том, что Ребекка торговала собой, пока не представлялось возможным. Петер дал техническому отделу задание продолжить исследование страницы, на которой, по словам Хокана Нильссона, он видел Ребекку. У того сохранились все записи: в какие даты он ее там видел, какой у нее был ник.

Фредрика Бергман не находила себе места. Ей не хотелось отправляться домой, не продвинувшись в расследовании хотя бы еще на шаг. Петер был занят допросом научного руководителя Ребекки – он не успеет позвонить в технический отдел до ухода Фредрики. Впереди выходные. Рука лежала на телефонной трубке, взгляд устремлен в окно. Солнце сияло, под яркими лучами коричневая крыша дома напротив переливалась множеством оттенков. Почему она не идет домой?

Они ответили, едва она набрала номер.

– Я звоню по поводу сайта «Dreams come true».

До чего идиотское название!

– По поводу которого нам звонили сегодня утром?

– Да, я просто спросить. Возможно, у вас было недостаточно времени, но…

– Мы кое-что откопали. Вероятно, все, что вообще можно тут найти. Сайт существует до сих пор, очень сомнительная штуковина. Многие девушки, выкладывающие туда свои фотографии, точно моложе пятнадцати.

– И как там все устроено? – протянула Фредрика, на самом деле не так уж желая слушать пояснения.

– Принцип такой же, как на обычном сайте знакомств. Но здесь выкладывают свои профили только девушки, и речь идет исключительно о сексе. Секс как экстремальный вид спорта. На такой сайт не заходят те, кто ищет спутницу жизни.

– Вы можете найти профиль Ребекки?

– Поначалу мы сомневались в этом, но потом вычислили администратора сайта.

– Как это? – удивилась Фредрика.

– У каждого сайта есть свой администратор. В данном случае – парень, который держит секс-шоп в районе Сёдер. Если вы поедете и потолкуете с ним, он наверняка вам все найдет. Ведь у нас есть ее ник. Поверьте мне, тот факт, что человек решил убрать свои фотки с такого сайта, вовсе не означает, что они бесследно удалены. Тот парень наверняка их где-то сохранил. Прижмите его хорошенько – на его сайте точно фигурируют несовершеннолетние.

Фредрика записала фамилию и адрес администратора.

Посмотрела на бумажку, потом в окно. Снова посмотрела на бумажку. Ей хотелось узнать побольше. Еще, еще и еще. Достав мобильный, она позвонила Спенсеру.

Спенсер. Его имя записано красным фломастером в брошюре, найденной в доме расчлененной жертвы.

Фредрика позвонила домой. Крепко прижала трубку к уху, услышав его суровый мужественный голос. Час. Ровно столько ей нужно, чтобы успеть нанести визит в район Сёдер. Затем она поспешит домой. Вечером нужно обязательно поиграть на скрипке, чтобы привести в порядок мысли и разогнать тревогу и рассеянность.

Стоны мужчины разносились по магазину, делаясь все громче и громче. За закрытой дверью кабинки его было не видно, но не составляло труда догадаться, чем он там занимается. Дверь была не толще листа бумаги. Фредрика покосилась на коллегу-мужчину, которого взяла с собой в секс-шоп. Его явно забавляла вся эта ситуация. Фредрика скользнула взглядом по стенам, по рядам вибраторов и сексуальных игрушек.

Секс-шоп располагался в подвальном помещении, примерно с таким же освещением, как и в гараже, в котором побывала Фредрика. Она прищурилась, ища владельца, в надежде, что он и есть хозяин сайта «Dreams come true». Ей хотелось покончить с этим делом и отправиться домой. Как можно скорее.

Дверь кабинки, из которой только что доносились стоны, распахнулась, и мужчина вышел наружу. Встретившись глазами с Фредрикой, он улыбнулся, а она почувствовала, что щеки ее заполыхали, и отвернулась. Почему у него нет желания сквозь землю провалиться? Как он может гордой походкой выходить из магазина, где только что онанировал под порнофильм?

– Чем могу помочь? – раздалось где-то рядом, однако никого не было видно.

Повертев головой, Фредрика увидела парня, внезапно появившегося за прилавком. Решительно сделав два шага вперед, она остановилась. Подходить ближе не хотелось. Заметив ее неуверенность, парень заулыбался.

Достав полицейское удостоверение, она представилась и представила коллегу.

– Нас интересует сайт.

– И что? – Парень приподнял одну бровь, посмотрел на них вопросительно.

– «Dreams come true» – ваше произведение?

– Так точно. В этом нет ничего незаконного.

Фотографии юных девушек, спешащих навстречу взрослой жизни через Интернет. Неужели, черт подери, законно содержать эту прямую дорогу в ад для юных существ?

– Мы разыскиваем профиль на сайте, который был удален примерно два года назад.

– Два года назад? – Парень расхохотался, отошел в сторону и встал за кассу. – Тогда я ничем не могу вам помочь. Хотя от всей души желал бы, разумеется.

Взгляд его был таким лукавым, что у Фредрики дыхание перехватило.

– А теперь послушай меня, сутенер ты долбаный. – Ее коллега сделал шаг вперед. – Твой сайт фигурирует в деле об убийстве с расчлененкой. Если ты беспокоишься о своей судьбе и о судьбе своего сайта, советую отвечать на вопросы.

– Я не замешан ни в каком убийстве с расчлененкой. – Парень заморгал, зрачки его расширились.

– Докажи это своей готовностью к сотрудничеству.

Кулак коллеги просвистел в воздухе и ударил о стекло прилавка, на котором стоял кассовый аппарат. Посмотрев на треснувшее стекло, парень взялся за свой ноутбук.

– Как ее звали?

– Ребекка Тролле.

– Ни черта мне не говорит. Какой у нее был ник?

– Miss Miracle.

Фредрике стало не по себе, когда она произносила эти слова.

– Ее профиль удален, закрыт.

– Нам это известно. Но мы склонны полагать, что у тебя есть сохраненные копии.

– Вовсе нет, могу заверить вас, что я не…

Коллега двигался так стремительно, что Фредрика даже не успела отреагировать. За долю секунды он навалился на парня и прижал его к стене. Ей доводилось слышать, как Петер цинично смеялся, когда заходила речь о полицейском насилии.

– Мы должны говорить с ними на языке, который они понимают, – отвечал он.

Сейчас она видела лишь испуганное лицо хозяина за плечом своего коллеги.

– Нам не нужны твои долбаные заверения, потому что они гроша ломаного не стоят. Нам нужны фотографии.

«А вдруг у него нет фотографий?» – подумала Фредрика и почувствовала, как сердце предательски забилось.

Коллега выпустил парня, и тот съехал по стене на пол. Страх стал осязаем, как затхлый воздух.

– Ладно, ладно!

Фредрика с удивлением наблюдала, как парень поднялся и пошел обратно к компьютеру.

– Я могу запросить ее историю, только сейчас это заметил. Но на это уйдет пара минут, о’кей?

Все о’кей, если это произойдет достаточно быстро. Нарастало ощущение, будто тут что-то не так. Фредрика с нетерпением ожидала результата. Ее коллега стоял позади парня, глядя на экран. Фредрика пыталась вспомнить, доводилось ли ей бывать в таких магазинах. Возможно, еще в студенческие годы – шутки ради. Но не так. В подвале, отгороженном от реальности, где прекрасная погода на улице совсем не ощущалась.

– Тут такие дела, – услышала она голос хозяина магазина. – Тот, кто создал, а потом удалил профиль этой девицы, плохо сделал свою работу. Профиль не удален, а временно приостановлен.

– Как это могло получиться? – спросила Фредрика.

– Возможно, девчонка не знала, как это делается. Наверняка она была уверена, что удалила профиль, хотя на самом деле всего лишь нажала на паузу.

– Какая девчонка?

– Ну, та, которая создала профиль с самого начала.

– Откуда ты знаешь, что это была девушка?

Парень посмотрел на Фредрику, словно сомневаясь в ее умственных способностях:

– Та, которая изображена на фотографиях, сильно смахивает на девушку.

Фредрика подавила возглас раздражения.

– У нас есть основания полагать, что не сама девушка, изображенная на фотографиях, выложила их в Интернет.

– Ну, я в этом не виноват, – отозвался парень.

– Ты можешь посмотреть, кто создал профиль?

– Возможно. Если я сохранил то сообщение. Прежде чем фотографии появятся на сайте, пользователь должен дать согласие с целым рядом условий по электронной почте.

– И среди этих условий значится, что ты имеешь право повторно использовать эти фотографии?

– Дело добровольное. – Парень пожал плечами.

Добровольное!

Фредрика испытывала глубокое отвращение. И отчаяние. О какой добровольности может идти речь в таком месте?

– Я могу дать вам имя и IP-адрес того компьютера, с которого было послано сообщение. Имя наверняка вымышленное, а вот IP-адрес вам точно пригодится.

Фредрика ждала, пока парень писал что-то на листочке. Потом он протянул ей замызганную бумажку, сложенную пополам.

– Спасибо, – сухо проговорила Фредрика. – А теперь я хотела бы взглянуть на фотографии.

Парень шагнул в сторону, и она смогла подойти к компьютеру. Один щелчок мыши – и весь экран заполнило изображение Ребекки Тролле. Фотографии оказались совсем не такими, как представляла себе Фредрика. Ребекка лежала на кровати абсолютно голая, повернувшись на бок, и, судя по всему, спала. Сон казался естественным – не похоже, чтобы она находилась в состоянии наркотического опьянения.

Фредрика наклонилась ближе к экрану.

– Невозможно разобрать, где это снято, – пробормотала она.

На снимках не было видно ничего, кроме обычной кровати и белых стен. Несколько фотографий на стене наводили на мысль, что дело происходит у кого-то дома.