Текст книги "Стеклянный дом"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

На следующий день он позвонил ей:

– Кто-нибудь приходил?

И впервые за все это время она ответила утвердительно. Да, кое-кто приходил. Молодая девушка. Пробыла полчаса, попила кофе с писательницей Теа Альдрин и ушла. Он потребовал фамилию и телефон посетительницы, сказал, что должен связаться с ней. Малена долго медлила, мучилась и желала провалиться сквозь землю.

Ребекка Тролле. Так ее зовут.

Прошла неделя. Потом еще. Затем появились газетные заголовки. Ребекка Тролле, приходившая в дом престарелых, исчезла. Через неделю нервы Малены не выдержали, она села на больничный. Он звонил ей каждый день, терпеливо объяснял, что у нее будут большие неприятности, если она хоть кому-нибудь заикнется об их сотрудничестве.

– У нас нет никакого сотрудничества, – крикнула она в трубку.

Швырнула телефон в стену. Несколько дней не решалась выйти на улицу.

А когда впервые осмелилась покинуть дом, он поджидал ее. Вдруг возник ниоткуда у нее за спиной и заставил вернуться в квартиру. Он пробыл у нее целые сутки, и после этого она даже не решалась подумать о том, чтобы спорить с ним.

Ей до сих пор становилось не по себе, когда она вспоминала его лицо – как он посмотрел на нее, уходя, после того, как сутки продержал взаперти. Он был явно доволен собой и тем, что сделал. Его последние слова чуть не свели ее с ума.

– Малена, ты очень красивая в жизни. Но еще лучше ты смотришься в кино.

12

Списки по результатам проверки были готовы как раз к тому моменту, когда Петер Рюд собрался домой. Эллен Линд, администратор группы, постучала в его дверь.

– Я проверила по нашим реестрам всех центральных фигурантов старого дела, – сказала она.

– Что-нибудь интересное?

– Да, кое-что есть. Но прежде всего двое. Ее научный руководитель в университете и дирижер церковного хора.

Петер почувствовал легкий приступ паники. Еще два имени! У них и так уже зацепок выше крыши!

Эллен положила списки на стол и вышла. Петеру показалось, что она округлилась. Может, беременна? Лучше не поздравлять заранее, пока сама не рассказала.

Бросив взгляд на часы, Петер решил, что может посидеть еще немного. Совсем немного. В коридоре послышался громкий возмущенный голос Алекса. Тот работал день и ночь. Петер уже несколько раз подумывал над тем, не пригласить ли начальника к себе на ужин, но слова застревали в горле. Что делать Алексу дома у Петера?

Списки жгли ему руки. Он уже не знал, что и думать. Хокан Нильссон представлялся ему все более подозрительной фигурой. В голове звенели слова Элин, сказанные на допросе: «Он мне не приятель. Его все недолюбливают».

Петер не видел логики в поведении Хокана. Если он сам и есть убийца, то зачем завел разговоры о том, что видел Ребекку на сайте сексуальных услуг? Чтобы отвлечь от себя внимание? А если он не убийца, то почему за все время общения с полицией ни разу не обмолвился, что ее там видел? Петер обсудил вопрос с Алексом, и они решили не вызывать Хокана на допрос, пока не будут готовы анализы ДНК. Тем временем служба наружного наблюдения будет продолжать следить за ним, к тому же Алекс получил разрешение прокурора на прослушивание его телефона. Само прослушивание в лучшем случае могло начаться вечером того же дня.

Петер просмотрел результаты работы Эллен. За последние полтора года сожительница дирижера церковного хора, в котором пела Ребекка, дважды заявляла на него в полицию за избиение. Для суда доказательств не хватило, и, по данным жилищного учета, пара продолжала жить вместе.

Во время предыдущего расследования дирижера сочли неинтересным. Поскольку он был относительно молод, рассматривалась версия о том, что он мог быть новым бойфрендом Ребекки. Однако ничто на это не указывало. У дирижера уже была сожительница, а анализ активности мобильного телефона Ребекки показал, что в последние недели перед ее исчезновением они созванивались всего однажды. Его имя не встречалось ни в ее электронной почте, ни в друзьях на ее страничке в «Фейсбуке», ни в ее зашифрованном календаре. Поэтому Петер решил, что поступившие позднее данные об избиении сожительницы в текущем расследовании ничего не меняли. Дирижер по-прежнему оставался вне подозрений.

Между тем с научным руководителем все обстояло иначе. Густав Шёё, мужчина в возрасте под шестьдесят, был обвинен в попытке изнасилования. Потерпевшая, его знакомая, в своем заявлении в полицию описывала его как склонного к доминированию, ревности и резким перепадам настроения. У женщины имелись отчетливые травмы, которые трудно было объяснить иным образом, и дело рассматривалось судом. Густав Шёё был признан невиновным, однако женщина обжаловала решение в суде второй инстанции. Там дело еще не рассматривалось.

Внимание Петера привлекло то, что выяснилось во время процесса в суде первой инстанции. Прокурор вызвал двух студенток, чтобы они дали показания по поводу того, как Шёё приставал к ним, угрожая, если они кому-нибудь расскажут. По этой причине Шёё был временно отстранен от должности в университете. Петер предположил, что должность он обратно не получит, даже если его вину не докажут.

Петер снова вернулся к материалам прежнего дела. Шёё неоднократно общался с Ребеккой по телефону в последние месяцы перед ее исчезновением, однако это было воспринято как нечто естественное, поскольку он являлся ее научным руководителем. Петер вспомнил также, что он фигурировал в ее календаре под инициалами Г. Ш.

Мог ли Густав Шёё оказаться ее новым возлюбленным? Увидев фотографии этого человека, он усомнился, так же как в свое время Алекс. Пожилой, серый мужчина без малейшей искорки в глазах. Хотя о вкусах не спорят. Возможно, у Шёё имелись не заметные на фотографии достоинства, которые могли привлечь Ребекку.

Просматривая реестр, Петер обнаружил, что Шёё живет у площади Марияторгет в районе Сёдермальм. Туда он переехал примерно год назад, а до этого жил на улице Карлавеген. Петер поискал его адрес в Интернете, отметил, что это неподалеку от Юлленшернсгатан. Рядом с Домом радио. Он снова вернулся к старым спискам телефонных разговоров. Ребекка беседовала с Шёё накануне исчезновения. А он проживал тогда возле Дома радио, у конечной остановки четвертого автобуса.

Разумеется, Шёё допросили, и у него на тот вечер оказалось алиби. Он находился на конференции в другом городе и приехал только на следующий вечер. Но тут Петер констатировал, что Шёё жил один. Никто не мог подтвердить, в котором часу он вернулся домой. А коллеги, строго говоря, не могли засвидетельствовать, что он действительно находился на конференции. К тому же она проходила в Вестеросе. Доехать до Стокгольма недолго, если имеешь машину, а машина у него была. Петер решил изучить поближе программу конференции. Ребекка исчезла после половины восьмого вечера. Вполне могло оказаться, что именно Шёё назначил ей встречу.

Реестр недвижимости дал Петеру новую информацию. Густав Шёё владел дачей в Нючепинге.

Уж не туда ли он ее отвез, когда понадобилось расчленить тело?

Петер почувствовал, как учащается пульс. Густава Шёё надо как можно скорее допросить. Вдруг он изнасиловал ее и принудил молчать о произошедшем? В глазах у Петера помутилось, ладони вспотели. Тело молодой женщины, распиленное пополам бензопилой. Засунутое в полиэтиленовые мешки, зарытое в южной части Стокгольма.

Хокан Нильссон или Густав Шёё. Или кто-то третий. Пока неизвестный следствию.

Кому ты перебежала дорогу, Ребекка?

Настал вечер, а потом ночь, и Алексу пора было идти домой. Ночных часов всегда оказывалось слишком много, хотя уже наступила светлая половина года. Он сидел у себя в гостиной со стаканом виски в руке. Клялся, что не пойдет проторенным путем, оставшись один, – обещал это и Лене, и детям.

– Ты не должен уподобляться копам из дешевых фильмов, – сказал ему сын. – Сидеть дома и пьянствовать, а потом тащиться на работу, чтобы накостылять гангстерам.

Алекс покосился на бутылку. Лена поняла бы его – она доверяла ему, при ней он мог позволить себе иногда выпить чего-нибудь крепкого, чтобы успокоиться и расслабиться. Путь к спокойному сну казался ему долгим, путь к сердечной улыбке – бесконечным.

Никогда больше он не сможет быть счастливым…

Как и Диана Тролле.

Он отставил стакан, чувствуя, что никак не может отогнать мысли о Диане. Что она делает сейчас? Тоже сидит одна? Наверное, подавлена горем и шоком.

Алекс вспомнил, как все было, когда поступило заявление об исчезновении Ребекки Тролле. Все начиналось как самое заурядное дело. Обыватели даже представить себе не могут, сколько молодых людей пропадает в Швеции каждый год. Сначала пропадают, потом находятся. Но Ребекка не нашлась. Она исчезла совсем. Следов ее осталось так мало, что иногда Алекс начинал задумываться, существовала ли она на самом деле. Беседуя с ее близкими и друзьями, он постепенно все лучше начинал понимать ее как личность. После двух недель следствия он был непоколебим в своем убеждении: Ребекка пропала не по доброй воле. И скорее всего, она мертва.

Разговоров с Дианой было много. Иногда она звонила ему среди ночи.

– Скажите, что вы найдете ее. Пообещайте, иначе я не смогу заснуть.

И он обещал. Снова и снова. Единственное, чего он не обещал, – что Ребекку найдут живой. Диана в глубине души что-то чувствовала, потому что никогда от него этого не требовала.

– Мне нужно завершение, – сказала она как-то. – Могилка, к которой можно пойти, передышка в моих бесконечных мучительных размышлениях.

И вот теперь, два года спустя, она получит завершение – и могилку.

Скольким людям Алекс подарил эту самую могилку?

Похоже, их становится слишком много.

Лена говорила ему об этом.

– Алекс, порой мне кажется, что тебе полезнее было бы работать с живыми людьми, чтобы добавить ко всей этой черной скорби хоть немного радости жизни.

Она не верила, что он справится с этим сам. Замечая, как он буквально сгибается под тяжестью невыносимого груза, она помогала ему снова обрести душевный баланс. Внутри все похолодело от страха. Кто поможет ему теперь?

Фредрика Бергман никак не могла отогнать мысли о Ребекке Тролле. Когда она закрывала глаза, собираясь спать, то видела перед собой молодую девушку, в ужасе убегающую от психопата с бензопилой. Но ведь так не могло быть. Не могла же она быть жива, когда он распиливал ее на две части?

Фредрику замутило. Ближе к полуночи, уже не надеясь заснуть, она пошла в кухню и села за стол. Сделала себе кофе, взялась за вчерашнюю газету, не замечая, что читает. Не находя себе места, пошла в детскую. Ей важно было видеть, что Сага спит и с ней все в порядке. Сага действительно спала мирным сном. Со слов других молодых матерей Фредрика поняла, что Сага – просто подарок свыше, учитывая, как хорошо девочка спала по ночам. Выпив вечером овсяную смесь, она засыпала как минимум до половины седьмого утра.

Стоя в спальне дочери, Фредрика даже не могла себе представить, что всего пару дней назад она была в отпуске по уходу за ребенком. Пожалуй, все произошло слишком быстро. А вдруг Саге навредит, что мать так скоро исчезла из ее повседневной жизни? Нет, в это Фредрика не верила. Одно дело, если бы она отдала Сагу в садик. Но ведь малышка проводит время дома со своим отцом!

Фредрика невольно улыбнулась. Спенсер в роли отца. Могла ли она такое себе представить, когда они в первый раз встретились за пределами университета и она пригласила его к себе домой? Нет, ни тогда, ни позже у нее даже мысли такой не возникало. Любить она его любила, но никак не рассчитывала на него. Собственно, это чувство пришло только сейчас.

Последний год был полон потрясений. Спенсер, столько лет бывший ее тайным любовником, решил сделать следующий шаг и поселился с ней под одной крышей, стал ее спутником жизни. И все произошло с такой потрясающей легкостью. Ее родители, поначалу колебавшиеся, поняли, как он важен для нее, и приняли его. Однажды, когда Фредрика уехала на выходные к подруге в Мальмё, Спенсер один пошел в гости к ее родителям и поужинал с ними.

– Почему бы и нет? – сказала тогда Фредрика. – Ведь вы с ними ровесники.

Для Фредрики возраст не играл роли, однако она понимала, что далеко не все разделяют ее точку зрения. Другие мамы в группе раннего развития смотрели на нее с ужасом, когда она рассказывала об отце Саги. Они улыбались, но в глазах у них светилась паника. Своим жизненным выбором она провоцировала их, лишала уверенности в том, что все должно быть так, а не иначе.

Фредрика вернулась в кухню. Думать о других мамочках в группе раннего развития – не лучший способ успокоиться. Если она хочет заснуть, надо подумать о чем-то другом.

Но только не о Ребекке Тролле.

Снова образы, мелькающие, как в фильме. Бензопила, которая поднимается, режет, разрывает на куски. Фредрика закрыла глаза ладонями, желая отогнать страшные видения. Думать о другом, думать о другом…

Если бы Ребекка Тролле осталась жива и решила бы родить ребенка, она была бы сейчас одной из стокгольмских молодых мамочек. Более чем на десять лет моложе Фредрики. Однако Ребекка не хотела оставлять ребенка, Фредрика чувствовала это всем телом. Она пошла в консультацию, вела разговоры об аборте. Не рассказала никому из подруг. Неужели она была так одинока – или существовали другие причины, по которым она молчала о таком важном деле?

Петер и другие следователи расспрашивали ближайших знакомых Ребекки, обязывая их не разглашать сведения, которые стали им известны на допросе. Они не хотели, чтобы информация о беременности Ребекки просочилась в СМИ раньше времени. Никто не слышал о том, что Ребекка беременна, однако до многих дошли слухи, что она предлагала интимные услуги через Интернет. Как это возможно?

Ответ был прост: это невозможно.

Во всяком случае, и то и другое вместе. Человек, носивший в себе тайны такого масштаба, не смог бы посвящать себя учебе, плаванию для младенцев, церковному хору, друзьям и программе кураторства.

Однако беременность – неоспоримый медицинский факт. А вот слухи о том, что девушка торговала собой, доказанным фактом не являются. Они не вписываются в общую картину, противоречат ей.

Переполненная тревожными мыслями, Фредрика вернулась в спальню и улеглась рядом со Спенсером.

– Что, не спится? – пробормотал он.

Она не ответила, прижалась к нему, положила голову ему на плечо.

А мысли по-прежнему крутились вокруг Ребекки Тролле.

Трупа в полиэтиленовых мешках.

Насилия, которому подверглась жертва.

Бензопилы. Пила что-то говорила об убийце – только Фредрика никак не могла это ухватить. Внезапно у нее мелькнула мысль: привычка. Он уже привык убивать.

Допрос свидетельницы Фредрики Бергман

02.05.2009, 17.15

(запись на диктофон)

Присутствуют: Урбан С., Рогер М. (следователи), Фредрика Бергман (свидетельница).

Урбан: Хотя вы обнаружили еще одну жертву, вы по-прежнему придерживались версии, что убийцей является Хокан Нильссон?

Фредрика: Ничего мы не придерживались, вопрос оставался открытым.

Рогер: А второй труп, как обстояло дело с ним?

Фредрика: Понадобилось время, чтобы установить личность.

Урбан: Потому что вы совершили ошибку.

Фредрика: Потому что мы придерживались фактов.

Рогер: А Петер Рюд? Он соблюдал правила игры?

Фредрика: На все сто.

Урбан: А Алекс Рехт?

Фредрика: Он тоже строго соблюдал правила игры.

Урбан: Я, скорее, имел в виду его душевное состояние.

Фредрика: Все это время он был в хорошем состоянии.

Рогер: А вы?

Фредрика: Со мной тоже все было в порядке.

Урбан: Я, скорее, имею в виду правила игры.

Фредрика: Не понимаю вопроса.

Урбан: Я имею в виду, вы следовали в своей работе всем законам и правилам?

Фредрика: Разумеется.

Рогер: И не скрывали улики?

(Молчание.)

Фредрика: Нет.

Урбан: И даже тогда, когда осматривали имущество Ребекки в гараже?

Фредрика: Нет.

(Молчание.)

Рогер: А Теа Альдрин? Ее вы уже должны были обнаружить на том этапе?

Фредрика: Нет, тогда еще нет.

Урбан: Вам это не кажется странным?

Фредрика: Ведение следствия затруднял тот факт, что тела очень долго пролежали в земле. Мы постоянно находились в ожидании результатов анализов и экспертиз. Все это требовало времени.

Урбан: Да, это оборотная сторона тщательности – все происходит очень медленно.

Рогер: А что произошло потом? Итак, вы собирались вызвать на допрос и Хокана Нильссона, и Густава Шёё. Но вы, как всегда, понеслись по какому-то своему следу. Не так ли?

(Молчание.)

Урбан: Ведь это была ваша идея – еще раз обследовать имущество, хранящееся в гараже?

Фредрика: Да.

Рогер: И что вы там обнаружили?

(Молчание.)

Урбан: Ответьте, пожалуйста, на вопрос.

(Молчание.)

Рогер: Там вы обнаружили имя Спенсера, да?

Фредрика(шепотом): Да.

Пятница

13

Второй труп в той же могиле. Выпив кофе все из той же идиотской чашки, Теа с грохотом поставила ее на стол. От потрясения что-то сжалось в груди. Кто этот человек, нашедший вечный покой в нескольких метрах от Ребекки Тролле? Полиция отказывалась давать комментарии, сообщила лишь, что это мужчина и что он пролежал в земле не менее двадцати лет. А может, и все тридцать.

Тридцать лет. Долго же его искали!

Теа потянулась за утренней газетой. Находка двух трупов вызвала большой резонанс. Огромный поток новостей поступает в редакции каждый день, однако среди них мало столь увлекательных, как двойное убийство. Газеты вопрошали, нет ли связи между этими случаями, хотя и прошло столько лет. А полиция отмалчивалась.

Они молчат, потому что ничего не знают.

Отец Теа сам был полицейским. Поэтому она считала, что понимает их ход мыслей. Всего один раз он навестил ее в тюрьме. Она затруднялась сказать, отражало ли это степень его родительской заботы и профессиональной смекалки.

– Теа, ты должна начать говорить, – заявил он ей. – Если хочешь что-то сказать в свою защиту, сделай это сейчас. Потом будет поздно.

Ее молчание раздражало его.

– Доказательств предостаточно. Ничто не указывает на то, что ты невиновна. Я не понимаю всего этого. Как ты могла стать такой… психованной?

Дорогой мой папочка, дети становятся тем, что из них делают родители…

– Я запретил матери навещать тебя. Во всяком случае, пока ты так себя ведешь. Понимаешь, что я говорю? Ты останешься в полном одиночестве.

Но она была одинока, сколько помнила себя.

В конце концов он поднялся, бросил на нее последний взгляд.

– Мне стыдно за тебя, – прошептал он. – Мне стыдно, что моя дочь – убийца.

«А мне стыдно, что у меня отец дурак, а мама – безвольная кукла», – мысленно ответила она.

Газета зашуршала – Теа заметила, что руки у нее дрожат. Похоже, она знает, кто этот мертвый мужчина. Человек, который мог все изменить, но исчез, когда она более всего нуждалась в нем. Полиция считала, что он исчез по доброй воле, однако Теа все это время подозревала, что он мертв. Желала, чтобы он вернулся, не понимала, почему его не могут найти. Как глубоко надо зарыть человека, чтобы никто не смог отыскать его могилу? Всего на пару метров – по данным полиции. Вот на какой глубине он лежал. Сколько ног топтали землю над ним, не подозревая, что скрыто под слоем мха и упавших веток.

Она закрыла глаза, пытаясь прогнать эти мысли. Полиции понадобится немало времени, чтобы выяснить, кто это такой и как он связан с Ребеккой Тролле. И с Теа.

Понимают ли они, что найденное тело – не последнее?

14

– Мы будем копать день и ночь, но чертовски трудно сдерживать этих проклятых журналистов, – сказал полицейский инспектор.

Алекс стоял и слушал вместе с коллегой Турбьерном Россом, который первым выехал на место, когда обнаружили Ребекку.

– Вам нужно подкрепление?

– Как минимум еще пять человек, чтобы хоть как-то продвинуться. Мы не решаемся применять экскаваторы, копаем вручную. Но сейчас ситуация становится невыносимой. Скоро наши люди устанут.

Турбьерн размышлял:

– Может быть, призвать на помощь армию?

– Узнай, какие есть возможности в этом плане, – проговорил Алекс. – Если там есть еще трупы, нужно найти их за выходные.

Покинув кабинет, инспектор полиции вернулся на место раскопок, площадь которых постоянно расширялась. Он пообещал сделать все от него зависящее. Если в земле скрыты другие мертвые тела, они явятся на свет божий еще до вечера воскресенья.

Между тем уже наступила пятница – Алекс только удивлялся, как летит время среди бесконечных допросов, встреч и неиссякающего потока размышлений.

– Будешь работать в выходные? – спросил Турбьерн.

– Боюсь, что да.

– Мы с женой собираемся на дачу. Было бы очень хорошо, если бы ты поехал с нами.

Глаза Алекса забегали – он не знал, что ответить.

В дверях зала для совещаний появился Петер.

– Мы здесь будем?

Алекс кивнул. Петер вошел и уселся за стол.

– У нас сейчас совещание. – Алекс повернулся к Турбьерну. – Судмедэксперт пообещал кое-что нам рассказать.

Вошли еще несколько человек, стали рассаживаться вокруг стола. Стулья заскрежетали по полу.

– Что касается твоего предложения… – Алекс заколебался. – Честно говоря, даже не знаю. Похоже, на выходных будет много работы. Не уверен, что мне удастся вырваться.

Твердая рука легла на плечо, Турбьерн заглянул ему в глаза:

– Тогда предлагаю сделать так: ты подумаешь и сообщишь мне, когда у тебя что-нибудь прояснится. Мы с Соней будем рады, если ты составишь нам компанию. Мне будет особенно приятно, если ты в воскресенье утром поедешь со мной на рыбалку.

– На рыбалку?

– Алекс, подумай.

Рука исчезла, Турбьерн вышел из зала. Но предложение осталось в силе.

Фредрика Бергман появилась последней, уже после судмедэксперта. Казалось, за ночь оперативная группа разрослась – всем не хватило места за столом, некоторым пришлось сесть вдоль стен.

Судмедэксперт, Биргер Русваль, устроился в углу, наискосок позади Алекса. Алекс кивнул ему, призывая пересесть поближе, подвинул свой стул, чтобы врачу хватило места за столом.

– Биргер любезно согласился прийти и поделиться своими выводами в устной форме. Я хочу привлечь ваше внимание к тому, что информация, которая будет озвучена на совещании, строго конфиденциальна и ни при каких обстоятельствах не подлежит распространению.

В зале стало тихо, некоторые под строгим взглядом Алекса отводили глаза.

– В данном деле у нас нет права на ошибку, – продолжал он. – По причине неусыпного внимания СМИ мы должны особенно тщательно выбирать слова и обдумывать свои шаги. Понятно?

Многие закивали, кто-то что-то пробормотал в знак согласия. Не теряя времени, Алекс передал слово судмедэксперту.

– Начнем с женщины, – проговорил Биргер в своей характерной манере, чуть с хрипотцой и немного в нос. – Голову отделили от тела прямо под подбородком – если представить себе линию, проходящую вот здесь.

Он провел пальцем под своим подбородком, от уха до уха.

– Некоторые повреждения хрящей гортани свидетельствуют о том, что ее задушили, в остальном я затрудняюсь что-либо сказать о причине смерти. Руки были отделены от тела таким же способом, что и голова, – при помощи бензопилы.

Слова судмедэксперта зловеще прозвучали в полной тишине. Казалось, на плечи собравшихся легло тяжелое мокрое одеяло – не все до этого момента слыхали про бензопилу.

– Сам характер надрезов на скелете наводит на мысль, что использовалась цепная пила, а не обычное полотно. Кроме того, на срезах обнаружены остатки специального масла, которое часто используется для смазки цепи мотопилы.

– Что за особое масло?

– Большинство видов современного масла для бензопил является экологичным и подлежит биологическому распаду. Между тем убийца, расчленявший Ребекку, использовал не его, что было бы умнее, а старое машинное масло, имеющее более долгий период разложения. Надрезы на скелете вкупе с обнаруженным веществом позволяют сделать вывод, что использовалась бензопила.

Дверь в помещение для заседаний приоткрылась, кто-то из сотрудников заглянул, извинился, увидев группу собравшихся, и снова вышел.

– Можешь ли ты сказать, какую именно бензопилу использовал убийца?

– Это невозможно. Могу лишь констатировать, что, судя по выбору масла, это какая-то старая модель. Однако через некоторое время может быть установлено, какой именно сорт масла применялся.

Перед глазами Алекса встали страшные образы того, как происходило расчленение. Он встряхнул головой. Ему не нужны картинки, достаточно слов. Фактов.

– Биргер, скажи, пожалуйста, сколько грязи остается после такой процедуры? Думаю, мы все представляем себе отвратительные сцены, одна другой хуже.

– Все зависит от ситуации. – Судмедэксперт откинулся на стуле. – Если сердце продолжает биться, хотя человек без сознания, можешь быть уверен, кровь будет брызгать во все стороны. Если жертва мертва, то есть пульса нет, то все можно проделать аккуратно. Если подложить достаточно полиэтилена, то потом не составит труда убрать за собой.

Фредрика негромко кашлянула:

– Ты знаешь, как было дело в случае с Ребеккой?

– Что ты имеешь в виду?

Фредрика заерзала на стуле:

– Я имею в виду – она была мертва или еще жива, когда ее начали расчленять?

– По этому поводу я не могу высказаться со стопроцентной достоверностью, однако полагаю, что она была мертва. Никак иначе я не могу объяснить травмы гортани.

Присутствующим очень хотелось бы вздохнуть с облегчением, однако слова судмедэксперта не давали такой возможности. С большой вероятностью Ребекка Тролле была мертва, однако она могла быть жива. Проклятое словечко «могла».

– Имелись ли на теле другие травмы? – Алекс прервал негромкий рокот голосов.

– Нет, как я уже указывал в моих предыдущих отчетах. Никаких повреждений скелета или других частей тела. Единственные травмы, которые мне удалось обнаружить, – это повреждения хрящей гортани.

Горячие руки, сомкнувшиеся вокруг шеи молодой женщины… Кто-то крепко сжимал ей горло, пока не хрустнули кости, и все было кончено…

– Что ты можешь рассказать о погибшем мужчине? – Алекс сменил тему.

– Как вы уже наверняка видели на фотографиях, тело было обнаружено со связанными ногами и руками. Он лежал в могиле на боку, у него повреждены тазобедренная кость и ключица – возможно, в связи с тем, что тело бросили в яму. – Судмедэксперт заглянул в свои записи. – У мужчины наблюдаются некоторые травмы, указывающие на то, что перед смертью он подвергся побоям. Трещина в челюсти, два сломанных ребра, сбитая на сторону носовая кость.

– Как долго он пролежал в земле?

– Это трудно определить точно. Примерно от двадцати до тридцати лет.

Тридцать лет! Неописуемо долго.

– Конкретная причина смерти?

– С моей точки зрения, его задушили.

– И его тоже? – Алекс приподнял брови.

– Да. Но поверьте мне, это далеко не уникальный способ лишить жизни другого человека. Только на основании этого обстоятельства я не спешил бы делать выводы о том, что речь идет об одном и том же убийце.

Алекс подумал: а сколько оснований полагать, что это разные убийцы? Совершенно невероятно, чтобы две жертвы были убиты и похоронены на одном и том же месте двумя разными злоумышленниками. Если, конечно, речь не идет о целой банде. Уже одна эта мысль шокировала. В этом случае дело окажется еще более запутанным.

– Сколько ему было лет?

– По моим догадкам, от сорока до пятидесяти. Я пока не имел возможности заняться этим вплотную.

– Есть ли прочие обстоятельства, о которых нам важно знать?

– Ничего, кроме самого очевидного. Первое: убийца обладает большой физической силой. Доехать на машине прямо до места захоронения нельзя, а убитый был ростом более ста восьмидесяти пяти. Либо он дошел до могилы на своих ногах и погиб на месте, либо преступнику понадобилось немало усилий, чтобы переправить его туда. Если убийца достаточно силен, то ему пришлось волочить свою жертву. В противном случае мне придется предположить, что у него был помощник. Второе: убийца применил жестокость и насилие, в первую очередь по отношению к женщине. Это слишком цинично и говорит не только о том, что он хотел затруднить опознание. И наконец, третье: если убийца один и тот же, то ему на сегодняшний день не менее пятидесяти лет. Возможно, это частично объясняет расчленение – ему оказалось не под силу тащить тело целиком.

Опять кто-то открыл дверь из коридора; воспользовавшись случаем, пока все отвлеклись от дела, один из следователей выскользнул из зала.

– Сколько надо пройти пешком, чтобы добраться до места захоронения? – спросил Алекс у оперативников, работавших на месте.

– Метров четыреста.

Четыреста метров. Это долгий путь, если несешь на себе мертвое тело. Неужели преступников все же было двое? Алекс снова отбросил эту мысль, запретив ей появляться.

Убийца был один. С прочими версиями просто невозможно работать.

Закончив доклад, Биргер ушел, а совещание под председательством Алекса продолжалось.

– В течение дня я хотел бы получить ответ на следующие вопросы: сколько мужчин соответствующего роста и возраста пропало, скажем, с тысяча девятьсот семьдесят пятого по тысяча девятьсот восемьдесят пятый год? Мы должны как-то ограничить зону поиска. Учитывая тот факт, что он был метр восемьдесят пять ростом, это не должно вызывать затруднений. Наша цель – уже в начале следующей недели установить личность погибшего. – Он оглядел своих сотрудников. – Некоторым из вас придется работать все выходные. Надеюсь, проблем ни у кого не возникнет.

Несколько человек недовольно отвернулись, но большинство с готовностью закивало. Необходимой рабочей силы достаточно. Алекс почувствовал, как предложение Турбьерна по поводу рыбалки бледнеет и тает в воздухе. В другой раз.

– Вернемся к Ребекке Тролле, – произнес он вслух. – Какая у нас ситуация на сегодняшний день?

– Я предлагаю допросить ее научного руководителя Густава Шёё, – сказал Петер.

Удивление в зале – еще одно имя, которое стоит запомнить.

В нескольких фразах Петер поделился добытой за вчерашний день информацией.

– А Хокан Нильссон?

– Будем ждать результатов анализа ДНК. Лаборатория обещала отзвониться в течение нескольких часов. Но я все равно считаю необходимым допросить Шёё.

Слово взяла Фредрика:

– Мне кажется, мы должны разобраться до конца со сплетнями о сексуальных услугах. Меня не покидает чувство, что это здесь лишнее. Согласна, что мы должны допросить научного руководителя, однако и к Хокану есть целый ряд вопросов, если именно от него пошли сплетни, будто Ребекка фигурировала на соответствующем веб-сайте.

– Итак, в отношении Ребекки у нас есть две интересные ниточки, – подытожил Алекс. – Беременность и сплетни о том, что она якобы торговала собой. Если бы мы могли вычеркнуть хоть один пункт, это значительно облегчило бы задачу.

– С беременностью проблема в том, что она наводит на личный мотив, – заметил Петер. – Но если смерть Ребекки как-то связана с тем давним преступлением, то очень сомнительно, чтобы беременность имела к этому отношение.