355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристина Ульсон » Стеклянный дом » Текст книги (страница 6)
Стеклянный дом
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:00

Текст книги "Стеклянный дом"


Автор книги: Кристина Ульсон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– У нас остается ниточка про слухи, – сказал Алекс. – Что-нибудь еще?

– Научный руководитель Густав Шёё, – напомнил Петер.

– С какой точки зрения нам интересен научный руководитель, если мы считаем, что беременность не представляет интереса?

– Просто-напросто он может оказаться извращенцем.

В зале раздались смешки, Петер смутился.

– Ты хочешь сказать, что оба убийства могли быть совершены на сексуальной почве?

– Именно так. Он достаточно стар, так что потенциально мог убить и мужчину. К тому же он достаточно высок. Возможно, раньше обладал большой физической силой.

«Достаточной, чтобы протащить мертвое тело четыреста метров? – подумал Алекс. – Вполне может быть».

– Думаю, нам придется рассуждать следующим образом, – проговорил он. – В отношении Ребекки Тролле мы не можем пока отбросить ни одной версии. При существующем положении – ни одной. Согласны?

Никто не собирался возражать, и Алекс уже сверх всякой меры устал от сухого воздуха конференц-зала. Он закончил совещание, и сотрудники разошлись по кабинетам к ожидавшей их работе. Фредрика задержалась:

– Я намерена поехать сегодня к сестре Дианы Тролле и еще раз просмотреть имущество Ребекки.

В голове у Алекса эхом отдались только что сказанные им самим слова: не можем отбросить ни одной версии.

– Поезжай.

Он хотел еще что-то добавить, отругать ее за то, что она думает, будто Алекс два года назад что-то пропустил, однако понимал, что это было бы неправильно.

Они вполне могли пропустить нечто важное.

Уже в дверях Фредрика столкнулась с Петером.

– Только что звонили из лаборатории. Они утверждают, что отцом ребенка был Хокан Нильссон.

15

Никогда еще в апреле не стояла такая замечательная погода. Во всяком случае, Петер Рюд не мог такого припомнить. Солнце проглянуло между домами, нагрело воздух и заставило всех на улице снять куртки и свитеры. Петер вышел из управления в одной рубашке. За ним последовали двое коллег.

– А машина? – спросил один. – Мы же не пойдем за ним в Мидсоммаркрансен пешком.

– Машина вон там. – Петер указал на темно-синий «сааб», припаркованный чуть дальше. – И поедем мы не в Мидсоммаркрансен, а в Чисту. Возьмем его на работе.

В третий раз за короткий промежуток времени Петер ехал, чтобы забрать Хокана Нильссона в управление. Прокурор считал, что теперь у них достаточно улик для задержания, но Алекс колебался. Если они задержат Хокана, в их распоряжении будет три дня, чтобы либо добиться признания на допросе, либо найти новые доказательства. В противном случае придется его отпустить. Поскольку полиция одновременно прорабатывала нескольких подозреваемых, едва ли на данном этапе стоило предъявлять обвинение кому-то одному.

А Петера по-прежнему очень интересовал Густав Шёё.

Алекс решил, что как бы то ни было, а привезти Хокана Нильссона на допрос они должны. С ним следует побеседовать и по поводу ребенка, и насчет слухов о побочном заработке Ребекки.

Припарковав машину перед зданием, в котором работал подозреваемый, Петер с коллегой вошел внутрь, другой остался снаружи наблюдать за дверью. Яркие указатели привели их на второй этаж, где находилась приемная нужной фирмы.

Двое полицейских поднялись по лестнице, перешагивая через ступеньку. Упругая походка после долгих часов, проведенных в зале и на беговой дорожке. Черные ботинки, синие джинсы. Опытный глаз сразу бы определил в них служителей закона.

Однако женщина-администратор ни о чем не догадалась.

– Чем могу помочь? – любезно спросила она.

Предъявив удостоверения, визитеры негромко изложили суть дела. Побледнев, администратор указала им рабочее место Хокана Нильссона. Тот сидел спиной к ним, не отрывая глаз от экрана, занятый составлением какого-то документа. Поскольку на нем были наушники, он не услышал приближения полицейских.

Но вот Петер положил руку ему на плечо, и Хокан вздрогнул.

– Привет, как насчет проехаться с нами? Нужно еще разок пообщаться.

Помещение для допросов было слишком тесным. Во всяком случае, именно такое ощущение возникло у Петера. Прежде чем войти туда, он позвонил Ильве.

– Привет, – тревожно произнесла она, явно считая, что в рабочее время Петер не стал бы звонить без повода. – У тебя что-то случилось?

– Нет-нет. На самом деле я просто хотел услышать твой голос.

– Как я рада! – Даже по телефону он почувствовал, что она улыбается.

«Не следует недооценивать мелочи, которые ничего тебе не стоят, – так сказал Петеру психолог, к которому он ходил год назад. – Именно эти мелочи складываются в единое целое и спасают ситуацию, когда тебе приходится задержаться или работать в выходные».

В конце концов Петер начал прислушиваться к словам, осознавать свои слабые стороны.

– Я никогда не стану другим человеком, – ответил он тогда.

– А этого от тебя и не требуется. Зато ты можешь научиться делать то, что у тебя сегодня не получается. Например, поддерживать близкие отношения.

При одном воспоминании о том времени, когда он жил отдельно от Ильвы, у Петера заболело в животе. Но с тех пор он исправился. Они на верном пути, жизнь снова обрела равновесие.

– Кстати, звонил Джимми, – сказала Ильва. – Хочет навестить нас в выходные. Я ответила, что мы будем рады.

Джимми звали брата Петера, который из-за несчастного случая в детстве так и не смог стать взрослым. Иногда Петеру казалось, что кое в чем его брат достоин зависти. Полная беззаботность Джимми могла кого угодно навести на размышления, что же на самом деле важно в жизни. Его существование было ограничено пределами пансионата, и там он чувствовал себя хорошо. В его мире не было места молодым женщинам, расчлененным при помощи бензопилы, – в этом Петер мог поклясться.

Закончив разговор с Ильвой, Петер вслед за Алексом вошел в помещение для допросов.

Хокан Нильссон дожидался их вместе с адвокатом, которого срочно вызвали по его требованию. Сидел и смотрел в одну точку, лицо его казалось измученным. Невооруженным глазом было видно, что он плохо спит по ночам. Руки нервно двигались, как перебитые крылья у птицы, он клал их то на стол, то на колени, то принимался ковырять что-то на лице.

Алекс начал допрос, пояснив те конкретные подозрения, которые возникли у полиции в отношении него.

– Ничего не понимаю, – проговорил Хокан. – Я побывал здесь уже несколько раз. Проявлял готовность к сотрудничеству. С какой стати мне это делать, если бы я сам и убил ее?

– Мы тоже задаемся этим вопросом, – с непроницаемым лицом ответил Алекс. – Но я надеюсь, что теперь мы все выясним. Возможно, имеет место большое недоразумение, и тогда было бы хорошо в нем разобраться.

Алекс был сосредоточен и непримирим. Хокан не выйдет отсюда, пока не поведает всю правду.

– Расскажи о ребенке, – начал Петер.

– О каком?

– Которого ждали вы с Ребеккой. Вы были счастливы?

– Я уже говорил: я не знал, что она беременна. А если и так, то это был не мой ребенок.

Поначалу голос его звучал уверенно, потом на лице вдруг отразилось сомнение.

– Или все-таки мой?

– Твой, Хокан. Когда она рассказала тебе об этом?

Хокан заплакал.

– Воды?

Петер налил воды из графина, стоявшего на столе, пододвинул Хокану. Некоторое время просто выжидал. Времени у них предостаточно – это залог хороших результатов. Большинство преступников выдерживало небольшой допрос, но во время длительного разговора они начинали нервничать и рано или поздно совершать ошибки.

– Почему ты плачешь? – Голос Алекса звучал деловито, не будучи, однако, суровым.

– Тоскуешь по ней? – вмешался Петер, поскольку Хокан не ответил.

Хокан кивнул:

– Я все это время надеялся, что она вернется.

«Вряд ли, если ты сам задушил ее и закопал в лесу», – подумал Петер.

Парень всхлипнул, вытер нос рукавом свитера.

– Почему ты так думал?

– Мне казалось невероятным, что она ушла навсегда и никогда не вернется. Я не верил в это. Думал, так не может быть на самом деле.

От слез Хокан превратился в ребенка и говорил, обнаруживая взгляды десятилетнего мальчика.

– Хокан, послушай, – проговорил Алекс. – Ведь она пропала два года назад. Как ты думал, где она могла находиться?

– Она могла просто уехать.

Он вытер слезы, выпил глоток воды.

– Куда?

– Во Францию.

Не в этом ли и коренилась проблема? Тот несчастный отъезд во Францию, который Хокан так и не смог ей простить.

– Она говорила, что хотела бы исчезнуть?

– Нет, но ведь никогда не знаешь…

Алекс выпрямил спину и посмотрел в глаза Хокану:

– Да нет, кое-что все-таки знаешь наверняка.

Хокан сглотнул. Отпил еще воды.

– Расскажи о ребенке.

– Я ничего не знал о ребенке! – Его голос вновь обрел силу. – Она не говорила, что беременна! Ни словом не обмолвилась!

Ложь имеет разные обличия, Алекс и Петер прекрасно это знали. Однако невозможно было понять, какие тайны скрывает Хокан Нильссон.

– Расскажи о том случае, когда вы переспали.

– Это получилось… – Хокан покраснел. – Я уже говорил… это вышло совершенно незапланированно! Мне кажется, она недавно встретила другого и была расстроена тем, что он бросил ее. Однажды вечером мы сидели у меня дома, я угостил ее вином. Потом мы выпили водки, которую я купил в Финляндии. А потом… все произошло.

– Что ты чувствовал после этого?

– Что мы заметно сблизились. – Глаза Хокана заблестели, как в горячке.

– Ребекка тоже так считала? – спросил Петер.

– Да, думаю, что да.

– Я имею в виду – она это как-то выражала, произносила вслух?

– Нет, но я видел это по ней. Потом она пыталась преуменьшить значение того случая, но я понимал, о чем на самом деле идет речь. Ей казалось, что рановато определяться, пока ей не исполнилось двадцать пять. – Хокан вдруг приобрел более уверенный вид. – Именно это меня в ней всегда привлекало – она была умная. И зрелая. Не такая, как другие, готовые переспать с кем угодно.

– Так вы встречались несколько раз и занимались сексом? – с наивным видом уточнил Петер.

– Нет, и только потому, что она хотела подождать. Как я уже говорил.

– Подождать чего?

– Пока не возникнет чувство, что надо развивать наши отношения дальше. – Он коротко рассмеялся и величественным жестом раскинул руки.

Алекс и Петер долго смотрели на него и молчали.

– А тебе не приходило в голову, что ты мог неправильно оценить ситуацию? – спросил Алекс.

– В каком смысле?

– Не могло быть так, что вы больше не занимались сексом, потому что на самом деле ты не интересовал Ребекку?

– Нет, такого не было. Я ей нравился, она ценила меня. А что ей нужно было время, чтобы созреть… Я воспринимал это позитивно. Я хотел сказать, что сам не был готов к тому, чтобы начать жить вместе. Тем более жениться.

– Или завести ребенка?

– Никакого ребенка не было, слышите? – Хокан вспылил, повысил голос и продолжал, поскольку Алекс и Петер молчали: – Неужели вы думаете, что она не рассказала бы мне о такой важной вещи? Она любила меня! Слышите? Любила!

Его голос вдруг иссяк, он издал тяжелый выдох. Адвокат положил руку ему на плечо.

– Она любила меня, – прошептал Хокан, словно надеясь, что, если повторить эту фразу достаточно много раз, она станет истиной.

– Хокан, она отвергла тебя, – мягко произнес Алекс. – Должно быть, тебя это очень возмутило.

– Ничего такого не было. – Хокан снова заплакал. – Просто ей требовалось время. А тут она исчезла и больше не вернулась. – Он уткнулся лицом в ладони.

– А как обстояло дело с теми фотографиями, которые, по твоим утверждениям, ты видел в Интернете? – Алекс наклонился к нему. – Фотографии на сайте, где девушки предлагали сексуальные услуги?

– Вы не должны их никому показывать. – Хокан поднял глаза.

– У нас их нет. Мы не знаем, как их найти.

– Они были поддельные, она не имела ко всему этому отношения. Кто-то выложил их на эту страницу без ее ведома. Сначала она была там, потом вдруг исчезла.

– Когда ты увидел эти фотографии в первый раз? – Алекс наморщил лоб.

– Через несколько недель после ее исчезновения.

– И ничего не сообщил об этом полиции?

Тревога охватила Хокана – он сжался, снова сделался маленьким.

– Ее ведь там потом не было, я подумал, что мог ошибиться.

– Ты кому-нибудь рассказывал об этом сайте?

– Поначалу нет. Потом спросил ее подругу. В этом заключалась моя ошибка. После этого поползли упорные слухи, я уже не мог их остановить.

Алекс представил себе, как сплетни распространились, словно бегущий огонь, в кругу знакомых, чтобы однажды, много позже, достигнуть ушей Дианы Тролле. Позор.

– Нам нужны сведения о том, как назывался сайт и когда ты заходил туда, если у тебя записаны эти данные.

– Я все записываю. – Хокан кивнул.

– Как ты думаешь, кто мог выложить ее фото на этот сайт, если не она сама это сделала?

– Кто-то, кто был на нее очень зол.

– А кто мог быть на нее зол?

Помимо самого Хокана, разумеется…

– Может быть, эта толстушка Даниэлла.

– Ее бывшая подружка?

Лицо Хокана перекосилось, он нехотя кивнул.

Петер уперся локтями в крышку стола и наклонился к нему:

– Ты убил Ребекку?

Хокан заморгал, смахнул одинокую слезу:

– Сейчас я хочу домой.

16

Строго говоря, качели были рассчитаны на детей постарше, но Спенсер Лагергрен все равно попробовал посадить на них свою дочь. Потом легонько толкнул; малышка стала издавать радостные звуки. Помимо Спенсера, в парке были и другие родители с детьми – все моложе его. Гораздо моложе. Он всем этим папашам в отцы годился.

Отец Спенсера всегда внушал ему, что каждый должен делать дело в своем темпе и своим способом. Эта часть отцовского воспитания импонировала Спенсеру, он глубоко воспринял ее. Однако не мог себе представить, что станет отцом в возрасте под шестьдесят. Глядя на Сагу, он с трудом верил, что это его дочь, хотя не имел ни малейших причин сомневаться в их родстве: хотя девочка была так похожа на мать, что на нее иногда больно было смотреть, в ней отчетливо проступали и отцовские черты. Форма лба, очертания рта, острый подбородок.

К Спенсеру приблизилась женщина, ведущая за руку ребенка постарше.

– Смотри, Тува, рядом с девочкой свободные качели.

И здесь Тува!

Спенсер заставил себя улыбнуться мамочке, снова подтолкнул качели, на которых сидела Сага. Может, ему следовало бы связаться с Тувой, той студенткой, которая твердо решила испортить ему жизнь? Заставить ее внять доводам разума, прояснить тот конфликт, который, видимо, существовал между ними, хотя он раньше и не понимал этого.

Он попытался вспомнить события той осени. С чего все началось? Он вышел на работу на неполную ставку, его спросили, может ли он взять на себя обязанности научного руководителя студентки на курсе С. Когда профессора руководили дипломными работами, это всегда производило достойное впечатление, а у других не было времени. А у Спенсера оно было? Строго говоря, нет. Поэтому часть работы должна была принять докторантка Малин. В конце семестра она практически полностью взяла на себя руководство дипломом, и после завершающего семинара Спенсер больше не встречался с Тувой.

Тува особой активностью не отличалась. Скорее, наоборот, это была студентка, уставшая от учебы, взявшая невероятно сложную тему дипломной и всегда искавшая обходные пути.

Как осуществлялось научное руководство? Не блестяще. Спенсер дважды переносил встречи с подопечной, но у него не создалось впечатление, что она сильно расстроилась. По телефону она всегда шла ему навстречу, соглашалась повидаться в другое время.

Может быть, она была слишкомготова принимать его предложения?

На встречи Тува всегда одевалась наилучшим образом. Как-то принесла домашний пирог и угостила руководителя. Он помнил, что пирог его смутил, и он пошел в кухню для сотрудников, чтобы сделать кофе. А когда обернулся, чтобы пойти назад… она стояла прямо у него за спиной.

Проклятье!

После этого инцидента у него промелькнула мысль: а что, если она к нему неравнодушна? Он легко мог представить себе нечто подобное. Обернувшись с двумя чашками в руках, он вздрогнул, обнаружив, что она стоит за ним почти вплотную.

– Может быть, вам чем-то помочь?

Черт подери!

Что он ответил? Кажется, ничего – глупо улыбнулся и протянул ей чашку:

– Спасибо, все в порядке.

Неужели в тот момент он и подписал себе приговор?

Вспомнил он и то, как обнял ее, за что ему попенял заведующий кафедрой. Молчаливый, почти формальный жест, просто чтобы утешить. У нее был тяжелый пери од, она расплакалась, рассказывая о своем больном отце.

У Спенсера пересохло во рту. Заведующий кафедрой утверждал, что отец Тувы умер несколько лет назад. Неужели память сыграла с ним злую шутку? Все же осенью и зимой он принимал довольно сильнодействующие препараты. Однако Спенсер знал, что проблема заключалась не в этом. Он точно помнил, что заставило его обнять Туву – совершенно открыто, в коридоре, у всех на глазах. Этот его поступок она никак не могла неправильно истолковать.

Спенсер похолодел. Саге надоело качаться, она запросилась на руки.

– Какой у тебя дедушка молодец, – сказала женщина, стоявшая рядом, и улыбнулась Саге, когда он взял ее на руки.

Спенсер заставил себя улыбнуться в ответ и понес Сагу к коляске. Чувство вины, что он не поведал Фредрике о своих неприятностях, росло с каждым часом. Скоро он просто вынужден будет все ей рассказать.

Тува интересуется им? Спенсер счел тогда, что это полностью исключено, обозвал себя старым пердуном. Он был уверен, что поступил правильно, хотя на самом деле хуже просто не могло быть.

Гараж оказался больше, чем ожидала Фредрика. Им давно не пользовались, о чем говорила перегоревшая лампочка под потолком и нетронутый слой пыли. Сестра Дианы Тролле подтвердила это предположение, протягивая Фредрике карманный фонарик:

– Мы используем гараж как склад. Уж сколько раз мы говорили, что нужно все здесь разобрать, отделаться от старого хлама! Но все никак руки не дойдут. – Она вздохнула. – Наверное, теперь будет легче все это выбросить, когда мы знаем, что она уже не вернется.

Фредрика понимала ход ее мыслей. Свет фонарика выхватил из темноты коробки, поставленные друг на друга. В углу отдельно были сложены несколько туго набитых больших черных мешков для мусора. Посреди помещения стоял на боку диван, рядом – разобранный стол и несколько стульев.

– Мебели у нее было не много, тут в основном одежда и прочие мелочи. Все лежит в коробках.

– А что в тех мешках?

– Постельное белье, подушки, одеяла.

Фредрика огляделась. Ворота гаража, выходившие на улицу, были заперты. Они вошли через маленькую дверь со стороны дома. Все окна были заклеены картоном, свет снаружи почти не пробивался.

– Если понадобится помощь, позовите меня, я буду рядом, – сказала сестра Дианы и исчезла в доме, оставив Фредрику одну.

Убогость имущества привела Фредрику в мрачное расположение духа. Не много скарба успела собрать за свою короткую жизнь Ребекка Тролле.

Решительно подойдя к стопке коробок, она открыла верхнюю. Руки сразу покрылись пылью и грязью. Карманный фонарик лежал рядом, давая необходимое для работы освещение. В коробке оказались книги. Фредри ка перебирала их: все те же произведения для подрост ков, которые она сама когда-то читала. Закрыв коробку, она поставила ее на пол и взялась за следующую.

В этой тоже книги.

В третьей была обязательная учебная литература. Кое-что из этого она знала по собственным студенческим годам. Она вынимала книги одну за другой, взвешивала на руке, читала аннотацию на задней стороне обложки, возвращала их на прежнее место. Поиски продолжались наугад – она не знала точно, что именно ищет.

Новая коробка – еще книги. В самом низу – папка с газетами и журналами. Фредрика отметила, что Ребекка Тролле любила порядок. При ближайшем рассмотрении оказалось, что стопки книг рассортированы по авторам в алфавитном порядке. Вряд ли те, кто упаковывал ее вещи, стал бы заниматься такой сортировкой: должно быть, так они стояли на полках. Фредрика, всегда много читавшая, почувствовала внутреннее родство с Ребеккой.

Теперь она взялась за новую пирамиду коробок, сокрушаясь, что они никак не помечены. В верхней лежала кухонная утварь, в следующей – обувь. Карманный фонарик скатился на пол и начал мигать; Фредрика нервно потрясла его. Без света здесь просто делать нечего. С облегчением убедившись, что фонарик благополучно пережил падение, она стала рыться дальше. При виде обуви ей сделалось совсем нехорошо, будто она подошла к Ребекке слишком близко. Это было такое личное, интимное – вся обувь оказалась ношеная. С сомнением она достала розовые туфли на высоком каблуке. Когда, в какой ситуации такие надевают? Решительно положив туфли обратно в коробку, Фредрика взялась за следующую.

Записи. Сердце Фредрики забилось сильнее, она взяла фонарик в руку, чтобы лучше видеть. Блокноты, папки, переплетенная записная книжка. Наклонив коробку, Фредрика вывалила все содержимое на пол. Затем уселась по-турецки и начала перебирать. Пол в гараже был холодный, Фредрика достала какую-то книгу и подложила под себя.

Два блокнота были мелко исписаны, – судя по всему, это конспекты лекций. Страница за страницей четким почерком Ребекка записывала рассуждения, совершенно вырванные из контекста и непонятные для непосвященного читателя. Тяжеловесные формулировки о значении Сельмы Лагерлёф для развития всей шведской женской литературы, пересказанные в нескольких предложениях.

Отложив блокноты, Фредрика открыла переплетенную записную книжку. «Теа Альдрин: упущенная Нобелевская премия», – написала Ребекка на первом листе.

Теа Альдрин. Имя вызвало воспоминания, от которых Фредрику словно накрыло теплой волной. В детстве она обожала книги Теа Альдрин об ангелочке Дисии. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что издательство перестало выпускать эти книги – ответили, что на них нет спроса. Если надо, стоит поискать в библиотеке или в букинистическом магазине.

«Абсурд», – подумала тогда Фредрика и заподозрила, что отказ издательства печатать новые тиражи, скорее, отражает их нежелание иметь дело с писательницей. Историю жизни Теа Альдрин Фредрика знала лишь в общих чертах. Ее судьба то и дело давала повод к газетным публикациям на целый разворот под заголовком «Незабываемые преступления». Теа Альдрин была осуждена на пожизненное заключение за убийство бывшего мужа; кроме того, полиция подозревала ее в убийстве сына-подростка, который пропал еще в восьмидесятые годы. Поговаривали также, что она является автором двух вульгарных и жестоких романов, опубликованных под псевдонимом еще в семидесятые. Чем теперь занимается писательница, Фредрика понятия не имела. Слышала только краем уха, что в девяностые годы ту помиловали и освободили.

Но Ребекка знала куда больше. Судя по ее запискам, в исследовании жизни писательницы она зашла гораздо дальше. Как высказался по этому поводу Алекс? Что Ребекка писала дипломную работу о старой детской писательнице. Которой многие газеты предсказывали когда-то, что она станет первым детским писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе. Фредрика быстро перелистала записную книжку. Ее она намеревалась взять с собой и более подробно изучить в спокойной обстановке.

В папках хранились копии множества статей о судьбе Теа Альдрин. Статьи были написаны под самыми разными углами зрения. Феминистские литературные критики утверждали, что интерес к творчеству Теа Альдрин никогда бы не остыл, будь она мужчиной. Более традиционные исследователи придерживались мнения, что ее произведения не привлекли бы такого внимания, не будь она скандальной личностью, покушающейся на главные ценности, принятые в шестидесятые годы.

Отыскав полиэтиленовый пакет, Фредрика стала складывать в него папки и заметки. Однако никакого черновика дипломной работы она так и не нашла, что немного рассердило ее. Судя по всему, работа так и не была закончена, поэтому вероятность того, что в университете хранится копия, была почти равна нулю.

Взявшись за две последние коробки, сначала Фредрика обнаружила сувениры и фотоальбомы. Конечно, ее коллеги уже перелистали альбомы и сочли их не представляющими интереса, однако она не могла устоять перед искушением заглянуть в них. На снимках были изображены разные люди и места, которых она не знала. Надо не забыть напомнить тете Ребекки об этих альбомах, – возможно, фотографии важны для семьи.

Положив их обратно в коробку, она открыла последнюю: еще бумаги и на самом дне две дискеты. Видимо, у Ребекки был старый компьютер. Странно, что полиция их не забрала. Или же их изучили и вернули родственникам. Решительно достав дискеты, Фредрика стала их рассматривать. На одной было написано «Диплом», на другой – «Ангелы-хранители».

Обе дискеты она опустила в свой пакет.

Среди бумаг лежало множество университетских информационных писем и брошюр. «Добро пожаловать на кафедру литературоведения» – было написано на обложке одной из них. Фредрику охватила настоящая ностальгия, когда она перелистала ее и прочла о порядках на кафедре. Где-то в середине брошюры она остановилась – глаз зацепился за призыв к студентам: «Еще не решил, чем заняться после окончания учебы? Зайди к нам и получи информацию о сети кураторов „Альфа“!»

Объявление было подписано студенческим советом.

Эта сеть кураторов постоянно напоминала о себе. Но теперь у нее появилось название – «Альфа». Фредрика знала об этом феномене, знала и то, что далеко не все студенты, заинтересовавшиеся программой, получали личного куратора. Обычно вопрос рассматривался исходя из профиля и установок студента. Алекс утверждал, что куратором Ребекки являлся финансист Вальтер Лунд. Человек, приехавший в Швецию из соседней Норвегии и сделавший головокружительную карьеру в огромном концерне Аксбергера. Но как это получилось? Как студентка, изучавшая литературоведение, могла заполучить в кураторы самого Вальтера Лунда?

Перелистав брошюру, Фредрика решила заняться этим вопросом вплотную. На последней странице имелся список сотрудников кафедры и их контактные данные. Имя научного руководителя Густава Шёё было обведено красным фломастером.

А рядом – еще одно имя, написанное от руки тем же красным фломастером:

«Спенсер Лагергрен, кафедра литературоведения, Упсальский университет».

Красное кольцо ударило Фредрике в глаза – по телу разлилась слабость.

Не успев подумать, что делает, она свернула брошюру вчетверо и засунула в карман куртки. Остальные материалы, которые намеревалась взять с собой, сложила в полиэтиленовый пакет. Затем погасила фонарик и пошла обратно в дом.

– Я закончила, – сказала она тетке Ребекки. – Я хотела бы взять это с собой, если не возражаете.

Она показала ей пакет, чувствуя, как брошюра жжет карман. Дышать было трудно.

Спенсер!

Человек, который однажды поклялся никогда ей не лгать. И который внезапно решил засесть дома ради ухода за ребенком.

Любимый, что ты скрываешь от меня?

17

Алекс Рехт не мог решить, как действовать дальше. Хокана Нильссона отправили домой, однако следственная группа не прекратила наблюдения за ним. Продолжалось и прослушивание телефона – как стационарного, так и мобильного.

Фредрика, вернувшаяся после визита к тетке Ребекки, заперлась в своем кабинете с привезенными оттуда материалами. Она отчиталась в нескольких словах, утверждая, что надо поближе изучить организацию кураторов. Алекс был в душе не согласен с ней, но, поскольку других убедительных версий не имелось, возражать не стал.

Он взглянул на часы. Скорее всего, уже скоро Фредрика отправится домой и вернется не раньше понедельника. Дай бог, ей удастся примирить интересы семьи и работы. Группе не нужен еще один Петер.

Алекс решил позвонить Турбьерну Россу и поблагодарить за приглашение на рыбалку. К сожалению, он вынужден отказаться. Слишком много работы. Слишком много всякого, что надо осмыслить. Слишком…

– Турбьерн Росс.

– Привет, это Алекс. Я только хотел сказать, что с удовольствием поеду с вами на выходные.

«Что я такое говорю?» – спохватился он.

Руки у него вспотели. Неужели он совсем лишился рассудка?

– Черт, как я рад, – ответил Турбьерн. – Я думал, ты откажешься.

Сам Алекс тоже так думал.

– Меня особенно привлекла рыбалка.

– Я так и решил. Позвоню жене и скажу, что ты едешь с нами.

– Подожди. Я поеду на своей машине. Завтра мне нужно поработать, так что появлюсь поближе к вечеру, если не возражаешь.

Естественно, Турбьерн не возражал. Все можно организовать, если захотеть. Главное, чтобы Алекс съездил с ними на дачу, сменил обстановку, подышал свежим воздухом и выпил с Турбьерном по рюмке коньяка.

Закончив разговор, Алекс позвонил дочери, рассказал о своих планах. Он слышал, как она обрадовалась, понимал, что посылает долгожданные сигналы: смотри, у меня идет нормальная жизнь. Проводить свободное время с друзьями – все, что нужно человеку.

Боль жгла грудь. Утрата показала, что человеку на самом деле надо так мало. В конечном счете он не нашел ни одной вещи, которую не отдал бы, чтобы вернуть Лену. Ничегошеньки.

Звонок мобильного задал новое направление мыслям.

– Это Диана Тролле. Я отвлекаю?

– Нисколько. Как у вас дела?

Что она должна ответить? Что он в состоянии выслушать? Жизнь стала бессмысленной, по утрам не хочется просыпаться… Она избавила его от самого неприятного, оставив это между строк.

– Я в порядке. Хотела только узнать, как движется расследование.

Алекс на мгновение закрыл глаза. Как было бы прекрасно, если бы он мог сказать: все идет отлично, мы нашли убийцу, он уже сидит в следственном изоляторе Крунуберг.

– Имя Густава Шёё вам о чем-нибудь говорит? – спросил он вместо этого.

– Нет. Хотя подождите. Это научный руководитель Ребекки в университете.

– Какие у них были отношения?

– Никаких, насколько мне известно.

– Я имею в виду – хорошие или плохие?

– Скорее, плохие. Она была недовольна им.

– В чем заключалась проблема?

– У него никогда не было времени. Помню, ее это раздражало. Считала, что он мог бы серьезнее относиться к ее работе. Даже пыталась поменять его на другого, но университет на это не пошел. Почему вы о нем спрашиваете? Он под подозрением?

На этот вопрос Алексу отвечать не хотелось.

– Мы рассматриваем несколько лиц.

Ответ звучал уклончиво, не так доверительно, как ему бы хотелось.

– Вы установили, кто был отцом ребенка?

На этот вопрос был только один возможный ответ.

– К сожалению, я пока не могу это комментировать.

В трубке стало тихо, и он услышал нечто другое – голос боли и тоски.

– Иногда мне кажется, что я слышу ее шаги. Все эти маленькие звуки, которые она издавала, на которые я не обращала внимания. Алекс, я слышу ее. Я схожу с ума?

– Вовсе нет. – Когда Алекс попытался ответить, голос плохо повиновался ему. – Мне кажется, многие в вашей ситуации переживают нечто подобное. Потерять любимого человека – это все равно что лишиться важной части тела. Ее ощущаешь все время, хотя ее уже нет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю