Текст книги "Среди песчаных холмов"

Автор книги: Кристина Ролофсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Доброе утро.

– Привет. – Она чувствовала себя неловко. – Я вижу, вы сами приготовили себе завтрак.

– Обычно я обслуживаю себя сам. Работа здесь начинается рано.

– Извините, – сказала Эмили, направляясь к кофейнику. – Впредь мне придется ставить будильник.

– Я же говорил вам, что сегодня утром вам не о чем волноваться. – Он сложил газету и отодвинул ее в сторону. – Сегодня воскресенье. Моя тетя поведет девочек в церковь около девяти. Вы сможете подготовить их к этому часу?

– Конечно. – Эмили глянула на часы: «еще только шесть». – Без проблем.

Он потянулся за своей шляпой.

– Прекрасно.

– Мистер Томсон…

Он замер.

– Зовите меня Мэтт.

– Хорошо, Мэтт. Вы не могли бы выкроить пару минут и составить вместе со мной еженедельное расписание? Я бы хотела знать, чем девочки занимаются каждый день.

Мэтт уставился на нее в замешательстве:

– Расписание?

– Да. Это поможет мне уяснить, что я должна знать.

– Марта сумеет ввести вас в курс дела. Она знает весь наш распорядок. А мне пора на работу.

– О да, конечно.

Ее новый работодатель не интересуется расписаниями. Иными словами: что надо в данную минуту, то и делай. Такова работа. Она проводила Мэтта взглядом, услышала, как хлопнула входная дверь, и стала открывать один за другим дубовые шкафчики, пока не обнаружила тот, где стояли кружки. Выбрала кружку с красным футболистом и до краев наполнила ее горячим кофе. Сделав несколько осторожных глотков, решила, что найдет сорт кофейных зерен получше, и приступила к изучению каждого шкафчика и каждого выдвижного ящичка, чтобы узнать, где что лежит.

– Вынюхиваешь? – спросил чей-то голос. Эмили обернулась и увидела в дверном проеме полную седовласую женщину, опиравшуюся на трость. На ней было выцветшее домашнее платье, а на макушке торчали три крупные бигуди. Вид у нее был миролюбивый, хотя она и не улыбалась.

– Приступаю к своим обязанностям, – поправила Эмма, заинтригованная появлением гостьи.

– Лучше закрой-ка все дверцы, а то ударишься головой. Нам не нужна экономка с сотрясением мозга.

Эмили послушно закрыла все дверцы, кроме той, за которой стояли кружки.

– Можно предложить вам кофе?

– Мне нельзя пить эту гадость. – Пожилая женщина прошаркала к столу и уселась напротив того места, где завтракал Мэтт.

– Тогда чай?

– Давай уж немного кофе. Доктору Неду необязательно обо всем знать.

– В кофе чего-нибудь добавить?

– Нет. Просто давай скорей, пока не остыл. Я люблю кофе горячий.

Эмили поставила на стол две чашки кофе – одну для гостьи, другую для себя.

– Ну, вот и я. – Она села возле пожилой женщины, но так, чтобы между ними оставался один свободный стул.

– Меня зовут Эмма Грей, а вас?

– Рут Таттл. Все, кто живет на ферме «Три грека», да, пожалуй, и все в здешнем округе зовут меня тетушка Рут. Зови и ты меня так, чтобы не нарушать традицию. – Она пригубила кофе и резко откинулась на спинку стула, охнув: – Проклятый артрит!

– Как я понимаю, раньше вы заботились о девочках.

– Все еще забочусь, заруби себе на носу, юная леди. Мэттью сказал мне утром, что нанял в Линкольне экономку, и я пришла посмотреть на нее. Мне не нравится затея с экономкой, но у Мэттью не особенно богатый выбор, особенно теперь, когда Стефани села ему на шею.

– Кто такая Стефани?

– Его сестра. Ты скоро с ней познакомишься. Она примчится сюда со скоростью ракеты, едва лишь услышит о тебе. – Рут глянула на плиту. – Что ты готовишь на завтрак?

– Пока ничего. Мэтт сказал, чтобы я не беспокоилась об этом.

Выражение лица женщины красноречиво говорило о том, что она думает по этому поводу.

– Утром он, полагаю, сам приготовил себе яичницу. Ему это не повредит. В следующий раз пусть отнесет грязную посуду в раковину. Незачем потакать дурным мужским привычкам, а мужчина, который живет один, да будет тебе известно, сплошь состоит из дурных привычек.

– О'кей. – Эмили с трудом удержалась от улыбки – тетушка Рут говорила на полном серьезе и, очевидно, считала себя экспертом в этом вопросе. – Мэтт сказал, у вас я могу узнать о расписании девочек.

– Девочкам нужен плотный завтрак. – Голубые глаза женщины сузились при очередном глотке запретного кофе. – Каждое утро. И никакой гадости вроде сладких кукурузных хлопьев, хотя я знаю, они при любой возможности готовы набивать ею рот. От такой еды портятся зубы. У тебя есть дети?

– Нет.

– Надо думать, что нет, иначе и тебя бы здесь не было, если, конечно, ты не из тех женщин, кто оставляет свою семью в «поисках себя». Я не одобряю таких глупостей.

– В общем-то, я…

– Ты разведена? Одна из тех феминисток, кто ненавидит мужчин и желает, чтобы ее называли «мисс»?

– Я не разведена, – сказала Эмили, осторожно уклоняясь от второго вопроса.

– Я не была замужем.

– И не собиралась?

– Собиралась.

– У меня было три мужа, один из них приходился Мэттью двоюродным дедом. Мои племянники работают здесь, на ферме. Ты весьма миленькая штучка, хотя и худовата. Мужчины будут роиться вокруг тебя. Не обращай на них внимания и не задирай юбок ни перед кем из них. – Она подмигнула. – Не подавай плохого примера девчушкам.

– Вам не о чем беспокоиться. И потом, у меня нет никаких юбок.

– Хм. – Голубые глаза тетушки Рут с интересом уставились на нее. – Ты ходишь в церковь?

Эмили выдержала ее взгляд.

– Я была там вчера.

– У нас в городке есть методистская церковь, в этом году появился приличный пастор. Говорит громко, каждое слово можно разобрать. Служба начинается в десять, я прихожу в церковь пораньше. Готовь девочек к девяти, потому что я хожу медленно. – Она с трудом поднялась на ноги и оперлась на трость. – Проклятое бедро, – пробормотала она. – Хорошо, если будем водить их вместе. Мы возвращаемся около полудня. Мой племянник дал тебе выходной по воскресеньям?

– Да.

Рут кивнула одобрительно.

– Тогда я размораживаю пирог с мясом.

– Не стоит беспокоиться. Я приготовлю обед, – услышала она свой собственный голос. – Ни о чем не тревожьтесь.

– Хм, – прозвучало в ответ. – Ты мало похожа на прислугу, Эмма Грей. Эти накладные ногти на твоих руках недешево стоят.

– Но это не значит, что я не умею готовить, – возразила Эмили.

Правда, это не означало также, что она умеет. Зато она видела стопку кулинарных книг в буфете рядом с плитой. А Паула однажды сказала ей, что если умеешь читать, то умеешь и готовить.

– Ты совсем не похожа на чью-то экономку.

– Я ухаживала за своим отцом много лет, – заверила Эмили. Она говорила правду, хотя сказанное ею могло быть истолковано совершенно по-разному. Седые брови Рут Таттл недоверчиво поднялись.

Но Эмили продолжила свою речь, боясь, как бы боги не испепелили ее на месте за столь дерзкие преувеличения:

– С семнадцати лет я управлялась с домашним хозяйством.

Это означало, что она была в ответе за семерых слуг, за подбор еженедельного меню и за увязку светских мероприятий в ежедневнике отца с его же бизнес-планом. Она не знала, зачем хотела произвести впечатление на тетю Мэтта Томсона. Наверное, чтобы внушить пожилой женщине доверие к той, кому вручена забота о детях. Было в этой грубоватой старой женщине что-то такое, что Эмили нравилось.

– В общем, делай что хочешь, но подготовь девочек к девяти. И не позволяй Марте внушить тебе, будто в церковь можно ходить в джинсах. Они знают, в чем надо ходить в церковь, и я надеюсь, будут выглядеть прилично.

– Хорошо.

Она взяла чашку Рут прежде, чем старая женщина попыталась отнести ее в раковину.

– Хороший кофе, – сказала Рут, заковыляв к двери. – Сам Мэттью готовит не хуже.

– И джинсы сойдут, – объявила Марта. – Многие дети ходят в церковь в джинсах.

Эмили накинула на голову Макки цветастый сарафан и помогла найти отверстия для рук.

– Никогда не слышала ничего подобного.

– Я не знаю, какие джинсы надеть – черные или фиолетовые. – Марта держала в руках две пары. – Думаешь, эти?

– Я думаю, надо надеть платье. – Она развернула Макки спиной к себе и застегнула ее сарафан на пуговицы, а потом глянула на часы. – И поторапливайся, ведь ты же не хочешь опоздать в церковь.

Марта швырнула джинсы на пол и обиженно топнула ногой:

– Ненавижу эти дурацкие платья! Я хочу надеть новые джинсы!

Макки вручила Эмили расческу, и та с ее помощью распутала длинные волосы малышки.

– Надень платье, Марта. Твоя тетушка просила, чтобы ты выглядела в церкви прилично. Хочешь, я помогу тебе подобрать что-нибудь?

Мелисса, уже полностью одетая, нырнула снова в кровать и укрылась до подбородка простыней. Семилетняя упрямица открыла дверцу платяного шкафа и исчезла внутри него. Эмили слышала грохот пластиковых вешалок и невнятное бормотание огорченного ребенка. Она спрятала улыбку: ее школьные годы прошли в пансионе, поэтому стычки с воспитательницей из-за одежды были ей не в новинку.

– Помочь, Марта?

После долгого молчания из шкафа послышалось:

– Можно мне надеть новую юбку?

– Нет. Вряд ли твоя тетушка обрадуется, увидев тебя в церкви в хлопчатобумажной юбке. – Эмили стянула волосы Макки в конский хвостик и украсила их розовой лентой. – Все, – сказала она ей, – ты готова.

– Спасибо, Эмма.

Макки обняла ее и пошла к кровати расталкивать Мелиссу.

– Вставай! Вставай!

Эмили терпеливо ждала, когда Марта вылезет из платяного шкафа, понимая, что девочки слишком устали после поездки в Линкольн. Сумки с покупками и новые наряды были разбросаны по дощатому полу спальни, которую делили на двоих Марта и Мелисса. У Макки, рано засыпавшей и встававшей чуть свет, была своя собственная комната, потому что ее сестры не желали просыпаться на рассвете. Девочки объяснили Эмили ряд вещей:

1. У папы огромное ранчо со множеством лошадей и коров.

2. Тетушка Рут никогда не ударит своей тростью того, кто ей по нраву.

3. Они любят кукурузные хлопья с сахарной пудрой и не любят гадкие яйца всмятку.

4. Пса зовут Сорроу, питается он остатками со стола и никогда не входит в дом.

5. Есть четыре котенка, они спят в сарае.

6. Со школой все о'кей.

7. Макки сосет большой палец, когда никто на нее не смотрит.

8. Мама умерла давным-давно.

На этом Эмили закончила собирать их и повела вниз.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Мэттью Майкл Томсон, разузнай, кто она такая. Я бы поостереглась доверять заботу о детях неизвестно кому.

Мэтт снял шляпу и смахнул каплю пота с бровей. Сегодня обещали девяносто градусов по Фаренгейту, да еще до полудня.

– Рут, я же тебе говорил. Она была добра к девочкам в магазине, и она искала работу, временную работу, пока не решит, возвращаться ей в колледж или нет. А теперь перестань махать передо мной тростью.

– Если эта женщина – студентка колледжа, то я – чемпион по родео, – выпалила тетушка. – Видишь на мне разукрашенный ремень с пряжками, такой же, в каких гарцуют объездчики диких лошадей?

Мэтт видел лишь невысокую полную женщину в голубом платье в цветочек, опиравшуюся на трость из орехового дерева.

– Рути, ты всегда будешь чемпионом в здешних местах, – улыбнулся он.

– Брось свои издевки, Мэттью. Я хочу знать, кто эта женщина.

– Спроси ее сама. Я не люблю совать нос в чужие дела.

– Коли ты не можешь, то придется. Я не люблю тайн.

– Она едет с тобой в город?

– Нет, – проворчала Рут. – Она остается дома готовить обед.

Значит, в это воскресенье ему не придется есть пирог с мясом. Каждый год он проклинал свою тетку пятьдесят два раза – ровно столько, сколько в году воскресений.

– Если только она умеет готовить, – ворчливо добавила Рут. – Держу пари, что твоя новая домохозяюшка не сможет приготовить даже воздушной кукурузы.

Мэтт, однако, не собирался спорить. Им руководили оптимизм и отчаяние одновременно.

– Поживем – увидим.

– Я велела твоей новой экономке одеть девочек и вывести их из дома к девяти.

– Уверен, все будет сделано как надо, – сказал Мэтт, не будучи в этом столь уж уверен.

Он начал сегодня работу раньше, чем обычно, и уже успел сделать довольно много. Жару ослаблял легкий ветерок с юга, работать было приятно. Он осмотрел лошадей, поговорил с работниками, сменил пару досок в навесе и начал расчищать в западном сарае место для нового трактора. Его настолько удивило раннее пробуждение Эмили, что он поспешил покинуть дом как можно скорее.

Держись от нее подальше, велел он себе. Тем более, что есть чем заняться, дела никогда не переводятся. По воскресеньям, правда, он давал себе некоторое послабление. В его отсутствие парни хорошо потрудились, поэтому работа осталась не слишком обременительная.

Он приблизился к двери на кухню с неохотой. Эмма Грей была подлинной красавицей, из тех женщин, которых фермеру следует опасаться не меньше, чем саранчи. Он уже пошел против своей натуры и притворился, будто не заметил, как она прелестна. А ведь он покончил с женщинами раз и навсегда.

В иных обстоятельствах Мэтт, возможно, постарался бы разузнать побольше об этой леди, попросил бы рекомендательные письма или что-то подобное. Правда, он нанял множество работников, руководствуясь одним внутренним чутьем. Только однажды это чутье его подвело.

И все-таки Рут, как обычно, права. Мэтт разыщет Эмму и побеседует с ней, потом выяснит насчет обеда. Обед должен быть вовремя. Надо надеяться, что Эмма умеет готовить. Тогда, может быть, Рут успокоится и поймет, что они могут отказаться от услуг Стефани. А уж это-то ее порадует.

Мэтт растворил дверь и понюхал воздух. Ого, пахнет вроде бы едой. Или… горелым?

– Что вы, черт возьми, делаете?

Эмили отпрыгнула от плиты, но не обернулась на голос. Она знала, что это Мэтт, но была слишком занята, чтобы обращать на него внимание..

– Вы хотите спалить дом? – Он шагнул к ней и выключил газовую горелку.

– Я хочу приготовить обед, – сказала она, едва сдерживая слезы.

– Вы же сказали, что умеете готовить, – промолвил Мэтт. Она посмотрела на него, а потом на ломтики мяса.

– Я никогда раньше не готовила на газовой плите. На ней очень… быстро подгорает.

– Мы используем газ, потому что электричество часто отключают. А с газом по крайней мере можно готовить без перебоев.

А еще, подумала Эмили, у газовой плиты можно почувствовать себя так, будто жаришься в адской печи: так и пышет жаром, никакой кондиционер не спасет.

– Вы не могли бы подвинуться?

Он и не думал сходить с места.

– Вы спалите все, если будете готовить в том же духе.

– Я соскоблю горелое и поджарю с другой стороны.

– Это же не хлебные тосты, – сказал он. – Вы не отскоблите мясо.

– В Чикаго отскабливают.

Это, кажется, убедило его. Он отодвинулся в сторону, а она проткнула мясо вилкой и стала бросать подгоревшие ломтики в тарелку.

– Господи, почему у вас в Небраске нет сковородок с непригарным покрытием?

– Потому что умеем готовить, – последовал ответ.

Она бросила взгляд через плечо и заметила, что он уставился на открытую кулинарную книгу.

– Я умею готовить, – сказала она. – Я делаю отличный соус «Альфредо».

– И что?

– Ничего. – Она посмотрела на куски мяса. Возможно, если их оставить на несколько недель отмокать в воде, они примут съедобный вид. – Вы любите макароны?

– Не особенно. Я люблю говядину. Иногда готовим цыплят. Еще – морепродукты, когда уезжаем куда-нибудь на пикник, но это не часто.

Он взял тарелку с ломтиками обугленной говядины.

– Что вы делаете? – спросила Эмили, чуть не плача. У нее ушло тридцать минут на поиски рецепта приготовления круглого бифштекса и семь минут на то, чтобы загубить мясо, не исполнив и малой толики того, что положено по рецепту.

– Я собираюсь покормить собак. – Он с сомнением посмотрел на мясо. – Если у них не испортится желудок.

– Вы не можете отдать им наш обед. Я сказала миссис Таттл, что обед будет готов к часу. – Эмили глянула на стенные часы над холодильником. – Сейчас без малого двенадцать. Они скоро будут дома.

– Приготовьте что-нибудь еще. В морозильных камерах достаточно говядины. Вы знаете, где морозильные камеры, да? Там столько говядины, что хватит на много лет. Разморозьте филе, нарежьте ломтиками и поджарьте.

– Это именно то, что я и делала.

– Бифштекс и филе – это не одно и то же, моя милая, – отчетливо и медленно выговорил он. – Что еще вы намерены подать на стол?

– Зеленую фасоль. – Она уже видела, что нижние полки заставлены овощными консервами. – И рис. – Уж рис-то она, слава Богу, умела готовить. Мэтт, казалось, ожидал продолжения. – Полагается что-то еще?

– Булочки, пикули, десерт и побольше овощей. Я обожаю свеклу.

Он может вдобавок обожать печеных фаршированных гремучих змей, но это не значит, что она намерена их готовить.

– Боюсь, со всем этим не управиться вовремя.

Скорее уж, она просто не уверена в своих кули нарных способностях.

– Управимся. Я нарежу мясо, вы поставите сковородку в раковину и наполните ее водой. Мы откроем окна, и запах гари выветрится до прихода Рут. Я помогу.

– Поможете? Почему?

– Потому что, пока мы вместе готовим, вы расскажете мне о себе. Когда вернется Рут, ей незачем знать, что новая домработница спалила обед.

Эмили не смогла сдержать легкой улыбки.

– Я ей не по нраву, правда?

– Вы не так поняли, – сказал Мэтт, направляясь к двери. – Она расстроена из-за того, что не может сама заботиться о девочках. А сердита из-за болей в ногах и оттого, что доктор рекомендовал ей пищу с низким содержанием холестерина.

– Если у нее проблемы с холестерином, значит, мне не следует готовить мясных блюд?

– Эмма, мы на скотоводческом ранчо. Все наше богатство – мясо.

– Ну да.

Как только Мэтт вышел из кухни, она поставила сковороду в раковину. Потом налила жидкости для мытья посуды на обугленные кусочки мяса, прилипшие ко дну сковороды. У нее нет десяти часов на то, чтобы выскоблить щеткой загубленную поверхность до блеска, а черноту нужно убрать поскорее, иначе ее увидит миссис Таттл. Залив сковороду горячей водой, она поставила ее в печь, а потом распахнула окна над кушеткой. «Вы расскажете мне о себе», – приказал он.

Нет. Не расскажет. Слишком непросто говорить на эту тему. До тех пор пока ее отец не образумится, она не смеет появиться дома. До тех пор пока она не может появиться дома, она вынуждена рассчитывать только на себя. И не высовываться.

– Знаете, вы осчастливили собак. – Мэтт вернулся на кухню и бросил на стол какой-то предмет, завернутый в бумагу.

– Что это?

– Ломтики говядины. Поставьте их оттаивать в микроволновую печь, а потом мы их зажарим.

– Мы?

Он открыл дверцу микроволновой печи и впихнул сверток внутрь, потом закрыл дверцу и стал нажимать на кнопки.

– Я прикинул, что лучше помочь, иначе нам обоим держать ответ перед Рут.

– Спасибо.

– Не за что. – Он повернулся к ней лицом. – Вы знаете, как жарить бифштекс?

– Очевидно, нет.

– Первое правило, – провозгласил он, при этом его темные глаза лучились весельем. – Не допускать слишком сильного огня.

– Да, думаю, это правило я выучила. Что еще? Соус?

– Острая соевая приправа или мясной соус будут в самый раз. Чего-то более изощренного предложить не могу.

Микроволновая печь подала звуковой сигнал, Мэтт перевернул пакет с мясом и продолжил:

– Вы, разумеется, знаете, что делать дальше. – Его глаза больше не лучились.

Эмили знала достаточно, чтобы сменить тему разговора.

– Вы всегда жили здесь, на этой ферме?

– Ага. Здесь поселились еще мои далекие предки. Мой дед годами расширял границы своих владений, поэтому теперь это одна из крупнейших ферм в округе.

– Вы сами ею управляете?

– У меня есть работники. Много.

А теперь и она в их числе. Как она, Эмили Грейсон, принадлежащая к высшему обществу Чикаго, превратилась в ходячую неудачу? За двадцать четыре часа она лишилась жениха, привела в ярость отца, оттолкнула от себя друзей и подруг и очутилась – временно, утешала она себя, – в глухом уголке Небраски.

Но она ни о чем не сожалела. У Эмили – нет, у Эммы, поправила она себя, – нет времени думать о вчерашнем дне. Сегодня все ее помыслы о том, как приготовить обед.

Сегодня ей многому предстоит научиться. Желательно до прихода Рут Таттл.

– Потрясающее угощение, – сказал Мэтт. – Передайте, пожалуйста, сюда рис.

Эмили передала бы ему что угодно, лишь бы он был щедр на комплименты. Она взялась за тяжелое блюдо с рисом и подвинула его поближе к Мэтту.

– Что-нибудь еще?

Рут копалась в своей тарелке.

– Где ты нашла эту скатерть?

– В одном из ящиков кухонного шкафа, – ответила Эмма. – Что-нибудь не так?

– Да нет, – сказала Рут, однако вид тонкого белого полотна совсем ее не радовал. – Обычно мы не стелем эту нарядную скатерть, даже по воскресеньям.

Мэтт поднял деревянный поднос с мясом:

– Кому добавки?

Никто не откликнулся. Эмма повернулась к Макки, которая сидела рядом:

– Хочешь еще мяса?

– Нет, Эмма, – шепнула малышка и зевнула.

Рут тут же отреагировала:

– Мэттью, дети переутомлены. Это не дело – протомить их вчера до поздней ночи.

– Пять часов езды до дома, тетушка Рут, – сказал он мягко. – Они покупали новую одежду. Ты же сама велела.

Тетушка обернулась к Эмме:

– Я слышала, ты помогала с покупками?

– Да. Вы не желаете еще риса?

– Нет. В любом случае спасибо. Мне хватит.

Она сказала это так, будто ее отравили, но Эмма не обратила внимания на ее тон и продолжала улыбаться. Не зря же во время обедов в доме своего отца она играла роль хозяйки, а уж там за столом гости были куда хуже.

– Миссис Таттл, Мэтт сказал, что вы выросли на этой ферме. Она сильно изменилась с годами?

– Еще бы. – Старая женщина вздохнула. – Тогда у нас не было всей этой современной техники. Мой отец и братья работали на лошадях.

Макки соскочила со своего стула и перебралась на колени к отцу. Он продолжал есть, обхватив ее одной рукой. Это означало, что он давно привык к подобным вторжениям. Эмма задумалась, сидела ли она в детстве на отцовских коленях вот так же, как Макки. И, разумеется, не припомнила ничего похожего. Она вновь обратилась к тетушке Мэтта:

– У вас была большая семья?

– Я была единственной девочкой среди восьмерых мальчишек, – сказала та с гордостью. – Но отец говорил, что со мною хлопот больше, чем со всеми восемью мальчиками, вместе взятыми. В это было легко поверить.

– Вы были самой младшей? – Эмма глянула мельком на Мэтта и увидела, как тот отпихнул от себя пустую тарелку; Макки тем временем уже крепко уснула у его груди.

– Конечно. Моя мама говаривала, что не сдастся, пока не родит девочку, помощницу по кухне.

Марта пискнула:

– Я люблю помогать по кухне.

– И я, – подхватила Мелисса.

– Вы поможете мне убрать со стола? – Дети закивали головками, Эмма встала и начала уносить грязные тарелки, совершая круги у стола так же, как делала это в их доме служанка, а девочки несли вслед за ней посуду помельче. – Приготовить кофе?

– Кофе должен быть всегда, – заявила Рут. – Днем и ночью. Фермеры не могут без кофе. Запомни это.

– Хорошо.

Горячий кофе, недожаренное мясо, два вида овощей. Она усваивала правила на лету.

– А я хочу чая со льдом, – сказал Мэтт. – Я бы принес его сам, но…

– Мне это вовсе не трудно, – уверила его Эмма, жалея, что у нее не шесть рук и четыре ноги. – Сейчас принесу.

– Ты можешь ставить тарелки друг на друга прямо на столе, – пробурчала Рут, когда Эмма взяла ее тарелку. – Ты делаешь много лишней работы, унося их со стола по одной.

Эмма не дала себя в обиду.

– Так правильнее, – сказала она.

– Я забыла, откуда ты?

– Из Чикаго.

Она сложила посуду на кухонном столе и взялась за кувшин, где был чай со льдом. Вернулась к обеденному столу, наполнила чаем стакан Мэтта и поставила кувшин так, чтобы хозяин мог дотянуться до него, не вставая. В этот момент Мелисса уронила под стол солонку.

– Я достану, – сказала она, нырнув между стульев. Эмма осторожно обошла ноги девочки.

– Гм. Как тебя занесло в Линкольн? Это уютный маленький городок. Всем известно, как мы любим местную футбольную команду, но…

– Извините, – сказала Эмма, потянувшись за подносом с мясом, который стоял перед тетушкой. На нем оставалось только два бифштекса, а это значило, что ее стряпня имела успех. Она получила первый кулинарный урок благодаря своему работодателю и приготовила первое в своей жизни блюдо, которое было съедено другими с удовольствием. – Кто-нибудь желает мороженого? В морозильной камере есть два сорта – ванильное и земляничное.

– Я! – завопила Мелисса, выкатившнсь из-под стола.

Эмма споткнулась о ее ноги, поднос наклонился, и два куска мяса спикировали, как ракеты, на грудь Рут Таттл.

Это был, по мнению Марты, лучший воскресный обед в ее жизни. И конечно, ее мнение разделяли младшие сестры. Во всяком случае, обе они видели полет бифштексов. Макки проснулась от крика отца и успела увидеть только, как тетушка Рут выскакивает из-за стола. Мелисса, ползая на коленках по полу, ухитрилась-таки высмотреть поверх талии Эммы, как мясо парит в воздухе. О, это было веселое зрелище. Все девочки сошлись на этом, сидя в комнате Марты, куда они поднялись, чтобы сменить воскресную одежду. Веселья было гораздо больше, чем в тот раз, когда Сорроу притащил в гостиную мышь.

– Тетушка Рут выгонит Эмму? – спросила Мелисса.

– Ну уж нет! – Марта влезла в старенькие хлопковые шорты, затем схватила любимую фиолетовую тенниску и натянула ее на себя.

– Точно?

– Точно. А если только попробует, мы просто скомандуем Макки заплакать, и тогда Эмма останется. Верно, Макки?

– Ага. – Макки сидела на полу и держала во рту большой палец.

– Долго нам еще здесь торчать? – Мелисса в считанные секунды сменила свое платье на спортивную одежду.

– Недолго, – сказала Марта, чтобы не говорить «не знаю».

Кто-то должен был прийти за Макки и отнести ее в постель для послеобеденного сна.

– Пойди спроси, – сказала Мелисса.

– Лучше ты.

– Ты старшая.

– О'кей, – сдалась Марта и направилась к двери.

Она прислушалась, однако внизу все было тихо. Если бы тетушка Рут все еще продолжала говорить, было бы слышно и отсюда. Кто-то, однако, поднимался по лестнице, поэтому Марта замерла на месте. Если что произойдет опять, она первая узнает.

– Марта? – На верхних ступеньках лестницы появилась Эмма. – Где Маккензи? Твой отец сказал, что ей положен послеобеденный отдых.

– Она в моей комнате. – Марта отступила назад и пошире открыла дверь. – Сначала ее нужно сводить в уборную.

– О'кей. Где уборная?

– Здесь рядом. – Марта указала на крохотную уборную, которая отделяла ее комнату от комнаты Макки.

Эмма подхватила Макки с пола так, что малышка не выпустила даже палец изо рта, – тетушка Рут поступила бы совсем иначе. Марта последовала за Эммой, желая убедиться, что та сделает все правильно. Все было сделано как надо, Марте, правда, пришлось сказать две вещи: во-первых, в кровать Макки нужно положить трех ее розовых медведей, во-вторых, Макки надевает пижаму только на ночь.

– Тетя Рут все еще на кухне?

Эмма поджала губы:

– Нет. Она решила, что дома у нее есть кое-какие дела.

– Она все еще злится?

– Не знаю. Полагаю, ей не оказывали прежде подобных услуг, не так ли?

Марта подняла на нее глаза:

– Не расстраивайся, Эмма. Папа может отдать мясо собакам.

Эмма улыбнулась, комично опустив уголки губ:

– Если я продолжу в том же духе, у вас будут самые счастливые собаки в Небраске.

Марта не поняла ее шутки, но притворилась, будто поняла. Эмма спустилась вниз, чтобы прибраться на кухне, а Марта с Мелиссой, подхватив коробки с куклами, игрушечной мебелью и кукольными платьицами, тихонько пошли на застекленную веранду. Марта предупредила сестру, что шуметь не надо, чтобы не пропустить, если сегодня случится еще что-нибудь забавное.

– Слышал, твоя новая домработница швырнула еду в Рута, – медленно прогудел Чет, лежа ничком на кожаной кушетке.

Он надавил на пульт дистанционного управления телевизора, и звуки футбольного матча стали потише. Трое других мужчин издали возгласы разочарования.

– Извините, парни, – сказал старик, – но я не могу слушать и разговаривать одновременно.

Мэтт притянул к себе старенький металлический стул и сел. Комната пропахла пивом и сыром. Войдя, он наступил на парочку жирных оранжевых шкурок от сыра.

– Она не швыряла. Поднос выскользнул.

Происшедшее врезалось в его память навсегда.

– Рут давно следовало вправить мозги, хотя, готов спорить, это не первый раз, когда в нее кто-ни будь что-нибудь швыряет. Хочешь пива?

Мэтт позволил себе лишь короткий смешок, удержавшись от раскатистого хохота. Чет был двоюродным братом Рут, остальные трое скотоводов – Бобби, Яспер и Пит – приходились ей то ли двоюродными племянниками, то ли троюродными братьями, то ли еще какими родственниками, только Рут это знала. Хотя их возраст укладывался в рамки 45–55 лет, Мэтт всегда считал их своими дядями, которые замещали ему рано умершего отца. Высокие, тощие, светловолосые, с серыми глазами, Таттлы были хорошими мужиками, которым нравилась стряпня Рут, ее пироги с мясом и с яблоками. Она лечила их, когда они хворали, и бранилась с ними, когда коровы забредали в ее сад. Никто из этой троицы никогда не был женат и, похоже, даже не стремился найти себе жену.

– Спасибо, я сам дотянусь до пива. Так вот, я купил новый трактор. Его доставят сюда на этой неделе.

– Хорошо, – кивнул Чет. – А свой старый ты оставишь или продашь?

– Пока не решил. Как по-твоему? Я мог бы продать его Барни, я уже не могу слышать, как эта развалина тарахтит.

Мэтт вытянул ноги и глянул на экран телевизора. «Патриоты» выигрывали у «Медведей», но схватка, похоже, была что надо. Здесь, в домике для отдыха, в данный момент было безопаснее всего. Мэтт усмехнулся, припомнив воскресный обед. Он чуть не упал со стула, когда увидел лицо Эммы после того, как говяжье филе поразило непредвиденную цель. Чет пожал плечами:

– А я неравнодушен к старой развалине.

Мэтт не понял, говорит ли старик о тракторе или о тетушке Рут.

– Да, – вымолвил он осторожно.

– Как ее звать?

– Кого?

– Новую домработницу. Ты бы познакомил ее со всеми, или боишься, что она окатит нас помоями?

– У меня душа уйдет в пятки, – заявил сорокашестилетний Бобби, самый молодой из Таттлов. – Она хорошенькая?

– Не уродка.

Мэтт не отводил глаз от телеэкрана. Он посмотрит матч здесь, в домике для отдыха. За выходные он насиделся в женском обществе более чем достаточно.

Чет вновь надавил на кнопку пульта, и звук усилился как раз ко времени очередной атаки. Пит развернулся и подмигнул своему хозяину:

– Это именно то, чего нам здесь не хватало, – еще одна женщина.

– Угу, – откликнулся Яспер. – Чего у нас еше не было, так это бабы из Чикаго.

– Тебе надо жениться еще раз, – посоветовал старик. – Заведи себе сына. Мэтт покачал головой:

– Думаю, я выдохся для супружеских дел. Женщинам в Небраске нечего меня опасаться.

– Ты просто привел в дом еще одну со стороны, – сказал Чет. – И она «не уродка», верно? По словам Рут, она слишком шикарна для песчаных холмов.

– Рут, возможно, права, но у меня не было большого выбора. – Он опять уселся на стул и уставился на экран так, будто никогда прежде не видел футбольного матча. – Думаешь, в этом году «Патриоты» вновь завоюют Суперкубок?