Текст книги "Рассказ о НеДжо (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

«Рассказ о НеДжо»

Кристины Лорен

Серия «Дикие времена» #4.5

Переводчик, сверщик, редактор – Ruby _ Miller

Оформление – Наталия Павлова и Елена Малахова

Обложка – Елена Малахова

Переведено специально для – https://vk.com/beautiful_bastard_club

Аннотация:

НеДжо. По имени Дилан. Известный болтун и разгильдяй. Задушевный приятель.

Как бы вы его ни называли, он был человеком-загадкой среди компании друзей из серии «Дикие Времена». А сейчас вы впервые войдете в мир НеДжо – где он всегда в приподнятом настроении и большой любитель повеселиться – и где он знакомится ни с кем иным, как с Перри… бывшей Анселя.

НеДжо

Черт, даже не знаю, куда смотреть.

Я не могу смотреть ей в глаза, потому что у нее такой пристальный взгляд, от которого цепенеешь, и еще этот сине-зеленый оттенок… Но опустить взгляд на ее рот тоже не могу, потому что я большой поклонник красивых губ, а от владелицы таких можно услышать издевку так же легко, как и получить поцелуй. Еще я чертовски уверен, что ниже тоже не смогу спокойно глянуть – там все очень даже: черные брюки и блузка сидят, как влитые, и складывается ощущение, будто она на минутку забежала в магазин, после чего по плану у нее ограбление банка.

И тут на меня снисходит откровение, что если придется делать трудный выбор между следованием букве закона и любовью, я бы назначил свидание грабительнице банков.

– Значит, Оливера тут нет? – медленно спрашивает она, и я киваю, понимая при этом, что не сказал ни слова, с тех пор как она спросила про него.

– Он не… – бормочу я, а она выжидающе смотрит на меня, пока офигеваю от ее губ и преступной сексуальности.

Она немного наклоняется, чтобы поймать мой взгляд, и у меня внутри будто что-то подпрыгнуло.

– А он скоро вернется?

Ее французский акцент настолько сильный, что мне не хочется мучать ее английским. Поэтому неожиданно для самого себя и в надежде, что это поможет, я заговариваю на своем сомнительном немецком:

– Sprechen sie Deutsch?

К моему удивлению, ее глаза оживляются:

– Ja! – отвечает она и продолжает по-немецки: – Так намного проще. Ощущение, будто спотыкаюсь о слова, когда говорю на английском.

– Так и есть, – соглашаюсь я на немецком.

– Ну спасибо, – она насмешливо и игриво улыбается, а я ловлю себя на том, что пялюсь на ее рот.

Постучав себе по груди, чтобы развеять туман в голове, я говорю:

– В общем. Оливер будет попозже. Хочешь подождать здесь и почитать? Я могу порекомендовать что-нибудь.

Пожалуйста, скажи да.

Скажи да.

Она с легким сомнением оглядывает магазин и качает головой.

И да, я узнаю эту реакцию. Когда сам впервые вошел в магазин комиксов, там пахло пылью и старой бумагой, но даже магазин Оливера, где всегда чисто и все на своих местах, до сих пор подавляет оттенками, современным декором и творящимся тут хаосом. Но потом именно из-за этого я и влюбился в комиксы. С ними у меня ощущение, будто мои глаза движутся быстрее, чем успевает проанализировать мозг. Примерно так же бегают маленькие дети – стремительно и на грани того, чтобы упасть лицом вниз.

Но дети рано или поздно учатся, как бегать безопасно. А я для меня этот почти священный трепет останется навсегда. И я его обожаю! Мне нравится ощущение, будто я так быстро несусь, что упаду, когда читаю комиксы. В день, когда они мне наскучат, я умру.

– Нет, спасибо, – отвечает она и взглядом задерживается на огромном плакате графического романа Лолы «Рыба-Рэйзор». После чего задумчиво продолжает: – Меня должна была встретить в аэропорту подруга, но в последний момент у нее что-то поменялось, и я приехала на такси сюда. Я, наверное, пойду и сама ему позвоню, – она слегка улыбается и добавляет: – Он не знает, что я тут.

Я снова, как идиот, киваю и машу ей рукой, а когда она поворачивается и выходит из магазина, на меня накатывает нелепое и сбивающее с толку чувство, будто меня выдрали из земли с корнями. И будто сейчас произошло что-то важное, а я и понятия не имею, что именно.

Перри

Когда я выхожу из магазина на солнце, над дверью звенит бронзовый колокольчик.

Стоя под крышей крыльца магазина Оливера, я достаю телефон и ищу его номер. Все пошло немного не по плану, когда я чуть больше двух часов назад вышла из самолета. Я получила кучу смс от Миа, где она лихорадочно объясняла, почему у нее не получается меня встретить, и неоднократно извинялась. Я успокоила ее, что все в порядке и что возьму такси до магазина Оливера, адрес которого у меня был, но мне и в голову не пришло, что его может не быть на месте… И что вместо него будет кто-то еще.

Не в силах устоять, я оборачиваюсь через плечо.

Он по-прежнему там – тот, с безумной блондинистой стрижкой на голове и идеальными зубами. И он наблюдает за мной. Встретившись со мной взглядом, он приподнимает брови и снова с улыбкой машет мне рукой. Я всегда питала слабость к мужчинам с красивой улыбкой, обращала внимание на губы, зубы и ямочки на щеках, но в этом парне есть что-то еще: он выглядит настолько счастливым, что ему невозможно не улыбнуться в ответ. От того ли это, что он любит работать у Оливера, или просто любит вторники, кто знает? Кажется, что он откровенно, просто до невозможности рад просто быть тут. Или просто быть.

Кто-то, извинившись, обходит меня, и тут я понимаю, что стою посреди тротуара и пялюсь на незнакомца в окно. Мне точно пора уходить.

Опустив голову, я открываю сообщения и начинаю писать, идя по улице от магазина.

«Сколько лет, сколько зим».

Буквально через минуту он начинает писать ответ:

«Ну ни хрена себе. Как ты вообще?»

Я быстро пишу, мои руки буквально порхают над экраном от адреналина.

«Я тут! В Сан-Диего!»

Вместо сообщения Оливер звонит уже через пару секунд.

– Ты тут? – радостно восклицает он.

– Да!

– А почему не предупредила, что приедешь, Крошка-Перри? – спрашивает он. – И давно ты здесь?

Я смеюсь, слыша такой знакомый австралийский акцент Оливера.

– Прилетела два часа назад и сразу же направилась в твой магазин. Он просто потрясающий, Оливер! Ужасно тобой горжусь!

– Я… – начинает он и на секунду замолкает. – М-да. Мне нужно срочно тебя обнять и поблагодарить за твои слова – лично. Ты все еще там? В магазине?

– Уже немного прошла по улице. В отеле я тоже уже была и думаю, мне нужен кофе, – я испускаю стон, ощущая, как от двенадцатичасового перелета у меня замедляются мысли и движения. – А если сейчас засну, потом буду бодрствовать всю ночь.

– Согласен, – с понимающим смешком отвечает он. – Ты на какой сейчас улице?

Остановившись, я оглядываюсь по сторонам.

– М-м… На углу Пятой и E.

– Ага. Иди до Шестой, и между F и G будет местечко под названием «Coffee & Art». Буду там минут через двадцать, окей?

– Отлично. Не могу дождаться увидеть тебя!

– Я тоже, милая.

***

Это кафе пройти мимо практически невозможно. Оно занимает первый этаж жилого, по-видимому, дома из стали и бетона. Но внутри оно маленькое и словно наполненное хаосом, декорированное в эклектичном стиле. Тут и фотографии, и какие-то фигурки ящериц, множество антикварных вещиц. Заказав себе эспрессо, я проверяю телефон, нет ли новых сообщений или писем, и жду.

Минут через десять распахивается входная дверь, и мое сердце подпрыгивает в груди.

Он выглядит таким счастливым.

Оливер улыбается и стремительно направляется ко мне, задевая деревянные столики и металлические стулья, потом поднимает меня на ноги и стискивает в крепких объятиях. Я по нему соскучилась… но до этого момента не понимала, как сильно.

Он такой крепкий, теплый и пахнет домом. Прижавшись лицом к его плечу, я вспоминаю его запах – чистоты и свежего белья.

Когда он отпускает меня, я вытираю глаза, но он не на секунду не отводит взгляд от моего лица. Наоборот – берет мое лицо в ладони и вглядывается внимательнее.

– Ну надо же, – он целует меня в лоб и отодвигает мне стул, чтобы я снова села. – Рассказывай… – начинает он, но я хватаю его за руки и перебиваю.

– Оливер, магазин, ну просто невероятный… Там столько всего, и он выглядит именно так, как ты его себе и представлял. Я так тобой горжусь! А ты… Нет, ты только посмотри на себя… – я сжимаю его руку, вспоминая его рассказы под конец долгих велосипедных поездок, эти его «Однажды у меня будет…», когда мы всматривались в звездное небо. – Ты выглядишь таким счастливым, – этот магазин всегда был его мечтой, и мое сердце чуть не взрывается от радости за него.

Оливер смотрит на наши соединенные руки и качает головой. Его щеки горят румянцем.

– Иногда я и сам не могу поверить, что это сбылось.

– Охотно верю, – со смехом отвечаю я.

– Это безумие какое-то. Ну, знаешь, иногда не верится, что народу приходит так много, а потом бац! – и на следующий день их еще больше.

– А та девушка, с которой ты встречаешься? Лола, да? У вас все по-прежнему хорошо?

Если я думала, что до этого Оливер улыбался, то я ошибалась. Его лицо просто сияет от счастья при звуке ее имени.

– Не просто хорошо – охрененно. Лола – лучшее, что пришло в мою жизнь, точка. Погоди, вот познакомишься с ней, и… Стой, – говорит он и мотает головой. Потом наклоняется ко мне и смотрит на меня шутливо-осуждающе, будто я плохо себя вела. – Кажется, меня несет. Что вообще происходит? Как ты тут оказалась и почему никому ничего не сказала? Ну то есть… Это Ансель тебя…

– Нет, Миа, – отвечаю я и наблюдаю за ошарашенным выражением его лица. – Это она организовала мой приезд.

Выпустив мою руку, Оливер с отвисшей челюстью откидывается на спинку стула.

– Миа? Ну ни хрена себе.

Я киваю.

– Мы с ней пообщались. Она прислала мне на почту свой номер и сказала, что Ансель… – я ищу подходящее слово на английском, – чувствует себя виноватым. Или, лучше сказать, сожалеет о произошедшем.

– Да, он так и говорил, – тихо говорит Оливер.

– Я тоже сожалею. Поэтому появление Миа сочла за еще один шанс для себя. Я извинилась перед ней, но, хм… Мне нужно сделать это лично. Стыд, который я чувствую, невозможно выразить несколькими предложениями.

На этот раз Оливер сам потянулся к моей руке и сплел наши пальцы вместе.

– Никто из нас никогда тебя всерьез не винил – ты ведь знаешь это?

– Знаю.

– Мы понимаем, что все можно было решить и поспокойней с твоей стороны, но Ансель… он всегда был… – он грустно улыбается, а я понимающе киваю. Ансель всегда был страстным и импульсивным.

Я за это и любила его.

– Знаю, – снова говорю я. – И знаю, что он счастлив с Миа. Но отчасти я даже рада, что случившееся давит на него; это означает, что мы оба хотим все исправить.

– Думаю, все мы совершаем ошибки, – Оливер поднимает на меня взгляд. – Нам с Финном стоило бы поступить иначе по отношению к тебе. Прости нас, Крошка-Перри.

– Тебе не за что извиняться. Я и сама не подозревала, как трудно всем было, пока все не закончилось.

– Вы с Анселем разговаривали, с тех пор как он уехал из Франции?

Я качаю головой.

– Разговаривали? Нет. Кричали? Орали друг на друга? Да. Один раз.

– Отношения между вами всегда были…

– Oui, – отвечаю я, проводя рукой по волосам и откидывая их за спину. Он может и не продолжать. Наши отношения с Анселем всегда были как качели. – А Миа замечательная. Она ему очень подходит.

– Она да, замечательная, – отвечает Оливер, и я вижу тут настоящую симпатию, а не просто вежливость. – Он тоже ей подходит, – я гадаю, нет ли тут еле уловимого предупреждения, но прежде чем я успеваю всерьез об этом задуматься, он продолжает: – Значит, это ее идея? Твой приезд.

– Ага. Она собиралась встретить меня в аэропорту, но в ее студии случилось что-то непредвиденное.

– И ты еще ни с кем не виделась? Даже с Финном?

– Нет. Твой магазин – это первое место, куда я отправилась. Не могла дождаться увидеть его. Как и тебя, – с улыбкой добавляю я.

Оливер достает телефон и начинает что-то писать.

– Мы планировали встретиться сегодня все вместе… Хм, точно… Миа это подстроила, – он поднимает голову и с осторожностью вглядывается в мое лицо. – Все еще хочешь пойти?

– Конечно, – говорю я, хотя чувствую себя куда менее уверенно. Мне предстоит встретиться с подругами Миа… Увидеться с Анселем… Да так скоро. Я настраивалась весь полет из Франции, но по-прежнему не ощущаю себя готовой.

– Придет и Ансель. Ты как, справишься? – глядя на меня из-под длинной челки, спрашивает Оливер.

Я делаю глубокий вдох и стараюсь вспомнить его лицо и то, как на меня влияло лишь одно его присутствие, и молюсь-молюсь-молюсь, чтобы мой мозг был готов покончить с ним… И чтобы это была не только теория, что давно пора.

– Думаю, да, – отвечаю я.

– Нервничаешь?

– За последний год я думала тысячу раз о том, как снова увижусь с ними обоими. И не уверена, что «нервничаю» – это лучшее слово, которое описывает мои чувства.

Оливер подается вперед и, взяв мои руки в свои, подносит их к губам.

– Ты справишься. Уверен, Анселю это так же необходимо, как и тебе. Он любит делать вид, будто питается радугой и какает бабочками, но все мы знаем, что он сложнее.

– Какая очаровательная аналогия, Оливер. Слава богу, ты совсем не изменился, – я делаю паузу и смотрю в окно. Я очень хочу увидеться с Анселем, как минимум чтобы расставить все по своим местам. Но сама идея откровенного разговора с ним ощущается сокрушительной. Я хочу – нет, мне нужно, чтобы этот вечер бы чуть больше, чем просто исправление ошибок. Чтобы был хоть бы немного веселым. – Придут все, да?

Он наклоняет голову.

– Ты про…

– Финн со своей женой… – я немного увиливаю от ответа, который хотела бы дать, потом добавляю: – Лола… А тот симпатичный парень из твоего магазина?

Брови Оливера медленно поднимаются.

– Прошу прощения, я надеюсь, ты не про того нео-хиппи с ирокезом?

Я смеюсь.

– Он кажется милым.

Усмехнувшись, Оливер качает головой.

– Но в реальности он чокнутый.

Слегка пожимаю одним плечом.

– А может, я тоже немного чокнутая? Я же прилетела сюда. Да ладно тебе, дай мне считать парня милым и хорошим.

Он изучает меня взглядом какое-то время, а потом кивает.

– Ну хорошо, Крошка-Перри. Да, НеДжо всегда ходит с нами к Фреду.

– Начо? [сленговое слово для обозначения наркотиков в присутствии посторонних – прим. перев.] – непонимающе переспрашиваю я.

– Ага, именно, – отвечает Оливер, кивая и хохоча. – В общем, мы все придем, – он еще раз смотрит в телефон, после чего встает и протягивает мне руку. – Кстати, Финн обалдеет, когда узнает о том, что ты здесь.

НеДжо

Я никогда не пропускаю встречи у Фреда.

И не потому, что там лучшие напитки или самые вкусные орешки, или сам бар лучший на свете. Просто приятно иметь «свое» место. И когда вечером закрываешь магазин и предлагаешь: «По пиву?» – все знают, куда идти. Входишь, кто-то машет тебе рукой и начинает наливать твой любимый напиток. Наверное, во всем виновата мама и ее шумные компании, свидетелем которых я был все свое детство. А еще прикольно, что тут, у Фреда, никто – кроме Люка и Лондон – не знает моего имени.

Закрыв магазин, я еще раз проверяю фронтальную сигнализацию и заднюю дверь, и только потом иду по тротуару. Бросив курить две недели назад, я лишен успокоительного для паранойи, когда ухожу последним, зная, как важно для Оливера, чтобы все было наглухо заперто.

И, если подумать, меня, наверное, удар хватит, если с магазином что-нибудь случится. Несмотря на надежды родителей, что, когда вырасту, буду работать в финансовой компании отца, мне нравится этот магазин комиксов. Я управляю большей частью родительских инвестиций, потому что это кайф – и никогда не пугало. Я играл финансами ради прикола, еще до того как понял, насколько большую ответственность возложил на меня отец, ожидая, что я вольюсь в тот бездушный мир финансовой аналитики. Но я не хочу работать в офисе, даже при наличии собственного кабинета. Я люблю весь день общаться с людьми, что-нибудь читать, наслаждаться искусством и из окна наблюдать за оживленным центром города.

Эта компания друзей – кучка безумцев. Оливер умный, как черт. Несмотря на поломанное прошлое, он смог взрастить себя сам, и никто никогда не услышит, как он жалуется на что-нибудь или жалеет себя.

При всем своем таланте художника Лола обладает такой скромностью, что мне кажется, будто она ангел, хотя я совсем не верю в Рай.

Ансель – профессор права в университете. Ни больше, ни меньше. Хотя окружающие могут решить, будто он придурковатый секси-паренек, перекусывающий виноградом в уголке и отпускающий шуточки о том, как, послав Миа воздушный поцелуй, обрюхатит ее, но когда в следующий момент он начинает говорить о работе, это выглядит превращением в супергероя. Я фигею от самоотдачи, которая ему требуется в карьере.

Миа – обалденно талантливая танцовщица – учит танцам мелких бездарей, и ее терпение… ну, у нее явно тонна терпения. Хрен знает, где она его столько берет, но ее выдержка бездонна.

Благодаря Финну – этому огромному мускулистому чуваку – я понял, что, будь я геем, наверняка тащился бы от таких. А еще он может починить что угодно. Ну типа: кондиционер, двигатель, заевшее окно, сломанная молния на моих джинсах.

Я бы спецом сделал последнее, только бы трахнуться с ним хоть чуток.

Его жена Харлоу умеет, разок взглянув на человека, сразу же его разгадать. Она из тех, кто за десять секунд справляются с кубиком Рубика, но только в человеческими умами в ее случае.

Лондон и Люк – новоиспеченная парочка в нашей компании – по-настоящему интересные люди, когда отлипают друг от друга. Она в отличной форме, задиристая, всегда готовая для серфинга и при этом расслабленная. Он – чертовски умен и с большим сердцем, размером с Китай. Я знаю Люка много лет, и так классно видеть его сейчас настолько счастливым. Никогда не видел его таким.

А еще есть Бетти – мой потрепанный старый Сааб. Хотя она не из болтливых, среди друзей занимает довольно важное место. В девяностые ее водил мой отец, который до сих пор считает, что это был его лучший автомобиль из всех. Сейчас правда он ездит на Тесла, так что я считаю, он сильно тупит, скучая по Саабу, и не важно, насколько была крута машина. Но мне и самому не раз говорили, что идиот, поскольку «Рэд Страйп» люблю пить из бутылки, а не из стакана, поэтому не буду тут умничать насчет предпочтений.

Водить Бетти очень весело, в основном потому, что я никогда не могу быть уверен, что доеду в целости и сохранности. Это всегда неизвестно. Она грохочет, часто глохнет и сама подбавляет газу. Я мог бы отогнать ее в ремонт, но подозреваю, это будет все равно что привести к ветеринару умирающую собаку, и я не готов, услышав пугающий диагноз, расстаться с ней.

Заехав на усыпанную гравием парковку рядом с баром Фреда, секунд тридцать я выжидаю, чтобы не задохнуться от выхлопов и поднятой пыли, а потом выхожу из машины.

За стойкой стоит Фред и машет мне, когда оказываюсь внутри, и я протягиваю ему книгу с детскими комиксами для его внучки, после чего иду к нашему столику. Он всегда зарезервирован для нас… благодаря Харлоу.

«Благодаря Харлоу» – это причина, по которой мы делаем или говорим кучу всего.

У нас есть свой столик в баре… благодаря Харлоу.

В разговорах мы не упоминаем пауков или любых других насекомых… благодаря Харлоу.

Все мы покорно пьем праздничные шоты, которые они дарят нам… тоже благодаря Харлоу.

Как только сажусь за стол, я вспоминаю ту рыженькую, с теми глазами и тем телом. Каждый день в магазин заходит много женщин, но в этой есть что-то такое, – может быть, что-то во взгляде, благодаря чему я не могу ее забыть.

А поскольку она дружит с Оливером, это означает, что с ней прикольно общаться.

Фред приносит мне «Амаретто сауэр», и, сделав глоток, я рассеянно разглядываю посетителей, которых пока еще мало. На столе рядом с локтем вибрирует телефон с групповыми сообщениями от Эндрю и Дэниела. Наверное, прислали ссылку на какую-нибудь жуткую херь или строят планы на вечер, но сегодня я не в настроении для этого.

Особенно когда вижу, как высокий Оливер наклоняется при входе в бар, а за ним идут Лола и… она. С широкими улыбками они подходят к столику, и тут до меня доходит, что они так улыбаются исключительно в ответ на мою широченную улыбку.

– Ты похож на психа, – говорит Оливер и садится слева от меня.

– Ага, – я пододвигаюсь, чтобы освободить место справа для этой прелестной француженки.

Лола пропускает ее вперед, а потом садится и сама, странно на меня поглядывая.

Со стороны барной стойки доносится громких хохот Харлоу, стоящей там рядом с Финном, и так наш столик быстро заполнился.

Наблюдать за людьми – это очень увлекательно. Оливер нервничает. Лола что-то рассеянно рисует на салфетке. Рыжеволосая грабительница застенчиво улыбается. Харлоу стирает хмурое выражение лица и протягивает ей руку.

– Привет, рада познакомиться, – говорит она, и я ее достаточно хорошо знаю, чтобы заметить, что она сейчас сдерживается. – Я Харлоу.

– Перри, – отвечает женщина, немного наклонив вперед голову, словно нервничает.

Услышав ее имя, по-быстрому копаюсь в памяти – я где-то уже слышал его.

О.

О-о-о.

Ну конечно.

– О, – кивнув, говорю я вслух. – Ты ведь бывшая девушка Анселя.

Все поворачиваются ко мне, будто произнеся это вслух, я вскрыл замок и выпустил на волю что-то чудовищное.

– А что? – глядя по сторонам, спрашиваю я. – Разве не так?

– Так, – отвечает Лола и взглядом просит меня заткнуть пасть.

– Извини, – подавшись вперед, шепотом говорю я. – Это был секрет?

Перри смеется и качает головой.

– Нет. Меня сюда пригласила Миа, чтобы я со всеми познакомилась.

Я протягиваю ей руку.

– Нас не представили друг другу. Я Дилан.

Вокруг звенит тишина, а все присутствующие пораскрывали рты.

Ну а сейчас-то я что такого сказал?

Ах, да.

– Что? – безжизненным голосом спрашивает Харлоу.

А одновременно с ней Оливер, громко стукнув по столу, вопит:

– НЕТ! – хотя у него получается реально смешно.

– Чувак, – растерянно замечаю я, – но ведь мое имя стоит на всех чертовых чеках на зарплату.

– Не я их заполняю, – с ухмылкой напоминает мне Оливер. – А мой бухгалтер. Я и забыл туда подсмотреть. Просто имя Джо тебе идеально подходит.

– Но я не Джо.

– Вот именно! – восклицает Оливер.

Лола изучающе смотрит на меня, медленно оглядывая мое лицо, волосы, одежду.

– Дилан? – говорит она. – Ладно, договорились. Но НеДжо был лучше.

Если честно, мне глубоко похуй, как меня называют, но я знаю, что они наслаждались этой тайной, и мне за них чуток грустно. Это как рассказать секрет фокуса – никому от такого не бывает весело.

Но, отбросив эти рассуждения в сторонку, я поворачиваюсь к Перри.

– Ты надолго приехала?

Она пожимает плечами, а потом улыбается принесшему поднос с напитками Фреду. Перри заказала красное вино… И ей точно не понравится здешнее мерло.

И действительно – она слегка морщится, когда делает глоток, но потом я завороженно смотрю, как она пожимает одним плечом, типа «ну и фиг с ним», и пьет еще.

Значит, у нее хороший вкус, но при этом она не сноб. Умница.

– Не знаю, где-то на неделю, может, на две, – говорит она, после того как сделала второй глоток. – Я уволилась, а следующая работа еще не началась, так что хотела воспользоваться шансом немного попутешествовать – время подходящее. Я не была тут со времен нашей последней велосипедной поездки.

– Погоди-ка, – я немного отодвигаюсь назад, чтобы получше ее рассмотреть. И только сейчас замечаю хорошие мышцы ее обнаженных рук и дух приключений, который исходит от нее, когда она улыбается. – Ты была в том велотуре с Оливером?

Она кивает, улыбаясь теперь еще шире.

– Мы все так и познакомились. И все дружили, прежде чем у нас с Анселем началось что-то романтическое.

И тут во второй раз на всех накатывает оцепенение. Только теперь оно в полтора раза тяжелее и в полтора раза более странное.

– Значит, до этого ты с ними не была знакома? – спрашиваю я.

Перри качает головой, и ее волосы, скользнув по плечу, падают вперед. Это напоминает мне о перекатывающих через камни волнах. Что в свою очередь напоминает о купальниках, а те – о полуобнаженной коже. Меня совершенно поглотили эти образы, но все-таки приходится сосредоточиться на разговоре.

– Мы познакомились в поездке, – отвечает она.

Это впечатляет. Ну то есть ей почти тридцать, а поездка, про которую она говорит, была несколько лет назад. Так что она еще и смелая: поехать туда одной, в другую страну, и делать что-то, совершенно новое и неизвестное.

– А где ты выросла? – интересуюсь я.

– Господи, Джо, хорош наседать на нее, – встревает Оливер и бросает меня смятой салфеткой.

– Все нормально, – отвечает ему Перри и снова обращается ко мне: – В Орлеане. Но училась в средней школе недалеко от Цюриха.

Мое сердце подпрыгивает, и я уточняю:

– Это в какую?

Перри полностью разворачивается ко мне, словно не может поверить, что я это спрашиваю.

– В Институт Монтана.

– А я в Эглон Колледже [Монтана и Эглон – обе частные швейцарские школы-пансионы – прим. перев.], – со смехом говорю я.

Она удивленно смотрит на меня.

– Ты тоже учился в школе-интернате в Швейцарии?

В этот момент как раз успели подойти Лондон с Люком, и Лондон, сев рядом с Харлоу, замирает.

– Погодите. Дилан учился в школе-интернате в Швейцарии? – а потом шлепает себя по губам и в ужасе смотрит на Лолу. – Вот черт.

Теперь все таращатся на Лондон.

– Забей, – говорю я. – Великая Тайна Имени уже раскрыта. Я бы и сам давно уже рассказал, но все ради вас, назойливая мелюзга.

– Ты знала, как его зовут? – вытаращив глаза, хором спрашивают Харлоу с Лолой.

– Они с Люком вместе играли в водное поло после того эпичного расставания, – слегка поморщившись, объясняет Лондон. – И, кстати, мне тоже ужасно грустно, что секрет раскрыт.

Рядом с Лондон плюхается Люк и, представившись, с улыбкой протягивает руку Перри. Я внимательно слежу за ней, потому что большинство женщин чуть ли не вслух выражают свою реакцию на знакомство с Люком – или, встречаясь с Анселем, у Перри выработался иммунитет? – но она только вежливо улыбается и, снова повернувшись ко мне, спрашивает:

– А почему тогда ты не говоришь по-французски?

Я замечаю, как Люк смотрит на меня, практически читая мои мысли.

– Я… э-э-э… – начинаю я и снова поворачиваюсь в сторону Люка и его нервирующего взгляда джедая.

– Привет, Дил, – заявляет он мне с широченной улыбкой, красноречиво говорящей: «Я вижу, как ты теряешь голову».

– И тебе привет, Саттер, – ухмыляясь в ответ, говорю я.

Ему явно не терпится понаблюдать за этим разговором, так что, пожав плечами, я поворачиваюсь к Перри:

– Моя мама немка, а папа немецкоговорящий щвейцарец. Так что я говорю как на стандартном немецком, так и на цюрихском диалекте немецкого. А французского… совсем не знаю.

Нет, это уже не только Люк – все за столом затихли и завороженно прислушиваются.

– Ты хоть расскажешь уже про себя, а? – с низким рыком спрашивает Финн.

– Я родился в Швейцарии, но мы переехали сюда, когда мне было лет шесть. До четырнадцати жил тут недалеко, в Ла-Хойе, а потом вернулся в Швейцарию, к бабушке и дедушке, в Цюрих. – я тыкаю в льдинки соломинкой. – Потом поступил сюда в UCSD, – пожав плечами, я добавляю: – Думаю, в конце концов я вернусь назад.

Замечаю, как от этого сидящий рядом Оливер резко поднимает голову.

А Перри, немного наклонившись ко мне, спрашивает:

– Тяжело было возвращаться сюда?

От того, что она так это произнесла – тихо и обращаясь только ко мне – складывается впечатление, что в баре только мы вдвоем. И как бы банально это ни звучало, я перестаю замечать все вокруг. И свой периодически жужжащий телефон, лежащий на столике, и друзей рядом.

– И да, и нет, – отвечаю я, и вроде бы этого достаточно, но все равно добавляю: – Я счастлив там, где нахожусь.

Она улыбается и кивает, словно понимает, о чем я.

Словно понимает меня.

Перри

Я прекрасно умею делать невозмутимое выражение лица. А вот женщина напротив – нет. Хотя не мне ее винить; будь я не месте Харлоу, и моей подруге кто-нибудь сказал бы то же самое, что я наговорила Миа, я тоже бы смотрела на этого человека, пытаясь спалить дотла одним взглядом.

Скорее всего, в какое-то время каждый присутствующий за этим столом думал обо мне как о ненавистном чудовище. И хотя я, видимо, заслужила каждый убийственный взгляд Харлоу в мою сторону, мне все равно стоит титанических усилий не выражать недовольство.

Поэтому я молчу, сложив вспотевшие ладони на коленях. Дилан так же молча сидит рядом и складывает из салфеток лягушат, и несмотря на желание порасспрашивать его еще о жизни в Швейцарии, я этого не делаю, поскольку чувствую, что это будет выглядеть грубо. Но этого разговора мне не хватает, потому что ощущение неодобрения Харлоу приносит чудовищный дискомфорт.

Оливер сейчас рассказывает, как мы ехали на велосипедах через всю Аризону, стремительно крутя педали под ливнем и надеясь найти укрытие, пока кого-нибудь из нас не пришибло молнией, и тут я замечаю, как Лола, видимо исчерпавшая собственное терпение по поводу Харлоу и ее грозных взглядов, не особенно скрываясь, пинает ее ногой под столом.

Харлоу морщится и, посмотрев сначала на рисунок на салфетке Лолы, угрожающе смотрит на нее саму.

– Да, мисс Кастл? – говорит Харлоу.

– Давай-ка мы с тобой сходим принесем еще выпить, – предлагает Лола, и если я еще не до конца в нее влюбилась по дороге сюда, это произошло сейчас. Она очень милая и была почти такая же молчаливая, как сейчас, когда Оливер нас познакомил, но было сразу понятно, что она просто интроверт, и дело не во мне.

Дилан подпрыгивает и вперед всех говорит:

– Но у Харлоу еще есть выпивка, – показывает он на ее бокал, и я понимаю, что он всегда такой – говорит все, что приходит в голову, не фильтруя.

Он кажется таким открытым, таким настоящим, как будто ему нечего скрывать, и с каждым таким замечанием или действием он словно делает меня более расслабленной.

– Значит, ей надо еще, – говорит Лола, встав из-за столика и дожидаясь, когда Харлоу последует за ней. Та жестом просит Лондон и Люка выпустить ее и с фырканьем выходит. Я выдыхаю, и кажется, это впервые с момента, как села за этот столик.

– Тоже пойду скажу ей пару слов, – тихо говорит мне Оливер. – Ты тут как, в порядке?

Я даже не собираюсь всерьез это обдумывать, потому что нет, понимая, что Харлоу жаждет поколотить меня, и в любой момент ожидая приход Миа с Анселем, конечно, я не в порядке. Честно говоря, уже и не помню, почему я решила, будто все это хорошая идея.

Сесть на самолет, перелететь океан, чтобы помириться со своим бывшим и его женой… Наверное, я была пьяна.

Но вместо того чтобы выдать все это, я надеваю широкую улыбку и киваю:

– Конечно.

– Врушка из тебя так себе, но я готов закрыть на это глаза, – говорит Оливер и, потянувшись ко мне позади Дилана, шепчет мне на ухо: – Все будет хорошо, окей?