Текст книги "Mistaken (СИ)"

Автор книги: Кристина Кошелева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Роджерс быстро избавляется от его оков, кладя руки Локи на скулы, углубляя поцелуй и выгибаясь навстречу трикстеру, будто желая сократить расстояние между их разгоряченными телами до минимума. Элис нежно почесывает его лицо кончиками пальцев, пока Лафейсон запускает руки под её ночную рубашку, чтобы снять её к черту и увидеть под её одеждой те шрамы, которых там не было десять лет назад, чтобы в очередной раз увидеть, как мурашки покрывают её тело, и она сладко вздыхает, прижимаясь к нему, целуя его шею и, кажется, совершенно забывая, что через стенку спят Стив и Баки, а через ещё одну Питер и Мишель Паркер.

Локи хватает Элис за лицо, касается кончиком носа её щеки, а рукой, холодной и тонкой, проводит по телу, сначала по шее, потом по ключицам и груди, ребрам, и касаясь бедра, снимает с неё нижнее белье, а она приподнимается на локтях, одной рукой прижимая его к себе, углубляя поцелуй, касаясь языком его нёба, слегка покусывая губы, тоже холодные, настолько, что каждый раз касаясь их, Роджерс невольно отдергивалась, но потом с большим напором целовала его, сильнее и страстнее, наслаждаясь каждым мгновением, словно больше таких не будет. Каждый раз, возвращаясь, он дарит ей тягу к жизни, умение жить одним днем, и каждый раз, умирая, отнимает это всё вместе с собой, превращая её в монстра без эмоций, сострадания и всего, что свойственно человеку. Вместе с ним каждый раз уходит и она.

С губ Элис срывается тихий стон, она закусывает губу и вновь целует его, пока Лафейсон пытается сделать всё, чтобы она просто лежала и получала удовольствие: он зарывается руками в её волосы, покусывает ухо, гладит шею. Блондинка выгибается ему навстречу, смотрит в глаза и целует, кажется, явно не отдавая себе отчета в том, что она делает. Всё, чего ей достаточно – не чувствовать себя одинокой, ненужной, брошенной, потертой и грязной, ей достаточно чувствовать себя… Себя и его. Настоящих, искренних, таких, какими им суждено быть. И Элис совсем не стесняется такого проявления чувств – даже спустя десять лет расставания.

Утром она просыпается в его объятиях, в его рубашке, закинув ногу ему на бедро. Локи смиренно и тихо сопит, утыкаясь носом ей в волосы, а Элис просыпается и понимает, что он не такой уж и холодный. Роджерс прижимается к нему, целует в шею и, укрывая одеялом, тихо выходит из комнаты, прогуливается по дому с лакированными деревянными стенами, осматривает вещи на тумбочках и шкафах. На одном из шкафов лежит её плюшевый енот по имени Корица, которого врач порекомендовал выкинуть – так Элис и поступила десять лет назад, но Стив, видимо, решил оставить его, как напоминание о её детстве, о тех днях, когда никакие хлопоты и заботы, кроме того, что Элис снова заболела, Элис не понимает химию и Элис любит жутко дорогое соевое банановое молоко его не волновали. Девушка вздыхает, садит игрушку на место и спускается вниз тихо, аккуратно ступая босыми ногами. На кухне её ожидали растрепанные донельзя Мишель и Баки, что смотрят футбол и изредка переглядываются, разочарованно мотая головой.

– Пап… – хрипло произносит Элис, понимая, что прошлой ночью посадила голос. Она откашливается, и на кашель Джеймс откликается – видимо, не отвык от того, что его когда-то называли «пап».

– Доброе утро, Мартышка, – усмехаясь, говорит тот. – Рановато ты, всего десять часов. Выспалась?

– Да, – кивает Элис, останавливаясь перед лестницей и держась за перила. – А ещё… Я поняла, что делать с Джаредом. Так, чтобы безопасно забрать свои вещи и больше никогда с ним не пересекаться.

– Таки решилась? – укоризненно спрашивает Паркер, за что в неё летит упаковка с кексом.

– Я просто приезжаю домой, пока он на работе, тихо собираю вещи и никому не мешаю. Всё остальное, надеюсь, я как-нибудь обойду…

– А это не будет являться вторжением в чужую квартиру?

Элис вздыхает, насыпает в тарелку овсянку и довольно громко выдает:

– Это моя квартира. Это моя машина. Мой дом, моё имущество, моя одежда и мои вещи. Джаред – тунеядец. Он должен сказать мне спасибо за то, что я… Вообще за то, что я есть. Хотя… К черту его благодарности. Он не стоит меня. Никак не стоит.

– Кажется, я начинаю всё больше и чаще узнавать в тебе свою Элис, Мартышка, – усмехается Баки, оборачиваясь и лучезарно улыбаясь Роджерс. Она так же улыбается в ответ, опуская глаза и поправляя длинные белокурые пряди. У неё в голове возникает мысль сделать их короче, чтобы, так сказать, «отрезать» всё отвратительное и неприятное. Джаред часто гладил её по волосам, часто рылся в них, его руки постоянно пахли сигаретами или спиртом, были смазаны вазелином или просто были жирными, какими-то противными, и каждый раз после того, как Элис ходила к парикмахеру, чтобы подровнять концы или сделать укладку, Джаред бил её полотенцем, внутри которого было мыло – и больно, и синяков не остается. Роджерс теребит в руках концы своих волос, которые уже сейчас были почти до пояса, и проверяет готовность овсянки, а после присаживается за стол к отцу и подруге.

– Кстати, мне бы ещё… хотелось подстричься.

– Как коротко? – интересуется Барнс, зарываясь рукой в свои волосы и чуть вороша их.

– Совсем коротко. До плеч.

Мишель смотрит на Элис с одобрением в глазах и расплывается в улыбке, и кажется, что одна из её сестер точно так же отреагировала на это предложение. Да, у Элис есть семья – и всегда будет семья. Она никогда не останется одна, если сама того не захочет.

Квартира за те две недели, что Элис там не было, заметно видоизменилась – везде были битые тарелки, куски стекла и кровь. Открыв дверь, девушка вздохнула и упала на колени, в итоге разбив их в кровь. Локи поспешил поднять её с колен, поставить на ноги и успокоить, но, кажется, её бы это особо не помогло – она кричала в истерике, прижималась к нему, цепляясь руками за пальто, говорила, что без неё он вконец обезумеет, и лучше её остаться с ним, но в конце концов, какой-то стержень внутри неё, словно хлесткий удар по щеке, приводит её в чувства, возвращая к уверенному и четкому пониманию того, что Джареда пора оставить в прошлом, забыть его, выкинуть, отрезать от себя, как сегодня утром она отрезала большую часть своих волос – без капли жалости и сожаления.

Тихо, словно на поминках, Элис переговаривалась со своей группой поддержки, бросая им какие-то вещи, которые ей было бы жалко оставлять тут, в тех «хоромах», что для себя устроил её муж… в скором, бывший муж. Она нашла браслет с адресом и контактными данными Стива на случай, если она потеряется, она нашла свой личный дневник, тетрадь, которую она в шутку подписала как «Элис Лафейсон», платье, на котором она была на выпускном… Последнее, почему-то, она решила забрать с собой – пусть и никаких хороших чувств оно у неё не вызывало. Роджерс решила оставить его на тот случай, если оно пригодится одной из её дочерей, или ей самой, чтобы те следы от слез, которые когда-то она на нем оставила, превратились в следы от вина или, на крайний случай, водки или пива. Вдруг, что-то коснулось волос Элис, аккуратно зачесанных на правую сторону. Она оборачивается и видит за своей спиной Локи, который смотрит на неё до безумия влюбленным взглядом, таким, будто Элис – произведение искусства в Лувре, а не просто человек.

– Тебе идет, – он отмечает легкие кудряшки на её ещё влажных волосах, зарывается в них пальцами и целует в лоб, на что Элис сладко мурлычет, наконец-то широко улыбаясь ему. На пару мгновений трикстер ощущает, что та Элис, которой она была пару лет назад, возвращается. Он чувствует в её смехе какую-то надежду, в глазах без проблем читает надежду, а в её руках, которыми она поправляет ему воротник, какую-то безмерную заботу, уважение, благодарность, и… любовь.

– Спасибо, солнце, – ей очень нравится называть его «Солнцем». Роджерс окидывает взглядом комнату, словно в поиске чего-то очень важного… Она волнуется, теребя прядь своих волос, и отстраняется от возлюбленного, направляясь в сторону тумбочки. Локи наблюдает за ней, изучает каждое движение, каждое вздрагивание морщинки возле глаз, и видит, что она, кажется, нашла, что искала. Роджерс снимает с пальца обручальное, золотое, неудобное и жмущее кольцо, и из-за её неуклюжести оно летит в другой конец комнаты, но она лишь машет на него рукой, мол, не столь важно, а потом садится на пол, опирается спиной на двуспальную, жесткую кровать, и надевает на безымянный палец левой руки. Она поднимает голову, поджимая ноги под себя, и смотрит в глаза Локи, в надежде увидеть на его лице одобрение.

– Почему сразу так не сделала? – он подходит к ней и предлагает подняться, но Элис мотает головой, поправляя короткие светлые волосы, и уверенно отвечает ему:

– Меня долгие годы убеждали, что тебя в моей жизни больше не будет – ни живого, ни мертвого. Представь, с каким треском это все разрушилось, когда я увидела тебя.

– Ты своим глазам не верила.

– Я думала, что сошла с ума. А Джаред всё это время был… наверное, чем-то вроде вещи, которая гвоздями приковывает меня к реальности, и иногда душит. Зато по-настоящему, а не изнутри.

Трикстер поворачивается лицом к стене, на которой висят фото с медового месяца Элис и Джареда. Старая традиция – видимо, Купер-Смит страсть как старомоден и глуп, раз в квартире, в которой он живет, фото висят на стене в рамке, а женщина – вещь, которую можно использовать, как половую тряпку или предмет для срыва своей злости.

– Извини, что заставил так долго ждать.

– Я понимаю тебя, Локи. Я прощаю тебя. Хотя… я и не злилась. Я уже давно говорила тебе, что принимаю все твои грехи, и в случае чего, не предам тебя. Это мне надо стоять на коленях и умолять у тебя прощения. Я… Я просто монстр.

– Прекрасный монстр, – он улыбается и смотрит ей в глаза, а потом опускает голову и выходит из комнаты.

Сразу после этого слышится звук ключей, открывающих замок. Баки и Стив замирают, Мишель выгибает бровь, а Питер явно готовится убивать любого, кто обидит Элис – словно младший брат, тянущийся оберегать от всего свою старшую сестру. Роджерс заваливается к комнату последней, прорываясь через Баки и Локи вперед, и видит его: пьяного, всего исколотого и побитого, грязного до безумия, с бумажным пакетом в руках. Элис смотрит на него с осуждением, а Локи – с ненавистью, и на секунду взглянув на него, замечает, что сейчас трикстер рванет навстречу Купер-Смиту, но рывком останавливает его, бросив грозный взгляд.

– Элис… Зайка моя… – игриво и невнятно произносит Джаред, наваливаясь на Элис. В то же мгновение его отдергивает за капюшон Баки, полностью избавляя Элис от его прикосновений. – Какого хуя-я-я ты подстриглась? – он тянет гласные, пока Мишель явно сдерживается от того, чтобы не накинуться на него и не вырвать язык. – Ты пер-р-риодически забываешь, я смотрю, что мы с этим дел… – он икнул, а бумажный пакет выпал из рук. Из него вывалились полуфабрикаты, и Роджерс взглянула на Лафейсона, который, если вырвется, то без убийства не обойдется.

– Не забыла она, – рявкает Питер. – Она помнит это, будто это вчера было. Попробуй забыть поступки таких животных, как ты, Джаред… А ведь именно это тебе и светит.

– Мне? Срок?! Просто за то, что я её утихомиривал?! – Купер-Смит старается отдернуться, но его останавливает удар в челюсть – и он буквально падает между Баки и Питером, лишаясь, как минимум, трех зубов.

– Разучилась? – спрашивает Мишель, подходя к валяющемуся на полу мужчине. Она хмыкает, и одним ударом ноги ломает ему нос, забывая, кажется, что она в белой обуви. – Вот как надо, Роджерс! Приступай!

– Угомонитесь! – воскликнул Стив, пытаясь удержать Локи на месте, чтобы тот точно не кинулся на Джареда с ножом. – Просто тихо уходим. С вещами Элис. Принцесса, всё взяла? – ласково добавляет Стив, поглаживая Элис, которая точно вошла во вкус, по плечу.

Девушка кивает и, шмыгая носом, наносит последний удар между ног – и Купер-Смит взвывает точь-в-точь так же, как выла Элис тогда, когда о её плечо разбивалась гитара. Девушка выдыхает и уходит прочь из того места, что она называла домом.

В башне Элис – всегда желанная гостья, и как бы Тони не пытался скрыть то, что ему всё равно, тут Элис Патриция Купер-Смит или нет, ему определенно точно было не всё равно, и Пеппер знала это, поэтому и не предупредила его о том, что к ним приехали шестеро гостей, и все злые, а у одной белые кроссовки в крови. Конечно же. На первый взгляд Старк был разъярен, взбешен, но это быстро прошло – впрочем, как обычно.

– Не ожидал, конечно, что когда-нибудь остатки Мстителей пойдут бить простого душевнобольного пьяницу… – Тони сложил руки на груди и выжал из себя улыбку. – Так держать.

– А чего так нежно? – возмущается Романова, вручая Баки стакан холодной воды. – Чего не убили?

– Он пытался, – Джеймс мотнул головой в сторону Локи, и тот фыркнул. – И я бы попытался, если бы Стив разрешил взять нож.

– Боюсь, если бы у вас был нож, мистер Барнс, вы бы там кровавую баню устроили, – говорит Пит, и Элис чуть отстраняется от Локи, чтобы взглянуть на реакцию отца.

– И устроил бы! – восклицает Джеймс. – Нечего вести себя с людьми, как с мусором.

– Довольно, Джеймс, – буркает Нат, вручая Элис кружку с ароматным ромашковым чаем. – Не теряй статус второго адекватного человека в этой комнате.

– И да, нож я не разрешил бы, – отвечает капитан, хлопая возлюбленного по плечу. Барнс закатывает глаза, отчего Элис улыбается.

Девушка переглядывается с Питером, и он одобрительно кивает, словно передав ей какой-то знак и позволив что-то сделать. Элис поджимает губы и поворачивает голову в сторону Лафейсона, и отставив чай, приготовленный Наташей, на столе, берет его за руку и куда-то тащит. Локи, кажется, в замешательстве, но, может быть, понимает, к чему Роджерс ведет. Блондинка тащит его на крышу – то место, с которого они когда-то не досмотрели рассвет, но всё-таки, это была очень старая и глупая детская обида – в мире есть ещё больше прекрасных мест, которые Элис мечтает посетить в компании с Локи. Отдалившись ото всех и всего, Элис становится напротив Локи, берет его за руки, и вздыхая, уверенно и в свойственной себе манере, смотря в зеленые глаза Бога из подлобья, говорит:

– Его высочество принц Асгардский, Локи Одинсон, Бог коварства и обмана, Ваше предложение сделать меня принцессой всё ещё в силе?

Он усмехается и, прижав к себе за талию, игриво отвечает вопросом на вопрос:

– А Вы на него согласны? – Элис несколько раз кивает, поглаживая его лицо большими пальцами. – Тогда в силе, принцесса Асгардская Элисса Патриция Роджерс, – Лафейсон утыкается лбом ей в лоб и трется кончиком носа о её нос.

Она снова улыбается, и кажется, внутри него будто что-то расцветает, когда она улыбается – он действительно понимает, что все те муки были не в пустую. Элис любила его, и никогда не переставала. Их история – и правда сказка. Просто сказка, в которую стоит поверить. И, скорее всего, вопреки всему, у неё будет счастливый конец.

***

– Ты ему очень нравишься, Уилл, – усмехнулась Элис, наблюдая за тем, как старый бигль ластится к Уильяму Максимову. Бакс ни разу не постарел за эти года и, кажется, стал ещё более резвым и приставучим, чем до этого.

Элис взглянула в широкое окно во всю стену, за которым происходил первый за десять лет «общий сбор» – но непринужденный, тихий и мирный, на котором обсуждается, в кой-то веке, не очередное нападение очередного плохиша на очередной клочок земли, а простые житейские проблемы. Роджерс замечает, что впервые видит их такими после вторжения Таноса, и она, откровенно, думала, что за это время они рассорились и возненавидели друг друга, взъелись с ничего, как бешеные лисы и больше не желают друг друга видеть. И она даже рада тому, что ошибалась.

– Тетя Элис! – восклицает Алекс Старк, врываясь в комнату с грохотом и шумом. Элис подпрыгивает, пересаживая Томаса, сидевшего у неё на коленях, на диван, к брату, и подходит к ней, боясь, что произошло что-то серьезное.

– Что такое, Алекс? – ласково спрашивает Роджерс, присаживаясь перед ней на корточки и кладя руки на плечи.

– Почему Локи не хочет носить меня на руках? – Элис выдохнула, понимая, что ничего серьезного тут нет. – Вас же носит.

Улыбнувшись, она переводит взгляд на стоящего за спиной у Алекс Локи. Она берет девочку на руки и с наигранным осуждением смотрит на принца Асгарда:

– Почему это Вы отказываете такой милой даме в её просьбе, Ваше высочество? – Роджерс усмехается, и Локи перехватывает Старк-младшую у неё из рук в какой-то нелюдимой спешке.

– Тебе нельзя таскать тяжелое, – в полголоса произносит он.

– Да ладно тебе… – Элис хмурится и поправляет лямки свободного зеленого платья.

– Это тебе, может быть, и «ладно», а мне – нет.

Девушка тяжело вздыхает и, разворачиваясь к нему спиной, направляется к близнецам, которые сейчас точно оторвут уши Баксу, или порвут её плюшевого енота, а она планировала его сберечь, так сказать, для будущих поколений. Она разнимает их, позволяя замученной собаке сбежать из этой комнаты к его хозяевам, и решает оставить их на Локи, пока она сама отлучится на улицу. Но долго Лафейсон с ними бы не просидел – тотчас, как Томас и Уильям коснулись его, Ванда подскочила и, приказав всем недвижимо сидеть, направилась в дом. Она пересеклась с Элис, её взгляд был обозленным и раздраженным, и, если её не сдержать, как минимум, Локи разорвет в клочья.

– Что такое? – спрашивает Элис, догоняя подругу, которая уже стоит напротив Лафейсона.

– Что такое?! Да что что… Он… Он…

– Ванда, он ничего даже не сделал, – Роджерс тяжело вздыхает, ведь это уже не в первый раз. – Просто присматривает за ними.

– Элис, я ему его детей не доверю, чего уж говорить о моих?!

– Тише… Всё нормально. Он безобиден. Хотел бы что-то сделать – давно бы сделал. Да, Локи?

Трикстер кивает ей, надеясь, что Ванда оставит его в покое.

– Ладно, хорошо, я поверю тебе. Но если что-то мне не понравится… – Максимова проводит по шее большим пальцем, намекая на то, что поводов ей лучше не давать. Когда она удаляется, принц Асград позволяет себе поделиться с принцессой язвительным комментарием:

– Как старшая сестра… – и Элис тут же расхохоталась, понимая, кого Локи имеет в виду.

– Она и есть почти старшая сестра.

Локи опускает голову, мотает ею и широко улыбается. Он смотрит на Элис – так же влюбленно, завороженно, как и в самый первый раз. Лафейсон поглаживает её пальцем по щеке, а она мурлычет, как котенок, и поднимает руку к руке Локи, чтобы сплести пальцы. Элис прижимается к трикстеру, скрещивая руки у него за головой, бросая взгляд на детей, которые, кажется, нашли неплохую компанию друг в друге. Элис касается носом его шеи, щекоча её ресницами, но что Бог улыбается и почесывает её подбородок. Её волосы всё ещё сладко пахнут лимоном, её руки всё ещё такие же нежные, а шрамы, оставленные на теле и сердце после того, как она десять лет провела в одиночестве и нелюбви, кажется, и вовсе прошли – все швы и склейки заросли, и никакой боли уже точно у неё не осталось.

Тяжело вздыхая, Элис задумывается о том, что чувствует себя на своем месте – словно всё вернулось к началу. Роджерс чувствовала, как всё её мечты воскрешаются, возвращаются к ней. Она словно снова вкушает жизнь и понимает, что без дорогих людей она и вовсе не жила… Её вовсе не тянет к своему прошлому: вовсе пропало желание лежать и смотреть в потолок, намеренно роняя всё из рук, чтобы оно двигалось само по себе. Элис ни разу не сожалеет ни о чем из всего того, что случилось. Всё, что ей нужно – это просыпаться и проживать каждый свой день так, как ей хотелось, желать доживать до завтра, и знание того, что рядом с ней никогда не будет одиночества, как кого-то третьего лишнего. Вот она, её судьба – быть счастливой, нужной и любимой, потому что она это заслужила. Её предназначение – гулять по Асгарду в свободных платьях, быть обожаемой народом и находиться рядом с людьми, без которых она не может представить себя. И никак иначе быть не может.