Текст книги "Mistaken (СИ)"

Автор книги: Кристина Кошелева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я не хочу об этом думать… Это будет самой большой её ошибкой в жизни, а она, поверь, их и так немало совершила. Если это правда так… То это, как минимум, очень печально.

Элис выходит из комнаты. Взгляды асгардцев устремляются на неё. Женщина подходит к Локи и обнимает его сбоку.

– Доброе утро… – говорит она.

– Ты… Ты всё слышала? – спрашивает Тор, явно заметивший Роджерс в дверном проеме.

– Доброе, солнце… – отвечает ей Локи, втайне желая, чтобы она не придала словам Тора значения.

– Элис, тут такое дело… – говорит Тор, вставая перед мидгардкой. – Раз Локи вернулся, то ты можешь перебраться к нам, в Асгард, и вы будете жить там. Вместе. Что думаешь?

Девушка уже успела обдумать этот вопрос по пути от двери до Лафейсона, и ответом стало категоричное и неоспоримое «нет». Но… не произносить же его вслух. Элис прекрасно понимала, что сбежать в Асгард – это побег от самой себя, а от себя не убежишь. Элис понимала, что не может просто взять и бросить работу, бросить коллег, мужа, бросить… Вообще бросить Нью-Йорк, весь в целом. Что-то в этом месте держит её гораздо сильнее кандалов, наручников и привязей.

– Нет, Тор… Извини, я не… У меня тут работа. Дом. Друзья.

– Что? – возмущенно и громко бросает Локи, бросая нож в раковину так, что он с грохотом ударяется о всё её содержимое.

– Локи, я уже не ребенок… Я же не могу просто взять и бросить всё…

– Что «всё»?! Мужа-конченого-обрыгана? Или работу, которая вынуждает тебя сраные крошки скрести?!

Элис отпускает его и подается чуть назад. Она никогда не видела, не представляла Локи разъяренным или… Таким злым. На неё.

– А что ещё? У меня была семья…

– Она и сейчас у тебя есть! А ты променяла её на… Того дебила, чью фамилию носишь! – Элис всё ещё пятится назад. – Тебе нечего тут оставлять! У тебя ничего нет, кроме того, что есть у всех «нормальных» людей! Ты меркантильная, тщеславная и недальновидная идиотка, которая нихера из того, что имела, не ценила! А теперь собери это всё обратно, по крупицам! Собери ту Элис, которая ценила своих близких, друзей, ставила их выше своих целей! Давай, Купер-Смит, приступай! И тогда открывай рот в сторону того, какая ты взрослая и большая, как ты ценишь свою скотобойню. Потерять всё может каждый, а ты верни! – он навис над ней, а всё, что оставалось Элис – покорно это слушать, понимая, что каждое сказанное им слово – это чистая правда. – Я десять лет возвращал. Не для того, чтобы меня встретила глупая эгоистка, считающая, что всё сделала правильно. Пришло время что-то менять, Роджерс. Иначе превратишься в гниющий заживо ебаный труп.

У Элис зазвонил телефон. Она выдохнула, понимая, что сегодня ночью будет ночевать у себя дома, и направилась в комнату, но Лафейсон задержал её и сам взял трубку. Элис побежала за ним и, услышав голос Джареда на громкой связи, поняла, что выхватывать телефон будет бесполезно. Всё, что ей остаётся – течь по течению. И всё.

– Элис, рыбка моя, пожалуйста, прости меня… Возвращайся домой… Я соскучился… Я не могу спать без тебя, цветочек мой… Зайчонок, возвращайся, пожалуйста… Котик мой… Я… Я был не прав, я не… Этого больше повторится…

– Да что ты говоришь, уебок драный, – далеко в непривычной для себя форме обратился к Джареду Локи. – Ты же опять её изобьешь. И в тряпки порвешь, если что-то не понравится, я правильно понимаю?

– Что?! Элис, кто это?! Что… Что ты несешь, чел? Ты ебанутый?!

– Объясню тебе твоим языком, так уж и быть – ты просто быдло. Законченное, неизлечимое быдло. Ты относишься к Элис, к своей гребаной жене, как к последней шлюхе, и гроша не стоящей. Если я ещё раз увижу её в слезах, и мне плевать, по какой причине – я оторву тебе голову и засуну тебе в жопу. Ты ей все равно не пользуешься.

– Нихуя ты дерзкий… Дай-ка Элис к трубке, – игриво произнес Джаред.

– Неа, – рявкнул Локи, расплываясь в улыбке. – Той Элис, которая позволит себя бить, унижать и оскорблять, уже нет. Будешь другим женщинам виски разбивать. Не ей. Не в мою смену. Это понятно?

– Что ты несешь?! Совсем идиот? Бессмертный?

Локи усмехнулся.

– Вообще-то, да. И к Элис прикоснуться дам только через мой труп. Сечешь фишку?

– Откуда ты вообще такие слова знаешь? – одними губами спросила Элис, просто стоя напротив Локи. Она тряслась, очевидно, понимая, что Джаред может и принять эти слова слишком близко к сердцу, и начать следить за ней. Но… Почему-то, когда рядом с ней Локи, ей вообще не страшно. Та женщина, что ошиблась с выбором мужчины своей жизни, явно испарялась и куда-то исчезала.

Локи ей в ответ махнул рукой. Джаред положил трубку, послышались громкие гудки. Лафейсон выключил телефон и бросил его на кровать.

– Всё! Первый пункт я выполнил за тебя! Продолжай, Элис!

– Лафейсон, ты понимаешь, что он может прийти сюда, и тогда под прицелом будете вы все?! – схватив Локи за воротник, воскликнула Роджерс.

– Под мою ответственность! Всё, вперед! Не мозоль глаза!

– А я буду, Лафейсон, пока этот идиот представляет хоть малейшую опасность!

– Он просто пускает пыль в глаза, наивная ты моя. Ударить, припугнуть – но он никогда никого не тронет. Он знает, чем ему это светит. А против этого, думаю, двое богов и один человек из стали противостоять смогут.

– Ты уверен?

– Уверен. Всё, иди уже от меня подальше, пока не придушил.

– Это он тебя придушит, если найдет.

– Пусть дотянется, – прошипел Локи. Элис усмехнулась и опустила глаза.

– Знаешь, Локи, до того, как ты свалился мне на голову, все было хорошо.

– Элис, я слишком долго тебя знаю и слишком сильно тебя люблю, чтобы у тебя всё было просто «хорошо». Ровно до тех пор, пока ты не живешь так. Как тебе того хочется, а не так, как того требует твое окружение – я от тебя не отстану. Ты меня услышала?

– Услышала… – с каким-то облегчением в голосе сказала Элис, подошла к Локи поближе, и уткнулась лбом ему в грудь.

– Вылезай из этого. Это не твоя жизнь, – он обнял, сцепив руки в замок между её лопаток. Трикстер всегда был такого мнения – для его женщины всегда всё самое лучшее. Никаких неудобств, конфликтов, врагов, недоброжелателей. Элис должна оберегаться, как самое дорогое сокровище в сокровищнице Асгарда, как хрупкое зеркало, осколком которого можно порезаться, как последняя в своем роде птица, как что-то особенное, как что-то дорогое. За годы пленения Локи не раз задумывался о том, что в отличие от Асгардских богинь, Элис за всю его жизнь будет только одна. Она не бессмертна, не может переродиться, а значит, с каким шумом и громом ворвалась в его жизнь, с таким же и уйдет – и это, как бы ему не хотелось, он не избежит. Поэтому, пока Элис жива, она – его всё. И это неоспоримая истина для него самого.

На вторую половину дня Элис назначила встречу с Мишель. Её не уговаривал Локи, её не подталкивали к этому слова Бога обмана, вовсе нет – эта встреча должна была состояться давно. Им с Джонс, уже Паркер, просто надо помириться, обговорить некоторые неприятные вещи из прошлого, и наконец, закрыть все недомолвки. Роджерс заказала её любимое коричное латте, думая, что это может действительно помочь помириться, но на самом деле, всё зависит от них самих, и в большей мере, от Элис. Пока Мишель опаздывает, блондинка вспоминает, из-за чего же они поругались, и помнит она это, если честно, смутно. Это было на девичнике. Там, помимо Мишель, была Ванда с Наташей. Максимофф тогда была на пятом месяце, поэтому очень часто отлучалась в туалет или в другую комнату, Нат готовила что-то на кухне, а ЭмДжей попросила Элис поговорить с ней, отлучиться на балкон.

– Элис, ты точно уверена в нем? – тихо спросила Джонс, теребя кольца на пальцах.

– Шелли, я весь вечер только об этом и говорю. Он… Он такой хороший. Принимает себя таким, каким он есть, не стесняется… Джаред – прекрасен.

– Дело в том, что… Помнишь ту ночь, когда мы отмечали твой день рождения?

– Помню. Он ни на шаг от меня не отходил.

– Когда я споткнулась, он схватил меня за грудь и чуть сжал. А потом, когда вы с Питером отошли за выпивкой, он положил руку мне на задницу. И так… Примерно так пару раз…

– Ты по пьяни тоже к Питеру пристаешь, но он же молчит. – недовольно произнесла Элис, сложив руки на груди.

– Питер – мой парень! Я могу к нему приставать, заигрывать, и это абсолютно нормально! А Джаред облапал меня, твою подругу… Хотя он твой жених, почти муж! Одумайся, пока не поздно, пожалуйста… Я не говорю про то, что мне обидно, мне просто… страшно за тебя, – срываясь на крик, а после плача, говорила Мишель. Её глаза были полны боли, непонимания и слёз. Наверное, где-то в глубине души, которая всегда была нараспашку, она отказывалась верить в её черствость и равнодушие, которые, в последствии, станут спутниками Элис на грядущие десять лет.

– Ты раздуваешь драму из ничего. Завидуй моему счастью молча, хорошо, ЭмДжей? Мы договорили? – сейчас Роджерс даже думать не хочет, сможет ли Мишель простить её за это и вообще захочет ли слушать. Что тогда было в её голове? Какие антидепрессанты и какая терапия на неё так подействовали?

Двери кафе со звоном раскрываются, и с в них входит Мишель Паркер. Элис кажется, что подруга ни разу не изменилась, она смотрит на неё, ожидая чего угодно, вплоть до пощечины. Но темноволосая садится на стул напротив неё и спокойно складывает руки на столе. Она ни сразу смотрит в глаза Элис, чувствуя себя явно очень некомфортно и скованно. Женщина накрывает руки подруги своими, что заставляет Мишель так поднять на неё взгляд. Она смущена, растеряна и не знает, чего ждать от сидящей напротив бывшей лучшей подруги. В её голове, очевидно, всплывают картинки того, что было Элис в те месяцы перед свадьбой с Джаредом, тот разговор, ощущение рук Джареда на своем теле…

– Элис, что ты…

– Шелли, пожалуйста, прости меня… Я не знаю, что тогда было у меня в голове. Я хочу его бросить. Навсегда. И… – перебивает её Элис.

– Мы десять лет не разговаривали… Ни слова, ни сообщения. И ты считаешь, что единственное, что меня волнует, это то, что твой мудак меня домогался? – с какой-то иронией в интонации говорит Мишель. – Расскажи лучше, что было, что я пропустила, чего не знаю. Как там Джаред?

– Он больной на голову. На этом всё, – с досадой сказала Элис, поглаживая руки ЭмДжей.

– А я говорила, – усмехнулась Шелли, отпив немного латте с корицей. – Никогда ты меня не слушаешь. И вот, к чему это приводит. И кофе, кстати, остыл.

Элис вздыхает и с улыбкой смотрит на подругу. У Мишель была особенность – она не умеет долго злиться. Но Элис Роджерс, почему-то, казалось, что такой грешок ей и её, тогда еще жениху, не будет прощен. Но, как оказалось, Мишель и правда не изменилась.

– Элис, – отчеканила Паркер, привлекая внимание приунывшей подруги, – Мы все люди, все совершаем ошибки… Много моих друзей выбрали не того человека. Понимаешь? Самое главное в этом случае просто признать и попытаться решить свои проблемы… Сгладить углы.

Блондинка вздыхает, сжимает руки в кулаки, впившись ногтями в уже почти заросшие раны на ладошках.

– А что мне делать, ели я ошиблась во всем? – заскулила Элис, поднимая голову. Из глаз текли слезы. ЭмДжей придвинула свой стул к ней и обняла, утыкая себе в грудь. – Отца я ударила… Тебя променяла на этого ублюдка… Отгородилась от всех, заперлась, думая, что всё хорошо… А в итоге…

– Прекрати на себя наговаривать, Роджерс! – сжав Элис так, что та замычала, сказала Шелли. – Ты либо решаешь проблемы, либо ноешь о них день и ночь. Элис Роджерс всегда решала свои проблемы, а не сдавалась на полпути. И куда она делась? – блондинка пожала плечами, обхватывая Мишель за талию. – А никуда. Вот и все. Полный вперед! Я с тобой и верю в тебя. Ни смотря ни на что. Ты меня слышишь? – девушка кивнула, не желая отпускать подругу от себя. – У тебя есть номер отца?

– Нет… Они оба перебрались куда-то, и никто не знает, куда.

– Ты его искала?

– Обзвонила все номера… И ничего.

– Есть люди, хотя бы в теории знающие, где они?

– Наверное, да…

– Тогда стучись ко всем со всех сторон, которые только можешь вообразить. Если хочешь, я тебе помогу.

– Хочу…

– Тогда приступаем. Сегодня же. И притащи с собой людей побольше. Будем спасать малышку Роджерс, – Мишель зарылась носом в волосы Элис и потерлась о них. Девушка боялась такой щекотки, поэтому немедленно подалась вверх, отвесив подруге по носу. Паркер рассмеялась, а Элис сильнее прижалась к ней, вспоминая, как когда-то ЭмДжей плакала ей в плечо из-за Питера. Когда-то Элис помогла Мишель – настало время «отдать должок».

Встретились вновь они где-то через неделю, и за это время Джаред ни разу не связывался с Элис, но если верить Пеппер, то какой-то чокнутый пару раз светился у порога, но его не пускали, и даже очень легко нейтрализовали. Единственное, что осталось у Элис от Джареда – плохие воспоминания и фамилия. Да и это было не столь критично, как синяки, которые оставались каждодневно после побоев. За эту неделю Роджерс будто заново родилась – начала чаще улыбаться, больше проводила времени с Тони, Пеппер и Алекс, очень часто обедала с Тором, смотрела реалити-шоу в обнимку с Нат и засыпала в кровати с Локи, что сам Лафейсон считал очередной своей победой – сердце Элис вновь в его руках, и он не знает, что может его оттуда вырвать. Он отмечает, что она стала тише, стала благоразумнее и серьезнее, и понимает, как много пропустил, но это ни разу не мешает ему раз за разом влюбляться в неё, касаться её с огромный, неземным удовольствием, и целовать её тело с особой страстью – её плечи, её руки, её грудь и её губы, неотрывно, с жадностью, будто нарочно, чтобы не забывала, что хочет не хочет, но после того, как она наладит отношения с самой собой в первую очередь, а потом уже с остальными, она поедет с ним в Асгард, и если откажет ему в свадьбе, то её насильно выдадут за него замуж, и она негласно, но станет часть королевской семьи. Была ли Элис против такого расклада? Ни в коем случае нет.

– Нервничаешь? – раздался из-за спины блондинки бархатистый голос трикстера. Она вздрогнула и машинально обернулась.

– Когда ты так внезапно появляешься – да, нервничаю, – робко выдает Роджерс, складывая руки в замок у него за спиной и прижимаясь щекой к груди. Локи обнимает её в ответ, понимая, что будущую принцессу нужно успокоить, напомнить ей, что в этом мире она совсем не одна – рядом с ней, как минимум, всегда будет он.

– Думаешь о том, не выставят ли они тебя? – Элис кивает, становится на носочки, и смотрит ему в глаза. – Мне кажется, что такое не прощают, – она отводит взгляд, демонстрируя стыд и какую-то глубокую нелюбовь к себе из-за того случая.

– Знаешь, Солнце, я бы с тобой поспорил, – начинает Бог, опуская руки ей на талию.– Моя мать была лучшей женщиной в моей жизни. И… когда я уничтожил свыше тысячи человеческих жизней, и столько же раз сказал ей, что она мне не мать, она всё равно была рядом со мной, холила и лелеяла, как самого родного, самого любимого и самого лучшего, хотя я далеко, далеко таким не был. Тот разговор – единственный твой прокол, Элис. Он вовсе не значит, что они больше тебя не любят или отвергнут. Скорее всего… Стив просто не хотел мозолить тебе глаза. Вы, Роджерсы, очень жертвенные и живете в ущерб себе, не думая, что раните этим и других. В этом единственный ваш минус. И твой, и твоего отца тоже.

Элис усмехается, её уголки губ поднимаются, и Локи замечает, как на её щеках блестят веснушки – неповторимые, необычные, каких он ни у кого не видел. На её лице ни грамма макияжа, и каждая эмоция, каждая морщинка, всё настоящее. Сегодня девушка не настроена чего-то скрывать, и судя по всему, приготовилась плакать.

– Ты звучишь, как герой романа Джейд Фостер, – расплываясь в ещё более широкой улыбке, щебечет Роджерс и целует возлюбленного в уголок губ.

– Так может, он написан про меня, не задумывалась? – отшучивается тот, поглаживая её по щеке, что уже налилась румянцем.

За спиной слышится звук приближающегося автомобиля «Старк», и оба оборачиваются, понимая, что это машина Мишель. Двери поднимаются, прячась в крышу машины, а за рулем оказывается Питер, и рядом с ним сидит сама ЭмДжей. Элис робко машет ему пальцами руки, он улыбается ей и мотает головой в сторону заднего сидения. Мишель тоже не сдерживает улыбку, понимая, что Элис вернула себе вариант всяко лучше Джареда, и показывает большим пальцем в сторону задних сидений, буквально приказывая своим взглядом сесть, наконец-то, в машину. Локи берет Элис за руку, галантно подводит к машине, и после того, как садится она, он садится за ней.

– Всё никак не отучишься от черных костюмов? – усмехается бывшая Джонс, оборачиваясь на подругу и её избранника. На Локи было надето черное пальто, а под ним – черный костюм.

– Замолчи. Я тут просто как группа поддержки, а не попутчик.

Элис закатывает глаза, пристегивая Лафейсона ремнем безопасности к креслу, и выражением лица намекает Шелли на то, что с её мужчиной надо быть поосторожнее и желательно, не такой болтливой. Мишель знает, что Локи тот ещё любитель грубить и язвить, если ему кажется, что кто-то недооценивает его – до того, как выслушивать про Джареда, ЭмДжей слушала про Бога лжи.

К месту они прибыли, в итоге, только к вечеру. Питер постоянно бурчал что-то, один раз чуть не поругался с Мишель из-за пустяка, что показалось Элис безумно милым, Локи успел заснуть у неё на плече и в очередной раз пересказать всем присутствующим историю про то, как Тор сломал ему руку, а потом он ранил его ножом, притворившись змеей, Мишель всю дорогу подпевала песням из радио, словно знала все наизусть, и получалось у неё, надо признать, хорошо, и только Элис, кажется, была максимально отстранена от всей шумихи, смотря в окно, на проезжающие мимо машины, большинство из которых принадлежали марке «СтаркАвто», на проплывающие мимо машин частные дома, магазины, клубы, рестораны и забегаловки… Пару раз она смотрела на часы, словно ожидая чего-то важного, и несколько раз спрашивала, не скоро ли они будут на месте, на что Питер добродушно отвечал, что они не проехали и половины пути, и если Элис надо выйти – они остановятся. Локи часто залезал Элис в голову, изучая каждый сантиметр, она это понимала по блеску в его глазах, а точнее, по его отсутствию, и по тому, что стоило ей лишь немного встревожиться или ощутить, что бабочки в животе уже дерутся, а не просто летают, трикстер тут же заключил её в объятия и не отпускал, пока ей не становилось спокойнее на душе.

Вот этот дом перед ними. Роджерс хватается за живот, чувствуя неистовое волнение, окидывает взглядом всех тех, кто сидит в машине, и выходит первая. Встав на ноги, она ощутила, что они ватные, что её сердце вот-вот выскочит из груди или просто разорвется. Она хватает Локи за руку и стоит так пару секунд, чувствуя, как равновесие в её душе постепенно восстанавливается. Тем временем ЭмДжей звонит в двери, окидывая взглядом весьма немаленький дом, и подходит к Питеру, чтобы сказать, что она не знает, какая будет реакция у Стива и Джеймса на таких запоздавших гостей. Элис отстраняется от Локи, как только слышит скрип калитки. Её дыхание учащается, она становится впереди всех, всё ещё не отпуская руку Лафейсона.

Дверь открывает Стив, и она, не раздумывая, отталкиваясь от земли, прыгает на него, хватает за шею, за плечи, хватается за ткань его футболки, и прижимается так сильно, как только может. Слезами из неё выходит все то, за что она корила себя десять лет, Элис кричит, мычит, воет, прижимаясь к отцу, который, надо сказать, не сразу понял, что вообще происходит. Он даже не узнал её, честно говоря, сначала даже попытался оттолкнуть, но Роджерс-младшая, видимо, так сильно схватилась за него, что это было невозможно. Стив поставил её на землю, и поглаживая голову, целовал в ухо, стараясь успокоить. Он помнил, что, обычно, если её поцеловать в ухо, то Элис успокаивается, и надо признать, он никогда этого и не забывал.

– Здравствуй, принцесса… – сказал Стив, шмыгая носом, и пытаясь отцепить Своего дикого котенка от себя.

– Пап… Пожалуйста, скажи, что ты не злишься… Я была дурой. Последней дурой. Если ты меня выставишь, я уйду, правда… Мы все уйдем. И…

– Не говори такого, Роджерс.

Лицо Лафейсона озарила улыбка, когда он услышал, что Стив называет её «Роджерс». Он спокойно выдыхает, складывая руки на груди и опуская голову, понимая, что Элис не стала Стиву чужой, и где-то в глубине души, он был расстроен тем, что не успел сказать те же самые слова своей матери. Локи в который раз убеждается в том, что он и Элис похожи до безумия, но всё-таки, в отличие от него, Элис гораздо тяжелее – у неё за спиной нет чьих-то поломанных жизней, кроме своей собственной.

Стив пускает всех в свой дом с каким-то особым гостеприимством и теплом, не отпуская Элис от себя. Ему кажется, что он вот-вот заплачет, но Роджерс держится молодцом, и только тогда, когда на его дочь накидывается Барнс, явно заскучавший без гостей за столь долгие годы, он таки позволяет себе одну слезу, но не более, и Питер, заметив это, подбадривающие пихает его в бок, на что Мишель отвешивает ему оплеуху – нечего портить семейную идиллию. Баки, в отличие от Стива, дает волю эмоциям: он и ругает, и нахваливает, и улыбается, и плачет, то легонько ударяет Элис, то сильнее прижимает к себе, явно не в силах справиться с радостью от столь долгожданной встречи. Барнс с самого начала верил в то, что слова Элис в тот день были не более, чем полнейшей чушью, сказанной на эмоциях, он знал, как никто другой знал, что она затаит обиду, но что ради того, чтобы наконец простить всем нарушителям «баланса» в её личной жизни их грешки, она должна будет опуститься ниже плинтуса, должна будет осознать, что потеряла в этой круговерти, погоне не пойми за чем, саму себя, он никак предположить не мог – может, это и к лучшему.

Дело близилось к ночи, а все те, кто решил навестить Роджерсов, только собрались за столом, чтобы поужинать. Дом внутри был больше, чем казался таковым снаружи. Два этажа, огромная кухня для того, чтобы принимать там кучу гостей, просторная гостиная и несколько спален, огромный балкон с телескопом, и где-то, со слов Стива, есть небольшой кинотеатр, в котором они с Баки смотрели фильмы. Дом очень обжитый, уютный, полон вещей и декора, очень теплый, как для частного дома осенью, и Элис, переглянувшись с Локи, негласно согласилась возвращаться сюда ещё и ещё, вместе с ним, только вместе с ним. Питер и Мишель чувствовали себя явно в своей тарелке – их квартира в Квинсе была похожа на этот дом, и от прозвучавшего ещё в самом начале ужина предложения переночевать, Паркеры не смогли отказаться. То же пришлось сделать и Элис с Локи, и первая, надо сказать, сделала это куда охотнее.

– Так как там, ты говоришь, твой долбое… муж? – спрашивает Баки, накладывая на тарелку Локи спагетти. – Вы расходитесь? – он попытался сделать вид, что ничего такого не произошло, но взгляд Стива тут же заставил нахмуриться и одними губами спросить, что не так.

– Да, но об этом ещё не знает, – говорит Элис, лежа на плече Стива и ковыряя в тарелке овощи гриль, которые уже в который раз «ворует» с тарелки Питер, уплетающий всё за обе щеки.

– Ты боишься сказать ему? – спрашивает Стив, переглядываясь с Локи, чтобы убедиться, что у него и трикстера на уме один и тот же вопрос, который давно пора озвучить.

– Пап, знаешь… Тогда, десять лет назад, я слишком много услышала и узнала: как принимать, как отпускать, как соглашаться, как отказывать, как бороться с бессонницей, какую дозу антидепрессантов надо выпить, чтобы не умереть, но при этом успокоиться, что делать, если… – она тяжело вздыхает, тыкая в Питера вилкой, и шикая, чтобы тот прекратил этот детский сад с подворовыванием у неё помидоров. – Но ни одно из этих знаний никогда не было по-настоящему применимо к практике. Это всё как какие-то заклинания из Гарри Поттера – полезные, но никогда, когда надо, не работают. Я… Я не боюсь, я просто не знаю, как это сделать, чтобы это не задело ни вас всех, ни меня… – она тяжело вздыхает, чувствуя, как мурашки пробегают по её телу от прикосновения чего-то холодного. Элис украдкой смотрит на Локи, что сидит к ней слишком близко и случайно задел локтем, который, как и остальное его тело, ужасно холодный. Но несмотря на этот холод, словно в ненастную зимнюю ночь разбушевалась пурга, Элис жестом просит Локи взять её за руку, и он практически мгновенно, будто готовился, сплетает их пальцы под столом, сжимая её теплые руки в своих, бледных и ледяных. Роджерс-младшая вздыхает, чуть мурлыча, и утыкается носом в плечо Стива.

– Заклинания из Гарри Поттера, кстати, всегда работали, – демонстративно отодвигается на стуле подальше от Питера Шелли. – Может, попытаешься предпринять что-то из того, что умеешь?

– Когда я делаю то, что в моих силах, всё идет наперекосяк – я ломаю кости, чаще всего, – буркает Элис, выпрямляясь и освободившейся рукой поправляя свитер. – А иногда, очень редко, я бываю на пороге смерти.

– Ты предлагаешь сделать что-то сверх? – Стив поворачивает на неё голову, а Элис, открывая рот, собирается что-то ему ответить, но её перебивает отец:

– Да нахуй послать, делов-то, – говорит Баки, не поднимая головы, и не подозревая, что на него сейчас устремлены взгляды всех, сидящих за ужином.

– Если честно, мистер Барнс, то это самое правильное из всего того, что было за сегодня произнесено, – изрекает Локи, так же, не поднимая взгляда и с каким-то наигранным упорством разрезая мясной шарик.

– Знаешь, Элис, Джеймс ведь в чем-то прав, – говорит Паркер, чуть наклоняясь к ней. – У тебя есть куча людей, которые могут просто избавить тебя от того, чье имя нельзя говорить, и вся проблема разрешится даже без твоего участия.

– Да, но они всё равно увидятся, когда будут расторгать брак, – Мишель смотрит на свою тарелку, обнаруживая, что она опустошена.

– У нас Старк под боком, Шелли, – отвечает ей Пит, вставая из-за стола и направляясь к посудомойке, чтобы поставить туда свою и её тарелки. – Он может всё, что хочет.

– Пит, у него дочь и куча дочерних компаний, думаешь, он будет тратить на меня время?

– Если ты поговоришь с ним не так, будто у него дочь и куча дочерних компаний, а так, будто он твой дедуля, то думаю, да. Спасибо, мистер Роджерс, было просто изумительно, – Стив кивает и встает из-за стола, чтобы проводить Мишель и Питера в спальню, а Элис водит челюстью из стороны в сторону, мнет и кусает губы, смотря куда-то вниз, сложив руки на груди. Потом она подрывается из-за стола, убирает свою тарелку и целует Баки в щеку.

– Локи, будешь спать со мной? Или… мы в разных комнатах?

– Если мне позволят, я побуду с тобой, – отвечает трикстер, так же избавляясь от своей тарелки. Бросается в глаза одна деталь, по-своему страшная – через довольно плотную белую рубашку виднеется каждый шрам, каждая неровность на его теле, словно он стоит без одежды. Когда Баки уходит, желая им спокойной ночи, Элис с Локи остаются наедине, впервые за долгое время, в полной тишине и спокойствии, словно в изоляции. Так они доходят до своей спальни, ни проронив ни слова, ни вздоха, не нарушая эту тишину, будто выжидая чего-то… чего?

– Ты не спишь? – спрашивает Локи, прижимаясь к ней со спины. Элис сразу говорит то, что вертелось у неё на языке с самого ужина.

– Ты такой молчаливый… – говорит Элис, поворачиваясь к нему лицом, подушечками пальцев касаясь его щеки. – Что стряслось, солнце?

– Со мной-то, может быть, и всё отлично, а вот с тобой… – он мотает головой, касается её ладони своей, в очередной раз сплетая пальцы, и опускает взгляд на их руки, и выглядит, как провинившийся мальчишка. Он прекрасно чувствует каждое её беспокойство, и кажется, рано или поздно это его убьет, если причиной беспокойства не перестанет становиться он. – Я же вижу, что ты страдаешь из-за него, и возможно, когда-то страдала из-за меня. Меня рушит твоя боль, Элис. Изнутри. И как бы ты ни пыталась её скрыть, я вижу её, ощущаю каждой клеточкой тела, и…

– Твои раны болят ещё сильнее?

– Нет, скорее, я понимаю, почему они никогда не переставали болеть, – говорит Локи, целуя девушку в лоб, кладя руки ей на талию. – Ты так устала с ним, так устала от него… И, знаешь, где-то в глубине души я понимаю, что в этом есть доля и моей вины. И это понимание просто ужасно.

– Ты совсем не изменился, – шепчет она, поглаживая его шею. – Всё так же желаешь оправдать чужие проблемы своими провинностями, а на деле…

– Оставить тебя одну – провинность? Для меня это преступление. Ты сама как ребенок, Роджерс.

– Кстати говоря, не Роджерс, а Купер-Смит.

– Купер-Смит? – в недоумении рычит Локи. – Да это уже было поводом его убить. А теперь ещё и твои раны – повод.

– Знаешь, мне кажется, что даже такой монстр, как он…

– Он не заслуживает твоего прощения. Или чьего бы то ни было ещё. И он не монстр. Он просто мусор. Ему бы на Сакаар где-то лет на десять, вот тогда бы, может, увидел жизнь… – Элис не дает ему договорить, смеясь и улыбаясь, поглаживая руками его шею и смотря в глаза. Локи отмечает, как она светится, не прекращает светиться, просто излучает тепло и свет.

– Нашел, что вспомнить, – все ещё хихикает Роджерс, утыкаясь носом ему в шею.

Локи любуется ею, узнавая, кажется, свою Элис, родную, дорогую сердцу, жизнерадостную Элис, у которой всё налаживается, и которая в кой-то веке ощутит настоящую свободу. Рядом с ним, с ним и только с ним.

– Ты так светишься… а неделю назад, кажется, спокойно рассказывала о том, от чего сейчас избавляешься.

Она опускает глаза, подавляя улыбку, а потом вновь поднимает их и смотрит на него, словно на идиота.

– Знаешь, милый, ты… Очень многое меняешь во мне каждый раз, когда просто появляешься в моей жизни. Сначала ты открыл мне глаза, разрушил мои представления о любви и чувствах, научил ценить то, что у меня есть, а потом… исчез. И всё это исчезло вместе с тобой. А сейчас ты снова вернулся, но, знаешь… И тогда, и сейчас, ты словно даришь мне жизнь. Я понимаю, что очень редко это говорю, но… Я люблю тебя. Ты – целый мир для меня, слышишь? – она кладет руку ему на щеку, убирая черные пряди с лица. – А, может, и чуточку больше…

– Ты совсем не видела мир, чтобы так говорить, – отрицает Лафейсон, поднимая её голову за подбородок так, чтобы Элис смотрела ему в глаза.

Она-таки смотрит на него, её глаза будто светятся, как кошачьи, в них читаются заинтересованность и азарт, и Локи, целуя её, прижимает к себе за спину, а Элис, в ответ, упирается руками ему в грудь, будто отговаривая от страсти, прикосновений, призывая сдерживаться, но всё, что делает Лафейсон, так это берет её за руки и аккуратно переваливает на спину, разводя их в стороны.