Текст книги "Осенний роман (СИ)"
Автор книги: Кристина Кандера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Тут Марина задумалась. Она не очень хорошо успела рассмотреть блондинку, но заметить, что девушка выглядела очень молодо, смогла. Возможно, ей было едва ли больше двадцати пяти, а может и столько нет. Студентка. А мужчина, который просил прощения старше самой Марины.
– Шалава малолетняя, – буркнула себе под нос молодая женщина и тут же устыдилась собственных мыслей. Какое ей собственно дело до того, с кем встречается та блондинка. Или… вовсе не она так заинтересовала Марину? Поразившись неожиданной догадке, она даже замерла с поднятой ногой – как раз уже подошла к подъезду и собиралась подняться по ступенькам.
– Нет, – покачала головой Марина. – Не мог он мне понравиться? Вот просто не мог и все. Я даже не узнаю его, если встречу еще раз.
– О, глянь-ка, Ивановна, Максимова из шестнадцатой квартиры, уже сама с собой разговаривает. Сдурела девка, а с виду приличная. И здоровается всегда, – голос соседки со второго этажа заставил Марину вздрогнуть и обернуться.
Возле подъезда, рассматривая ее с преувеличенным любопытством, стояли две старушки. Одна с пустым мусорным ведром – та самая соседка из седьмой квартиры, Анна Владимировна, вторая, Ивановна, из соседнего подъезда, держала в руках продуктовую сумку, явно возвращалась домой из магазина.
«А если она видела, как меня облили водой? – как-то отрешенно подумала Марина, еще не до конца понимая, что в этом такого странного или преступного». Почему-то очень не хотелось, чтобы у этого происшествия были свидетели, да еще такие, кто может подать всю история совершенно в другом ключе.
– Так, а что же ты хотела, – ответила Владимировне та самая Ивановна, иронично сверкнув глазами в сторону Марины. Обе бабульки точно знали, что молодая женщина их слышит, но ни понизить голос, ни, что было бы уж совсем удивительно, извиниться и не подумали. – Старая дева она. Вот и поехала крыша. Небось, без мужика скоро совсем на стену полезет. Бешенство матки.
– Ох, горе, Ирине, горе. Девка вроде смазливая, воспитанная, а пустозвонкой выросла. Ни внуков, ни своей семьи…
Марина уже открыла рот, чтобы высказать все, что думает по поводу подобной бесцеремонности, но натолкнулась на по-старчески выцветший взгляд одной их старушек и шумно выдохнув, отвернулась. Бабкам явно было скучно, и они хотели развлечения за ее счет. А вот подобного удовольствия Марина им предоставить не желала. Пусть говорят что хотят, всем рты все равно не заткнешь, а в своей жизни она все равно сама разбираться будет, а не прислушиваться к мнению каждого встречного-поперечного.
Пока искала в сумочке ключи от дома, услышала продолжение разговора:
– Говорят, Вадик Герасимов, эту замуж звал. Да она все носом крутила, мол, не хорош.
– Да ну, – не поверила своей коллеге по сплетням Ивановна. – И чем жешь он принцессу эту не устроил? Вадик мужик видный, а теперь так и вовсе в загранице живет.
– Вот Маринка-то локти себе и кусает, что такого кавалера упустила…
Дальше Марина уже не слушала, ключи отыскались, домофон запищал, и ей удалось, наконец-то, спрятаться в подъезде.
В квартиру Марина поднималась пешком, проигнорировав лифт. Жила она на четвертом этаже, а физические нагрузки, даже полезны и для фигуры и для здоровья. К тому же хотелось немного успокоиться. При мысли о том, что совсем скоро она останется одна в пустой квартире, стало почему-то тоскливо. И вот вроде бы еще совсем недавно Марина радовалась тому, что у нее выпал совершенно свободный вечер, что она может посвятить время только себе, а прошло всего совсем немного времени и настроение рухнуло в бездну.
Тяжело вздохнув, Марина открыла дверь и замерла на пороге. Из недр родной квартиры слышались причитания, звуки рыданий, даже в коридоре нестерпимо воняло валерьянкой и, кажется, коньяком.
– Не поняла? – Марина удивленно огляделась по сторонам и, заметив, в прихожей на вешалке знакомое пальто, поспешила прикрыть дверь.
Родители не только не уехали на дачу, наоборот, у них, кажется, еще и гости. И, если судить по амбре, витающему в коридоре, гости принесли с собой проблемы и истерику.
Тяжело вздохнув, Марина, поставила сумочку, стащила сапоги, сняла испорченное пальто и вопреки логике повесила его на вешалку и, на ходу подцепив тапочки, направилась прямиком в гостиную.
– Добрый вечер, родственники! – бодро произнесла она, останавливаясь на пороге и окидывая пристальным взглядом всех собравшихся. – В честь чего семейный совет?
Отец Марины стоял у окна, вполоборота к двери, держал в руке пузатый бокал с коньяком. Вертел его, рассматривал игру янтарного напитка на свету, иногда подносил к носу, вдыхая запах. Но пить не торопился. Николай Иванович Максимов и вовсе не жаловал алкоголь и редко позволял себе лишнее.
Мама Марины, Ирина Дмитриевна, сидела в кресле, держа в руках стакан и пузырек с валерьянкой. Руки ее так сильно дрожали, что краешек пузырька с противным звоном стучал по стакану. После слов Марины, Ирина Дмитриевна вздрогнула, рука ее дернулась, и пузырек с валерьянкой выпал, покатился по ковру, оставляя после себя темный пахучий след.
На диване, уткнувшись лицом в мятый платок, сидела тетя Марины, старшая сестра ее мамы, Елена Дмитриевна. Именно она рыдала взахлеб и причитала нечто непонятное.
С появлением Марины рыдания прекратились. Елена Дмитриевна подняла опухшее от слез лицо и взглянула на вошедшую племянницу.
– Что случилось? – нарочито бодрым голосом поинтересовалась Марина. – Что за потоп у нас тут?
– Ой, Мариночка, – заикаясь, произнесла Елена Дмитриевна, – а у нас… горе-то у нас какооооееее… – окончание фразы поглотили рыдания. Елена Дмитриевна снова уткнулась в скомканный платок, плечи ее затряслись.
Улыбка испарилась с губ Марины точно по волшебству. Тетя Лена была импульсивной, она часто делала из мухи слона и любила придумывать себе не решаемые проблемы. Но общая атмосфера в гостиной… была удручающей.
3
Мама Марины успела поднять пузырек с настойкой, накапала все-таки валерьянки в стакан и пересела на диван, поближе к сестре, в тщетной попытке всучить той сосуд с успокоительным.
Николай Иванович слабо вздохнул, улыбнулся дочери уголками губ и снова принялся рассматривать коньяк в бокале.
– Что случилось? – уже совершенно другим тоном спросила Марина. Внутренне она подобралась, готовая услышать пренеприятнейшие известия.
– Ой, беда… – простонала тетя Лена. – Как так-то? Как так?
И она снова зарыдала.
– Мама? – в голосе Марины послышались панические нотки. – Пап?
Николай Иванович скептически покачал головой, но на дочь больше не смотрел. И странное дело, именно такое поведение отца, заставило Марину немного расслабиться. Если бы и случилось нечто непоправимое, то он вел бы себя совершенно иначе. Спокойный и рассудительный Николай Иванович Максимов никогда не делал поспешных выводов и всегда тщательно обдумывал и поступки и слова. Импульсивности в нем не было ни на грош.
– Олька… – простонала тетя Лена, снова поднимая опухшее от слез лицо. – С Оленькой нашей беда…
– Да хватит уже, Лена, – не выдержал Николай Иванович. – От твоих рыданий все равно ничего не изменится. Да и потом… глупости все это, а не беда.
Мужчина передернул плечами и покинул свое место у окна, проходя мимо, он похлопал дочь, обессилено опустившуюся в свободное кресло подле дивана, по плечу и всучил ей в руки бокал с коньяком.
– Конечно! – закричала ему вслед тетя Лена, – это же не твоя внучка! Что тебе, чурбан бесчувственный, сердце за нее болит? Хотела бы я услышать, чтобы ты пел, будь это твой ребенок.
К счастью Николай Иванович тему решил не развивать. Он вообще считал, что спорить с женщиной – а тем более, со старшей сестрой своей жены – дело бессмысленное. Только настроение испортишь и отношения тоже.
– Так что случилось с Олей? – поинтересовалась Марина. – Что-то… в институте?
Ольга, внучка Елены Дмитриевны и единственная дочь ее старшей дочери, Татьяны, училась на втором курсе местного педагогического института. Честно признаться, когда в прошлом году Ольга поступила в институт на бюджетное отделение, удивились все в семье, но девушку поздравляли искренне.
Сейчас ей было девятнадцать лет, она вроде неплохо окончила первый курс (по крайней мере, на второй курс ее перевели без проблем), активно принимала участие в студенческой жизни института, занималась в театральной студии, вроде бы даже пробовала сниматься в рекламных роликах на местном телевидении, уже три года встречалась с Романом Савельевым.
Роман был старше Ольги на три года, отучился в колледже, работал на заводе железобетонных изделий, и заочно получал высшее образование, надеясь, что вожделенные корочки помогут ему подняться по карьерной лестнице. Впрочем, надежды его были далеко не беспочвенны.
– Так что случилось, теть Лен? – снова повторила Марина, так и не дождавшись ответа.
– Олька беременная, вот что случилось! – выкрикнула Елена Дмитриевна и снова зашлась в рыданиях.
– И?
– И все! Все, понимаешь? Ее жизнь кончена! Что она дальше-то делать будет?!
– Ну… – Марина пожала плечами. Пока смысла устраивать всемирный потоп она не видела. – Рожать?
– Рожать!! Да ей еще двадцати нет. У нее вся жизнь впереди!! Что она в своей жизни видела-то? А теперь что?
– Теть Лен, вы простите, но… я не понимаю, – Марина умоляюще посмотрела на мать, ища поддержки. Ирина Дмитриевна только плечами пожала, да вздохнула тихонько, в очередной раз, попытавшись всучить сестре стакан с валерьянкой. Увернулась с трудом, лишь только чудом не расплескала содержимое стакана.
– Да что непонятного-то? – плакать Елена Дмитриевна перестала. Теперь она стала злиться. А когда она злилась, начинала кричать. – Все, считай, кончилась жизнь у Ольки! Ни диплома теперь, ни работы! Одни пеленки в перспективе!
– А… Рома что?
– А что Рома? Вот что Рома? Ребенка сделал и все, что с него еще возьмешь?
– Так он что… отказывается от ответственности?
– Я ему откажусь! – выкрикнула Елена Дмитриевна, погрозив кулаком в пространство. – Признает как миленький, никуда не денется.
– Лен, мне кажется, ты перегибаешь, – осторожно попыталась успокоить сестру Ирина, – и потом, Рома ведь не отказывается. И пожениться они собираются. Все же хорошо. Ну получилось так, что уж теперь воздух сотрясать. К тому же они столько лет вместе. Со школы еще. А теперь поженятся, ребенок у них будет. Все образуется. Надо просто сейчас помочь молодым.
– Конечно, поженятся, – с ехидством произнесла Елена Дмитриевна. Усмехнулась неприятно, отчего ее опухшее от слез лицо перекосило. – А жить они где будут? В однушке у Таньки? Трое взрослых и дитё малое? Или к его родителям под бочок пойдут? А свадьбу на какие шиши справлять? Как будто вы не знаете, что у Таньки и копейки в заначке нет. От зарплаты до зарплаты еле концы с концами сводит. И нет бы нашла себе какую подработку, так она все в интернете своем сидит, днями и ночами.
Пожалуй, здесь Елена Дмитриевна была права. Татьяна, двоюродная сестра Марины, замуж вышла в восемнадцать лет за своего одноклассника. В девятнадцать родила Ольгу, а в двадцать три развелась с мужем и вернулась жить к родителям вместе с ребенком. Ни образования, ни профессии у нее не было, а содержать себя и дочь требовалось. Поэтому, пока Оля была маленькой, Татьяна заканчивала все курсы, на которые только могла записаться. С ребенком сидели по очереди все члены семьи. Не одну неделю маленькая Оля жила и у Максимовых.
Теперь Татьяна работала парикмахером. Зарплата у нее была небольшая, а зарабатывать на стороне она не желала. Зато большую часть свободного времени проводила перед монитором компьютера, просматривая сайты интернет-знакомств.
– Лена, прости, конечно, – все же не сдержалась Ирина Дмитриевна, – но у Ольги есть мать. И это она должна в первую очередь разобраться, что и как делать дальше. Ты – бабушка. Твое дело, не сторона, конечно, но… что ты можешь? Да и учить их уже поздно.
– Как будто ты не знаешь Таньку? – взвилась Елена Дмитриевна. – Эта… паршивка заявила, что надо устроить свадьбу. С лимузинами, голубями, фатой и белым платьем, она на венчании настаивает, потому что… – тут Елена сделала небольшую паузу, а потом с апломбом, кривляясь, продолжила: – Она не хочет, чтобы на работе говорили, будто бы она не смогла единственной дочери свадьбу справить. Да и потом, что она покажет всем своим друзьям в интернете?
Марина закашлялась. Татьяна такая Татьяна. Она ведет активную жизнь в социальных сетях, не в состоянии и часа прожить без того, чтобы не обновить страничку ВКонтакте или Одноклассниках, не загрузить новые фото в Instagram. И не скажешь, что ей уже сорок лет и дочь – невеста. Зато в виртуальном мире у нее тысячи друзей и она активно делится с ними обстоятельствами своей жизни.
– Это глупо, – резюмировала Марина, но честно признаться, не особо удивилась. От Татьяны такие выверты были в порядке вещей.
– Вот! – припечатала Елена Дмитриевна. – Ты это понимаешь, я понимаю, даже твой отец – и то понимает. А Танька уперлась, как коза. Свадьбу она делать будет! А за какие шиши? Ей даже кредит не дадут с ее-то зарплатой. А что я с пенсии могу им помочь?
– Теть Лен, – Марина пересела на диван, чтобы быть поближе к родственнице, – вы успокойтесь. Ну, не дело это так переживать. Себя берегите. Здоровье, его же купишь.
Ирина Дмитриевна, заметив, что сестра немного успокоилась и перестала судорожно всхлипывать и заходиться в рыданиях, все-таки умудрилась всучить ей стакан с успокоительными каплями. Елена поднесла его к носу, скривилась и опустила руку. Марина же, до сих пор сжимавшая в руках бокал с коньяком, несмело протянула и его.
Елена бокал взяла. Заглянула внутрь, а затем одним глотком опрокинула в себя коньяк. Крякнула, мотнула головой и запила все это валерьянкой.
И Марина, и ее мама только переглянулись от удивления, но сказать ничего не успели, в этот момент раздался звонок в дверь.
Дверь открыл Николай Иванович. Марина, выглянувшая из гостиной, чтобы посмотреть, кто пожаловал, увидела стоящую на пороге сестру Татьяну, позади нее маячили две фигуры – Ольга и Роман.
– Мама у вас? – спросила Татьяна, заходя в квартиру Максимовых.
– Здравствуйте, дядь Коль, – пискнула Ольга, просачиваясь следом.
Роман приветственно кивнул. Молодые люди выглядели несколько пришибленно и нерешительно мялись в прихожей, не торопясь проходить в комнату следом за матерью.
– Простите, – неуверенно произнесла Оля. – Так неудобно. Эти взрослые… – она пожала плечами и обернулась, молчаливо ища поддержки у своего молодого человека.
Рома виновато отводил глаза, одной рукой обнимая подругу за плечи. Он вообще был не очень разговорчивым и, скорее всего, терялся в присутствии старших родственников своей девушки.
– Да что уж там, – вздохнул Николай Иванович, – проходите. Есть хотите?
– Не откажемся, – кивнул Роман, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.
Оля с женихом прошмыгнули в комнату, откуда уже слышались громкие голоса Елены Дмитриевны и Татьяны. Мать и дочь редко когда могли найти общий язык и частенько выясняли отношения на повышенных тонах, не заботясь о том, что у их споров есть свидетели.
Марина немного помялась в коридоре, прислушиваясь ко взаимным обвинениям и оскорблениям и решительно последовала в кухню. Молодая женщина решила, что лучше она займется готовкой, чем снова присоединится к семейному скандалу, набирающему обороты в гостиной. Чрезмерным любопытством она не страдала, а все важное ей и так расскажут.
Николай Иванович уже наполнил водой большой чайник и поджигал под ним плиту. Не говоря ни слова, Марина открыла холодильник и принялась выкладывать продукты на стол. Молча они готовили бутерброды, разливали кипяток по чашкам, а затем, накрывали невысокий журнальный столик в гостиной. Звать родственников в кухню по молчаливому согласию решили делом излишним.
– Или будет свадьба, или вообще можете не показываться мне на глаза! – кричала Татьяна. Она раскраснелась так же как и мать, но в отличие от Елены Дмитриевны не торопилась заливаться слезами. – У меня одна дочь и что я за мать, если не устрою ей свадьбу, как у всех нормальных людей? Да что я людям скажу? Как на меня на работе смотреть будут?
– Так в этом все дело? – Ольга сидела в кресле, двумя руками вцепившись в Романа, который присел на подлокотник. – Во всех этих твоих друзьях? В том, что тебе позарез хочется похвастаться фотками со свадьбы в интернете?
– Не передергивай! – признаваться Татьяна не спешила. Она вообще обладала уникальным чувством собственной правоты: только ее мнение имеет право на существование – и никак иначе. Что думают остальные, Татьяну интересовало только в том случае, если эти остальные думают так же как она.
– Но мама, – Ольга всхлипнула, но от истерики удержалась. Пока. – Это даже смешно. Ни у тебя, ни у родителей Ромы нет сейчас денег на свадьбу. Мы так и вообще… – Ольга развела руками. – Мы просто тихо распишемся, посидим дома, отметим. А свадьбу, если уж ты так хочешь, устроим в конце зимы или весной.
– И на всех фотках ты будешь с животом, вот спасибо за одолжение, доченька, – съязвила Татьяна.
– Танюш, – Ирина Дмитриевна устало вздохнула, – ты не права сейчас. Это их жизнь и только им решать, как со своей жизнью поступать. И Оленька и Рома уже совершеннолетние. И своим самодурством ты ничего не добьешься. Для чего весь этот цирк?
– Это моя дочь. И пока она живет в моем доме, – зло выплюнула Татьяна, – она будет подчиняться моим правилам.
– Значит, с сегодняшнего дня я с тобой не живу, – очень тихо произнесла Ольга.
– И куда ты денешься? – Татьяна не собиралась сдаваться. – Кому ты еще нужна?
– Хватит, Татьяна Викторовна, – Рома, который до последнего старался не вмешиваться в ссору, чувствуя себя не очень уверенно среди, по сути, совершенно посторонних ему людей, все же не выдержал. – Это просто глупо. Если все дело в том, что Ольга вам мешает, то сегодня я заберу ее к себе, а с завтрашнего дня мы будем искать квартиру. Моей зарплаты на это хватит. Но эти ваши крики все равно ничего не решат.
– Да как ты смеешь, мальчишка! – Татьяна уже не владела собой. – Натворил дел, а мне теперь расхлебывай. Это ты во всем виноват! Ты ее с пути свел, ты…
– Таня! – резкий окрик Марины заставил Татьяну поперхнуться воздухом. – Хватит устраивать истерики. На данный момент, вся проблема в тебе. Ты не желаешь ни слушать ни слышать того, что тебе говорят. И чем плох вариант, который предложили Оля с Ромой? Пусть распишутся сейчас, а свадьбу устроите летом, после того, как Ольга родит. Могут и обвенчаться тогда, чтобы повод был гостей созвать.
Молодые люди благодарно улыбнулись Марине, Елена, которая все больше молчала, то ли из-за того, что у нее закончились аргументы, то ли еще из-за чего, встрепенулась, прислушиваясь. И только Татьяна после слов двоюродной сестры, рассвирепела еще больше. Она резко развернулась и с такой яростью взглянула на Марину, что у той сердце екнуло.
– А ты не лезь, – со злостью выплюнула она, сверля ненавидящим взглядом двоюродную сестру, – мнений старой девы никто не спрашивал. Сразу своих детей роди и вырасти, а потом советы по воспитанию давай.
Марина задохнулась. Не то чтобы удар попал в цель, просто… столько ненависти было в этих словах, что у нее даже дыхание перехватило и показалось, что горячая волна, исходящая от Татьяны накрывает с головой. В ушах зазвенело, а перед глазами на миг встала черная пелена.
– Ну, хватит! – Николай Иванович, который в этот момент нес из кухни тарелки с нарезанными бутербродами, и услышал последние слова племянницы, с грохотом швырнул тарелку на невысокий стол. Бутерброды полетели на ковер, крошки и аккуратные куски колбасы украсили столешницу, попадали на пол. – Я терпел пока вы тут сотрясали воздух. Терпел ваши истерики и крики, но терпеть оскорбления в адрес моей дочери в моем же доме не намерен. Собрала манатки и вон отсюда, – он указал побелевшей в один миг Татьяне на дверь. – И я два раза не повторяю. Не уйдешь по хорошему, не посмотрю, что в родственница и женщина, сам вышвырну.
Марина судорожно вздохнула, Ирина Дмитриевна так и вообще сидела и широко распахнутыми глазами, прижимая кончики пальцев к губам. Никто из них никогда не видел своего мужа и отца в таком состоянии. Всегда выдержанный и спокойный Николай, сегодня предстал перед своими женщинами в совершенно ином виде.
Татьяна икнула. Попыталась было что-то сказать, но натолкнувшись на взгляд уже полностью успокоившегося Николая, осеклась и, опустив голову, поплелась в прихожую. Проходя мимо Марины, она остановилась.
– Прости, я… не хотела… сама не понимаю, как это у меня вырвалось. Просто… все так сложно. Нервы не выдерживают из-за всего произошедшего и…
– Если нервы не выдерживают, пей валерьянку, – ледяным тоном произнес Николай Иванович, прерывая неуверенные извинения племянницы, – или обратись к специалисту, чтобы тебе назначили лечение, а не срывайся на окружающих.
– Дядь Коль, простите, – Татьяна подрастеряла весь свой боевой настрой и выглядела откровенно жалко. – Мне так стыдно. Но из-за случившегося просто сама не своя. Это же просто…
– Не случилось ничего такого, из-за чего стоило устраивать весь этот балаган и трепать нервы и себе и окружающим, – Николай Иванович говорил холодным тоном, взгляд его стал насмешливым. – Из любой ситуации есть выход. Всегда.
– Но я не знаю, что мне делать! – взвизгнула Татьяна и закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись, послышались звуки рыданий. Несчастный Николай чудом сдержал страдальческий стон – плачущие женщины его всегда раздражали. – Мне надоело все тянуть на своих плечах, надоело все решать самой. Я устала от всего: от вечного безденежья, от безнадежности этой, от несправедливости. За что мне все это.
Присутствующие переглянулись. Старая песня. И она уже никого не трогает, так как того хочется ее исполнительнице. Как только Татьяна начинает чувствовать, что теряет выигрышные позиции, она начинает жаловаться и ныть, как несправедлива к ней жизнь. А если в такие моменты, кто-нибудь рискнет дать ей совет, хоть какой-нибудь – пиши пропало, советчика тут же и обвинят в том, что у Татьяны жизнь не сложилась. И не приведи светлые силы, посочувствовать Татьяне. В этом случае, сочувствующий обречен несколько часов подряд выслушивать жалобы на тяготы нелегкой жизни матери-одиночки, не имеющей ни поддержки мужского плеча, ни нормальной работы, ни денег… и так до бесконечности.
– Садись, – Николай Иванович сдался и, ухватив племянницу за плечо, подтолкнул ее к креслу, из которого она только недавно поднялась, протянул ей чашку с чаем, – чай пей и перестань носом шмыгать. Слезы не помогут. Думать надо. И решать, что дальше делать.
Гости разошлись уже после одиннадцати часов вечера. Решено было не пороть горячку и первым делом встретиться родителям Ольги (Татьяна упросила мать поехать вместе с ней) и родителям Романа. Парень пообещал, что сегодня же поговорит с ними и потом через Ольгу они договорятся о времени и месте встрече. Татьяне пришлось проглотить тот факт, что желания устраивать пышную свадьбу сейчас нет ни у одной стороны, и потому торжество будет скромным: регистрация, а затем небольшой банкет, на котором будут только самые близкие родственники. Чтобы избежать непонимания и никому ненужных обид, друзей молодые решили не приглашать, благо сейчас можно было зарегистрировать брак и без свидетелей.
– У моей мамы есть знакомая, – произнес Роман, – вернее даже не просто знакомая, а родственница, но настолько дальняя, что никто не знает, кем она приходится нам, но не суть. У нее дочь в ЗАГСе работает, так что с регистрацией помогут. Ну, чтобы нам не ждать несколько месяцев, а устроить все побыстрей. Даже, если мама не захочет, то я сам тете Ире позвоню и договорюсь с ней.
На том и порешили. Николай Иванович вызвал засидевшимся родственникам такси и даже по доброте душевной оплатил поездку – лишь бы самому не развозить их по домам.
Марина с мамой принялись убирать посуду. Чаем и бутербродами родственники не ограничились, и в какой-то момент на столе появилась бутылка коньяка и более существенная закуска. А им теперь пришлось все убирать.
Ирина мыла посуду, Марина вытирала стаканы и тарелки и расставляла их по местам.
– Ох, Мариш, – вздохнула Ирина Дмитриевна, – за всеми этими нервотрепками и семейными скандалами, совершенно забыла поинтересоваться, как у тебя день прошел. Все в порядке?
– Да что может быть не так, – пожала плечами Марина. Ей стало казаться, что и разговор с Людочкой и встреча с тем мужчиной, облившим ее грязной водой, произошла не сегодня, а как минимум, неделю назад. – Все как всегда. Людочка читает нотации, мы с Викой делаем вид, что слушаем и тихо посмеиваемся. Работа на месте не стоит, начальство, как обычно, зверствует… Все по-прежнему.
Ирина покачала головой. С коллегами дочери она была знакома только по ее рассказам, и делать какие-либо выводы не торопилась.
– Вика позвала меня в ночной клуб завтра, – вдруг рассказала Марина. – Но… что-то желания у меня не возникает.
– Мариш, – Ирина обернулась и посмотрела на дочь, – ну почему ты у меня такая? Сходи, развлекись. Сейчас самое время для того, чтобы танцевать и веселиться.
– Мам, – Марина поставила тарелку в держатель и отложила полотенце, – в этих ночных клубах я чувствую себя строгой учительницей среди первоклассников. Там же сейчас ровесники нашей Ольги в основном отрываются. Я по сравнению с ними уже старуха.
– Вот, – Ирина выключила воду и принялась вытирать руки, – бери пример с Ольги. Она тебя на двенадцать лет младше, а уже и замуж выходит и ребенок у нее скоро будет. А ты все так же…
– Мама, не начинай, – предупредила Марина. Эти разговоры вспыхивали неоднократно. Ирина Дмитриевна, как и любая мать, желала своей дочери только добра и частенько сетовала на то, что до сих пор у Марины нет ни мужа, ни детей. Обычно, Марина только делала вид, что слушает, слабо возражала для приличия или соглашалась, но сегодня настроение было совсем не то, чтобы слушать нотации еще и от матери.
– Но Марина, – Ирина Дмитриевна понимать не хотела, – неужели тебе самой не хочется замуж? Это нормальное, естественное желание каждой женщины?
– Допустим, хочется, – выдохнула Марина. – Дальше что?
