Текст книги "Лисичка с секретом (СИ)"
Автор книги: Кристина Французова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Выходи Василиса и смотри под ноги.
В ответ девушка лишь пробормотала «До свидания» и поспешила скрыться в родном подъезде. Всё же за последний год она отвыкла от бесцеремонной и властной манеры общения Арсения Борисовича. Теперь не удивительно, что Виталик частенько воспринимает родного отца в штыки. Если вместо общепринятых выражений «здравствуйте и до свидания», «доброе утро и спокойной ночи», слышать только лишь «сидеть, лежать, молчать» – есть от чего раздражаться.
Поднявшись в квартиру, Василиса посетовала, что обедать, как и делать уроки, вновь придётся в одиночестве. Но запретив себе унывать, девушка занялась привычными делами. Она достаточно переживала во время их недавней ссоры с Виталиком, чтобы опять расстраиваться из-за такого пустяка, как внезапное отсутствие парня. «Он же не моя личная собачка, чтобы всякий раз находится рядом, и скрашивать моё одиночество», – выговаривала сама себе Ли́са. Чтобы тут же возразить: «Мы только начали заново нормально общаться, а взрослые тут как тут норовят встрять со своими проблемами». Так и не сумев отрешиться от навязчивых мыслей о друге Василисе пришлось приложить значительные усилия, чтобы ответственно выполнить школьные задания, не забывая о мелких домашних делах. Личные переживания – это конечно важно, но сердить маму, по совместительству учительницу – себе дороже.
Встретив родительницу, девушка привычно поставила разогреваться ужин, и споро накрыла на стол, расставляя тарелки и столовые приборы. Во время еды Василиса, не сдержав любопытства поинтересовалась:
– Мам, ты не знаешь, из-за чего у Виталика конфликт с его отцом?
– С чего ты это взяла Ли́са? – удивилась Елена Тимофеевна, подняв брови ко лбу.
– Мы сегодня встретили Арсения Борисовича…, – девушка задумалась, воскрешая в памяти недавнюю встречу.
– И-и? – напомнила о себе мама.
– Извини, задумалась, – Ли́са поспешила исправиться, – я никогда раньше не видела Вита настолько сердитым, если не сказать злым.
– Злой Виталик, это что-то новое, – согласилась Елена Тимофеевна. – Но ты уверена, что тебе не показалось? Возможно это обычная размолвка между детьми и родителями, как это зачастую происходит.
– Нет мам, не показалось. Последнее время он какой-то скрытный. Толком ничего не рассказывает, даже если спрашиваю. Ума не приложу – что не так, – жаловалась она матери. Всё-таки у беспокойной девушки «наболело».
– Я ничего необычного в его поведении не заметила, кроме вашей недавней ссоры, разумеется. Но если хочешь, я поговорю с Олей, возможно, ей больше известно о происходящем с Виталькой, – участливо предложила Елена Тимофеевна.
– Даже не знаю мама, удобно ли это? – Василиса засомневалась. Не получится ли так, что она специально вроде как вынюхивает подробности за спиной у друга. Они только-только помирились и будет совсем обидно, если из-за чрезмерного любопытства и несдержанности с её стороны лучшие друзья вновь разругаются. Виталик достаточно упрекал девушку в том, что она мало беспокоится о его чувствах, обвиняя в излишней эгоистичности. Поэтому завязав морским узлом своё любопытство и тревогу, она сама ответила на заданный ею же вопрос:
– Лучше не стоит мама. Одно дело если бы ты знала что-то или сама заметила. Но я не хочу, чтобы тётя Оля передала ваш разговор Виту и у него появится новый повод поссориться со мной.
– Как знаешь дочка. Но ты имей ввиду, что я могу попросить Олю сохранить разговор втайне от сына. Ведь ты просто беспокоишься о друге, а не пытаешься вызнать его подноготную. В этом нет ничего предосудительного, на мой взгляд, – здраво рассуждала мама девушки.
Но Василиса отчего-то чувствовала сомнение. Тревожный червячок внутри неё подтачивал уверенность девушки, не давая окончательно решиться влезть в личную жизнь друга, привлекая его мать. Как будто неправильно это.
Василиса задумалась, ведя внутренний диалог со своей совестью. «Может ли быть так, что мама рассуждает с позиции родителя? Ведь для матерей и отцов это нормально интересоваться и контролировать жизнь родных детей. Но я для Виталика друг. Позволительно ли друзьям за спиной друг у друга проворачивать подобные вещи? Хм, может стоит поставить себя на его место, как учит мама. Чтобы я чувствовала, случись Витальке тайком секретничать с моей родительницей обо мне же? Нет. Мне это точно не понравится, значит и ему тоже.
Тем более не так давно Алинка мне проболталась, что Виталик тайком отваживает всех парней от меня. И если бы не наша с ним ссора, во время которой я даже забыла рассказать ему об этом, то это был бы однозначный повод для выставления мною претензии в его адрес. Ведь он поступил некрасиво по отношению ко мне, даже если двигали им исключительно благие намерения. Так что придётся запастись терпением или же довести парня до стадии кипения своим занудством, чтобы он сам по доброй воле выложил свои секреты. Думаю, что второй вариант предпочтительнее».
– Всё-таки это лишнее мама. Лучше я подожду, когда он сам решится рассказать.
– Я думала, ты заснула, – по-доброму рассмеялась Елена Тимофеевна, а в её душе расцветала гордость за рассудительность дочки, – но как скажешь. А если ты помоешь посуду, то я обещаю ненавязчиво и аккуратно расспросить Виталика сама. С твоего позволения конечно.
– Спасибо мама, так будет лучше. И посуду я конечно помою. Интересно мы когда-нибудь накопим на посудомойку? – последнюю фразу девушка протянула мечтательно. Но мама, щёлкнув фантазёрку по носу, бескомпромиссно прервала радужные мысли:
– Нас всего двое, какая может быть посудомойка? Тем более ты уже почти взрослая девушка, практически невеста на выданье. Найдёшь себе жениха и упорхнёшь из отчего дома, поминай как звали. И зачем мне одной нужна эта машина, только место лишнее занимать будет.
– Ох мама, какая ты рациональная, – укорила родительницу Василиса.
– Разве это плохо? – удивилась в ответ женщина.
– Конечно не плохо, но иногда скучновато, – ответила дочь как ей казалось примирительно, не желая сгущать краски и обижать маму понапрасну. Тогда как на самом деле Василиса думала, что излишняя рациональность – это не просто скучновато. Руководствоваться исключительно лишь разумом для неё представлялось катастрофическим занудством, пресностью, граничащим с тоскливой меланхолией, а там уже и до депрессии рукой подать.
Не зря Василиса упоённо зачитывалась книгами, они регулярно будоражили фантазию, не давали скатиться в унылую тоску и серую хмарь. Хотя девушку порой заносило в её воображении, что она будто теряла связь с реальным миром. Но внимательная мама не забывала лишний раз спустить дочь с небес на землю и указать на реальное положение вещей. Даже если для Василисы это было в некоторой степени болезненно. В такие моменты мать с дочерью могли серьёзно поссориться. Лишь бесконфликтность, передавшаяся Василисе именно от матери, позволяла женщинам быстрее находить точки соприкосновения и идти навстречу друг другу, не заостряя ненужное внимание на острых вопросах. Возможно то, что они жили вдвоём, также играло свою роль. И мать, и дочь прекрасно понимали, что кроме друг друга в большом и враждебном мире по большому счёту у них никого нет. Друзья-товарищи – это безусловно прекрасно. Но случись, не дай Бог, что-нибудь серьёзное и страшное в их семье (тьфу-тьфу три раза через левое плечо) кто ещё станет для них опорой и поддержкой? Только мать и дочь. К сожалению, или может без всякого сожаления, раз так сложилась жизнь, но только они были друг у друга. В этот жизненный период их семья состояла лишь из двух человек.
К вечеру снегопад наконец-то закончился. Из окна квартиры можно было увидеть, как уличные фонари беззастенчиво освещают исполинские сугробы, что сотворила природа-мать. Каждая из снежинок под светом фонарей при этом ярко и весело поблёскивала, подмигивая каждой из своих граней, создавая некий диссонанс между весёлым настроением снежинок и пугающими размерами сугробов.
Привычно полусидя на кровати в своей комнате за чтением книги, Василиса услышала звонок входной двери. Затем мамин крик, что откроет сама. Спустя несколько минут дверь её комнаты отворилась, и Ли́са, подняв глаза, с улыбкой встретила Виталика. Она скучала… Недавняя ссора все же её доконала. Девушка так привыкла к присутствию этого человека в своей жизни, что раньше даже не задумывалась об очевидных вещах. Зато после ссоры, а затем после примирения она, наконец, поняла, как много Виталик на самом деле значил для неё.
Василиса между прочим миллион раз задумывалась, а стоила ли новая дружба с Алинкой того, чтобы перестать общаться с Виталькой, который на минуточку был не просто другом, а самым близким человеком для неё после мамы. И Ли́са знала ответ. Даже десяток новых друзей и подруг не стоили испорченных отношений с Витом. Единственное, что удержало тогда девушку от безрассудного поступка – отказаться от общения с Алиной – это данное слово. Как бы ей ни хотелось переиграть всё назад, но становится предательницей по отношению к Алине, Ли́са не могла.
И сейчас глядя на парня, привычно усевшегося в изножье её девичей кровати, девушка чувствовала себя счастливой. Они помирились с Виталькой, он рядом с ней. А это уже очень много! Тем более всё повернулось более чем удачно. У Ли́сы теперь есть не только Виталик, но и Алина, которая с каждым днём всё больше и больше нравилась девушке и постепенно она впускала ту в свой ближний круг, раздвигая личные границы.
– Был на тренировке? – спросила девушка, уже заранее предвидя ответ. Парень выглядел спокойным и пах ярким ароматом геля для душа. Влажные волосы тоже красноречиво подтверждали предположение Василисы.
– Как прошло? – не дожидаясь ответа на первый вопрос, Ли́са поторопилась задать новый. Она не хотела перебивать друга, но такое поведение выдавало некую напряжённость. Девушка становилась тараторкой, когда нервничала. К тому же вопрос прозвучал двусмысленно. Его можно было отнести как к тренировке, так и ко встрече с отцом. И вероятно второй вариант беспокоил Ли́су больше всего.
– Нормально, как всегда, – голос Виталика звучал размеренно. Вальяжная поза – а он лежал поперёк кровати всем туловищем, сцепив руки под затылком, и упираясь ногами, согнутыми в коленях, в пол, чтобы не скатиться – говорила о том, что парень в благостном расположении духа и нисколько не переживает после неожиданной встречи с отцом. Чего не скажешь о Василисе.
– Как прошло с отцом? – Ли́са не выдержала и все же задала мучавший её вопрос напрямую. Она знала, что ходить вокруг да около с ним не получится. Ведь за последний год он достиг небывалого мастерства в уклонении от неприятных для него разговоров.
– Нормально всё, не переживай, – отмахнулся Виталик. А Василиса почувствовала обидный укол в груди. Он снова собирается оставить её без ответов. Будто она не его лучший друг, а так… напарник для выполнения школьных заданий, да соседка, чтобы поделиться угощением, оставшимся после празднования Нового года и Дня рождения. Или может быть и того хуже – навязчивая дочка подруги его матери. Которую и игнорировать нельзя – мама обидеться, но и подпускать слишком близко к себе нет ни малейшего желания. А то вдруг узнает что-нибудь лишнее или в душу лезть начнёт с глупыми девчачьими расспросами. Весь позитивный настрой Василисы испарился. А после того как девушка всего несколько минут назад сама себе призналась насколько дорог для неё сидящий рядом парень, обида разрасталась сильнее обычного, выходя из-под контроля, превращаясь в ядовитую кислотную горечь.
– Ты домашку сделала? Сейчас передохну и перепишу по-быстрому, – Виталик не спрашивал, он озвучивал заурядные и привычные им двоим фразы. Ели бы не его внезапная встреча с отцом, то уроки они выполнили бы сообща, как повелось за последние годы.
Но Василиса впервые рядом с Витом почувствовала себя… униженной?! Её будто использовали!
Но возможно ли такое, что вся многолетняя дружба с Виталиком, лишь плод её воспалённого воображения, с лихвой черпаемый из прочитанных былин и сказаний? Девушка неосознанно скрестила руки на груди и сильнее вжалась в изголовье кровати, стремясь оказаться подальше от парня, который сам того не подозревая, неосторожным словом ранил подругу достаточно сильно. Но, не замечая изменившегося поведения Ли́сы, Виталик, погружён в свои собственные размышления, а возможно, как водится, у парней, просто не придающий большого значения девичьим переживаниям. Ведь, как известно, девушки и женщины абсолютно всех возрастов любят размышлять и переживать абсолютно обо всём на свете, начиная от сломанного ногтя на пальце или что завтра нечего надеть, заканчивая всемирным потеплением, грозящим экологической катастрофой в планетарных масштабах или же всемирным похолоданием, предвещающим новый ледниковый период. В общем, он, спокойно поднявшись с кровати, достал из рюкзака и разложил на письменном столе свои и её тетради, и удобно устроившись за этим же столом, принялся сосредоточенно переписывать.
В то время как Василиса в своей голове за эти недолгие минуты успела накрутить такой клубок ядовитых мыслей, что прикоснись к ним невзначай Виталик, его пальцы моментально бы разъело до самой кости вся девичья кислотная горечь. Девушка замерла истуканом и от собственных шокирующих саму себя предположений сидела, не шевелясь, так как ей даже дышать было больно от обиды и унижения.
Возможно, именно это несвойственное поведение для привычно живой и любопытной Василисы, заставило Вита поднять голову от тетрадей и более пристально рассмотреть подругу. То, что он разглядел в её лице и застывшей позе, заставило парня сначала недоумённо вскинуть брови, а затем нахмуриться. Моментально воскресив в памяти последние минуты встречи, Виталик пытался сообразить, что заставило девушку, встретившую его вечером необыкновенно широкой и тёплой улыбкой, которая отогрела его душу лучше весеннего солнца после холодной зимы, так сильно преобразиться, причём в отрицательную сторону. Но прокрутив в голове их последний разговор, он совершенно ничего не понял. Не зная, что и думать парень вскочил и присел боком рядом с Василисой, зажав её хрупкую ладонь между своими. Рука оказалась ледяной, что подтвердило догадки парня о ненормальности происходящего, но не внесло хоть малейшей ясности.
У Виталика неожиданно пересохло в горле, он силился произнести звук, но у него никак не получалось протолкнуть его из горла наружу. Парню пришлось прочистить саднящее горло прежде чем он выговорил, стараясь как можно сильнее смягчить голос:
– Лисёнок, что случилось? – он сильнее наклонился к девушке, пытаясь хоть что-то разглядеть в её лице. Но кроме каменной застывшей маски ничего не увидел. Она же молчала.
– Малышка, пожалуйста, расскажи, – он подождал ещё немного, но девушка не отвечала и похоже дышала через раз. Виталик наконец осознал, что возможно он и есть причина странному поведению подруги. Не на шутку испугавшись, он взял её за плечи и потряс, зовя по имени. Ему молодому крепкому парню, натренированному боксёрскими спаррингами, казалось, что он лишь слегка встряхнул Василису. Тогда как на самом деле девушка почувствовала тряску такой силы, что зубы несколько раз клацнув едва не раскрошились, а голова лишь по счастливой случайности осталась на положенном для неё месте, ведь судя по силе сотрясения по всем законам физики шея должна была просто переломиться между позвонков. Зато девушка моментально вышла из своего ступора и одарив парня взглядом «сейчас-я-буду-убивать» открыла рот, чтобы вылить на него скопившееся негодование:
– Ты что творишь идиот, чуть шею мне не сломал, – она грубо отпихнула тяжёлые ручищи со своих плеч и начала разминать заднюю часть шеи, до сих пор простреливающую острыми болезненными спазмами.
Виталик, покраснев, смутился, но моментально обрадовался достигнутому эффекту. Главное, что она больше не смотрела на него пустыми глазами, уставившись в одну точку, почти не моргая и не дыша.
– Дай я сам, – он притянул девушку к себе, разворачивая спиной. Василиса вяло отмахивалась от его рук, практически не оказывая сопротивления, и сердито ворчала:
– А зубы ты мне тоже разминать будешь? Я думала, они все разом вылетят вместе с откушенным языком, когда верхняя и нижняя челюсть встретились, – в своём праведном возмущении она даже не заметила, что именно предложила парню и продолжала яриться, как ни в чём не бывало, – зачем ты меня вообще тряс Виталик?
Но парень не собирался спускать напугавшей его до чёртиков нахалке долгожданный и желанный для него девичий промах. Серые глаза хитро сверкнули, хорошо, что девушка была повёрнута к нему спиной, а его губы исказила усмешка, предвкушающая и опасная. Он молчал, пока усердно разминал потеплевшую шею подруги. Затем чуть отстранился от неё, но лишь для того, чтобы удобнее расположиться на кровати, после чего вновь перетянул Ли́су на себя, усаживая боком на свои бёдра. Одна его рука вновь вернулась к задней части шеи, но массаж неожиданно для девушки превратился в мягкие успокаивающие поглаживания. Странным и необычным оказалось то, что движения, которые должны были по всем Василисиным скудным знаниям успокаивать, напротив, оказали прямо противоположный эффект. Вместо ожидаемого расслабления девушка ощутила небывалый прилив жара. Который, зародившись в шее, со скоростью заряженных частиц в адронном коллайдере распространялся по всей поверхности кожи, по венам и капиллярам под кожей, за миллисекунды докатившись до самых кончиков пальцев на ногах, заставив последние сжаться. Волосы на голове и, кажется, по всему телу зашевелились, и девушка затруднилась бы с ответом, что послужило причиной неожиданному оживлению волосяного покрова. То ли нежные и ласковые поглаживания шершавыми подушечками пальцев были в значительной степени приятны, то ли Василиса была попросту шокирована реакциями собственного тела.
А Виталик продолжал усердно реализовывать свой коварный замысел. Не прекращая поглаживаний нежной кожи под кромкой светло-русых волос, он обратил внимание на расширившийся зрачок, прислушался к стуку девичьего сердца, который стал частным и рваным, и, склонив свою голову почти прижимаясь губами к уху, прошептал, растягивая слова:
– Я с превеликим удовольствием разомну не только твою пострадавшую шею, но и конечно зубы. А после займусь лечением языка, ведь он наверняка пострадал больше всего остального.
И потёрся свои носом о её нежную щёку, подмечая, что кожа девушки за мгновение вспыхнула жаром. Пожалуй, такая дерзкая провокация стоила парню гораздо дороже, чем Василисе. Ему пришлось самому сжимать зубы до хруста, чтобы не впиться в манящую девичью шею то ли поцелуем, то ли вампирским укусом, высасывая не столько кровь, сколько ответную реакцию на ласки. Парню пришлось собрать жалкие крупицы остатков самообладания, чтобы не наброситься на давно желанную добычу.
Глава 5
После памятного для Василисы вечера, девушка, так и не разобравшись в собственных новых ощущениях на всякий случай держалась с Виталиком настороже. В то время как сам парень выглядел донельзя счастливым, лучащееся во все стороны довольство буквально резало глаз. Настолько оно было неприкрытым, хвастливым и будто специально выставленным напоказ. Что уж говорить – извечное мужское самолюбование во плоти.
Но, несмотря на вызывающее поведение, в остальном Виталик вёл себя по отношению к любимой подруге безупречно. Никаких двусмысленностей, нелепых заигрываний, интимных прикосновений или намёков. Создавалось впечатление, что для самого Вита ничего необычного, выбивающегося из рамок общепринятого понимания дружбы, не случилось. И спустя несколько дней Василиса смогла облегчённо вздохнуть, уверить себя в том, что это была разовая случайность и ничего ужасного на самом деле не произошло.
Знал бы только Виталик, о чём про себя рассуждала Василиса, как его самолюбие в ту же секунду было бы растоптано в пыль, как давно опавший и пересохший кленовый лист под грубой подошвой тяжёлого сапога.
Все новогодние каникулы ребята провели неразлучно. Сумев оставить позади тяжёлую ссору со взаимными упрёками и недопониманием. Даже Арсений Борисович поучаствовал в зимних развлечениях молодёжи. Он пригласил Виталика составить ему компанию в поездке за город. А тот в свою очередь уговорил Василису составить ему компанию, поскольку парню категорически не хотелось расставаться с девушкой на каникулах.
Один из немногих оставшихся друзей Арсения Борисовича собирал свою семью в дачном доме, находившимся как раз неподалёку от бывшей дачи семьи Грачёвых. Казалось, прошло уже больше года после потери благосостояния, но все Грачёвы до сих пор болезненно переживали утрату именно загородного участка с домом. Чем-то он сумел их зацепить, успел сродниться. Возможно, близость природы так сказалась, найдя только ей известные тропы к не очерствевшим людским сердцам. Василиса тоже с тоской вспоминала времена, когда они двумя семьями проводили выходные на даче Грачёвых. Ибо каждый из их компании в те мгновения был неподдельно и ярко, по солнечному счастлив. Что даже несмышлёные подростки на тот момент – Виталик с Василисой – отчётливо ощущали умиротворение и благодать их родителей, что в свою очередь делало ещё более счастливыми самих детей.
Поэтому стоя на чужом заднем дворе чужого дачного дома под чужой высокой старой сосной, утопая по колено в снежных сугробах, трое связанных причудливыми нитями судьбы людей думали каждый по-своему, но об одном и том же – о загородной даче Грачёвых. Ли́са – с грустью и тоской по безвозвратно ушедшим временам, Виталька – с грустью и со злобой на отца, а отец Вита – со злостью и досадным раздражением на самого себя, что попался как глупец и теперь потерял всё самое ценное, чем только мог обладать мужчина – семью, достаток и почти всех друзей.
– Арсений Борисович! – окликнула Ли́са мужчину, который со всей присущей ему ответственностью вертел шампуры с нанизанным шашлыком над углями в мангале. Мужчина надел старую камуфляжную куртку, которую скорей всего не жалко было забрызгать кипящим жиром и которую, судя по внешним потёртостям и засаленным манжетам на рукавах, использовали именно в качестве униформы для мангальщика, кто бы ни выступал в его роли. Но даже в этой знававшей лучшие времена поношенной старой куртке отец Виталика выглядел по-прежнему ошеломляюще. Его мощная, агрессивная и подавляющая аура распространялась вокруг мужчины, даже вовремя отдыха. «Интересно, когда он спит, его аура так же сильна?» – подумала про себя Василиса и только спустя пару ударов сердца осознала, что за мысли поселились в её бедовой голове. Она закрыла рот ладошкой, как будто произнесла непристойности вслух. Глаза округлились в испуге, а лицо окрасилось клюквой. Девушка в нерешительности замерла обездвижено и всё никак не решалась приблизиться к ставшему вдруг опасным именно для неё – Василисы – мужчине.
– Чего застыла Ли́са? Подходи, не бойся, – поторопил оробевшую девчушку отец Виталика. А Ли́са с испугу успела позабыть зачем обращалась к нему по имени. И только и могла, что ругать сама себя последними словами за собственную глупость и беспечность. Почему она дурёха забыла, что Арсений Борисович серьёзный, властный мужчина и совершенно небезопасен для наивных простодушных девочек? И что было совсем уж невероятным и до крайности неожиданным, но, тем не менее, знакомая девушке жаркая волна окатила её с головы до пят, оставляя после себя недосказанность, если не сказать больше – неудовлетворённость?! Странно, но подобное тягучее томление она испытывала лишь единожды и тогда, когда Виталик массировал её шею. Но сейчас-то ей никто и ничего не массировал?! Более того она просто стояла и смотрела на мужчину, который просто крутил шампуры, стоя у мангала. А она, застыв соляным столбом и скорей всего некрасиво открыв рот буквой «О», просто откровенно пялилась на его фигуру, разворот плеч, широкие и крепкие кисти рук. На засаленные рукава старой камуфляжной куртки, вызывающие стойкое брезгливое отвращение, что лучше вовсе не обращать на них внимание.
– Ли́са я жду. Иди скорей и я научу тебя жарить шашлык. Может хоть у тебя получится, а то Витальке эта наука не даётся от слова совсем.
Девушка дёрнулась и точно очнувшись, поспешила к мужчине.
– Вы-то предусмотрительный, надели старую куртку. А у меня такой нет. Боюсь, мама будет недовольна жирными пятнами на моём комбинезоне, – посетовала Ли́са. И тут случилось ещё одна диковина для неискушённой мужским вниманием девушки. Арсений Борисович после озвученной претензии, не тратя ни секунды, одним слитным движением снял с себя куртку и споро надел на оцепеневшую Ли́су, заботливо просунув её руки в рукава и застегнув на все пуговицы. Рукава оказались слишком длинными, тогда мужчина их попросту подвернул. Окинув ошеломлённую девушку довольным, но хитрым взглядом моментально отдал приказ:
– Теперь ты жаришь шашлык.
– Но я же не умею! А вдруг я всё испорчу? Чем же мы будем обедать, если мясо сгорит? – жалко оправдывалась ответственная Ли́са. Но отец Виталика лишь снисходительно посмеивался.
Он обхватил девичью кисть своей ручищей и, приговаривая на ухо, объяснял с одновременной демонстрацией.
– Вот так крепко держишь за кольцо шампура, вот так поворачиваешь. Аккуратно, не торопись…. Смотри внимательно, чтобы бока не подгорели…. Если жара много, то полей вот этой водой из бутылки с дырочками. А если жара мало, то надо помахать специальным опахалом сверху над шампурами, чтобы разогнать жар в углях. Понятно?
Закончив объяснения, Арсений Борисович, оставшийся без куртки лишь в чёрном шерстяном свитере с высоким горлом, отошёл на пару шагов в сторону от юной мангальщицы, чтобы оценить её успехи в шашлычном деле.
Василиса неподвижно стояла, шевеля лишь кистями рук. Движения сковывала неудобная старая и вонючая куртка, а недавняя близость пугающего мужчины и вовсе была способна парализовать весь опорно-двигательный аппарат. Но девушке ничего не оставалось как напряжённо следить за шампурами и переворачивать каждый из них по очереди стараясь не забывать наставления Арсения Борисовича.
Неожиданно ветер переменился. Весь едкий жгучий дым повалил Василисе в лицо. Но она так и стояла истуканом, не в силах ни отойти хоть на несколько шагов в сторону от направления ветра, либо поднять руки и, хотя бы прикрыть лицо. Ли́са со всех сил зажмурила глаза, но дыхание не задержала. Поэтому спустя несколько вдохов едкого дыма изошлась сильным кашлем. Арсений Борисович резко встал между ней и мангалом, и теперь дым с ветром ударяли в его спину, обтекали по бокам, но до девушки ничего не долетало. Она разлепила слезящиеся глаза и сквозь кашель прохрипела:
– Спасибо.
– Глупая, почему не отошла от мангала? Нельзя же дышать этим ядовитым дымом, – сердился на неё мужчина, отчитывая как маленького ребёнка. Но как же Василиса объяснит ему, что рядом с ним отчего-то совершенно забывает, что надо шевелить конечностями и, хотя бы изредка мозгами, удостоверяясь наличием в них серого вещества, а не сахарного приторного сиропа.
– Эх, молодёжь, всё приходится делать самому, – продолжая сердито ворчать, отец Виталика мягко отодвинул девушку подальше и вновь принял пост возле мангала. Хорошо, что дым опять дул в противоположную сторону и не мог помешать мужчине дожарить мясо.
– Так что ты хотела мне сказать Василиса, – вдруг обратился Арсений Борисович к застывшей от него неподалёку растерянной девушке.
– А я что-то хотела сказать? – подумала Ли́са. Но, оказалось, ляпнула вслух, так как мужчина ответил:
– Ты же меня звала, забыла?
– Кажется, забыла, – тихо прошептала Василиса, одновременно с этим лихорадочно вспоминая зачем ей мог понадобиться этот опасный во всех смыслах мужчина. Наверняка это связано с Виталиком, размышляла девушка. Ведь для чего ещё она бы сама обратилась к отцу Витальки?
– А, вспомнила, – обрадовалась Ли́са, но зря обрадовалась вслух, лучше бы ей радоваться про себя. Поскольку теперь придётся объяснять мужчине, что она там вспомнила.
– Раз вспомнила, рассказывай, – Арсений Борисович полностью подтвердил её опасения.
– Это по поводу Витальки…, – замялась Ли́са. Теперь ей было так стыдно и неловко, что хотелось развернуться и опрометью со всех ног бежать домой в город, пусть пешком и по сугробам лишь бы не признаваться в собственной глупости.
– Не трусь девочка, выкладывай что стряслось, – кажется Арсений Борисович догадался о внутренних смятениях.
– На самом деле ничего не стряслось…, – Ли́са ненадолго замолчала, собираясь с духом и зажмурившись выпалила, – я просто хотела узнать, что с поступлением Виталика.
Через несколько минут молчания девушка решилась приоткрыть глаза, но мужчина по-прежнему продолжал невозмутимо вращать шампуры на мангале. Только его взгляд стал будто тяжелее и губы больше не усмехались, а сжались в тонкую полоску.
– Неужели твой лучший друг ничего тебе не рассказал? – ехидно поинтересовался мужчина. В ответ Василиса некрасиво всхлипнула. Он резко оглянулся на неё, испугавшись, что был излишне груб с нежной девочкой. Но она продолжала неподвижно стоять, опустив голову так низко, что подбородок касался пуговицы на старой куртке. Выражения лица было не рассмотреть.
– Не грусти девочка. Во всяком случае, ничего сверхъестественного не случится. Тем более служба по призыву длится не больше года. Не успеешь оглянуться, как твой друг вернётся домой.
Но Ли́са пропустила мимо ушей всё сказанное отцом Витальки, так как единственное слово отпечаталось в мозгу – это служба. Какая может быть служба? Виталику же поступать в институт? Её глаза бегали из стороны в сторону, не поспевая за каруселью мыслей в голове.
– Не знаю, о чём вы говорите, но мы с Витом этим летом поступаем в вуз. И…
– Это ты поступаешь Василиса. Ты! – грубо перебил девушку Арсений Борисович. И она ощутила исходящее от него раздражение, душащее не хуже удавки на шее. А поскольку собеседником мужчина был не из лёгких, то Василису затрусило основательно. Она даже из предусмотрительности зажала кончик языка между зубами, чтобы сгоряча не брякнуть что-нибудь лишнее и не прогневить сердитого Арсения Борисовича сильнее.
– А Виталик никуда не поступает, – не обращая внимания на дрожащую девушку, мужчина как ни в чём не бывало продолжал свою речь, – он решил отслужить по окончанию школы, и только после армии будет поступать или может сразу пойдёт работать. Кто же знает, что ещё этому обалдую в голову взбредёт. Разве за вами, молодёжь, угонишься? – последняя фраза показалась Ли́се переполненной острой горечью и обидой.
