Текст книги "Взрослые игры (ЛП)"

Автор книги: Кристина Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

«Взрослые игры»

Серия «Братья Райт # 1»

Кристина C. Джонс

Переводчик – Наталья Лобода

Редактор и вычитчик – Анна Бродова

Оформление – Наталия Павлова

Перевод выполнен для группы https://vk.com/beautiful_translation

Аннотация:

Когда 26-летняя Риз поступает в аспирантуру университета и занимает должность

помощника преподавателя по литературе, то и не подозревает о том, что неприятное

столкновение со студентом приведет к тому, что она найдет в нем, так называемые,

«трифекта»: три качества, которые Риз находит неотразимыми в мужчине. Этот

студент внешне привлекательный, умный и немного грубый. Она не собирается ничего

делать с этим открытием. На этого парня, у нее нет никаких долгосрочных планов. Но

все знают, что происходит даже с самыми продуманными планами…

Джейсон – взрослый мужчина 28-ми лет, закаленный и травмированный своим

жизненным опытом. В «Блэквудском государственном университете», он заканчивает

обучение и хочет получить ученую степень. Последнее, что его интересует, это

женское население университетского городка... но сексуальная, приводящая его в

бешенство Риз, может быть заметным исключением.

Эта история не о том, что противоположности притягиваются.

Эта история о столкновении характеров.

Ни один из них, не боится ринуться в бой. Ни один, не хочет отступать. Любовь и война, победа или проигрыш... но кто-то, в конечном итоге, прекратит свою игру.

Глава 1

Риз

«Мне хочется повторить и закрепить свою предыдущую мысль, потому что

этот автор, честно говоря, полон дерьма. Он использует вымышленный персонаж

Вогэна для того, чтобы претворить в жизнь свои абсурдные патриархальные взгляды

на женщин, как на объекты, на которые можно поглазеть, и с которыми можно

жестоко обращаться ради сексуального удовлетворения. Потому что в реальной

жизни, нормальные женщины никогда не взглянут во второй раз на таких мужчин, как

Вогэн или на автора этого произведения – Кори Джефферсона. Хорошо образованные, уверенные в себе, практичные женщины не западают на засранцев с большим

самомнением, постоянно их оскорбляющих. По крайней мере, по моему опыту.

Кроме того, яркий признак ненависти автора к самому себе проявляется в том, что в этом произведении нет ни одной «красивой» женщины, цвет кожи которой, был

бы темнее бежевого бумажного пакета; у которой были бы старые добрые «карие»

глаза; и волосы не были бы уложены в небрежные волны. Женщины, с более темным

цветом кожи в данном произведении: агрессивны, уродливы, некультурны, и

принадлежат к низшим слоям общества. В этой «книге», у главного героя Вогэна,

«отношения» по меньшей мере, с пятнадцатью женщинами. И ни у одной из них нет

мелких косичек? Нет дредов? Нет высокой прически из мелких завитков в африканском

стиле? Нет крашеных волос? И это в 2016 году? Да ну на фиг! Сам, Кори Джефферсон

чернокож, и очень грустно, что он не может видеть красоту в коже любого цвета, за

исключением оттенка «молока с плеском кофе». Это не предпочтение, это патология.»

И так… О, да.

Если вы спросите меня, то это сочинение достойно только лайков.

Я поерзала на стуле и издала тихий, еле слышный вздох, и вновь сосредоточилась

на эссе, на экране моего ноутбука. Поставив локти на стол перед собой, я сложила руки и

оперлась на них подбородком. Подняла глаза на лекционный зал, заполненный

студентами, чьи лица имели различные оттенки коричневого цвета.

Кто же из вас, сидящих напротив, хочет поразить меня своим социально-

сознательным детищем? Хотя, что уж. Уже поразил.

Может быть, тот милашка цвета карамели, с дредами на голове и татуировкой

символа «анкх» на бицепсе? (Прим.пер.: Анкх, Т–образная фигура, увенчанная кольцом; священный крест египтян, знак жизни, всего живого, клятвы, завета, который держали

в руках их Боги, фараоны)

Или мистер «Будущий Страховой Агент», который всегда приходит на занятия в

рубашке-поло и брюках-хаки?

Хм-м.

Может быть, красивый мальчик в дизайнерских очках с кожей цвета красного

дерева?

Или, мистер «Черный во всем за исключением кожи», который всегда себя вел с

преувеличенной развязностью, что и заработало этому греку место в мире «богатом

меланином»?

Да…

Вероятно, этот белый мальчик.

Я покачала головой и снова повернулась к экрану. Они студенты, а я – помощник

преподавателя. Никто, из этого первого курса, или же из курсов постарше, не был

достаточно взрослым, чтобы я могла с ним что-либо «сделать». Мне осталось лишь

бурчать, что «мы были совсем не такими», когда я была студенткой. А было это, пять лет

назад.

Конечно, в этом лекционном зале случалось много хорошего в тот период

времени, когда я сама была студенткой «Блэквудского государственного университета»

( Прим.пер.: далее БГУ, в данном университете, учатся в основном афроамериканцы). Но

я отвлеклась. Я предпочитала мужчин с чуть большей «перчинкой».

И с чуть большим опытом.

Не живущих в общежитиях и в квартирах, на территории кампуса.

С чуть более просвещенным мировоззрением.

Тех, кто читал бы не только те книги, что указаны в «обязательном списке для

чтения», и кто мог бы помнить достаточно из прочитанного, чтобы написать

сочинение.

Я еще раз вздохнула.

Щелкнула в верхней части документа, открыв окошко для рецензирования, чтобы

написать ответ:

«Здесь присутствует отличный социальный комментарий…»

Я начала печатать предложение и остановилась, прикладывая к губам совершенно

ненужную ручку. Прикусывая ее зубами тщательно обдумала свои слова, прежде чем

продолжить:

«К сожалению, многое из написанного Вами не входит в рамки задания.

Анализируя предоставленный текст могу сказать, что если именно так будет выглядеть

окончательный вариант, то это сочинение не заработает больше чем 68,75 баллов из

100 возможных. Рассмотрите следующие варианты изменений, которые вам необходимо

внести, чтобы заработать более высокий бал…»

Следующие несколько минут я делала пометки в разных местах документа,

включая небольшое напоминание о том, что необходимо сосредоточиться на

произведении, а не на его авторе, хотя, если вы спросили бы меня, то его мнение было

абсолютно верным.

По крайней мере, я предположила, что этим студентом был «он». Что-то в

лингвистических предпочтениях и стиле, вопило мне о мужчине, хотя подпись «Дж.

Райт» ничем не подкрепляла мое предположение.

Кем бы ни был этот студент, он будет занят в эти выходные внося изменения в

свое сочинение. Он был достаточно умен, и воспользовался предложением «отправить

черновик для предварительного просмотра». Окончательный вариант сочинения, должен

быть представлен не позднее следующей недели. Никто и не ожидал от этих студентов, что они на самом деле окажутся хорошими писателями. Ведь этот предмет преподавался

студентам младших курсов. Мы надеемся, что к тому времени как студенты окончат этот

курс, уровень их квалификации станет намного выше. Сейчас же, учитывая тот факт, что

семестр только начался, студенты получают некоторые поблажки.

Я нажала кнопку «отправить» и подождала пока письмо не уйдет. Когда занятие

закончилось, я закрыла программу и несколько секунд наблюдала за тем, как студенты

прятали свои ноутбуки и выбирались из аудитории, а потом вспомнила, что меня ждут

дела.

Я закрыла ноутбук, засунула его в сумку и подняла глаза, когда почувствовала, что

кто-то стоит рядом со мной.

– Ризи, – сказала моя мама, наклоняясь, чтобы сунуть мне под нос свой мобильный

телефон, – что это? Что такое П–К–Я–Х–Т?

Я нахмурила брови, прочитав надпись под фотографией, занимающей большую

часть экрана. На ней была моя мать на пикнике, устроенном ее бывшими студентами

летом на каникулах.

«Мужииик#профБриантБГУклеваяЧика#яНеВижуКольца#возрастЛишьТольк

оЧисло#егоМожноНеУчитывать#ПКЯХТ#вБГУсамаяКлевая»

Мои глаза от шока широко раскрылись, а затем я прочитала имя пользователя,

который это опубликовал. Им был какой-то парень, скорее всего, один из ее студентов

первого курса. Фотография была довольно невинной, и моя мать выглядела хорошо. Она

позировала с двумя своими коллегами и улыбалась фотографу. На ней был комбинезон в

стиле «ikat–print», который доходил до середины бедра. ( Прим.пер.: ikat Prin –

разновидность так называемых tribal (племенных) узоров) Ее блузка полностью

прикрывала грудь, но ее руки (а, если бы она повернулась, то и спина) были выставлены

напоказ. Это был выбранный со вкусом наряд, подходящий для летней жары и для

мероприятия, которое включало в себя жареные ребрышки, пиво и множество игр в карты.

Имара Бриант была просто чертовски хороша, хотя, я могу быть немножко

необъективной. Медная кожа, густые ресницы, милый носик и пухлые губы – все это

входило в мою очень привлекательную «упаковку», которую я унаследовала от нее. По

утрам она будила меня для того, чтобы я с ней бегала по тротуарам кампуса, и она

постоянно преследовала мою «задницу», говоря о том, что мне нужно правильно питаться

и пить достаточное количество воды, ведь именно так, она боролась со старением. В

тонких линиях ее лица, проявились некоторые признаки того, что ей уже почти пятьдесят

лет, но если судить по ее состоянию в целом, то мама явно выигрывала это сражение.

О чем и свидетельствует этот пост в социальных сетях.

Я хихикнула, когда я оглянулась через плечо на нее: ее глаза сузились за

стеклами очков в тонкой оправе.

– Мама, ты же знаешь, что такое « МКЯХТ»? ( Прим.пер.: MILF (Mother I'd Like (to) Fuck)– мать которую я бы хотел трахнуть. ) Она кивнула.

– Что ж, глядя на эти контекстные подсказки, я бы сказала, что «ПКЯХТ» означает

«профессор, которого я бы хотел трахнуть».

– Я собираюсь отправить е-мейл матери этого маленького мальчика! – воскликнула

она громким шепотом, украдкой поглядывая на студентов, все еще выходящих из

аудитории. – Я потратила на него свое время, а у нее хватило наглости возмущаться, что

я звонила ему, чтобы обсудить, почему он не может сосредоточиться на занятиях. Ну, теперь я знаю причину!

– Расслабься, мам, – я ухмыльнулась, похлопывая ее по руке. Затем встала и

перекинула через плечо свою сумку для ноутбука. – Не стоить быть такой

впечатлительной, если не хочешь, чтобы кто-нибудь это заметил.

Я еще раз ей улыбнулась, прежде чем вытащить мобильный. Мои пальцы летали

над экраном, пока я шла и набирала сообщение своей подруге Девин. В тот момент, когда

я вышла в коридор и мой большой палец направился к кнопке «отправить», я столкнулась

с теплым телом и отскочила назад в аудиторию из-за удара.

Подняв глаза, я внимательно смотрела на широкие плечи и высокое тело,

стандартную темно-синюю форму… автомеханика! Рефлекторно я осмотрела себя, чтобы

проверить, не осталось ли на мне пятен или грязи, которые заметно выделялись бы на

летней белой блузке без рукавов, которую я надела с джинсами и туфлями без каблуков. Я

целый день пыталась сохранить ее в первозданном виде, но мне показалось, что весь

кампус был против моих стараний.

– Не волнуйся, – прогромыхал раздраженный глубокий голос, – я не оставил пятен

на твоей... рубашке.

Если вообще существовал момент, когда слово «рубашка» можно было бы

расценить как оскорбление, то это было именно сейчас. Слово соскользнуло с его языка

так, словно мой тщательно подобранный наряд был для него отвратительным, словно он

даже не заслуживал того, чтобы считаться предметом одежды. Я могла признать, что

тонкая хлопковая ткань моей блузки была немного эклектичной, но черт возьми!

Мои глаза поднялись выше, желая связать хладнокровную манеру поведения с

лицом, но он уже прошмыгнул мимо меня (не совсем грубо, но уж точно не нежно), и

единственное, что я заметила, его кожа была цвета ореха–пекан.

– Прощаю! – крикнула я в его удаляющуюся спину, но он даже не потрудился

обернуться или признать, что услышал меня.

Придурок.

Я вышла из аудитории, чтобы не мешать другим студентам. Сегодня была пятница, и только что закончилось последнее занятие, поэтому здание быстро опустело: все

спешили заняться своими планами на выходные. Подняв телефон, я разблокировала экран, и наконец-то отправила сообщение которое напечатала, прежде чем в меня врезался тот

грубый застранец. Засунула телефон в задний карман джинсов и направилась к

стеклянным двойным дверям. Тут, Оливия повернула из-за угла и, чуть было, не врезалась

в меня.

– Вот и та девчонка, которую мне срочно нужно было увидеть! – сказала она

радостно и обняла меня. Оливия работала библиотекарем в юридической библиотеке БГУ, хотя внешне, совсем не была на него похожа. Когда я впервые ее встретила, на ней были

плотные широкие брюки и закрытая блузка, которую с натяжкой можно было бы назвать

женской. На протяжении нескольких лет, она становилась более раскрепощенной и

развивала чувство собственного стиля. Сейчас она одевалась отпадно, что вызвало

уверенность в себе. И та, в свою очередь, стала причиной больших амбиций, да и кто бы

в этом случае не был бы амбициозным?

– Что случилось, Лив? – спросила я, отстраняясь от нее. – Ты тоже считаешь, что у

меня сегодня неудачный наряд?

Она взяла меня под руку и потянула на выход из здания библиотеки, где и

располагался литературный факультет, где проходили наши занятия.

– Что? Нет, это не так. Наряд элегантный. Ты всегда элегантно выглядишь. Почему

ты вообще меня об этом спрашиваешь? Хотя, без разницы. Ты ведь сегодня вечером

придешь в «Refill», да?

Клуб «Refill» был популярным в городе местом, расположенным слишком далеко

от кампуса, чтобы привлечь туда студентов. Элегантный современный декор, хорошая

музыка, лицензия на алкоголь и строго соблюдаемая политика «от двадцати пяти и

старше» сделали это место идеальным для немного своеобразного народа, чей возраст

приближается к тридцати годам.

К которому относилась и я.

Я покачала головой.

– Честно говоря, не планировала. Грейсон наконец-то получил отгул, так что

сегодня вечером он должен приехать ко мне домой.

Оливия внезапно остановилась, ее красивое лицо цвета карамели слегка

помрачнело. Она перекинула через плечо множество мелких косичек, как и у меня, и

закатила глаза.

– Ох. Ты все еще встречаешься с Грейсоном? Конечно, ты бросаешь своих друзей, чтобы зависнуть с мужчиной.

Я цыкнула.

– Эй, сдай назад. Разве это не я зависала с тобой в течение последних двух месяцев, пока он был занят тем «чудовищным случаем»? Не пытайся играть на моих чувствах, словно я подруга которая исчезает, потому что у нее появляется мужчина. Ты знаешь, что

все совсем не так.

Между нами повисла тишина, за время которой можно было два раза произнести

слово «Миссисипи», затем ее хмурое лицо смягчилось.

– Наверное, ты права, да?

– Забей, – усмехнулась я, поворачиваясь, чтобы продолжить путь по тротуару. – Я

не собираюсь от тебя отказываться, но у меня уже несколько месяцев не получается

проводить время с Грейсоном. Звание «девушки» обязывает, знаешь ли.

Оливия вздохнула, догнала меня, и пошла в ногу со мной.

– Я знаю и понимаю. Я просто надеялась что сегодня вечером у меня будет

компания, чтобы послушать пение Джулиана Блэка.

– Ох, он выступает сегодня вечером?– расстроилась я.

Дерьмо!

Джулиан Блэк принадлежал к поколению Тайриза Гибсона, Ашера и «Ginuwine»

( Прим пер.: исполнители R&B). Он красивый, талантливый, его тело, как у Адониса, и он

не занимается блядством в социальных сетях. Так что в основном, он был недостижимым

афроамериканским «материалом». И я упускала случай увидеть его вживую, ради того, чтобы побыть с Грейсоном... М-м-м, теперь я не уверена, что в данном случае моя жертва

того стоила.

– Может быть, ты смогла бы привести с собой Грейсона? Тогда ты увидишь

Джулиана, проведешь время с Грейсоном, и не бросишь меня. Убьешь трех зайцев одним

выстрелом.

Я улыбнулась.

– Как бы убедительно ни звучали твои аргументы, – сказала я останавливаясь на

пешеходном переходе, чтобы пропустить машину, – ответ все еще «нет». Грейсон сказал, что хочет посидеть вдвоем в спокойной обстановке. Не думаю что он будет в восторге, если я попытаюсь его куда-нибудь вытащить. Возможно, в следующий раз.

Оливия застонала.

– О кей, повеселись со своим букой.

– Я определенно планирую это сделать.

Мы расстались, и пошли в разные стороны. Я села в машину и подавила зевок.

Честно говоря, мое нежелание сегодня вечером пойти в «Refill» было связано с

тем, что я устала. Я была занят ой девушкой. Я разрывалась между исследовательской

работой с целью получить звание «магистра в области искусства», и моими

обязанностями аспиранта и помощника профессора. Мне остро не хватало времени, поэтому сейчас приходилось пренебрегать своими друзьями, ради возможности быть

заключенной в мужественных руках своего парня. Мне хотелось потереться своей плотью

о его плоть, (то бишь – потрахаться), после чего тупо лечь спать.

Через двадцать минут я подъехала к дуплексу, который называю своим домом, и

забрала из машины сумку.

Зайдя в квартиру плюхнулась на диван, чтобы снять туфли, а потом откинулась на

спинку зная, что не смогу оставаться в таком положении долго.

Впереди один из немногих выходных, когда мне не нужно было готовиться к

занятиям в понедельник. Тем не менее, было бы неплохо сделать что-нибудь наперед, так

как сегодня я все равно не собиралась выбираться из дома, тем более, что оставалось еще

несколько часов до того, как приедет Грейсон.

Мой сотовый телефон издал мелодичный звук, и я потянулась к своей сумке,

чтобы его вынуть. Я ухмыльнулась, когда увидела сообщение от Девин, женщины,

носившей титул – «лучшая подруга».

«Вы с Грейсоном все еще вместе? Фу! – Девин»

Покачав головой, я задумалась о том, что бы написать в ответ. Негативное

отношение к Грейсону, прочно укоренилось в ней, после разговора который у нас

произошел. Я рассказала, что уже месяц, как он стал редко со мной видеться. Когда она

спросила меня, скучаю ли я по нему, и мой ответ был «нет», на ее лице появилось такое

странное выражение.

Я никогда не была девушкой, которой нравилось «застревать» под мужчиной

пытаясь убить время. Если он меня игнорировал, прекрасно. Если хотел быть вместе, то

тоже ничего. Очевидно, в отношениях между мужчиной и женщиной существовали

определенные границы и особые критерии, но я не слишком беспокоилась из-за

отсутствия Грейсона. Он был занят. Я была занята. Дерьмо случается, если вам за

двадцать пять лет, вы заканчиваете обучение и начинаете строить карьеру.

Девин этого не понимала, но мне было все равно. Не смотря на то, что мы лучшие

подруги, мне не нужно ее одобрение, чтобы продолжать отношения с Грейсоном. Мы с

ним разговаривали по телефону, обменивались смс-сообщениями, обедали и ужинали

когда могли. Все это происходило между регистрацией дел, подачей исков, поездками

туда-сюда между кампусом и Сиэтлом, чтобы успокоить какого-нибудь очень важного

клиента. Так что мы с Грейсоном, проводили вместе мало времени. Что меня полностью

устраивало: у меня тоже не было времени на то, чтобы уделять ему постоянное внимание.

«Да, мы с Грейсоном все еще вместе, умная задница. Мне нужно, чтобы кто-

нибудь гладил мою киску»

Я засмеялась, представив ее лицо когда она это прочитает, а затем слегка ударила

пальцем по уведомлению с электронной почты, которое мигало в верхней части экрана.

Мне часто писали коллеги по аспирантуре с просьбами прислать записи, и с вопросами о

заданиях. Просмотрев входящие, я перешла к тем сообщениям, которые относились к

работе в БГУ. Их я перенаправила на почту профессорам – они сами на них ответят, так

как письма касались представленных студентами работ.

Поскольку я была аспирантом и занимала должность ассистента моей матери, то

отвечала за критические отзывы об ее предмете «Современная афроамериканская

литература». Вся корреспонденция сначала приходила на мою почту, но студенты об

этом не знали. Не раз, мне приходилось сдерживаться от того, чтобы не разразиться

хохотом прямо посреди лекции, когда я читала какие-нибудь глупые оправдания из-за

опоздания или из-за невыполненных заданий. И тогда я отдавала должное их задницам, потому что именно это сделала бы моя мама, она же Профессор Бриант.

Мне в глаза бросилось сообщение от «Дж. Райт». Пришел ответ на сообщение,

которое я отослала ему. По непонятной причине я почувствовала легкое головокружение, когда нажимала на кнопку, чтобы открыть его сообщение.

«Я хотел бы опровергнуть утверждение о том, что моя работа выходит за

рамки задания. Это книга, выходит за рамки задания, потому что это – не литература.

Это произведение представлено как литературная фикция. В лучшем случае, это плохо

написанный бандитский роман с нагромождением магического реализма. Он может

размещаться в «черном» отделе книжного магазина. На обложке нужно изобразить

полуобнаженную женщину, с зелеными глазами, длинными волосами и светлой коже; и

обязательно с ружьем; надпись должна быть с золотистым отливом. Такая обложка

лучше всего подойдет такому роману.»

Мои глаза широко раскрылись, я несколько раз моргнула и покачала головой.

Снова прочла сообщение, и по моему лицу расползлась широкая улыбка. Вместо того, чтобы быстро набрать ответ на телефоне, я достала ноутбук. Подождала несколько

минут, пока загружалась электронная почта, и быстро набрала ответное сообщение:

«Ваше задание состояло не в том, чтобы проанализировать является ли работа

мистера Джефферсона подходящим материалом для чтения. Задание состояло в том, чтобы провести критический анализ упомянутой работы. Если вы хотите заявить, что

роман «Город мечты» не должен называться литературой, то можете это сделать. В

вашей работе».

Я откинулась на спинку дивана, решив подождать несколько минут, чтобы узнать, не собирается ли Дж. Райт немедленно ответить. Видимо, он не был фанатом глупостей

Кори Джефферсона, как и я. В романе присутствовали «либеральные» белые люди,

грубые «просвещенные» мужчины-женоненавистники, и глупые женщины, которые

потворствовали всему этому. Короче, полный отстой. Честно говоря, я спросила у мамы, зачем она выбрала эту книгу, а в ответ получила лишь ее веселый смех.

Каждый год, в список для обязательного прочтения действительно хороших книг,

она добавляла какую-нибудь книгу, от которой начинали зудеть зубы. По ее словам, она

хотела помочь своим студентам понять, что такое хорошая литература, а что нет. В этом

году «Город мечты» и был этой «плохой литературой». У меня изобретательная мама. А

еще, мне было невероятно приятно знать, что она приняла мое предложение, и посвятила

пару своих лекций романтическим произведениям.

Но вернемся к Кори Джефферсону. Вплоть до настоящего момента, я не была

уверена в том, что его роман произвел тот эффект, на который рассчитывала мама. Мне

было чертовски тяжело читать некоторые «работы», и не отвечать в рецензии, что

данному студенту, следовало бы спрыгнуть со скалы в море членов. Некоторые из этих

детишек, действительно согласились с дерьмом Кори Джефферсона, и от этого, мне

хотелось спрыгнуть вслед за ними.

Ноутбук пикнул, сообщая мне о входящем. Мое сердце забилось немного быстрее,

когда в поле «отправитель» я увидела « Дж. Райт».

«Привет, мой плохой профессор Б. Я не имел в виду то, что вы ошиблись в выборе

этой книги для обязательного прочтения. Она – поистине откровение, даже если бы я, предпочел держать ее закрытой. Тем не менее, Ваше сообщение учтено.

Но сейчас, я хочу оспорить утверждение о том, что мой социальный

комментарий здесь не подходит. «Город мечты» – очень, очень широко читаемый

бестселлер, со стоящим за ним огромным количеством маркетинговых толчков, мерчандайзинга и т. д. Люди покупаются на эти слова, словно зомбированы. Эта книга, а

также идеи и идеалы которые она несет, несут социальный посыл. Я думаю, если

исследовать ее с критической точки зрения, то, в общем, работа имеет право быть.»

На этот раз мне пришлось отойти от ноутбука и пройтись по комнате. Я решала,

стоит ли позвонить «Профессору Б.», чтобы узнать, что она думает. С одной стороны, мне

не хотелось, чтобы она недоуменно всматривалась в меня поверх своих очков ничего не

говоря, лишь подвергая сомнению мою компетентность. С другой стороны, именно она

будет выставлять курсу окончательные оценки за эти работы, а мои записи и пометки

будут представлены в качестве критерия. Даже если я приму позицию Дж. Райт, нет

никаких гарантий, что она с ней согласится.

И все же, она редко поступала в разрез с моим мнением. На самом деле она часто

ставила оценки выше чем предлагала я, так что, может я зря беспокоюсь.

Я обошла свою квартиру, прибираясь перед приездом Грейсона, и приняла душ.

Теперь, когда мы с моей квартирой были чистыми и я успокоилась, я снова села перед

ноутбуком уставившись на свои пальцы, раздумывая над ответом. Наконец-то, я начала

набирать:

«Процитируйте источник. Используйте кавычки. Приведите примеры.

Покажите контекст.»

Если Дж. Райт столь непреклонен, то дам ему шанс изложить свои доводы. Не

зависимо от того, достойны ли критики эти социальные и литературные взгляды, или же

нет, его заднице лучше написать все так, чтобы произвести впечатление, если он хочет

получить лучшую оценку.

Глава 2

Джейсон

«Процитируйте источник. Используйте кавычки. Приведите примеры. Покажите

контекст.»

Я тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, позволяя ему вертеться туда –

сюда, пока перечитывал сообщение на экране. Эти восемь слов только что избавили меня

от необходимости выкидывать сумасшедший кусок текста из моего сочинения, которое

необходимо сдать в понедельник. Да, мне нужно было кое – что доделать, чтобы учесть

все замечания профессора, но это не было большой проблемой. Я мог бы внести эти

поправки сегодня вечером, когда вернусь домой, и уделить субботний день себе

любимому. А в воскресенье еще раз перечитал бы свое сочинение.

– Эй, ты где? Джей?

Дерьмо.

Я закрыл свою электронную почту, сунул телефон в карман и вскочил со стула. Со

стороны это выглядело так, будто я уже выхожу, когда мой отец, Джозеф Райт Старший, завернул за угол.

– Что ты делаешь в комнате отдыха? – спросил он слегка нахмурившись. – И

почему ты не надел рубашку-поло с логотипом компании?

«Потому что этодерьмо выглядит странно» – мысленно ответил я ему. Пожав

плечами я проскользнул мимо него и направился обратно в комнату со стеклянными

стенами, которую мой отец называл моим «кабинетом», но больше она походила на

аквариум.

– Задержись, – крикнул он мне, и я остановился. Засунул руки в карманы и

повернулся в его сторону. – Сегодня твой счастливый день... нам нужны услуги механика, так что...

– Да!

Мне даже не нужно было слышать остальную часть того, что он хотел сказать. Я

уже направился туда, где действительно хотел быть – в автосервис, расположенный в

задней части здания.

– Притормози, сынок.

Я опять остановился. Повернулся, чтобы посмотреть в глаза своему отцу, потому

что уже знал, что последует дальше.

– Что, ты сегодня не можешь даже двух слов сказать своему старику?

Ой.

Подождите.

Этого я не ожидал.

Джозеф Райт никогда не был сентиментальным парнем, по крайней мере, не со

мной и не с моими братьями. Он приберегал всякие нежные слащавые слова для нашей

матери и, когда общался с ней, превращался в сыплющего комплиментами плюшевого

медвежонка. Хотя с нами, парнями, он всегда говорил строго. Мы должны были

проявлять меньше эмоций, должны были больше работать, больше потеть, получать

лучшие оценки – все это, честно говоря, нормальное дерьмо. Оглядываясь назад, я могу

сказать, что он был рассудительным, не кричал на нас, не был слишком резким, и всегда

был для нас примером. Он воспитывал мужчин, а не засранцев, о чем говорил, по крайней

мере, раз в неделю, как правило, обращаясь ко мне.

Он говорил, что я был его копией. Мама всегда говорила, что моя «прямота»,

передалась от него, и что «абсолютная сила» моей матери (его выбор слов), словно

наждачная бумага отполировала самые острые грани его личности, сделав отца немного

мягче и спокойнее.

« Я не могу дождаться, когда ты встретишь свою «наждачную бумагу»,

маленький мальчик», – сухо пробормотала однажды моя мать, Присцилла, и тогда я уже не

был маленьким мальчиком. Я был дома в отпуске, а она настояла, чтобы я пригласил на

свидание дочь одной из ее подруг.

Я прострадал все свидание с девушкой, чей подбородок был более «волевым», чем

у меня, и которая не могла держать при себе свои чертовы потные руки. Я же был милым

и вежливым с этой девушкой. Я довез ее домой, проводил до двери... а она схватила меня

за воротник, пытаясь поцеловать.

Я, на-хрен, еле ноги оттуда унес и не знаю, что она сказала своей маме, но та

позвонила моей маме. А Присцилла Райт позвала меня в свою швейную комнату и просто

посмотрела на меня с тихим разочарованием, которое уязвляло больше, чем слова, которые говорит обычно отец.

Но вернемся в настоящее.

Мой отец не был разговорчивым, сентиментальным парнем. Наше обычное

общение с ним состояло из серий бурчаний, которые мы необъяснимым образом

понимали.

Когда он меня остановил, то я ожидал, что мне прочитают нотации из-за того, что

одет в рубашку механика, вместо противной белой рубашки-поло с ярко-синей эмблемой

«J & P AUTO SALES». Он всегда настаивал на том, что бы я представлялся продавцом, несмотря на мои упрямые настойчивые заявления, что я не хочу этим заниматься. Но, эта

работа помогала платить по счетам и позволяла мне не залазить в сбережения, пока я

учился в университете, и отец был достаточно щедр, чтобы организовать мне гибкий

рабочий график.

Я не ожидал, что в глазах своего отца увижу настоящую озабоченность по поводу

того, что я сегодня недостаточно общителен.

– Извини Папс, – сказал я, хлопая его по плечу. – У меня на уме учеба. Ты в

порядке?

– А ты в порядке? – спросил он в ответ, не спуская с меня пристального взгляда. –

С тех пор, как ты вернулся, ты...

– Превосходно. Со мной все превосходно, Папс. О к

ʹ ей?

– По тебе не видно. Я волнуюсь за тебя, сын.

– Волнуешься о ком?

Я застонал услышав голос позади нас.

Опять начинается, черт возьми!

– Почему ты беспокоишься о Джее, Папс? Что происходит? Джей, ты в порядке?

Тебе нужно, чтобы я посмотрел...

– Не-а – твердым тоном сказал я, повернувшись к своему старшему брату

Джозефу-младшему. – Мне не нужно, чтобы ты куда-либо смотрел, доктор Райт.

Джозеф сухо улыбнулся.

– Ха-ха. Смешно. Ты уверен…

– Да. Могу ли я теперь идти в автосервис? – спросил я, обращаясь к обоим

мужчинам. Они обменялись взглядами, и Джозеф-младший слегка кивнул Джозефу-

старшему, предполагаю, они думают, что я этого не вижу.

– Да, сынок. Иди, – согласился отец, и я не стал тратить время и оставил их

обсуждать мое поведение. Хотя, обсуждать было нечего. Мое поведение никак не