сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== 1. ==========
День не задается с самого утра. Едва Солнце поднимается над особняком, в котором Агата Харрис провела всю сознательную жизнь, так по коридорам поместья начинают слоняться криминалисты и медики. Прислуга жмется к стенам, боясь даже посмотреть на обитателей дома, а те, в свою очередь, сидят в гостиной и молчат, ожидая приезда детектива с говорящей фамилией «Гудман». Запинающийся дядюшка Чарльз говорит, что он — настоящий профессионал своего дела, что только Гилберт выведет преступника на чистую воду, но его слушает только Элиза.
А Агата готова проклясть судьбу за происходящее.
Она сидит за столом в окружении родственников. Юная Харрис, нашедшая Аннет мертвой, в начале суток так дрожала от страха, от банального шока, что один лишь Данте помог ей усесться на диван. И, кажется, за эти часы она так и не пошевелилась ни разу; на софе ещё много места, но его никто не занимает.
Словно боятся, что Агата с кулаками кинется на любого, кто подойдёт к ней ближе, чем на пять метров.
Она зарывается пальцами в волосы, пачкая их у корней кровью мисс Сильвер-Харрис, и ртом воздух хватает. Сердце колотится где-то в горле, точно выпрыгнуть хочет, и Агата, если честно, даже не против такого поворота событий.
Девушка понимает прекрасно, как все выглядит: бесконечные разговоры о завещании богатой тётушки, приезд её любимой племянницы и ссора накануне торжества, крик Агаты из спальни Аннет, разбудивший ночью всех… Все сходится. И, может, кто-то из присутствующих верит, что Харрис невиновна, что она — лишь свидетель, но для человека, взглянувшего на ситуацию со стороны, всё будет казаться очевидным.
«Агата убила хозяйку!» — так ведь закричала Марта, да?
По всей видимости, так сделает и детектив Гудман, а перепачканные кровью колени, руки и ночнушка только подтвердят его слова.
Харрис всхлипывает, но в последний миг плотно сжимает губы, скрывая желание расплакаться за тяжёлым вздохом. «Безумие, просто безумие» — проносится со сверхзвуковой скоростью в её голове. Какое, к дьяволу, убийство? Тетя просто запнулась, оступилась, упала… Это несчастный случай, а этот Гудман, который представал в сознании Агаты заносчивым стариком с трубкой, зажатой меж обрюзгших губ, будет тут рыскать, желая найти несуществующего… убийцу.
От страшного слова девушку передергивает, а меж ребер колет, будто кто-то тычет в лёгкие кончиком лезвия катаны.
«Господи, пускай это будет страшный сон. Дай мне проснуться…»
***
Просьба Всевышнего остановить этот кошмар кончается неудачей. Жители и гости дома остаются на своих местах, постоянно кидая на Агату осторожный, в какой-то степени проверяющий взгляд. В попытке отвлечься от скорби, от давящей на голову тишины Агата считает удары собственного сердца; после тридцати она сбивается, ибо воздуха в лёгких не хватает.
В очередной раз переводит дыхание, как вдруг сидящий на кресле Фредерик подскакивает на ноги. Чарльз вскидывает голову, а Элиза, напуганная резким движением мистера Ларсена, взвизгивает и сразу зажимает рот ладонью. Прежде, чем поинтересоваться, куда направляется шведский гость, Агата смотрит на двоюродную сестру; в её глазах сверкают слёзы.
— Здравствуйте, детектив, — раздается голос Фредерика из ближайшего коридора. Харрис медленно распрямляет плечи. Сердце, до этого стучащее хаотично быстро, теперь бьётся в такт стуку ботинков прибывших в поместье блюстителей закона.
— Доброе утро, дамы и господа.
В гостиную заходит человек, внешне почти не отличающийся от представлений Агаты. Гудман оказывается высоким, пухленьким мужчиной с пышной шевелюрой над верхней губой и редкими седыми волосами, выглядывающими из-под шляпы. В детстве, увидев похожего актера по телевизору, Агата смеялась и говорила, что это — «правильный» офицер; такие не внушали маленькой Харрис страха или волнения.
Сейчас же все наоборот.
В горле Агаты ком стоит; девушке даже оглянуться на Гудмана страшно, словно лишним взглядом она подпишет себе смертный приговор. Детектив встает возле кофейного столика так, чтобы видеть всех жителей особняка; Фредерик за его спиной невесело улыбается:
— Не очень уж и доброе утро, детектив.
Мужчина усмехается уголком губ. Когда к нему подходит один из множества криминалистов и полушепотом, неразличимым даже в тишине гостиной, начинает пояснять ситуацию, присутствующие, кажется, перестают дышать — Агата, как минимум, точно. Ведь именно на неё, на красные мазки на руках, лице и теле пялится Гудман.Взгляд детектива тянет плечи к земле сильнее притяжения Юпитера.
Агата чувствует, что руки ощутимо холодеют.
Работник снова уходит вглубь дома, за жёлтые оградительные ленты. Гудман продолжает молчать, и с каждой секундой тишины напряжение растет, словно в любой момент заискрит.
Детектив зажевывает губу в задумчивости, а потом вдруг оборачивается в сторону коридора, из которого появился, и зычно произносит:
— Сэм, да где тебя черти носят?
— Иду, детектив, — раздается оттуда мягкий баритон, приятный даже на слух. Агата смотрит на двери, ожидая больше слов Гудмана, чем его помощника.
А когда замечает в дверях темноволосого парня азиатской внешности, едва успевает подавить изумлённый крик.
Примерно то же самое чувствуешь, когда смотришь в интернете милое видео с котятами, а по итогу натыкаешься на скример во весь экран. Сердце пропускает удар, а вдогонку по телу пробегает волна отвратительного жара. Но, если страшную картинку можно перелистнуть и забыть через десять–пятнадцать минут, то сейчас Харрис не скрыться и не убежать.
Прежде, чем помощник Гудмана посмотрит на неё, девушка поворачивается на детектива. Словно лучше быть подозреваемой в убийстве, чем столкнуться взглядом с парнем по именем «Сэм».
— Вы крайне спокойны для мисс, потерявшей тётушку.
Агата, наверно, должна была всхлипнуть об упоминании трагедии, но эмоции, спутавшиеся воедино, передавливают до боли горло. И, вообще, с этой «работой» прекрасно справляется и Марта. Прислуга содрогается, как от удара бича, а сама Харрис молчит. Пересохшие губы слипаются; двигаться и шевелиться все ещё страшно.
— Что вы хотите сказать? — подаёт голос Данте, чуть приставая со второй софы в гостиной. — Пытаетесь прессинговать свидетеля?
Последнее слово двоюродный брат выделяет особенно явно, словно делает на него акцент. Гудман выразительно хмурится, но прежде, чем он скажет что-либо, Агата находит в себе силы сказать:
— Данте, все хорошо, — голос звучит предательски низко, и девушка откашливается. Чуть увереннее произносит: — Детектив выполняет свою работу. И я готова ему помочь.
Брат выглядит чернее грозовой тучи, и в попытке успокоить его Харрис улыбается — максимально искренне, насколько это возможно во всей сложившейся ситуации. Детектив замечает это и снова хмыкает, — издеваясь, не иначе, — произносит:
— Что же вы так грубы? Мисс права — это моя работа. И я опрошу не только…
— Харрис. Агата Харрис.
Она краем глаза замечает, как вскидывает голову засевший с блокнотом в углу помощник Гудмана, и медленно выдыхает через нос. В тот миг девушка готова поклясться, что услышала, как где-то вдалеке захлопнулась ловушка.
— Мисс Агату Харрис, — повторяет Гудман, обводя тяжелеющим взглядом присутствующих. — Но и всех.
— Вам обязательно проводить допрос сейчас? — спрашивает ни то удивлённо, ни то возмущённо дядюшка Чарльз. Он складывает руки перед собой и хмурится, вдруг становясь очень похожим на своего сына пролегшей меж бровями складочкой. — Мы, между прочим, потеряли близкого человека.
Детектив снова усмехается — «у него это, по всей видимости, привычка» — и спрашивает:
— А как вы считаете, кто убил мисс Сильвер-Харрис?
В гостиной становится на пару градусов холоднее; Элиза белеет до цвета мела и, кажется, в любой момент рухнет в обморок. Кровь на руках Агаты почти делает вопрос бессмысленным, но девушка впивается ногтями в кулаки, не позволяя себе даже пискнуть.
Ей нечего бояться. Она невиновна.
Не получивший ответа детектив стучит ногой по полу, привлекая внимание зарёванной Марты, и спрашивает:
— В какой комнате можно провести допрос?
— В кабинете мисс Аннет, — прислуга начинает бодро, но, произнося имя хозяйки, едва не воет. — Я вас п-провожу-у…
— Отлично. Тогда, начнем с вас, мисс Харрис?
А у нее мысли в голове бегают. Агата не шевелится, только переводит взгляд на Гудмана. Ну, конечно, это было ожидаемо; именно её руки испачканы кровью, и её над остывающим телом Аннет застала Марта. Кто, если не мисс Харрис, первый испытает на себе все прелести допроса с пристрастием?
— Я могу переодеться?
Гудман в последний раз оглядывает пятна на теле девушки и, надо же, засмущавшись, отводит взгляд в сторону. Машет рукой своему помощнику, и тот послушно поднимается.
Агата пересекается с ним взглядом и сразу же вздрагивает, словно тело окатывают ледяной водой. Какая-то ее часть не верит в происходящее, думает, что Сэма… вроде бы, Макото, здесь нет, что он — плод разыгравшегося воображения, что это не происходит наяву.
Только помощник Гудмана берет в руки какую-то документацию и кидает новый взгляд на отвернувшуюся Агату, словно говоря ей об обратном.
Да, мать твою, это происходит наяву!
Харрис разворачивается и уходит, почти убегает в спальню, не понимая, в какой момент ироничная судьба решила выкинуть на неё всевозможные проблемы.
***
Агата забегает в комнату, которую покинула ещё поздней ночью. Кровать расправлена, солнечные лучики скачут по комнате, отражаясь от зеркальной глади. Хочется вернуться в постель и задремать на часик-другой, ведь в спальне так спокойно…
Так и не скажешь, что за её порогом творится полный бардак.
«Не время расслабляться!» — дает указ Агата, треплет себя по щекам. Руки оказываются мертвенно холодными, и по плечам от этого эпитета пробегает очередная волна неприятнейших мурашек.
Харрис берет первую попавшуюся под руку юбку и рубашку и мчится в ванную комнату, прикрепленную к спальне.
Со скоростью солдата, опаздывающего на построение, Агата принимает душ и даже успевает промыть корни светло–русых волос от крови. По телу сбегают бледно-розовые ручейки, и, хотя они не такие яркие, какими могли бы быть, зрелище все-равно выглядит страшнее кадров из фильмов ужасов.
Но, наверно, только потому, что кровь настоящая. И все события происходят на самом деле.
Тетушка мертва. Все улики против Агаты, а немалую роль в решении её судьбы будет играть человек, о существовании которого Харрис совершенно забыла. Прекрасно, ничего не скажешь!
«Макото. Здесь, в Британии, в моем доме. Да ещё и в роли полицейского!» — смеётся себе под нос Агата, расчесывая наспех сырые волосы. Часы в тишине спальни отбивают слишком громкий ритм, и сердце необоснованно подстраивается под этот стук. Меж ребер вдруг становится тесно.
Расческа едва не выпадает из ладоней, и девушка, напоследок помассировав виски и приказав себе не думать о помощнике детектива — хотя бы сейчас, черт возьми!.. — выходит из спальни. Задерживаться нельзя; её уже ждут.
***
В кабинете тётушки так сильно пахнет её духами и любимыми ароматизированными свечами, что в первые секунды Агата теряет равновесие. Колени выгибаются в обратную сторону, и Харрис, охнув, хватается за косяк.
Чуть не осев на пол, Агата слышит, как ругается перепуганный Гудман — хотя, как казалось девушке, его и ядерной боеголовкой не напугаешь.
— Мисс Харрис!
С места подскакивает тот, кому в лицо она так и не рискует посмотреть, и это действует на неё подобно нашатырному спирту. Точно по повороту рубильника к Агате возвращаются силы; она отлипает от косяка, вытягивает руку в сторону, говоря, что помощь ей не нужна, и огибает поднявшуюся с дивана фигуру по окружности.
— Все хорошо? — интересуется Гилберт напуганным голосом. Девушка кивает и краем глаза замечает, что детектив держит руку на груди, точно хватается за сердце. Когда детектив указывает на кувшин с водой, оставленный кем-то из прислуги, Агата наливает в стакан попить.
— Да. Можем начать.
Блондинка присаживается в кресло и прижимает подбородок к ключицам. Тетушка бы по головке точно не погладила за такую осанку, но в тот миг Харрис совершенно нет дела до прямоты позвоночника и соответствия её манер статусу.
Хочется покончить со всем этим кошмаром. Только он, к сожалению Агаты, ещё даже толком не начался.
========== 2. ==========
Комментарий к 2.
❗ attention❗
Сэм рассказывал Агате, каким был раньше, в период своей жизни в Америке. Больше он говорил о своем отношении к девушкам, но я решила поразмышлять над его характером и получила такого Макото, которого описала в этой главе. Не исключаю, что он будет отличаться от вашего представления парня.
Приятного прочтения!
Допрос проходит так, как Агата и представляла. Гудман так крутит незнакомыми ей терминами, так моделирует всевозможные ситуации, прослеживая между ними причино-следственные связи, что у девушки рот открывается, и иногда ей кажется, что она просто в любой момент сдастся, признается в том, чего на самом деле не совершала. За допросом Харрис осушает три стакана воды, но не до конца понимает, что становится причиной такой жуткой жажды:
— Нервничаете, мисс Харрис? — допытывается в очередной раз Гудман. Его поведение и способность менять тон, настроение в зависимости от ситуации поражает, но вместе с тем и выводит Агату из себя; ей, что, уже и попить нельзя?
— С чего мне нервничать?
— Вдруг боитесь, что убийство тети будет раскрыто слишком быстро?
Дендриты искрят подобно оголенным проводам, погруженным в воду. Агата поднимает взгляд на Гилберта, смотрящего на нее с лицом полицейского, напавшего на след преступника. Наверно, если бы Харрис была помладше, если бы не продумала за время ожидания полиции все возможные ситуации, в которых её можно было бы обвинить, не разработала на каждую из них хоть какое-то алиби, то, скорее всего, кивнула бы.
Но какая-то её часть неумолима. Она невиновна, и этим всё сказано.
— Это был несчастный случай, Гилберт, потому что я не верю, что кто-то из присутствующих мог причинить моей тётушке вред, — Агата сама не замечает, как называет детектива по имени; он приоткрывает рот, думая ни то поправить юную Харрис, ни то задать ей новый вопрос, но она неумолимо продолжает:
— Она была готова помочь любому, кто того просил. Мир знал её суровой акулой бизнеса, но в стенах этого особняка, — русоволосая обводит пустым бокалом воздух кабинета мисс Сильвер-Харрис. — Аннет была радушной хозяйкой, наставницей и добрейшей мисс. И, повторюсь, я не верю, что кто-то из моих родных, из прислуги настолько прогнил изнутри, что решился на такой поступок.
Затихает, но только для того, чтобы потереть нос; не заплачет, даже не всхлипнет при них, ни за что!..
— Но, если вы всё-таки правы, то я буду только рада «быстрому» раскрытию дела.
— Почему же?
— Говорят, что если предупрежден — то вооружен, детектив.
Гудман задумчиво хмыкает в усы и какое-то время смотрит на Агату. Она чуть качает головой, но не принимает участия в неозвученном противостоянии и отводит взгляд в сторону.
Натыкается взором на Сэма, и её снова будто током прошивает. Он смотрит на девушку мягко, открыто — сразу понятно, кто из этих двоих играет роль хорошего полицейского, — но в то же время как-то… изучающе. Как на экспонат в Лувре.
Макото приподнимает в лёгкой улыбке уголки губ, что-то черкает в блокноте, и девушка чувствует, как от шеи и вниз, по позвонкам, бегут мурашки. Харрис не в состоянии понять природу этой дрожи, разбивающей на куски все тело; наверно, после произошедшего несколько лет назад, теплые волны должны быть признаком смущения, даже какого-то стыда. Только Агате, почему-то, ничуть не совестно.
Страшно? Да, есть такое. Но не стыдно. Нисколько.
Гилберт тянется к диктофону, лежащему на кофейном столике между ними, и щелкает кнопкой, оканчивая запись. В тот миг Агате кажется, что с её запястий снимают наручники.
— Вы свободны, мисс Харрис, — уперев локти в колени, бурчит Гудман. — Позовите, пожалуйста, вашего дядюшку.
***
Она уходит сразу, как позволяет детектив. Насколько сама помнит, девушка даже не прощается напоследок. Агата не оборачивается, но замечает, как в кабинете за её спиной чуть скрипит софа.
За дубовыми створками слышится:
— Ты куда, Сэм?
— Я… Пойду, узнаю, как обстоят дела у криминалистов, — и после этого Харрис складывает два и два.
Макото идёт за ней. Потому, что тоже все понял.
А Харрис убегает. Потому, что совсем не готова обсудить события трехгодовой давности — ведь явно не думала, что её уход тогда станет не точкой, а многоточием.
