Текст книги "Наперекор всем"

Автор книги: Кристина Додд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Гриффит с подозрением взглянул на слугу, но все же взял мешочек и открыл его. На ладонь выпал серый камешек, похожий на тот, из которых был построен замок Пауэл. За камешком появился блестящий яркий комочек, и Гриффит, сразу узнав цвет, развернул его и поднял за один конец длинную рыжую прядь, почти достигающую земли. Солнечные лучи запутались в волосах и согрели сердце Гриффита.

Генрих коснулся переливающегося локона.

– Дар твоей дамы?

– Думаю… – Гриффит что было сил боролся с обуревавшими его чувствами. – Да, это амулет. Моя дама хотела бы видеть меня сильным, как Самсон.

– А камень? – поинтересовался Генрих.

Гриффит взглянул на Арта, который с невинным видом уставился в потолок.

Раскачиваясь на каблуках, Арт ответил:

– Точно не знаю, но могу предположить, что камень должен сделать тебя сильным и вечным, таким, как валлийские скалы.

– Ты скорее всего прав, – согласился Гриффит, пытаясь говорить язвительно, но вместо этого напоминая довольного огромного котенка. – Почему я не нашел его раньше?

– Понятия не имею, – ухмыльнулся Арт.

– Ну еще бы, – бросил Гриффит.

– Но леди Мэриан, возможно, просто не хотела, чтобы ты обнаружил мешочек, прежде чем отправишься в бой, из страха, что волшебство не подействует.

Когда Гриффит достаточно пришел в себя, чтобы сунуть мешочек в карман, Арт доложил королю:

– Я наточил кинжал, ваше величество. Ваш оруженосец ожидает с водой. Извольте сесть, чтобы я смог вас побрить.

– Побрить? – нахмурился Генрих. – Я ведь иду в бой, а не на свидание с девушкой. Нет, я желаю, чтобы ты поскорее отправился в путь.

– С-сейчас? – воскликнул Арт.

– Конечно, нет. Твоей лошади нужно отдохнуть. Все же… не хочу заставлять тебя ждать… – Генрих побарабанил пальцами по столу, но лицо его тут же прояснилось. – Я пошлю тебя к конюшему с оттиском королевской печати, и тогда он поверит, если ты скажешь, что нуждаешься в свежей лошади, лучшей в конюшне и припасах на четыре дня пути.

– Пять дней, – напомнил Гриффит.

Но Генрих даже виду не показал, что слышит.

– Ах, Арт, какое приключение! Завидую тебе – ведь ты снова сможешь увидеть Уэльс!

– По-моему, я только что его покинул, – пробормотал Арт.

Глава 14

– Сражение разворачивается, как мы и ожидали. Мой дорогой лорд Оксфорд повел войско вниз по Рэмпайр-Хилл, чтобы встретиться с противником. Битва была кровавой, но вскоре стало ясно, чьи солдаты лучше вооружены и обучены.

Довольный и улыбающийся, Генрих поднял глаза от депеши, которую читал.

– Кажется, Гриффит, Господь и в самом деле больше любит людей подготовленных.

Гриффит раздраженно швырнул кожаные перчатки на стул, усеянный депешами, и зашагал прочь, высоко поднимая ноги и позвякивая шпорами. Металлические поножи затрудняли ходьбу, а сочленения на локтях и коленях поскрипывали.

Но Гриффит ничего не замечал. Не замечал, что полуденное солнце нещадно палит его, что пот насквозь промочил подкладку доспехов. Он не заметил даже преувеличенно сожалеющего вздоха Оливера и многозначительных взглядов, которыми обменялись придворные. Томясь бездействием, валлиец пытался уговорить короля послать его в бой.

– Господь, несомненно, благословил меня, ваше величество, вашим постоянным покровительством, так что я был бы крайне благодарен за возможность снести с лица земли ваших врагов.

Нисколько не тронутый весьма жалкими попытками Гриффита упражняться в красноречии, Генрих свернул пергамент.

– Думаю, Бедфорд и Оксфорд прекрасно управятся сами.

Доспехи Гриффита сверкали в лучах утреннего солнца. Взяв под мышку шлем, рыцарь стиснул зубы. Он хотел сражаться. Ему было необходимо сражаться. Гриффит был вне себя от тоски и отчаяния с той минуты, как покинул Мэриан, зная, что та не любит его. Теперь же тоска и раздражение не давали ему уснуть именно потому, что он узнал о ее чувствах и не мог поехать сам, а послал Арта. Ее подарок и сейчас лежал на груди у самого сердца. А Генрих по-прежнему не желал посылать его на битву. Но и он не был так упрям, как казался.

– Ты ведь знаешь, что я прав. Глупо вводить в бой больше людей, чем необходимо. Господь на нашей стороне – зачем раздражать его неверно понятой мужской гордостью?

Неверно понятой? Именно неверно понятая мужская гордость заставляла Гриффита рваться в бой, чтобы сорвать злость на врагах? Забыться в пылу сражения?

– Мне нужна твоя помощь с леди Мэриан гораздо больше, чем на поле брани, – продолжал Генрих.

– Знаю.

– Но если собираешься драться, – вздохнул король, – можешь идти.

Не будь доспехи такими тяжелыми, Гриффит подпрыгнул бы от радости.

– Слава Богу, – пробормотал Оливер. – Топает тут взад и вперед целый час, словно неприкаянная душа в чистилище.

– Не смей! – обрушился король на Оливера. – Плохой знак говорить о смерти перед битвой.

Оливер мгновенно сник и, заикаясь, пробормотал извинения. Гриффит окинул его разъяренным взглядом. Нужно же было этому болвану напомнить Генриху об опасности! Неужели теперь он передумает? Но Генрих только предостерегающе поднял палец:

– Держись подальше от гущи боя. Отправишься моим посланником. Понаблюдай за обстановкой и расскажешь, как идет сражение.

– Как прикажете, милорд.

Счастливый, как монах в пасхальное утро, Гриффит попытался нахлобучить на голову шлем, но цепь от застежки ударила его по носу. Он со смехом отстегнул цепочку и надел его, но снова застегнуть не смог, поскольку ничего не видел, а пальцы были слишком широки для такой деликатной работы.

– Пусть мой оруженосец сделает это, – велел Генрих.

– Ваш оруженосец торчит на вершине холма и, вытаращив глаза, уставился на битву, – возразил Гриффит.

– Тогда ты, Оливер.

Оливер поднял глаза от депеши, которую в этот момент писал.

– При всем моем уважении, повелитель, я не рыцарь.

Генрих оглядел суетившихся придворных и безнадежно вздохнул:

– Ладно, сам сделаю.

Вспомнив о том, кто перед ним, Гриффит сказал:

– Но королю не подобает служить простому рыцарю!

– Тогда мы никому об этом не скажем. – Поймав болтавшуюся цепь, Генрих закрепил ее, как следует, надвинул шлем и, повернув застежки, удовлетворенно оглядел дело рук своих. – Да, то время, когда был оруженосцем, не забывается. И полученные уроки тоже.

Проверив доспехи, Гриффит кивнул.

– Не мог же я допустить, чтобы мой самый доверенный советник отправился на битву безоружным, – заключил Генрих, опуская ему забрало. – Буду молиться, чтобы ты вернулся целым и невредимым.

Гриффит переждал, пока в ушах затихнет звон, и только тогда кивнул:

– Обещаю.

Он вскочил в седло боевого коня и галопом поскакал к Рэмпайр-Хиллу. Очутившись на поле битвы, Гриффит снова поднял забрало. В конце концов, что он сможет разглядеть, если приходится наблюдать за ходом сражения через узкую щель? Нет, он, конечно, не вступит в бой, черт бы все это побрал!

Общее сражение шло к концу. Кое-где разгорались поединки, и то тут, то там люди Генриха удерживали заложников мечами, приставленными к горлу. Вражеских знамен нигде не было видно.

– Сбежал или мертв, – пробормотал Гриффит, безошибочно определив ситуацию, и, заметив жаркую схватку у подножия холма, решил подъехать поближе – нет, не затем, чтобы вмешаться и ослушаться короля, просто разузнать все как можно подробнее.

Оказавшись в нескольких шагах, он услыхал визгливые вопли на галльском языке, сопровождаемые гортанным немецким и разъяренным голосом, ревевшим знакомые валлийские проклятия.

Пришпорив коня, Гриффит проверил оружие: копье, стальную булаву и двуручный меч. Двое валлийских воинов стояли на земле, спина к спине, отражая нападение более дюжины врагов, которые пока не решались броситься на них – как понял Гриффит, наемникам требовались доспехи валлийцев, целые и неповрежденные. Пока это единственное, что спасало его соотечественников. Но не только он заметил происходящее. Трое английских рыцарей галопом мчались к подножию холма. Только он поспеет первым.

Сквозь конский топот он услышал крик валлийца:

– Умри, негодяй! Сгори в…

Гриффит опустил копье и с ходу пронзил наемника, заметив при этом, что один из осажденных рыцарей пошатнулся. Бросив копье, Гриффит повернул коня и помчался обратно. Валлиец упал, и очередной наемник готовился нанести смертельный удар. Остальные приготовились отразить атаку Гриффита.

Подняв булаву, Гриффит сделал огромную вмятину в шлеме, размозжив череп врага, но удар боевым молотом сбил его с коня. Пока он медленно вставал, пошатываясь под тяжестью доспехов, подоспели английские рыцари и отвлекли внимание наемников. Гриффит выхватил из седла двуручный меч, чтобы встретить атаку обезумевшего ирландца. Кровь запела в его жилах: обнажив зубы в свирепой ухмылке, он использовал преимущества своего веса и роста, чтобы вколотить ирландца в землю. Он уже поднял меч, чтобы нанести смертельный удар, но немецкий боевой клич заставил его обернуться.

Немец оказался настоящим великаном, под стать Гриффиту, и настоящим воином, прекрасно владеющим мечом. Он проворно двигался и, очевидно, выходил из многих битв благодаря ловкости и силе. Он был идеальным соперником. Гриффит, не в силах сдержать улыбку, ощерился по-волчьи, лицо застыло в зловещей гримасе. После этой решающей победы немногие осмелятся оспаривать силу Генриха или его права на трон, а если таковые и найдутся, король своим торжеством скажет им, что больше не станет центром каждой междуусобицы, раздиравшей Англию. Поэтому Гриффит решил насладиться пылом битвы, извлечь каждую каплю восторга из драки, запаха пота, жары, стремления нападать и защищаться.

Немецкий наемник, казалось, понял это. Он засмеялся и с новой силой замахнулся. Мечи столкнулись, металл с визгом ударился о металл. Мышцы напряглись, раздался треск сухожилий. Боевые вопли других сражающихся словно растаяли вдалеке, как только Гриффит сосредоточился на поединке последней великой битвы.

Немец парировал каждый удар, Гриффит отбивал каждую атаку. Колесо времени, казалось, заржавело и почти не двигалось. Руки Гриффита начали дрожать под весом меча, но он с удовлетворением отметил, что оружие противника тоже трясется.

Со стороны казалось, что они едва двигаются, поднятая рука опускалась с изысканной тщательностью, каждый удар почти не чувствовался через двойную защиту доспехов и прокладки. Гриффит начал задаваться вопросом, чем все это кончится. Неужели противники просто потеряют сознание от усталости?

Собрав все силы, Гриффит нацелился в шею немца и нанес мощный удар, которым намеревался если не убить, то по крайней мере свалить на землю соперника. Но лезвие встретило пустоту. Немец уклонился, намеренно упав на спину, и Гриффит, увлекаемый собственной тяжестью, рухнул на песок грудой металла и подняв голову, уставился на врага.

Наемник, открыв забрало, окинул его долгим взглядом и начал смеяться.

– Сдаюсь, – объявил он по-немецки.

Гриффит ничего не понял, но жесты были достаточно ясны, и, кроме того, он знал, что иного конца быть не может. Наемник стоял на английской земле. Иного выбора, кроме как сдаться, не было, а в Гриффите он нашел достойного соперника.

Гриффит – тоже жестами – показал, что готов принять капитуляцию, и попытался встать, но, поскольку при падении вывернул сочленения доспехов на локте и колене, теперь барахтался в пыли, словно огромная черепаха, перевернутая на спину, и только хотел встать, как чей-то голос окликнул:

– Берегись!

Гриффит инстинктивно взглянул в сторону пленника. Немец не представлял угрозы, но ужас на его лице заставил Гриффита обернуться.

Ирландец каким-то чудом ухитрился подняться. Истекающий кровью, умирающий, он тем не менее держал меч над головой. Гриффит, словно зачарованный, следил, как лезвие сверкающей дугой приближается к его лицу, и, опомнившись, вскинул руку, но доспехи только отклонили удар, окончательно отбить его не удалось. Острие вонзилось ему в щеку. Кровь брызнула фонтаном. Гриффит словно издалека услышал вопль и смутно сообразил, что кричит он.

Как только зрение прояснилось, он увидел немца, успевшего вскочить и нанизавшего ирландца на меч. Он таки добился, сообразил Гриффит. Добился, чтобы его убили.

Что-то закрывало глаза, но он по-прежнему мог видеть солнце. Солнце танцевало, согревая его. Внезапно свет застлали красно-черные точки, но жара все усиливалась. Гриффит положил руку на то место, где был спрятан амулет Мэриан, и, словно райское видение, перед глазами предстали прохладные зеленые холмы Уэльса, серые камни дома и любимая, терпеливо ожидающая его возвращения.

Мэриан наблюдала, как удаляется побережье Уэльса, и гадала, увидит ли снова Гриффита.

Гриффит. Человек, сумевший создать собственный кодекс чести, свое понимание добра и зла.

Гриффит. Сильный и уверенный, но такой далекий, сражающийся за короля, которого любил.

Он победит, заверяла себя Мэриан. Никто не сможет убить такого храброго воина, такого богатыря. Никто не сможет убить… Она прикрыла глаза рукой.

– Если хочешь сохранить парнишку, лучше придержи его, – проворчал старый моряк.

Мэриан бросилась за Лайонелом и успела поймать как раз в тот момент, когда малыш перевалился через борт маленькой шлюпки, пытаясь схватить сверкающие океанские волны. Лайонел вопил и сопротивлялся, но Мэриан оттащила его обратно и крепко обхватила руками.

– Нет, мама! Лайонел плавать! – настаивал он.

– Не плавать. Лайонел ехать домой.

Мальчик немного подумал и просиял:

– Деда Рис?

Моряк рассмеялся; на красивом суровом лице отразилось нечто вроде удовлетворения. Мэриан то и дело поеживалась, ощущая злобу, исходящую от этого человека, а от постоянных нежностей и поцелуев Лайонела хотелось плакать.

Рис не был его дедом. Дедом Лайонела был Уэнтхейвен, и все же именно Рис обращался с мальчиком как с драгоценным даром – ребенком, которого должно любить и лелеять. Он дал мальчику столько нескрываемой горячей любви, впервые за все время со дня рождения Лайонела, что теперь Мэриан в сердце малыша занимала лишь второе место. Очень странно было наблюдать Риса и Лайонела вместе сознавать, насколько сильно сын нуждается в твердой мужской руке, и понимать, что с таким дедом, как Рис, и отцом, как Гриффит, мальчик вырастет храбрым и благородным.

Да, храбрым, благородным и прекрасным человеком, если, конечно, ему дадут эту возможность.

Почему Господь привел Гриффита к ней? До этой встречи Мэриан ясно видела цель, знала, что должна делать, помнила о клятвах. Она даже осмеливалась иногда мечтать о величии, о справедливости для себя и сына.

Но знакомство с Гриффитом подарило другую мечту. Был ли Гриффит даром Бога? Или искушением дьявола?

В ту первую ночь Гриффит показался ей именно искушением, а Мэриан своим бегством доказала мудрость и храбрость и считала, что Господь вознаградит ее за это. Но вместо этого он привел ее в замок Пауэл, и с тех пор судьба стала к Мэриан еще более жестокой. Она не верила в любовь. Просто не могла. Как было просто отвергнуть чувства Гриффита, когда не знаешь, что такое истинная любовь! Но жизнь с его родителями показала, что счастье возможно. Несмотря на не очень мирное начало семейной жизни Рис и Энхарад были счастливы вдвоем. Они любили друг друга. И эта картина мирного, ничем не омраченного блаженства почти убедила Мэриан забыть о будущем и судьбе Лайонела.

Поэтому она и покинула замок. И хотя Мэриан была отвратительна сама мысль о том, чтобы уйти, не сказав ни единого слова прощания Энхарад или Рису, но, сознавая, что те велели священнику читать оглашение и готовились к свадьбе, а она не могла…

– И старайтесь не подпускать его к веслам, миледи, не то мальчишка получит хорошую оплеуху.

Мэриан, схватив сына за шиворот, подтащила к себе, с подозрением рассматривая валлийца.

Долан рассказывал, что плавал по всем рекам Англии, не раз выходил в океан, скопил немало денег и вернулся домой, где жизнь была дешевле, и никто особенно не беспокоился, что перчатки скрывают не больше пяти пальцев на обеих руках. Но Долан был опытным моряком, и именно поэтому Мэриан наняла его, чтобы тот перевез ее в Англию морем. А вот теперь впервые начала гадать, уж не поступила ли слишком опрометчиво.

Может, он действительно много плавал, но кто знает, уж не был ли Долан пиратом, рыщущим в поисках невинной жертвы, и потерял пальцы в многочисленных схватках и погоне за нечестной добычей? И теперь, когда она оказалась в его власти, Долан, возможно, снова вспомнил о пиратском прошлом.

Только у Мэриан были свои мечты и планы, в которые никоим образом не входил старый ворчливый моряк. Верно, с ней Лайонел, и это лишало многих преимуществ, но у Мэриан остались верная рука, острый нож и достаточно хитрости, чтобы погрузить любого противника в вечный сон. Кокетливо хлопая ресницами и улыбаясь, Мэриан наблюдала за сидевшим на веслах Доланом.

– Ты такой сильный. Наверняка мускулы у тебя как закаленная сталь!

Долан с подозрением уставился на нее.

– Большинство мужчин, которых я знала, – придворные, а они такие ничтожества! Способны лишь поднять перо, а не моток каната или якорь, а уж о том, чтобы грести, и речи быть не может! Как это все называется?

– Пытаешься улестить меня, – проворчал Долан. – Ты не так глупа, как хочешь казаться.

Он греб параллельно линии берега, направляясь на восток, к месту впадения в океан реки Ди, но все же они находились достаточно далеко в море, чтобы Мэриан смогла добраться до суши, даже не будь при ней Лайонела. Широко раскрыв глаза, она спросила:

– Почему ты считаешь меня глупой? Далеко не всякий знает, как называются все эти лодочные вещи.

– Я сказал, что ты неглупа. Только очень хитрая и сообразительная дама могла ускользнуть из замка Пауэл. Решись ты отправиться сушей, они в два счета догнали бы нас.

– Да, – кивнула Мэриан, вспоминая ужасное путешествие в Уэльс, и положила руку на темную головку Лайонела.

– Но лодка не оставляет следов, по крайней мере так говорится в пословице, и ты сумела это понять и рассудила также, что из деревни никто не побежит доносить лорду Рису. – Долан кивнул, продолжая ритмично нагибаться и выпрямляться над веслами. – Так что нет смысла считать тебя дурочкой.

Черные глаза горели неприязнью, хотя Мэриан никак не могола понять, в чем ее вина. Его чувственные губы недобро улыбались. Долан был красив, как сам грех, и, как Мэриан боялась, так же злобен.

– Дядя, – сказал Лайонел, показывая на Долана и улыбаясь во весь рот. – Хороший дядя.

– Э! Это что еще?! – оскорбленно прорычал Долан и, выпрямившись, негодующе уставился на Лайонела. – Он назвал меня хорошим?

Мэриан пыталась успокоить Лайонела, но Долан настойчиво переспросил:

– Он так сказал?

– Именно, – кивнула она.

Долан перевел свирепый взгляд на Мэриан.

– Никакой я не хороший!

– Деда, – настаивал Лайонел, по-видимому, очарованный Доланом. – Мой деда.

– Нет, милый. Он не твой деда.

Нагнувшись, Мэриан вытащила из мешка кусок хлеба и вручила Лайонелу, надеясь отвлечь его от столь неуместного выражения дружбы, и решила было, что ей это удалось, поскольку малыш начал увлеченно жевать, роняя столько крошек, что ими можно было накормить всех чаек в океане, но мальчик использовал момент передышки, чтобы получше рассмотреть Долана.

– На что это ты уставился? – рявкнул Долан.

– Деда… Рис? – осведомился Лайонел.

Долан взвился, бросив весла так, что лодка опасно покачнулась.

– Я не Рис! Слышишь? Я не Рис, я Долан!

Мэриан сжалась при виде такой нескрываемой ярости и постаралась как можно незаметнее положить руку на рукав, где был спрятан кинжал, но Лайонел с нескрываемым интересом продолжал наблюдать за моряком. Снова набив рот хлебом, мальчик промямлил:

– Деда Долан.

Рухнув на сиденье, Долан угрюмо проворчал:

– Не можешь заставить это отродье замолчать?

– Видимо, нет, – призналась она. – Почему ты согласился взять меня?

– Деньги уж больно хорошие. – Долан снова поднял весла, не спуская с Лайонела подозрительного взгляда. – Никогда еще не предлагали такую плату!

– И?..

– Хочешь спросить, собираюсь ли я тебя изнасиловать?

– А ты собираешься попробовать?

Долан перестал грести и оглядел девушку, уделяя особенное внимание ее корсажу.

– Нет. Я поссорился со стариком Рисом, а не с его сыном, и, если я возьму силой его нареченную, молодой Гриффит, без сомнения, выпустит мне кишки. Нет, я не изнасилую тебя. Предложи ты мне даже вдвойне, чем обещала, все равно не терплю тощих баб.

Лайонел вскочил и подполз к нему.

– И терпеть не могу сорванцов, так что держи этого подальше от меня.

Мэриан попыталась схватить Лайонела, но мальчик оказался проворнее и, сунув мокрый измятый кусок хлеба в лицо Долана, объявил:

– Деда Долан есть.

Мэриан потянулась к сыну, но что-то остановило ее. То ли странное выражение лица Долана, то ли задумчивый взгляд… Он смотрел на малыша, словно старый кот, собравшийся взять под защиту котенка. Моряк открыл рот, показав крепкие зубы, и медленно, нерешительно откусил кусочек.

Всего один, и не больше крошки, но Лайонел удовлетворенно кивнул, а Мэриан охватило нескрываемое торжество. Всего лишь за двойную плату она получит безопасный проезд в Англию для себя и сына… Да, даже Долан может теперь числиться среди завоеваний Лайонела. Может, ее приключение еще окончится благополучно.

Однако она не чувствовала себя столь спокойно, когда несколько часов спустя наблюдала, как старый моряк отгребает от берега.

– Я очень рада, что никогда больше тебя не увижу, – пробормотала она вслед удалявшейся лодке. – Противный, злой старик!

Долан даже не обернулся, когда Лайонел помахал вслед:

– Деда! Деда!

– Противный, противный, – настаивала Мэриан, в душе надеясь, что Лайонел повторит это слово.

Но малыш не желал ничего повторять. Он сел на землю и заплакал.

Мэриан подняла его и вытерла слезы. Ноги вязли в болотистой почве, а у ног горой громоздились сумки.

Кошелек стал значительно легче благодаря Долану, который, казалось, пожалев о минутной слабости, неумолимо потребовал платы и продолжал не замечать Лайонела.

Теперь ей нужна лошадь, и по возможности дешевая.

И, что еще хуже, необходимо решить, куда направиться.

Она покинула замок Пауэл, зная только, что, если не сделает этого, судьба сына будет по-прежнему висеть на волоске. Но кто в Англии поможет ей? Отец? Да, но лишь имея в виду собственную выгоду, а значит, не останется человека, который защитит Лайонела и его интересы.

Только она сама. Только леди Мэриан Уэнтхейвен. Но она все сумеет. Она сильная и мужественная.

Подняв сумки, прижав к себе сына, Мэриан устремилась в Шропшир. В замок Уэнтхейвен, к отцу.

– Она исчезла?! – неверяще переспросил Арт, но надежды его развеялись при виде мрачного Риса. – И ты не мог найти ее?

– Мы два дня искали, но никаких следов не обнаружили. Куда она могла провалиться, да еще с ребенком?

Рис ударил кулаком по стене конюшни.

– Не понимаю, – промямлил Арт. Он едва показался в воротах i замка Пауэл, как Рис отыскал его и сообщил, что женщина, которую он искал… единственная, кого хотел Гриффит… исчезла. И теперь Арт снял шапку и задумчиво потирал лысую голову, очевидно, пытаясь вбить в нее какие-то здравые мысли.

– Перед отъездом она передала мне амулет для Гриффита, я посчитал, что все устроилось. Но…

– На свете нет понимающих женщин, – произнес Рис.

Арт кивнул:

– Да, я всегда это говорил. Черт возьми, жаль только, что они уж очень хороши в постели.

– Довольно! – отрезала Энхарад, переступая порог конюшни и принося с собой солнечное сияние весеннего дня. – Девушка не решалась ответить согласием, и мы это знали, а все же заставили священника читать оглашение, потому что не могли забыть, как сходил с ума по ней Гриффит. – Взяв Арта под руку, она сказала: – Ты знал Мэриан лучше всех нас. Скажи, что ты об этом думаешь.

– Интересно, что это Арт может такого, чего я не могу? – рявкнул Рис.

– Вероятно, понять, куда она направилась! – не менее воинственно завопила Энхарад.

Арт взглянул на Риса и покачал головой. Грязь и пыль въелись в пропахшую потом одежду, а его лицо выглядело сейчас, словно наспех сшитые лоскутки кожи, но вид у Риса был гораздо хуже. Глаза налились кровью, руки бессильно повисли, а язык едва ворочался.

– Я обшарил всю округу, но так и не обнаружил, куда она исчезла.

– Тогда ищи там, куда она не могла пойти! Неужели не понимаешь… – Энхарад прижала руку к щеке. – Просто поверить не могу, что спорю с тобой о подобных вещах! Вот уже три дня, как ты пытаешься отыскать ее, Рис, поэтому слишком устал и не в силах рассуждать здраво. Ложись отдохни и предоставь мне и Арту обо всем позаботиться.

– Превосходно. Ты и Арт найдете леди Мэриан. Ты и Арт преуспеете там, где я потерпел неудачу. – Рис направился было к двери, но тут же обернулся. – Но я могу сказать, где ее точно нет. На дороге в Англию, на пути в монастырь Святого Асафа и среди войска наемников, обыскивающих округу, потому что я лично поговорил с их командиром Гледуином и обыскал их лагерь.

– Гледуином? – встревожился Арт. – Ты сказал: Гледуин?

– Да, – кивнул Рис уже немного спокойнее. – Ты его знаешь?

– Он служил у Уэнтхейвена и, могу побиться об заклад, вовсе не желает добра леди Мэриан. – Арт поскреб щетину на подбородке. – Уверен, что ее не было в лагере?

– Готов поклясться.

– Они не могли выкрасть ее из замка? Через потайной ход? Усталость Риса была почти ощутимой.

– Я сам заложил потайной ход много лет назад, но все же решил проверить. Ничего не тронуто.

– Тем не менее я хотел бы нанести визит Гледуину. Рис покачал головой:

– Как только я поговорил с ними, они свернули лагерь и исчезли.

– Может, отправились в погоню за леди Мэриан? – вмешалась Энхарад.

– То есть за призраком, – разъярился Рис, окончательно потеряв терпение. – Говорю же, она не оставила следов. Не взяла лошадь, не скрывается в замке и… – он обвиняюще указал на Энхарад, – не отправилась в путь по морю.

Он вылетел из конюшни, высоко держа голову, а Энхарад повернулась к Арту:

– Я предположила, что она могла уйти морем, а Рис рассердился, потому что сам не подумал об этом. Поэтому и отправился спать – мы смогли поговорить с рыбаками, не ранив его гордости.

– А потом? – поинтересовался Арт.

– Немного отдохнув, он уже сможет перенести поражение. Они вышли на свет, и Арт, заметив, что Энхарад тоже выглядит усталой, осторожно обнял ее за плечи.

– Не нужно винить себя. С этой девочкой никакого сладу – уж очень своевольна!

– Но я виню именно себя, – с сожалением улыбнулась Энхарад. – Я лучше других знала о ее чувствах, но слишком хотела, чтобы они с Гриффитом поженились. И слушать не желала, когда Мэриан пыталась объяснить, о каком будущем для мальчика мечтает, и думала лишь о собственных грезах.

– Это не грех. Я ведь тоже мечтаю.

Энхарад, молча кивнув, коснулась щетинистого подбородка Арта.

– Слишком много я сделал, чтобы этот брак состоялся, и не могу сдаться сейчас, – объявил он со свирепой решимостью.

– Скажи, почему ты думаешь, что она отправилась морем?

– Рис хоть и упрям, но прекрасно умеет читать следы, да и его люди тоже. – Энхарад, мрачно хмурясь, устремилась к открытым воротам. – Леди Мэриан просто не могла исчезнуть бесследно, разве что…

Арт, проследив, куда указывает ее палец, увидел на фоне океана рыбацкую деревушку и, поняв причину раздражения Риса, возразил:

– Но рыбаки твои родственники. Они не стали бы похищать Нареченную Гриффита и ни за что не помогли бы ей сбежать.

– Рыбаки – нет, – многозначительно улыбнулась Энхарад. – Но ты помнишь Долана?

– Помню ли я Долана? – вскричал Арт. – Ну еще бы! Паршивая овца. Оруженосец, который думал соблазнить тебя!

– Именно.

– Но Рис вышвырнул его из замка много лет назад.

– Да, и он поклялся не вести больше жизнь рыцаря и сбежал в море.

– И что? – пристально посмотрел на нее Арт. – Хочешь сказать, он вернулся?

– В прошлом году, и еще более озлобленным, чем раньше.

– Удивляюсь, что Рис не убил его.

– Неужели?

Арт неловко шаркнул ногой.

– Да нет, конечно. Родная кровь… а Рис не вынесет, если на его совесть ляжет смерть брата.

– Сводного брата, – поправила Энхарад.

– Пусть и сводного!

– Долан это тоже знает. – Взяв за руку Арта, Энхарад потянула его за собой по тропинке, ведущей в деревню. – Поэтому, думаю, именно его стоит спросить о леди Мэриан.