Текст книги "Без ума от графа"

Автор книги: Кристина Брук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 2

Настоящее чудовище!

При одном взгляде на Гриффина девушка с более нежным и робким сердцем, наверное, затряслась бы от страха. Полуголый, грязный, мокрый, с вытаращенными глазами, он представлял собой зрелище, которое могло напугать любую утонченную светскую леди.

Его громадное мокрое тело поблескивало в лучах солнца. Целые акры волосатой груди, мили длинных ног. Стиснутые в кулаки руки, похожие на лопаты. Прилипшие к голове мокрые черные волосы. Он выглядел каким-то чокнутым.

Несмотря на отталкивающий и неприглядный вид, Гриффин, как это ни странно, вызвал у Розамунды чувства, не имеющие ничего общего с отвращением. По спине у нее побежали мурашки.

Неужели всему виной этот сердитый блеск в его глазах, от которого внутри у нее все горело, млело и таяло словно масло на горячей сковородке.

Черт бы его побрал! Почему он оказался еще громаднее, еще энергичнее и мужественнее, чем рисовало ее воображение? Все в нем было чрезмерно, не только фигура. В нем, как ей казалось, буквально кипела жизнь.

Увидев его и учитывая соответствующие обстоятельства, она должна была возмутиться. Неужели он не мог предстать перед ней в надлежащем виде, хотя бы в такой день!

Удивительно, но в ее душе не было ни возмущения, ни отвращения. Впрочем, от того, что размеры его тела так сильно подействовали на нее, она опять рассердилась на себя. Грубый, грязный, полуголый, он совершенно не походил на прекрасного принца, о котором она мечтала. Все это было смешно, но она не чувствовала себя разочарованной.

Ну что ж, если он решил быть похожим на конюха, она будет вести себя соответственным образом.

Но едва она открыла рот, как у нее пересохло в горле. Голос дрожал, язык отказывался повиноваться. Она снова мысленно повторила: «Надо его проучить», – но тут же еще сильнее разозлилась на саму себя.

А этот невежа и грубиян по-прежнему молчал.

– Пожалуйста, оседлайте лошадь, – повторила она. – Вероятно, мое седло уже прибыло.

За спиной Гриффина послышалось какое-то движение. Он вскинул голову.

– Принимайтесь за работу, – бросил он конюхам, не поворачивая головы.

Слуги торопливо разбежались по своим делам. На дворе остались только Розамунда и ее звероподобный жених.

Наклонив голову, он пристальным взглядом окинул ее, словно хищник, увидевший добычу. Ей показалось, что он еще раз понюхает воздух, а затем, оскалившись, бросится на нее.

Вместо этого Гриффин, скрестив руки на груди, спокойно произнес:

– Ваша лошадь еще не прибыла.

От низкого грудного тембра его голоса у нее все задрожало внутри. Он медленно оглядел ее – с головы до пят. От пронзительного взгляда его светлых глаз Розамунда еще сильнее задрожала. Будь он ее слугой, она непременно отчитала бы его за подобную дерзость.

Ее бросило в жар, горячая возбуждающая волна пробежала по телу.

– В таком случае оседлайте для меня какую-нибудь другую лошадь.

Ее голос предательски дрогнул, и Розамунда готова была убить себя за это. Кроме того, она никогда не обращалась со слугами в такой надменной аристократической манере. И всему виной только он. Ей никак не удавалось совладать со своим волнением.

Гриффин пожал плечами.

– Здесь нет ничего подходящего для такой леди, как вы.

Она поморщилась.

– Ну что ж, сейчас увидим.

Кивнув в сторону конюшни, она направилась к ней.

– Покажите мне.

Но едва она попыталась пройти мимо, как он схватил ее за локоть и остановил.

– Там нечего смотреть.

Розамунда едва не задохнулась от возмущения. Он держал ее не грубо, но крепко, так что вырваться не было никакой возможности. Она сердито взглянула на него.

– Отпустите меня.

– Я не позволю вам ездить верхом ни на одной из здешних лошадей.

Она попробовала вырваться, хотя и понимала, насколько бесполезны ее попытки. Его пальцы держали ее цепко и крепко, словно стальной капкан.

– Не позволите? Но почему я должна слушать ваши нелепые указания?

Гриффин ухмыльнулся:

– Ах мой невинный прелестный ангелок. Неужели не догадываетесь? Я Гриффин Девер.

Гриффин расплылся в улыбке, предвкушая то, что должно было произойти. Вот сейчас она вскрикнет и побежит прочь.

– Ну и что? Я знаю, кто вы. Разве не помните, вы же послали мне свою миниатюру? И правильно сделали. Иначе я никогда не узнала бы внука графа в таком неприглядном обличье.

Гримаса раздражения, смешанного с нетерпением, пробежала по ее лицу.

– Да отпустите же меня. Вы испачкаете мой новый костюм для верховой езды.

Он выпустил ее руку, словно вдруг обжегся. «Удивление» – это слово лишь в малой степени отражало то чувство, которое он испытал. Перед ним стояла изящная очаровательная девушка, на ее фоне он казался великаном-людоедом, пожирающим маленьких детей. Раньше ни одна женщина, за исключением его сестры, не вела себя с ним так. Она знала, кто он? Она знала, что он... что они... И тем не менее как ни в чем не бывало стояла перед ним.

Догадавшись, что у него челюсть отвисла от удивления, Гриффин поспешно закрыл рот.

– Погодите. Какая миниатюра?

В ее чистых и спокойных глазах не заметно было никакой чувственности. Сколько же ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Наверное, да. Она была настолько хороша и невозмутима, насколько может быть девушка, чья красота только что расцвела.

По ее губам скользнула усмешка.

– Портрет, который вы мне послали. Сперва я отправила вам мой портрет, а затем вы мне – свой.

Гриффин побагровел от злобы. Черт бы побрал деда! До каких пор он будет над ним издеваться? Смущенно откашлявшись, он сказал:

– Должно быть, портрет граф послал без моего ведома. Я бы никогда...

Гриффин запнулся, едва не проговорившись, ведь он не верил, что его лицо способно производить благоприятное впечатление на дам.

Выражение ее лица сразу смягчилось.

– О, простите. Видимо, граф держал вас в неведении.

Наклонив голову, она ласково спросила:

– Вам известно, зачем я приехала сюда?

Гриффин мрачно кивнул:

– Да, известно.

От такого ответа настроение Розамунды снова испортилось. Холодным тоном она продолжила:

– В таком случае позвольте узнать, почему вы встречаете меня в таком виде. Любой джентльмен, будь у него хотя бы крупица вежливости, ожидал бы приезда своей невесты.

Она смерила его презрительным взглядом.

– И по такому случаю надел бы более подходящий наряд.

– У меня были более важные дела, – фыркнул он.

– Более важные? – Розамунда едва не потеряла дар речи от возмущения. – Что может быть важнее, чем ожидать встречи с женщиной, с которой вам предстоит жить до конца дней?

Гриффин едва не расхохотался. Неужели она так серьезно относится к помолвке? Она что, смеется над ним? Несмотря на весь свой скепсис, он, как мужчина, буквально изнывал от первобытного желания подхватить ее, такую красивую и такую чистую, на руки и отнести в свое логово, где можно было делать с ней все, что может делать с женщиной мужчина. Но такой поступок был бы святотатством.

Она словно светлый ангел возвышалась над ним, возможно, даже обитала на небесах. Как только могла прийти в голову герцогу Монфору мысль, что он, Гриффин, подходящая пара для такой девушки, как она? Леди Розамунде Уэструдер полагалось выходить замуж за прекрасного рыцаря, а не за такое чудовище, каким был Гриффин Девер.

Он обтер рубашкой свое тело.

– Не расстраивайтесь. Я объясню герцогу, что мы не подходим друг другу. Идемте.

Подняв с земли брошенную одежду, он решительно зашагал со двора конюшни. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним.

Не желая подстраивать свой размашистый шаг под ее походку, Гриффин вынудил Розамунду едва ли не бежать рядом с ним. Но несмотря на все усилия, она вскоре отстала. Огибая стену сада, он услышал позади жалобный крик:

– Подождите.

Тихонько выругавшись, он застыл на месте, поджидая ее. Обернувшись, он смотрел, как она торопливо шла к нему через лужайку. Несмотря на спешку, выглядела она по-прежнему спокойной и элегантной. Вдруг непонятно почему ему очень захотелось взлохматить ее волосы, чтобы она не была такой невозмутимой.

Черт, ему следовало подавлять такие мысли в зародыше.

Наконец она догнала его. От быстрого шага у нее разрумянились щеки, а синие глаза заблестели словно сапфиры. Она стала еще красивее. Интересно, как она будет выглядеть после любовных утех, подумал он.

От воображаемой картины у него перехватило дыхание.

– Неужели вы хотите сказать, что не собираетесь жениться на мне?

Ее голос звучал сдержанно, как это ни странно, но в нем не было заметно удивления.

Не удержавшись, Гриффин хрипло рассмеялся.

– Ну хватит, моя прекрасная леди. Не притворяйтесь, будто вам не терпится выйти за меня замуж.

Он просто ее не понимал. Глупо из вежливости притворяться, что брак с ним ей не противен. Гриффина нисколько не радовало, что она так послушно играла свою роль. Хотя он кое-что слышал о ее опекуне, герцоге Монфоре. О нем говорили как об очень твердом и даже суровом человеке, особенно если дело касалось священного долга перед семьей.

Неужели богатство Гриффина и высокое положение в обществе перевесили отвращение к его безобразной внешности? Богатая, красивая, со связями в свете... Конечно, она смело могла выбирать себе мужа по всей Англии среди самых знатных и богатых семей. Возникал вопрос: зачем он ей?

Розамунда тяжело вздохнула.

– Я не собираюсь докучать вам, сэр. Но перед нашей поездкой сюда герцог, мой опекун, дал ясно понять, что все уже устроено. Может... – Она запнулась, закусив губу. – Может, вам что-то не нравится во мне?

Боже, надо же такое придумать?!

Соединить вместе с ним столь прекрасное и совершенное создание, нет, должно быть, кто-то решил подшутить над ним: скорее всего дед, – но с какой стати ей морочить ему голову?

Он впился глазами в ее лицо.

– Итак, вы хотите выйти за меня замуж? Вы готовы послушно выполнить волю вашего опекуна?

Она потупила глаза.

– Я никогда... никогда бы не решилась поступить иначе.

Безумное желание вспыхнуло в его груди, точно такое, какое возникало у него, когда он встречался с какой-нибудь продажной юбкой. Однако этим женщинам не было никакого дела до его внешности, поскольку он щедро оплачивал их ласки. Итак, их брак – чисто деловое соглашение, хоть и облеченное в наряд респектабельности и замешанное на очень больших деньгах – по сути, мало чем отличалось от сделки между клиентом и проституткой.

Но имела ли леди Розамунда хотя бы малейшее представление о том, что обязана будет делать, когда станет его женой? Гриффин готов был биться об заклад, что не имеет, иначе убежала бы от него сломя голову. Что, кроме отвращения, могли вызвать у этой равнодушной красавицы его ласки, в искренность ее ответа при всем своем желании он никак не мог поверить.

Да, он хотел ее. Ее красота сводила с ума, но он подавлял в себе это ненавистное чувство. Он мучился и страдал, у него все плыло перед глазами.

Тот же самый необъяснимый порыв, который заставляет школяров дергать за косы наиболее красивых девочек, овладел Гриффином. Он подошел к ней и прижал к каменной стене.

Розамунда не попыталась выскользнуть, не испугалась и не заплакала. Подняв голову, она взглянула ему в лицо. В ее больших глазах не видно было страха, а губы слегка приоткрылись.

Черт побери, невозможно понять, что происходит в душе этой девушки. Неужели она его не боится?

Хриплым от волнения голосом он спросил:

– Это не будет обычный брак по расчету. Я хочу обладать вами. Вы будете принадлежать мне и только мне, понимаете?

Она покраснела, но когда заговорила, ее голос звучал ровно и невозмутимо:

– Разумеется.

Разумеется? Что происходит в ее голове? Понимает ли она, что он имел в виду? Гриффин шумно вздохнул:

– Вы хоть понимаете, что говорите?

Розамунда поморщилась:

– Я не наивная дурочка, мистер Девер. Я знаю, что значит брак.

Ее откровенный ответ и прямой взгляд содержали в себе открытый вызов. Внезапно от возникших в его воображении картин – она, совершенно обнаженная, лежит на кровати – у него перехватило дыхание.

Нет, не может быть, чтобы она добровольно пошла с ним к алтарю. Тут явно был скрыт какой-то коварный ход. Да, она выйдет за него замуж, но затем, начиная с первой же ночи, будет выказывать к нему неприязнь и отвращение.

Внутри у него все дрожало от возбуждения. Неужели его богатство и положение в свете так привлекательны в ее глазах? Ни одна женщина не посмела так рисковать, заигрывая с ним.

На ее пухлых розовых губах играла робкая улыбка. Ласково, словно разговаривала с ребенком, Розамунда сказала:

– Я не боюсь вас.

От этих слов у него что-то оборвалось внутри. За исключением Жаклин все остальные женщины, с которыми он встречался, судя по их виду, до смерти боялись его.

Беспричинная злоба овладела им. Внезапно Гриффину ужасно захотелось, чтобы она испугалась его, чтобы страх отчетливо выступил на ее красивом и спокойном лице. А как иначе вывести ее на чистую воду?

Со сдавленным рыком Гриффин обнял ее за талию, приподнял и впился в губы.

Пламя опалило все внутри его, как только он с силой прижался к ее губам. Он почти не понимал, что делает. Ему хотелось наказать ее, вырвать у нее признание, как он ей противен. Сорвать во что бы то ни стало с нее покров благопристойности.

Однако ее нежная, так чудесно пахнущая женственность вдруг коснулась его, волнуя и тело и душу. С хриплым стоном он еще крепче обхватил ее и снова стал целовать.

Интуитивно Розамунда почувствовала его злость: таким образом он хотел наказать ее. Хотя у нее не было ни малейшего представления, почему он считает, что она заслужила подобное наказание. Одной рукой он, держа ее за талию, прижимал к себе, а другой сорвал шляпку и растрепал прическу. Из рассыпавшихся по плечам волос посыпались шпильки.

Ни один мужчина не целовал ее раньше, тем более с такой откровенной свирепостью. Подавленная его мощью, но отнюдь не испуганная, Розамунда вела себя по меньшей мере странно. Ее поведение шокировало бы всякого, кто ее знал. Предательские мурашки бегали по спине. Странное, расслабляющее и волнующее чувство теплоты охватило ее.

Он обладал огромной силой. Смущение, разбуженная чувственность и откровенное любопытство смешались в ее душе. Как долго она мечтала о поцелуе, но более нежном, совсем не похожем на этот, полный грубой чувственности.

Она уперлась руками в его плечи, намереваясь оттолкнуть, но, почувствовав бугры мышц, сразу поняла тщетность своего намерения. Жаль, что ее руки были в перчатках: ей вдруг захотелось ощупать пальцами эту сеть мускулов, выпиравших из-под кожи.

От него пахло конюшней, мужским потом и еще чем-то напоминавшим запах мускуса. Как это ни странно, это не вызывало в ней ни малейшего отвращения.

Гриффин посадил ее на низкую каменную ограду, так что голова оказалась на одном уровне с его головой. Затем опять сладострастно прижался к ее губам, раздвигая их и проникая языком еще глубже. Вздох застрял в груди, так как ее охватило столь же сильное ответное желание. Он так плотно прижался к ее губам, что она едва могла дышать.

Горячая спираль вдруг распрямилась внутри у нее и через несколько секунд снова свернулась в плотный горячий комок. Невольно в ней вспыхнуло непреодолимое желание ответить на его поцелуй столь же горячо и страстно, но, поколебавшись несколько секунд, она благоразумно отказалась от подобной мысли.

Тем не менее Розамунда не могла понять, что с ней происходит. Неужели в ней так мало гордости, что подобное оскорбление, конечно, его действия никак нельзя было назвать вежливым знаком внимания, пробудило в ней страсть?

Однако ее зажег не столько огонь его поцелуя, сколько скрытая под ним боль. Впрочем, что ж тут удивительного? Она на миг представила, каково было ему жить под деспотической властью деда – чудовища, а не человека. Понятно, почему он не мог поверить в честность ее намерений выйти замуж.

Она на самом деле искренне хотела этого.

Волна жалости всколыхнула ее сердце. С тихим стоном она ответила на его поцелуй, безыскусно, но с жаром. Руками она обняла его лицо, пальцами лаская волосы. Одновременно, в виде пробы, она просунула навстречу свой язык.

Гриффин застыл на месте, наконец с тяжелым вздохом он оторвался от ее губ.

Розамунда шепотом произнесла его имя, но он, похоже, ничего слышал. Наклонив голову, Гриффин несколько раз глубоко и тяжело вздохнул, так что теплый воздух ласково коснулся ее шеи.

После долгой паузы он поднял голову. Стараясь не смотреть на нее, он молча поднял ее со стены и бережно поставил на землю.

Розамунда коснулась пальцами своих губ, на которых еще сохранился вкус его поцелуя.

– Гриффин?

Их взгляды встретились. Скрытая на дне его серо-холодных глаз мука взволновала Розамунду. Она протянула к нему руки, желая обнять и утешить его. Он взглянул на нее так, будто в ее руках была ядовитая змея.

Собрав все свое мужество, она подошла к нему, очень осторожно, словно к дикому, крайне злому и недоверчивому жеребцу, и легко провела пальцами по обнаженной руке. Твердые как камень мускулы задрожали от ее слабого прикосновения.

– У нас нет больше причин не идти к вашему деду? – спросила Розамунда ласковым, нежным тоном.

Он глубоко вздохнул, его ноздри затрепетали, а шрам на виске вдруг побелел. Гриффин покачал головой.

– Это безумие, – пробормотал он.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и быстрыми шагами пошел прочь.

Глава 3

Лондон, 1815 год, зима

Три года спустя

Стук молотка председателя призвал собравшихся к порядку. Герцог Монфор оторвался от бумаги с перечнем вопросов, которые необходимо было решить, и окинул взглядом всех, кто сидел за столом.

Началась очередная зимняя сессия «брачного министерства».

Невольно Монфор вздохнул про себя. С годами, как ему казалось, эти собрания проходили все чаще и чаще.

Как всегда, в глазах леди Арден мерцал блеск, который лично ему не сулил ничего, кроме неприятностей. Лорд Оливер Девер выглядел так, как будто с трудом сдерживал раздражение и гнев. Впрочем, выглядел ли он когда-нибудь по-другому?

Девер бросил настороженный взгляд на Монфора, затем отвернулся, поглаживая лицо, иссеченное глубокими морщинами. Громадный, со свирепым и мрачным видом Девер как две капли воды походил на своих предков. Его лицо было покрыто густой щетиной, и, чтобы не выглядеть словно разбойник с большой дороги, ему приходилось бриться по крайней мере дважды в день, но, не желая утруждать себя, он брился всего раз.

Прежде чем заговорить, председатель откашлялся.

– Сегодня нам нужно многое обсудить. – Он взглянул на лист с повесткой. – Пункт первый. Помолвка леди Розамунды Уэструдер и Гриффина Девера, графа Трегарта.

Престарелый лорд Понсонби очнулся от обычного для него оцепенения и сказал:

– О-о? Я не ослышался? Никто не говорил мне, что старый граф умер. – Немного помолчав, добавил: – Нет никаких сомнений в том, что он сейчас горит в аду.

Слегка смутившись, Монфор окинул взглядом присутствующих. В глазах леди Арден светилась скрытая радость.

Вздохнув, Монфор ответил:

– Уважаемый лорд Понсонби, четвертый граф Трегарт скончался более года назад. Что же касается местопребывания его души, то об этом можно только догадываться.

– Ваша светлость, – встрепенулась леди Арден, – неужели вы хотите сказать, что помолвка между Гриффином, лордом Трегартом и леди Розамундой Уэструдер по-прежнему в силе? Леди Розамунда за эти два года буквально расцвела, и мы вправе были рассчитывать увидеть ее уже замужем. Если лорд Трегарт никак не может решиться, тогда я предлагаю...

– Черт побери, он решится! – перебил ее лорд Девер, и глаза его яростно заблестели.

Ни предостерегающий стук молотка председателя, ни испуганные вскрики дам – ничто не волновало Девера.

Надменно выставив вперед подбородок, он заявил:

– Дата свадьбы уже утверждена.

С размаху стукнув кулаком по столу, он добавил:

– Следующий пункт.

Как ни в чем не бывало, словно выходка Девера ее не касалась, леди Арден вопросительно посмотрела на председателя:

– Это правда, ваша светлость?

Монфор и Девер обменялись многозначительными взглядами. Темные глаза Девера блестели от охватившей его ярости, и он хотел, чтобы этот союз был заключен, поэтому вмешательство леди Арден и «брачного министерства» было ему безразлично, – главное, чтобы не помешали.

– Все верно, – подтвердил Монфор.

Его немного смущало, что Девер не назвал точной даты, но он надеялся, что никто не обратит внимания на эту мелочь.

Мысль о том, что им с Девером надо как можно быстрее договориться о точных сроках, теперь волновала его больше, чем разбираемые дальше дела.

Поглощенный этой мыслью, Монфор слабо следил за тем, что происходило вокруг, до тех пор пока разговор опять не коснулся, правда, весьма в незначительной степени, Розамунды.

Речь шла о браке сестры Гриффина – леди Жаклин.

Графиня Уоррингтон опять принялась мутить воду.

– Уверяю вас, что дело почти улажено. Леди Жаклин жила в Бате вместе с нами, и между ней и моим сыном завязались весьма определенные отношения. Я жду не дождусь, когда наконец они объявят о своих намерениях.

Услышав признание леди Уоррингтон, Монфор нахмурился. Браки между кузинами и кузенами случались довольно часто, но ничего, кроме неудовольствия, у него не вызывали. Достаточно было лишь взглянуть на уродливые черты самой леди Уоррингтон, это было лучшим предостережением против браков между родственниками.

Кроме того, если его не подводила память, леди Жаклин с детства была помолвлена с лордом Мэлби. «Брачное министерство» не собиралось вносить какие-либо изменения в сложившуюся традицию.

– Можно ли из уверений леди Уоррингтон сделать вывод, что помолвка между леди Жаклин и лордом Мэлби разорвана?

Свой вопрос Монфор адресовал непосредственно Деверу.

– О-хо-хо! – притворно вздохнула леди Уоррингтон. – Эта отвратительная помолвка была заключена по требованию старого графа. Можете быть уверены, мой племянник не станет потакать желаниям своего деда.

– Не забывайте, что опекун девушки не Гриффин, а я, – проворчал Оливер, лорд Девер. – Мне решать, за кого она выйдет замуж. Во всяком случае, не за вашего женоподобного сына, мадам.

Лицо леди Уоррингтон вытянулось – то ли от удивления, то ли от негодования, – но тут вмешался Монфор:

– Лучше всего отложить обсуждение этого вопроса до тех пор, пока намерения обеих сторон не приобретут большую определенность и ясность.

Монфор бросил взгляд на председателя, и тот закивал, после чего заседание благополучно подошло к своему концу. После его завершения Монфор догнал Девера на улице возле поджидавших их карет.

– Интересно, мой дорогой Девер, каким образом вы заставите Трегарта жениться на моей подопечной? – поинтересовался Монфор, натягивая перчатку. – Тем более что сейчас, после кончины старого графа, ваш протеже явно трусит.

Девер ударом руки примял шляпу на голове.

– Не струсит! Соглашение есть соглашение. Ему чертовски повезло, что он женится на такой девушке как леди Розамунда.

Глаза Девера подернулись дымкой: видимо, он вспомнил о красоте Розамунды, – и Монфору вдруг стало не по себе: неужели Девер начнет сейчас превозносить красоту его подопечной?

Его опасения оправдались.

– Никогда не видел более красивой девушки, – мечтательно произнес Девер. – Будь я свободен...

Не желая слушать подобный бред, Монфор поднял руку.

– Давайте оставим бесспорные достоинства леди Розамунды в стороне и вернемся к нашим делам. Скажите мне, Девер, сможете ли вы переубедить молодого Гриффина? Я понимаю, что его мучает, но всему есть предел. Если вы не представите его к следующему нашему собранию в качестве жениха, то придется уступить настойчивости леди Арден и опять выставить леди Розамунду в роли свободной невесты.

– Черт бы побрал эту Арден!

Монфор пожал плечами:

– Если не Арден, то кто-нибудь другой. Не все ли равно. Эта помолвка уж слишком затянулась.

Он склонил голову вбок.

– Как бы провернуть это дело?

Девер проворчал:

– Вы слышали о несчастном случае с учителем музыки?

– Конечно, слышал. Но ведь, кажется, все разрешилось вполне благополучно? Кроме того, это вряд ли можно рассматривать как уважительный предлог не жениться на Розамунде. – Монфор удивленно приподнял брови. – Неужели вы хотите сказать, что от женитьбы его удерживает какое-то превратное понятие о чести?

Девер что-то проворчал в ответ.

– Это очень неприятная история, как ни посмотри! Смерть учителя музыки вызвала нескончаемую цепь несчастий. Кроме того, отношения между Гриффином и старым графом никогда не отличались теплотой. Может быть из-за того, что раньше вынужден был стоять перед графом по стойке «смирно», теперь Гриффин из одного лишь упрямства не хочет выполнять волю умершего.

Монфор задумался. Если брак сестры Трегарта еще не был окончательно решен, то это могло стать козырной картой в споре с этим упрямцем.

Взмахом руки отпустив поджидавший его экипаж, Монфор сказал:

– Мой дорогой Девер, давайте немного пройдемся. Если вы не против, у меня возникла одна идея, которая поможет нам выпутаться из создавшегося положения.

Лорд Девер как буря влетел в библиотеку Гриффина в Пендон-Плейс.

– Черт тебя побери, Гриффин! Ты должен жениться на этой Уэструдер. Должен, ты слышишь меня?

Гриффин сунул перо в чернильницу и откинулся в кресле. Любой посторонний разговор, который отвлек бы его от попыток навести порядок в хозяйственных книгах, он встретил бы с радостью, но только не упоминание о браке с леди Уэструдер.

Даже спустя столько времени от одного воспоминания о ней у него закипала кровь в жилах.

– Должен? Но почему должен? – недовольно проворчал Гриффин.

– Да потому, что, если ты на ней не женишься до конца этого месяца, «брачное министерство» выдаст ее за кого-нибудь другого!

Девер бросил на стол лист бумаги, и тот, проскользнув по поверхности, оказался перед Гриффином.

– Вот с какой бумагой тебе надо разобраться в первую очередь.

Это была брачная лицензия на его имя и на имя Розамунды. Странное чувство овладело им. Он взглянул на своего родственника, ходившего взад-вперед по библиотеке.

Лорд Девер был крупным мужчиной, и очень часто его массивная фигура вкупе с громким голосом оказывала на людей соответствующее впечатление. Однако Гриффин был крупнее своего родственника и в этом противостоянии скорее выигрывал, чем проигрывал.

Гриффин процедил сквозь зубы:

– Пусть ее выдадут замуж за кого угодно, я не возражаю.

Он потер ладонями лицо и решительно произнес:

– Давно пора с этим покончить.

– Что? – проревел Девер. – И ты еще имеешь наглость говорить мне это прямо в лицо? Это после стольких усилий и хлопот ради заключения вашего брака? И ты будешь как ни в чем не бывало стоять и смотреть, как твою невесту отдают другому?

– А что в этом такого? – немного смущенно пробормотал Гриффин.

Он знал, что благородный человек не бросает леди. Но если он не предъявляет своих прав, то разве Розамунда не вправе, причем без всякого для себя ущерба, выбрать в мужья другого? Кто станет упрекать «брачное министерство», если, махнув рукой на этот несостоявшийся брак, оно подыщет ей другого жениха? Нет, решил Гриффин, надо раз и навсегда разделаться с Розамундой Уэструдер.

Им не по пути, и черт с ней.

Ткнув пальцем в лицензию, он отодвинул от себя бумагу.

– У «министерства» всегда есть в запасе другой кандидат. Обычно так поступают всегда.

Девер фыркнул.

– Угу, по крайней мере это не молодой Лодердейл, помяни мои слова, хотя двое из этой семьи уже созрели и ищут себе невесту.

Гриффин был наслышан о том, что капитан Лодердейл едва ли не по пятам преследует Розамунду. Несмотря на свое показное равнодушие, Гриффину это не понравилось. Но почему то, что она делала, вызывало у него либо одобрение, либо неприязнь? Нет, пора избавляться от этого наваждения, и тогда он будет счастлив и спокоен.

Впрочем, он не стал мучиться, разбираясь в своих переживаниях, а просто взял и оторвал от души кусок и отбросил в сторону.

– Да, я хотел поговорить с тобой о твоей сестре, – вдруг резко произнес Девер.

Гриффин поднял голову, судорожно сглотнул и прохрипел:

– С ней все в порядке?

– Да, она жива и здорова. Речь идет о Мэлби, понимаешь?

Удивление, смешанное с непониманием, отразилось на лице Гриффина.

– Неужели не понимаешь? А следовало бы сразу понять, куда я клоню.

Гриффин терялся в догадках и молчал.

– Ты разве забыл, что она помолвлена с Мэлби еще с колыбели? – Девер задумчиво почесал подбородок. – Но тут вмешалась леди Уоррингтон. Ей очень хочется, чтобы вместо Мэлби на ней женился ее сынок. Не возражаю, это тоже очень хорошая партия, но...

От охватившего его гнева у Гриффин перехватило дыхание.

– Я так не считаю, – еле слышно ответил он. – И не позволю тебе продавать Джекс тому, кто предложит более высокую цену.

Нахмурившись, Девер уперся руками о стол и наклонился к Гриффину.

– Каким же образом ты собираешься мне помешать? Согласно воле твоего деда я ее опекун, а не ты.

Гриффин моментально опомнился. Девера можно было упрекнуть во вспыльчивости, но не в бессердечии. Конечно, Джекс должна выйти замуж, как и любая девушка в ее положении. Хотя это вовсе не означало, что она должна выйти за какого-нибудь старого ловеласа, который ей годится в отцы.

Немного успокоившись, Гриффин от угроз перешел к просьбам:

– Пусть она проведет хотя бы один сезон в свете. Предоставь ей возможность выбора, пусть небольшую, но это лучше, чем ничего.

Девер покачал головой.

– Нет, я склонен согласиться с требованиями Мэлби. Впрочем, еще совсем немного, и старый осел протянет ноги, и тогда твоя сестра будет свободна. – Девер вынул из кармана табакерку и как бы невзначай обронил: – Впрочем, если ты сочтешь для себя возможным жениться на леди Розамунде...

Все сразу стало ясно. Гриффин вскочил на ноги и, вспыхнув от гнева, угрожающе произнес:

– Негодяй, ты меня шантажируешь.

Девер тоже приподнялся и твердо посмотрел ему в глаза.

– Шантажирую? Что за чушь! Позволь мне лишь напомнить тебе о твоих обязанностях перед благородной леди. И если я вынужден твердить тебе о них, то скорее негодяй ты, а не я. Гриффин, пойми меня правильно: мне ничего не стоит выдать твою сестру за Мэлби, тогда как разорвать с ним помолвку очень трудно, – но я согласен на все, если ты женишься на леди Розамунде.

Девер чуть помолчал.

– Итак, что ты решил?

Гриффин заскрипел зубами от злости. Девер не был жесток, но порой из-за своего упрямства мог поступать опрометчиво и даже во вред самому себе.

Черт бы побрал старого графа Трегарта за то, что не сделал его, Гриффина, опекуном Джекс! Деверу, как троюродному брату, не было никакого дела до судьбы Джекс. Впрочем, Девер никогда не думал о счастье своих родственников, его волновало лишь одно – возвышение и обогащение рода Деверов.

Для Оливера, лорда Девера, источником глубокой скорби было не очень высокое положение ветви их рода, не сумевшей подняться выше баронства. Подобно многим своим вспыльчивым и горячим предкам Девер не мог слишком долго оставаться на стороне правящего монарха, что, разумеется, мешало успешному восхождению по лестнице, ведущей к пэрству.