Текст книги "Отбор для босса. Скромница (СИ)"
Автор книги: Кристина Азимут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
ГЛАВА 5.
Я застыла, стиснув поднос и только чудом не уронив его, и уставилась на шефа недоверчивым взглядом. Что?.. Это, по его мнению, наказание? Хотя, для меня – да. Не имею никакого желания ужинать с этим высокомерным кобелем, считающим, что все бабы по щелчку должны укладываться у его ног ковриком. У меня и платья-то вечернего нет, я же по ресторанам не хожу с гендирами крупных фирм… Но устраивать истерику и публично возмущаться тоже не стану. Коротко кивнув, отозвалась ровным, профессиональным тоном:
– Хорошо, Александр Михайлович. Это все?
Показалось, в его взгляде мелькнуло удивление, однако я смотрела не на холеное лицо шефа, а мимо, в одну точку. Плечи уже свело от напряжения, очень хотелось развернуться и выйти наконец из кабинета.
– Да, Олеся Викторовна. И принесите мне чай, только без неожиданных добавок, – в последних словах слышалось отчетливое веселье.
Я вернулась в приемную, где сразу наткнулась на ненавидящий взгляд Татьяны, и в первый момент не сообразила, с чего это она вызверилась. А потом поняла: дверь же была приоткрыта, и подлая соперница слышала о приглашении на ужин. Ой. Теперь придется быть вдвойне внимательной и осторожной. Хорошо, до конца сегодняшнего дня осталось чуть больше часа. А удержаться от шпильки не смогла, и направляясь мимо стола Татьяны в туалет, помыть чашку, я ехидно усмехнулась и мстительно обронила:
– Нечего было соль в чашку сыпать.
Показалось, она сейчас зашипит, как змея, ногти красотки с силой впились в ладони, и я ощутила удовлетворение. И пусть никакого желания идти на треклятый ужин не было, все-таки приятно осознавать, что Татьяна просчиталась со своей пакостью и в результате проиграла. Может, впредь умнее будет. Выполнив распоряжение Смычковского и обеспечив его нормальным чаем, вернулась за свое место, надеясь, что больше неприятных сюрпризов не будет. На мое счастье, шеф ушел из офиса на полчаса раньше, правда, прежде, чем выйти из приемной, обернулся и невозмутимо произнес, глядя на меня:
– Олеся Викторовна, надеюсь, вы помните мою просьбу. До завтра, – после чего вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я со злостью воззрилась ему вслед, понимая, что он имел в виду совсем не ужин с ним в пятницу. Еще и косой взгляд Татьяны не прибавил хорошего настроения. Конец дня прошел в тяжелой тишине, прерываемой лишь звонками телефона. Конечно, отвечала я, а напарница, едва шеф ушел, засела в интернете на каких-то своих форумах и сайтах, как заметила краем глаза. Ну, я по привычке занялась составлением плана на завтра и проверкой бумаг с подписи и на подпись, расписания встреч на завтра и прочим. Татьяна начала собираться за пятнадцать минут до окончания рабочего дня, и я заметила, как она нетерпеливо поглядывала на телефон при этом. Ожидала, что Смычковский ей позвонит? Да ну и пусть, собственно. Хоть от меня отстанет, может быть. Мысленно пожав плечами, я еще раз проверила календарь на завтра и уткнулась в блокнот, а Татьяна, подхватив сумочку, встала из-за стола и направилась к выходу, хотя оставалось еще пять минут.
– До завтра, – небрежно обронила она, даже не посмотрев на меня.
Я ничего не сказала, вернувшись к своему занятию. Напарница уже взялась за ручку двери, когда у нее наконец зазвонил телефон. Лицо Татьяны просветлело, она взяла трубку, и я поняла, почему, услышав ее мурлыкающий голос:
– Да, Александр Михайлович?
К сожалению, остальной разговор я не услышала, потому как она, думаю, специально, поспешно вышла из приемной. Подслушивать не имею привычки, поэтому спокойно собралась, выключила компьютер, проверила последний раз, все ли в порядке, и отключила остальную технику, и только потом вышла в коридор. Уф, этот хлопотный день закончился, и я с облегчением поспешила домой. По пути мысли вертелись вокруг наглого требования шефа насчет чулок, и у меня то и дело вырывалось гневное пыхтение. Нет, конечно, в моем гардеробе имелась эта деталь, но… Черта с два надену в офис. Да еще и подчиняясь непристойному приказу. В моем трудовом договоре ничего не написано насчет подобного, так что имею право поступить по-своему. Осталось решить, как.
Добравшись до дома, я вошла в квартиру, сбросила туфли и направилась прямиком к шкафу, собираясь провести ревизию, вдруг что-нибудь придумаю с одеждой. Открыла, окинула взглядом вешалки с моими нарядами… И просветлела, наткнувшись взглядом на брючный шелковый костюм приятного карамельного цвета. Свободный покрой скрадывал некоторые особенности моей фигуры, под классический пиджак пойдет блузка цвета слоновой кости, и пусть Смычковский попробует попытаться проверить, какое нижнее белье у меня надето. Надеюсь, штаны стаскивать этот гад не будет. Победно улыбнувшись отражению, я закрыла шкаф, и тут зазвонил телефон. Я посмотрела на номер и слегка удивилась: Лиля, я ее сестре помогала с ремонтом в квартире, помню. Ну и, не сказать, что мы прямо подругами стали, но иногда встречались за кофе, да.
– Привет, – поздоровалась я, направившись к кухне, готовить ужин.
– Привет, – жизнерадостно отозвалась Лиля. – Слушай, у тебя выходные как, свободны?
Я сразу вспомнила злополучное приглашение Геннадия в субботу и радостно встрепенулась.
– Ты что-то предлагаешь?
– Да, мы с Лешей на дачу едем, шашлыки, банька, речка, все такое. Не хочешь приехать? Лешка друга своего берет, а я вот тебя решила позвать, – сказала Лиля, и мое удивление переросло в предвкушение.
Может, друг – симпатичный мужчина, с которым будет приятно познакомиться, и моя личная жизнь тоже наладится?
– Да, конечно, – отозвалась я с воодушевлением. – Когда подъезжать?
– Мы с утра, чтобы пробок поменьше, а ты – как сможешь.
– Хорошо, тогда после обеда. А где ваша дача?
Лиля назвала станцию электрички и добавила, что вышлет мне на почту, как добираться, если вдруг я на машине, потому как пешком там выходило около часа по дороге до дачного поселка. Ну и ладно, дойду, прогуляюсь по лесу. Просить Геннадия уж точно не буду, это же придется аж целых полтора часа с ним в машине провести. Нет уж, не надо мне такого счастья. Договорились, что я позвоню, как выеду, и Лиля меня встретит у станции, у мужа возьмет машину, и мы доедем. Довольная, что планы на выходные определились, я занялась ужином, полностью успокоившись. С одеждой на завтра разобралась, ресторан в пятницу как-нибудь переживу, в общем, все складывалось, как нельзя лучше. Может, и в свой филиал вернусь уже на следующей неделе, кто знает.
Проснувшись утром, начала приводить хитрый план в действие. Надела костюм, под него с мстительным удовольствием – тонкие колготки, все-таки еще не так тепло, чтобы с голыми ногами ходить. Убрала волосы в привычную прическу, прихватила сумку, куртку и отправилась в офис, предвкушая физиономию Смычковского, когда увидит меня. С широкой улыбкой, как всегда за десять минут до начала дня, я зашла в просторный холл и уверенно направилась к лифтам… Только вот совсем не ожидала, что за спиной раздастся слишком знакомый негромкий голос:
– Доброе утро, Олеся Викторовна. Симпатичный костюм.
Спина задеревенела, ноги превратились в глиняные тумбы, а внутри завозилось глухое раздражение. Очень хотелось обернуться, увидеть его лицо, но это было бы слишком с моей стороны. А в тоне я недовольства не заметила, только странную задумчивость. Ехать в одном лифте со Смычковским очень не хотелось, однако топать по лестнице почти на самый верх еще меньше. Взмокнуть, как мышь, и благоухать не слишком приятными ароматами в приемной – сомнительная перспектива. Ладно, перетерплю несколько минут, ничего не случится. Двери лифта открылись, и я шагнула внутрь, как можно невозмутимее обронив:
– Доброе утро, Александр Михайлович. Благодарю.
Увы, мое невезение продолжилось: кроме нас больше никто не зашел, и мы поехали вдвоем. Я стояла, глядя перед собой и стараясь не коситься нервно на Смычковского, все ждала подвоха насчет моего внешнего вида. Мне предстояли самые долгие несколько минут в жизни…
– Так что, вы выполнили мою просьбу, Олеся Викторовна? – прежним спокойным голосом поинтересовался шеф, а в следующий момент…
Я поперхнулась язвительным ответом, распахнув рот и на несколько мгновений растерявшись. Потому что наглая конечность гендира змеей обвилась вокруг меня и погладила бедро, видимо, пытаясь нащупать резинку несуществующих чулок. Вдруг остро накрыло ощущение, какая у него горячая ладонь, через тонкий шелк это особо чувствовалось, и дыхание внезапно сбилось.
– Хм-м, – протянул он, а пальцы заскользили вверх, уже ощупывая ягодицу. – Вижу, что нет. Нехорошо игнорировать приказы начальства, – мягким, низким тоном добавил он, продолжая исследовать зачем-то мою пятую точку. – А трусики кружевные? Вам бы пошли…
И только я наконец-то собралась резко осадить зарвавшегося шефа и оттолкнуть оборзевшую вконец ладонь, как лифт остановился, впуская новых людей, тоже ехавших вверх. О, черт… Мы стояли близко, так, что они не видели, что творил Смычковский, а устраивать скандал при таком обилии свидетелей мне воспитание не позволило. Я чувствовала, как горят щеки, как шеф продолжает мягко гладить мою попку, иногда нежно сжимая, и пальцы стискивали ручку сумки все сильнее, представляя на ее месте шею Смычковского. Эмоции окатывали жаркими волнами, скручиваясь в животе в спираль, злость и замешательство бурлили в крови, требуя выхода, а лифт полз жутко медленно, как мне казалось.
– Р-руку убер-рите… – наконец тихо прорычала я, не выдержав и остро сожалея, что туфли на удобном широком каблуке, а не шпильки. – Что вы с-себе позволяете?
– Проверяю, как и обещал вчера, – последовал невозмутимый ответ.
Я аж задохнулась от негодования, скрипнув зубами и страстно желая, чтобы все эти люди наконец вышли, и можно было отступить от начальника.
– Уже проверили, – процедила я, стараясь не обращать внимания на мурашки, безостановочно бегавшие вдоль позвоночника от прикосновений Смычковского. – Поверьте, здесь того, что вы ищете, уж точно нет.
– У вас очень притягательные формы, Олеся Викторовна, оторваться сложно, знаете ли, – любезно уведомил меня гадский шеф, чем вызвал новый приступ возмущения и одновременно смущения.
Это мне сейчас комплимент неожиданно сделали, или Смычковский продолжает мелочно издеваться? К счастью, лифт наконец приехал, люди передо мной вышли, и я почти бегом последовала их примеру, торопясь занять место в приемной. Ага, только моему начальнику в ту же сторону, о чем я запоздало вспомнила, услышав за спиной:
– И брюки вам очень идут, между прочим. Точнее, вашей попке.
Издав возмущенный возглас, я буквально влетела в приемную, пытаясь отдышаться, и прижав ладони к пылающим щекам. Хорошо, там еще никого не было, второй стол пустовал… Костеря про себя шефа последними словами, я только успела повесить куртку и бросить сумку на стол, как позади открылась дверь.
– Будьте добры, Олеся Викторовна, принесите мне кофе, – услышала я невозмутимый голос Смычковского. – И документы на подпись, после обеда у меня встреча, я уеду из офиса.
– Хорошо, – сухо отозвалась, упорно не поворачиваясь к нему.
Только когда в приемной воцарилась тишина, я длинно выдохнула, прикрыв глаза и опершись ладонями на подоконник. Спокойно, Леся, в конце концов, тебе ничего не мешает перестать делать свою работу на отлично, чтобы Смычковский сам отправил обратно в филиал. Слегка повеселев, я занялась напитком, прихватила папку с бумагами и зашла в кабинет, постаравшись сохранить непроницаемое выражение на лице. Хотя внутри все напряглось, признаться…
Предпочла остановиться напротив шефского кресла, пусть и не очень удобно ставить чашку. Но зато лапать меня в таком положении тоже крайне несподручно. Смычковский кивнул, не отрываясь от экрана, взял папку с документами.
– Зайдите через полчаса, заберите, – обронил он, ухватившись за чашку, и сделал глоток. – Кстати, Олеся Викторовна, надеюсь, у вас есть, во что одеться завтра? – добавил шеф, усмехнувшись уголком губ и глянув на меня.
Я поджала губы и смерила его выразительным взглядом.
– Найду, Александр Михайлович, не переживайте, – сухо ответила ему.
– Я подвезу вас до дома после работы, так быстрее будет, – огорошил он следующей репликой. – Отказ не принимается. Идите.
Проглотив возмущенный ответ, молча развернулась и вышла из кабинета, постаравшись не хлопнуть дверью. Деспот, вообще. А в приемной меня ждал очередной сюрприз: за свободным столом сидела не Татьяна.
ГЛАВА 6.
Я замерла, рассматривая элегантную, холеную женщину около двадцати восьми-тридцати, спокойно смотревшую на меня. Строгий костюм, прическа, никакой вульгарности, и во мне затеплилась надежда, что, может, эта напарница будет поприятнее, и мы даже сработаемся… Ровно до момента, когда мадам открыла рот.
– Милая, давай договоримся сразу, – мягко начала она, доброжелательно улыбнувшись и постукивая кончиком ручки по столу. – Это место будет моим, ты слишком молоденькая для такой ответственной должности. Поэтому, все, что поручит тебе Александр Михайлович, буду делать я, поняла?
На несколько мгновений я растерялась от такого заявления, даже не зная, что ответить нахальной дамочке. Вспомнилось, как вчера Смычковский осадил Татьяну, когда она попыталась вместо меня принести чай, и мысленно усмехнулась. Ну-ну. Еще одна, считающая себя всех хитрее и умнее. Я подошла к своему столу, достала папку с документами на подпись и только потом ответила:
– Александр Михайлович отличается хорошей памятью и обычно знает, что кому поручал.
– Так, ты со мной не спорь, а делай, как я говорю, – чуть нахмурила идеально очерченные брови дама – даже не представилась, кстати, и мое имя не спросила.
Ладно, как хочет. У меня и так хватает работы. Я пожала плечами и подошла к шкафу с кофейным автоматом, достала чашку, как напарница тут же оказалась рядом.
– Я сама все сделаю, иди, – покровительственно кивнула она. – Какой кофе он предпочитает?
Велик соблазн был дать неверные сведения, но я – не Татьяна. Эта, новенькая, и так огребет.
– Черный, со сливками отдельно, сахар тоже, – коротко ответила и вернулась к столу, взяв папку с документами и просмотрев их.
Напарница покосилась на меня, поставила делаться кофе и подошла к столу, бесцеремонно вырвав папку из моих рук.
– Это тоже отнести? Я сделаю, – кивнула она и вернулась к кофе-машине.
В приемной воцарилась тишина. Я занялась разбором почты и прочими делами, которые наметила себе еще вчера, самоуверенная девица, сделав кофе, с видом победительницы направилась в кабинет, нацепив на лицо любезную улыбку. Каюсь, я даже оторвалась от компьютера, замерев в предвкушении и прислушиваясь к звукам в кабинете. Эх, жалко, Смычковский голос не повышал. Я услышала только, что он что-то сказал даме, и спустя несколько секунд она вышла, с поджатыми губами, недовольным лицом и пятнами румянца на щеках. С подносом с кофе и папкой. Смерила меня взглядом, казалось, что-то хотела сказать, но не успела: из кабинета выглянул сам шеф.
– Олеся Викторовна, прошу в мой кабинет, – коротко произнес он и добавил с едва заметной усмешкой в уголках губ. – С кофе и бумагами. Веронике Валерьевне я все необходимые указания дал.
Кивнув с невозмутимым лицом, я забрала у молчаливой Вероники – теперь хоть имя ее знаю, – многострадальный поднос и папку, и вернулась в кабинет. Поставила чашку, положила бумаги перед Смычковским, стараясь не смотреть на него.
– Почему вы позволили Веронике за вас выполнить мое поручение? – спросил вдруг он, и я едва не подскочила от неожиданности.
Осторожно покосилась на шефа, наткнулась на пристальный, внимательный взгляд и очень некстати вспомнила нашу утреннюю поездку в лифте. Черт. С чего это меня в жар бросило от его возмутительного поведения?
– Я не имею обыкновения устраивать драку в приемной за папку с документами или чашку, – ровно ответила я, глядя поверх головы Смычковского.
– Вы могли сказать, что я попросил именно вас, а не Веронику, – взгляд начальства продолжал блуждать по мне, и от этого становилось все неуютнее и волнительнее, и дыхание норовило сбиться.
– Видимо, Вероника решила, что сможет сделать это лучше меня, – наверное, общее нервозное состояние виновато в том, что я так резко огрызнулась, но мне на самом деле начинали надоедать эти придирки.
Я не привыкла работать в такой неспокойной обстановке, как на пороховой бочке себя ощущаю. Смычковский хмыкнул, помолчал, потом наконец соизволил махнуть рукой.
– Спасибо, можете идти, – и придвинул папку с бумагами к себе.
С большим облегчением я вернулась в приемную, села за стол, поглядывая на молчаливую Веронику. Интересно, что ей шеф наговорил? Впрочем, на телефонные звонки отвечала исключительно она, а я и не возмущалась. Все было спокойно почти до самого обеда, пока где-то за полчаса до оного из кабинета не выглянул Смычковский.
– Олеся Викторовна, позовите ко мне Эльвиру Анатольевну, и мне нужен список ближайших выставок и график их посещения менеджерами.
Шеф снова исчез в своем кабинете, а Вероника все-таки не вытерпела.
– Я сделаю график, – коротко обронила она, не глядя на меня, на что я пожала плечами и ничего не ответила.
Хочет на грабли наступать, пускай. Тем более, что подобный график у меня был готов, вчера еще занялась – ну по привычке, я такое всегда делала на прежнем месте работы в начале недели. Позвонила начальнице отдела продаж, передала просьбу шефа, сама тихонько распечатала бумаги, на всякий случай, и положила их рядом с собой. Потому что, судя по нахмуренным бровям, Вероника все еще была в процессе составления. Эльвира Анатольевна явилась через несколько минут и прямо с порога обратилась ко мне, мельком скользнув взглядом по моей напарнице:
– Олеся, загляните в бухгалтерию, у них почта накопилась, заберите и отправьте.
– Да, конечно, – кивнула я и поднялась из-за стола.
Усмешка Вероники меня при этом совершенно не задела, и я со спокойной душой вышла из приемной, отправившись в бухгалтерию. А вот когда вернулась, неприятности подкрались незаметно. В приемной было пусто, из кабинета доносились голоса, и я занялась сортировкой писем и упаковкой их в конверты – зайду сегодня после работы на почту, когда дверь распахнулась, и оттуда вылетела красная, как рак, Вероника, метнув на меня злой взгляд. Ой, что-то у меня дежавю. Спрятав усмешку, я сохранила невозмутимый вид, и тут зазвонил телефон. Внутренний. Из кабинета. Сердце невольно екнуло, и я подняла трубку.
– Олеся, где график? – требовательно спросил Смычковский с явными недовольными нотками.
– Сейчас будет, – отозвалась я, взяв нужные бумаги со стола.
– Я сказал вам сразу принести, – отрывисто произнес он, а во мне взметнулось возмущение.
– Эльвира Анатольевна попросила в бухгалтерию зайти, – ровно ответила я, стараясь сдержать эмоции.
– Ваш начальник – я, Олеся Викторовна, – осадили меня и повторили. – Несите график немедленно.
Тиран и грубиян. Едва не фыркнув, я схватила бумаги и быстрым шагом зашла в кабинет, отдала Смычковскому, даже не взглянув на шефа, и поспешила обратно, чтобы не нарваться на продолжение отповеди. Слава богу, ему хватило такта не делать этого в присутствии Эльвиры. А вот выходя из кабинета, я наткнулась на Веронику, как раз отходившую от кофе-машины с чашкой… Только и успела судорожно вздохнуть, с ужасом глядя на расплывшееся на блузке безобразное коричневое пятно. Напарница отступила на шаг, мило улыбнулась и с фальшивым сочувствием проворковала:
– Ой, извини, нечаянно вышло.
После чего развернулась и направилась к своему месту, и даже спина ее излучала довольство и триумф. Вот… стерва. Я скрипнула зубами, с ненавистью посмотрев на Веронику и сжимая кулаки, чувствуя, как на глаза наворачиваются бессильные слезы. Задержав дыхание и строго запретив себе истерить на рабочем месте, я вылетела из приемной и заперлась в туалете, наконец дав волю эмоциям, и тихо всхлипнула, пытаясь оттереть пятно влажной салфеткой. Да куда там, конечно, ничего толком не вышло, тут только стиральная машинка поможет. Но ходить до конца дня в таком виде по офису? Господи, я ж сгорю со стыда. Прикусив губу, я несколько мгновений напряженно размышляла, что хуже, неряшливый вид или претензия на сексуальность, и решила, что второе безобиднее. Смычковский после обеда уезжает из офиса, в приемной кроме Вероники никого нет, так что, переживу как-нибудь до конца дня. И я начала расстегивать пиджак, глядя в глаза своему отражению.
Сняла блузку, надела обратно пиджак и горестно вздохнула. Мда. Вырез ровно на грани приличия, а учитывая мои не модельные формы и размер груди, пикантная ложбинка предстала во всей красе, и хорошо хоть, кружево бюстика не выступает. Но лучше не наклоняться и держать спину прямо, потому как малейшее неверное движение, и о цвете моего нижнего белья узнают все желающие. Уже предвкушая возможную реакцию Смычковского по поводу моего внешнего вида, я аккуратно сложила испорченную блузку, еще немного посидела, собираясь с духом, и наконец вышла из туалета. До обеда оставалось десять минут к моему облегчению.
Под насмешливым взглядом Вероники я вернулась за свое рабочее место с гордо поднятым подбородком, и конечно, стервозная напарница не преминула небрежно заметить:
– Думаешь, твое декольте сойдет за отвлекающий маневр?
Я ничего не ответила, лишь мрачно покосилась на нее, придвинув клавиатуру к себе и углубившись в работу. Еще пять минут мы сидели в тишине, а потом дверь кабинета Смычковского распахнулась, и вышел сам шеф, один – видимо, Эльвира ушла, пока я сидела в туалете. Остановился, окинул непроницаемым взглядом и сообщил:
– Олеся Викторовна, вы понадобитесь мне на встрече, она сразу после обеда. Собирайтесь, я жду вас в машине.
После чего вышел, оставив меня сидеть с неприлично открытым ртом и в состоянии тихой паники.
