Текст книги "Домашний фронт"
Автор книги: Кристин Ханна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
8
В первую неделю мая Майкл присутствовал на предъявлении обвинения Келлеру, где заявил о том, что тот не признает себя виновным в убийстве первой степени, и принялся за изучение материалов дела. Ему нужно было собрать все факты, а клиент по-прежнему молчал. Во время той первой встречи в тюрьме Кит сказал: «Я виновен» – и снова умолк, отвечая на каждый вопрос Майкла стеклянным взглядом. «Я ее убил», – время от времени повторял он. И все. Никакой помощи.
Тем временем дома Джолин продолжала составлять для него списки. Стоило ему попасться ей на глаза, как тут же следовало очередное указание: не забудь утеплить трубы в ноябре… подкормить растения… очистить решетки для барбекю. Этим она теперь заполняла их вечера. А весь день проводила на базе, готовясь к отправке в Ирак. Майкл чувствовал, что ей уже не терпится. Вчера вечером Джолин сказала ему, что хочет поскорее уехать, чтобы исполнить свой долг и вернуться. Ну что ж, скоро ее желание исполнится.
Через два дня он попрощается с женой, увидит, как она садится в армейский автобус и уезжает.
Майкл хотел быть стойким, сильным и искренним. Но за последний месяц он узнал кое-что новое о себе: он эгоист. А еще он встревожен, напуган и зол. Откровенно говоря, больше всего именно зол. Майкл злился, что Джолин предпочла армию семье, злился, что она не уволилась со службы еще много лет назад, злился, что ему не оставили выбора.
Он явился на идиотское собрание членов семей военнослужащих, которое порекомендовала ему Джолин. Это была полная катастрофа. В тот день он всюду опаздывал, и собрание не стало исключением. Майкл вошел в зал, торопясь, задыхаясь от быстрой ходьбы и продолжая рыться в портфеле в поисках бумаги с фамилией контактного лица.
Женщины. Вот кого он увидел. Не менее пятидесяти женщин, большинство с кричащими и плачущими детьми. Большой плакат на подставке: «Поддержите своего солдата». Ниже список из выделенных точками пунктов. Программы помощи. Номера телефонов. Одиночество. Секс. Финансовая помощь. Как будто он собирался обсуждать с чужими людьми проблемы, с которыми столкнулся из-за призыва жены в армию.
При его появлении головы всех женщин повернулись к нему. В зале повисла тишина.
– Извините, ошибся дверью, – промямлил он и вышел.
У него не было никакого желания сидеть там и слушать рассуждения о том, как оставаться хорошей женой, пока муж воюет.
Где бы он ни появлялся, новости, похоже, бежали впереди. Его коробили взгляды, которые бросали на него люди, узнавая, что Джолин собирается в Ирак. Твоя жена будет воевать? Он видел, как собеседники хмурятся, видимо, представляя его в фартуке, взбивающим тесто для торта в миске. Его друзья, либералы и интеллектуалы, не знали, как на это реагировать. Они поспешно переводили разговор на Джорджа Буша, на политиков, защищавших войну, и делали вывод, что Джолин зря рискует жизнью. И что, черт возьми, Майкл должен был им ответить?
Он поддерживает солдат, но не войну – вот каких слов от него ждали. И это благородная позиция, но только не в отношении собственной жены. Майкл не мог заставить себя согласиться с ее решением.
Джолин тоже это понимала, видела его злость и осуждение. Они слишком хорошо знали друг друга, и скрыть такие сильные чувства было просто невозможно. Без любви, которая могла их защитить, они были уязвимы, словно обожженные огнем, – каждое прикосновение причиняло боль.
Поэтому Майкл не смотрел на нее, не дотрагивался до нее, полностью погрузившись в работу. Именно так он пережил эти две недели. Отсутствие. Он рано уезжал из дома и задерживался на работе как можно дольше. Ночью они с Джолин лежали по разные стороны кровати, размеренно дышали в темноте, не касаясь друг друга. Оба не спали, только делали вид. Один раз Джолин потянулась к нему, сказала, что уезжает, хотела заняться любовью. Он отвернулся – был слишком зол на нее, чтобы откликнуться на попытку близости. Следующим утром Майкл увидел грусть и обиду в ее глазах, и ему стало стыдно, но справиться со своими чувствами он не мог.
Услышав сигнал интеркома, Майкл нажал кнопку. Секретарь сообщила о том, что пришел прокурор округа Кинг – они договаривались о встрече.
– Пригласите его, – сказал Майкл и выпрямился на стуле.
В кабинет вошел прокурор Брэд Хилдербрандт. Майкл хорошо знал Брэда: под глянцевой внешностью политика билось сердце фанатика. Брэда избрали для бескомпромиссной борьбы с преступлениями и преступниками, и он хорошо делал свою работу, потому что верил в политический курс своей партии.
– Майкл! – Брэд с улыбкой протянул руку.
Они обменялись рукопожатием. По улыбке Брэда Майкл понял, что его ждут неприятности.
– Я хочу, чтобы ты знал: в деле Келлера появился свидетель, – сказал Брэд. – В интересах полного раскрытия информации…
– И возможной сделке о признании вины.
– Мы хотели, чтобы ты ознакомился с информацией как можно быстрее. Келлер признался. Вот почему я сам привез ее.
– Правда?
Брэд бросил на стол папку.
– Вот заявление Терри Винера. Это сокамерник Келлера.
Информатор. Их услугами всегда пользовались прокуроры и полиция.
– Давай начистоту. Ты утверждаешь, что Кит Келлер, который за несколько недель пребывания в тюрьме не говорил ни с отцом, ни с адвокатом, ни с назначенным судом психиатром, вдруг разоткровенничался с сокамерником.
– Он сказал… цитирую: «Эта сука не хотела заткнуться, и я ее пристрелил».
– Кратко, по делу и легко запоминается. Понятно. Хочешь, угадаю: этого так называемого свидетеля отпустили.
– Его арестовали всего лишь за хранение наркотиков.
– Наркоман. Превосходно! – Майкл взял картонную папку, раскрыл и пробежал взглядом текст заявления. – Мне нужна копия записи об аресте этого парня.
– Я тебе вышлю.
– И эта байка – все, что у тебя есть?
– Не так уж мало, Майкл, и мы оба это знаем. – Брэд многозначительно молчал, глядя на него. – Я знаю о твоей жене, Майкл. Собирается воевать, да? Не знал, что у тебя в семье есть военные.
– Военные? Я бы так не сказал.
– Правда? Странно все это. В любом случае, мне кажется, ты будешь очень занят с детьми.
В тоне Брэда сквозила насмешка или ему показалось?
– Не волнуйся за меня, Брэд. Я сумею отвезти детей в школу, приготовить ужин и одновременно надрать тебе задницу в суде.
После ужина Джолин стояла у раковины, погрузив руки в горячую мыльную воду, и смотрела в окно, выходящее на задний двор. Сегодня из него открывался необыкновенно красивый вид: темнеющее небо, набегающие на берег волны, словно светящиеся изнутри планки забора. Джолин знала, что если закроет глаза, то в памяти всплывут сотни картин на фоне этого пейзажа, и она услышит смех дочерей, почувствует маленькую ладошку в своей руке.
До свидания. Сколько раз за последние две недели она мысленно произносила эти слова? Прощалась с воспоминаниями, чувствами, пейзажами, людьми. Потратила не один час, пытаясь лучше запомнить все, чтобы взять с собой, как дневник той жизни, с которой она прощалась… жизни, которая будет ее ждать.
Джолин спустила воду, вытерла руки и медленно вышла из пустой кухни.
Гостиная была ярко освещена – все лампы горят, за решеткой камина пляшут языки пламени, по телевизору идет сериал, который никто не смотрит. Джолин выключила телевизор, но, испугавшись внезапно наступившей тишины, снова включила. Поднимаясь по лестнице, она обратила внимание на то, как скрипят ступени, но не остановилась. Бетси была в своей комнате, делала уроки, а Лулу уже спала. Джолин задержалась у двери Бетси, провела пальцами по дубовой панели. Ей хотелось войти, сесть рядом со старшей дочерью, еще раз поговорить с ней. Но сегодня у нее было еще одно дело – его она оттягивала, насколько могла.
Джолин вошла к себе в спальню, включила свет и закрыла дверь. Она стояла посреди комнаты, которую столько лет делила с мужем и вспоминала. А вот кровать, Майкл. Давай ее купим… Смотри, какая она прочная – на ней мы можем делать детей… Комод с зеркалом они нашли много лет назад на распродаже, а восточный ковер был их первой крупной покупкой.
Вздохнув, она подошла к комоду и достала из нижнего ящика видеокамеру, укрепила ее на штативе, который специально купила для этой цели, направила объектив на широкую кровать и нажала кнопку «запись». Потом сама забралась на кровать, взбила подушки и заставила себя улыбнуться, как улыбалась всегда, читая Лулу сказку на ночь.
– Привет, Лулу. – Голос ее дрогнул. Набрав полную грудь воздуха, она начала снова. – Я записываю это для тебя. – Джолин взяла любимую книгу дочери в яркой обложке и начала читать вслух на разные голоса. Закончив, она закрыла книгу и посмотрела в камеру полными слез глазами. – Люси Луида, я люблю тебя, как до луны и обратно. Спи крепко, моя малышка. Время летит быстро, ты и не заметишь, как я вернусь.
Джолин встала с кровати, выключила камеру и извлекла из нее кассету, заменив новой. На этот раз она села на край кровати и смотрела прямо в камеру.
– Бетси, – тихо проговорила она, – я даже не знаю, как с тобой попрощаться. Я понимаю, что именно теперь я тебе нужна. В школе тебе очень трудно, и мне хотелось бы дать совет, который поможет тебе идти по жизни, но у нас нет на это времени, правда? Как получилось, что у нас нет времени? – Она вздохнула. – Я знаю, Кроха, ты на меня сердишься, и мне очень жаль. Остается надеяться, что когда-нибудь ты поймешь. Может быть, даже будешь мной гордиться, как горжусь тобой я. А я тобой горжусь. Ты сильная, красивая, умная и преданная. За время моего отсутствия тебе придется преодолеть много препятствий, и это будет нелегко. Я знаю, что нелегко. Но ты справишься. – Джолин на секунду закрыла глаза, думая о том, как много ей хочется сказать дочери. Следующие десять минут она рассказывала о мальчиках и девочках, об учебе, о начале месячных и о косметике. Закончив, Джолин почувствовала себя выжатой как лимон. Столько еще осталось невысказанного, а времени уже нет. – Я люблю тебя, Бетси, как до луны и обратно. И знаю, что ты любишь меня. Знаю, – повторила она и улыбнулась.
Потом поднялась и снова заменила кассету в камере. Очередь Майкла. Но, присев на край кровати и посмотрев в маленький черный глазок камеры, Джолин почувствовала какую-то пустоту внутри. После стольких прожитых лет она не знала, что сказать мужу, не знала, захочет ли он слушать, захочет ли понять. Джолин встала, выключила видеокамеру и положила две кассеты на комод, написав на одной «ЛУЛУ», а на другой «БЕТСИ».
А теперь самое трудное.
Джолин подошла к письменному столу в углу комнаты, вспоминая день, когда она его нашла. Майкл смеялся: «Это самая уродливая вещь, которую я только видел. Сколько раз его перекрашивали?» Тогда она взяла его за руку и подтащила поближе: «Смотри внимательнее, малыш».
Она села за стол и выдвинула нижний ящик. Внутри лежала зеленая металлическая коробка, купленная специально на случай призыва в армию. Джолин достала коробку, поставила ее на полированную, красного дерева, крышку стола, извлекла из нее купленную на этой неделе почтовую бумагу и принялась за прощальные письма. Надеясь, что их никогда не прочтут.
«Моей любимой Элизабет Андреа. Это письмо – самое трудное, что я делала в жизни. Не потому, что не знаю, что сказать (а я действительно не знаю), а потому, что не могу примириться с мыслью, что ты его прочтешь, когда я умру, и узнаешь, что чувствует девочка, лишенная матери…»
Она все писала, глотая слезы, и не могла остановиться, пока слова не иссякли. Поставив последнюю точку, она увидела, что руки у нее дрожат. Письмо Лулу далось ей ничуть не легче; каждое написанное слово буквально кричало о ребенке, который почти забудет мать…
«Майкл, – начала она третье письмо и остановилась. Авторучка неподвижно повисла над листом, слезы капали на бумагу, оставляя серые кляксы. – Я тебя любила с начала и до конца. Позаботься о наших детях. Пусть они меня помнят».
Она сложила письма, вложила каждое в отдельный конверт и убрала в металлическую коробку вместе с бумажником и водительским удостоверением.
Поставив коробку в ящик стола и задвинув ящик на место, Джолин какое-то время просто сидела, измученная и опустошенная. Потом встала с трудом, потому что колени у нее подгибались, подошла к шкафу, достала армейский вещмешок, бросила его на кровать и начала собираться.
Она так сосредоточилась на сборе вещей из составленного списка и на том, чтобы аккуратно сложить форму, что не услышала стук в дверь. Внезапно рядом с ней оказалась Бетси. Девочка широко раскрытыми глазами смотрела на расстегнутый вещмешок с камуфляжной полевой формой, светло-коричневыми ботинками и зелеными армейскими футболками.
– Привет, Бетс, – сказала Джолин.
Деревянной походкой Бетси подошла к кровати, не отрывая взгляда от серебристого солдатского жетона, лежавшего рядом с вещмешком. Она взяла жетон в руки и стала рассматривать стальной прямоугольник с личными данными Джолин.
– Сиерра говорила, что ты будешь убивать людей, – еле слышно произнесла Бетси. – А потом Тодд засмеялся и сказал: «Нет, не будет, потому что женщины не умеют стрелять – это всем известно».
– Бетси…
– Я когда-то видела кино, где личности солдат устанавливали по жетонам. Они для этого? Чтобы установить твою личность? – Ее глаза наполнились слезами.
– Ничего со мной не случится, Бетси.
– Ты не должна никуда ехать.
Джолин с трудом сглотнула. Ей хотелось крепко обнять дочь и поклясться, что останется дома.
– Я тоже этого хотела бы.
– Поклянись, что вернешься домой.
– О, Бетси… – Джолин пыталась найти нужные слова – дать невыполнимое обещание девочке, которая никогда не забудет того, что будет произнесено. – Я так тебя люблю.
Бетси была охвачена ужасом. Из ее горла вырвался какой-то сдавленный звук, и она разрыдалась.
– Это не обещание!
Затем она швырнула жетон на пол и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
Джолин медленно нагнулась, подняла жетон, надела на шею и устало вздохнула. Вот закончит собираться и пойдет к Бетси снова, чтобы попытаться все объяснить.
Сегодня их последняя ночь вместе. Весь день Джолин провела с дочерьми. Разрешила Бетси не ходить в школу. Втроем они посмотрели кино, покатались на коньках и пообедали в «Красном дрозде».
Теперь солнце уже садилось.
Джолин спланировала, что последний вечер они проведут все вместе. Она хотела поужинать в «Крабе». Им – особенно ей – нужны еще одни, последние воспоминания, чтобы взять с собой, словно амулет, в разлуку, которая их ждет.
Уже много лет они считали «Краб» «своим» рестораном. В жаркие, наполненные ленивой истомой летние дни они приходили сюда, гуляли по пляжу во время отлива, устраивали импровизированные соревнования. Приз – обычно рожок с двумя шариками мороженого – полагался тому, кто первым найдет агат, плоского морского ежа или красивый белый камешек.
Раньше Майкл ходил с ними. Носил разноцветные ведерки, пластмассовые лопатки, ворох полотенец и пакеты с солнцезащитными кремами. Но несколько месяцев, прошедших после смерти отца, изменили его. Может, если бы он мог хотя бы на секунду перенестись в прошлое, и все вспомнить, то дал бы Джолин то, что сегодня вечером, перед отъездом, ей нужно больше всего: ощущение дружной семьи. Ей нужно знать, что Майкл сумеет позаботиться о девочках, что он будет ждать ее, и у нее по-прежнему есть муж, к которому она вернется.
– Пойдемте, ребята, – повторила Джолин. – Давайте поужинаем в «Крабе».
Обрадовалась только Лулу.
– Слишком холодно, – сказала Бетси, поправляя наушники своего плеера. – До лета в «Краб» никто не ходит. Там будет одно старичье.
Майкл молча пожал плечами, направил пульт дистанционного управления на телевизор и принялся переключать каналы.
Джолин восприняла это как согласие.
– Превосходно! Значит, идем. Берите куртки, на берегу может быть холодно.
Следующие десять минут она проверяла экипировку семьи: куртки, ботинки, пледы. Потом бросила, на всякий случай, четыре складных стула в багажник машины, и через десять минут они уже мчались по извилистой дороге вдоль берега залива.
Ресторанчик «Краб» был местной достопримечательностью; его открыл пятьдесят лет назад норвежский рыбак. Маленькое здание с черепичной крышей располагалось на узкой полоске земли между дорогой и пляжем. Со всех сторон его окружал серый деревянный настил с пластиковыми столиками; ограждение было украшено рыболовными сетями и новогодними гирляндами. Летом столы застилали красно-белыми клеенчатыми скатертями, но теперь, после окончания сезона, когда в ресторан заглядывали лишь местные жители, скатерти сняли.
Внутри неровный пол был засыпан толстым слоем песка, по слухам, привезенным с дикого пляжа Калалох. Многочисленные реликвии – картины, просроченные лицензии на рыбную ловлю, долларовые купюры – почти полностью скрывали деревянные стены. Каждый мог прибить к стене все, что ему вздумается. Здесь даже были несколько лифчиков и трусиков.
Лулу знала, куда идти. Она вошла в ресторан, словно хозяйка, направилась прямо к окну у кассы и указала на стену.
– Это мы, – объявила она всем, кто мог ее слышать.
Немногочисленные посетители даже не повернули головы.
Официантка, седовласая женщина, работавшая здесь с незапамятных времен, сказала:
– Конечно, Лулу. Это моя любимая фотография.
Девочка просияла.
Официантка – Инга – провела их к столику у двери.
– Как обычно? – спросила она, вытаскивая из волос карандаш. Это был всего лишь эффектный жест – никто никогда не видел, чтобы Инга записывала заказ.
– Точно. – Джолин старалась, чтобы ее голос звучал весело. – Два дандженесских краба, четыре порции топленого масла и две порции чесночного хлеба.
Они расселись на двух скамьях – Майкл с Бетси с одной стороны, Лулу и Джолин напротив. За едой Джолин старалась поддерживать оживленный разговор, но, честно говоря, к тому времени, как все сняли пластиковые нагрудники, она совсем упала духом. Разговаривали только она и Лулу. Майкл и Бетси в основном пожимали плечами и неопределенно хмыкали. Обоим было невесело в этот вечер, и они хотели, чтобы Джолин об этом знала. По крайней мере, такой она сама сделала вывод. Когда Майкл оплачивал счет, в ресторан вошли Флинны.
– Замечательно, – буркнула Бетси и наклонилась вперед, так что волосы закрыли ее лицо.
– Тэми! – Джолин вскочила, обогнула стол и крепко обняла подругу. Могла бы и догадаться, что все придут сюда. Отступив на шаг, она улыбнулась. – Нужно сфотографироваться.
Тэми, Сет и Карл тут же обнялись и улыбнулись, глядя в объектив камеры. Джолин запечатлела их на старенький громоздкий «Поляроид», который в ресторане держали для гостей. Еще одна традиция: каждое посещение ресторана предполагало семейное фото, которое прикреплялось к стене.
– Готово.
Флинны сгрудились вокруг Джолин, наблюдая, как проявляется снимок. Когда процесс закончился – вышло удачно, – фото повесили на стену у двери.
– Ваша очередь. – Тэми взяла фотоаппарат.
Джолин обняла Бетси (какая худая и неуклюжая у нее старшая дочь) и Лулу (свою малышку). Майкл встал сзади. По команде Тэми они улыбнулись.
Вспышка.
Затем Бетси и Майкл отстранились и вышли. Джолин молча смотрела им вслед.
Тэми взяла подругу за руку и крепко сжала.
– Эй, – прошептала она.
Джолин покачала головой и выдавила из себя улыбку. Держась за руки, они вышли на веранду. Уже стемнело. Полная луна освещала острые, покрытые снегом вершины гор, отражалась от воды в заливе.
У края деревянного настила стояли Карл и Майкл. Даже издалека было заметно, что им неловко друг с другом – у мужчин не было ничего общего, кроме дружбы их жен. Майкл сунул руки в карманы и слегка раскачивался на пятках. Ночной ветер ерошил его волосы.
Сет вместе с Лулу пошел на пляж. У кромки воды они присели на корточки и стали что-то высматривать. Джолин видела, что Бетси хочется присоединиться к ним, но она не решалась.
– Давай, Бетси, – шепнула Джолин.
Помешкав, Бетси спустилась по ступенькам террасы и пошла по песчаному пляжу. Увидев ее, Сет застенчиво улыбнулся.
– Что они будут делать без нас? – тихо спросила Джолин.
– Что мы будем делать без них? – вопросом на вопрос ответила Тэми.
Они стояли, пока легкий бриз не превратился в холодный ветер, пробирающий до костей, а Карл и Майкл перестали делать вид, что им есть о чем говорить. Потом Флинны вернулись в ресторан, а семья Джолин отправилась домой.
К тому времени, когда они припарковали машину и вошли в дом, настроение у всех испортилось. Даже у Лулу.
– Мамочка, – спросила она, войдя в гостиную, – а ты вернешься на мой день рождения, да?
Бетси закатила глаза.
– На день рождения не вернусь, Лулу. Но папа устроит для тебя чудесный праздник.
– Ага. – Лулу задумчиво потерла лицо. – А если у меня выпадет зуб? Тогда ты приедешь?
Майкл сел в кресло и включил телевизор.
Бетси презрительно фыркнула и вышла из комнаты. Звук ее шагов на лестнице разнесся по всему дому.
– А сказки на ночь? – Лулу нахмурилась. – Кто мне их будет читать?
– Лулу, милая, собери игрушки. Я сейчас.
Нетвердой походкой Джолин поднялась по лестнице и постучала в дверь Бетси.
– Уходи! – крикнула девочка.
– Не надо, – сказала Джолин. – Только не сегодня.
Молчание.
– Отлично. Входи, – наконец послышалось из-за двери.
Джолин подошла к кровати.
Бетси не подвинулась, но Джолин все равно села рядом, обняла дочь и крепко прижала к себе.
– Я пытаюсь, мама, – прошептала Бетси.
– Знаю.
– В новостях…
– Не смотри новости, Бетси. Это не поможет.
– А что поможет?
Джолин вздохнула.
– Я знаю, что поможет. Давай настроим будильник в своих часах на одно и то же время. И когда будильник зазвенит, мы будем думать друг о друге.
– Ладно.
Они молча включили будильники в часах.
– Прости за те слова о жетонах… – Голос Бетси дрожал.
– Не переживай, Бетси.
– Я буду по тебе скучать, – сказала Бетси после долгой паузы. – Сама не знаю, почему я тебе грублю…
– Я знаю, малыш. Когда-то мне тоже было двенадцать. Теперь у тебя столько проблем. – Джолин поцеловала дочь в щеку.
Они долго сидели молча, обняв друг друга. У Джолин было такое ощущение, что из нее по капельке уходит жизнь. Неужели она завтра уедет, оставит семью, попрощается с детьми?
Ей хотелось рассказать Бетси обо всем, что ей может пригодиться в жизни – предупредить, на всякий случай, насчет секса и мальчиков, наркотиков и косметики, рассказать о социальной политике, выборе колледжа и неизбежных ошибках. Но было еще слишком рано – и слишком поздно.
Наконец она поцеловала дочь в щеку и спросила:
– Может, пойдем вниз?
– Я не хочу смотреть телевизор. Лучше почитаю, – ответила Бетси.
Джолин не стала возражать. Ей и самой не хотелось возвращаться в гостиную.
– Ладно.
Майкл смотрел телевизор, А Лулу сидела рядом на диване и приставала к нему с вопросами о том, как долго мамы не будет.
– Пойдем, Люси Лу. – Джолин взяла дочь на руки. – Пора в ванную.
Она отнесла девочку наверх, где та долго плескалась и играла в воде, потом уложила в постель.
Пока Джолин размышляла, какую книгу почитать дочери в этот последний вечер, Лулу соскочила с кровати, схватила свои потрепанные кошачьи ушки и снова забралась в постель.
Значит, Лулу хочет играть. Джолин повернулась к кровати и замерла, изображая удивление.
– О нет! Лулу, где ты? Тебя украли феи?
Лулу хихикнула и прикрыла ладошкой рот.
– А может, тебя унес ветер? – Джолин подошла к окну и открыла его. – Лулу, ты там?
Девочка сдернула ободок с головы и заплакала.
– Я хочу оставаться невидимой, пока ты не вернешься.
– Лулу. – Джолин села на узкую кровать и взяла дочь на руки.
– Кто меня найдет, если ты уедешь?
Джолин крепче обняла девочку, думая о том, чего уже не увидит.
Лулу пойдет в школу, начнет ездить на автобусе и заведет новых друзей – и все это без Джолин.
– Я тебя люблю, Люси Луида. Помни об этом, ладно?
– Ладно.
Люси свернулась калачиком под одеялом и закрыла глаза. Через минуту она уже спала.
Джолин поцеловала ее в щеку и вышла из спальни. По пути она взяла с комода одну из пластмассовых заколок Лулу и сунула в карман.
Спустившись по лестнице, она удивилась тишине в доме.
– Майкл?
Ответа Джолин не услышала. Она обошла все комнаты, но нигде не нашла мужа. Правда, машина в гараже. И вдруг она заметила какое-то движение снаружи.
Остановившись у окна в кухне, Джолин выглянула наружу. Луна освещала одинокую фигуру на террасе у моря.
Джолин сунула ноги в ботинки, всегда стоявшие в передней, надела толстовку с капюшоном и зашагала вдоль забора к дороге.
Потом перешла дорогу и поднялась по деревянным ступенькам террасы. Полная луна освещала ей путь. Вдруг под ее ногой громко скрипнула доска.
– Я гадал, найдешь ли ты меня, – сказал Майкл и поднес к губам бутылку виски.
Джолин села на стул рядом с ним. Он развел огонь в металлической чаше, от которой шло тепло.
– Сейчас ты скажешь, что напиться – это не самая лучшая идея.
Джолин вздохнула. Как они дошли до такого и как им вернуться назад?
Неизвестно.
Она протянула руку.
– Можно мне? – Взяв у него бутылку, она глотнула виски. Спиртное обожгло горло.
– Должно быть, тебе плохо.
Джолин кивнула. Обычно она не пила – помнила о родителях и боялась испортить себе карьеру. Попадись она на вождении автомобиля в нетрезвом состоянии, на полетах можно ставить крест. Этим Джолин рисковать не могла.
– Я человек, Майкл. И мне кажется, что теперь самое время напиться.
– Я боюсь, Джо, – тихо сказал Майкл. – Не знаю, справлюсь ли.
Джолин ждала, что он скажет что-то еще или даже обнимет ее. Майкл молчал, и тогда она повернулась к нему.
Его освещенный луной профиль казался чужим и холодным. Она видела неодобрительно поджатые губы, словно муж не позволял себе расслабиться, боясь сорваться, понимала, что не должна покидать его именно теперь, когда их брак в опасности. Ей нужно верить, что он ее любит или что сможет полюбить снова.
– Посмотри на меня, – сказала Джолин.
Майкл сделал большой глоток из бутылки с виски и повернулся к ней.
Их лица были совсем близко, и для поцелуя хватило бы малейшего движения, но ни один из них не потянулся к другому.
– Береги себя там, Джо. – Майкл не отвел взгляд.
Она услышала в его словах нежность, в которую уже не верила, и сердце ее наполнилось надеждой. Может, все еще можно исправить, и одно чудесное мгновение вернет их на верный путь. Майкл был так нужен ей именно теперь, чтобы она могла взять его любовь с собой.
Джолин медленно обняла мужа за шею, притянула к себе и коснулась губами его губ, но одновременно со страстью, наполнявшей все ее существо, она почувствовала холодность Майкла. Словно целовала незнакомого человека.
Оскорбленная, Джолин отстранилась.
– Позаботься о детях, – прошептала она.
– Жаль, что ты считаешь необходимым это говорить, – сказал Майкл.
Джолин встала и вернулась в дом – одна.
