Текст книги "Дядюшка Фистус, или Секретные агенты из Волшебной страны"

Автор книги: Кристиан Малезье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
Пикли и Микли

Фистус и Королина метались по всему городу в поисках пропавшей девочки.

– Зачем ты только вернулась за этим несчастным клубничным мороженым, – ворчал Фистус на расстроенную обезьянку.

– Нечего было тогда посылать нас за завтраком, – отвечала обезьянка. – Ты во всём виноват! Только ты!

Они, наверное, уже в тридцатый раз проходили по дороге, которой должна была возвращаться домой Эжелина. И вдруг обезьянка радостно воскликнула:

– Ага! Вот они! Держи их, Фистус!

И бросилась за двумя маленькими серыми мышатами, улепётывающими от неё вдоль высокого забора.

– Держи их, держи! Они знают, где Эжелина.

– Эй, обезьяна, ты что, от горя с ума сошла, что ли? – спросил Фистус насторожённо.

А два мышонка, воспользовавшись замешательством друзей, юркнули в небольшую щёлку в заборе.

– Фистус, ты всё испортил! – трагично произнесла Королина. – Те двое сбежавших мышат – единственные, кто могли нам помочь. Мы с Эжелиной подобрали их на дороге и хотели отнести домой, чтобы накормить. И вот теперь девочка пропала, а свидетели её исчезновения сбежали.

– О, господи! – рассердился Фистус. – Не могла раньше об этом сказать!

Он мгновенно превратился в кота, одним прыжком перемахнул через высоченный забор и с громким мяуканьем погнался за семенящими по тропинке мышатами. Обезьянка еле поспевала за ними. Наконец Фистусу удалось настичь беглецов. Зловеще мяукнув, он произнёс:

– Ну что, голубчики, скажете мне, куда девалась девочка? Мышата испуганно запищали.

– Они не умеют говорить, – сообразил Фистус-кот.

Он прошептал какое-то заклинание, и испуганный писк мышей превратился в отчётливые слова.

– Отпусти, отпусти. Мы всё расскажем. Только не ешь нас!

– Ну это мы ещё посмотрим, – протянул кот, мурлыча. – Всё зависит от того, что вы нам собираетесь сообщить.

– Всё, что захотите, – раздались в ответ два тоненьких голосочка.

– Ну, тогда отвечайте, куда делась девочка!

– О, если бы мы знали, что эта девочка дружит с такими огромными котами, мы бы никогда не залезли к ней в карманы, – испуганно пропищал первый мышонок.

– Ближе к делу, – напомнил кот.

– Мы спокойно сидели у неё в кармане и почти не баловались, – сообщил второй мышонок. – Только бессовестный Пикли сначала хотел прогрызть в кармане дырку. Но я сказал ему: «Пикли, ну будь же хоть раз в жизни благоразумен. Если девочка заметит дырку, то она, наверное, не даст нам молока и сыра, а накормит одними пирожными».

– Врёшь ты всё, Микли. Ябеда! – взвизгнул первый мышонок и хотел было наброситься на своего приятеля, но кот ловко подцепил его лапой и вернул на прежнее место.

– Микли врёт, – верещал первый мышонок. – У девочки в кармане лежал орех, и Микли его слопал один. А я говорил ему: «Ну как тебе не стыдно, Микли, нельзя воровать из кармана чужие орехи. Добрые люди пригласили тебя в гости, чтобы накормить всякими вкусными вещами, а ты так недостойно ведёшь себя и ешь чужие орехи без меня». А он мне говорит: «Раз я еду в этом кармане, значит, я – хозяин кармана. А, стало быть, всё, что лежит в моём кармане, принадлежит мне. И этот орех тоже». И, представляете, съел этот вкусный орех. Съел до последней крошки.

– А тебе ничего не оставил? – осведомился кот деловито.

– Ничего, – отрицательно замотал головой Пикли.

– А откуда же тебе тогда известно, что орех вкусный? Даже сквозь серую шёрстку было видно, как покраснела от смущения мордочка мышонка.

– Ну вообще-то я чуть-чуть попробовал этого ореха. Самую капельку, – признался он, отводя глаза.

– Бессовестный, – возмутился Микли, – ты же слопал больше половины моего ореха.

– Он не твой, – возразил Пикли.

– Мой, мой. Он лежал в моём кармане.

– Ну всё. Кажется, моё терпение лопнуло, – произнёс кот угрожающе. – Если вы сейчас же не прекратите спорить из-за вашего дурацкого орешка и из-за того, кому из вас принадлежит карман Эжелининого платья, я вас проглочу, не дожидаясь обеденного времени.

Мышата притихли.

– Итак, отвечайте, – продолжал кот. – Вы сидели в кармане платья Эжелины?

– Сидели, – хором ответили мышата.

– А что случилось дальше?

– Дальше? Дальше девочка подкралась к забору и стояла там.

– Зачем она там стояла?

– Ясное дело, зачем, – произнёс Микли уверенно. – Она подслушивала.

– Что подслушивала?

– Разговор двух собак.

– Собаки говорили? – удивлённо переспросил кот.

– Ну да. Так же, как мы сейчас. Мы с Пикли тоже удивились. Никогда ещё прежде нам не доводилось видеть говорящих собак.

– И о чём же они говорили?

– Да о какой-то ерунде. О старикашках, о фикусах и ещё об этой… ну, как её. Никак не могу вспомнить название этой звезды. Начинается на букву «о».

– Офлигея?

– Вот-вот, Офлигея, – обрадованно закивал Микли.

– Вот так новость, – изумился Фистус. – Кто же ещё из людей может знать об этом? Ну, а что было потом?

– Потом девочка стала отходить от забора, и под её ногой хрустнула ветка. Ведь девочка была очень тяжёлая. Она тяжелее самой большой мыши на нашей помойке. И даже толстая крыса Алиса из сточной канавы легче этой девочки. А ведь известно, что Алиса в прошлом году…

– Мне это не интересно, – бесцеремонно перебил мышонка кот. – Продолжай свой рассказ с того момента, как хрустнула ветка.

– Ну вот. Ветка хрустнула. Те двое за забором услыхали и ну догонять девочку! А она бежала, бежала, а потом вдруг как споткнётся, да как упадёт! Тут-то мы и выскочили из кармана. Еле-еле спаслись.

– Дальше, дальше, – требовательно произнёс Фистус.

– А дальше собаки сказали девочке, что подслушивать под забором нехорошо. Старая мышь Витти тоже нам говорила, что под забором подслушивают только невоспитанные мышата. За дверью можно подслушивать, а под забором нельзя!

– Если ты, пушистая душонка, ещё раз расскажешь мне про свою знакомую крысу или про старую мышь Витти, я проглочу тебя и даже когти и хвост не выплюну. Я спрашиваю у тебя только про девочку. И всё.

– Ага, значит, про тех двух собак, которые гнались за ней, не надо рассказывать? – осведомился мышонок, преданно глядя на Фистуса чёрными блестящими глазами.

– Надо, – сказал Фистус, измученный вконец этим разговором. – А больше ни про кого не надо.

– Всё понял. Могли бы и сразу объяснить. А то я им тут битых полчаса рассказываю про толстую крысу Алису и про…

– Ты опять про своё? – оскалился кот, и чёрная шерсть на его спине поднялась дыбом.

– Нет, нет, что вы. Я про ваше, – торопливо запищал мышонок. – Потом собаки превратили девочку в бронзовый подсвечник.

Кот и обезьянка встревоженно переглянулись.

– А потом, – продолжил мышонок, – они вдруг из собак превратились в старичков и отнесли подсвечник в лавку господина Лукерье.

– А что было дальше? – не вытерпела обезьянка.

– А дальше мы нырнули в дырку под забором и ничего не видели, – ответили мышата.

– Вы говорили правду? – спросил кот, угрожающе прищурив левый глаз.

– Правду, – заверили его мышата, – да чтоб нам не есть сыра до самой смерти, если мы соврали!

* * *

Лукерье стоял в дверях своего магазина.

– Мне нужен подсвечник, – ещё издали крикнул ему – Фистус, – бронзовый подсвечник!

– Вы опоздали, милейший. Этот подсвечник уже куплен, – ответил лавочник.

– Как куплен? – Фистус побледнел.

– Ну да, куплен, – повторил старьёвщик и подозрительно покосился на Фистуса. – А почему это всех интересуют исключительно подсвечники? В моей лавке много и другого товара. Что-то тут нечисто!

Но Фистус даже не обратил внимания на враждебность хозяина лавки и торопливо спросил:

– А кто купил этот подсвечник?

– Кто? Ха-ха-ха! Так я вам и сказал! Теперь я понял. Вы бандит! И те двое хулиганистых старичков, которые требовали за свою, бронзовую рухлядь бешеные деньги, тоже были бандитами. Ишь, какой шустрый, – всё больше и больше распалялся старьёвщик, – скажи ему имя покупательницы! А вот и не скажу. Из принципа. Потому что я очень принципиальный.

– Ах, он принципиальный… – рассердился Фистус.

– Да, я такой, – гордо подбоченившись, подтвердил старьёвщик.

– Ах, он не скажет…

Королина поняла, что Фистус собирается превратить ничего не подозревающего старьёвщика в корзину для мусора и торопливо зашептала другу на ухо: «Поручи это щекотливое дело мне. Отойди и не вмешивайся, и тогда я узнаю от этого типа всё, что нужно».

Фистус нахмурился, но отступил. Интересы дела были важнее выяснения отношений с упрямым лавочником. Королина схватила его за руку и потащила за угол.

Через пару минут из-за угла лавки показалась кокетливая красавица с каштановыми волосами и принялась прохаживаться мимо озабоченного лавочника. Девушка то и дело поправляла волосы и игриво поглядывала на старьёвщика, бросавшего на юную незнакомку страстные взоры.

– Ну что? Узнали вы меня наконец? – обратилась красавица к очарованному лавочнику.

Тот напряжённо наморщил лоб, что-то вспоминая, и наконец воскликнул:

– О, так это вы – та самая девушка, которая победила в конкурсе красоты.

Королина скромно потупилась.

– Да, это я.

– Как же, как же, читал! Всё про вас знаю! Только у меня к вам вопросик имеется. Вот в одной газете сообщают, будто вы из семьи золотопромышленника, а в другой пишут, что ваш отец – владелец спичечного завода, так сказать, спичечный король. Так где же правда?

– О, об этом поговорим позже. Вы лучше ответьте, как зовут женщину, что купила в вашей лавке бронзовый подсвечник.

– И вы о том же? – удивился старьёвщик.

– Да, этот подсвечник достался мне в наследство от папочки-золотопромышленника. Но на днях его украли двое стариков.

– Я так и знал, что они бандиты, – пробурчал старьёвщик.

– И вот теперь, – продолжала Королина, – я ищу эту дорогую моему сердцу вещицу. Это единственная память о моём так скоро скончавшемся папаше.

По щеке девушки покатилась скупая слезинка.

– О, не плачьте, дитя моё, – расчувствовался старьёвщик. – Если бы я только знал, как зовут ту женщину, я бы обязательно сказал вам. Но я видел её впервые. Ах, как жаль, что я не смогу вам помочь!

– Что? – девушка рассвирепела. – Вы не знаете, как её зовут! Так что ж вы мне раньше-то об этом не сказали!

– Я? Я не успел, – попытался оправдаться несчастный старьёвщик.

Но девушка, не слушая его жалких оправданий, поспешила прочь от лавки. Вскоре Королину догнал заткавшийся Фистус.

– Ну что?

– Всё пропало! Этот глупый лавочник ничего не знает.

– Всё пропало! Ох-ох-ох, бедная наша девочка, – принялся сокрушаться Фистус.

– Больше мы её не увидим, – отозвалась обезьянка и яростно отшвырнула в сторону валявшуюся на дороге газету.

– Всё пропало? – вдруг оживился Фистус. – Нет! Кажется, ещё не всё! Королина, мне в голову пришла одна замечательная идея!

– Ах, Фистус! Ну до чего же ты умный и находчивый, – воскликнула обезьянка обрадованно. – Ну, рассказывай поскорее! Нам нужно всё вместе обдумать. Ведь недаром говорят: одна голова хорошо, а две лучше.

– Да, если бы у меня было две головы… – мечтательно протянул Фистус, и друзья поспешили домой обсуждать новую идею.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
Тайна монастыря у Мёртвого моря

Эжелина понемногу начинала привыкать к своей новой жизни в образе подсвечника. Теперь она стояла на маленьком изящном столике, украшенном перламутровой инкрустацией, и наблюдала за молоденькой служанкой, которая весело порхала по комнате, вытирая с мебели пыль. Наконец девушка подошла к столику, бережно взяла в руки Эжелину-подсвечник и уже было собралась обмахнуть пыль со старой бронзы, но в этот миг послышался голос хозяйки дома:

– Марцелла, вы уже разобрали почту?

– Нет, мадам Рассель, – откликнулась служанка, – но сейчас разберу.

Девушка осторожно поставила подсвечник обратно на столик и занялась разборкой почты.

– Ну что? – спросила пожилая женщина, входя в гостиную и усаживаясь в кресло. – Есть ли для меня какие-нибудь письма?

– Да, мадам Рассель, – ответила Марцелла. – Вот тут письмо из Америки от вашей сестры госпожи Лоренвиль и записка от господина настоятеля монастыря.

– О, – вздохнула пожилая женщина, – как хорошо, что брат и сестра не забывают меня.

Она неторопливо разорвала конверт со штампом Сан-Франциско, бегло пробежав письмо глазами, отложила его в сторону.

– У госпожи Лоренвиль, как всегда, забот полон рот. В прошлом письме она сообщила мне, что парикмахеры сделали её любимому пуделю какую-то отвратительную причёску. Бедная сестра даже проплакала от отчаяния полдня. А вот сейчас мадам Лоренвиль пишет, что у неё стряслась новая беда: уволился её конюх, и теперь некому будет завивать гриву и хвост кобыле Афродите.

С этими словами мадам Рассель развернула записку.

– О, Марцелла, – воскликнула она обрадованно, – распорядись, пожалуйста, чтобы приготовили праздничный обед. К нам сегодня приедет господин настоятель.

– Ну что ж, – подумала Эжелина, уже начинавшая скучать. – Праздничный обед – это хоть какое-то развлечение для бронзового подсвечника типа меня.

* * *

Примерно через час в дверях комнаты показался седой господин в чёрном. Эжелина с любопытством разглядывала посетителя. А мадам Рассель, завидев гостя, радостно встрепенулась.

– Симон, дорогой! Брат и сестра обнялись.

– Ты знаешь, – сказала мадам Рассель, – я сегодня получила письмо от Элизабет.

– Что, у её любимого хомяка покраснело горлышко? – спросил седой господин.

– О нет, на сей раз её кобыле Афродите придётся немного походить лохматой.

– Элизабет этого не переживёт, – покачал головой настоятель.

– Ах, не надо осуждать её, Симон, – улыбнулась его собеседница. – Расскажи-ка лучше, какие у тебя новости.

– Новости! О, тут у меня есть чем тебя удивить, – загадочно улыбнулся настоятель. – Помнишь, я рассказывал тебе о том, как тридцать лет назад работал на строительстве монастыря у Мёртвого моря?

– Помню, – подхватила мадам Рассель, – ты ещё рассказывал, что один из камней раскололся и в нём оказался тайник, а в тайнике – старинный пергаментный свиток.

– Да, три десятка лет я бился над расшифровкой манускрипта, и, представь себе, кое-что из этого текста мне всё же удалось понять. По-моему, это древний астрологический календарь. Мне удалось расшифровать всего два слова – «Звезда Офлигея». Но эти слова встречаются в манускрипте восемь раз.

Эжелина насторожилась.

– Восемь раз? – мадам Рассель улыбнулась. – На основании этого ты и сделал свои выводы? Ну хорошо, хорошо. Не буду больше шутить на эту тему. Но где ты хранишь свой манускрипт?

Эжелина боялась пропустить малейшее слово.

– Где? – переспросил настоятель. – Да где же как не в хранилище библиотеки. В подвале.

– Что, прямо на полке? – удивлённо воскликнула мадам Рассель.

– Да нет, конечно. В шкатулке из розового дерева. В это время в комнату вошла Марцелла.

– Мадам, стол накрыт, – доложила она.

– Ну что ж, продолжим наш разговор за столом, – проговорила мадам Рассель и, взяв брата под руку, вышла из гостиной.

– Невероятно, – подумала Эжелина. – Великий Властитель Руталонов был прав, я узнала, где манускрипт. Но какой в этом прок? Ведь я всё равно ничего не смогу передать друзьям. Может быть, мне до самой смерти суждено быть подсвечником.

И одинокая слезинка медленно покатилась по бронзовой ножке подсвечника.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
в которой объясняется причина загадочной смерти господина Кройца

Дождь лил, как из ведра, целую ночь. Жители города были уверены, что утром им придётся добираться до места работы на лодках, а то и просто вплавь. Но к утру ветерок разогнал тучи, и яркое тёплое солнышко быстро высушило все лужи на тротуаре.

Поэтому, когда наутро господин Фиглинг, главный редактор научно-популярного журнала «Вопросы трансвертальных флуктаций» выглянул в окно и увидел чистое синее небо, он счёл это хорошим предзнаменованием. «Очевидно, предстоящий день будет удачным», – подумал господин Фиглинг и, выпив свой утренний кофе, поспешил на работу.

Но, войдя в свой кабинет, главный редактор понял, что поторопился с выводами относительно удачного рабочего дня. Секретарша доложила ему, что профессор Журба, как всегда, не успел дописать свою научную статью. А, стало быть, если до обеда главный редактор не найдёт какого-нибудь дополнительного материала, то журнал «Вопросы трансвертальных флуктаций» выйдет с дыркой, то есть, с пустой страницей в том месте, где планировали напечатать злополучную статью.

«Нарисую на всю страницу плакат „Делу время, а потехе час“, – решил главный редактор.

Он вошёл в приёмную и вдруг увидел в углу на стуле улыбающегося старичка в котелке и в сюртуке ядовито-зелёного цвета. На носу старичка болтались огромные очки, которые постоянно сползали ему на нос.

– К вам посетитель, – улыбаясь, доложила секретарша.

– Профессор Фистус, – представился незнакомец и поправил очки.

– Главный редактор Фиглинг, – представился Фиглинг. – Очень рад нашему знакомству, но извините, профессор, в данную минуту я Вас принять не смогу. Очень занят. Мне за полчаса нужно успеть нарисовать плакат.

– Вот и прекрасно, – обрадовался профессор Фистус. – Я помогу Вам. А заодно переговорим о нашем деле.

Фиглинг хотел было любезно отклонить это предложение, но господин Фистус, вытянув трость с золотым набалдашником и простукивая дорогу, как это обычно делают слепые, уже направлялся к его кабинету.

– У Вас, наверное, очень плохое зрение? – сочувственно произнёс главный редактор.

– Да, Вы совершенно правы, – печально вздохнул профессор Фистус. – Ничего не вижу в этих очках.

– Вы, очевидно, ко мне по делу? – деловито осведомился Фиглинг и бросил нервный взгляд на часы. До обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут, и главному редактору вдруг стало ясно, что он уже не успеет нарисовать плакат.

– Конечно, по делу, – ответил профессор и достал исписанную от руки пачку листов.

– Что это? – испуганно попятился господин Фиглинг.

– Это моя статья. Её нужно опубликовать как можно скорее, – невозмутимо ответил профессор.

Фиглинг на несколько секунд перестал дышать от обрушившегося на него внезапного счастья.

– Простите, что Вы сказали? – переспросил он профессора трепещущим от надежды голосом.

– Я вам принёс статью о вреде для здоровья людей предметов из старинной бронзы.

– О, – простонал господин Фиглинг, – как это интересно! Так значит, Вы специализируетесь на предметах из бронзы?

– Не совсем так, – замялся профессор. – Но в бронзе я тоже кое-что понимаю.

– О да, конечно. Скромность – важное качество для учёного, – проговорил редактор и попросил – Может, Вы прочитаете мне Вашу статью?

– Охотно, – согласился старичок и, сняв очки, принялся читать:

«Забота о здоровье моих соотечественников заставила меня написать эту статью и поделиться своими научными выводами с широкой мировой общественностью.

Время от времени в нашем городе происходят очень странные, можно даже сказать необъяснимые, случаи. Вот типичный пример одного из них.

Месяц назад в нашем городе скончался всеми уважаемый господин Бройгель. Он жил и вдруг неизвестно от чего умер. Целых девяносто пять лет жил и вдруг… А потом оказалось, что всю жизнь в его комнате стояли большие настольные часы ИЗ СТАРИННОЙ БРОНЗЫ.

Тогда тайна смерти господина Бройгеля осталась нераскрытой, и вот в прошлую пятницу произошёл ещё более страшный случай. Читатели, наверное, догадываются, что я имею в виду неожиданную смерть после тяжёлой и продолжительной болезни одного из самых почётных долгожителей нашего города господина Кройца. Да, да, того самого господина Кройца, стодвадцатилетний юбилей которого мы отмечали в марте этого года. И представьте себе, мне удалось выяснить, что в комнате покойного на столе стояла БРОНЗОВАЯ СТАТУЭТКА!

На основании этих двух загадочных смертей можно сделать вывод: старинная бронза – страшный яд.

Дорогие соотечественники, берегите свои жизни! Не теряя ни секунды, сдавайте все свои бронзовые вещи в лавку господина Лукерье, иначе следующей жертвой коварного металла станете вы. Особое предупреждение владельцам бронзовых подсвечников, ибо наукой доказано, что больше всего яда содержится именно в них.

Не подвергайте себя и своих близких смертельной опасности! Помните: храня предметы из бронзы дома, вы отнимаете у себя бесценные годы жизни.

Неоднократный лауреат всевозможных премий профессор Фистус».

– О, это гениально! – произнёс потрясённый Фиглинг, когда профессор окончил чтение статьи. – И как это Вам удалось пролить свет на эту страшную тайну?

– Я много работал, – произнёс профессор, розовея от смущения.

– Ваша статья будет опубликована в завтрашнем номере журнала. А теперь поговорим о гонораре. Я заметил, что Вы человек скромный…

– Да, это так, – подтвердил профессор. – Поэтому меня вполне устроит гонорар в три тысячи монет.

– О-о-о? – удивлённо протянул главный редактор, – но столько мы не платим даже академикам.

– А я не академик, – возразил старичок, ничуть не смущаясь, – я профессор, а потому мой труд должен оплачиваться соответственно. Но мне пора спешить.

– Жаль с Вами расставаться, – растроганно произнёс главный редактор, выписывая чек на три тысячи, – обязательно приходите к нам ещё.

Профессор, торжественно поклонившись, скрылся за дверью и, ловко поймав очки, соскочившие с носа, швырнул их в ближайшую урну.