Текст книги "Пингвин Тамину и великий дух Маниту"

Автор книги: Кристиан Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава восьмая, в которой Тамино знакомится, наконец, с индейцем

Антарктический уголок, в котором поселили Тамино, только издалека напоминал пейзажи Южного полюса. На самом деле все здесь было сделано из искусственного материала – искусственные льдины, искусственный снег, искусственное море, и среди всего это искусственного безобразия – несчастный пингвин в окружении безжизненных фигур, изображавших моржей, нерп, морских слонов и белых медведей. При виде белых медведей Тамино обомлел: ну, какие белые медведи на Южном полюсе! У них в школе за такое сразу бы двойку поставили. Ведь всем известно, что белые медведи водятся на Северном полюсе! Впрочем, белые медведи не очень мешали Тамино, так что с ними он быстро примирился.

Гораздо больше ему досаждали большелапые, от которых Антарктический уголок был отделен всего лишь стеклянной перегородкой. Целый день перед «домом» Тамино толпились зеваки, которые пялились на него, тыкали пальцами, корчили рожи и стучали в стекло.

Билли Виндзора, который жил теперь у миссис Хамбок, Тамино видел не чаще одного раза в день, когда желто-малиновая дама совершала дневной обход своих владений и непременно брала с собой нового питомца. В программу обхода обязательно входил визит к «милому Чарли».

Однажды, на пятый или шестой день заточения, Билли, как всегда, притормозил у «дома» Тамино и буквально прилепился к стеклу. Миссис Хамбок выждала немного и потянула за поводок. Билли не сдвинулся с места. Она еще раз потянула, но пес стоял как вкопанный.

– Ну что ты там застрял? – капризным голосом сказала миссис Хамбок и дернула посильнее, но ничего не добилась.

– Тамино, – прорычал Билли сквозь зубы, упираясь изо всех сил, – я все разузнал. Тут есть один индеец. Подожди до вечера. Я приду. Не знаю как, но приду и отведу тебя к этому индейцу.

Тамино кивнул, дав понять другу, что все расслышал.

В следующую секунду Билли оторвался, наконец, от стеклянной перегородки, что имело для миссис Хамбок, все еще продолжавшей отчаянно тянуть упрямую псину за поводок, роковые последствия: как только Билли сделал первый шаг, его хозяйка, не удержав равновесия, полетела вверх тормашками и угодила прямо в пруд, в котором проживал старый аллигатор. Аллигатор, дремавший в тенечке на другом берегу, тут же плюхнулся в воду и погреб с неожиданным проворством в сторону аппетитной дамы, обрадовавшись такой хорошей добавке к своему чахлому обеду. Дама, однако, так громко верещала, что аллигатор изменил курс и вернулся на свое нагретое местечко. Такой нервный обед старому аллигатору был ни к чему. Вредно для здоровья.

Поголосив какое-то время, миссис Хамбок все-таки выбралась из пруда – чумазая, промокшая и злая. Она набросилась на Билли и прошипела ему прямо в ухо:

– Мерзкая псина! Хулиганство какое! Посажу тебя к твоему дружку Чарли, будешь знать!

Без лишних слов она поволокла хулигана к загону, в котором томился пингвин, открыла дверь и впихнула вредного пса внутрь.

– Вот так! – сказала она со злорадством, заперла дверь и отправилась восвояси.

– Здорово я ее надурил, а? – Билли выглядел страшно довольным. – Вот не думал, что она так быстро клюнет!

– Потрясающе! Высший класс! – Тамино был вне себя от счастья. – Ты просто гений! Ой! – спохватился Тамино. – Ничего, что я на «ты»?

– Да ладно, чего там церемонии разводить, – великодушно разрешил пес. – Знаешь, у нас в Америке вообще все друг другу тыкают. И уж тем более было бы странно, если бы мы с тобой, после всех этих передряг, стали бы говорить друг другу «вы». Так что всё, проехали. Давай-ка лучше делом займемся. Нам ведь нужно отсюда как-то выбраться, чтобы к индейцу зайти, а потом и дёру дать.

Билли внимательно обследовал все стенки, включая стеклянную. Работал он серьезно и сосредоточенно. Правда, большелапые ему изрядно мешали: как заметят его за стеклянной перегородкой, сразу начинают стучать, колотить, свистеть, причмокивать. Билли не выдержал, да как гавкнет – народу сразу поубавилось. Несколько раз обошел он весь загон по периметру, после чего подсел к Тамино с заговорщицким видом.

– Тсс, – произнес он почти беззвучно.

– Что «тсс»? – не понял Тамино.

– Придумал, – прошептал Билли. – Я придумал, как нам отсюда выбраться!

– Да ты что?! – обрадовался Тамино и от волнения даже вскочил.

– Сиди ты, сиди! – усадил его на место Билли. – Чего ты распрыгался?

– И как мы отсюда выберемся? – Тамино не терпелось узнать, что же придумал пес.

– Мы сделаем подкоп. В том месте, где идет стеклянная перегородка. Она никак не укреплена и просто стоит на земле. Через несколько часов стемнеет, посетители уйдут, вот тогда и примемся за работу.

От счастья Тамино готов был пуститься в пляс. Мало того, что они уже скоро будут на свободе, так еще и с индейцем повидаются! А там можно будет и домой возвращаться! Как расспросит обо всем индейца, так и домой, на Южный полюс, к принцессе Нануме!

Дождавшись темноты, друзья начали копать. Копали попеременно – сначала Билли, потом Тамино, потом опять Билли, и так далее.

Прошло, наверное, минуты тридцать четыре, не больше, как за стеклом, снаружи, мелькнула чья-то тень, и заговорщики увидели маленького черно-белого зверька, который внимательно смотрел на них глазками-бусинками. Кто это такой, ни Билли, ни тем более Тамино не знали.

– Вечер добрый, джентльмены, – обратился к ним зверек. Приятно познакомиться. Меня зовут Скукси-Пукси. Я тоже мечтаю о том, чтобы сбежать отсюда. Не возьмете ли меня с собой, если я помогу вам с этой стороны?

– Конечно! Какие вопросы! – согласились друзья, обрадовавшись неожиданному помощнику. – Втроем мы быстрее справимся!

Теперь они копали с двух сторон, куча земли стремительно росла, дыра становилась все больше и больше, и вот уже в нее мог пролезть не только Тамино, но и Билли. Свобода! Вернее, почти свобода. Потому что сначала нужно было отыскать индейца. И тут им опять пришел на помощь Скукси-Пукси, который знал Миккидиккидингдонгленд как свои четыре лапы.

– Скажи, а ты что за зверь? – поинтересовался Тамино, когда они тронулись в путь.

– Я? Я… – замялся зверек. – Я скунс, если тебе это что-нибудь говорит.

– Нет, ничего не говорит, – признался Тамино.

– А почему у тебя такое странное имя – Скукси-Пукси? – спросил Билли.

– Это меня так миссис Хамбок прозвала. Вообще-то меня зовут Джереми. Но так меня давно уже никто не называет. А почему она дала мне прозвище Скукси-Пукси, это понятно. Видишь ли, мы, скунсы, издаем иногда неприятный запах… Когда чувствуем приближение опасности. Поэтому большелапые называют нас еще вонючками. Американская вонючка, вот кто я. Не очень-то приятно, когда тебя так называют… – Скунс чуть не плакал.

– Брось, Джереми, – попытался его утешить Билли, – нашел из-за чего расстраиваться! Эти большелапые ничего не понимают в жизни!

– Думаешь? – неуверенно спросил скунс.

– Конечно! – хором ответили друзья.

Джереми весь просиял.

– Значит, вы меня не прогоните? – спросил он на всякий случай.

– С какой стати? – искренне удивился Билли.

– И мы будем дружить? – продолжал допытываться скунс.

– Почему бы и нет? – тут же отозвался Тамино.

– Уррра! – закричал Джереми и пустился на радостях в пляс.

Заливаясь счастливым смехом, он принялся прыгать, скакать, кружиться, и делал это так задорно, так искренне, что Билли с Тамино не выдержали и тоже пошли резвиться.

Неизвестно, сколько продолжалось бы это веселье, если бы в самый его разгар плясунам не ударил в нос резкий запах. Даже не запах, а страшная вонь, от которой они чуть все не задохнулись. Вернее, не все, а только Тамино и Билли, которые попытались, каждый по-своему, спастись от нежданной напасти: Тамино крепко зажал клюв крыльями, а Билли заткнул нос обеими лапами. И лишь Джереми стоял, как ни в чем не бывало, растерянно глядя на своих новых друзей.

– Ой… Простите меня… – промямлил он, дрожа от волнения. – Это я не специально… Так вышло… Я забыл вам сказать, что у нас такое бывает не только от страха, но и… от радости.

– Предупреждать надо, – прогнусавил Билли все еще с заткнутым носом. – Удовольствие ниже среднего, доложу я тебе.

У маленького скунса слезы брызнули из глаз.

– Значит… вы… не будете больше со мной водиться? – горько плача, спросил он.

– Ну почему не будем, – попытался утешить его Тамино. – Будем. Просто постарайся заранее нам говорить, когда ты собираешься… хм… повеселиться.

Джереми заверил друзей, что постарается больше их так не пугать, после чего компания направилась к индейцу. Скунс уверенно вел их по Миккидиккидингдонгленду и скоро остановился перед большой палаткой, которая напоминала цирк-шапито, только чуть поменьше.

– Эта штука называется типи. На языке индейцев слово «типи» означает «жить внутри», – пояснил Джереми с важным видом, как будто он был экскурсоводом. – В центре типи постоянно горит огонь, а вход всегда обращен к востоку, то есть в ту сторону, где восходит солнце. Индейцы считали, что пол типи символизирует собою землю, а верхняя часть – небо.

– Да ты у нас прямо профессор! Сколько всего, оказывается, знаешь! – удивился Тамино, с уважением глядя на маленького скунса. – Ты что, много общался с индейцами?

– Да нет, – рассмеялся скунс. – Просто я живу тут рядом и целыми днями слышу, что долдонит вот этот ящик. – Он показал в сторону небольшого блестящего ящика у самого входа в типи. – Большелапые подходят, нажимают на кнопку, и ящик им все рассказывает про индейцев, про их обычаи и нравы. Каждый день одно и то же, вот я и нахватался. А вон стоят индейцы! Видите?

И действительно, у шатра стояли два здоровенных большелапых в странных одеждах. Один был полуголый – без рубашки, в узких брюках с бахромой по бокам, на голове – повязка с воткнутым в нее пером, на шее – бусы из пестрых камешков. Второй, наоборот, был в длинной белой хламиде, расшитой блестками, в высоченной короне из перьев – штук двести пятьдесят, не меньше, – на шее у него болталось множество блестящих бус.

Тамино больше ждать не мог. Он бросился со всех лап к индейцам.

– Добрый вечер, меня зовут Тамино, пингвин Тамино, я приехал с Южного полюса, чтобы узнать у вас, как нам обращаться с большелапыми, потому что у нас проблема – они не понимают нас, мы не понимаем их, – выпалил он залпом.

Полуголый индеец медленно поднял правую руку и сказал:

– Брат мой, много лун прошло с тех пор, как скрестились наши пути-дороги, много лун прошло с тех пор, как расстались мы, ныне ты снова с нами, значит, пришло время раскурить нам с тобой трубку мира.

Тамино не всё понял из того, что сказал ему суровый индеец – кто куда ушел, кто куда пришел, почему он назвал его братом, – но решил, что разберется с этим потом. Пока же он был рад тому теплому приему, который оказал ему полуголый.

Теперь заговорил второй индеец, тот, что в белых одеждах. Тамино назвал его про себя пернатым, потому что уж больно много у него перьев в короне было.

– Клянусь Маниту, да будет так, – изрек Пернатый, воздев руки к небу. – Хау, я всё сказал.

Тамино опять ничего не понял. И с чего это индеец назвал его каким-то Хау?

– Меня зовут Тамино, – решил он на всякий случай уточнить, а то вдруг индеец обознался, принял его за кого-нибудь другого, хлопот потом не оберешься. – Я пингвин, приехал с Южного полюса…

Закончить он не успел, потому что снова заговорил первый индеец:

– Брат мой, много лун прошло с тех пор, как скрестились наши пути-дороги, много лун прошло с тех пор, как расстались мы, ныне ты снова с нами, значит, пришло время раскурить нам с тобой трубку мира.

– Нет, спасибо, я не курю, – быстро ответил Тамино. – Я бы хотел узнать у вас…

– Клянусь Маниту, да будет так, – снова повторил Пернатый и опять воздел руки к небу. – Хау, я всё сказал.

Тамино совсем уже ничего не понимал. В полной растерянности он посмотрел на Билли и Джереми, которые тоже пребывали в некотором недоумении.

– Прошу прощения, – предпринял Тамино еще одну попытку установить контакт со странными индейцами. – Очень любезно с вашей стороны, что вы предлагаете мне раскурить с вами трубку мира, но я, честно говоря, что-то не припоминаю, чтобы наши пути когда-нибудь пересекались. И с Маниту я тоже не имею чести быть знакомым, – добавил он, скосив глаза в сторону Пернатого.

– Брат мой, много лун прошло с тех пор, как скрестились наши пути-дороги, много лун прошло с тех пор, как расстались мы, ныне ты снова с нами, значит, пришло время раскурить нам с тобой трубку мира.

Тамино совсем сник.

– Они не понимают ни слова! – в отчаянии пискнул он, готовый расплакаться.

– Клянусь Маниту, да будет так. Хау, я всё сказал, – невозмутимо ответил на это индеец в белых одеждах.

Упорство индейцев, не желавших общаться с Тамино, окончательно вывело из себя Билли Виндзора, и он угрожающе зарычал. Ни один мускул не дрогнул на лицах упрямцев. Билли залился звонким лаем, но и это не возымело никакого действия – индейцы талдычили свое, хоть ты тресни!

Тут Билли не выдержал и, оглушительно гавкая, подскочил к полуголому и ухватил его за штанину. Ноль внимания, фунт презрения. В ярости Билли набросился на него так, что тот повалился на землю и остался лежать без движения. Билли немного испугался. Но еще больше он испугался, когда увидел, что у полуголого от удара отвалилась голова и откатилась куда-то в сторону. На Пернатого разыгравшаяся драма, похоже, не произвела ни малейшего впечатления. Он продолжал вещать свое «Клянусь Маниту, да будет так». Тамино с Джереми окаменели от ужаса. Преодолевая страх, они сделали несколько шагов вперед, чтобы посмотреть на грохнувшегося индейца. Билли тем временем обнюхивал откатившуюся голову, которая продолжала тихонько скрипеть себе под нос знакомую песню: «Брат мой, много лун прошло…»

Подойдя к обезглавленному туловищу, Тамино нагнулся, чтобы получше разглядеть рану, и от неожиданности отпрянул. Внутри индейца были одни сплошные винтики, пружинки, металлические пластинки и проводки. «Все ясно!» – догадался пингвин. Индейцы оказались обыкновенными механическими куклами. Тамино тут же сообщил о своем открытии друзьям.

– От этих большелапых никогда не знаешь чего ждать! – возмутился Билли. – Подсовывают всякую дрянь! – проворчал он и насупился. Ему было очень обидно, что индейцы оказались фальшивыми.

– Жулики! – возмутился расхрабрившийся Джереми.

– Ладно, чего тут рассуждать, – махнув крылом, сказал расстроенный Тамино. – Давайте выбираться отсюда. Здесь нам больше нечего делать!

– Ага, попались, голубчики! – раздался знакомый визгливый голос, и в следующее мгновение Билли оказался на поводке.

Миссис Хамбок собственной персоной!

Тамино еще мог бы удрать, но остался стоять, где стоял, не собираясь бросать друга в беде. Он покосился на Джереми, который как-то подозрительно развернулся, задрал хвост и…

В следующий момент миссис Хамбок издала истошный вопль: «Газы!» – и, продолжая голосить «Спасите! Помогите!», бросилась бежать со всех ног, пе разбирая дороги. Плюх – и миссис Хамбок приземлилась в очередном пруду, в котором, к счастью, водились только рыбы, успевшие ввиду объявленной газовой атаки залечь на дно.

Тамино, Билли и Джереми, воспользовавшись неразберихой, ринулись к забору. Тут они стали копать как бешеные и очень скоро выбрались на волю.

– Джереми! – шепнул Билли скунсу на ухо, когда они уже были в безопасности. – Джереми, обещаю, что никогда больше не буду сердиться на тебя за твои… сюрпризы. От всего, оказывается, может быть польза!

Джереми был на седьмом небе от счастья.

Тамино же погрузился в размышления о том, как ему добраться до настоящих индейцев и что такое все-таки Маниту.

Глава девятая, в которой Тамино, Билли и Джереми встречают черную мышь по имени Джени с одним «н»

Прошло уже несколько дней с тех пор, как друзья оставили Нью-Йорк. За это время они успели продвинуться довольно далеко. Сначала они шагали пешком, потом им подвернулась быстроходная змея, на которой обычно разъезжают большелапые, и они с ветерком домчались до города под названием Нэшвилл.

Нэшвилл, куда они прибыли ранним утром, оказался не таким большим, как Нью-Йорк, но все же достаточно опасным для передвижения такой разнокалиберной компании, которая могла привлечь к себе ненужное внимание большелапых.

Довольно скоро друзья нашли себе укромный уголок, где можно было передохнуть и отоспаться. В доме, на который они случайно наткнулись, никто не жил. В нем хранились толстые бочки с какой-то жидкостью. Билли обнаружил среди них одну пустую, в которую они все дружно и загрузились. Через минуту слышно было только мерное сопение – путешественники крепко спали.

Тамино проснулся первым. Посмотрев на своих спутников, которые досматривали десятый сон, Тамино решил не вставать, чтобы никого не будить. Он лежал и думал. Он думал о большелапых, которые были все-таки очень странными существами, если вспомнить о хмурых собаколовах и миссис Хамбок, он думал о папе с мамой, надеясь, что они еще его не хватились, он думал о том, что хорошо бы ему все-таки вернуться домой к Рождеству, думал он и о своем закадычном друге Атце, который, наверное, уже слепил там не одну снежную бабу, и, конечно, он думал о принцессе Нануме, по которой очень скучал. Он догадывался, что Большой Императорский Пингвин рассердился на него. И еще неизвестно, что он наговорил о Тамино Нануме. Хотя на самом-то деле ему бы только радоваться, что у его дочери такой друг! Ведь это хорошо, когда у пингвина есть свое мнение!

Размышления Тамино прервал какой-то тихий писк. Сначала его было почти не слышно, потом он стал громче, потом еще громче. «Похоже, кто-то плачет, – подумал Тамино. – Вот только кто?»

Тамино осторожно выбрался из бочки и пошел на звук. Довольно скоро он обнаружил крошечную мышку, которая, дрожа всем телом, заливалась горючими слезами.

– Чего ты плачешь? – осторожно спросил Тамино.

– Потому что мне обидно, – всхлипывая, ответила мышка. – У всех есть друзья, а у меня нет! Никто со мной не хочет играть, потому что я черная и потому что…

– Погоди, погоди! – перебил ее Тамино. – Я тоже черный, вернее черно-белый, но у меня куча друзей!

– Ну, правильно, – согласилась мышка. – Ты пингвин, и тебе положено быть черно-белым! А мыши должны быть серыми или белыми, в крайнем случае, коричневыми. Черных мышей очень мало на свете. Вот поэтому надо мной все и смеются. Со мной даже в школе никто не водится!

Мышь снова принялась рыдать. Тамино несколько растерялся, не зная, чем же ей помочь.

– Ну не плачь, не плачь, – приговаривал он, гладя ее по головке. – Я с тобой, и мне очень нравится цвет твоей шкурки. Правда, я не мышь, а пингвин. Но мне все равно нравится. Тебе очень идет!

– Правда? – обрадовалась мышка.

– Честное южнополюсное пингвинье слово! – искренне сказал Тамино.

Постепенно мышка успокоилась.

– Меня зовут Тамино, пингвин Тамино, – представился пингвин, воспользовавшись передышкой, и даже снял свою красную шапку. – Я приехал с Южного полюса, ищу индейцев.

– А меня зовут Джени, мышь Джени, с одним «н». Моя мама не знала, что Джени пишется с двумя «н», вот и получилось, что у меня неправильное имя. И теперь мало того, что со мной никто не хочет дружить, потому что я черная, так все еще и смеются надо мной из-за того, что у меня одного «н» не хватает.

Мышь снова начала реветь.

Тамино растерялся. Как же ее утешить? Чем помочь?

– Знаешь, Джени, – начал мягко Тамино, – попробуй посмотреть на все это другими глазами. Ведь это же здорово, что ты не такая, как все! Все мыши серые, а ты – черная, у всех Дженни два «н», а у тебя одно! Значит, ты не простая мышка, а особенная!

– Ты так считаешь? – робко спросила мышка.

– Ну конечно! – заверил ее Тамино.

Джени тяжело вздохнула.

– Я бы так хотела стать певицей! Но мне кажется, что меня никуда не возьмут. Из-за того что я черная и потому что имя у меня такое нескладное.

– Ну почему не возьмут? Возьмут! Ты обязательно станешь певицей! Главное, чтобы была цель, и если ты будешь к ней стремиться, ты обязательно ее достигнешь.

Тамино видел, что его слова подействовали на Джени. Во всяком случае, она перестала плакать и теперь сосредоточенно о чем-то думала.

– О чем задумалась, певица? – шутливо спросил Тамино.

– Сегодня вечером в Нэшвилле будет проходить конкурс песни, – сказала Джени. – Участвовать могут любые звери. Победитель поедет в Новый Орлеан. Это такой музыкальный город, в который мечтает попасть каждый музыкант, каждый певец. Там даже специальный мышиный концертный зал есть, в котором выступают в основном черные мыши. И даже люди специально приезжают туда, чтобы их послушать!

– Ну, вот видишь, как все удачно складывается! – воскликнул Тамино. – Значит, ты можешь принять участие в этом конкурсе и попытаться занять первое место!

– Да… – жалобно протянула Джени, – могу-то я могу, только они меня там даже не разглядят! Я ведь такая маленькая!

– Ничего, разглядят! Главное, чтобы ты хорошо спела, а остальное мы возьмем на себя. У меня есть тут одна идейка. Пойдем, разбудим моих друзей и вместе всё обсудим.

Тамино растолкал Билли и Джереми, познакомил их с Джени и рассказал о том, какой он придумал план. Все были в восторге.

Вечером все четверо отправились на конкурс. Нэшвилл оказался тоже музыкальным городом. На каждом углу здесь можно было встретить большелапых в необычных шляпах, высоких сапогах и с гитарами в руках. Они пели о том, как хорошо прежде жилось в Америке, и какой она была раньше свободной.

Конкурс певцов проходил в большом коровнике, который был до отказа забит собравшимися сюда животными всех видов и мастей. Из брикетов сена соорудили сцену, над которой кружились тысячи светлячков, освещая ее ярким светом. Перед началом конкурса на сцену вышла группа музыкантов: корова со скрипкой, петух со стиральной доской, осел с барабанами и пес с какой-то круглой гитарой. Они сыграли туш, после чего вперед выступил петух и произнес короткую приветственную речь:

– Дорогие друзья! Мы рады видеть вас в этом зале. Позвольте открыть наш конкурс! Пусть победит достойнейший!

Публика захлопала, и конкурс начался. Первым на сцену вышел бобер по имени Дан Тист. Он спел песню о журчащих горных ручейках и сорвал море аплодисментов. Потом выступил енот Хиллибилли, который пел о том, как замечательно ему живется в горах, потом – корова по имени Уинфред, исполнившая забавную песенку об обитателях фермы, потом – индюк, встряхнувший разомлевшую публику жесткой песней протеста, в которой говорилось о несправедливости жизни, сотканной из сплошных серых будней и не знающей праздников. За индюком шел ворон Фердинанд, оглушивший слушателей тяжелыми ритмами, а за ним какая-то кошка слабым голосом промяукала нечто маловразумительное о собаках.

И вот настал черед Джени. Когда петух-конферансье объявил черную мышь, добавив с иронической усмешкой, что ее зовут не просто Дженни, а Джени с одним «н», публика оживилась и в зале пошли смешки. Почувствовав, что тут есть, где разгуляться, петух стал дальше развивать эту тему с шутками-прибаутками, на которые слушатели отвечали оглушительным смехом. Когда же он закончил свою речь фразой: «Остается только надеяться, что потеря одного „н“ никак не сказалась на голосе черной певуньи», – зал разразился диким хохотом, в котором утонули первые звуки мелодии, возвестившие начало выступления маленькой конкурсантки. Казалось, это буйство никогда не кончится. Но тут произошло невероятное. Из-за кулис раздался мягкий голос необыкновенной красоты, и шум улегся как по волшебству. Когда же на сцене появилась сама певица, зал обмер. Такого они еще не видели. Маленькая черная мышка выехала, стоя на макушке пингвина, который, в свою очередь, устроился на спине скунса, а тот – на спине собаки. Площадкой для Джени служила красная шапочка Тамино, на фоне которой она смотрелась просто великолепно! Ее низкий бархатный голос совершенно околдовал всех присутствующих, и слушатели замерли, наслаждаясь чудесной мелодией, которую выводила Джени под ритмичное трехголосное «шуби-дуби-ду», каковым Тамино, Билли и Джереми сопровождали ее пение.

Когда Джени допела свою песню до конца и поклонилась публике, в зале повисла тишина. Все сидели не шелохнувшись.

И тут со своего места поднялась овца и громко захлопала. К ней присоединилась корова. Через секунду рукоплескал весь зал. Джени уже устала кланяться, но овации все не прекращались. На сцену поднялся петух. Он сделал знак крылом, пытаясь остановить разошедшихся почитателей таланта маленькой мышки. Безрезультатно. Выждав какое-то время, он повторил попытку. Постепенно все успокоились.

– Позвольте объявить победительницу конкурса – мышь Джени! – торжественно изрек он. – Именно она отправится в Новый Орлеан для участия в следующем туре!

Шквал аплодисментов заглушил слова поздравления, которыми петух завершил свою речь.

– Спасибо тебе, Тамино! – сказала Джени, наклонившись к пингвину. – Без вас я никогда бы не победила!

– Не стоит благодарности, Джени! – ответил Тамино. – Я же знал, что ты у нас молодец! И что все у тебя получится!

Друзья аккуратно разобрали пирамиду и стояли теперь за кулисами.

– Поздравляем с победой! – хором сказали Билли и Джереми.

– Спасибо, – отозвалась Джени, и у нее по щеке скатилась крупная слезинка.

– Ну что ты опять плачешь? – Тамино погладил Джени по головке. – Все же хорошо! Смотри не опоздай на конкурс в Новый Орлеан. Вон тебя уже лошадь ждет. Давай прощаться, нам тоже пора двигаться. Дела.

– А вам куда надо? – спросил оказавшийся поблизости ворон. – Прошу прощения, что вмешиваюсь в вашу беседу. Позвольте представиться, Фердинанд Каркун.

– Тамино. Пингвин Тамино, – сказал пингвин. – А это мои друзья – Билли Виндзор и скунс Джереми. Да, и конечно мышь Джени. Она отправляется в Новый Орлеаи, а нам нужно дальше. Мы ищем индейцев. Вернее, это я ищу индейцев, а мои друзья сопровождают меня.

– Здорово! – просиял ворон. – Значит, нам по пути. Я как раз собирался в Голливуд.

– В Голливуд? – не понял Тамино.

– Ну да, в Голливуд, – повторил Фердинанд. – Там большелапые снимают кино. И мы, звери, тоже. И про индейцев, и про что угодно.

– Вы полагаете, мы там сможем найти настоящих индейцев? – решил уточнить Тамино.

– Ну да, – уверенно ответил ворон. – Их там как грязи, этих индейцев! Так что поехали! Двоих могу взять с собой.

– Да, но нас трое, – сказал Тамино, надеясь уговорить любезного ворона взять с собой всю компанию.

– Двое, – неожиданно вмешался в разговор скунс. – Потому что, если Джени не возражает, я бы с удовольствием проводил ее в Новый Орлеан.

Джени не возражала. Более того, она страшно обрадовалась, что ей не придется ехать одной.

– Но как же мы поедем? – спросил Тамино. – У вас на спине мы не поместимся!

– Зато вон в том ведре вы чудненько поместитесь! – сказал Фердинанд Каркун и показал крылом на большое ведро, стоявшее в углу. – Доставлю вас в лучшем виде!

Тамино и Билли попрощались с Джени и Джереми, которые уже уселись на лошадь, готовые отбыть в Новый Орлеан.

Отправив их, Тамино с Билли залезли в ведро, и через минуту Фердинанд Каркун взмыл в воздух.

Тамино был рад, что на сей раз летит не один. Что говорить, с друзьями путешествовать гораздо приятнее. Особенно когда ты не знаешь, что ждет тебя впереди.