Текст книги "За Темными Лесами"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Они только с виду такие тихие да безобидные, – пояснила Крепышка. – Ежеобразы непредсказуемы – это у них в крови. Никогда не поворачивайся к ним спиной – могут напасть сзади.

– И еще они неповоротливые, могут ногу отдавить. Вот почему мы все носим сапоги на толстой подошве, – добавил Хрящик.

– У нас есть поговорка: «Улыбка ежеобраза подобна ветру». Никогда ведь не знаешь, когда ветер переменится, – сказала Крепышка.

– Но мясо у них зато очень вкусное! – заключил Хрящик.

Потом Прутика повели в коптильню. Там Прутик увидел туши тильдеров, висевшие длинными рядами на крюках. Из огромной печи, которую топили краснодубом, шел густой багровый дым, который придавал ветчине из тильдятины такой характерный дух и цвет. Именно этот дым и окрашивал багрянцем кожу душегубцев.

При обработке всякая часть туши шла в дело. Кости высушивали и использовали как топливо, жир шел на приготовление пищи, его также жгли в масляных лампах и делали из него свечи, им смазывали шестерни на валах, из грубой шерсти плели канаты, а из рогов вырезали всякие разности, от ножей и вилок до буфетных ручек. Но самой ценной у тильдера была кожа.

– А вот здесь выделывают шкуры, – сказал Хрящик.

Прутик наблюдал, как меднолицые мужчины и женщины колотили по шкурам большими круглыми камнями.

– Я уже слышал этот звук, – сказал он. – Когда ветер дул с северо-запада.

– От этого кожа становится мягче, – объяснила Крепышка. – Ее легче обрабатывать.

– А это – красильные чаны, – показал Хрящик, когда они прошли дальше. – Мы берем для краски самую тонкую кору свинцового дерева, – с гордостью пояснил он.

Прутик наклонился над чаном и понюхал пар, поднимавшийся оттуда. Это был тот самый запах, который он ощутил, пролетая над деревней.

– Вот почему кожа, которую мы выделываем, нравится всем, – произнесла Крепышка.

– Самая лучшая в Дремучих Лесах, – добавил Хрящик. – Ее берут даже небесные пираты.

Прутик обернулся:

– А вы торгуете с небесными пиратами?

– Наши лучшие покупатели, – объяснила Крепышка. – Они нечасто заезжают, но уж когда появляются, то скупают все, что у нас есть.

Прутик кивнул, но мысли его витали далеко. Он еще раз представил себе, как он стоит на носу пиратского корабля: луна сияет над ним, ветер ерошит его волосы, а он плывет по небу на раздутых парусах.

– А они скоро вернутся? – спросил он наконец.

– Небесные пираты? Они были здесь недавно. Теперь долго не появятся, – ответил Хрящик

Прутик вздохнул. Внезапно он почувствовал усталость. Крепышка заметила, что глаза у него стали слипаться, и взяла его за руку.

– Пойдем, – скомандовала она. – Тебе пора отдохнуть. Мамочка Татум скажет, где ты можешь лечь.

На этот раз Прутик возражать не стал. Он еле держался на ногах. В полном изнеможении он следовал за Хрящиком и Крепышкой. В хижине, куда они вошли, какая-то женщина сбивала в миске красное месиво. Оторвавшись от работы, она посмотрела на мальчика.

– Прутик! – воскликнула она, вытирая руки о передник. – Я так ждала тебя!

Засуетившись, она бросилась навстречу ему и крепко обняла своими пухлыми руками. Ее макушка едва доходила Прутику до подбородка.

– Спасибо тебе, бледнокожий, – всхлипнула она. – Большое тебе спасибо. – Отступив на шаг, она промокнула уголки глаз краем передника. – Не обращай внимания, – потянула она носом. – Я всего лишь старая глупая женщина.

– Мамочка Татум, – обратилась к ней Крепышка, – Прутик хочет спать.

– Я вижу, – ответила она. – Я уже постелила ему в гамаке. Но перед этим… Есть два важных дела, которые… – Она стала яростно рыться в комоде, и в воздух одна за другой полетели вещи, которые ей были не нужны. – Аааа, вот она наконец! – воскликнула мамочка Татум, протянув Прутику большую меховую жилетку. – Примерь-ка!

Прутик накинул жилетку поверх своей кожаной куртки. Жилетка пришлась ему впору.

– Какая теплая! – воскликнул он.

– Из шкуры ежеобраза, – пояснила мамочка Татум, застегивая пуговицы на жилетке. – И не на продажу, – добавила она. Мамочка Татум кашлянула, чтобы прочистить горло. – Прутик, – торжественно продолжила она, – я прошу тебя принять в дар эту жилетку в знак моей благодарности за то, что ты привел Хрящика домой целым и невредимым.

Прутик был растроган до слез.

– Спасибо, – прошептал он. – Я…

– Погладь мех, – сказал Хрящик.

– Что? – переспросил Прутик.

– Погладь мех, – повторил душегубец, лукаво хихикнув.

Прутик провел ладонью по пушистому густому меху.

– Мне очень нравится, – сказал он.

– А теперь в другую сторону, – настаивал Хрящик.

Прутик сделал то, что ему велели. На этот раз шерсть вздыбилась и стала колючей-преколючей.

– Ой! – вскрикнул Прутик, а Хрящик и Крепышка рассмеялись. Даже мамочка Татум улыбнулась. – Как иголки! – Прутик пососал ранку от укола.

– Никогда в жизни не гладь ежеобраза против шерсти, ни живого, ни мертвого, – усмехнулась мамочка Татум. – Я рада, что тебе нравится мой подарок. Он сослужит тебе хорошую службу…

– Вы так добры ко мне… – начал было Прутик, но мамочка Татум еще не закончила.

– А это сохранит тебя от непредвиденных опасностей, – сказала она, надев искусно выделанный кожаный амулет ему на шею. Прутик усмехнулся.

«Все матери одинаково суеверны», – подумал он.

– Нечего ухмыляться, – оборвала его мамочка Татум. – Я по твоим глазам вижу, что тебе предстоит далекий путь. И на этом пути тебе встретится множество опасностей. И хотя на всякий яд есть противоядие, – добавила она, посмотрев на Хрящика, – если ты попадешь в лапы Хрумхрымса, спасения не будет.

– Хрумхрымса? – переспросил Прутик. – Я слышал про него.

– Самое ужасное существо на свете, – сказала мамочка Татум. Голос у нее дрогнул. – Нападает на душегубцев. Прячется в тени, поджидая. Затем хватает жертву и вонзает в нее острые когти.

Прутик нервно жевал уголок своего утешительного платка. Это тот самый Хрумхрымс, который наводит страх на лесных троллей, – ужасный и коварный зверь, который заманивает к себе троллей, сбившихся с тропы, и доводит их до смерти. А мамочка Татум продолжала:

– Хрумхрымс съедает свою жертву живьем, пока сердце у нее еще бьется, – прошептала она, и голос ее замер. – Вот так! – громко закончила она, ударив в ладоши.

Прутик, Крепышка и Хрящик подскочили со своих мест.

– Ма-а-а-а… – жалобно заныла Крепышка.

– Ну ладно, – сурово произнесла мамочка Татум. – Вы, молодые люди, всегда все поднимаете на смех. А к Дремучим Лесам надо относиться со всей серьезностью. И пяти минут не проживешь, если будешь там вести себя легкомысленно. – Затем она наклонилась и горячо взяла Прутика за руку. – А теперь иди отдыхай.

Это не надо было повторять дважды. Он последовал за Хрящиком и Крепышкой, которые вышли из хижины и направились к деревенской площади, где висели гамаки. Привязанные к огромным стволам мертвых деревьев, образующих треугольник, они тихо покачивались. Прутик полез вслед за Хрящиком по веревочной лестнице, прикрепленной к одному из стволов.

– Вот этот – наш, – указал душегубец на гамак в верхнем ряду. – А вот твоя постель.

Прутик кивнул:

– Спасибо.

Стеганое одеяло, оставленное мамочкой Татум для него, находилось в самом дальнем конце гамака. Прутик на четвереньках добрался до своего места и нырнул с головой под одеяло. Через мгновение он уже крепко спал.

Первые лучи восходящего солнца его не разбудили. Он не проснулся, даже когда душегубцы с грохотом волокли под гамаками огромную каменную плиту, на которой догорал костер. Он спал мертвым сном, когда Хрящик, Крепышка и другие члены семьи мамочки Татум, отправляясь на покой, влезли в гамак и расположились по обе стороны от него.

Прутик погрузился в пурпурно-красный сон. Он танцевал с красным народцем в огромном красном зале. Еда была красной, питье было красным, даже солнце струило красные лучи сквозь высокие окна. Это был счастливый сон. Сладкий сон. И вдруг сквозь дрему он услышал чей-то шепот.

– Удобно, уютно, – бормотал ему кто-то. – Но разве это твой дом?

Прутику снилось, что он с трудом разлепил сонные глаза и огляделся. Чья-то тощая фигура в плаще маячила за столбом. Незнакомец ногтем провел по дереву, оставив глубокую царапину на красной поверхности. Мальчик сделал осторожный шаг вперед. Он не отрываясь смотрел на царапину: она кровоточила, как открытая рана. Внезапно кто-то зашептал ему прямо в ухо.

– Я все еще здесь, – услышал Прутик. – Я всегда здесь.

Мальчик обернулся. Никого.

– Ты, маленький глупец, – снова раздался голос, – если хочешь узнать свою судьбу, следуй за мной.

Прутик в ужасе смотрел на костлявую руку с желтыми когтями, появившуюся из-под складок плаща. Чудовище хотело дотянуться до капюшона и откинуть его назад, чтобы показать Прутику свое лицо. Мальчик пытался отвернуться, но был не в силах двинуться с места.

Внезапно странное существо опустило левую руку и рассмеялось наводящим ужас квакающим злобным смехом.

– Скоро ты познакомишься со мной поближе, – прошипело кошмарное создание и заговорщицки пригнулось к нему.

Сердце у Прутика бешено колотилось. Он уже ощущал горячее дыхание чудовища и затхлый дух плесени, источаемый его плащом.

– ПРОСЫПАЙСЯ!

Неожиданный возглас взрывом грянул в голове Прутика. Вскрикнув от испуга, он открыл глаза и в смятении огляделся. Было светло. Он лежал на чем-то мягком, раскачиваясь высоко над землей. Вокруг были странные существа с кроваво-красной кожей. Все они мирно похрапывали. Мальчик посмотрел на Хрящика и внезапно вспомнил все, что произошло вчера.

– Просыпайся, вставай! – услышал он.

Прутик перевернулся, встал на колени и посмотрел вниз, через край гамака. Под ним стоял душегубец – единственный из всех, кто был на ногах. Он ворошил поленья в костре.

– Это ты меня звал? – крикнул ему Прутик. Душегубец, легко коснувшись пальцами лба, кивнул.

– Мамочка Татум велела, чтобы я не давал тебе спать весь день, Мастер Прутик, – ответил он. – Ты же дневное существо.

Прутик посмотрел вверх, на небо. Солнце стояло в зените. Мальчик дополз до края гамака, осторожно перебираясь через спящую семью душегубцев, чтобы не потревожить их сон, и спустился по веревочной лестнице.

– Ну что, Мастер Прутик, – сказал душегубец, помогая ему сойти с нижней перекладины, – тебе предстоит дальний путь.

Прутик нахмурился.

– Мне казалось, я могу побыть у вас еще немножко, – возразил он. – Мне нравится здесь, а мой дядя Берестоплет вряд ли хватится меня – во всяком случае так скоро…

– Побыть у нас? – насмешливо пробормотал душегубец. – Но ты нам не подходишь. Знаешь, что сказала мамочка Татум про тебя сегодня утром? Она сказала, что ты глупый неотесанный уродец, который к тому же ни уха ни рыла не смыслит в коже.

– Мамочка Татум такое сказала про меня? – у Прутика комок встал в горле. – Но она же подарила мне вот эту жилетку, – сказал он, легко прикоснувшись к меху. Жилетка ощетинилась: шерсть стала дыбом. – Ой-ой-ой! – уколовшись, вскрикнул он.

– Это пустяк, – успокоил его душегубец. – Не придавай этому большого значения. Просто старая, ненужная вещь. Ее все равно никому не продашь, – добавил он, презрительно засмеявшись. – Возвращайся к своему роду-племени. Дорога начинается вон там.

Душегубец указал на лес. Пока они разговаривали, стая серых птиц, пронзительно крича, взмыла в небо.

– И вернусь! – упрямо ответил Прутик. На глаза у него навернулись слезы, но плакать он не стал – незачем показывать слабость перед низкорослым душегубцем с красным лицом и огненными волосами.

– Смотри, не попадись в лапы Хрумхрымсу! – издевательски гнусавя, крикнул ему вслед душегубец.

– Хорошо, я постараюсь не попасть в лапы Хрумхрымсу, – пробормотал Прутик. – И ни за что больше не буду иметь дело с заносчивыми душегубцами, которые то возносят тебя, как героя, то вышвыривают вон, как паршивую собаку.

Он обернулся, чтобы сказать все эти слова душегубцу, но того и след простыл. Прутик опять остался один.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЧЕРЕПУШКА

Когда зеленая стена густого неприступного леса сомкнулась за Прутиком, он в смятении стал теребить талисманы и амулеты, висевшие у него на шее. Если в глубине леса таятся темные силы зла, неужели двух маленьких оберегов – из дерева и кожи – будет достаточно, чтобы защитить его?

– Надеюсь, что мне никогда не придется выяснять это, – пробормотал он.

Прутик шел все дальше и дальше. На пути ему попадались совершенно незнакомые деревья. Одни грозили острыми пиками, другие шевелили присосками, третьи смотрели на него во все глаза. И все таили в себе опасность. Иногда они росли так тесно, что Прутику, несмотря на дурные предчувствия, приходилось протискиваться между сучковатыми стволами.

Снова и снова мальчик проклинал себя за то, что уродился таким долговязым. Другое дело коротышки лесные тролли, или душегубцы, или могучий толстолап, – а он совсем не приспособлен для жизни в Дремучих Лесах.

Когда чаща поредела, Прутик разволновался еще больше. Он не нашел обещанной тропы. Он вертел головой во все стороны: опасность грозила ему из-за каждого куста, таилась за деревьями. Но кроме маленького пушистого зверька с чешуйчатыми ушками, плюнувшего в него, когда он проходил мимо, никто не встретился на пути: обитатели Дремучих Лесов, казалось, не интересовались длинным как жердь мальчишкой, проникшим в их владения.

– Я обязательно найду тропу, если пойду дальше, – сказал он. – Обязательно! – и сам удивился, как неуверенно и тихо звучит его голос.

За его спиной эхо разнесло то ли вой, то ли всхлип; такой же высокий голос отозвался справа, затем слева.

«Не знаю, кто это, но голоса их мне очень не нравятся», – подумал Прутик.

Он ускорил шаги. На лбу у него выступили капельки пота. Наконец, закусив губу, мальчик пустился бежать.

– Убирайтесь, – шептал он. – Оставьте меня в покое.

Словно в ответ пронзительный визг стал еще громче. Прикрыв голову руками, Прутик помчался прочь во весь дух. Проламываясь сквозь кусты, он весь исцарапался: ползучие растения хлестали его по спине, а колючие шипы в кровь ободрали ему руки и лицо. Ветви загораживали ему путь, то сшибая его с ног, то расставляя ловушки. Лес становился все гуще, а кроны деревьев, сомкнувшись у Прутика над головой, совершенно заслонили небо. В зарослях стало темно и страшно.

Вдруг Прутик увидел в темноте бирюзовый огонек, переливающийся, как драгоценный камень. На мгновение ему показалось, что это лишь очередная опасность. Но только на мгновение. Тихая, чарующая музыка волнами наплывала на него.

Подойдя ближе, он увидел мягкий свет, льющийся на покрытую листвой землю. На ноги ему падали отблески зеленовато-лазоревых лучей. Музыка – поющие голоса и звон струн – становилась все громче.

Прутик остановился. Что делать? Он был слишком испуган, чтобы идти дальше. Но необходимо было идти дальше. Покусывая кончик шейного платка, Прутик сделал шаг. Затем другой. Третий. Лазоревый свет, окутанный туманной дымкой, сверкал впереди. Прутику даже пришлось прикрыть глаза рукой, настолько ослепительным было сияние. Мелодия, громкая, но печальная, зачаровала его. Он опустил руку и огляделся.

Мальчик стоял на опушке. Странным образом неистовое лазоревое сияние тонуло в тумане. Ничто здесь не имело четких очертаний. Бесформенные тени проплывали перед ним, сливались и тотчас исчезали. Музыка заиграла еще громче. И вдруг из тумана вышла фигура и остановилась перед ним.

Это была женщина, приземистая, плотная; пучки волос на голове были украшены бисером. Лица ее Прутик разглядеть не мог.

– Кто ты? – спросил он.

Музыка гремела что есть силы. Прутик знал ответ на свой вопрос. Коротенькие пухлые ножки, широкие плечи. Когда лицо повернулось к нему профилем, Прутик узнал знакомый нос картошкой. Если не обращать внимания на странную одежду, это была…

– Мамуля! – тихо позвал он.

Но Спельда уходила, растворяясь в бирюзовом тумане. За ней по земле волочился хвост незнакомой голубой шубы.

– Не уходи! – что есть силы крикнул Прутик. – Мама! Спельда!

Музыка как обезумела. Голоса звучали нестройно, пели кто во что горазд.

– Вернись! – безутешно звал Прутик, бросившись вслед за ней. – Не оставляй меня!

Он мчался сквозь ослепительный туман, натыкаясь на ветки и коряги, падая на землю. И каждый раз он вскакивал, прорываясь сквозь заросли вслед за ней.

Должно быть, Спельда ищет его, она поняла, что он в беде, – решил мальчик. «Она догадалась, что я сбился с тропы. Она пришла, чтобы отвести меня домой! Я не могу потерять ее из виду!»

Затем Прутик увидел ее снова. Теперь она стояла неподалеку, повернувшись к нему спиной. Музыка снова стала тихой и нежной, чьи-то голоса запели колыбельную. Прутик дрожал от волнения. Он подбежал к матери, назвав ее по имени, но Спельда не двинулась с места.

– Мама! – закричал Прутик. – Это я! Спельда, кивнув, повернулась к нему лицом. Но почему она так странно себя ведет?

Музыка стихла. Спельда стояла перед мальчиком, наклонив голову; капюшон шубы был надвинут на глаза. Медленно она раскрыла объятья. Прутик сделал шаг вперед.

И в этот самый миг Спельда издала душераздирающий крик и отшатнулась, схватившись за голову. Музыка снова заиграла громче. Она звенела и дрожала, как сильно бьющееся сердце. Спельда закричала во второй раз – дикий вопль, от которого у Прутика кровь застыла в жилах, – и стала руками хвататься за воздух.

– Мамочка! – завопил Прутик. – Что с тобой? Он увидел струйку крови, текущую из отверстия у нее на лбу. Еще одна рана была на плече, и еще одна – на груди. Голубой мех стал пурпурным от крови. Она все еще была жива. Корчась и плача от боли, она пыталась нанести ответный удар своему обидчику.

Прутик в ужасе смотрел на происходящее. Он хотел помочь ей, но как? Что он может сделать? Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

Внезапно Спельда схватила себя за шею, и кровь потоками стала хлестать у нее меж пальцев. Она охнула и стала тихо оседать. Несколько секунд Спельда лежала на земле, извиваясь в агонии, и наконец затихла.

– Нееееет! – простонал мальчик.

Он упал на колени и стал трясти за плечи недвижное тело. Спельда не подавала признаков жизни.

– Она умерла! – рыдал Прутик. – Это я виноват! Но почему? Почему? Почему? – всхлипывал он.

Горькие слезы катились по его щекам, падая на забрызганную кровью шубу матери, пока мальчик обнимал безжизненное тело.

– Перестань плакать, – раздался голос сверху. – Тебе просто морочат голову.

Прутик поднял глаза.

– Кто ты? – спросил он, утирая слезы.

Но никого он не увидел. Слезы снова потекли по его щекам.

– Это я. Я здесь, – ответил кто-то.

Прутик вглядывался в кроны деревьев, но никого так и не увидел. Он вскочил на ноги.

– Выходи! – закричал он, вытащив нож. – Только попробуй тронь меня! – Прутик яростно рубил воздух своим оружием. – ВЫХОДИ! – прямо взревел он. – Покажись, если ты не трус!

По-прежнему никого. Убийца предпочел остаться невидимым. Мщение приходилось отложить. Горькие слезы, слезы отчаянья катились ручьями по щекам мальчика, от рыданий содрогалось все его тело.

Затем начало происходить что-то странное. Вначале Прутик подумал, что ему все примерещилось. Но это был не сон, а явь. Ландшафт вокруг потихоньку начал меняться. Туман понемногу рассеивался, лазоревый свет померк, музыка стихла. Прутик тревожно огляделся и увидел, что он в том же лесу, а перед ним стоит, вероятно, тот, кто только что разговаривал с ним.

– Это ты! – Он понял, кто стоит перед ним. Это было существо, знакомое ему по рассказам Вихрохвоста: Птица-Помогарь, единственная в своем роде, потому что, сколько бы их ни было, каждая считала, что она лишь одна такая на свете. В горле у мальчика встал комок.

– Зачем ты это сделала? – подавив рыдания, спросил Прутик. – Зачем ты убила Спельду? Мою дорогую мамочку!

Огромная Птица-Помогарь склонила голову набок. В лучах солнца массивный кривой клюв заблестел, а пурпурный глаз стал неистово вращаться, изучая мальчика со всех сторон.

– Это вовсе не Спельда, мой мальчик, – сказала Птица-Помогарь.

– Но я слышал ее голос, – ответил Прутик. – Она сама сказала, что она – моя мать. Зачем ей было…

– Посмотри сам, – предложила ему птица.

– Я…

– Посмотри на ее руки, ноги… Откинь капюшон и взгляни на лицо, – настаивала птица. – И тогда ты скажешь, действительно ли это твоя мать.

Прутик вернулся к телу и нагнулся над Спельдой. Что-то в ней изменилось. Шуба перестала быть похожей на шубу, а выглядела теперь как настоящая звериная шкура. Он внимательно рассмотрел руки и понял, что рукава им слишком тесны. Мальчик обошел вокруг Спельды и обратил внимание на ее ладони: трехпалые, с оранжевыми когтями. И на ногах были когти. Сделав глубокий вдох, он посмотрел на птицу.

– Но…

– А теперь посмотри на ее лицо, – сказала Птица-Помогарь. – И ты поймешь, от чего я тебя спасла.

Прутик подошел ближе и дрожащими пальцами откинул упавший на лицо меховой капюшон. Тотчас же он вскрикнул от ужаса. Он не был готов увидеть такое.

Чешуйчатая коричневая кожа, похожая на промасленную оберточную бумагу, туго обтягивала череп, выпученные желтые глаза таращились на него, рот с двумя рядами кривых острых зубов был оскален, мертвая морда чудовища была искажена гримасой боли и ярости.

– Кто это? Хрумхрымс? – тихо спросил Прутик.

– Нет, это не Хрумхрымс, – ответила Птица-Помогарь. – Его называют Черепушка. Охотится на мечтателей, заблудившихся или задремавших в колыбельных рощах.

Прутик огляделся. Вокруг него стояли колыбельные деревья, тихо напевая под лучами солнца, отбрасывавшего световые пятна. Он тихонько потрогал свой платок.

– Если ты попал в колыбельную рощу, то видишь то, что угодно этим деревьям, пока не станет слишком поздно. Какая удача для тебя, что я вовремя вылупилась из кокона.

Над птицей висел, раскачиваясь, огромный кокон, похожий на выстиранный носок на бельевой веревке.

– Ты отсюда вылупилась? – спросил мальчик.

– Ну конечно! – ответила Птица-Помогарь. – А откуда же еще? Ах, мальчик мой, тебе еще многому надо научиться. Вихрохвост был прав.

– Ты знаешь Вихрохвоста? – Прутик раскрыл рот от удивления. – Но я не понимаю, как…

Птица-Помогарь нетерпеливо застрекотала.

– Вихрохвост спит в наших коконах и видит сны, которые мы видим, – объяснила она. – Да, я знакома с Вихрохвостом и со всеми другими птицами моего рода. Нам снятся одни и те же сны.

– Жаль, что Вихрохвоста нет с нами сейчас, – печально промолвил Прутик. – Он бы знал, что мне делать. – У него стучало в висках от гудения колыбельных деревьев. – Я ни на что не гожусь, – вздохнул он. – Понимаю, что это жалкое оправдание для лесного тролля. Я сбился с тропы и заблудился в лесах, но мне некого в этом винить, кроме себя. Лучше бы Черепушка разорвал меня на мелкие кусочки, и тогда наступил бы конец мучениям!

– Ну, ну, – утешала его Птица-Помогарь, спрыгнув на землю рядом с ним. – Знаешь, что сказал бы тебе Вихрохвост?

– Я ничего не знаю, – всхлипнул Прутик. – Я неудачник.

– Он сказал бы вот что, – продолжала Птица-Помогарь. – Если ты сбился с нахоженной тропы, то проложи свою, чтобы другие пошли за тобой. Твоя судьба лежит далеко за Дремучими Лесами.

– За Дремучими Лесами? – Прутик посмотрел птице прямо в ее пурпурные глаза. – Но за Дремучими Лесами ничего нет. Они тянутся бесконечно. Небо наверху, леса внизу. И больше ничего. Каждый лесной тролль знает это с пеленок.

– Каждый лесной тролль ходит только по тропе, – мягко возразила Птица-Помогарь. – Может быть, для лесных троллей и нет ничего, кроме Дремучих Лесов. А для тебя – есть.

И тут Птица-Помогарь, громко хлопнув иссиня-черными крыльями, вспорхнула с ветки и взмыла в воздух.

– Постой! – закричал Прутик. Но было поздно. Огромная птица, махая крыльями, уже летела над деревьями. Прутик, чуть не плача, глядел ей вслед. Он чуть не зарыдал, но подавил слезы в страхе, что еще кто-нибудь из жутких обитателей Дремучих Лесов услышит его.

– Ты присутствовал при моем рождении, и теперь я всегда буду наблюдать за тобой! – крикнула издалека Птица-Помогарь. – Если я понадоблюсь тебе, то окажусь рядом!

– Ты мне и сейчас нужна! – мрачно пробормотал Прутик.

Он пнул ногой дохлого Черепушку. Раздался долгий заунывный стон. Или это ветер прошумел в колыбельных деревьях? Прутик не стал это выяснять. Он выбежал из колыбельной рощи и стремительно направился в самое сердце мрачных, зловещих Дремучих Лесов.

Прутик остановился лишь тогда, когда густая тьма упала на чащу и не стало видно ни зги. Он встал, положив руки на пояс и уронив голову. Пытаясь отдышаться после долгого бега, он пробормотал:

– Я боль… ше… не… мо… гу… Не могу больше.

Но ему пришлось сделать еще несколько шагов: надо было поискать место поспокойней, чтобы устроиться на ночь. Рядом росло дерево с мощным стволом и развесистой зеленой кроной, где можно было бы укрыться от непогоды. Прутик собрал охапку сухой листвы и накидал ее в углубление между корней. Затем он лег на самодельный матрас и, свернувшись калачиком, закрыл глаза.

Из ночной чащи доносились какие-то всхлипы, завывания и стоны. Прутик прикрыл ухо ладонью, чтобы не слышать их.

– Все будет хорошо, – сказал он сам себе. – Птица-Помогарь обещала следить за мной.

И с этими словами мальчик погрузился в сон, не подозревая, что Птица-Помогарь уже находится в компании лесных нимф за много-много миль от него.