Текст книги "Эра Зигмара: Омнибус"

Автор книги: Крис Райт

Соавторы: Роб Сандерс,Джош Рейнольдс,Дэвид Гаймер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

III

Клетч Струпокоготь вытянул руки в стороны, в то время как раб-скавен опустил ему на плечи тяжёлый посольский плащ клана Риккит. Он был немного жарковат для надоевшей сырости Трупных Топей, и вызывал зуд в труднодоступных местах, что было странно для столь благородной одежды. Блохи, жившие в этом плаще, передавались от жреца к жрецу на протяжении двух сотен лет, и теперь были выносливыми потомками тех, которые выжили под воздействием всего кланового арсенала ядохимикатного колдовства.

Денщик нырнул Клетчу под руку и бочком прошаркал вперед.

Раб был нагим, за исключением его собственной вшивой шерсти и клейм клана и владельца, но это успокаивало Клетча лишь отчасти. По его мнению, было много иных неожиданных мест, куда целеустремлённый убийца мог спрятать оружие. Его жёлтые глаза сверлили голову раба. Из глотки негодника вырвался визг, когда он несколько раз прищемил палец, в панике пытаясь застегнуть у плаща воротник из крысиной кости. Клетч заволновался, стоило рабу начать суетиться.

Было слишком жарко. Неприятный яркий зелёный свет варп-каменных жаровен вокруг низкого навеса был слишком ярким. Пряный запах же, который они издавали, чтобы отогнать вонь, был слишком тошнотворно-сладким.

– Сколько-долго до полнолунья? – спросил Клетч у чумного монаха, сидевшего у стены шатра за его спиной.

– Скоро-скоро.

Пегая шкура Скурфа вся была испещрена оспинами, и настолько лишена волос из-за его собственных постоянных почёсываний, что монах походил на птицу, которую ощипали не до конца и выкинули. Замшелый словоносец поставил когтистое перо на кусок пергамента из человеческой кожи, на котором составлял список всех недугов, которые они встретили с тех пор, как прибыли в Трупные Топи и пожал плечами. – Остался один час, я думаю-полагаю.

Клетч беспокойно подвигал плечами. – Что-то вот-вот случится-произойдёт. Я чувствую-чувствую это своими когтями.

– Я тоже это чую-чувствую, – согласился Скурф, всегда готовый согласиться.

Раб метнулся к обитому медью сундуку, стоящему открытым у внутренней стены навеса, и вернулся с посохом Клетча с навершием из варп-камня. Пробурчав упрёк, Клетч выхватил посох у раба. Почувствовав себя немного лучше, он втянул воздух, приоткрыв рот, чтобы его распробовать. Помимо вони разложения и его собственных следов жизнедеятельности, которые он пытался скрыть, оставалось очень мало запахов, но каким-то образом он знал, знал, что помимо них троих под навесом есть кто-то ещё.

– Хочешь-желаешь вернуться домой? – спросил Скурф.

– Нет, – ответил Клетч, имея в виду “да”. – Владыки клана не вознаградят нас, если мы вернёмся с пустыми лапами. Молниевые люди ударили по ним сильно-жёстко во многих-разных местах. Владыки клана в отчаянии. И они… принимают плохие решения, когда в отчаянии.

Раб прибежал обратно, неся бутылку, полную зеленовато-красного напитка, который он наливал в кубок. Из стакана пошёл дымок, едва жидкость коснулась стенок. Раб склонил голову, предлагая выпивку. Клетч строго посмотрел на него. Вздохнув, тот поднёс стакан к губам и сделал пробный глоток.

Клетч забрал у закашлявшегося раба кубок, собрался с духом, и опрокинул в себя его содержимое. Он скорчился, глотку спёрло, мускусная железа сжалась; высунув язык, скавен проверещал: – Гадость!

– Лучшие-лучшие зелья на вкус – худшие, – понимающе согласился Скурф.

Некогда клан Риккит был частью клана Чумы, но затем обвал туннелей на путях между мирами не отделил их от братьев. Они всё ещё сохраняли старую устойчивость к болезням и ядам, но осторожная крыса – здоровая крыса.

– Так или иначе, всё это пустая трата времени, – сказал Скурф, вновь берясь за перо и окуная его в потрошёного чернильного жука, всё ещё подрагивавшего на столе. Поскребя по пергаменту, он продолжил. – У него много воинов, но это уже не тот Коспис Буль, которого боялся мой выводок, когда я был маленьким-молоденьким.

Клетч не был так убеждён. Буль мог заставить мир превозносить его на протяжении тысячелетия или двух, если бы захотел, в этом он был уверен. И, если Буль окажется кем-то менее значимым, нежели тираном из клановых легенд, в таком случае Клетч был рад, что не он был посланцем, отправленным договариваться с Повелителем Хворей.

– Мы можем подождать ещё один час. Надо убедиться, что всё сделано как надо, сделай так, чтобы мои воины готовы были выдвигаться.

– Да-да, – ответил Скурф, аккуратно зачехляя перо и убирая его прочь.

Клетч откинул боковое полотно навеса и скользнул в душную ночь, морща нос и понурив взгляд. Двое из двух дюжин чумных монахов, тихо чирикавших молитвы снаружи навеса, тут же зашагали следом.

Некогда здесь стояла колоссальная крепость-храм, построенная народом, который поклонялся звёздам и возводил башни невероятного размера, чтобы предметы, на которые была направлена вера этих людей, оказались ближе к ним. Несмотря на то, что их глаза всегда были направлены в небо, они также были умельцами в работе по камню. Множество великих строений всё ещё стояли, хоть и обратились в руины, каменные колонны пожелтели из-за гнили, погоды и войны. Коспис Буль именовал это место Висячими Садами, называя его так из-за тысяч и тысяч мёртвых и умирающих, развешанных на покрытых мохом оборонительных стенах. Те, кто всё ещё был жив, тряслись от лихорадки, поэтому сами стены казались движущимися. Рты живых раскрывались, но от них нельзя было услышать об их мучениях, они были не в силах перекричать мух.

Попытка сосчитать мух была просто безумием. Они были бесконечны, рой за роем клубясь над развращённой крепостью в таких количествах, что становились подобны огромным хитиновым крыльям жука, который опустился на мир и закрыл собой небо. Порой гул, исходящий от насекомых, готов был разорвать границу между землёй и небесами, между реальным миром и нереальным. В остальное же время, он просто сводил с ума. Это раздражало.

Лагерь-шатер клана Риккит расположился на развалинах внутренних ворот, ныне разбитых и раскрошенных для создания каменистых бугорков с острой порослью, которая ежедневно поливалась кровью людей, мёртвых в течение года. Они бы задержали нападение, как и любые ворота – если какой-то враг оказался бы столь удачлив, что дожил до внутренней защитной линии Буля.

С этой наблюдательной точки Клетчу открывался крайне неприятный вид.

Трупные Топи были чудовищны. Они напоминали ему источенные ячейками оспин пещеры Мугрид Фейн, где выращивались новые болезни, заготавливаемые и собираемые с рабов каждой из существующих рас. Но тут масштаб был куда более крупным. Фабрика простиралась так широко, насколько видел глаз, и от этой картины скавен ощущал себя гнилым, изнурённым. Все его чувства взывали к разуму, пытавшемуся опровергнуть эту неправильность, и даже крысолюд, признанный знаток промысла вырождения, был угнетён этим.

Гейзер трупного газа вырвался из воронки ниже, неподалёку от проездной башни. Грязевые капли обрызгали гниющие врата и группу воинов, заходящих в расколотые створки. За ними следовала колонна чумных чудовищ и мясных телег. Клетч узнал в них отряд Фистулы – наиболее ценные воины Буля, они были лишь каплей в океане гноя его орды.

Облокотившись на посох, скавен приготовился ждать.

– Ещё один день, проведённый в коленопреклонении перед благодушием нашего владыки, а, посланец? – спросил Фистула, тяжело поднявшись по откосу, и очевидно, направляясь туда же, куда собирался Клетч. Чемпион был забрызган кровью и излучал презрение ко всем и каждому, в том числе и к скавену в частности, это было видно по подёргиванию его налитых кровью глаз.

Владыка порчи подошёл к нему, гружёные повозки, запряжённые сухощавыми прогнившими тварями, скрипели следом. Клетч подозрительно принюхался к мухам, лениво жужжащим над грузом обоза. Опыты клана Буррзик в выведении подслушивающих москитов провалились, как следствие клановой неумелости, однако никогда нельзя знать наверняка. Никто не знает наверняка.

– Может и так, – ответил он, затем примирительно чирикнул, указал кончиком хвоста на вершину холма.

Там, окружённая кольцом светящихся белых колонн, которые своей чистотой внушали чувство силы и возвышенности, находилась мраморная арка, покрытая астрологическими созвездиями и рунными знаками. Она стояла неприкрытая под звёздами, словно ожидая их зова, и хоть она была в спячке, её вид заставил Клетча вздрогнуть до кончика хвоста.

Он мог понять, зачем древние возвели такой монумент небесам.

Крысолюд нервно облизнул дёсны. – Что Буль хочет-думает, что произойдёт этой ночью?

– Я могу сказать тебе что я думаю о том, что произойдёт.

Клетч поймал взгляд владыки порчи и прочёл в нём нужду. Битва. Выживание. Стремления, явно несовпадающие с его собственными, но, если найти нужные слова и достаточно воли, возможно, совместимые друг с другом. Он вновь взглянул наверх, чтобы проверить, не появилась ли полная луна, его шея, привыкшая к подземным ходам и пещерам, уже болела от этого непривычного ему движения. Именно тогда он понял, что беспокоило его с момента выхода из-под навеса.

Звёзды двигались.

IV

Коспис Буль ухаживал за своим садом уже на протяжении столь долгих лет, что их счёт равнялся семижды семи по семь раз, и ещё по семь раз. Он не знал, сколько миллионов извлёк из-под земли, начиная с того первого дня. В отличие от некоторых, Коспис не хранил никаких списков и не вёл никакого счёта, кроме того, что был у него в голове. Он знал одно: его бог считал это благом.

Повернув нож острием вниз, он вдавил его в податливую грудину тела, лежащего перед ним посреди разделочного стола, словно мягкий серый сыр на засохшем хлебе. Сопротивления не было, напротив, это было так же просто, как резать мозговой студень.

Плоть разошлась, разбрасывая опарышей, когда Буль распорол тело от горла до кобчика. Месиво из органов и телесных соков сочилось из разреза, запах был чистейшей амброзией. У владыки заурчал живот. Гниение было мастерским кулинаром, оно припускало жир, размягчало сухожилия и отделяло мясо от кости. Оно несло такие глубины и богатства ароматов, которые никогда бы не смогли испытать нетерпеливые пожиратели плоти Кхорна или привереды, что жгли мясо огнём.

Буль слизнул соки с лезвия ножа, растянув рот, чтобы вместить весь кулак с зажатым в нём оружием. Столь великое множество вкусов и поднимающийся запашок заставили его задрожать и прикрыть глаза.

Добавленная щепотка чумной магии, сила новой жизни, кольнула владыку в язык, и распространилась по телу, будто волна тепла. Вынув обсосанную дочиста руку, Коспис повесил нож на один из крючьев, торчавших на его доспехе.

– Всё. Готово, – просопел Гург. Обходя содрогающиеся Врата владений, шаман-ревун постукивал по земле посохом, увенчанным черепом. Стоя позади прогибающихся разделочных столов внутри октета вокруг Врат, владыки порчи и чемпионы торжественно наблюдали. Шаман поднял своё бычье рыло и фыркнул, отчего запрыгали костяные фетиши и перья на его рогах. Закрыв глаза, Гург вздохнул, и обвисшая плоть на его глотке вздрогнула. – Чувствую. Он. Пробуждается.

Буль с улыбкой простёр руки. Факелы, установленные на колоннах, отбрасывали мерцающий свет. Медные колокола, в которые били согбенные рабы, звучали подобно громкому хору.

– Пируйте, дети мои.

Оголодав, собравшийся цвет Несущих Гниль набросился на еду, громко чавкая мясом и хрустя размягчёнными костями. Буль смотрел на них, обведя их всех своими раздутыми руками. Был здесь и Фистула, как всегда горделивый, амбициозный, набивающий рот с тем же самозабвением, что и прочие. Около него – старый раздутый пёс, Витан, обсасывая жижу со своих пальцев, смеялся над шуткой. Их достопочтимый гость из клана Риккит сжался за угловым столом, дипломатично пощипывая косточку и тревожно поглядывая при этом на небо. Коспис Буль наполнился отеческим благодушием.

То самое время было уж близко. Магия крепла, и Буль ощущал, как врата владений отвечают ей. На какой-то момент он даже почувствовал связь, которая тянулась через Восьмиточие к некому иному месту, некому иному владению, где находился куда более могучий сад, нежели тот, что был выращен владыкой. Подняв взгляд, он увидел, что луна вошла в зенит. Звёзды выстроились в ряд, сияя ярче и чище, чем Коспис видел когда-либо. Одна из них ежеминутно разгоралась всё сильнее.

Широко раскрытыми глазами Буль изучал движущееся созвездие.

Да. Да.

Звезда разгоралась всё ярче и ярче, затмевая сиянием соседок, и выходящий из нее луч света упирался прямо во Врата владений. Буль заворчал от столь резкого свечения и прикрыл глаза рукой. Когда свет вдруг иссяк, он немедленно перевёл взгляд на врата.

Худощавый ящер, державший то, что выглядело как духовая трубка и копьё, стоял теперь на пьедестале перед Вратами. Он стоял на задних лапах, как человек, но был даже ниже и тоньше, чем Клетч Струпокоготь. Пока Буль смотрел на него, окрас существа поменялся с чёрного на белый, сделав его почти незаметным на фоне мраморного цвета Врат позади. Глаза Буля восстанавливались после вспышки, и он заметил сотню или даже больше маленьких существ, которые рассредоточивались в тенях вокруг собравшихся Несущих Гниль.

Напряжённая тишина обрушилась на всех собравшихся. Даже Гург заметил это и перестал петь.

Ящеролюд опустил голову, его спинной гребень приподнялся. Он издал чирикающую трель, и поднёс духовую трубку ко рту.

Несмотря на свои размеры, Буль мог двигаться подобно яду в венах паникующего человека, если ему это было нужно. То, что он не срывался так в течение сотни лет – не значило ничего. Он был Косписом Булем, Чёрным Пальцем, нож оказался у него в руке и врезался глубоко во всё ещё вздымающуюся грудную клетку ящера до того, как существо успело выдохнуть.

Создание ошеломлённо замигало. Его чешуйчатая кожа уже начала покрываться волдырями, поражённая благословлённой порчей Нургла, демонические мухи окуклились внутри раны в груди, но к удивлению Буля, оттуда хлынула не кровь, а очищающий звёздный свет.

Обожжённый там, где свет коснулся его руки, Коспис рванул её назад, вырвав заодно кусок грудины ящера. Мясо задрожало, и, упав, исчезло в каскаде мерцающих былинок прежде, чем коснулось земли.

Сжимая и разжимая свой кулак вокруг рукояти ножа, чувствуя при этом обжигающее и очищающее пощипывание, Буль захрипел, ощутив проколовшую его шею духовую стрелку с металлическим наконечником. Яд проник к нему в кровь, и Буль расхохотался бы над его смехотворной беспомощностью, если бы не был настолько взбешён.

Это был его час, его время. На протяжении веков знаки наставляли Косписа именно для этой ночи.

С рёвом, пришедшим из глубин чудовищного живота, он развернулся и бросил нож. Тот завертелся в воздухе, словно метательный диск, и сбил хамелеонового ящера с ног во взрыве света и костей.

Духовые стрелки и дротики свистели вокруг него как осы, гася факелы ветром от своего полёта, и попадая в Несущих Гниль. Они торчали из нечувствительной плоти, громко стучали по тяжёлым доспехам, и даже повалили несколько могучих воинов прежде, чем те успели среагировать. Зверолюд Гург упал на корточки, и, пригнув голову, забрался под разделочный стол, где и нашёл уже спрятавшегося там Клетча.

Воздух внутри арки Врат владений зарябил.

Это было едва уловимо, но в ответ на чумную магию, которую Буль взращивал в своём саду на протяжении двух тысяч четырёхсот и одного года, просыпалась другая сила. Эта сила продолжала расти, и теперь ничто не могло её остановить.

Коспис Буль вновь взглянул на свою руку, свободную от порчи впервые со времён, которые он уже и не помнил.

– Убейте их всех! – завопил он. – Не дайте ни одному из них коснуться моего сада!

V

Фистула был больше обескуражен, чем зол. Опьянённый мясом, ракоягодным вином и силой, которую он не мог точно определить, но которая наполнила его лихорадочным водоворотом мыслей. Диссонирующий колокольный стон гудел в его сознании, хотя сейчас они звонили, скорее призывая к бою, нежели к церемонии. В его рту оставался вкус мяса, но оно было свежим, вырванным не из объятий земли Косписа Буля, но из содрогающихся тел живых.

Нурглит выплюнул полный рот раскалённого звёздного света. Или попытался. Его глотка горела, как бы сильно Фистула не откашливался.

Дикая боль вернула ему ясность мысли, и он ударил ящеролюда, в хладнокровном оцепенении шипевшего на кусок, откушенный от его руки. Существо исчезло в брызгах сияющей пыли. Двое других появились во вспышке света со стороны от воина. Они атаковали, держа копья наперевес.

Фистула поймал выпад первого копья за рукоять и мечом разрубил его пополам. Ящер споткнулся. Развернувшись ему навстречу, нурглит придавил его к земле и резко выбросил меч на всю длину руки, чтобы пронзить второго. Свет вырвался из спины существа вокруг острия. В этот раз воин был готов к сиянию. Зажмурившись, он вырвал меч назад, топча первого ящера и давя свет, потёкший из расколотого черепа под его сапогом.

Что-то маленькое и металлическое хлопнуло по наплечнику. Стрелки с наконечниками из звёздного металла. Он увидел грузного Несущего Гниль в плаще из гноящейся кожи, попавшему под целый залп таких. Тот получил шальное попадание, стрелка угодила ему прямо в ухо, и воин обрушился грудой плоти, такой же мертвой, как и его одеяние.

Откуда-то донесся вопль. Плавящаяся плоть и звёздный свет.

Каждый из бойцов Буля был мастером войны, наиболее могучим из тех смертных чемпионов, что ещё не были столь возвышены Владыкой Разложения, чтобы приблизиться к демоничеству. Но они позабыли чувство подлинного вызова. После тысячелетия бесцельных сражений они позабыли, что значит биться по-настоящему.

Фистула схватился за брюхо.

Он почувствовал боль, словно что-то раздутое давило на его грудь изнутри. Давление поднималось по его горлу, как будто он был змеёй, что пыталась отрыгнуть человека, оказавшегося слишком большим для того, чтобы она смогла его проглотить. Рот воина наполнился привкусом желчи, и он рефлекторно сложился вдвое, отрыгнув перед собой поток грязи и гнили.

Ящеролюды, попавшие под струю, умирали мгновенной и мучительной смертью. Затронутые же Несущие Гниль исцелялись, словно от прикосновения самого Дедушки Нургла. Опарыши извивались в открытых ранах. Новые восхитительные инфекции сморщивали плоть, что была очищена светом ящеров.

Несколько раз сглотнув, чтобы убедиться, что он тоже исцелён, Фистула огляделся в поиске новых врагов. Их не было. Всё вокруг него находилось в разных стадиях разложения.

Он тяжело дышал, сердце быстро билось. Всё закончилось?

– Убейте их всех! – он услышал крик Косписа Буля, пронзительная ярость в голосе взвинчивала его до отказа. – Не дайте никому из них коснуться моего сада!

Фистула глянул вниз под косогор. Его сердце застучало быстрее от удовольствия.

Свет безудержно разрывал небеса.

Вспышки расцветали между скопищами мух, порождая воинов. Многие из них были крупнее ящеролюдов, которых он только что прикончил. А некоторые из них были намного крупнее. Та первая волна, должно быть, представляла собой нечто вроде авангарда. Разведчики. Возможно, ассасины. Теперь же это была целая армия, спускавшая отдельными группами.

Сопровождаемые звоном колоколов и воинственными кличами, воины Несущих Гниль, рассредоточенные между стенами из развешанных старых останков, противостояли врагу. Буль руководил сотней тысяч душ, и хоть больше половины из них были рассеяны по Трупным Топям и вне их пределов, те, что остались, несомненно были могучим воинством.

Фистула обнажил заточенные зубы в дикой ухмылке. Теперь битва должна была идти за что-то понятное – за славу.

– Хотите войну? – проревел Буль, обращаясь к звёздам, и сама земля внизу, казалось, задрожала от его слов.

Кто-то передал Повелителю Хворей его шлем, и теперь его голос грохотал изнутри стали. В обоих руках он сжимал древко трезубца, которым возделывал свой сад, вены вздувались на бугрящихся бицепсах, и владыка всё продолжал выть без слов. Мощь, дарованная богом, клубилась вблизи него, заставляя сам воздух вокруг густеть. Начинали обретать форму хилые, одноглазые существа. Они были рогатыми, пропитанными слизью, и волокли зазубренные мечи, источавшие душевное разложение. Счетоводы Нургла. Чумоносцы. По тому, как напрягся Копсис, казалось, будто он выталкивает их из собственного тела. В некотором смысле, так оно и было.

Фистула взвыл, сведённый с ума жаждой битвы и чумой.

Буль обрушил медный наконечник трезубца в землю и закричал.

– Я дам вам войну!