Текст книги "Леман Русс: Великий Волк"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Но Эль’Джонсон был прав. Задержка в наступлении позволила системам планетарной обороны выйти на полную мощность. Стянутые к Дулану имперские армады оказались под непрерывным градом лазерных лучей и смещающих зарядов, безразлично истреблявших корабли.

Леман вырубил связь.

– Будь ты проклят, – пробормотал он и обратил взгляд к кольцу.

Дуга его ближнего края уходила от «Нидхёгга» за горизонт Дулана. Гигантский обруч из железа и адамантия опоясывал всю планету. На темной громадине мерцали крохотные огоньки – позиции многочисленных батарей, которые последовательными залпами обращали в пыль любые космолеты, дерзнувшие противостоять их беспримесной мощи.

Русс изучал ореол, внимательно рассматривал его, оценивая замысловатость и симметричность структуры, выискивал любые слабые места. Лев не ошибся: кольцо было ключом к столичному миру, и после его уничтожения объединенный флот легионов получил бы решающее преимущество над врагом. Но чтобы сокрушить его из пустоты, требовалось время, а орудия дуланцев непрерывно сокращали численный перевес Астартес.

– Всем кораблям, – распорядился Леман, приняв решение, – выйти из битвы и сосредоточить огонь на ореоле. Ждите координаты целей.

Каждый темно-серый космолет в сфере боя немедленно отреагировал на приказ. Заняв новые позиции, они приготовились к залпам по кольцу. Русс рассчитал векторы обстрела на глаз, учел видимое смещение и внес поправки на угловую скорость ореола, после чего назвал Хэлгриму координаты для передачи.

– Господин, мы не сможем быстро разрушить его отсюда, – предостерег Черная Кровь.

– Да, не сможем, – проворчал Русс. Сойдя с тронной площадки, примарх жестом приказал воинам следовать за ним. – Но мы пробьем его в Хеле откованные щиты. Потом разберемся на месте.

На ходу он отдал второй приказ, уже не экипажам кораблей, а командирам размещенных на них гарнизонов легиона.

– Приготовиться, – велел Леман. – Начинаем по моей команде.

Йорин мчался к ангару десантно-штурмовых кораблей в сопровождении почетной гвардии. Обнаженные клинки воинов качались, словно маятники, в такт их порывистой от гнева походке.

– Выходит, он отвернулся от нас! – тяжело дыша, прорычал взбешенный ярл.

Рядом шагал Ульбранд в доспехе цвета воронова крыла, блестевшем под люмен-трубками в коридоре. Крозиус волчьего жреца уже набирал энергию.

– У него не было выбора, Кровавый Вой. Прибереги свою ярость для врагов.

Войдя в ангар, они увидели, что пара «Грозовых птиц» уже выведены на рокритовую площадку и почти готовы к взлету. Вокруг их пустотных двигателей толпились сервиторы, занятые последними приготовлениями перед разгерметизацией отсека и стартом в космос.

– Первый раз вижу такое, – упрямо продолжил Йорин, направляясь через открытое пространство к своему транспортнику «Хейльмарк». – Раньше он не отступал перед вызовами.

– Русс не отступил, – устало возразил Лейф Хемлигъяга. – Он выбрал истинного врага, забыл о незначительном. Боги льда, ярл, ты хнычешь, как малолетний трэлл!

Никто, кроме рунного жреца, находящегося вне строгой иерархии Великой роты, не имел права так говорить с волчьим лордом. Впрочем, Йорин все равно резко повернулся к Лейфу, закипая от едва сдерживаемой жажды боя.

– Они почти разрушили мой корабль, – произнес он низким голосом. – Кто-то поплатится за это, так или иначе.

К тому моменту все легионеры на борту «Эсрумнира» уже добрались до «Грозовых птиц», и сервиторы отошли от катеров, волоча за собой заправочные рукава и гравизахваты. Штурмовые корабли, завывая турбинами, готовились к отрыву – они запустят пустотные двигатели, как только раздвинутся внешние бронелисты ангара. Атмосферные ускорители также ждали своего часа.

Хъялмар, Булвайф и другие воины, грузно прошагав по аппарелям в десантные отсеки, закрепили на себе привязные системы. Несмотря на смятение, вызванное внезапной атакой «Клинка Нумарка», они уверенно делали то, чему их обучали.

– Взыщи долг после битвы, – настоятельно посоветовал Ульбранд. – Пока что черпай силы в своем гневе.

Следом он и Хемлигъяга поднялись в менее крупный катер под названием «Эльгар». Йорин занял положенное место в начале десантного отсека своей «Грозовой птицы».

– Взлетаем, – скомандовал он, и штурмовой катер начал подниматься над площадкой; одновременно поршни прижали выходную рампу к корпусу.

Разошлись тяжелые взрывозащитные двери, открыв взглядам картину разрушений в пустоте снаружи. Через поле обзора, вращаясь, проплыл разбитый эсминец, из которого вытекал воздух. За остовом возникла невероятная громада железного кольца.

Вблизи его величина просто ошеломляла. На столь малом расстоянии изгиб ореола был едва заметен, и он казался гигантской стеной в космосе – полкилометра шириной и почти столько же толщиной. С поверхности кольца вырывались всполохи пушечных залпов, ответные лэнс-удары сходились в одной точке, где ряды орудий сменялись чем-то вроде станции управления.

Одни бойцы в содрогающемся катере затянули фенрисийские саги густыми, свирепыми голосами. Другие ритмично застучали по металлическим страховочным клетям, изображая грохот ударов мечами о щиты, который некогда знаменовал начало атаки. Отсек, как всегда перед битвой, наполнился феромонами, но помимо жажды убийства в них ощущался дурной мускусный привкус чрезмерного гнева.

– Час пришел, – нараспев произнес Йорин, следуя заведенному обычаю, но в этот раз с особенной злостью. – Теперь, враг мой, да откроются врата Хель.

Пустотные щиты «Нидхёгга» отключились в блеске разрядов, и его штурмовые корабли ринулись в открытый космос. Все звездолеты вокруг флагмана одновременно выпустили свой гибельный груз – из-под защиты их корпусов в пламенную бурю снаружи устремилась целая стая транспортников.

В ту же секунду строй боевых кораблей Шестого дал последний скоординированный лэнс-залп, и щиты над командной станцией ореола последовательно схлопнулись в треске энергетических полей. «Грозовые птицы», словно хищники, спикировали на цель. Они на полном ходу неслись к пробитой бреши, водя пушками и тяжелыми болтерами в поисках зенитных установок врага.

Не все добрались до кольца. Ответный огонь был слишком плотным и метким, истребители фаашей с привычной ловкостью перехватывали неприятеля. Залпы из орудий ближнего боя пересекали пустоту, истребляя космолеты с обеих сторон. Из-за общего смятения и скопления множества кораблей на одном участке они порой сталкивались между собой и, разорванные на куски взрывами главных двигателей, беспомощно падали в атмосферу Дулана.

«Хейльмарк» бешено трясся от попаданий лазлучей и ударных волн близких детонаций. Йорин начал равномерно бить рукоятью топора по палубе, и гнетущий ритм быстро подхватили другие легионеры. Когда транспортник влетел в зону поражения стационарных орудий кольца, уже все Волки в унисон колотили по металлу, их оглушительный рев близился к яростному крещендо:

– Мор-каи, Мор-каи, Мор-каи!

Фааши сбили еще несколько десантных кораблей, но они не могли перехватить всю армаду. Пилоты Волков со сверхъестественным мастерством провели свои машины по крайне узким безопасным коридорам и, не снижая скорости, приблизились к внешней оболочке ореола.

Достигнув цели, «Хейльмарк» завис над металлической обшивкой на мощных реактивных струях. С шипением откинулась десантная рампа.

Ярл первым выбрался наружу, все так же повторяя воинственный мотив. Когда Волки бросались на врагов, их возгласы обычно сливались в какофонию не сдерживаемых чувств, сама мощь и неистовость которой подавляла врага, сбивала его с толку. Сейчас все было иначе. Убийцы в сером, сбросив оковы фиксаторов, рванулись вперед с единым, леденящим кровь кличем на устах. В безвоздушной выси над ними сверкал фейерверк космического сражения: горели звездолеты, пылали газовые облака, скрещивались ослепительные стрелы лазерного огня, – но на поверхности кольца Волки мчались серой лавиной, как первобытные охотники, и отбивали клинками грозный ритм неотвратимой резни.

Русс бросил в бой все доступные силы. Тысячи воинов, элита двух Великих рот, высадились на ближнюю дугу ореола и теперь пробивались внутрь. Внешние защитные переборки обратились в шлак под натиском лазерных резаков и волкитных зарядов, в проделанные отверстия посыпался град осколочных гранат. Первые легионеры, пренебрегая абордажными щитами, запрыгнули в рваные бреши и открыли болтерный огонь по защитникам станции.

Стая Йорина штурмовала высшую точку кольца. Пробивая и прорубая дорогу с верхних палуб, они рвались к командному узлу.

В тесных отсеках ореола закипела беспощадная схватка. Из темных коридоров навстречу Волкам хлынули фаашские механосолдаты, смещающие орудия в их доспехах гудели, набирая заряд. Легионеры, разделившись на труппы, в плотном строю ринулись на неприятелей. Два войска столкнулись, и палубы вздрогнули от удара. Вскоре недра кольца наполнились шумом и смрадом разрушений и смертей – хрустом расколотой брони, хлопками генераторов щита, звоном разбитых линз, треском рвущейся плоти.

Кровавый Вой и его братья с боем продвигались в глубь кольца. В паутине туннелей, которые сходились, раздваивались и сплетались вновь, они соединялись с другими стаями, и вскоре роковой клич ярла подхватил весь авангард Шестого. Все прочие звуки гулких коридоров командного узла утонули в бесконечном, неистовом рефрене: «Мор-каи, Мор-каи, Мор-каи!» Волны этого рева, безжалостного предвестника бойни, изрыгаемого рычащими вокс-динамиками, врывались в каждый слуховой имплантат, отзывались внутри каждого шлема, подгоняли воинов, перекрывались и усиливали друг друга, по мере того как орда мчалась вперед.

Чуть позже встроенные авгуры доспехов сообщили о приближении к центру командной станции. Враг отбивался из последних сил – скарабинеры возводили на перекрестках баррикады из тел павших товарищей, блокируя коридоры выгоревшими остовами брони. Волки зачищали участки сопротивления один за другим. Сначала расчеты тяжелого оружия давали залп из лазпушек и мелтаганов, заполняя узкие переходы потоками энергии. Пока раскаленные стены сияли от жара, пехотные стаи мчались в атаку, изрыгая гибельные кличи даже под залпами смещающих орудий. Отбрасывая прочь разбитые доспехи, они расчищали путь для наступления боевых братьев, и все повторялось у следующего опорного пункта – так быстро, что за спинами воинов еще подергивались умирающие в синевато-серой и багряной броне.

Разметав последнюю баррикаду, стая Йорина влетела в центр управления. Их взорам открылся огромный купол, в верхней точке которого с жужжанием метались бледно-голубые молнии. Пол пересекали линии укреплений, оснащенные луковицеобразными установками смещающих «Крушителей». За фортификациями укрывались сотни скарабинеров, оборонявшие центр зала. Там находилось округлое возвышение с командным алтарем, потрескивающим энергоразрядами. По бокам устройства пробегали электрические искры – признак работы когитаторов. Над алтарем и вокруг него змеились пучки тяжелых кабелей, подсоединенных к питающим линиям и магистралям в бронированной оплетке. Через сплетения проводов со свистом пронеслись дроны на суспензорных полях. Просканировав помещение, они нырнули в тень громадных счетных машин.

Батареи автоматических пушек, размещенные у вершины купола, накрыли палубу очередями снарядов. Механосолдаты, не высовываясь из-за укреплений, непрестанно обстреливали Волков из орудий в перчатках. Командный узел содрогался в блеске дульных вспышек, от беспрерывных залпов стоял оглушительный грохот и жар, словно в плавильном цеху.

С разбегу бросившись на пол, Йорин укрылся за изрытой воронками, оплавленной стальной конструкцией. Из дверей по всей окружности купола вырывались другие стаи, которые немедленно попадали под сокрушительный огонь дуланцев. Их воины, также отыскивая укрытия, пригибались и обстреливали полосы обороны неприятеля. Вскоре зал наполнился ревом болтов и треском смещающих орудий; залпы срывали палубное покрытие, разносили на куски переборки, вершины фортификаций и защитные стены.

Кровавый Вой, лежа на животе, без передышки стрелял в любые замеченные фрагменты механоброни. Под куполом сгущался вонючий дым масс-реактивных снарядов, цифры на счетчиках боекомплекта быстро уменьшались. Предстояла битва на истощение, но фаашам, при всех их укреплениях, некуда было отступать. Их зажали со всех сторон, и в конце концов сосредоточенный огонь Волков должен был разрушить все кольцевые линии обороны. Тогда враг наконец-то окажется беззащитен перед яростью фенрисийцев.

Но в этот момент дальняя стена зала неожиданно развалилась. Обломки двухметровой толщины, рухнув на пол, раздавили засевших там легионеров. Купол заволокли клубы пыли, пронесшиеся по залу, как приливная волна. Из пролома выступила гигантская машина в ребристой сегментированной броне, более крупная, чем дредноут типа «Левиафан», но с пропорциями скарабинера-стража. На концах ее рук, усеянных тупоносыми смещающими орудиями, вращались шарообразные осадные буры. Над доспехами великана мерцали слои энергетических щитов, в поднимавшемся из груди шлеме светилась прорезь единственного глаза. Пусковые установки на его плечах уже разворачивались в поисках целей, массивные расклешенные ступни глубоко вминали палубное покрытие. Колосс направлялся в гущу сражения.

– Интересно, – сухо воксировал Булвайф, пригибаясь рядом с ярлом за грудой обгорелого шлака. – Значит, они и таких здоровых делают.

Ракеты, устремившиеся к гиганту, без вреда для него взорвались на силовых щитах. В ответ он дал залп из наплечных установок, и над обширным участком станции, занятым Волками, взметнулись фонтаны крови. Трое легионеров подскочили к врагу, занося клинки с активированными расщепляющими полями, но великан разбросал их взмахами увесистых рук-палиц. В тот же миг, как тела в серых доспехах ударились о пол, машина разнесла в клочья еще двоих бойцов выстрелами из смещающих орудий. Затем она двинулась дальше к центру командного узла, не обращая внимания на обстрел из болтеров. Пока колосс отвлекал на себя огонь имперцев, скарабинеры все же покинули укрытия и пошли в наступление.

– Скитъя! – ругнулся Йорин, поднимаясь на ноги. – С ним придется пово…

Закончить ярл не успел. Стоило ему выпрямиться, как все помещение сотряс порыв ледяного ветра – свирепого, кусачего вихря, который промчался над полем битвы. Сбитые с ног воины закувыркались по палубе.

– Оставьте его, – прозвучал голос, жесткий, будто наст; слова приказа отразились от каждой стены купола, его верхней точки и глубин когитаторных колодцев.

Следуя за бурей, Леман Русс зашагал по залу. Яростный вюрдовый^[29] ветер трепал полы мехов примарха, руны на его броне пылали ярче кометного огня. Неестественные вихри, истиравшие металл, цеплялись за зубья Пасти Кракена и вытягивались полосками пламени. Истинные волки Русса, бежавшие по бокам от него, ринулись на вражеские ряды подобно двум серо-белым пятнам.

Ни болты, ни снаряды не замедляли примарха. Он не спешил, не рвался в атаку. Леман просто шел в гущу сражения, будто дух урагана, грузный и несокрушимый, и перед ним неслась психическая ударная волна, которая выжигала нервы, разрывала сердца и обездвиживала конечности. Весь зал словно бы сжался и отшатнулся, дрожа от страха в присутствии Русса.

Гигант выстрелил по нему из рук-орудий. Леман презрительно взмахнул цепным мечом, и поток смещающей энергии, наткнувшись на рычащий клинок, рассеялся без остатка.

Примарх грузно шагал к чудовищной машине, сметая всех фаашских солдат, не успевших убраться с дороги от изумления или по нерасторопности. Тот же вюрдовый ураган, что ошеломил дуланцев, наполнил легионеров жизненной энергией, и они устремились в бой с кличами: «Фенрис! Хейдур Рус!»

Леман продолжал идти, описывая мечом громадные дуги. Русс убивал всех, кто стоял между ним и полумеханическим великаном. Каждый шаг примарха был выверенным, грозным, не слишком поспешным и не излишне осторожным – таким же неотвратимым, как приход зимы.

Истинные волки уже добрались до укреплений и преодолевали их, вырывая по пути глотки отступающим скарабинерам. Колосс развернулся в поясе, чтобы сузить угол обстрела, и с его плеч к Руссу протянулись инверсионные следы.

Ракеты взорвались на покрытом обережными рунами доспехе, но даже не замедлили продвижение примарха. Напротив, он впервые перешел на бег. Штормовые ветра как будто собирались вместе и усиливались, отзываясь тяжкой, грохочущей поступи Лемана. Они продолжали убыстряться и набирать мощь, поэтому, когда вихрь и его повелитель наконец обрушились на колосса, удар показался столкновением континентов.

Пасть Кракена впилась в фаашские щиты с ужасным звуком, пронзительным воем терзаемых энергетических полей, на который накладывался какофонический скрежет цепных зубьев. Какую-то секунду никто из двоих не мог пересилить противника. Гигант всей массой наваливался на короля-воина, но почему-то выглядел более легковесным, чем Русс, словно примарх был высечен из материи самого бытия, такой же вечной и несокрушимый, как звезды.

Первыми не выдержали щиты, разлетевшиеся дрожащими облаками легкой дымки. Великан взмахнул перчатками-бурами, целясь Леману в шею, но тот отскочил вбок и рубанул клинком по коленному суставу машины. Пасть Кракена прогрызла сервоприводы и впилась в ногу колосса, заставив его покачнуться. Орудуя мечом, будто пилой хирургеона, примарх вскрыл грудную полость врага и углубился в корпус.

Отшатнувшись, гигант все-таки сумел отбить клинок Русса в сторону. Тот удержал оружие, хотя уже не нуждался в нем. Свободной рукой Леман стиснул запястье противника и потянул осадный бур к металлическому туловищу. Дуланский великан попытался вырваться из хватки примарха, но даже его механической мощи оказалось недостаточно, и вдоль хребта машины прокатилась череда разрывов вспомогательных генераторов. Еще раз выкрутив руку врага, Русс направил шаровидный бур в личину шлема. Свирепым рывком, от которого треснули поршни в запястье, Леман дернул конечность вертикально вниз. Ее вертящаяся насадка пропорола абляционную броню, наружу хлынул фонтан крови и искр.

Вокс-динамики колосса теперь извергали только вопли. Русс навсегда заткнул их, безжалостно всадив бур еще глубже. Он выпустил Пасть Кракена, отогнул обеими руками искореженные бронепластины и схватил еще живое создание под ними. Леман увидел залитого кровью пилота-человека, подключенного к машине через имплантаты в черепе и нейросвязки. Вытащив его наружу, примарх высоко поднял безвольное тело фааша и стряхнул с него последние провода.

– За Всеотца! – прогремел Русс, швырнув истерзанного пилота в дальнюю стену купола.

Волки Фенриса ответили ему оглушительным ревом и вновь бросились в битву. Прижав уцелевших скарабинеров к их же баррикадам, легионеры возобновили резню.

Йорин посмотрел на примарха, стоявшего во всем его великолепии в сердце неприятельской крепости, на груде разбитого, окровавленного металла, и вспомнил прошлое – годы, ушедшие задолго до того, как раскололись небеса. Очень многие вожди точно так же пали от руки Лемана, пока он создавал империю, которую его воины тогда считали самой необъятной и могущественной в мире.

Русс все так же победно завывал, изливая накопившуюся досаду в самом чистом и первобытном выражении боевой ярости.

Кровавый Вой рассмеялся и воздел топор, салютуя ему.

– Леман из руссов! – прокричал ярл, точно как в давно минувшие дни, вспоминая прозвище, данное Тенгиром мальчику-найденышу, – прозвище, что превратилось в имя, которое теперь знала вся Галактика. Он больше не мог злиться на такого вожака.

Затем Йорин снова помчался в сражение, охотясь на добычу, как и прежде: его топор жаждал крови, глаза сужались, в душе пылала вернувшаяся радость убийства.

На зачистку всего кольца ушло гораздо больше времени. В штурме участвовало много тысяч Волков, но внутренний объем ореола был слишком велик, поэтому они с боем пробивались от одного командного узла к другому, подрывали артиллерийские комплексы, выслеживали защитников базы и разрушали все на своем пути. Им еще не раз встречались колоссы фаашей и окопавшиеся фаланги скарабинеров, поэтому для захвата каждого оплота требовались усилия многих стай и поддержка расчетов тяжелого оружия. Чтобы вести наступление во всех частях громадного орбитального тора, охотничьи команды Шестого захватили скоростные магнитопоезда. Подкрепления им также доставляли звенья десантных кораблей.

После того как пустотные орудия кольца наконец умолкли, тяжелые транспорты сбрасывали на его поверхность бронемашины из оружейной – «Лендрейдеры», танки «Сикариец», громоздкие дредноуты. Благодаря им процесс завоевания станции ускорился. Волна уничтожения равномерно катилась между командными постами ореола, и из пустоты казалось, что он поражен каким-то ненасытным, ужасным раком с пламенными опухолями.

Стоило прекратиться гибельным залпам кольца, и ход космического сражения в его тени немедленно изменился. Флот Льва, избавленный от необходимости держать дистанцию, атаковал уцелевшие корабли фаашей в ближнем бою, используя очевидный перевес в огневой мощи. «Непобедимый разум» намного превзошел все прочие звездолеты Темных Ангелов в числе побед, записав на свой счет десятки целей крейсерского класса. Также он уничтожил вражеский флагман одним превосходно нацеленным лэнс-ударом. Когда Волки, запалив ореол изнутри, вернулись на десантные корабли, Первый легион приступил к долгой и тягостной работе по истреблению оставшихся неприятелей. Калибанцы постепенно захватывали все новые участки пространства над Дуланом, закреплялись на них и продвигались дальше.

Лишь после того как выстрелило последнее орудие и последний пылающий остов, кувыркаясь, вошел в атмосферу планеты, армады обоих легионов заняли позиции на орбите. Корабли подтянулись к собратьям, и оба флота выстроились друг против друга, словно в преддверии битвы, разделенные широкой областью космоса с полями обломков. У Льва было примерно на треть больше легионеров – он собрал здесь Второй, Шестой и Девятый ордены. Также он имел численный перевес в звездолетах, причем «Непобедимый разум» обладал поистине несравненным вооружением. По отдельности соединение каждого легиона могло справиться с подавляющим большинством возможных противников. Действуя совместно, они стали бы почти неудержимыми.

Русс вернулся на «Нидхёгг» вместе с последним отрядом воинов, лично заложив последние зажигательные заряды в кольце. С мостика флагмана он вызвал своих ярлов, жрецов и почетных гвардейцев, велев им собраться в палате Аннулюса^[30]. Там, в мерцающем свете, среди резных камней родного мира, Леман снял шлем, расплел жесткие волосы и устало склонил голову, приветствуя Волков.

– Скажите, – произнес он, – можно ли было оконфузиться сильнее?

Кое-кто из эйнхериев слегка ухмыльнулся, но большинство лиц остались непроницаемыми. Одна битва закончилась, надвигалась другая.

– Тебе нельзя идти к нему, – сказал Хельмшрот. – Это слишком великое бесчестье.

– Ты дашь ему победу, к которой он стремится, – добавил Черная Кровь. – Война есть война, бойцы погибают на ней.

Слушая и внимая их речам, Русс кивал.

– А ты, Кровавый Вой? – спросил он.

Йорин вскинул подбородок, выдерживая взгляд примарха с чем-то вроде непокорной гордости.

– Если кому и идти, то мне, – ответил ярл. – Прикажи, господин, и я отправлюсь к нему.

Леман грубо усмехнулся:

– Тогда ты всадишь топор ему в грудь, и наше положение еще ухудшится. – Глубоко вздохнув, примарх почесал след от горжета на шее. – Хелева зима, мы подтвердили все поганые слухи о нас. Я не стану портить отношения между легионами. Нужно лишь ненадолго забыть о гордости, неужели это так скверно?

Воины явно сомневались.

– Не ходи, – более твердо заявил Йорин. – Вы говорили в пылу сражения, и они первыми выстрелили по нам. Если показать слабость сейчас…

– Слабость! – фыркнул Русс. – Мы уже показываем слабость, прячась здесь и умышляя нарушить слово.

Примарх снова посерьезнел:

– Ты не знаешь Льва так, как я. Он уничтожил бы твой корабль, если бы не увидел другого способа защитить попранную честь. У моего брата, как и у меня, свои принципы поведения. Он – владыка рыцарей, мы – варвары у его ворот, и каждый должен играть отведенную ему роль.

Он снова втянул воздух, поводя натруженными в бою плечами.

– Нам осталось только одно – голова тирана. Она по-прежнему досягаема для нас, и я никому ее не отдам. У Льва свои планы, поэтому мы должны изменить их в нужную сторону. Не нужно искать лишних битв, и я признаю перед братом свою ошибку, раз он желает этого, – но только если последний удар в кампании будет принадлежать мне.

Подняв глаза, Русс поочередно осмотрел приближенных голубыми глазами.

– Со мной пойдут Хемлигъяга, Черная Кровь и Хельмшрот, – объявил он. – Взять больше трех – вызывающе, меньше – безрассудно. Всем держать язык за зубами и клинки в ножнах. Постарайтесь вести себя так, словно умеете не только драться и гоняться за дичью.

Затем он широко, беспечно улыбнулся:

– Все будет хорошо. Мы разберемся с этим, вернемся к смертоубийству, и никто больше не вспомнит о случившемся.

С «Нидхёгга» на «Непобедимый разум» они добрались в «Грозовой птице» под названием «Хельмгарт», прикрытой с флангов шестью десантными кораблями легиона. Эскорты отвалили в сторону, как только машина примарх а скользнула в тень флагмана Первого. «Хельмгарт» развернулся с креном, снизился, влетел в ждущий зев ангара и, покачиваясь, приземлился на реактивных струях.

Русс и его спутники сошли по аппарели. Впереди ждали несколько сотен Темных Ангелов, выстроившихся в боевом порядке, идеально ровными квадратами, как на параде. Над легионерами свисали знамена, посвященные особо примечательным кампаниям. Их было очень много.

Над головами жужжали сервочерепа, таскавшие за собой курильницы. Аромат испускаемого ими дыма перебивал резкую вонь прометиевых выхлопов. Вдоль стен огромного, плохо освещенного ангара тянулись длинные сумрачные галереи, вырезанные из потемневшего от времени камня. Их украшали изображения облаченных в рясы воинов с потупленными взорами.

– По-простому он не может, – пробормотал Русс, оглядывая четкие фаланги Темных Ангелов. Все они носили угольно-черные шлемы, но легко было представить, что написано у них на лицах: презрение, безразличие, любопытство.

Перед ближним рядом космодесантников, отдельно ото всех, ждал сам хозяин флагмана, державший ладонь на рукояти длинного меча в ножнах.

Лев Эль’Джонсон, примарх Первого легиона Астартес, стоял, как и всегда, с прямой спиной, в безупречной позе, воплощая собой рыцарское благородство. Среди всех вновь обретенных сыновей Императора он был одним из самых высоких, хотя и не таким крепко сбитым, как его гость. Длинные светлые волосы обрамляли бледное лицо Льва, выросшего в окутанных тенями вековых лесах, под полог которых не проникали солнечные лучи. Глаза его были зелеными, словно листья, лицо – вытянутым, как у борзой собаки. С плеч примарха ниспадал плащ из плотной траурно-темной ткани с горностаевой отделкой и серебряным шитьем по кайме. Его глянцевито-черный доспех покрывали тщательно выгравированные узоры, которые складывались в замысловатые геральдические символы.

Эль’Джонсона словно бы окружал некий ореол мрачного величия, спокойной властности того, кто был рожден править и уверенно ощущал себя в этой роли – возможно, увереннее, чем остальные примархи. В иную эпоху Лев сам бы мог стать императором, неоспоримым владыкой тысячи миров. Даже в нынешнем Империуме он командовал самым древним и гордым из легионов, был регентом Того, кто однажды создал их всех. Королевские манеры не покидали калибанца, он выглядел как истинный господин, сюзерен, правитель.

– Леман. – Лев чуть склонил голову, когда Русс подошел к нему.

– Брат мой, – ответил фенрисиец.

Они не пожали руки и уж тем более не обнялись. Повисла напряженная, пропитанная недоверчивостью пауза.

– Скажу прямо, – начал Эль’Джонсон, – я не верил, что ты явишься. Отдаю тебе должное за честность. И за твои труды в пустоте. Ты поистине оправдал свою репутацию.

– У нас принято держать слово, – сказал Леман. – Но объясни мне, как ты нашел это место? Мы искали его несколько месяцев.

– Мы дольше находились в пустоте, – произнес Лев с непроницаемым видом. – И в старинных архивах были подсказки, достойные внимания.

– Ты не думал поделиться ими?

– Если бы вы попросили, мы могли бы подумать над этим. Но какая теперь разница? Мы оба здесь, и это приближает победу. Как только договоримся между собой, покончим с врагами.

– Я охотился за тираном Дулана с тех пор, как получил приказ из Дворца. Мои сыновья отдавали жизни, чтобы низвергнуть его.

– Мои тоже, – заметил Эль’Джонсон. – Помнишь?

Русс удержался от оскорбления, вертящегося на языке.

– На кону стоит нечто превыше чести.

– Возможно ли такое? – Вопрос Льва явно не был риторическим. – Но я понимаю, к чему ты ведешь. Да, мы можем обсуждать войну, можем объединить войска, чтобы вместе использовать наши сильные стороны, как и замышлял Отец, когда создавал нас такими… разными. Но ты здесь по другой причине. Мне напомнить тебе о ней, или ты действительно не забываешь своих клятв?

Посмотрев на него, Леман испытал краткое, но почти нестерпимое желание выхватить Пасть Кракена и всадить ее в позолоченный нагрудник брата. Примархи неотрывно смотрели друг другу в глаза, и воздух между ними будто бы сгустился, как при надвигающейся грозе.

Ряды Темных Ангелов стояли неподвижно. Свита Русса не шевелилась. В ангаре царило безмолвие.

И затем, двигаясь медленно, словно подточенный волнами и временем утес, который нехотя уступает неизбежному, Леман Русс, Волчий Король Фенриса, подступил к своему брату и склонил голову.

– Да будет услышано, – проворчал он тихо, но слова разнеслись во все уголки отсека, – что с тобой поступили дурно. Мы поступили дурно. Я пришел за твоим прощением.

Тонко улыбнувшись, Лев наконец протянул ему руки в знак приветствия. Шагнув вперед, он обхватил брата за локти.

– Прощение дано, – сказал он уже не так скорбно, но с прежней высокопарной серьезностью и решимостью, что звучали в каждой его фразе, – ведь твои слова благородны.

В ответ Леман стиснул Эль’Джонсона, прижал к себе и прошептал ему в ухо клыкастым ртом так, чтобы не разобрали посторонние:

– Я произнес их для твоих рыцарей. Теперь добавлю то, что останется между нами: если ты еще раз выстрелишь по моим сыновьям, мальчишка, я вырву тебе глотку и сожру ее. Как тебе нравится эта клятва?

Лев отшатнулся в изумлении. Казалось, он не может понять, серьезно ли говорил Русс, но на лице калибанца застыло выражение тревоги.