Текст книги "Книжная лавка"

Автор книги: Крейг Маклей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 14

В двенадцать лет я бы себе такого никогда не простил, но предпочту опустить подробности. Скажу только, что говядина по-бургундски сгорела, пришлось заказать еду из тайского ресторана за углом.

Квартира, конечно, роскошная – холодильник по последнему слову техники, кварцевые столешницы, полы с подогревом, черная кожаная мебель в минималистском стиле. Мы с Леа сидим в столовой размером со всю мою квартиру, едим лапшу пад-тай и пьем «Пюи Фюссе» – обнаружил бутылку в баре. На мне футболка и трусы, на Леа – пушистый белый халат, лишь слегка прихваченный поясом.

– Почему ты не сказал, что пишешь книги? – спрашивает Леа. – Случайно узнала от Эбенезера.

Пожимаю плечами:

– О чем говорить? Какой из меня писатель? Я менеджер в книжном магазине, вот и все. Знаешь, как говорят – то, чем занимаешься, пока не пробился, и есть твоя настоящая работа. Ее и называй, так проще всего – никаких недоразумений.

– А про что ты пишешь?

– Мой последний роман основан на реальных событиях – серийного убийцу выдумал, а все остальные ужасы студенческой жизни подлинные.

– Можно почитать?

– Конечно. Не Стиг Ларссон, разумеется, но кажется, мысль свою я по большей части донес.

– Эбби сказал, твою книгу почти напечатали.

– Эбби?

– А что такого? Он просто душка! А как влюблен в Фермину – испанку, у которой кафе напротив!

– Что правда, то правда. Но Фермина, по-моему, об этом не догадывается.

– Все она прекрасно знает, – презрительно фыркает Леа. – Но у них в Испании так принято. Фермина ждет, когда Эбби сделает первый шаг, как подобает настоящему мужчине.

– Тогда придется сводить Эбенезера в новый испанский ресторан на нашей улице и накормить яйцами быка. Своего тестостерона у него на такие подвиги не хватит.

Леа выгибает бровь.

– Хорошо, что я этой традиции не придерживаюсь. Иначе сидеть бы тебе сейчас в темном углу «Фальстаффа» и напиваться с Себастьяном.

– У тебя, между прочим, жених был! – защищаюсь я. – Решил поступить как порядочный человек.

– Правда?

– Хорошо, но это только между нами – я строил планы, как сорвать всю затею и увести тебя. Просто сообразительности не хватило.

– Ох уж эти мужчины. Сначала девять месяцев готовитесь выйти, а остальные лет семьдесят делаете все, чтобы попасть обратно внутрь.

– Виновны, каемся. Теперь моя очередь делиться секретами.

– Я вся внимание. Насколько это вообще возможно в таком состоянии. Утомил ты меня…

Сияю от радости.

– Ладно, слушай. Я в тебя влюблен по уши. С тех пор как в первый раз увидел, прямо сам не свой. Вот тебе информация к размышлению.

Леа смеется.

– Серьезно? А я ради тебя ушла от перспективного жениха. Родители от меня отрекутся. Вдобавок ты писатель, а значит, им точно не понравишься.

– Они у тебя что, читать не любят?

– Папа читает только «Гольф дайджест». Ну и журнал «Анальные удовольствия» – нашла у него в ящике, когда родители уезжали в Нассау.

– Фу-у…

– Как я уже сказала, мужчины – странный народ. Часами пялитесь на сиськи и задницы, а когда получаете и то и другое в свое распоряжение, толком не знаете, что делать.

– Да, вопрос сложный. Давай сначала доедим, а потом рассмотрим проблему всесторонне.

Леа усмехается.

– Я подумала – надо будет упомянуть об этом у него на поминках.

– Что? Твой отец умирает?

– Нет, я имею в виду – когда-нибудь. «Джордж Дэшвуд отличался редким умением получать удовольствие от жизни, в том числе и через задний проход…»

Хохочу так, что вино попадает в нос.

– Представляю картинку…

– А мама читает только журналы про здоровый образ жизни и брошюры клиник пластической хирургии в Коста-Рике. Мама ни разу в жизни не работала, поэтому все удивляется, зачем мне эти галеры. А в актрисы идти – это вообще выше ее понимания.

– Ты с детства мечтаешь стать актрисой?

– В школе была самая болтливая и нахальная. Чтобы пристроить меня к делу, записали в театральную студию. Не знаю, хорошо играю или нет, но до чего мне это нравится! Еще в покер играю классно. Если Скорсезе соберется снимать продолжение «Казино», я готова!

– Сейчас продолжения не снимают, а запускают тот же самый фильм в формате 3D. Не знаю, что дальше придумают. Наверное, приложения для смартфона привлекут.

– В общем, к чему я завела этот разговор… Ты мне понравился в тот самый момент, когда услышала твой голос. Странно, правда? Обернулась, увидела тебя, и все встало на свои места. Поняла – вот это мой человек. Со мной такое в первый раз. Я тебя не напугала? Не будешь в спешке собирать одежду и спасаться бегством?

– Еще чего! Я вообще без понятия, где моя одежда. А выскочу на улицу в таком виде, воспаление легких подхвачу.

– Прошу учесть, что отношения наши развиваются очень разумно и постепенно. Строго говоря, секса на первом свидании у нас не было. Хотя если бы не пожарная сигнализация…

– Проклятая штуковина. Приду домой – первым делом батарейки выну.

– Как думаешь, мы должны сказать Данте? В правилах для сотрудников ничего про служебные романы не указано? А то некоторые работодатели все подряд запрещают, лишь бы людям жизнь испортить.

– По-моему, такого правила у нас нет. Конечно, менеджерам не рекомендуется вступать в отношения с подчиненными, но…

– Вам с Миной это не помешало, – хихикает Леа.

Закатываю глаза.

– Об этом что, все знают?

– Она ведь теперь с Себастьяном? Как-то дико. Вы же друзья. Надеюсь, ваша дружба выдержит испытание.

– Конечно, выдержит. Кажется, Себастьян испытывает к Мине искренние чувства. А раз так, семь футов под килем! Лишь бы муж не нагрянул и не учинил над ними расправу.

– Как только Данте ей ключи доверяет? И тем более кассу. По-моему, Мина слегка не в себе.

– В самую точку. Но с кассой никаких проблем не было, а Мина уже давно у нас работает. Учти – в глубине души Данте ужасный трус. У него просто не хватает смелости уволить человека. Боится, как бы чего не вышло. А может, и правильно…

– Как думаешь, мама Данте правда больна или притворяется, чтобы наконец его женить?

Смеюсь.

– Мне эта мысль тоже в голову приходила. Ты видела Лукрецию?

Леа качает головой:

– Нет, зато премного наслышана. Представляю ее в виде носорога в черном платье.

– В самую точку. Только прибавь маленькую серебристую сумочку и итальянский акцент. Нет, такая женщина к себе опасную болезнь на километр не подпустит.

– Жалко Данте. Может, мне ему фиктивный брак предложить? Тогда беднягу оставят в покое.

– Нет, не оставят, пока парочку внуков не родишь. Готова на такой подвиг во имя дружбы?

– Данте, конечно, мужчина видный, но все имеет пределы. – Леа отпивает глоток вина. – Значит, наши отношения скрывать не придется?

– Даже если захотим, не получится. В «Фальстаффе» кругом глаза и уши. Должно быть, новость уже дважды обошла земной шар. Если приятели Майки что-то узнали, в себе держать не станут.

– Я так и подумала. Ой, кстати! Я говорила, что Рибике не будут предъявлять никаких обвинений? Кажется, им неохота было с ней возиться, поэтому ограничились строгим предупреждением и отпустили.

– Наверное, представители Тейлор Свифт вмешались – не хотели развития скандала.

– А Пенни сказала, что Олдос ей звонил и приглашал на свидание.

– Знаю. Она ему отказала.

– Бедненький Олдос. Он, конечно, очень милый, но такой… нечистоплотный! Волосы сальные, одежду в последний раз неизвестно когда стирал, а эти жуткие сандалии! Кажется, вот-вот развалятся. Встретила бы на улице, приняла за бездомного! Неужели никто ему не говорил?..

– Олдос спрашивал у меня совета. Полагаю, его нынешний стиль популярностью у противоположного пола не пользуется.

– А зимнее пальто! Фу… Химчистка по нему плачет. И не только по пальто, но и по самому Олдосу. А еще ему надо перестать курить эту ужасную трубку, а то зубы все черные, хоть в фильме ужасов без грима снимай. Ну и что ты посоветовал?

– В общих чертах – начать мыться и купить нормальную одежду. Или хотя бы постирать ту, что есть.

– Олдосу надо выкинуть эту старомодную рубашку в стиле Деррида! Может, когда-то она и сияла белизной, но это было очень давно. Если Олдос, конечно, сумеет ее снять. Кажется, эта штука к нему приросла.

Киваю.

– В ней его с Эйнштейном сравнивают. Казалось бы, и как ему не надоест объяснять всем и каждому, что Эйнштейн тут ни при чем. Нет, радуется любой возможности порассуждать о деконструктивизме.

– Это верно, – кивает Леа. – Хлебом не корми, дай высказаться про бинарную оппозицию или метафизику присутствия! Но по-моему, Олдос сам не понимает, что несет. Я философию всего год изучала и то понимаю, что он все на ходу выдумывает!

– Эбби того же мнения. Терпеть не может Олдоса. Поэтому и стараюсь почаще ставить их в одну смену. Так веселее.

– Думаю, они и без твоей помощи скоро сцепятся. Точно говорю, драке быть. И, несмотря на преимущество в мышечной массе, быть Олдосу битым.

– Кстати, о конфликтах. Как тебе удалось реорганизовать детский отдел, не став жертвой нашей инквизиции?

– Сначала обсудила вопрос с Данте, чтобы он был в курсе. На случай, если Мать Тереза потом вернет все на свои места.

– Данте не против тяжелой работы, но только если кто-то выполняет ее за него.

– Я сказала Матери Терезе, что нужно освободить место для праздничного завоза, но в январе мы обязательно отведем детской религиозной литературе постоянное место. Хотя, по мне, так этот отдел вовсе ни к чему.

– Согласен. Совершенно незачем вести пропаганду среди детишек с раннего возраста.

– Приятно, что наши мнения совпадают, – говорит Леа. – Многие пары из-за таких вещей ссорятся.

– Это ты сейчас так говоришь, а потом станешь знаменитой актрисой и подашься в сайентологи.

– А ты, когда тебя позовут на телевидение, будешь скакать по дивану и кричать, что любишь меня намного больше, чем Том Круз Кэти Холмс. – Леа смущенно опускает глаза. – Извини. С этим я поспешила.

– Уж не знаю, какой вкус у Тома Круза, но ты мне точно нравишься больше, чем Кэти Холмс. Кстати, давай обсудим ее творчество. Лично я видел ее всего в одном фильме – «Бэтмен. Начало». Нет, вру. Она снималась и в других фильмах. Только я ее там не запомнил.

Леа улыбается.

– Не валяй дурака! Сам понимаешь, я этот разговор не ради Кэти Холмс завела.

– Понимаю. – Я встаю. – Можно воспользоваться твоим диваном?

Пересекаю столовую и влезаю на кожаный диван в гостиной.

– Я люблю эту женщину! – ору я, стараясь одновременно подпрыгивать. Однако кожа слишком жесткая и ни капли не пружинит. Умудряюсь кое-как подскочить один раз и сразу грохаюсь задницей о твердый деревянный пол. Если удивлялись, почему меня до сих пор не взяли в Большой театр, вот причина. – Какой неудобный диван. Может, на журнальном столике попробовать?

Леа смеется.

– Прекрати, дурачок, пока не сломал себе что-нибудь!

С пристыженным видом сползаю со столика и обиженно произношу:

– Ту же самую мысль можно было изложить и в более корректных выражениях, миледи.

– Простите, просто испугалась, что вы покалечитесь, а у меня на вас большие планы. – Леа манит меня пальчиком. – Ну, идите же ко мне, милорд.

Опустив голову, шлепаю к ее стулу. Леа вскакивает и заключает меня в объятия.

– Спасибо, что ради меня прыгал на диване, – произносит она и целует меня.

– Всегда пожалуйста. А тебе спасибо, что ты не сайентолог.

– Слушай, уже поздно. У меня завтра кастинг, а тебе работать в утреннюю смену.

Издаю стон. Долг зовет, но хочется попросту заткнуть уши.

Леа отступает на шаг, распахивает халат и сбрасывает на пол.

– Значит, у нас в распоряжении часов семь, не больше. Следует воспользоваться представившейся возможностью…

Улыбаюсь и позволяю увести себя в спальню. А теперь извините, но вынужден пропустить еще несколько подробностей…

Глава 15

Несмотря на то что приходится вставать ни свет ни заря, предпочитаю дневную смену вечерней.

Обычно прихожу на полчаса раньше других, и все это время магазин в моем единоличном распоряжении. Покупаю чай в кафе «Оле» и проверяю, сильно ли нас разгромили вчера вечером. Чаще всего предыдущая смена возвращает на свои места те книги, которые люди сначала собираются купить, но потом передумывают. Некоторые оставляют их на кассе, но большинство кладет на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность. Но в праздничный сезон за всеми покупателями не уследишь, так что разбросанных книг остается много. Поэтому сегодня я поражен до глубины души – ни одной не видно, все на своих местах! В магазине так чисто и аккуратно, будто здесь вчера ни единого человека не было.

Удивленно замираю. Магазин должна была запереть Мина. Ее обязанность – следить за деньгами, а не за товаром, обычно после нее беспорядка остается больше всего. Может, Мина опять сказалась больной и за нее отдежурил Данте? Объяснение правдоподобное, если не учитывать, что Данте вчера работал днем. Если бы Мина ушла, вызвал бы на службу меня или Леа. Но никому из нас Данте не звонил.

Судя по чекам, вчера в магазине был полный цейтнот – продали почти в два раза больше, чем в этот же день в прошлом году. Значит, все сотрудники с ног сбивались. Еще бы, до Рождества две недели осталось. В это время закупщики с ума сходят – над головой, как дамоклов меч, нависают крайние сроки, и своевременные поставки желаемого товара не всегда можно гарантировать. Видел, как старушки с палочками расталкивают в разные стороны малышей, прокладывая дорогу к последнему оставшемуся роману Мэйв Винчи или Иэна Ренкина. В это время правила приличия не работают. В результате к концу праздничного сезона магазин выглядит как Багдад после американского вторжения.

Поэтому вся эта чистота и порядок невольно внушают тревогу.

Вместо того чтобы включить компьютеры и заняться отчетностью, с чего обычно начинается мое утро, делаю обход магазина. Невольно возникает чувство, будто я тут не один, и по коже бегут мурашки. Вспоминаю жалобы Эсмеральды. Наверху так же тщательно прибрано, как и на первом этаже. Детские книги расставлены не в том порядке, какого придерживается Мать Тереза, зато ни одна не валяется на полу, и все на своих полках. Даже журналы аккуратно сложены.

Что за чертовщина?

Открываю двойные двери и вхожу на склад. Пахнет как всегда – картоном и обожаемым Уиллардом маслом пачули. Ничего подозрительного не замечаю. Полки забиты до отказа, не развернуться, но монстров вроде не видно.

И тут слышу чей-то храп.

Сначала решаю, что отопительная система шумит, но с чего бы ей издавать такие звуки? Шум становится все громче. Огибаю стол Уилларда. За ним хранятся идиотские сувенирчики Данте. У Иванки аллергия на ароматические свечи, вот и приходится складывать их как можно дальше от ее стола. Уилларда в этот угол посадили по той же причине. В следующий раз Данте заказал неароматизированные свечи, но все уже привыкли к старому месту и на новое сувениры перекладывать не стали.

Отодвигаю большую коробку с танцующими санта-клаусами и обнаруживаю… Себастьяна. Лежит, свернувшись калачиком, в спальном мешке под полками. Рядом пустой пакет из-под фастфуда, пиво «Хайникен» (упаковка на шесть банок, все открыты), очки, потрепанный томик «По дороге к Свану» и маленький будильник, остановившийся в 3:46 ночи.

– Себастьян!

Друг открывает глаза.

– А?.. Черт! Сколько времени?

Себастьян резко садится и смачно прикладывается лбом об полку. Судя по спокойной реакции на инцидент, это с ним не в первый раз.

– И давно ты тут… мм… лагерь разбил?

Потирая лоб, Себастьян вылезает из спального мешка. На нем измятая белая рубашка, черные брюки и ботинки.

– Ты что, в обуви спал?

Себастьян зевает.

– Крыс боялся.

– Разве у нас крысы водятся?

– Не знаю. Может, просто приснилось. Так который час?

Смотрю на часы:

– Без пятнадцати восемь. Скоро остальные придут.

Себастьян потягивается и трет небритые щеки.

– Понял, понял…

– Значит, мама тебя все-таки выгнала?

Себастьян кивает.

– Дурацкий будильник, я же его ставил…

– Давно тут ночуешь?

– Прежде чем отвечу, хочу уточнить, с кем имею дело – со старым другом или с начальником?

– Да брось, Себастьян. Мне все можно сказать. Это ты вчера навел порядок в магазине?

– Решил, что надо пользу приносить, а то получится, что я тут из милости живу.

– Молодец! Наверное, несколько часов трудился.

Теперь гадаю, как сказать Данте, что привидения в магазине не водятся, при этом не выдав Себастьяна. Надо подумать…

– Папа римский уже неделю как меня отлучил.

– Из-за Мины? Тогда почему к ней не переехал?

Себастьян бросает жадный взгляд на мой чай.

– Извини, можно…

Протягиваю другу чашку.

– Конечно. Я еще не пил.

Себастьян одним глотком опрокидывает полчашки. Ношу ее в руке с тех пор, как зашел в магазин. Чай уже остыл. Собирался подогреть в микроволновке в комнате отдыха, но Себастьяну, видно, и так сойдет.

– Мина подозревает, что ее муж вернулся в Торонто. Правда, точно не уверена. Пару раз ей показалось, что она видела его краем глаза возле дома. Чувствует, что за ней кто-то следит.

Да, знакомое ощущение – ровно пятнадцать минут назад испытывал то же самое.

– Почему ко мне не пришел? Я же сказал – обращайся в любое время.

– Да ну, неудобно…

– Не говори глупостей. Впрочем, теперь ситуация немного усложнилась – ко мне переезжает Леа. Ну да ничего, как-нибудь приладимся, а потом найдешь себе жилье…

– Я… Секундочку? Что ты сказал?!

– Да, – не могу сдержать улыбку. Чем больше стараюсь, тем шире она становится. – Леа в конце месяца придется съехать. Ее козел-бывший уже съемщиков подыскал.

– Леа переезжает… к тебе?

– Да, да. Сегодня после работы помогу ей вещи перевезти.

– Так, притормози. Бывший? Офигеть! Значит, в кино сходили успешно?

– Не то слово.

Ну, что тут скажешь? В жизни так счастлив не был.

Себастьян хлопает меня по спине.

– Браво! Сражен наповал! Ну ты даешь! А теперь рассказывай, как свершилось чудо, да смотри ни одной подробности не пропускай.

– Сам не понимаю, на то оно и чудо, – говорю я. – Леа мне с самого начала приглянулась, и – невероятно, но факт! – мои чувства оказались взаимны! Вроде никакой романтики, ходили смотреть на Чувака и Уолтера…

– Ей нравится «Большой Лебовски»?

– Обожает, души не чает! В Лос-Анджелесе ходила на праздник в честь фильма. Пересматривала больше раз, чем я. Даже, наверное, больше, чем ты.

– Фантастика! Надеюсь, ты уже обзавелся колечком, иначе умыкну у тебя эту прекрасную даму и женюсь на ней сам.

– Придержи коней. Не уверен, что ей хоть что-нибудь известно о клубе «Барселона». Про футбол у нас речь не заходила.

– При всем уважении к блистательным каталонцам, это не главное в женщине. А после кино что было?

– Зашли в «Фальстафф» выпить пинту. И начали целоваться…

– Прямо в «Фальстаффе»?

– Ну да.

– Почему до сих пор не знаю? Надо чаще следить за Твиттером Майки. Непростительный промах.

– А потом мы пошли к ней домой и… долго разговаривали.

– Ах ты свинья! У самого глаза прямо светятся!

Достаю из кармана ключи:

– На, держи. Пойдешь ко мне, наведешь порядок. Еда в холодильнике, только апельсиновый сок не трогай – кажется, срок годности истек. Хотя не уверен, на упаковке дата размазана.

Себастьян качает головой.

– Спасибо, конечно, но я лучше к Мине пойду. По-моему, все она придумывает.

– Кстати, как дела с Миной?

Себастьян вздыхает:

– Сам понимаешь. Нелегко приходится. Один день все нормально. Прыгает, щебечет, счастлива и довольна жизнью. Зато на следующий с кровати не встает.

– Ты же не собираешься серьезные отношения с ней заводить?

– Не знаю, может, и попробую. А что, интересно – каждый день интрига. В тонусе держит. – Себастьян прищелкивает пальцами. – Экстрим. Как раз по мне.

– Да. Ты, кажется, совсем рехнулся. Тебе гормоны мозг застилают.

– Не без этого…

Убираю ключи обратно.

– Ладно, как хочешь, но учти. Что-то пойдет не так – мое предложение в силе. Если в один прекрасный день вернусь с работы и узнаю, что против тебя провели военную операцию, очень огорчусь. Причем совершенно искренне, а не как правительство.

– Учту, друг мой.

– Кстати, а как ты вообще сюда попал? Мина ключ дала?

Себастьян виновато кивает.

– Да, если работала в вечернюю смену, отдавала его мне, а я потом просыпался рано утром и уходил, пока никого нет. Но сегодня будильник подвел. Полагаю, теперь доложишь обо всем верховному командованию.

– Ни за что не стану. У Данте и так хлопот невпроворот. Только одна маленькая просьба – переоденься жрецом вуду и проведи очистительный ритуал, чтобы наша уборщица успокоилась.

– Что ж, условие справедливое. Мне как явиться – чтобы все по форме, без штанов?

– Я не шучу. Эсмеральда боится по ночам работать. Думает, привидения завелись.

– Может, она и права. Когда все разошлись, слышал какие-то странные звуки…

– А Мина с тобой не ночевала?

– Джентльмену не пристало отвечать на пошлые вопросы.

– Может, все-таки поживешь у меня? Мне спокойнее будет. И работы меньше. Не придется бумажки заполнять, когда тебя муж разыщет, – «причина увольнения – нетрудоспособность по состоянию здоровья»…

– Очень мило с твоей стороны, но вместе с влюбленной парочкой жить – это как-то не по мне. Буду представлять, чем вы там по ночам занимаетесь, и всю ночь не усну. Поэтому и в автобусах дальнего следования спать никогда не мог… – Себастьян зевает и потягивается. – Нет, поверить не могу, что у вас все получилось! Эта твоя Леа просто спринтер какой-то – только что замуж собиралась, и тут, не успели оглянуться, она уже послала жениха куда подальше и переезжает к новому бойфренду!

– Да-да, знаю. События развиваются стремительно. Даже слишком. Боюсь, как бы на такой скорости управление не потерять.

– И что тогда?

– Врежусь в стену, или билборд, или… Чем там на «Формуле-1» трассу от зрителей отгораживают?

– Не бойся, все обойдется. По-моему, Леа – девушка надежная. А если нет, тоже не страшно. Зато оттянешься как следует, верно?

Для меня отношения с Леа – не просто забава, но пока не готов открыто в этом признаться. Даже самому себе. Напоминаю, что советы мне дает человек, всю ночь проспавший на металлической полке за коробкой с рождественской оберточной бумагой.

– Попросись к Данте. Может, он тебя пустит, – предлагаю я. – А что, у него тоже с матерью проблемы. Должен отнестись с пониманием.

– Верно, только слишком уж он аккуратный, даже противно. Такого ненароком прибить можно.

Будь на месте Себастьяна другой человек, посоветовал бы еще раз поговорить с мамой. Привести разумные доводы. Но в данном случае это бесполезно. Мама Себастьяна как-то целый месяц не пускала его гулять за то, что жевал жвачку во время Великого поста. Жвачка была без сахара, но Себастьяну это не помогло. В этом доме и сахарный суррогат, и кукурузный сироп, и экстракт сахарного тростника – все объявлено чревоугодием.

– Ну ладно, – говорю я. – Заметишь за собой погоню, знаешь, куда бежать.

Себастьян собирает немногочисленное имущество, укладывает в спальный мешок и перебрасывает через плечо. Вид такой, будто выносит из подвала чье-то тело. Наблюдаю за ним и вдруг понимаю, что легко мог бы оказаться на месте друга. Если бы Мина была немного понормальнее и у нас все получилось или если бы жених Леа оказался не программистом, а злопамятным универсальным солдатом.

– Стой! – окликаю я. – Лучше иди через черный ход. Вдруг тебя кто-нибудь с этим спальным мешком увидит? Могут не то подумать.

– Справедливо, – кивает Себастьян и шагает в другую сторону.

Отключаю сигнализацию и открываю черный ход. Дверь выходит в узкую аллею, которая тянется через весь квартал. Сюда приходят наши поставки. Магазин маленький, огромные грузовики около склада парковать не требуется. Это и к лучшему, сюда бы они все равно не влезли.

Себастьян выходит и чуть не спотыкается о черный мешок для мусора, брошенный возле самой двери. Контейнер находится в дальнем конце аллеи, и, хотя кое-кто к нему иногда ходит, большинство не утруждается. Однако удивляюсь, кому пришло в голову взбираться вверх по восьми расшатанным металлическим ступеням, чтобы бросить мусор около нашего черного хода? Чем им асфальт не подошел? Подозрительно… Очень подозрительно… Велю Себастьяну подождать, а сам беру пакет.

Легкий. Внутри два прямоугольных предмета примерно одинакового размера. Весят как стандартные книги в мягкой обложке. Первая мысль – зачем Уиллард выкинул товар вместо того, чтобы вернуть издательству, как мы всегда поступаем? Вторая мысль – кто-то из покупателей украл книги и оставил здесь, чтобы забрать позже, таким образом избежав проверки на выходе. В последнее время краж у нас не было, но вообще-то иногда случаются. Вчера на складе никого не было, проникнуть туда проще простого, особенно если Данте забыл запереть дверь, а такое с ним случается постоянно.

– Что там? – спрашивает Себастьян. – Краденое?

– Вполне возможно, – говорю я, занося пакет внутрь. Пытаюсь развязать узел, но пакет влажный, поэтому быстро сдаюсь и решаю просто разорвать его.

– Черт! – восклицает Себастьян, заглядывая внутрь поверх моего плеча. – Это то, что я думаю?

Внутри оказываются вовсе не романы в бумажной обложке, а нечто, прекрасно знакомое любому поклоннику Ирвина Уэлша или Уильяма Берроуза.