Текст книги "Убить Хемингуэя"
Автор книги: Крейг Макдоналд
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
16. Шакалы
Если только эти мерзавцы (критики) не хвалят вас взахлеб, скажу так: не обращайте на них внимания.
Джон Стейнбек
Бродя по темным, обшитым панелями холлам гостиницы, Ханна разглядывала черно-белые фотографии в рамках голливудской элиты 40-х и 50-х годов, которая сделала Сан-Вэлли своей лыжной Меккой: Ингрид Бергман и Кларк Гейбл, Говард Хоукс и разномастные олимпийские чемпионы. Ханна задержалась у портрета великого человека с тремя сыновьями и фотографиями его прилипал и двух жен, которые ездили вместе с ним в Айдахо, и особенно Мэри, которая была с ним во время последней поездки и осталась здесь, чтобы похоронить его.
Ханна, четвертая миссис Полсон, как она стала о себе думать в последнее время после краткого визита к Мэри, умудрилась ухватить угловую кабинку в слабо освещенной столовой. Она разместилась под портретом Папы, где ему уже было за сорок и он успел отрастить животик. Он изображал из себя «толстого женатика» при усах и ухмылке, стоял рядом с Гарри Купером и еще каким-то человеком, о котором давно забыли, и двумя настороженными черными собаками. Все они явно гордились тем, сколько птиц им удалось настрелять.
«Четвертая миссис Полсон».
Ханна все еще удивлялась, откуда Мэри узнала так много о личной жизни Ричарда. И пока она не могла заставить себя дочитать тот экспромт о ее браке с Ричардом. Несколько параграфов, которые она успела прочесть в Дозорном доме, очень ее расстроили. Позднее она пыталась расспросить Ричарда. Но он клялся, что ничего не рассказывал Мэри о своей семейной жизни, когда с ней переписывался или во время телефонных переговоров перед поездкой в Айдахо.
А как понять эту приманку вдовы насчет участия Ханы в написании ее биографии? Ханна никак не могла выбросить эту мысль из головы, хотя и знала, что Ричард ни за что не согласится.
В конечном итоге она сломалась и поведала Ричарду о том, что видела мужчину из ресторана – того самого, который, как она была уверена, следил за ними и следовал за ними пешком в гостиницу от Дозорного дома, куда приехал вслед за их автобусом. Ричард отмахнулся от тревог Ханны, но не так оскорбительно, как она опасалась.
– Маленькая деревня с единственной большой достопримечательностью для туристов… Наверняка Папин двор сейчас главный перекресток в Айдахо.
Когда она пила апельсиновый сок, услышала хриплый, женоподобный голос:
– Какого черта здесь делает Ричард? Он не выступает с докладом, как ты знаешь. Черт, да его не публиковали в «Ревю» два года, с той поры как напечатали его крошечную статью насчет дерьмового неподписанного стихотворения, которое он отыскал на стене на Кубе, когда мы все там были. Ну, еще была эта небольшая статья насчет двусмысленностей в осеннем номере «Сан», но она была такой небрежной и бессодержательной – просто копание в старой грязи.
Другой голос сказал:
– Наверное, нам не следует говорить про Кубу и о том, что там произошло. Ты только расстроишься. Снова.
Ханна посмотрела в ту сторону поверх потрепанного дешевого издания первого романа Гектора Ласситера «Рапсодия в черном» на пару за соседним столиком. Мужчина и женщина. Ханна немного удивилась: по голосам ей показалось, что разговаривают две женщины. Мужчина, произнесший последнюю фразу, был лысоват, и контуры его черепа четко проступали под взбитыми, как сладкая пена, плохо прокрашенными волосами. Очки темные, в роговой оправе. Плечи тесного синего костюма обсыпаны перхотью. Голос грубый, но женский.
Женщина, сидевшая напротив этого тролля, закурила свежую сигарету и отпила глоток вина из стакана с пятнами бледно-сиреневой помады. Она напомнила Ханне сразу всех ассистенток, с которыми ей довелось столкнуться во время ее не столь долгого обучения в аспирантуре на курсах рассказа и критики. Но эта дама была довольно симпатичной.
У женщины были длинные темные волосы, кожа цвета слоновой кости и пронзительные голубые глаза. В изгибе бровей было что-то кошачье и диковатое. Ханна готова была поспорить, что дома, в студии, у этой женщины живет странная, безволосая кошка с шестью пальцами, которую она раздобыла в доме Папы в Ки-Уэсте. Она осторожно бродит между стопками книг о Хемингуэе, лазает по его отношению к полам, женским прототипам и ненавистникам матерей. Незнакомка была из тех испорченных коварных эстеток, от кого Ричард бы отмахнулся как от скучной телки одноразового использования.
– Куба, – с горечью сказал мужчина. – Я всегда злюсь по этому поводу, Патриция. Никогда не забуду и никогда не прощу. Еще один случай, когда Полсон меня кинул. Мы должны были делать ту книгу о Париже вместе, ты понимаешь, для продвижения по карьерной лестнице. Эта книга сделала его профессором, он получил премию, а мне пришлось два года ждать своей должности. Я помогал Полсону довести до ума эту егокнигу. По крайней мере, половина введения – моя. Но Ричард обманул меня и подписал контракт один. Такое вот получилось джентльменское соглашение, поняла? Черт, меня даже там не упомянули. Он украл у меня кучу материала и не сделал ни единой сноски на мои работы. Мерзавец! Я говорил ему, что подам иск в суд, и тогда он пригрозил, что расскажет о мальчике, которого я брал с собой в Памплону в шестьдесят третьем. Полсон до сих пор держит это клятое событие над моей головой, как меч. Говорит, что доложит на мою кафедру, если я пойду против него. Можно подумать, что сам Ричард не трахал всех своих студенток подряд. Затем Гавана два года назад и сделка по поводу документального фильма для Си-би-эс. Он снова меня обманул. А здесь речь шла уже о серьезных деньгах.
Ханна поморщилась. Неужели такое могло быть правдой? Способен ли Ричард в самом деле украсть работу другого писателя таким вот образом? А это замечание насчет студенток?
– Ты постоянно себя подставляешь, Берли, – сказала женщина. – Пора бы уже сделать выводы.
– Что мне надо было сделать, так это нанять какого-нибудь крутого парня, чтобы убрать Ричарда, – сказал Берли. – Ты же знаешь, это можно было сделать за полтинник, в смысле американских долларов. Все выглядело бы как уличное ограбление.
Женщина подняла темную бровь:
– Бог мой, Берли, ты так говоришь, будто действительно рыскал в поисках киллера.
Берли самодовольно улыбнулся:
– Может и так, Пат. Может и так, черт возьми. – Он взмахнул обеими пухлыми руками. – Интересно, а какая здесь такса у киллеров?
Ханна даже отпрянула при этих словах. Маленький урод говорил вполне серьезно.
– Говори-говори, – сказала женщина, качая головой, – если это помогает тебе выпустить пар.
– Да нет, не помогает… – Он сел ровнее и ткнул пальцем в сторону женщины: – Ты в курсе, что эта лживая сволочь Ричард в «Флоридите» громко назвал меня «maricon» [22]22
Педераст (исп.).
[Закрыть]и заявил, что я «люблю маленьких мальчиков»? Мне повезло, что удалось убраться оттуда живым…
Мужчина приложился к своему джину с тоником и сунул одну толстую ногу под другую.
– Не знаю уж как, но ему удалось втереться в доверие к Мэри, она его слушает. Он сейчас там, я столкнулся с ним, когда он уезжал. Злющая старая сука встречается только с Ричардом, никого больше не принимает. Не знаю, как ему удалось установить контакт, не говоря уж о том, чтобы получить аудиенцию. Эта стерва воздвигла вокруг себя стену высотой в милю, чтобы никто из нас не пробрался. Трудно представить себе, что, с учетом его последней приличной работы, Ричард из всех жен Папы будет всерьез думать о биографии Мэри. Вообще-то, ему очень нужна удача. Я слышал, что декан его факультета начинает в нем разочаровываться. Прошел уже год с появления небольшой статьи о переписке Байрона, которая была замечена только в Европе. А теперь Стю практически прикарманил эту тему. Возлагает на нее большие надежды, хочет воспользоваться ею в своем варианте биографии, над которым сейчас работает.
Ханна закрыла глаза и потерла виски. Ричард может потерять свою работу в университете? Это объясняло некоторые из его наиболее странных последних высказываний…
– Кто сейчас впереди, кстати? Стю или Эдди?
У этой женщины, Патриции, хриплый голос, подумала Ханна. Наверняка курит не меньше трех пачек в день.
– Стю во всем. Хотя если верить слухам, Эдвард вырвался вперед, он первый, кто собирается воспользоваться материалами «Райского сада» для своей версии биографии.
– Не могу сказать, что мне понравилась его книга о Хауэллсе.
– Не могу сказать, что мне нравится Хауэллс. Он годится только для нищих коллекционеров антикварных книг и людей, которые считают Арлена литературой. И вообще, Ричард – muy jornalero [23]23
Просто поденщик (исп.).
[Закрыть].
Ханна, которая почти не знала испанского, постаралась запомнить выражение, чтобы посмотреть его в одном из книжных магазинов в гостинице.
Внезапно толстячок с неухоженным скальпом выпрямился:
– Ты не думаешь, что эта старая шлюха допустила Ричарда до оригиналов «Сада»? Этот материал по праву должен принадлежать мне. Имея его и то, что я уже сделал по «Крутому повороту», да еще то, что мы знаем по «Островам», я смогу раздолбать эту чушь собачью, весь мачизм этого мудака навсегда. Ты действительно не думаешь, что Мэри допустила Ричарда до «Островов»?
– Я слышала, что Мэри не в деле, что касательно «Райского сада», совсем не в деле, – сказала похожая на кошку женщина. – Тут Скрайбнер от начала и до конца. Если Мэри настоит на своем, то, как я слышала, «Сад» никогда не будет издан.
Ханна закрыла глаза, слушая голос женщины. Он был похож на голос в телефонной трубке, но твердо Ханна сказать не могла. И все же…
– Бедняга Ричард, – сказал толстяк. Его голос немного напоминал голос его спутницы. – Хотел бы я знать, что он задумал? По крайней мере, он все еще пытается, тут надо отдать ему должное. Хочет добиться нового глубокого проникновения.
Ханна допила сок и оставила на столике мелочь в уплату счета и чаевые.
– Бедный, бедный Ричард – услышала она стенания толстяка за своей спиной. Тут он внезапно взбодрился и спросил: – Да, ты видела, что эта толстая шлюха Барбара тоже здесь? Она все никак не может понять, насколько непроницаем наш парень для этой толпы, собравшейся поплясать на могиле писателя. Господи! И эта книжка «ученой поэзии», которую она выпустила – «Губки для прокаженных». Какое жалкое подражание Жаку и Роланду. И она сперла название у долбаного Бада Фиске, черт побери.
Ханна вздохнула и огляделась. На другой стороне столовой она заметила Гектора Ласситера. Он сидел в своей собственной угловой кабинке с чашкой кофе и блокнотом; пиджак он снял, рукава закатал. Руки у него были покрыты волосами. Несмотря на его возраст, в нем определенно было что-то мальчишеское. Он носил очки в проволочной оправе – по всем статьям писатель. И полностью сосредоточен на работе. Он ничем не показал, что заметил присутствие Ханны. Ни малейшего признака того, что он подслушивал разговор профессоров. Ни малейшего намека на то, что он сознавал, где находится, – он был весь там, где находились герои рассказа или романа, который он в данный момент писал.
Ханна почувствовала себя виноватой, что подглядывает, как он пишет. Она еще немного понаблюдала за ним, затем вернулась в свою комнату к своему собственному блокноту.
Через двадцать минут кто-то громко постучал в ее дверь. Ханна лежала на боку на кровати, все никак не могла найти удобное положение, чтобы сосредоточиться на рассказе. Она с трудом поднялась, приложив руку к животу, и спросила:
– Кто там?
– Привет, – ответил знакомый голос. – Ричард здесь?
– Нет, – ответила Ханна и нахмурилась. – В чем дело? Что-нибудь случилось?
– Я друг Ричарда. Мне нужно с ним поговорить.
– Его нет.
– Я уверен, что вы могли бы мне помочь, – сказал голос. – Могу я войти?
– Нет, – сказала Ханна, подходя к двери. – Извините, я только что из душа и неважно себя чувствую.
– О, мне очень жаль. Вы миссис Полсон?
– Да, – сказала Ханна и нерешительно спросила: – А вы кто?
– Друг, коллега. Ричарда, я имею в виду.
– Да, я понимаю, – сказала Ханна, стараясь вспомнить, где она слышала этот грубоватый, хриплый голос. – Как вас зовут?
– Ричард собирался дать мне номер телефона миссис Хемингуэй, но мы оба об этом забыли, когда разговаривали раньше, – сказал голос, проигнорировав вопрос Ханны. – Если вы могли бы дать мне этот номер, вы бы очень меня выручили. Я запаздываю со сроками, а мне обязательно нужно с ней связаться.
Ханна прокралась ближе к двери и посмотрела в глазок. Это был Берли, толстый коротышка, ученый, занимающийся Хемингуэем. Его искаженная линзой улыбка напугала Ханну.
– Простите, пожалуйста, – сказала она, – но я не знаю номера.
– Может быть, вы бы меня впустили, и мы бы поискали. – Вероятно, он держал руку на ручке двери, потому что она начала медленно вращаться, пока ее движение не остановил замок.
Ханна начала паниковать.
– Уверен, что номер в каком-нибудь блокноте, – сказал Берли. – Это очень важно для меня и для Ричарда. Я могу дать вам время одеться.
– Простите, но нет, – сказал Ханна, чувствуя, как в голос вкрадывается дрожь, хотя она изо всех сил старалась говорить спокойно. – Кстати, в данный момент Ричард у миссис Хемингуэй, так что он никак не мог опоздать.
– О да. Тогда конечно.
Ханна снова взглянула в глазок. Берли хмурился, лицо его налилось кровью. Он сделал последнюю попытку:
– У меня есть кое-что важное для передачи Ричарду, как раз когда он с миссис Хемингуэй. Это важно для их переговоров. Если бы я мог…
На этот раз Ханна его перебила:
– Простите. У меня в самом деле нет номера, по которому ей или ему можно дозвониться. Если вы назоветесь, я передам Ричарду, что вы пытались с ним связаться.
Через глазок Ханна видела, как толстяк резко дернул головой и одними губами произнес слово «блядь».
– Нет, – сказал он, – тогда будет уже поздно. Пожалуйста, не говорите, что я заходил. Все нормально. В самом деле. Спасибо.
Ханна закусила губу.
Она осталась стоять у двери и увидела, что ручка снова вращается. Тогда она ударила по двери ногой и посмотрела в глазок. Берли бежал по коридору. Теперь она впала в панику. Ведь она была одна.
Ханна оглядела номер в поисках чего-то для защиты себя и ребенка. Она тяжело дышала и боялась, как бы ей не стало дурно.
Она увидела потрепанную книгу на кровати. Вспомнила, что сказала Мэри Хемингуэй об авторе романа: «Человек, который проживает то, что пишет, и пишет то, что он проживает».
Она позвонила регистраторше:
– Мистер Ласситер все еще в столовой?
Минутная пауза. Автор детективов, по-видимому, ушел из столовой.
Ханна попросила:
– Не могли бы вы соединить меня с его комнатой?
17. На посту
Он снял трубку на второй звонок. Девушка с трудом переводила дыхание, казалась насмерть перепуганной.
Гектор чувствовал, что между ним и Ханной образовалась какая-то связь в доме Хема, к тому же, разумеется, они были коллегами. Теперь, оказавшись в опасности, Ханна обратилась к нему первому. Ему это было приятно и польстило. В его возрасте от того, что молодая женщина видит в нем достойного защитника, может закружиться голова.
И Гектор знал, куда это может привести, ведь он сам неоднократно шагал по этой дороге.
За все эти годы ощущение опасности приводило к нему не одну женщину – напряжение подстегивало эмоции и обостряло стремление к близости.
Страх зачастую оказывался очень сильным афродизиаком.
Отчасти Гектор удивился, что ему захотелось проявить свой интерес к Ханне. Что, если он вступит в игру? Может быть, в этом случае все получится удачнее, чем в других обстоятельствах, когда он вмешивался, чтобы помочь молодой красотке. А может быть, на это раз все кончится бедой и разрушением.
И черт, в практическом, физическом смысле их единение казалось предопределенным: комната Гектора находилась всего в четырех дверях от новой комнаты Полсонов, которые переехали в саму гостиницу на время конференции.
Черт, зачем сопротивляться тому, что может быть судьбой?
Ну, в первую очередь имеется этот чертов муж.
К тому же она от него беременна.
И все же…
Ладно, неважно, как оно там выйдет, но он рискнет. Вообще-то, он не мог отказаться, поскольку Ханна попала в беду и обратилась к нему за защитой.
Хотя, черт бы все побрал, несмотря на вопли о помощи, каким опасностям может подвергаться молодая, домашняя, беременная женщина-шотландка на курорте, где полно интеллектуалов, многие из которых c большим приветом?
Держа трубку между плечом и ухом, Гектор причесался и заправил рубашку, только что полученную из прачечной, в брюки.
– Просто выйдите в коридор, лапочка, – сказал он. – Я доставлю вас сюда в целости и сохранности.
Ханна огляделась, запирая замок. Ее руки тряслись.
Автор криминальных романов уже стоял в коридоре, улыбался и протягивал руку.
– Все в порядке. – сказал он. – Я посмотрел: он исчез.
Ханна кивнула. Он стоял, такой спокойный и улыбающийся, как будто это еще одна случайная встреча. Но все на самом деле было не так. Он был успешным писателем, умеренно популярным, при этом харизматичным мужчиной, прославившимся своими эскападами спортивного рыболова, охотника, драматурга и военного корреспондента. Она мало читала его произведений, зато была знакома со сплетнями в журналах о кино, чтобы знать несколько старлеток, романтически связанных с Гектором Ласситером.
Он был человеком из другого мира, далекого от ученых и начинающих писателей, которые окружали ее в колледже. Гектор Ласситер занимался делом, а не болтовней. Она потрясла головой, хватит анализировать; все дело в том, что с их короткой встречи в Дозорном доме Ханну уже тянуло к Гектору, то есть, если честно признаться, он оправдывал свою репутацию дамского угодника.
Когда она подошла к его комнате, ее снова поразили его рост и ширина плеч. Гектора отлили совсем по другим шаблонам, чем Ричарда. И он обладал такой харизмой, что казалось, будто в комнате не хватает кислорода. Папа назвал бы это machismo– мужской шарм того свойства, который, как чувствовала Ханна, уже становится большой редкостью в нашем мире. Какая жалость, что она беременна, вот если бы она была такой, как раньше, спортивной… да что там, такой, как женщины в романах Гектора.
Он отступил в сторону, и Ханна вошла в гостиную – номер состоял из двух комнат, вторая, как она догадывалась, была спальней. Гостиная имела окна по кругу и была наполнена солнечным светом. Телевизор, два кресла, два длинных дивана, письменный стол и камин недалеко от двери.
Оказавшись с ним наедине, Ханне не захотела, чтобы он видел в ней перепуганную курицу, нуждавшуюся в помощи, маленькую беременную жену, шарахающуюся от теней. Она не хотела, чтобы Гектор видел в ней перепуганного полуребенка-полуженщину. Ей противно было думать, что ее страх мог позабавить мужчину, подобного этому писателю, который, по всеобщему признанию, видел много бед в своей полной приключений жизни. И все же ее панический звонок привел ее в его номер. Теперь надо выбираться из ситуации, в которую она попала по своей же собственной вине.
– Простите, пожалуйста, что я вас побеспокоила, – сказала она, – но мой муж уехал, и я совершенно не представляла, кому еще можно позвонить. Возможно, я зря волнуюсь…
Гектор едва не расхохотался… Те же старые пляски. Ему вдруг показалось, что он играет сцену в одном из миллионов фильмов категории В, сценарии к которым он доводил до ума в конце сороковых годов.
Следуя по проторенному пути, он одной рукой обнял Ханну за плечо и повел ее к раздвижным стеклянным дверям, выходящим на его личное патио. Он придержал ее за руку, когда она осторожно садилась в кресло, прижав другую руку к животу. Похоже, им обоим не хотелось отпускать руки друг друга. Ханна смущенно улыбнулась и первой отняла руку.
Гектор убедился, что находится по ветру от Ханны, и достал пачку «Пэлл-Мэлл» из кармана. Скорее всего, она права, волнуется она зря, просто какой-то пьяный ученый женоненавистник орал на женщину с безопасной позиции – из-за запертой двери.
Тем не менее в этом маленьком горном городишке интриг было навалом. Может быть, Ханна попала в какой-то переплет, связанный с делишками ее супруга.
Через облако голубого дыма он сказал:
– Значит, вам звонят с угрозами. Какие-то ученые поносили только что вашего мужа в столовой. Незнакомый мужчина пытался проникнуть в вашу комнату. Что-то еще, о чем вы умолчали?
Ханна удивилась, что он заметил ученых… заметил ее.
– Время от времени я замечала одного и того же человека, он за нами следил, так я думаю. Я видела его в ресторанах. Видела, как он едет за нами. Сопровождает нас в рестораны, магазины, в гостиницу. Он проводил нас до самого дома Мэри. Я показывала его Ричарду, но он отмахнулся.
Гектор кивнул. Черт, Ричард Полсон так рвется в своей погибели, что не заметит утра субботы после ночи в пятницу. Он сказал:
– Тот человек, которые таскался за вами, он был костлявый? Краснолицый? Лицо обожженное солнцем или обветренное?
Ханна открыла рот от изумления. Она явно поразилась, что он тоже видел этого типа. Расчетливый бабник в Гекторе шепнул ему, что крючок засел прочно, если он намеревается двигаться в этом направлении.
Господи, перестань,подумал он.
Молодая шотландка была милым, беременным ребенком, которого он встретил в странном городе. Была связана с пьяным и жалким мужем. С сукиным сыном и алкоголиком, который якшается с Донованом Криди. Гектор продолжил:
– Волосы у него темные, так я думаю. Он начинает лысеть спереди, теперь у него уже большие залысины. Носит очки. Угадал?
Глаза Ханны расширились, губы дрожали. Она кивнула, прижав руки к груди:
– Точно! Да. Но как…
Ну вот опять, он балансирует на лезвии ножа, раздираемый желанием покрасоваться, поразить ее своими знаниями, своим проникновением в темные дела, которые сейчас кружатся вокруг них, и простым обязательством успокоить беременную женщину, которая, вполне вероятно, действительно попала в трудное положение.
Гектор поколебался, затем сказал:
– Оттуда, где вы сидите за столом, вам не видно, но через дорогу есть каток. Он сейчас там с биноклем и следит за нами.
Ханна не могла остановить дрожь. Но одновременно почувствовала облегчение – ведь теперь она убедилась, что ничего не выдумывала! И возбуждение, которое, она боялась, Гектор сможет заметить на ее лице.
Здесь, на балконе с Гектором, она чувствовала себя в безопасности.
Еще она ощутила невольную симпатию к автору детективов за то, что поверил в ее страхи.
Впервые за долгое время Ханну охватило странное чувство радости… даже голова закружилась.
Ричард наверняка бы от всего отмахнулся, но Гектор был полностью на ее стороне, более того, он был настороже, готовый действовать.
Ханна постаралась выглядеть обеспокоенной, боящейся того, что случится дальше.
– Итак… – сказала она.
– Итак, вам стоит подождать здесь, – заявил Гектор. – Здесь вы в безопасности. Я же спущусь вниз и поговорю с этим типом… прямо сейчас. Сниму его с вашего хвоста, причем быстро.
Он оставил Ханну на балконе и пошел в спальню. Трудно сказать, что он собирался делать дальше и с какой реакцией он столкнется у преследователя Ханны.
Одно дело таскаться за Гектором, совсем другое – запугивать молодую беременную женщину.
Гектор надел спортивную куртку и проверил, на месте ли упакованная колбаска монет, склеенных скотчем, которую он всегда носил в кармане пальто.
Этот тип не был похож на ученых, с которыми ему до сих пор приходилось встречаться. Гектор вытащил из-под подушки кольт и сунул его за ремень брюк.
Он запер за собой дверь, спустился по лестнице, вышел во двор и направился туда, где засел их преследователь. Он поднял голову и взглянул на балкон, увидев наблюдающую за ним Ханну. Она улыбнулась, затем снова начала наблюдать за шпионом.
