Текст книги "Одной ночи достаточно (ЛП)"
Автор книги: Корнелл Вулрич
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Я рад, что наши взгляды совпадают. Так что у вас за идея? – спросил я. – Говорите.
– Вот она. Преступники должны схватить вас так же, как схватили фотографа. Вы должны попасть им в руки, но так, чтобы это казалось случайным, а не намеренным.
– Не понимаю. Они тут же передадут меня полиции. Как раз от этого я убегаю уже в течение нескольких часов.
– Нет, они не сделают этого! Разве вы не понимаете, чико, что теперь они уже не могут это сделать? Теперь уже вы знаете, где фотограф. Преступники схватили его, чтобы заставить замолчать. Вы можете доказать, что фотографа убрали, его нет. Никто не может отрицать этот факт, потому что фотограф существовал, вы его не выдумали. А где он сейчас? С ним все хорошо? Значит, даже если вы не в состоянии доказать свою невиновность, вы можете обвинить их в преступлении. Вина за это преступление падет на них, и они это хорошо знают, поверьте мне. Если попадете им в руки определенным образом, то полиция наверняка вас не увидит. Точнее сказать, не увидит вас живым. – Она сняла с моего плеча воображаемую пылинку. – Вы слушаете меня?
– Конечно! Мы дошли до пункта, что живым меня не найдут. Но это решение кажется не слишком изобретательным. Чтобы умереть, я могу перерезать себе горло и здесь. Так будет быстрее.
– Подождите минутку, – проговорила Полночь снисходительным тоном. – Не запутывайте. Они не могут освободить фотографа, потому что он расскажет полиции о фото. Схватив вас, они не дадут вам уйти, потому что вы расскажете полиции о фотографе. Claro,[10] а?
– Да, claro, – признался я. – Но почему думаете, что фотограф все еще жив? Если вы считаете, что тот, кто попал им в руки, больше ничего не скажет, значит, и с фотографом они поступили так же. У них есть такие же мотивы убрать его с дороги.
– По-моему, он еще жив, – ответила Полночь. – Я думаю, в студии преступники его не убили. Какой им смысл тащить за собой труп, да еще таким необычным способом. Они бы убили его в студии и там бросили. – Кубинка сделала быстрое движение рукой, держащей воображаемое лезвие в верхней части горла. – Значит, он был еще жив, когда тащили его с собой. Сколько времени он останется жив? Вот в чем вопрос. Либо они намерены избавиться от свидетеля за городом, в таком месте, где труп обнаружат не слишком быстро, либо собираются бросить его в океан, где труп не найдут.
– И есть основание полагать, что если я попаду им в руки, мне уготована та же участь, да? Это вы сами придумали? – с иронической усмешкой произнес я.
– Это только первая часть моей идеи. За ней немедленно следует вторая, как говорят китайцы. А если не последует, то будет плохо для вас. Потому я оценила ваш риск как десять к одному. Итак, первая часть: вы попадаете им в руки, и они решили вас убрать. Часть вторая: вы и они, вся их шайка, в итоге попадают в руки полиции, которая узнает правду. Здесь полиции не надо много трудиться, чтобы прояснить дело. Виновные сами выдадут себя. Кто вас похитил? Кто пытается заставить замолчать фотографа? Вы хотели устранить их или они собирались убрать вас? Не забывайте, в руках у этих типов оказались два свидетеля – вы и фотограф, – и они хотели вас убрать. А это очевидный признак того, что они что-то прячут. Вы же, напротив, ничего не прячете. Ну, что скажете? Как вам мои рассуждения, а?
– Прекрасно. Я нашел, как обеспечить себе приятное времяпрепровождение на весь субботний вечерок, точнее, на всю оставшуюся ночь.
Полночь с упреком подняла руки.
– Это единственный путь, который вам остается. Но почему вы так к нему относитесь? Если есть что-то лучшее, говорите.
– Да, это единственный путь, который мне остается, – признался я. – Но поймите меня правильно. Я не пытаюсь увиливать. – Поднялся с кровати. – Я готов подвергнуться риску десять против одного. Мне это подходит. Буду рисковать и при пятидесяти против одного. Лишь спрашиваю себя: удастся ли этот трюк?
– Почему он не должен удастся? – живо отреагировала женщина.
– Начнем с главного. Итак, первая фаза: я попадаю им в руки. Однако скажите мне, как, черт возьми, я найду их, когда не знаю даже, кто они и где прячутся? Объясните, куда нужно идти, чтобы попасть им в руки? Я что, должен гулять всю ночь, а на спине у меня будет написано: «Я ищу вас, чтобы вы меня похитили»?
– Это неостроумно, – сделала замечание Полночь.
– Не буду знать, даже если и встречу их, – пробормотал я. – А кто их знает, в конце концов?
– Замолчите! – Полночь вытащила окурок сигары и, наклонившись над пламенем свечи, принялась его раскуривать. – Любую вещь, собранную из разных кусков, можно разобрать. Эта искусная ловушка была сооружена против вас. Задача состоит в том, чтобы найти швы и разделить на куски. Если возьмемся за это дело, у нас может получиться.
– Что нужно сделать? – согласился я без энтузиазма.
– Начнем с жирного китайца, Тио Чина. Без сомнения, он участвовал в этом деле. Первоисточник неприятностей – его лавка. Вы с Евой были направлены туда намеренно. Китаец подсунул вам не тот кинжал, написал неправильную квитанцию, в общем, сдал вас полиции.
– Да я шкуру с него спущу! – воскликнул. – Действительно, почему я все еще здесь? Почему раньше об этом не подумал? Мне нужно найти его!
– Успокойтесь! – сказала кубинка. – Вломиться в его лавку и разбить там все – не принесет вам никакой пользы. Китаец начнет визжать, как недорезанный поросенок, прибежит полиция и арестует вас. Так опять вернетесь в свой первоначальный пункт.
– Кажется, что сейчас вы противоречите себе, Полночь. Совсем недавно говорили, что преступники схватят меня и ни в коем случае не отдадут полиции!
– Конечно, если похитят вас при других обстоятельствах. Они вас уберут, если будут убеждены, что действуете из хороших побуждений. Вы не должны вызвать у них подозрения, черт возьми! Они вас не похитят, если влезете в лавку и побьете китайца. Ведь Тио Чин наверняка действовал не один, он работал от имени кого-то другого. Он же вас раньше никогда не видел, так по какой причине сделал вас виновным? Ответ один: за спиной у него кто-то есть.
– Понятно! Это снова переносит нас назад, во Флориду. Если китаец действовал из плохих побуждений, – а есть все основания верить этому, – значит, он должен работать на Романа.
– Да. Но теперь вам нужно выявить связь между этими двумя людьми. Именно здесь, в этой конструкции, видно соединение. Может, теперь найдем место, где они должны вас похитить?
Я надвинул фуражку на лоб.
– Ну вот, я задаюсь вопросом: что может быть общего у делового человека, владельца ночных баров, такого, как Роман, и китайского торговца в Гаване? Китаец здесь продает сувениры и антиквариат из Китая. Вещи, которые не годятся Роману для дела. Я не видел ничего китайского в его апартаментах. Там, наоборот, все наисовременнейшее. Однако эти двое должны иметь какие-то общие интересы.
– Вы возили хозяина на машине и ничего не знали о его делах? Что было главным источником его доходов?
– Я возил его в ночные рестораны и по разным местам, но в пределах города.
– Он никогда не уезжал? Может, на север, когда рестораны закрыты?
– Нет, он оставался там круглый год.
– Тогда Роман жил не только с доходов ночных баров, которые в Майами сезонные, – работают в дачный период и все. Остальные девять месяцев в году хозяин делал деньги другим способом.
– Об этом мне неизвестно, – признался я. – Если и была какая-то торговля, то она велась в пределах виллы, его кабинета. Я же все время находился снаружи, за рулем машины.
– Но миссис тоже ездила в машине и была его женой. Она вам ничего не говорила?
– Она, бедняжка, знала столько, сколько и я. Получала свою часть прибыли в виде бриллиантов, но я не верю, чтобы ей было что-то известно о делах Романа.
– Лично для меня это не достижение. Я очень любопытна, понимаете?
– Наверное, Роман действовал осмотрительно.
– Но ведь какие-то комментарии Ева делала по этому поводу, даже если не знала о делах мужа. Каждая женщина рассказывает мужчине, которого любит, все о мужчине, которого не любит. Такова женская натура. Значит постарайтесь вспомнить, что она вам говорила, находясь с вами наедине. Напрягите память.
Я вспомнил те утренние часы, когда мы убегали по аллее как можно дальше от виллы, чтобы никто не увидел, как мы целуемся. И вот неожиданно в памяти всплыло одно слово.
– Что такое «гуава»? – вырвалось у меня.
– При чем здесь это? Объясните.
– Сначала ответьте.
– Это фруктовая паста. Твердая, как резина.
– Так вот, однажды Ева меня спросила, что такое «гуава», так же, как и я вас спросил. Но я не знал. Она слышала слово «гуава» от мужа и наследующее утро сказала об этом мне, когда мы находились рядышком в машине.
Похоже, Полночь не интересовали наши любовные похождения.
– Por supuesto,[11] – сказала она. – Продолжайте.
– При каждой нашей встрече Ева рассказывала обо всех маленьких событиях, случившихся днем или двумя днями раньше. События были незначительные, но она все равно рассказывала о них.
Полночь сделала нетерпеливый жест.
– Хорошо, поподробнее об этом случае. Может, вы вспомните детали, которые нам помогут, – согласилась кубинка.
– Одну минутку, попробую вспомнить… Так, она сказала, что ночью зазвонил телефон и она проснулась. Было четыре утра… представляете! Телефон стоял на ночном столике, рядом с его кроватью. Роман поднял трубку, и она услышала, как он сказал: «Подождите секунду. Я спущусь вниз, чтобы поговорить с вами из кабинета». Потом он надел халат и спустился вниз, хотя прекрасно мог разговаривать, находясь в постели. Шум, который шел из не положенной трубки, раздражал Еву. И она, полусонная, перевернулась на другую сторону, чтобы положить трубку на место. На мгновение она поднесла трубку к уху, чтобы узнать, разговаривает ли муж внизу. Так она услышала отрывок деловой беседы.
– И что она услышала?
– Буквально несколько фраз. Роман говорил с человеком, который, очевидно, работал на него. Тот сказал следующее: «Но я не могу держать катер всю ночь. Я должен ее выгрузить куда-то». Роман обругал этого человека. Он казался расстроенным оттого, что не знал о задержке. Ева услышала, как муж проворчал: «Почему не выгрузили вчера, как мы договаривались? Теперь у нас могут быть неприятности. Мне нужно посылать другой грузовик за товаром». Человек ответил: «Я здесь ни при чем. У того шефа были трудности». Роман размышлял минуту, потом Ева услышала, как он произнес: «Ладно, то, что выгружено, оставьте там, где есть. Я пошлю грузовик как можно быстрее. Сколько ящиков гуавы прибыло?» Второй ответил: «Пять дюжин: три и две». Больше она не услышала ничего. Положила трубку и притворилась спящей. Ева пересказала эпизод, не придавая ему значения. Да и я особенно в него не вникал.
– Должно быть, речь шла о контрабанде.
Я согласился.
– Ночь, катер, пустынное место на берегу. Роман срочно посылает грузовик, чтобы получить товар. Какой вид имеет гуава? Как ее продают?
– Гуаву покупают в бакалейных лавках в стандартных формах. Раскладывают слоями в деревянных ящичках, такой формы, как и ящички для сигар. Размером не выше пяти сантиметров. – И Полночь показала руками нечто продолговатое.
– Не понимаю. В своих ночных барах… Роман не мог сбыть такой товар, как фруктовый желатин!
– Потом, за гуаву не платят таможенную пошлину… Следовательно, никто не подумает перевозить ее контрабандой, – заметила Полночь. – Должно быть, речь идет о чем-то другом.
– Да, но о чем? Тогда у меня мелькнула мысль, что речь идет о роме, который ввозят тайно. Но теперь, когда вы описали гуаву, это исключено. Ром перевозят в емкостях, а не в плоских шкатулках! Кроме того, в это время года контрабанда спиртным не приносит большого дохода… А Роман дней через десять после того разговора подарил жене прекрасный браслет, украшенный бриллиантами. Имел ли подарок отношение к телефонному разговору, я не знаю. Знаю, что Ева не любила этот браслет…
– Значит, дело прошло успешно, – подчеркнула Полночь. – Но это слишком большая прибыль, если речь шла об алкоголе. Подумайте, сконцентрируйтесь, попробуйте, может быть, вам удастся понять, что имелось в виду.
Не знаю, сколько времени я потратил на поиск решения этой загадки. Многое перебрал в уме, но ничто не ассоциировалось у меня с маленькими ящичками, по форме напоминающими те, в которых хранятся сигары.
До меня донесся неприятный запах, и я тряхнул головой. Потом повел носом и поинтересовался:
– Какой запах! Что это?
Это был тот самый резкий запах, который вызвал у меня раздражение, когда сидел один, ожидая прихода кубинки. Но почему я его опять почувствовал? Может, у меня с обонянием было что-то не в порядке, а теперь оно вернулось? Запах жженых перьев и не добродивших дрожжей.
– Это оттуда, от него, – кубинка показала большим пальцем на стену у себя за спиной. На стену, которая разделяла ее комнату и лачугу китайца. Послышалось нечто похожее на стон во сне. Потом легкий шорох, и больше ничего. – Не обращайте внимания. Вероятно, он затянулся опиумом. Этим он занимается частенько…
Полночь резко оборвала себя и уставилась на меня. Я, в свою очередь, тоже смотрел на кубинку. Это было озарение, которое неизвестно по каким каналам приходит к двум людям одновременно.
– Вот что это было! – воскликнула Полночь и щелкнула пальцами.
Я понял, что она имела в виду.
– Опиум, сырой опиум, покрытый слоем гуавы! А может быть, спрятан между двумя слоями, в тех самых ящичках, о которых вы говорили! Так вот он, источник доходов! Тысяча процентов прибыли – на каждый кусок. Десять тысяч процентов!
– Вот и связь с Чином. Китаец ввозит с Востока антиквариат и предметы искусства – вазы и разные шкатулки. Держу пари, что для этой цели они имеют двойное дно, которое веществом и заполняется. Потом он отправляет опиум клиенту. Так легче осуществлять торговлю. Если бы опиум приходил из Китая в шкатулках, риск был бы большой. Чин является… как это сказать по-английски?
– Посредником.
Я подумал о Еве. Неудивительно, что она ненавидела драгоценности Романа. Неудивительно, что хотела бросить их в воду вчера вечером, когда катер перевозил нас на берег. Конечно, она не знала о тайных делах мужа, в этом я уверен. Но инстинкт говорил ей, что есть грязь на этих бриллиантах. Ева чувствовала это и потому так сильно ненавидела их. Я вспомнил, как она говорила, что эти камни шепчут ей по ночам жалобными голосами. Голосами потерянных душ, ушедших в ад.
Я оторвал руку от глаз, открыл их. Полночь направлялась к двери. Она наклонилась, подняла юбку и пошарила в подвязке. Потом опустила юбку.
– Теперь знаю, как использовать ваши деньги!
Я понял, куда она собралась идти, понял, что хочет сделать с деньгами.
– Но люди в наркотическом дурмане не разговаривают, они вас не поймут.
Полночь помахала банкнотой.
– Это заставит говорить даже когда торчки находятся в нирване. Я несу ему запас новых снов.
10
Полночь недолго пробыла в соседней комнате. Видно, ей пришлось здорово попотеть, чтобы добиться успеха. Даже не знаю, как ей это удалось. Очевидно, кубинка уже имела в этом деле практику. Потому что непростое это дело – вернуть на землю человека, одурманенного парами мака. Может, ей помогло женское чутье, подсказывающее, что надо делать. Ведь каждая женщина инстинктивно чувствует, как надо ухаживать за больным, даже не пройдя курсов медсестер. Таки Полночь знала, как следует обращаться с наркоманами, хотя этому ее никто не учил.
Я слышал через стену практически все ее настойчивые попытки вывести несчастного из бесчувственного состояния. Временами у меня кровь застывала в жилах, но это бывает, когда воображение дополняет то, чего мы не понимаем.
Сначала я слышал только голос Полночи – монотонный, настойчивый, автоматически повторяющий одни и те же фразы. Иногда она останавливалась, но потом снова принималась за свое. «Может быть, женщина говорит на ухо китайцу», – подумал я. И тут же отогнал от себя видение, которое напомнило его отталкивающий вид. Голос в соседней комнате перешел на повышенный тон, стал резким, временами почти истеричным. Может, она побуждала его проснуться пинками.
Потом, я услышал звук тазика или металлического бака и шум воды, льющейся в другой бак, более маленький. Прошло несколько минут. И опять голос продолжил механически, как сломанная пластинка, повторять одну и ту же фразу. Потом снова шум воды, мягкий шорох, как будто мочили тряпку, и ватный звук похлопывания. Наверное, Полночь стегала по телу китайца полотенцем, смоченным в воде.
Теперь ее голос прерывался стонами и бормотаниями того, кто был почти призраком. Затем опять лишь понукания Полночи. Наконец я услышал грохот, как будто кто-то из стоячего или сидячего положения упал замертво.
Мое сердце сжалось.
Удары стали более резкими, как от хлыста; вероятно, кубинка уже била наркомана не мокрым полотенцем, а тыльной стороной ладони.
Вдруг наступила тишина, и почти тут же распахнулась дверь комнаты. Появилась Полночь. Лицо покрыто капельками пота, мокрые волосы прилипли ко лбу.
– Мне почти удалось! Но он снова от меня ускользнул. Быстро дайте сигарету.
Я не понял, до меня всегда доходило с опозданием. По глупости подумал, что женщина хочет сигарету для себя. Кубинка почти вырвала ее у меня из рук, сунула в рот, наклонилась над свечой и убежала, оставив в воздухе немного голубоватого дымка.
Только после того как Полночь ушла, я понял все. Кубинка не курила сигарет, она мне уже говорила. Она курила сигары. Но, вероятно, окурок сигары был слишком большим для того, что она задумала…
«Как бы не сойти с ума, когда услышу эти звуки», – подумал я и принялся ходить взад-вперед по комнате.
Крик, который донесся из-за стены, был душераздирающим. Меня передернуло. Я попытался представить себе сцену, но не мог поверить, что возможно столько времени держать сигарету прижатой к телу человека.
Однако, как я понял, Полночь получила желаемый эффект, потому что с этого момента из-за стены были слышны два разных бормочущих голоса. Естественно, ей нужно время. Полночи нужно хорошо потрудиться, чтобы убедить китайца. Но деньги помогут! Деньги быстро могут завоевать доверие кого бы то ни было.
Наконец Полночь вернулась ко мне. Она шла шатаясь, с видом человека, который с высоты звездного неба случайно бросил взгляд в темную глубину ада и не успел быстро его отвести. У нее стучали зубы, когда закрывала дверь.
– Я бы предпочла умереть, – сказала женщина. Содрогнулась и натянула края шали на грудь, несмотря на то, что ночь была теплой. – Господи, как бы мне хотелось сейчас глоток aguardiente![12] – кубинка упала на кровать, закрыв руками голову.
– Вам нужно было оставить его мне.
Полночь взмахнула руками, не поворачиваясь.
– Вы не понимаете, он вполне мог выйти из себя и воткнуть вам нож в живот, увидев ваше лицо. Они пугаются «янки» больше, чем кубинцев.
Я промолчал. Пусть придет в себя. Я смотрел на нее и думал: «Оказывается, даже в навозной яме, в отбросах можно найти золото. Женщина сделала все это для меня, для человека, о котором несколько часов назад представления не имела. Почему? Какая ей выгода? Да, можно найти золото, где его меньше всего ожидаешь!»
Полночь подняла голову.
– Это действительно Тио Чин, – тихо проговорила она. – Я поняла по описанию места, которое он обрисовал. Он никогда не видел Тио Чина, но нетрудно сложить два и два. Лавка находится рядом. Место, куда они ходят, это подвал под названием «Мама Инес». Находится на соседней улице, но тыльной стороной стоит как раз напротив лавки. Я знаю это место, потому что бывала там. Не существует никакой мамы Инес, это только вывеска. Нечто среднее между столовой и закусочной. В теплые ночи оттуда запах опиума доходит до угла.
– И вы верите, что я смогу обнаружить что-то, если пойду туда?
– Нет, – сухо ответила кубинка.
– Но тогда к чему?..
– Вы пойдете с ним. Это уже совсем другое дело.
– Привлекательная перспектива. Хотите сказать, что мне нужно купить трубку и…
– Послушайте, в этом кругу торговцев нет дураков. Вы думаете, они примут постороннего только потому, что он представится, протянув записку: меня послал такой-то? Считаете, что с этим клочком бумаги они позволят вам бродить где попало?
– Хорошо. Я вхожу в забегаловку, и меня берут.
– Разве это не то, что мы хотели?
– Да, но мы дошли до пункта, где я попадаю в руки преступников. Это первая часть. А что делать дальше? Как осуществить вторую часть? Каким образом на сцену выйдут полицейские? Если я буду схвачен, то уже ничего не смогу сделать.
– А я? Вы думаете, что останусь здесь, буду сидеть и молиться? Я последую за вами до самого притона. На расстоянии, естественно. После того как вы войдете, буду ждать вас в переулке. Одинокая девушка на улице ночью – нет ничего необычного для этого района.
– Но как вы узнаете что-нибудь? Я не смогу связаться с вами. Если дам сигнал прежде чем они меня возьмут, это будет слишком рано. А если подожду, когда меня возьмут, то не смогу предупредить вас.
– Мы должны выработать надежную систему. А что, если я подожду немного после того, как вы войдете в притон?
– Часа, наверное, будет достаточно, если они намерены схватить меня. Теперь еще одно. Вы уверены, что полиция послушает вас?
– Агенты? Конечно, меня послушают. Но я не собираюсь болтать с ними. Не стану говорить, что вы невиновны и что преступники похитили вас. Я скажу, что вас можно найти в «Мама Инес», что видела, как вы туда вошли. Они же ищут вас. Придут тут же, не задавая вопросов. В общем, донесу на вас в надежде, что получу вознаграждение за информацию. А уже войдя, сыщики обнаружат остальное.
– Хорошо задумано. Но как я узнаю, когда пройдет час. У меня нет часов.
– И у меня нет. Будете отсчитывать приблизительно. Никогда не пробовали? Это легко. Удается почувствовать время с точностью часов.
Я не мог удержаться от смеха при мысли, которая пришла в голову.
– Предположим, что час окажется для меня более длинным, чем для вас, тогда свидание не состоится…
– Перестаньте! – угрюмо прервала кубинка. – Не время шутить. Там, в притоне, все может кончиться плохо для вас.
Я двинулся к двери.
– Сейчас придет ваш гид. Он проводит и покажет, что надо делать. Иначе вам не переступить порог этой забегаловки. Вы белый, а они мало верят таким.
Я поежился.
– Скажите, а мне тоже надо будет курить?
– Вам лучше не пробовать «гуаву», если хотите отсчитывать время. От этой штуки вы потеряете ощущение: минута кажется часом, а час может показаться минутой. Думаю, вам нетрудно будет притвориться курящим.
Полночь посмотрела на меня с симпатией.
– Вы не боитесь?
– Конечно боюсь, – раздраженно ответил я. – Вы думаете, что я кукла деревянная? Но добуду доказательства во что бы то ни стало.
– Рада, что признались, – проговорила она. – Если бы заявили, что не боитесь, я бы посчитала вас лгуном. А мне не нравится, когда мои друзья лгут. Я сама не очень хорошая, но честная. Тоже боюсь… за вас. Но свою роль сыграю. – Женщина пожала плечами. – И не забывайте, через сто лет все это не будет иметь значения. А теперь вам надо идти… а то как бы китаец снова не впал в бесчувственное состояние. Тогда мне опять придется его будить. – Она поспешно вытащила доллары и протянула их мне. – Возьмите, они вам пригодятся.
Я с благодарностью посмотрел на кубинку. Она продумала все.
На прощание Полночь сказала:
– На улице не оглядывайтесь, я буду позади вас.
Женщина открыла дверь. При свете передо мной предстала ужасная фигура китайца. Казалось, он должен исчезнуть как дым, но не исчезал.
– Куон, вот мой друг. Я сказала ему, что вы его проведете.
«Труп» не ответил, только посмотрел на меня. Не могу сказать, видел он меня или нет.
На прощание Полночь произнесла:
– Когда проснетесь, вернитесь и найдите меня, – выпалила это и закрыла дверь.
Я сделал знак китайцу пройти вперед. Не очень-то хотелось, чтобы он падал на меня с лестницы.
На выходе из подъезда Куон остановился в дверях и, казалось, врос в землю. Весь его вид говорил о нежелании выходить на улицу. Я залез в карман и положил ему в руку доллар, который моментально исчез в складках его курточки. Китаец сдвинулся. Ага, приятель хотел, чтобы его «смазали».
Мы дошли до начала переулка и свернули в сторону. Тут наркоман обратился ко мне на плохом английском, не поворачивая головы:
– Давно знаете Полночь?
Я понял, что надо быть настороже. Он не такой дурак, как кажется, этот приятель!
– Да, когда работал в порту. Я знал ее мужа. Был их другом.
Должно быть, я ответил хорошо, потому что напарник одобрительно кивнул:
– Он живет в ней. Полночь не для легкой любви. Это знает вся улица.
Выйдя из переулка, повернули в противоположную сторону от той, куда сворачивал я в свой предыдущий выход. Мы были непохожими людьми – моряк и сгорбленный «призрак». У нас были разные цели, но шли мы в одно и то же место.
На улице было темновато.
– Вы никогда не «спали» до сих пор, – произнес наркоман с уверенностью, не глядя на меня. – Даже представления не имеете ни о чем подобном.
Мне сжало горло.
– Да, решил начать сегодня ночью. Жизнь трудна, и я хочу забыться.
Он пожал плечами.
– Вы заплатили.
Мы вошли в другую улочку, несколько шире и немного прямее переулка, где жила Полночь. В глубине, на входе одного из домов виднелись светящиеся вертикальные полосы. Это свет проникал сквозь щели между бамбуковыми палочками, которые висели в дверном проеме, образуя своего рода ширму.
Прежде чем подошли к этому дому, напоминающему антикварную лавку Чина, я понял, что мы у цели. Притон – здесь. Дрожь пробежала по спине.
Мрачная узкая улочка шла немного под горку, и мне казалось, что она ведет меня сквозь ночь к последней пристани, в пропасть без дна.
Мы остановились у входа. Свет в полоску и нас сделал полосатыми. Куон вытянул свою руку скелета и раздвинул ширму, давая мне проход.
Только на секунду я был как бы разрезан с ног до головы яркими светящимися полосами. Придерживая гибкую ширму, вошел внутрь.
11
Это был ночной бар. Ничего подобного, уверяю вас, я еще никогда не видел. Кипящий котел с миазмами, проклятиями и богохульством. Снаружи, хотя и в грязном вонючем переулке, была ясная ночь, здесь же все казалось окутанным паром, освещенным снизу. И сквозь эти испарения любая вещь смотрелась расплывчатой, размытой.
Бедный «Слоппи» с его наивной изысканностью казался «Рицем» по сравнению с этим местом! Человеческие существа, которые копошились здесь, под фонариками, окруженными светящимся паром, напоминали извивающихся червей. Они были черные, коричневые, метисы, желтые – представители всех рас, а точнее сказать, отбросы соответствующих рас. Были и белые, но в меньшинстве. Мне это играло на руку. Мог надеяться, что на меня не обратят особого внимания, пока я, надвинув фуражку на лоб, следовал за своим гидом.
Мы прокладывали себе дорогу в дальний конец помещения. Пробирались, можно сказать, по людям. Куон все время шел впереди.
Неожиданно я почувствовал, как на плечо легла рука, женская рука, но она тут же отдернулась, потому что я не остановился.
Куон сел за стол у самой стены. Мне удалось найти свободный стул, и присесть рядом с ним. Напротив нас сидел какой-то тип, опираясь локтями на стол и обхватив руками голову. Он даже не сдвинулся при нашем появлении.
Никто не заметил нас. Мы были всего лишь червями, копошащимися здесь.
– А теперь что? – спросил я.
– Ничего. Слишком быстро. Они видят, что вы мой приятель.
Официант в шелковой рубашке, мокрой от пота, принес нам пива, пахнущего плесенью. Здесь надо довольствоваться тем, что принесут. Впрочем, если это ставят на стол, значит, всегда найдется тот, кто это употребит!
Сбоку от нас находилась дверь. Она была приоткрыта, и за ней сидел тип с китайской газетой в руках. Официанты для заказа подходили к нему.
– Мы должны пить эту гадость? – спросил у своего гида.
– Курите сигарету, – ответил он. – Так, чтобы вас видели.
Мы закурили. Я следил за тем, что делает Куон. Китаец-«труп» казался более сонным, чем был до этого. Почему он затих, оцепенел, оставив догорать сигарету, зажатую между пальцами? Спустя несколько минут от сигареты отделилось немного пепла и упало на стол.
Я повернулся, чтобы посмотреть на «кассира» у двери. Казалось, он весь сосредоточен на газете, которая закрывала его лицо почти до глаз. Взгляд был направлен на иероглифы газеты.
– Не поворачивайте голову.
Я вернулся в прежнее положение.
Куон опустил руку и стряхнул пепел со стола, скользнув предплечьем по деревянной поверхности. Локоть не сдвинулся. Повторил это движение два раза.
Такие старания из-за небольшого количества пепла не согласовывались с его грязным видом, поэтому решил, что данный жест является условным знаком. Я стряхнул на стол пепел со своей сигареты и повторил жест моего приятеля несколько раз.
Краем глаза посмотрел в сторону двери. «Кассир» оставил свой пост, как будто потерял интерес к чтению. Он открыл дверь полностью, вошел в помещение, где находились мы, и прикрыл ее за собой. Сделал головой едва заметный знак и ретировался, закрыв дверь.
Костлявая рука Куона схватила мою руку.
– Подождите, не сейчас. Здесь слишком много глаз.
Мы оставались так с минуту. Потом китаец отпустил мою руку.
– Идите в ту дверь, куда пошел он. Идите медленно, не говорите ни слова. Я буду следовать за вами.
Я встал из-за стола, немного замешкался. Потом направился к указанной двери. В этом переполненном людьми зале невозможно было двигаться строго по прямой, приходилось идти зигзагами. Создавалось впечатление, что бродишь без цели.
Добрался до двери и с непринужденным видом осмотрелся вокруг. Кажется, никто не обратил на нас внимания. Я приоткрыл дверь, проскользнул в нее и закрыл за собой.
Теперь шум был приглушенный, и я впервые с тех пор, как вошел в эту забегаловку, мог спокойно порассуждать. Это был темный коридор, освещенный одним масляным фонарем. Вдали увидел лестницу, которая вела наверх, может быть, в какой-то люк.
«Кассир» как будто ждал меня там, стоял неподвижно в синем полумраке.
– Желаете что-нибудь? – спросил он по-английски.
Я не ответил.
– Вы ошиблись дверью, – сказал он. – Чтобы выйти, вам надо идти в другую сторону.
Луч света, волна шума. Вошел Куон и закрыл за собой дверь, подошел ко мне.
Затем китаец приблизился к «кассиру» и сделал вид, что стряхивает пыль с его рукава. Два раза в одном направлении, два раза в другом.
– Рука моя не очень тверда, – извинился он.
– Может, вам было бы лучше отдохнуть, – предложил «кассир», продолжая смотреть на меня.
Раскусив, в чем дело, я проделал тот же маневр, что и Куон, с рукавом «кассира». По правде говоря, этот своего рода пароль показался несколько театральным.