Текст книги "Повелитель драконов"

Автор книги: Корнелия Функе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ БАРНАБАСА ВИЗЕНГРУНДА

Барнабас Визенгрунд укладывался в дорогу. Не то чтобы это были долгие сборы. В дорогу он брал всегда лишь старую, обтрепанную сумку, куда влезало несколько рубашек, несколько пар белья, любимый свитер и пенал с карандашами. Кроме того, он всегда возил с собой фотоаппарат и толстый, весь в пятнах, блокнот, куда он записывал все истории, какие ему удавалось услышать. Туда же он вклеивал фотографии, туда же копировал обнаруженные им надписи, там же делал зарисовки по описаниям людей, встречавших то или иное сказочное существо. Профессор заполнил уже более сотни подобных альбомов. Все они стояли у него дома в рабочем кабинете, аккуратно рассортированные по породам сказочных существ и тем местам, где они встретились. А этот альбом, подумал Барнабас Визенгрунд, нежно поглаживая корешок, займет почетное место на его полках, потому что в него вклеена фотография Лунга. В благодарность за свое спасение дракон позволил ему себя сфотографировать.

– Не могу дождаться, что скажет на это Вита, – вздохнул профессор, запихивая альбом в сумку. – Она всегда опасалась, что драконы уже все вымерли.

С довольной улыбкой он взял полотенце и вышел в вечерний полумрак, чтобы умыть перед дорогой вспотевшее и запыленное лицо. Его палатка стояла на самом краю лагеря, рядом с единственным колодцем. Неподалеку были привязаны осел и несколько верблюдов, дремавших в тихом вечернем тепле. Людей совсем не было видно. Лагерь словно вымер. Большинство его обитателей ушли в расположенный неподалеку город. Оставшиеся спали в палатках, писали письма домой или сидели над своими записями.

Барнабас Визенгрунд подошел к большому колодцу, повесил полотенце на край и вытянул ведро чудесной прохладной воды. При этом он тихонько насвистывал и поглядывал на звезды, которых было в этот вечер на небе не меньше, чем песчинок у него под ногами.

Вдруг осел и верблюды испуганно подняли головы, потом вскочили и стали с фырканьем рваться с привязи. Но Барнабас ничего не заметил. Он думал в этот момент о своей дочке – выросла ли она за тот месяц, что он ее не видел. Но тут странный шум оторвал его от приятных мыслей. Звуки, доносившиеся из колодца, походили на пыхтение – пыхтение очень-очень большого зверя.

Вздрогнув от неожиданности, профессор поставил ведро на край колодца и отступил на шаг. Уж он-то знал, что в колодцах любят появляться пренеприятные существа. Но любопытство всегда брало у Барнабаса Визенгрунда верх над осторожностью. Поэтому самого разумного он не сделал – то есть не повернулся и не побежал без оглядки прочь. Нет, он застыл на месте и стал ждать, что же выползет сейчас из колодца. Левой рукой он схватился за маленькое зеркало, которое носил на всякий случай в заднем кармане брюк. И еще у него там лежало несколько предметов, которые могут пригодиться при опасных встречах.

Пыхтение становилось все громче. К нему добавился странный скрежет в шахте колодца, как будто по грубым каменным стенам скребли сотни железных колец.

Профессор наморщил лоб. Что бы это могло быть за сказочное существо? Как он ни старался, ничего подходящего ему на ум не приходило, поэтому он на всякий случай отступил еще на шаг. В этот самый момент, когда восходящая луна как раз скрылась за черными клочьями туч, из колодца высунулась огромная лапа, покрытая золотой чешуей.

Осел и верблюды заорали, закатывая глаза. Они выдернули из песка колышки, к которым были привязаны, и потащили их за собой в пустыню. А Барнабас Визенгрунд все не трогался с места, словно прирос к земле.

– Барнабас! – пробормотал он себе под нос. – Смывайся отсюда поскорее, дубина стоеросовая! – он отступил еще на шаг, но дальше ноги отказывались его нести.

Широкая каменная ограда колодца разлетелась, словно карточный домик, и из шахты вылез огромный дракон. Его золотая чешуя поблескивала в лунном свете, словно кольчуга великана. Черные когти глубоко вонзались в песок, а длинный, утыканный шипами хвост со звоном тянулся по земле. За один из рогов дракона цеплялся гном с огромным опахалом.

Чудовище медленными шагами направилось к Барнабасу Визенгрунду. Казалось, пустыня сотрясалась под ним. Глаза его светились в темноте кроваво-красным светом.

– У те-е-е-бя есть кое-что, что принадлежит мне-е-е! – голос Крапивника налетал на Барнабаса Визенгрунда, словно удары грома. Профессор закинул голову и посмотрел прямо в раскрытую пасть чудовища.

– И что же это? – крикнул он вверх, к острым, как дротики, зубам, одновременно медленно засовывая руку в задний карман брюк, где, кроме зеркала, лежала еще маленькая шкатулка.

– Чешуя, дурень! – рявкнул Крапивник. От его ледяного дыхания на Барнабаса Визенгрунда напала дрожь. – Верни пластину из моей чешуи, а не то я прихлопну тебя, как мошку.

– Чешуя, вот оно что! – воскликнул профессор, хлопая себя по лбу. – Ну конечно. Золотая пластина. Так она принадлежит тебе? Это интересно. Очень интересно. Но откуда ты узнал, что она у меня?

– Не заговаривай мне зубы! – зарычал Крапивник и выставил вперед одну лапу, так что черные когти коснулись колен Барнабаса Визенгрунда. – Я чувствую, что она у тебя. Отдай ее гному. Живо.

В голове у профессора вихрем проносились мысли. Как чудовище его нашло? А что, если ему известно также, у кого вторая пластина? Что, если мальчик в опасности? Как его предупредить?

Горный гном стал поспешно спускаться по спине Крапивника. В этот момент Барнабас Визенгрунд одним прыжком исчез под брюхом чудовища. Он помчался к его задним ногам, запрыгнул на огромную лапу и крепко уцепился за чешуйчатый панцирь.

– Выходи! – в бешенстве заревел Крапивник, крутясь вокруг своей оси. – Где ты?

Гном шлепнулся в песок, словно спелая слива, и поспешно залез в кучку камней, чтобы хозяин в ярости не растоптал его. Барнабас Визенгрунд смеялся, крепко уцепившись за ногу Крапивника.

– Где я? – крикнул он чудовищу. – Ну конечно, там, где тебе меня не достать.

Крапивник, сопя, остановился и попытался дотянуться мордой до задней лапы, но его огромное тело было слишком неуклюжим. Он сумел только просунуть голову между передними лапами и с яростью уставился на человечка, который висел, как пиявка, на его золотом теле.

– Отдай чешую! – прорычал Крапивник. – Отдай, и я не стану тебя есть. Честное слово.

– Твое честное слово? Ха-ха! – Барнабас постучал по огромной ноге, на которой висел. Звук был такой, словно он стучал по железному котлу. – Знаешь что? Я, кажется, понял, кто ты. Ты тот, кого в древних легендах называют Крапивником, правда?

Крапивник не ответил. Он отчаянно топал ногами, чтобы стряхнуть человека. Но лапы его увязали в песке пустыни, а Барнабас все так же висел на нем.

– Да, ты Крапивник! – крикнул он. – Крапивник, он же Золотой. Как я мог забыть легенды о тебе? Я должен был бы вспомнить их еще тогда, когда нашел золотую чешую. Рассказывают, что ты лжив, кровожаден и хитер, помешан на убийстве и тщеславен. О тебе даже рассказывают, что ты сожрал своего создателя, чего он, честно говоря, и заслужил, раз создал такое чудище, как ты.

Крапивник слушал с опущенной головой, взрывая рогами песок.

– Вот как? – буркнул он. – Рассказывай-рассказывай! Сейчас я сожру тебя. Не можешь же ты вечно там висеть. Чистильщик панциря! – он поднял отвратительную морду и оглянулся. – Чистильщик панциря, где ты?

Галькобород неохотно высунул голову из своего укрытия:

– Да, ваше золотое сиятельство?

– Поди-ка пощекочи человека своим опахалом! – рыкнул Крапивник. – Может быть, он от этого свалится.

У профессора от этих слов пересохло во рту. Он еще мог держаться, но пальцы у него уже болели, и он, к сожалению, очень боялся щекотки. Помощи ждать было неоткуда. Если на рык гигантского дракона из палаток до сих пор никто не вышел, то, видимо, в ближайшее время на это рассчитывать не приходится. Придется ему самому позаботиться о своем спасении. Но как? Сколько он ни ломал голову, ничего подходящего ему на ум не приходило.

Между передних лап Крапивника показался гном. Лицо у него было недовольное, шляпа вся в песке, в руках опахало из павлиньих перьев. Он нерешительно шел по песку к Барнабасу Визенгрунду.

– Голубчик, пора что-нибудь придумать, – сказал сам себе профессор. – А то твоя любимая жена больше тебя не увидит.

И тут он придумал.

– Эй, гном, – громко прошептал он, когда Галькобород в своей огромной шляпе встал под лапой своего хозяина и уже тянулся к нему павлиньими перьями.

Барнабас Визенгрунд зубами стянул с пальца золотое обручальное кольцо и плюнул его под ноги гному. Тот сразу отбросил опахало, поднял кольцо и с видом знатока погладил блестящий металл.

– Неплохо, – пробурчал он. – Высокая проба.

В ту же секунду профессор соскользнул вниз и плюхнулся в песок рядом с испуганным гномом.

– Ну что, Галькобород? – раздался из темноты громовый голос Крапивника. – Отцепился он уже?

Гном хотел ответить, но профессор успел заткнуть ему рот.

– Слушай, Галькобород, – прошептал он гному в ухо. – Ты получишь кольцо, если ответишь своему хозяину, что я исчез, идет?

Гном укусил его за палец.

– Я его и так получу, – пробубнил он сквозь руку Визенгрунда, мешавшую ему говорить.

– Не получишь! – сказал профессор, отбирая кольцо. – Потому что он проглотит меня вместе с кольцом. Ну что, по рукам?

Гном мгновение поколебался. Потом кивнул.

– Чистильщик панциря! – заревел Крапивник. – Что там происходит?

Он снова нагнул голову и, скаля зубы, поглядел сквозь свои передние ноги на задние. Но к тому времени стемнело уже настолько, что он не мог разглядеть, что происходит под его задней половиной.

Барнабас Визенгрунд кинул кольцо под ноги гному.

– Только не вздумай меня выдать! – прошептал он. – Не то я расскажу твоему хозяину, что подкупил тебя, ясно?

Гном нагнулся за кольцом, а профессор тем временем со всех ног помчался по песку к хвосту Крапивника. Задыхаясь, он вскарабкался по нему наверх и крепко вцепился в шипы. Галькобород круглыми глазами глядел ему вслед, а потом засунул кольцо за плотный жилет.

– Чи-и-и-стильщик панциря! В чем дело? – рявкнул Крапивник. Гном поднял свое опахало, еще раз оглянулся и со смущенным видом показался между огромными передними лапами.

– Его нет, ваше золотое сиятельство! – воскликнул он, недоуменно пожимая плечами. – Он исчез, как будто песок его поглотил.

– Что-о? – широкая морда Крапивника так близко пригнулась к чистильщику панциря, что тот в испуге отпрянул. – Где-е он, гном? – проревел Крапивник и ударил хвостом с такой силой, что песок брызнул в уши Барнабасу Визенгрунду, которому чудом удалось не свалиться. Гном побледнел и прижал руки к жилету на груди.

– Не знаю! – пролепетал он. – Не знаю, ваше золотое сиятельство! Его там уже не было, когда я бежал под вашим золотым животом!

Тогда Крапивник начал рыть. Он рыл и рыл, но сколько он ни перепахивал песок пустыни, Барнабас Визенгрунд не находился. Галькобород стоял на камне и все время засовывал пальцы под жилет, чтобы пощупать кольцо профессора.

А Барнабас Визенгрунд, вцепившись в шип на хвосте Крапивника, ждал возможности незаметно скатиться в песок и уползти. Сперва он боялся, что чудовище кинется на палаточный лагерь и, не найдя его, вздумает перекусить парой его коллег. Но Крапивник, похоже, избегал встречи с людьми. Перерыв пол пустыни, откопав при этом больше развалин, чем все археологи, вместе взятые, и все же не обнаружив профессора, он, сопя, остановился среди песка. Скаля зубы и подрагивая хвостом, уставился на восток.

– Чистильщик панциря! – крикнул он. – Садись! Нам пора возвращаться. Я хочу знать, что сказал этот джинн.

Барнабас Визенгрунд вздрогнул. С перепугу он едва не ущипнул Крапивника за хвост. Неужели чудовище действительно сказало «джинн»? Он немного вытянул шею, чтобы лучше слышать.

– Иду, ваше золотое сиятельство! – крикнул гном. Он неохотно подошел к своему повелителю и взобрался вверх по его панцирю.

– Горе этому безмозглому шпиону, если ему все еще нечего доложить, – прорычал Крапивник, пока Галькобород усаживался у него между рогами. – Если я не узнаю в самое ближайшее время, где этот Подол неба, придется мне съесть хотя бы этого единственного дракона вместе с его человеческим детенышем и кобольдом. Фу, кобольды омерзительно воняют грибами, не говоря уж о том, что они слишком мохнатые.

Барнабас Визенгрунд слушал затаив дыхание. Он просто не верил своим ушам.

Крапивник повернулся и со злобным рычанием зашагал обратно к колодцу, из которого вылез. У самого края профессор скатился в песок и заполз быстро, как только мог, за обломки ограды. Перед тем как нырнуть, Крапивник остановился и еще раз обернулся. Своими красными глазами он обвел перерытый песок и палаточный лагерь.

– Я тебя найду, человек Визенгрунд, – услышал профессор его рычание. – Я тебя найду, и в другой раз ты от меня не уйдешь. Но пока очередь за серебряным драконом, – и он протиснулся обратно в шахту. Его зубчатый хвост скользнул в черную глубину колодца. Из глубины послышались плеск и фырканье – и Крапивник исчез.

Барнабас Визенгрунд застыл среди обломков колодца как громом пораженный.

– Я должен их предупредить! – пробормотал он. – Я должен предостеречь Лунга и остальных от этого чудовища. Но как? И кто же, черт возьми, рассказал Крапивнику Золотому про джинна?

ДОРОЖНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

На четвертую ночь местность, над которой пролетал Лунг, стала более гористой, как и обещал профессор. Под ними в лунном свете лежали дикие скалы. Земля похожа была на смятое серое покрывало. Утесы вздымались все выше и выше, некоторые словно кололи небо острыми вершинами. Бен с изумлением глядел сверху на города, лепившиеся к их склонам. Их стены устремлялись навстречу лунному свету тысячей светлых кирпичных зубцов.

– Как в «Тысяче и одной ночи», – пробормотал он.

– Как в чем? – переспросила Серношерстка.

– Как в «Тысяче и одной ночи», – повторил Бен. – Это сказки, понимаешь? Много-много сказок. О коврах-самолетах и всяком таком. И джинны там тоже попадаются.

– Ага, – буркнула Серношерстка. Ей надоели скалы и песок. У нее болели глаза от серого, желтого и коричневого. Она хотела увидеть деревья, услышать шорох листвы на ветру вместо стрекота сверчков, непрестанно звучавшего у нее в ушах. Лунг уже два раза приземлялся по ее настоянию у дорожного указателя – но это оказывалась не та дорога. Бен говорил ей это с самого начала, совал ей под нос карту, но нетерпение делало ее невменяемой.

– Ну, значит, следующая, – сказала она. – Следующая уж точно наша развилка, правда?

– Да, следующая уж точно, – сказал Бен и вдруг взволнованно наклонился вниз. – Смотри! Там, внизу, видишь?

Темные склоны гор вдоль дороги блестели в лунном свете ярче, чем море.

– Только не это! – простонала Серношерстка. – Это они. Совершенно точно.

– Кто? – Бен так сильно наклонился вперед, что чуть не скатился со спины Лунга. – Кто, Серношерстка?

– Эльфы! – Серношерстка принялась дергать ремни. – Лунг! – закричала она. – Лунг, поднимайся выше! Скорее!

Дракон удивленно обернулся, замедляя лет:

– Что случилось?

– Эльфы! – крикнула Серношерстка. – Ты только посмотри! Они тут кишмя кишат!

Дракон тут же взмыл ввысь сильными ударами крыльев.

– Не надо! – воскликнул Бен. – Давайте полетим пониже! Мне так хочется посмотреть на них поближе!

– Ты что, с ума сошел? – Серношерстка только головой покачала на непроходимую человеческую глупость. – Об этом даже речи быть не может! А вдруг у них с собой любовные стрелы, так что ты, глупый человеческий детеныш, тут же влюбишься в первую пролетевшую ворону? Нет, нет и нет!

– Это редкий случай, когда Серношерстка права, юный господин, – согласился с ней Мухоножка. Он сидел у Бена под курткой, только голова торчала между пуговиц. – Хорошо бы, они нас не заметили.

Бен разочарованно посмотрел на мерцающее мельтешение внизу.

– Только не это! – простонала Серношерстка. – Там впереди развилка. Как нарочно, именно сейчас. И указатель там тоже есть.

– Мне придется снизиться, – крикнул Лунг. – Ведь иначе Бен не сможет прочесть, что написано на указателе.

– Снизиться? – Серношерстка подняла глаза к небу. – Замечательно! Именно сейчас, когда вокруг так и шныряют эти мерцалки. Сморчок и бледная поганка, добром это не кончится!

Лунг стал постепенно снижаться и наконец приземлился на асфальтированном шоссе.

Когда Бен попытался сравнить буквы на указателе с теми, что написал ему профессор, оказалось, что надпись полностью закрыта роями пыльцовых эльфов. Размером они были с бабочку-лимонницу, песочно-желтого цвета, с переливающимися крылышками и зелеными, цвета пыльцы, волосами. Они так кружились, щебетали, хихикали и порхали вокруг указателя, что у Бена голова пошла кругом.

– Ну вот и начинаются неприятности, – пробормотала Серношерстка. – Точно, уже начались.

Небольшая группа легких как пух созданий отделилась от роя и подлетела к Лунгу. Они садились на зубцы его хребта, на нос и на рога. Еще несколько эльфов кружились вокруг Бена и Серношерстки, с хохотом щипля обоих за щеки, дергая за волосы и теребя за уши.

Мухоножка спрятался под куртку Бена так, что между пуговиц торчал только кончик носа.

– Юный господин! – позвал он. – Юный господин!

Но Бен не слышал его за хихиканьем и щебетом эльфов. Он сидел и завороженно глядел на маленькие переливающиеся создания.

– Ну как, вблизи они тебе тоже нравятся? – шепнула ему Серношерстка. Бен кивнул. Один из эльфов пощекотал его под подбородком и показал крошечный желтый язык. Потом опустился ему на колено и подмигнул мальчику. Бен с восхищением рассматривал пестрые крылышки.

– Эй, вы там! – Серношерстка выглянула из-за плеча Бена. – Может, вы будете так любезны и освободите указатель? Нам бы посмотреть, та ли это дорога, которая нам нужна.

Эльф закинул ногу на ногу, сложил крылышки и с усмешкой посмотрел на маленькую кобольдиху.

– Нет, не та, – ответил он щебечущим голоском. – Совсем не та.

Бен удивленно нагнулся к нему.

– Почему это? – спросил он.

– Потому что другая, – ответило маленькое создание, снова подмигивая. – Однозначно, двузначно, трехзначно другая, точно! – на эльфа напал такой приступ хохота, что он чуть не свалился с колена мальчика. Серношерстка застонала.

– А по какой же дороге нам идти? – спросил Бен.

– По любой, – ответил эльф, – только не по этой.

– Ага! – озадаченно пробормотал Бен. В этот момент к ним подлетел еще один эльф. Он встал на плечи первому, ухмыляясь от одного острого уха до другого.

– Что тут такое, Мукарриб?

– Они хотят пойти не по той дороге, – прощебетал Мукарриб. – Скажи им, Билкис, что это неверная дорога.

– Это неверная дорога, – тут же прощебетал Билкис. – Я бы сказал даже, это самая неверная из всех дорог, без всякого сомнения!

– Сил моих больше нет! – зарычала Серношерстка. – Если эти бестолковые порхалки не слезут немедленно с указателя…

– Что там говорит твоя подруга? – спросил Мукарриб. – Может быть, нам рассердиться?

К ним подлетели еще три эльфа и уселись Бену на плечи.

– Нет, не надо! – пролепетал мальчик. – Она просто сказала, что у вас очень красивые крылышки.

Пыльцовые эльфы польщенно захихикали. Один из них перелетел Бену на руку. Бен поднял руку к глазам, чтобы рассмотреть поближе маленькое создание. Оно весило не больше пушинки, но когда мальчик осторожно поднес вторую руку, чтобы потрогать переливчатые крылышки, все эльфы сорвались с места и улетели.

Лунг повернулся к своим спутникам.

– Что будем делать, Серношерстка? – спросил он. На каждом зубце его гребня кувыркались мерцающие малютки.

– Пусти на них немного драконьего пламени, – посоветовала Серношерстка. – Не знаю, что они нам за это устроят, но что-то делать надо.

Дракон кивнул. Но тут Мухоножка вдруг высунул руку из-под куртки Бена и ущипнул мальчика за руку.

– Ой! – вскрикнул Бен, удивленно глядя на гомункулуса.

. – Юный господин, – прошептал Мухоножка, – юный господин, я знаю, как от них отделаться. Поднимите меня повыше.

К счастью, эльфы в этот момент увлеченно катались с хвоста Лунга. Мукарриб и Билкис кувыркались в воздухе, а те трое, что только что сидели у Бена на плече, водили хороводы над головой Серношерстки. Бен вытащил Мухоножку из-под куртки и поставил себе на плечо.

– Пожелайте мне удачи, – прошептал гомункулус. – Надеюсь, они такие же, как горные эльфы, с которыми я знаком. – Он откашлялся, приложил рупором руки ко рту и закричал:

– Атакую, авантюристы ажурные! Бегите, бестолковые бездельники! Вон, вертлявые вонючие верещалки! Горе, глупые гнилые горланы!

Эффект был потрясающий. Эльфы беспорядочно заметались, как потревоженный рой шмелей, блестящим облаком поднялись в воздух и принялись наперебой ругаться оттуда своими стрекочущими голосами.

– Указатель! – воскликнула Серношерстка. – Указатель видно!

Но не успела она произнести эти слова, как рой эльфов снова распался, и они со всех сторон понеслись с яростным стрекотанием на Лунга. Они трясли зелеными волосами, и на Бена и Серношерстку летела серебристая пыльца. Лунг так расчихался, что из носу у него посыпались голубые искры.

– Ты разрушила чары, морда мохнатая! – закричал Мухоножка. – Они сыплют на нас сонную пыльцу! Скорей подбирайте слова! На букву "д", мы остановились на "д"!

– Дэ! – с трудом выговорил Бен, которому эльфы дули в нос серебряную пыльцу и как бешеные дергали за волосы. Лунг снова расчихался.

– Долой, дурацкие деревенщины! – выкрикнул Бен. И как раз вовремя – двое эльфов уже схватили Мухоножку за руки и хотели утащить за собой. Они с проклятиями выпустили его, и он кувырком плюхнулся на колени Бену.

– Ехидны, егозы ерундовые! – пропищал гомункулус, в бешенстве потрясая крошечными кулачками. – Живоглоты, желтокрылые желейные… желейные…

– Жужжалки! – подхватила Серношерстка, отряхивая мех от сонной пыльцы.

Эльфы вновь заметались как безумные, потом еще раз с яростным стрекотом собрались над указателем и полетели прочь, к чернеющим вдали горным склонам. Еще несколько минут виден был в темноте их мерцающий след, потом все исчезло. Нигде не слышно было ни хохота, ни трепыхания крыльев, ни щебечущих голосков. Лишь рокот моря раздавался в ночи, стрекотание цикад да отдаленный гул грузовика на шоссе.

– Машина! Машина едет! – крикнула Серношерстка, толкая Бена в спину. – Ну, скорее. Что там с указателем?

Бен сравнил буквы.

– Да! – воскликнул он. – Это та дорога!

– Внимание! Держитесь крепче! – окликнул их Лунг, взмахнул крыльями и оторвался от земли. Машина приближалась, но, когда свет ее фар упал на указатель, дракон уже скрылся за горами.

– С тобой все в порядке? – с тревогой спросила его Серношерстка. – Много они успели насыпать тебе сонной пыльцы?

– По-моему, я ее всю вычихнул, – ответил Лунг. – Я не чувствую ни малейшей усталости. А вы как?

Серношерстка в ответ зевнула.

– Эй, Мухоножка! – окликнула она гомункулуса, тершего сонные глаза. – Откуда ты узнал эту штуку с эльфами?

– Мне уже случалось с ними сталкиваться, – ответил гомункулус устало. – Правда, я не был уверен, что и на эту породу подействует такой заговор.

– Уж подействовал так подействовал, – пробормотала Серношерстка. – К счастью. А то бы они усыпили нас прямо на шоссе своей чертовой пыльцой! – она снова зевнула.

Дорога, вдоль которой летел Лунг, внизу все глубже уходила в скалы. Дракону приходилось лететь осторожно, чтобы не наткнуться крыльями на каменные стены.

– Однажды мне пришлось подбирать слова до буквы "э", – сонным голосом рассказывал Мухоножка. – Зато "й" можно пропускать, они этого не замечают, глупые создания.

Бен почесал нос.

– И все-таки мне хотелось еще на них посмотреть, – тихо сказал он. – Они такие забавные! А крылья у них переливаются, как мыльные пузыри.

– Знаешь что? – Серношерстка прислонилась к зубцу Лунга и закрыла глаза. – Раз уж тебе так понравились эти порхалки, поймай себе одну.

– Поймать? – Бен недоверчиво посмотрел на нее. – Это как?

– Очень просто, – пробурчала Серношерстка. – Смешиваешь в миске немного молока, две ложки меда и свежие лепестки роз и выставляешь в ночь полнолуния при теплой погоде на улицу.

Бен все еще глядел на нее недоверчиво.

– И что дальше? – спросил он и зевнул. В темноте слышался только шум крыльев Лунга.

– Дальше, – тихо ответила Серношерстка, – очень скоро непременно прилетит одно из этих безмозглых созданий, чтобы обмакнуть язычок в сладкое, пахнущее розами молочко. Раз! – накидываешь на нее паутину, и готово!

– Паутину? – Бен недовольно покачал головой. – Где же я тебе возьму паутину?

– Ну, это уж твои проблемы, – буркнула Серношерстка. – Я тебе рассказала, как ловят эльфов. А уж делать это тебе придется самому.

Бен тоже откинулся назад.

– Я все равно не хочу никого ловить, – сонно пробормотал он. – Не вижу в этом ничего хорошего. А ты?

Но Серношерстка уже спала. Мухоножка тоже тихонько похрапывал у Бена на колене. На носу у него поблескивала серебряная пыльца.

– Лунг! – тихо позвал Бен. – А ты правда не хочешь спать?

– Ни капельки, – откликнулся дракон. – Кто его знает, может быть, драконов эльфийская пыльца бодрит.

– Людей точно нет, – пробормотал Бен. В следующую секунду и он уже спал. И только Лунг неуклонно летел сквозь ночь над дорогой, ведущей к синему джинну.