Текст книги "Младший брат"

Автор книги: Кори Доктороу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

– После школы я хочу изучать физику в Беркли, – сказал Даррел. Его отец преподавал в Калифорнийском университете в Беркли. Это означало, что Даррелу полагалось бесплатное обучение, если он туда поступит. А то, что он станет туда поступать, у него дома считалось делом решенным – тут и вопросов быть не может.

– Молодец, а что тебе помешало изучать ее в онлайне? – поинтересовался я.

– Папа велел прочитать этот учебник. А кроме того, я не планировал сегодня совершать никакого преступления.

– Прогулять урок – еще не преступление. Это нарушение дисциплины. Чувствуешь разницу?

– Ладно, что нам теперь делать, Маркус?

– Ну, если нельзя заглушить арфид, придется его ликвидировать. – Убийство арфида требует навыков в области потаенных ремесел. Ни один продавец не хочет, чтобы злонамеренный покупатель разгуливал по торговому залу, оставляя за собой горы товара с уничтоженным невидимым штрих-кодом. Поэтому производители отказались от создания источника «киллерского» сигнала, с помощью которого можно было бы отключить арфид. Есть оборудование для перепрограммирования радиомаячков, но у меня рука не поднимется подвергать подобной лоботомии книги из библиотеки. Это почти так же плохо, как вырывать из них страницы. Книга с перепрограммированным арфидом превращается в иголку в стоге сена, ее уже не отыскать.

У меня не оставалось иного выбора, кроме как уничтожить эту штуку. Тридцать секунд в микроволновой печи убивают практически любой существующий арфид. Когда Ди придет в библиотеку сдавать учебник физики, считывающее устройство не получит никакого сигнала. Поэтому они просто изготовят новый арфид, закодировав в нем нужную для каталога информацию о книге, и спокойненько водрузят ее обратно на полку.

Теперь не хватало только микроволновки.

– Через две минуты закончится перемена, и в учительской не останется ни души, – сказал я.

Даррел схватил свой учебник и направился к выходу из туалета.

– И думать забудь! Я пошел заниматься.

Я вцепился ему в локоть и затащил обратно.

– Стоп, Ди, не дергайся! Все будет в порядке!

– Чтобы я поперся в учительскую комнату? Ты что, не слышал меня? Если я попадусь еще хоть раз, меня выгонят! Понимаешь ты это? Вы-го-нят!

– Да не попадешься ты! – заверил я его. Если где и не будет ни одного учителя во время следующего урока, так это в учительской. – Мы войдем через заднюю дверь. – Комната для отдыха учителей в действительности представляла собой тесную кухоньку с отдельным входом, чтобы преподаватели могли заскочить на минутку попить кофе. Тут же, поверх маленького холодильничка, стояла микроволновка, пропахшая попкорном и пролитым супом.

Даррел обреченно застонал. Я продолжал его убеждать.

– Слушай, звонок уже прозвенел! Если сейчас припрешься на самостоялку, тебе запишут опоздание. Лучше уж вообще там не показываться. Послушай, Ди, я могу незаметно проникнуть в любое помещение на школьной территории и так же незаметно исчезнуть, ты сам знаешь. Со мной ты в безопасности, брат!

Он опять застонал. Это одна из его наколок: как только Даррел начинает стонать, значит, готов сдаться.

– Ну все, понеслись! – скомандовал я, и мы выскользнули в коридор.

Все шло без сучка без задоринки. Мы прокрались мимо учебных кабинетов, спустились по боковому пролету на цокольный этаж и очутились у основания центральной лестницы прямо перед дверью в учительскую. Оттуда не доносилось ни звука. Я осторожно повернул круглую дверную ручку, впихнул внутрь Даррела, вошел сам и бесшумно закрыл за собой дверь.

Громадный учебник едва поместился в чреве микроволновки, которая находилась в еще более плачевном антисанитарном состоянии, чем в последний раз, когда я пользовался ею. Я добросовестно обернул книгу в бумажные полотенца, прежде чем сунуть ее в эту грязь.

– Чувак, какие же свиньи наши учителя! – возмущенно прошептал я. Бледный и настороженный Даррел ничего не ответил.

Арфид приказал долго жить в великолепном фонтане искр (но все же не таком красивом, как салют, производимый взрывом замороженной виноградины – он не поддается описанию, его надо видеть!).

Теперь нам предстояло совершенно инкогнито испариться со школьной территории на желанную свободу.

Даррел тихонько отворил дверь, собираясь ступить в коридор, я следом за ним. Но не прошло и секунды, как он уже топтался каблуками по моим ногам, тыкал меня в грудь острыми локтями и судорожно пятился обратно в кухоньку, узкую, как стенной шкаф.

– Назад! – испуганно прошипел он. – Быстрее! Там Чарльз!

Мои отношения с Чарльзом Уокером, мягко говоря, не сложились. Мы учимся вместе с первого класса, и я знаю его так же давно, как Даррела, но на этом наша общность заканчивается. Чарльз – типичный амбал, и всегда был таким. А теперь, когда он играет в американский футбол и достиг половой зрелости, вообще превратился в мордоворота. Чарльз по жизни шизанутый и подвержен приступам неудержимой ярости – в третьем классе один из его припадков стоил мне молочного зуба. Однако он нашел способ избегать неприятных последствий своей крезы – стал первым в школе стукачом.

Когда молотило начинает еще и барабанить, это кирдык. А Чарльз явно вошел во вкус и доносил школьной администрации о любых, даже самых мелочных проступках своих же товарищей. Бенсон не мог на него нарадоваться. Чарльз взял себе за правило отпрашиваться во время урока в туалет под предлогом неизвестного недомогания внутренних органов, а сам шнырял по школьным коридорам, высматривая, на кого бы накапать.

В конечном итоге именно из-за его стукачества я был вынужден расстаться со своим увлечением ролевыми играми. И сейчас мне вовсе не светило, чтобы Чарльз опять меня заложил.

– Что он делает?

– Сюда топает, вот что делает! – ответил Даррел, трясясь всем телом.

– Ладно, – сказал я. – Ладно, раз так, пойдем на чрезвычайные меры. – Я уже давно придумал этот фокус. Чарльз больше никогда не сможет достать меня. Я вынул мобильник, связался со своим домашним сервером, и тот начал действовать.

Прошло несколько секунд, и с телефоном Чарльза стало твориться что-то невообразимое. Он звенел, сигналил, щебетал и верещал на все голоса, извещая о поступающих на него одновременно десятках тысяч звонков и текстовых сообщений. К моему великому сожалению, чтобы осуществить этот наезд, мне пришлось прибегнуть к помощи ботнета, но ради достижения благой цели все средства хороши.

Ботнеты – это загробные миры, где обитают души компьютеров, инфицированных вирусами и червями. Когда ваш компьютер поражает зараза, он посылает сообщение по каналу чата на сервер IRC – ботмастеру, который и подпустил вам червя. Теперь ботмастер знает, что ваш компьютер готов исполнять все его повеления. Ботнеты обладают почти сверхъестественным могуществом, поскольку имеют в своем подчинении тысячи, даже сотни тысяч быстродействующих домашних компьютеров, разбросанных по всему Интернету и подключенных к нему современными высокоскоростными соединениями. В обычной ситуации эти компьютеры продолжают работать на своих владельцев, но стоит ботмастеру пожелать, они тут же восстанут, как зомби из могил, по первому его зову.

В Интернете скопилось так много зараженных компьютеров, что рухнула цена их почасовой аренды в ботнете. В большинстве случаев они работают на спамеров – распространителей рекламы в Интернете – в качестве дешевых, широко рассредоточенных спамботов, подбрасывая вам в электронный почтовый ящик предложения купить что-нибудь вроде таблеток для эрекции или инфицируя вашу машину новыми вирусами и тем самым вербуя ее в ряды агентов ботнета.

Я арендовал всего лишь десять секунд рабочего времени трех тысяч компов, и каждый из них послал по сети текстовое сообщение или IP-телефонный вызов на мобильник Чарльза, чей номер мне удалось надыбать во время одного судьбоносного посещения офиса Бенсона (стикер с номером был прилеплен у него на столе).

Естественно, телефон Чарльза оказался неприспособленным для того, чтобы справиться с такой нагрузкой. Сперва память мобильника захлебнулась в потоке эсэмэсок, и он перестал выполнять обычные операции вроде подачи звукового сигнала и регистрации фальшивых номеров входящих звонков (кстати, изменить свой номер на определителе принимающего телефона очень просто – наберите «spoof caller id» в поисковой строке Google, и вы узнаете пятьдесят способов, как это сделать).

Сначала Чарльз тупо уставился на зашедшийся в истерике мобильник, сосредоточенно шевеля кустистыми бровями, потом принялся яростно тыкать в него пальцем, пытаясь изгнать бесов, вселившихся в его самый близкий и любимый электронный прибор. Пока все шло, как задумано – за исключением того, что Чарльз медлил со своими дальнейшими, логически обоснованными действиями: найти укромное местечко, сесть и разобраться с помешавшимся телефоном.

Даррел тряхнул меня за плечо, я отвернулся от щели в двери и посмотрел на него.

– Ну, что он делает? – прошептал Даррел.

– У него мобила накрылась, но он только пялится на нее и никуда не уходит. – Да, перезагрузить эту штуку с переполненной памятью ему будет нелегко. Придется потрудиться, чтобы ввести нужный код и очистить ее от кучи мусора – тем более что в телефоне Чарльза отсутствовала функция «удалить весь список» для текстовых сообщений, и ему предстояло вручную стереть одну за другой тысячи эсэмэсок.

Даррел оттащил меня от двери, а сам прильнул к щели одним глазом. Мгновение спустя его плечи затряслись, и я испугался, подумав, что у него началась истерика. Но когда Даррел обернулся, оказалось, что он просто ржал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не загоготать во весь голос, даже слезы потекли по щекам.

– Галвез застукала Чарльза! Ты бы видел, как она его распекала. Теперь ему влетит за то, что шляется по коридорам во время уроков и пользуется телефоном в школе. Уж Галвез доставит себе это удовольствие!

Мы торжественно пожали друг другу руки, прошмыгнули в коридор, потом спустились по лестнице к боковому выходу, выскочили за школьную ограду и очутились на залитой полуденным солнцем улице Валенсии. Родной Мишн-дистрикт выглядел великолепно, как никогда. Я посмотрел на часы и охнул.

– Бежим! За двадцать минут надо добраться до фуникулера. Там встречаемся с нашими.

Ван заметила нас первой. Ее саму было трудно различить в толпе корейских туристов. Она чаще всего маскировалась таким способом, когда сбегала из школы. С тех пор как открылся мобильный школьный блог для доносов на прогульщиков, среди владельцев магазинчиков и прочих «елейных лицемеров» появилось много желающих совать свой нос в чужие дела и брать на себя лишнее. Им ничего не стоит сделать с мобильника фотку замеченного подростка, сачкующего во время уроков, и послать ее через Интернет на рассмотрение к школьным администраторам.

Ван отделилась от толпы и направилась к нам. Даррел сохнул по ней всю свою сознательную жизнь, а она очень мило притворялась, что понятия об этом не имеет. Ван по-дружески обняла меня, затем подошла вплотную к Даррелу и легонько ткнулась губами в щеку, отчего тот зарделся до кончиков ушей.

Вместе они смотрелись забавно. Даррел склонен к полноте, хотя его это не портит; лицо у него розовое, а когда он бегает или волнуется, на щеках выступают красные пятна. Уже в четырнадцать лет у него стала расти борода, однако, слава богу, он сбрил ее после непродолжительного периода, известного в нашей команде как «годы Линкольна». И еще Даррел высокий. То есть очень высокий. Прямо как баскетболист.

Ван, наоборот, худющая и всего на полголовы ниже меня. У нее красивая кожа бронзового цвета, карие глаза и прямые черные волосы, заплетенные в немыслимые косички какими-то изощренными способами, надыбанными ею в Интернете. Ван обожает нанизывать на руки огромные круглые стеклянные браслеты, похожие на разноцветные бублики, которые постукивают и пощелкивают, когда она танцует.

– А где Джолу? – спросила она.

– Как дела, Ван? – произнес Даррел сдавленным голосом. Он часто говорил невпопад в ее присутствии.

– У меня все в порядке, Ди. А как ты ощущаешь себя вообще и в мелких подробностях? – Ох, и заноза эта Ван! Даррел чуть в обморок не грохнулся.

В то же мгновение появился Джолу и спас Даррела от публичного позора. Джолу – это Джозе-Луис Торрес, недостающий член нашей великолепной четверки. Он красовался в кожаной куртке, которая была ему велика, в крутых кроссовках и бейсболке с сеточкой на затылке и начертанным спереди именем нашего общего любимца, мексиканского борца, выступающего в маске, – Эль-Санто Джуниор. Джолу учился в сверхстрогой католической школе в Аутер-Ричмонде, и вырваться из нее на свободу нелегко. Но нашему Джолу это неизменно удавалось – никто не умел лучше него преодолевать препятствия. Ему нравилась его чересчур длинная куртка – во-первых, это считалось очень стильным в известных районах Сан-Франциско; а кроме того, она скрывала под собой причиндалы ученика католической школы, которые для длинноносых дятлов с закладкой на школьном моблоге в их мобильниках все равно что красная тряпка для быка.

– Ну, готовы? – спросил я, когда мы обменялись приветствиями. Потом вынул мобильник и вывел на дисплей предварительно скачанную мной схему городских улиц района, прилегающего к заливу Сан-Франциско. – Насколько я понял, нам надо опять топать к «Никко», затем еще квартал в сторону О'Фаррел и налево по направлению к Ван-Несс. Где-то там мы должны обнаружить излучатель радиосигнала.

Ван недовольно поморщилась.

– Ну и местечко выбрали!

Тут ей не возразишь. Эта часть района Тендерлойн считается одной из самых стремных. Если выйти на улицу через парадные двери отеля «Хилтон», то взгляду откроется город, каким его обычно показывают туристам – конечная остановка канатного трамвая, семейные ресторанчики и прочее. Но стоит вам покинуть ту же гостиницу с противоположной стороны, и вы в Тендерлойне – «злачном месте», где собираются все проститутки-трансвеститы со свежими дырками от внутрянок, прилипчивые сутенеры, по-змеиному шипящие торговцы наркотой и опустившиеся бомжи. Никто из нашей четверки еще не дорос до того, что здесь продавалось или покупалось (хотя в Тендерлойне можно встретить уйму наших ровесниц, торгующих своим телом).

– Во всем надо уметь видеть хорошую сторону, – сказал я. – Никто из остальных игроков не решится отправиться туда в темное время суток, поэтому они будут на месте не раньше завтрашнего дня. Значит, у нас есть то, что мы, специалисты в области ИАР, называем чудовищной форой!

Джолу с улыбкой посмотрел на меня.

– Твоими бы устами да мед пить! – Да уж, это получше, чем лопать уни!

– Если будете столько трепаться, мы никогда не выиграем! – вмешалась Ван. Она, конечно же, была самой отчаянной фанаткой «Харадзюку-ФМ» в нашей команде – после меня. Победа значила для нее очень, очень многое.

И мы вчетвером пустились в путь к тому месту, где был заложен радиотайник, к нашей победе – и к безвозвратной потере всего, во что верили и чем дорожили.

Физической составляющей сегодняшней вводной задачи был набор GPS-координат – для всех крупных городов, где проводилась игра «Харадзюку-Фан-Мэднес», имелись свои координаты, – в которых нам предстояло отсканировать, запеленговать и разыскать источник Wi-Fi сигнала. Этот сигнал умышленно заглушался другим установленным неподалеку передатчиком, замаскированным в виде брелка для ключей и защищенным от обычных вайфайндеров. С их помощью обычно отыскивают работающие поблизости точки доступа к Wi-Fi сети, чтобы на халяву попользоваться Интернетом.

От нас требовалось найти спрятанный передатчик, ориентируясь на мощность маскирующего передатчика, определяя место, где сигнал резко ослабевал без явной на то причины. Там же мы отыщем и очередную наводку. В прошлый раз это было дежурное фирменное блюдо в «Анзу», роскошном суши-ресторане гостиницы «Никко», принадлежащей японской авиакомпании «Джапан эйрлайнз», спонсору игры «Харадзюку-Фан-Мэднес», и расположенной в Тендерлойне, злачном районе Сан-Франциско. Когда мы все-таки обнаружили наводку, работники ресторана принялись обхаживать нас, накормили супом мисо в больших пиалах и дали попробовать уни – те же суши, только с икрой морского ежа, похожей по консистенции на слишком мягкое сливочное масло, а по запаху – на не слишком твердое собачье дерьмо. Но на вкус – объедение! Так по крайней мере сказал мне Даррел. Я эту гадость есть не стал.

Радиопеленгатор, встроенный в мой мобильник, поймал сигнал, когда мы миновали почти три квартала по улице О'Фаррел, чуть-чуть не доходя до перекрестка с Гайд-стрит, как раз напротив входа в сомнительного вида «Салон азиатского массажа» с красной мигающей надписью «Закрыто» в окне. Определитель входящего звонка выдал на дисплей надпись «Харадзюку-ФМ», и мы поняли, что находимся в нужном месте.

– Я в эту дыру заходить не собираюсь, – заявил Даррел.

– У всех включены вайфайндеры? – спросил я.

Мобильники Даррела и Ван имели встроенные пеленгаторы. Джолу был слишком крут, чтобы носить с собой телефон по размеру больше мизинца, поэтому пользовался автономным брелочком.

– Хорошо. Значит так, сейчас рассредоточимся и прочешем это место. Мы ищем точку резкого ослабления сигнала и направление, в котором радиоприем последовательно ухудшается.

Я попятился и наступил на чью-то ногу. У меня за спиной охнул женский голос, и я быстро обернулся, испугавшись, что сломал каблук какой-то местной обкуренной шлюхе, и она меня за это сейчас типа на перо посадит или еще чего-нибудь.

Однако вместо шлюхи я увидел прямо перед собой девчонку моего возраста с ярко-розовой шевелюрой и острым крысиным лицом в огромных темных очках практически такого же размера, как на шлемофонах военных летчиков. На ней было черное старушечье платье, увешанное маленькими японскими побрякушками на булавках, изображающими персонажей мультфильмов, известных государственных деятелей и эмблемы заграничной газировки. Внизу из-под подола торчали ноги в полосатых колготках.

Девчонка подняла фотоаппарат и щелкнула меня вместе с командой.

– Чи-из, – протянула она. – Считайте, что вы уже среди прогульщиков на школьном моблоге.

– Так нельзя, – запротестовал я. – Ты не можешь…

– Могу, – невозмутимо ответила девчонка. – Через тридцать секунд администраторы моблога будут разглядывать ваши лица на снимке, если вы четверо не уберетесь отсюда немедленно. А наводку отыщет моя команда. Можете вернуться через час, и тогда делайте, что хотите. Думаю, для вас это очень великодушное предложение.

Только теперь я увидел позади нее еще трех девчонок в точно таких же прикидах, только волосы разные – у одной синие, у другой зеленые, у третьей лиловые.

– Да кто вы вообще такие – группа «Карамельки»?

– Мы – команда, которая надерет задницу вашей команде и победит в «Харадзюку-Фан-Мэднес», – ответила она. – А я – та самая, кто сию же секунду загрузит в сеть вашу фотку, и вы окажетесь в таком дерьме…

Я спиной почувствовал, как Ван двинулась вперед. Об их девчоночьей школе ходила дурная слава из-за потасовок, которые случаются там постоянно. Я не сомневался, что Ван всерьез намерена настучать этой курице по башке.

И в то же мгновение мир переменился навеки.

Сначала мы ощутили знакомое всем калифорнийцам тошнотворное чувство, когда цементная поверхность тротуара уходит из-под ног – землетрясение! Естественно, мой первый порыв был спасаться бегством – «если страшно, непонятно – деру дай, вопя невнятно!». Однако я тут же сообразил, что мы фактически находились в самом безопасном месте – не посреди дороги, куда обычно сверху выстреливают обломки опорных конструкций, и над нашими головами не было потолка, который мог бы на них обрушиться.

Землетрясения пугают еще тем, что происходят – или по крайней мере начинаются – совершенно бесшумно. Но сегодняшнее было вовсе не бесшумным, а громким, даже слишком громким. Такого оглушительного рева я не слышал никогда в жизни. Звук оказывал такое подавляющее воздействие, что я упал на колени – и не я один! Даррел потряс меня за плечо и показал куда-то поверх крыш домов. И тогда я увидел ее – громадную черную тучу, затмившую небо на северо-востоке, со стороны залива.

Снова зарокотало, и, будто в привычных с детства кинокадрах, в воздух взметнулись клубы черного дыма. Только это действительно был взрыв, и нешуточный.

Грохот и сотрясение почвы повторились несколько раз. Из окон домов вдоль улицы выглядывали встревоженные лица. Все молча смотрели на облако в форме гриба.

И тут завыли сирены.

Я неоднократно слышал эти сирены в полдень по вторникам, когда проводились тренировки гражданской обороны. Но чтобы вот так, без расписания, как будто объявлена воздушная тревога и сейчас прилетят вражеские самолеты сбрасывать бомбы на город – подобное я видел только в старых фильмах про войну да в видеоиграх. От этого заунывного воя происходящее казалось еще фантастичнее.

– Немедленно укройтесь в убежищах! – прогремело, будто глас божий, отовсюду одновременно. Прежде я никогда не обращал внимания, что на отдельных фонарных столбах установлены громкоговорители. Теперь они включились все разом.

– Немедленно укройтесь в убежищах!

Какие еще убежища? Мы растерянно посмотрели друг на друга. Черная туча медленно и неотвратимо растекалась по небу. Может, она радиоактивная, и мы доживаем наши последние минуты?

Девчонка с розовой шевелюрой схватила за руки своих подруг, и они сломя голову понеслись под гору в направлении станции метро.

– НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ В УБЕЖИЩАХ!

Началась паника. По улице с криками и визгом бежали люди. В толпе беспорядочно метались туристы – вы всегда можете узнать туристов, для которых КАЛИФОРНИЯ = ТЕПЛО, и потому они мерзнут в Сан-Франциско в своих футболках и шортах.

– Надо сматываться! – заорал мне в ухо Даррел, едва перекрывая всю эту какофонию, к которой присоединились еще и такие родные полицейские сирены. Мимо нас с завыванием промчалось с дюжину патрульных машин.

– НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ В УБЕЖИЩАХ!

– Пошли к метро! – выкрикнул я. Все согласно кивнули, и мы тесной кучкой быстро зашагали вниз по улице, круто спускающейся под уклон.