Текст книги "Последний час надежды"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Люди обходили меня, старались не прикасаться. Словно я был заразным. Несколько раз я встречался с кем-то взглядом и человек пугался – я видел страх.

Вот оно.

Люди смотрели куда-то за спину мне и менялись в лице. Почти все тут же сворачивали в сторону. Даже те, кто был с оружием. Навстречу мне выскочила та дежурная, у которой я получал пропуск – лицо её изменилось так страшно, что я понял: оглядываться не стану. Бросился бегом. И во сне начал понимать, что это сон – воздух сгущался, им не только становилось трудно дышать, он обволакивал все члены и бег превращался в судорожные попытки сдвинуться ещё хоть на шаг.

Коридоры пусты. Все разбежались. Я замечал следы от пуль на стенах, брызги крови.

Вот он, лифт. Я нажал на кнопку – лифт здесь, на этом этаже – и вздохнул было от облегчения. И навстречу мне шагнул, довольно оскалившись…

* * *

Я проснулся. Резко, внезапно выпал из сновидения – кошмара. Ники так и сидела на диване, спиной ко мне, опустив голову. Дракон на её спине, казалось, спрятал голову ей подмышку. Хотелось бы мне быть на его месте…

Я уселся. Движение показалось мне чересчур медленным. И сброшенный было кошмар едва не явился вновь: на долю секунды мне показалось, что если я окликну её, то обернётся вовсе не она, а…

Она вздрогнула. Помотала головой. Оглянулась, посмотрела на часы. Я тоже посмотрел – половина четвёртого утра.

– Брюс, тебе…

Она осеклась. Схватила пульт, несколько раз щёлкнула кнопкой. На экране появился комиссар Лакруа. Странно, неужели он всё ещё там, в больнице? Ники несколько раз промахнулась по кнопке, пока не нашла, как прибавляется громкость.

– … мы не знаем, как это произошло. Нет оснований считать, что это убийство. Основной версией сейчас является преступная халатность…

Ники кинулась к столику, схватила телефон. Я видел, как изменилось её лицо. Мне оно вовсе не понравилось.

Комиссар на экране запустил руку в карман.

– Извините, – услышали мы его голос. – Пока что это всё, что я могу сказать.

На экране возник другой кадр – главный вход в клинику.

– … что эта загадочная смерть не связана с…

Ники выключила телевизор, отбросила пульт в сторону.

– Что с ним? – спросила она резко. Она услышала ответ, а я увидел, как Ники бледнеет.

– Как это случилось?

Короткая пауза.

– Как такое могло случиться? Господи, вы понимаете, что это был…

Она швырнула телефон в сторону, не дожидаясь ответа. Сжала кулаки. Я ощутил, как пространство вокруг плывёт, как рябью иду я сам – ладони теряли плотность, их очертания искажались. В каждое ухо словно забили килограмм ваты.

Я понял, что делает Ники. Что пытается сделать.

– Нет! – воскликнула она. Подняла ладони, прижала к вискам. Со мной творилось что-то неладное – я то видел себя в салоне «Торнадо», то в давешнем такси, то в душе, то в палате рядом с Софией.

Ноги не держали меня. Я скатился с дивана. Ники стояла на полу, прижимая ладони к вискам, и всё вокруг шло рябью, меняло цвет и плотность.

И всё это кончилось. Разом, неожиданно. Ники упала на колени, закашлялась. Как тогда, в лесу, когда Поль ударил её.

– Нет, – шептала она, пыталась подняться на ноги и не могла. – Нет, нет…

Я поднялся на ноги. Мир вокруг уплотнился. Весь, кроме меня. Я всё ещё шёл рябью – руки то становились полупрозрачными, то уплотнялись. Всё тело кололи миллионы иголок, затылок пекло, сердце колотилось в груди, как бешеное.

– Не-е-ет! – выкрикнула Ники, попыталась вскочить на ноги. Не смогла. Рухнула набок, сжалась, съёжилась.

Я сглотнул. В ушах ещё звенело, я слышал запах озона, запах грозы. Осторожно обошёл кровать. Видения из сна вновь преследовали по пятам – я не знал, что увижу, и образы шли один страшнее другого. Но увидел её – она лежала в позе эмбриона и всхлипывала.

Я прикоснулся к ней – Ники немедленно сжала мою руку. Потянула – да сильно, я не думал, что у неё будут силы встать.

Я не понял, каким образом у неё в руке вновь возник телефон и не понял, отчего тот целый. Непонимание длилось недолго.

– Это я, – злым голосом позвала Ники. – Комиссар, что с … что с ней?

Судя по тому, что я слышал, комиссар чуть ли не оправдывался.

Ники кивнула, словно собеседник мог это заметить.

– Кто ещё её видел? Узнайте, это важно. Кто ещё был в палате?

Пауза.

– Куда она делась? – крикнула Ники. – Я осталась без свидетелей, – неожиданно спокойно сообщила Ники. – Всё, что мы делали, теперь напрасно. Подумайте над этим, комиссар.

На это раз она не стала бросать телефон. Нажала на «отбой» и медленно положила его на кровать.

И бросилась ко мне. Обхватила, крепко прижала к себе.

– Жан умер, – прошептала она. – Его убили.

– Я знаю, Ники.

– София куда-то делась. Никто не знает, куда.

– Ты можешь…

– Нет.

Она отпустила меня. На лице её я увидел такое же выражение лица, которое она часто видела на моём. Нереальность.

– Я пробовала! – крикнула она. Тут же взяла себя в руки. – Я не смогла. Такого не могло быть. Я не могу. Меня не пускают.

– Кто тебя не пускает?

Молчание. Мысли покинули её лицо, черты его заострились.

– Куда тебя не пускают, Ники?

Молчание. Мне становилось страшно. Я протянул руку, чтобы прикоснуться к её руке, но Ники поймала мою руку.

– София жива, – она посмотрела мне в глаза. – Пока ещё жива. Мы возвращаемся, Брюс. Собирай вещи.

Глава 11. Мстители

Брюс, мотель «Отшельник», 30 июня 2010 года, 4:30

Обратная дорога в Ле-Тесс, под светлеющим куполом неба, оказалась куда приятнее предыдущей. Ники подняла крышу и шла по пустынной автостраде со скоростью двести сорок. Наверное, могла бы идти и быстрее – «Торнадо» оказался достаточно тихой машиной. Закрыть глаза – и покажется, что тихонько едем куда-то, два ползём.

Ники выглядела сосредоточенной и собранной. Я понимал, что видел момент её слабости и растерянности. И она понимала, что я видел. Один раз посмотрела на меня – не снимая очков – едва заметно улыбнулась и вновь кивнула. Я никогда не привыкну, что она слышит мои мысли намного чаще, чем я – её.

– Включи телевизор, – попросила она, когда до городской черты оставалось километров пять. Если бы я не знал, что «Торнадо» – автомобиль, мог бы подумать, что сижу салоне космического корабля. Сенсор, включающий телевизор, я отыскал не сразу, даром что на самом видном месте.

– Канал два, – попросила Ники.

Канал два оказался спокойным. В том смысле, что без происшествий. Я уже готов всякий раз, когда она включает телевизор, видеть полицию, дым, огонь и кровь. А ведь Ники так толком ничего и не сказала. Одно я понял, у нас таких спецслужб не бывает. Если бы все агенты могли то же, что может она, у нас давно наступил бы рай на земле – ни террористов, ни техногенных катастроф, ни войн. Или я ошибаюсь?

Я покосился на Ники. Она не отводила взгляда от дороги. Или не слышит мои мысли, или делает вид, что не слышит.

Она затормозила. Резко. Меня приподняло над сиденьем. Глянул в окно – заправка. К нам уже торопился человек в униформе.

Голос Лакруа я узнал сразу же. И заметил, как окаменело лицо Ники. Снова происходит что-то, что она не могла предвидеть.

– … По счастливой случайности не пострадали не только гости отеля, но и персонал. Слово комиссару Лакруа.

– Никаких комментариев, – лицо Лакруа тоже было каменным, в левой руке он держал зажигалку. Но сигареты в зубах не было. Я припомнил – тогда, у клиники, он тоже вертел в руке зажигалку. – Это дело находится под личным надзором министра внутренних дел Галлии. Могу заверить только в одном: мы выясним всё, что можно в кратчайшие сроки.

Ники не глядя протянула заправщику купюру. Я успел заметить восторг на его лице. Но было не до того – меня вжало в сиденье и в ушах зазвенело. Я заметил, что мы изменили маршрут – «Мажестик» в северной части города, а мы повернули на запад.

Я не удивился, когда мы остановились поблизости от полицейского участка. Ники ткнула пальцем в один из сенсоров на панели управления и выскочила из машины. Ни единого слова, ничего. К нам уже направлялся полицейский – оштрафовать за парковку в неположенном месте. Но Ники на ходу махнула у него перед лицом ладонью (мне показалось, что пустой), тот козырнул и поспешно удалился.

Я выключил телевизор – там давно уже шёл другой сюжет. С некоторых пор терпеть не могу криминальную хронику. Вокруг пустынно – Ле-Тесс ещё дремлет, хотя небо уже пронзительно-синее. Почти уже собрался задремать сам, как в салоне раздались голоса.

* * *

Наверное, Ники включила громкую связь или как это называется. И микрофон, похоже, у неё с собой. Хочет, чтобы я слышал разговор.

– Комиссар, что удалось узнать в клинике?

– Немного, мадемуазель де Сант-Альбан.

– Без титулов, Клод. Кто отключил жизнеобеспечение?

– Мари Вермон, Доминик. Вот запись её показаний.

– Самую суть, если можно.

– Она дежурила в ту ночь в приёмном покое. После того, как мы покинули клинику, она получила сигнал из палаты Никто из дежурных по отделению не отозвался, она отправилась в палату сама. Говорит, что ничего не помнит с момента, как вошла туда.

– Я так и думала, – Ники явно говорит сквозь зубы.

– Её нашли через десять минут, она вернулась на свой пост и потеряла сознание. Заключение у меня уже есть. К моменту, когда Леттье доставили в реанимацию, его уже было не спасти.

– Где сейчас Мари Вермон?

– Она скончалась два с половиной часа назад. Остановка сердца.

– Концы в воду, – Ники всё ещё говорит сквозь зубы.

– Боюсь, что так, Доминик. Мы узнаем всё, что можно узнать.

– Что случилось в отеле?

– Туда прибыли оставшиеся «Солдаты хаоса». Они разнесли весь номер, потом перестреляли друг друга. Вам лучше покинуть Ле-Тесс, я получил распоряжение лично от министра – о вашей охране.

– Не сейчас. Вы уже установили личности боевиков?

– Мы подняли на ноги всех людей. Пока что ничего не могу добавить. Мы знаем только, что трое из пяти боевиков были в клинике.

– Клод, – спокойный, пугающе спокойный голос Доминик. – Мне нужно знать, где они успели побывать. С кем контактировали. Знать даже тех, кто просто видел их в глаза. Выясните, покидал ли кто-нибудь клинику с момента нападения.

– Я понял, Доминик.

– Что о Софии Лоренцо?

– На квартиру она не возвращалась. Мы обнаружили несколько капель её крови в палате – похоже, её ударили по лицу. Её приметы переданы всему составу.

– Мы возвращаемся в «Мажестик», – слабый скрип – она встала со стула? – Мне нужна София Лоренцо, Клод. Сейчас это важнее всего остального, важнее даже «Фаланги». Только я этого не говорила.

– Я понял, Доминик.

Щелчок. Связь прервалась. Я услышал ровно то, что мне положено.

* * *

– Карманный комиссар? – поинтересовался я, когда она уселась на сиденье, минут через пять.

– Нет, – она надела очки. – Пристегнись. Ты нужен мне живым.

И всё. Всего через десять минут мы были уже у отеля. Полицию не было видно – точнее, те из них, что были в штатском, думали, что из никто не примет за полицейских. Окна «Жасмина» выходили и на фасад. Окон, правда, там уже не было.

Ники молча вручила ключи подбежавшему человеку, махнула мне рукой – идём. Управляющий, мсье Рено, вышел встречать нас.

– Мадемуазель де Сант-Альбан! Мои искренние сожаления…

– Что случилось с апартаментами? – Ники говорила резко, такой взведённой я её давно не видел.

– Прошу, – Рено первым заметил репортёров и дал знак охране – те резво перекрыли вход и не дали никому войти следом за нами.

– Полиция уехала всего час назад, – Рено развёл руками, едва двери его кабинета закрылись. Доминик уселась в кресло, я остался стоять. – Мы оставили всё, как есть, мадемуазель Доминик. Я боюсь, там нечего спасать.

– Я хочу посмотреть. – Ники обернулась – я кивнул ей. Скоро и я так научусь, общаться одними только кивками. – Мы хотим.

– Да, разумеется, – Рено склонил голову. Доминик встала, сухо улыбнулась и направилась к двери. – Один момент, мадемуазель Доминик.

Ники остановилась, оглянулась.

– Я слышал, что вы назначили награду тем, кто поможет найти террористов. Тех, что устроили бойню в университете.

Ники кивнула.

– Комиссар сказал мне, что на ваш номер напали те самые террористы. Я хотел бы принести вам извинения.

Ники приподняла брови.

– Они вошли в отель с оружием, и именно в это время никого не было за мониторами. Мы не позволили бы им подняться в ваш номер. Я как управляющий, несу за это ответственность. Я сделаю всё, чтобы компенсировать…

Ники улыбнулась, уже дружелюбно, сделала несколько шагов навстречу Рено.

– Если бы вы попытались их остановить, мсье Рено, жертв было бы гораздо больше. Возможно, я не имела бы удовольствия говорить сейчас с вами. – Рено улыбнулся и отвёл взгляд. – Мои обычные, – она выделила голосом слово «обычные», – апартаменты свободны?

– Да, разумеется, – Рено протянул ей ключ. – Мы взяли на себя смелость перенести туда те ваши вещи, что уцелели. Звонила ваша матушка, мадемуазель Доминик. Она настаивает на том, чтобы вы вернулись домой. Она была крайне категорична.

– Мы остаёмся в отеле, – вновь она оглянулась на меня, и вновь я кивнул. – Меня не запугать. Я компенсирую вам убытки, мсье Рено. Не спорьте.

Он коротко поклонился.

Брюс, отель «Мажестик», 30 июня 2010 года, 10:30

В обычных апартаментах была одна спальня, кабинет, гостиная и комната для отдыха. Почти что по-спартански, если вспомнить «Жасмин». Жасмином, правда, и здесь пало – повсюду.

Чемодан уже принесли сюда. Я покатил было его в комнату – разбирать, как Ники поймала меня за плечо.

– Не трать время, Брюс. Пусть каждый делает своё дело.

Я открыл чемодан, предчувствуя… да, предчувствия не обманули. Чемодан пуст. Вещи, должно быть, давно в шкафу.

– Верно, – она смотрела на меня и я видел на лице её бесконечную усталость. – Мне нужно сходить в «Жасмин». Сходишь со мной?

Не приказывает, но просит. И усталость – не игра. Я чувствую.

Мы пошли вдвоём.

* * *

В «Жасмине» уже вставляли новые окна – взамен выбитых. Кровь повсюду – там, в клинике, это не очень беспокоило меня, а здесь комок немедленно поднялся к горлу. Я и видел кровь, и чувствовал её запах. Ники махнула рукой рабочим – не обращайте внимания, и направилась в свою спальную. Я задержался. Мне показалось… почудилось, что фонтан в центре комнаты струится не прозрачной водой, а тёмно-пурпурной жидкостью Конечно, мне показалось. Я подошёл к фонтану и мир сдвинулся, потёк. Стало темно. Я видел людей в чёрном – они стреляли, дружно, в сторону двери. И падали, один за другим.

Я обернулся. У двери мне померещился силуэт человека – он стоял, держа пистолет двумя руками, и стрелял. И походило на то, что с каждым выстрелом одним противником становилось больше. Я не мог увидеть ни лица, ни даже очертаний – так, силуэт, не более того.

Видение смазалось и исчезло.

– Брюс, с тобой всё в порядке?

Ники. Стоит за спиной, держит меня за руку. Я осознал, что склонился над фонтаном – так, что ледяная вода бьёт мне прямо в лицо. Как не захлебнулся, непонятно. Я отскочил назад, едва не полетел кубарем.

– С тобой всё в порядке?

– Я видел…

Ники подошла к фонтану, медленно склонилась. Осмотрелась, оглянулась. Рабочие смотрели на нас с ней, не отрывая взгляда. Ники взяла меня за руку, повлекла в сторону спален. Закрыла дверь.

– Что ты видел?

Я рассказал, вкратце. Ники долго смотрела на меня.

– Сколько их было?

Я понял, о ком она говорит. Попытался вспомнить всё, что видел.

– Семь человек.

– С тем, что у двери?

– Нет, тот восьмой.

Она долго смотрела мне в глаза. Потом кивнула. Я только сейчас оглянулся – да, разгром. Откуда у них было столько боеприпасов? Столько пулевых отверстий – словно задались целью убедиться, что никто, где бы в комнате ни прятался, не уйдёт от пуль.

Ники быстро осмотрела содержимое шкафов. Ничего ценного. Больше – ничего ценного, всё порвано в лохмотья. Заглянула под кровать и направилась в свою спальную.

Там она сразу же открыла ящик столика, у самого изголовья. Поманила меня.

Там лежали амулеты. Те самые. Некоторые повреждены пулями, но почти все целы.

– Что видишь, Брюс?

Одиннадцать амулетов. Десять – тёмные, мёртвые. И только один – в углу ящичка, в форме змеи, кусающей себя за хвост, светится, слабо-слабо, как гнилушка. Я указал. Ники кивнула, взяла его, положила на стол, и через секунду амулет был прибит к крышке столика – тем самым ножом.

Мне почудился дальний, на грани слышимости, крик. Я вздрогнул.

Ники извлекла нож, сгребла амулеты в пригоршню и высыпала в карман.

– Всё, – она схватила меня за руку. – Идём отсюда, Брюс. Не оглядывайся, не смотри никому в лицо.

* * *

Едва мы вышли, как зазвонил её телефон. Ники мгновенно преобразилась. Я сразу понял, кто ей звонит.

– Да, это я, – голос той самой, неуправляемой и вздорной девчонки. – Нет, я остаюсь здесь, в отеле. Плевать я хотела на министра. Чтобы подумали, что я струсила?

Ей что-то долго выговаривают. Мы уже дошли до лифта. Ники смотрит внутрь – затем поворачивается и идёт к лестнице. Ладно, пешком так пешком.

– Никуда я не поеду, – голос Ники стал ледяным. – Да, полно охраны. Мама, какая тебе разница, что я делала в клинике? Друга навещала. Нет, потом расскажу. Папе привет. – Отбой.

Разумеется, ей позвонили снова.

– Да, он со мной. Сделал мне предложение. Всё, мама, мне надоело. Звони комиссару, если хочешь.

У дверей её номера действительно стояли два охранника. При нашем появлении они отошли от двери в разные стороны, шагов на десять. Впрочем, толку стоять за дверью никакого, в VIP-номерах отличная звукоизоляция.

Брюс, отель «Мажестик», бизнес-центр 30 июня 2010 года, 15:30

Я сидел в бизнес-центре отеля. Голова ныла: только что я закончил видеоконференцию с советом директоров «Бриллиантов Деверо». Похоже, Ники по-прежнему «незримо направляла» или меня, или тех самых директоров. Я всё ещё мало понимал в том, что свалилось мне на голову. Признать свою некомпетентность? Только если осознаю, что нет сил и умения всё это постичь. Я помнил свой многосуточный марафон, в тот, первый, день – марафон, который длился для всего остального мира меньше пяти минут.

…Я хотел спросить Ники, кто это сделал ей предложение (ничего не могу с собой поделать, несколько минут меня съедала самая примитивная и сильная ревность). Ники сразу же ушла в душ, оттуда юркнула в кабинет. Я постучался. Ответа не было. Чёрт бы побрал эти правила!

Вообще непонятно, как их теперь исполнять. Разве что переселиться в другой номер. А что? Я вот ещё не узнавал, сколько у меня денег – не зря же мсье Рено так почтительно кланяется. На отдельный номер хватит?

Я сидел в гостиной, остро ощущая, что Ники просто перестала обращать на меня внимание, и приходил именно к такому выводу: да, так и сделаю. Перееду в другой номер. Чёрт, да кто мне мешает попросту купить квартиру или дом? Раз уж стал принцем, надо и вести себя соответственно.

Но не мог, не мог пока что вести себя соответственно. Я ведь помнил, что ничего этого не было. Был бы Брюс Деверо, потомок разорившегося бриллиантового короля, и в лучшем случае за пару лет я бы сделал более или мене сносную карьеру управляющего. Тоже неплохо – по крайней мере, всё своими руками. Своим умом. А вот так – где гарантия, что я не окажусь халифом на час?

Гарантия, похоже, решает какие-то важные дела в кабинете. Что я знаю о ней? Что она не человек. В привычном смысле. Правда, и я теперь не вполне человек. Сумею я сделать себе карьеру без таких вот «нечестных» приёмов?

Я не могу ответить. Теперь, когда я осознал, что скрывает в себе это умение, я… боялся потерять его. И всё больше ощущал, что становлюсь зависимым от Ники.

Именно в этот момент, момент наименьшей уверенности в себе, у меня и зазвонил телефон.

– Господин Деверо?

Секретарша. Только она называет меня на западный манер.

– Да, – мне очень хотелось, в этот момент, швырнуть телефоном в стенку и вообще – бросить всё это, ничего не делать, а лишь покорно исполнять то, что скажут.

– Вы просили напомнить вам, что сегодня в двенадцать часов у вас конференция с советом директоров.

– Спасибо… – долю секунды я вспоминал, как её зовут, потом «спросил» её, не смог удержаться. – Спасибо, Роза.

Хорошо. Меня проверяют на прочность? Утомятся ждать, что попрошу пощады. Я разозлился – на самого себя. Это помогло. Это настолько помогло, что я спустился в фойе, и меня быстро просветили, как можно проводить совещания по последнему слову техники. Охранник на входе в бизнес-центр странно посмотрел на меня. Ну да, костюм помят, да ещё и в крови местами. Небольшая корректировка… точнее, поиск – и вот костюм уже безукоризненно чист.

И был новый марафон. Для всех остальных я просидел в выделенном мне кабинете час и двадцать минут. На самом деле я пробыл там почти сутки.

Когда на выходе меня поймал комиссар Лакруа, я не очень удивился.

* * *

– Можно вас на два слова, мсье Деверо?

Я коротко кивнул. Комиссар вновь приподнял шляпу – и вот мы с ним уже за столиком. Пьём кофе. За тем самым столиком. Сам не знаю, почему я его выбрал.

– Вы давно знаете мадемуазель Доминик? – комиссар перешёл к делу всего через пять минут. К кофе он почти не притронулся. А я притронулся, и ещё как.

– Год, – я решил быть настолько честным, насколько смогу.

Он кивнул.

– Я проверил ваше досье, мсье Деверо…

– Давайте уж «Брюс», комиссар.

– Как скажете. Скажите, только честно, у вас были в жизни хоть какие-нибудь трения с законом? Мелкие грешки?

За использование шпаргалок пока ещё смертной казни не положено. Ну и… мало ли глупостей мы делаем! Я кивнул.

Комиссар улыбнулся, уже почти совсем по-дружески.

– Приятно встретить честного человека. Ваше досье настолько чистое, Брюс, что сразу вызывает подозрения. Я слышал, вы неплохо взялись управлять вашей империей.

Я пожал плечами.

– Извините, если лезу не в своё дело. Я не стал бы говорить это мадемуазель Доминик, скажу вам. Постарайтесь уговорить её покинуть Ле-Тесс. Сейчас в её поместье охраны больше, чем полиции во всём моём округе. Ей там будет спокойнее.

– Вряд ли она меня послушает, – я выдержал его взгляд.

Он кивнул, вынул носовой платок и протёр им лоб.

– Я не могу дозвониться до неё, – признался он. – Мы узнали, что один из боевиков выжил и покинул отель прежде, чем сюда прибыла полиция.

– Двое, – не удержался я. Комиссар посмотрел на меня так, что стало не по себе.

– Горничная видела двоих, – соврал я. – Она спряталась, когда началась перестрелка. Её чудом не заметили.

– Вот как, – он вновь вытер лоб. – Впрочем, меня уже ничто не удивляет. Когда твой заместитель сотрудничает с террористами, ничему уже не удивишься. Мадемуазель Доминик просила данные о террористах. Я думаю, что могу довериться вам. – Он протянул мне конверт.

Интересно, сколько людей это заметили и что подумали?

– Будьте осторожны, – он вновь приподнял шляпу и отбыл.

* * *

Я поднялся в номер (охранники вновь отошли в стороны) и бросил конверт на стол в гостиной. Честно говоря, мне было всё равно, что там. Решение попрощаться с Ники и переехать для начала в другой номер становилось всё более твёрдым…

Я постучал в кабинет. Тихо. Ни звука. В душе – никого. В комнате отдыха пусто. Или работает над чем-то загадочным, или ушла.

Ушла и ушла. Я ощутил, что устал, что этот день вымотал меня, особенно – новый марафон, сутки, сжавшиеся в двадцать минут.

Пойду спать.

Я открыл дверь в спальную и увидел… Ники. Она лежала на боку, в халате. Спала.

Решение попрощаться сразу стало казаться нелепым, детским и пустым. Впрочем, это как раз неудивительно. Пока я рядом с ней, я буду марионеткой.

Я осторожно прикоснулся к её плечу. Она что-то невнятно пробормотала, потянулась… и неожиданно резко уселась.

– Который час?

Поискала часы взглядом.

– Господи, я проспала всё на свете. Комиссар уже в отеле?

– Да, он передал пакет для тебя. В гостиной. Просил уговорить тебя вернуться домой.

Как только она уйдёт, я покину этот номер. Хочу верить, что навсегда.

Она замерла на полпути к двери, вздрогнула.

Повернулась и медленно вернулась к кровати. Села прямо на пол, положила голову мне на колени.

«Брюс, я ужасно во всём запуталась. Мне нужна помощь»

– Разве я хоть раз отказывал? – я не смог не добавить яда.

«Брюс, я расскажу тебе. Всё. Завтра утром, или позже, когда захочешь»

«А если я уже не хочу?»

Она вздрогнула. Открыла глаза.

– Брюс, – едва слышный шёпот. – Не бросай меня. Не надо уезжать в другой номер, или ещё куда-нибудь.

– Ники, ты понимаешь, что ты сделала с моей жизнью? С жизнью Софии?

– Понимаю.

Она подняла голову, посмотрела мне в глаза. Я долго молчал, не отводя взгляда.

– Я была когда-то такой же, как ты. Как она.

– Откуда ты? Как ты сюда попала? Сколько вас… нас, таких?

– Я расскажу, Брюс. Обещаю.

Я кивнул. Наверное, я снова поддался на какой-нибудь трюк.

Она поднялась на ноги.

– Брюс, если я тебе не объясняю, почему хочу от тебя чего-то – может, просто нет времени. Я не буду попадаться на глаза, если тебе неприятно. Только не бросай меня.

Я тоже встал. Взял её за руки.

– Не брошу, Ники.

Она долго смотрела мне в глаза, затем сильно сжала мои ладони, отпустила и – побежала в гостиную.

Только и оставалось – глубоко вздохнуть и идти следом.

* * *

Она быстро перелистала то, что передал комиссар. Я видел, как помрачнело её лицо. Затем она молнией кинулась назад, в спальную. Я предпочёл подождать.

Ники появилась через три минуты, в своём чёрном спортивном костюме.

– Идём, – она собрала листки в конверт, вручила его мне. – Прочти, Брюс. Я не хочу секретов от тебя. Прочтёшь на месте.

Я едва поспевал за ней. Охрана была что надо – ни глазом не моргнули, когда мы выскочили, как ошпаренные и понеслись к лифту.

Ещё через две минуты мы входили в «Жасмин». Окна уже вставили новые, из следов нападения остались только пулевые следы на стенах.

Ники направилась к фонтану. И… я увидел, как она замерла, как я – над самой струйкой. Застыла. Я ощутил что-то – словно Ники «подправляла» что-то.

Она отстранилась, отскочила назад. И, как и я, едва не полетела кубарем.

Долго не могла отдышаться. Повернула голову в мою сторону.

– Их было семеро. А стрелял один… я не вижу, кто. Я должна видеть, но не вижу.

Она набрала пригоршню воды и плеснула себе в лицо. Фыркнула, потрясла головой. Постояла, вслушиваясь во что-то, затем шагнула ко мне.

– Брюс, дай конверт ещё раз.

Она уселась на диван, я присел рядом. Листки – заключения, отчёты, копии каких-то разговоров – допросов? Ники выбрала один из листков, вчиталась в него.

– Ничего не понимаю, – призналась она. – Как такое может быть?

Я посмотрел на листок. Комиссар – или кто-то ещё – отчеркнул несколько строк. Так… так. Все пятеро убиты из автоматического пистолета системы «Беретта 97»… в розыске не значится. Заключение: стрелял не профессионал.

Не профессионал уложил пятерых боевиков, которые вели по нему огонь из нескольких автоматов?

Ники подошла к фонтану. Осмотрелась. Сделал шаг в сторону двери – в коридор.

– Брюс, подойди ко мне.

Я бросил конверт на диване, встал рядом с ней.

– Не шевелись и не отходи, – велела она. – Старайся ни о чём не думать, если получится.

Лампы померкли. Словно порыв ветра ударил в лицо – иллюзия была такой сильной, что я вздрогнул. Ники прикрыла глаза. Тени, образы, видения. Мне показалось, что я слышу автоматные очереди, крики, скрежет и хруст. Мне почудилась смесь запахов – дыма и крови.

Вокруг стало темно. Темнота была материальной, она текла вокруг, сворачивалась кольцами, касалась лица – липкое, неприятное ощущение.

– София? – Ники изумлена. Глаз не открывает. – София, выходи!

Темнота сгустилась возле входной двери. И почти сразу же начала рассеиваться.

София стояла у двери. Стояла, словно статуя, ни всплеска эмоций на лице, ни признаков жизни. Она была в том самом халате, в котором я видел её в клинике – больничный халат поверх её обычной, домашней одежды, в ней она всегда ходила в общежитии.

Софию словно включили. Она поморгала, оглянулась, глаза её широко раскрылись. Видно было, что она не вполне понимает, где она и почему.

И тут она заметила Ники.

Я не успел ничего сделать. Я даже не успел испугаться.

София подняла пистолет – сжимала его в правой руке – и выстрелила в Доминик.

* * *

В обойме «Беретты» двадцать патронов. София явно уже стреляла из него – там оставалось только три. София вновь нажала на спусковой крючок – тихий щелчок. Она медленно опустила пистолет.

Доминик осталась стоять, где стояла. Я словно примёрз к полу – не знал, что делать. Снаружи послышался шум, и секунд через пять в комнату ворвались четверо охранников.

Ники повернула голову в их сторону. София выронила пистолет, прижала обе ладони к вискам, лицо её исказила гримаса боли. Все четверо охранников убрали оружие, переглянулись, пожали плечами и покинули комнату. Аккуратно закрыли за собой дверь.

Тут оцепенение прошло. Я сделал шаг вперёд, повернулся – заранее ужасаясь тому, что увижу.

Ничего. Ни единой дырочки на её костюме. София отпустила ладони, выпрямилась. Взгляд её стал совершенно дикий. Она бросила взгляд туда, где только что стояли охранники. Перевела взгляд на Ники. На лице последней было спокойствие.

– Ты… – прошептала София, прижимая ладонь к губам.

Ники молча шагнула в её сторону (София невольно попятилась). Ещё шаг. Я шёл рядом, но по лицу Ники видел: лучше не встревать.

Ники остановилась шага за три до Софии. Не отводя взгляда от её глаз, медленно расстегнула куртку. Так же медленно сняла и бросила в сторону.

Под курткой ничего не было.

София побелела. Долго смотрела на Ники, затем сделала шаг вперёд (Ники так и стояла, ни слова, ни жеста, ни движения), протянула руку… дотронулась до груди Ники. До того места, куда должны были войти все три пули.

Почти сразу же потеряла сознание и рухнула. Я едва успел подхватить её.

* * *

Ники помогла перенести Софию на диван. Мы сняли с неё больничный халат и я протёр Софии лицо мокрой салфеткой – всё лицо в ссадинах, губы разбиты. Ники подержала её за запястья, заглянула в глаза, осторожно приподняв веки каждого.

– Она потеряла много сил, – сообщила Ники. – Брюс, пожалуйста – ей нужно будет поесть.

– Прямо здесь?

– Нет, у нас. Здесь я не останусь.

Я отошёл на шаг, сосредоточился… и «сделал заказ». Ники посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула. Затем принесла пару подушек, и мы уселись, прямо на пол – ждать, когда София придёт в себя.

Это случилось минут через десять. Ники сидела, глядя на меня и улыбаясь. Вопросы, вопросы. Их прибавлялось с каждой секундой. Я научу тебя умирать. То, что я видел – что это было? Она действительно умерла – и вернулась назад? Или это ещё одна «корректировка»?

София открыла глаза. Секунду или две смотрела в потолок, затем вскрикнула и попыталась усесться. У неё не получилось – я успел подать ей руку. Она уставилась на меня диким взглядом.

Повернула голову. Ники так и сидела на подушке, в двух шагах от неё, смотрела в пол перед собой.