Текст книги "Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Константин Колчигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Дождь быстро усиливался, превращаясь в настоящий тропический ливень, все чаще грохотал гром. Сильные порывы ветра временами подгоняли наш плавучий дом, разворачивая его то бортом, то кормой вперед. Течение стало заметно усиливаться, и скорость плота начала понемногу возрастать – я и рассчитывал на это обстоятельство, чтобы за счет прибыли воды существенно продвинуться к морю, до времени не используя мотор. Пока мои подчиненные пили чай (я попросил Наташу чуть позднее приготовить мне кофе), я прошел в свое помещение, где теперь стало заметно прохладней и гулял небольшой сквозняк. Помедлив немного, я решил не закрывать заслонками окна, на которых теперь была лишь противомоскитная сетка – снаружи сильно потемнело, а мне для работы нужен был свет. Глянув через открытую кормовую дверь на привязанные к плоту лодки – «Прогресс-4» и «надувнушку» (моторы с той и другой сняли и поместили под навес), которые при таком ливне могли набрать немало воды, я поручил дежурившему здесь Петру (только сменившему Сергея) приглядывать за ними. Найдя на нашем складе в одной из упаковок ручную швейную машинку, а также рулон ярко-голубой полушерстяной ткани средней плотности, я вернулся в «каюту». Для начала я вырезал из ткани квадрат со стороной сто пятьдесят два сантиметра (полная ширина ткани) и сложил его в четыре раза. В это время на пороге появилась Наташа.

– Кофе почти готов, Николай Александрович! – сообщила она, с любопытством следя за моим занятием. – Вы не против, если мы с вами будем пить его прямо здесь?

– Да, конечно! – отозвался я и, взяв со стола самоубирающуюся стальную рулетку, привлек девушку к себе и смерил ее талию.

Ничего, казалось бы, не значащее действие вызвало у меня сильное желание обнять и поцеловать девчонку – сдержаться оказалось непросто, и я постарался сразу переключиться на дальнейшие действия по раскройке ткани. Отложив четверть снятой мерки в углу квадрата, я нарисовал меловым карандашом (пара коробок с ними была захвачена для отметки пути на случай длительных экскурсий) линию талии и низ юбки по максимально возможной длине, а потом вырезал полученный контур. Затем немного разрезал ткань по верху будущего изделия – для застежки «молнии», которые имелись в достаточном количестве среди швейных принадлежностей (мой бесценный заместитель постарался). Немного подумав, я выкроил пояс шириной около десяти сантиметров – это должно было несколько удлинить юбку, иначе она могла показаться излишне вызывающей на такой рослой и округлой девчонке… Пройдясь везде, где необходимо, сметочными швами, я немного повозился с застежкой: чтобы сделать ее потайной, пришлось отдельно выкроить планку, приметать ее и подшить «молнию» с изнаночной стороны. Низ изделия я решил обработать швом с двойным подгибом – оверлока у меня не было. В это время появилась Наташа с импровизированным подносом в виде дощечки, на которой находились маленький котелок с кофе, наши с ней кружки, банка сгущенного молока и пара пачек печенья. Пришлось мне на время прервать свою работу и освободить столик. Разлив кофе по кружкам и устроившись напротив меня на лежанке (я сидел на скамейке), Наташа помолчала немного, с какой-то незнакомой улыбкой поглядывая на меня, а потом чуть задумчиво произнесла:

– Вы за этим занятием становитесь каким-то ужасно милым, добрым и совсем молодым… Сейчас даже трудно представить, что вы все тот же отважный и сильный мужчина, способный без колебаний идти на гигантского медведя с одним ножом…

– Только не говорите, Наташа, что я опять удивил вас! – улыбнулся и я, открывая банку со сгущенным молоком. – Просто, кажется, еще одно дело оказалось мне вполне по силам.

– С того дня, как мы познакомились с вами, Николай Александрович, я не перестаю удивляться… – серьезно сказала девушка, следя за тем, как я добавляю в ее кофе сгущенное молоко. – Вы все время раскрываетесь для меня с каких-то новых и неожиданных сторон…

Снаружи все также шумел сильный ливень, но громовые раскаты раздавались теперь где-то далеко в стороне. Глянув в окно, я обнаружил, что плот плывет прямо посередине реки, а скорость течения возросла до трех-четырех километров в час. Если такой дождь продержится еще хотя бы пару часов, то мы, возможно, до сна успеем достигнуть пояса болот и озер, где уже придется воспользоваться мотором.

– Я далек от мысли кружить головы молодым девчонкам, Наташа, – чуть отрешенно проговорил я, невольно задумавшись о своей нелегкой бурной жизни. – У меня как-то всегда находились дела важней…

– Мне представляется, что такой человек, как вы, способен ради дела отказаться от возможных отношений с девушкой даже при явной взаимной симпатии, – заметила моя собеседница, осторожно распечатывая герметичную упаковку с печеньем. – Скажите, Николай Александрович, такое случалось с вами?

– Может быть, три или четыре раза в жизни… – отозвался я с невеселой улыбкой. – Увы, это было совершенно необходимо…

Отставив пустую кружку, я взялся за подготовку швейной машинки – комплект аккумуляторов к ней, заряженный мной еще на «Страннике, находился в отдельной коробке. Я очень надеялся, что их заряда хватит на пошив хотя бы этого изделия, и мне не придется задействовать сегодня лодочный мотор для съема электроэнергии. Наташа, управившись и с кофе, и с печеньем, унесла пустую посуду на наш камбуз, обещав вернуться через десяток минут. Тем временем, я тщательно подшил с помощью машинки низ юбки, обработал потайную «молнию» и притачал двойным швом (скрыв края ткани) широкий пояс, для застегивания которого я использовал платяные крючки (их нашлось в швейных принадлежностях несколько наборов, наряду с кнопками и пуговицами). Моя помощница немного задержалась, и я успел также к ее приходу выдернуть нитки сметочных швов и прогладить готовое изделие своим походным утюгом. Пришла Наташа и хотела сразу примерить сшитую мной меньше чем за пару часов юбку – «солнце», но я задержал ее на минуту и, порывшись в одной из своих необъятных сумок, вручил большой пакет с новенькими (еще в целлулоидных упаковках) мужскими рубашками, которые я не мог позволить себе носить из-за слишком ярких расцветок. Немного подумав, я не стал убирать весь «портновский инструмент» – до ужина было еще далеко и можно было раскроить ткань другого цвета для следующего изделия…

Наташа появилась минут через десять – она подобрала к юбке голубую рубашку с бело-синим орнаментом на основном фоне. Мужская сорочка смотрелась на ней очень хорошо – благо, что размер был на пару номеров больше моего. Длинные рукава она аккуратно закатала выше локтей, а две верхние пуговицы застегивать, разумеется, не стала… Сама юбка на девчонке, конечно, выглядела превосходно – прекрасно сидела на талии, длиной оказалась чуть выше колена и подчеркивала своими увеличивающимися сверху вниз складками достоинства женственной фигуры моей помощницы.

– Ну как? – спросила Наташа, останавливаясь передо мной. – По-моему, здорово!

– Повернитесь, пожалуйста! – несколько необдуманно попросил я, желая лучше осмотреть собственное изделие.

Девушка раза три – четыре быстро крутанулась на месте, и края пышной юбки взлетели выше середины бедер. Зрелище было завораживающим, пожалуй, даже для менее темпераментного мужчины, чем я (хотя мне и удавалось довольно успешно это скрывать).

– Наташа! – даже покачал головой я. – Не так откровенно!

– Простите! – чуть смущенно засмеялась она. – Едва не спровоцировала еще один неожиданный поступок… Большое спасибо за эту обнову! Такое я без колебаний одела бы в самом людном месте!

Она наклонилась и осторожно коснулась прохладными губами моей щеки, а потом, чуть поколебавшись, звонко чмокнула уже в другую щеку… Потом девчонка удобно устроилась на моей лежанке и, наверное, уже в сотый раз за сегодняшний день подняла на меня свои чудесные ярко-голубые глаза.

– Вы ведь еще не отдыхали сегодня, Николай Александрович! – напомнила она мне, а потом, немного помедлив (похоже, что решительности ей в общении со мной было не занимать), с легкой улыбкой добавила. – Ложитесь, а голову устройте… у меня на коленях…

– Звучит очень заманчиво! – ровно отозвался я, а потом даже невольно вздохнул. – Возможно, в следующий раз мы с вами так и поступим… А теперь раскроим-ка до ужина еще пару изделий!

В багаже у нас имелось еще пара рулонов ткани подобного качества – только кремового и травянисто-зеленого цветов. Недолго думая, я раскроил одну из будущих юбок по той же схеме, а другую (кремового цвета) – как «полусолнце». Окончательно сшить их предстояло лишь завтра – аккумуляторы швейной машинки уже бы не вытянули сегодня такую нагрузку, и предстояло зарядить их от лодочного мотора, который я предполагал запустить сразу после сна.

– А есть какая-нибудь еще более легкая ткань? – спросила Наташа, продолжая внимательно наблюдать за моей работой.

– Есть, не очень много… тонкая, из хлопка, белая и бледно-розовая, – несколько рассеянно отозвался я и, спохватившись, поднял голову и внимательно посмотрел на девчонку. – Не пугайте меня так, Наташа!

– Мы поговорим об этом позднее! – очень мило улыбнулась мне она.

– Похоже, я переоценил свои силы, рассчитывая быть хорошим руководителем! – вздохнул я, аккуратно складывая детали будущих изделий на полку.

– Ничего подобного! – весело возразила моя собеседница. – У вас это замечательно получается!

Дождь почти прекратился, и снаружи заметно посветлело, хотя все еще довольно плотные тучи полностью скрывали Агни. Мы вместе прошли в кубрик – пора было заняться ужином. Огнев первый приметил новые вещи на Наташе – он внимательно проводил девчонку оценивающим взглядом и во всеуслышание заявил:

– Руки-то у вас золотые, Николай Александрович! За что не возьметесь – лучше других делаете! Эх, к такой юбочке бы туфельки на каблучке, Наталья Андреевна!

– И не говорите, Иван Ильич! – обернулась девушка. – Кроссовки здесь совсем не к месту!

– А что, Николай Александрович, – в прежнем для себя тоне начал мой заместитель. – Сошьем для девицы сапожки? У меня и хорошая кожа имеется – несколько приличных кусков захватил! Найдется и дратва, шило, толстые иглы, резина на подошву…

– Только с твоей помощью, Ивана Ильич! – дипломатично отозвался я, разглядывая освежеванные туши антилоп и определяя, что пустить на отбивные, а какие части оставить для копчения.

– Да вы только расскажите, что и как делать! – продолжал Огнев. – Сразу мужиков запряжем – без дела-то им скучновато…

Из лучших филейных частей антилоп нарезали тонкими ломтиками заготовки для отбивных – это очень ловко сделал доктор, который после удачной рыбалке перед дождем снова остался не у дел. Он же взялся обработать мясо кухонным молоточком, и мне осталось лишь натереть подготовленные ломтики специями и уложить первую партию на сковородки (дальше их жарил уже Володя, одновременно приглядывая за варившимся в котле ливером, который я наметил на завтрашние пироги). На огонь также поставили наше традиционное питье на ужин – компот из сухофруктов, а на гарнир к отбивным я приготовил картофельное пюре, воспользовавшись сразу несколькими упаковками с сухим полуфабрикатом. Ужин прошел, как всегда, с обычным энтузиазмом – впрочем, я не мог вспомнить случая, когда бы это было иначе, и едва по кружкам разлили компот, как мой заместитель вернулся к разговору о сапогах для моей помощницы. Подсунув мне свой блокнот, в котором он вел личный учет снабженца, Огнев предложил мне набросать схемы заготовок для сапожного изделия.

– Потребуются специальные колодки, – заметил я, рисуя карандашом на небольшом листке детали будущих сапог. – Вырезать придется из дерева.

– Петр справится, – сказал мой заместитель, внимательно разглядывая мои эскизы. – Размеры надо снять!

Чуть отодвинув свою скамейку от стола, я вынул из нагрудного кармана рубашки самоубирающуюся рулетку и попросил Наташу дать мне ногу. Девушка сбросила кроссовки и сразу положила левую ножку мне на колени. Сняв несколько размеров (длину-ширину ступни и обхват в двух местах), я подумал немного и измерил окружность икр.

– Длину-то надо бы выше колен сделать, – заметил Огнев, наблюдая за моими действиями. – По любой траве тогда ходить можно будет!

– Ладно, сделаем косой срез! – согласился я и приложил край рулетки уже выше колена девушки.

Собственная реакция на эти элементарные действия мне вновь не понравилась – меня всякий раз пробирала дрожь, когда я прикасался к ножкам своей помощницы. Огнев, тем временем, выложил на стол рулон светло-коричневой кожи очень хорошей выделки.

– Зря мы это затеваем, Иван Ильич! – проговорил я, разглядывая материал. – Швы получаться грубыми, а под сапоги одеть девчонке нечего!

– У меня есть гольфы – капроновые и хлопчатобумажные! – вмешалась Наташа, видимо, загоревшаяся сменить ненавистные резиновые сапоги. – Иван Ильич со всем остальным приобрел.

Разложив кожу на столе, я нарисовал на ней мелом контуры заготовок, внося по ходу дела дополнительные изменения – мне пришлось еще раза три брать девчонку за ножки и уточнять размеры (всякий раз одергивая себя за неуместную для зрелого мужчины реакцию на это действие). Огнев вынул из ножен на поясе большой охотничий нож, проверил, как наточено острие и оглянулся на доктора, который с отсутствующим видом допивал компот:

– Ну-ка, Олег Сергеевич, помоги нам! Ты у нас лучше всех с ножом управляешься!

– После Николая Александровича! – пробурчал доктор, поднимаясь и беря нож из рук моего заместителя.

Пока Козырев вырезал заготовки, Петр, по указанию Огнева, взялся за изготовления колодок, воспользовавшись обрезками небольшого бревнышка из бархатного дерева. Мягкая, чрезвычайно удобная в обработке древесина легко поддавалась сначала топору, а потом и ножу умелого мужика. Почти готовые колодки я сравнил со ступнями Наташи и указал места, нуждающиеся в доработке. Еще немного проконсультировав своих подчиненных по поводу изготовления сапог (указал, как сшивать заготовки, натягивать полученные полуфабрикаты на колодки, оббивать молотком швы и размачивать в воде, чтобы дать возможность коже по высыханию приобрести нужную форму), отправился в свою «каюту» отдыхать.

Приняв душ, я расстелил легкие махровые покрывала, взятые мной дополнительно вместо постельного белья, лег и, закинув руки за голову, наверное, целый час провел без сна, думая о непростой для меня ситуации. Дружески-доверительные отношения между мной и Наташей, сложившиеся фактически с первой нашей встречи, то, что мы слишком много времени проводили вместе и ее явное расположение ко мне (не говоря о моей собственной, не в меру горячей симпатии к этой красивой девчонке), привели к какому-то излишне трепетно-нежному чувству с моей стороны. На мой взгляд, это было бы вполне простительно юноше, но совершенно недопустимо для мужчины средних лет. Сложность заключалась еще и в том, что я всеми силами старался ограничиться лишь опекой над моей молоденькой помощницей, но пытаясь сохранять дистанцию неизбежно терпел поражение – ситуация всегда складывалась в пользу девчонки.

VIII

Когда я поднялся после семи часов сна, то обнаружил, что растительность на берегах совершенно изменилась: всюду росли совершенно незнакомые мне хвойные деревья, пальмы, напоминавшие некоторые виды саговой породы, гигантские папоротники и росшие прямо в воде на многочисленных отмелях хвощи, тростники и еще какие-то растения, похожие на камыш. Течение едва ощущалось – после вчерашних ливневых осадков река успела вернуться в свои берега и плот, казалось, застыл, развернувшись поперек русла. Над водой носились огромные разноцветные стрекозы, издавая странные металлические звуки, с легким шелестом временами пролетали большие, ярко окрашенные мотыльки, а из береговых зарослей постоянно слышалось громкое стрекотание. Выполнив малую утреннюю программу на крыше нашего плавучего дома, я принял душ (купаться уже не решился – из воды время от времени выскакивала мелкая и средних размеров рыба, за которой тут же высовывалась мерзкая морда очередного ящера), оделся и, выйдя на корму, где дежурил Володя, опустил в воду лодочный мотор. Завести его удалось не сразу – с десятой попытки – должно быть, двигатель немного отсырел после прошедшего ливня. Показав нашему юнге, как следует управляться с мотором и какие держать обороты, я вынул штекер из штепсельного разъема на передней части поддона и вернулся в свое помещение, решив еще до обеда подключить к двигателю аккумуляторы швейной машинки для их зарядки. Справился я с этим довольно быстро – провода были достаточной длины, хотя и пришлось дважды выходить на корму, перешагивая через Адмирала, как всегда расположившегося в проходе, чтобы выправить ход «Дредноута» – наш юнга не сразу освоил управление лодочным мотором. До обеда еще оставалось время, тем более что я решил готовить кашу из овсяных хлопьев и добавить в нее сухофрукты – на вечер были запланированы пироги, и сейчас следовало употребить более легкое блюдо. Сняв с полки вчерашние заготовки, я пристроил швейную машинку и уселся за столик, чтобы довести до ума в предобеденные часы хотя бы одно изделие. Дело пошло сразу – сказался опыт, полученный накануне, хотя я и несколько раз прерывал свое занятие, когда с внутренней улыбкой пытался себе представить, как выглядит за этим мирным занятием худощавый, очень моложавый на вид мужчина, обвешанный оружием… Прострочив последний шов и убрав нитки, служившие для наметки, я пришил крючки на пояс изделия, все время (когда стихал стрекот швейной машинки) прислушиваясь к ровному негромкому гулу мотора, работающего на оборотах ниже средних. Когда я собрался встать из-за столика, чтобы разжечь свой походный утюг, на мои плечи легли сразу две девичьи руки – я от неожиданности на мгновение даже замер (легкие шаги Наташи заглушил двигатель), и моя помощница тут же прижалась щекой к моей буйной шевелюре.

– Я успела соскучиться… – шепнула она.

Помедлив с минуту, я взял девичьи ладони в свои руки и, поднося их по очереди к губам, поцеловал по десятку раз каждую ручку – от нежных запястий до хорошеньких ухоженных ноготков… Кажется, что последний раз я делал подобное лет двадцать назад…

– Вы удивлены еще одному моему неожиданному поступку? – негромко спросил я, продолжая держать ее за руки.

– Удивлена… – тихо отозвалась Наташа, потом выпрямилась и (как я понял по ее тону) с улыбкой добавила. – Мне кажется, что вы могли бы это сделать и гораздо раньше…

В эту минуту мне подумалось, что я, должно быть, старше ее покойного отца, и эта мысль немедленно сказалась на моем настроении (не в лучшую сторону, конечно).

– Разумнее всего было бы это вовсе не делать, – вздохнул я, выпуская руки девушки. – Присядьте-ка, Наташа! Нам пора очень серьезно поговорить!

Моя помощница устроилась на лежанке слева от меня (я все также сидел за столиком на скамейке), и во взгляде ее появилось беспокойство. С минуту я, чуть повернувшись влево, внимательно смотрел на нее, пока девчонка не опустила свои удивительно чистые глаза, а потом поднялся и разжег карманной бензиновой зажигалкой горелку утюга.

– Николай Александрович! – неожиданно заговорила Наташа, опередив меня. – Если я попрошу вас отложить этот серьезный разговор – вы исполните мою просьбу?

– Конечно, – отозвался я, проглаживая швы очередного изделия. – Но рано или поздно его все равно не избежать…

В этот момент я задержал взгляд на собственных руках, ловко расправляющих складки материи и орудующих утюгом – увидел их словно сторонними глазами – тонкие мускулистые руки молодого человека с гладкой белой кожей и невольно задался вопросом: «Да сколько же мне на самом деле лет, черт возьми?» Как бы там ни было – я выглядел заметно моложе даже нашего доктора, которого был старше на десяток лет…

– Просто, Наташа, вам следует помнить, что к тому времени, как вы родились, я уже был взрослым человеком, успевшим пройти сквозь огонь и воду, а моя моложавая внешность – результат действия особой системы психофизических тренировок, – проговорил я, заканчивая возню с еще одной обновкой для помощницы. – Будете мерить?

– Да, конечно! – вставая с кушетки, чуть рассеянно сказала девушка и, взяв из моих рук новую зеленую юбку, направилась к выходу. В дверном проеме она задержалась и оглянулась на меня. – Знаете, Николай Александрович… Вы, наверное, много раз слышали от девчонок что-нибудь подобное… Я влюбилась в вас с первого взгляда… Даже не думала, что способна на такое! А теперь я вас мало сказать, что люблю – я вас просто обожаю! Поэтому разговоры о вашем возрасте для меня просто лишены смысла.

Едва произнеся последнее слово, Наташа быстро вышла из моей «каюты» оставив меня одного. Постояв в задумчивости минуту – другую, я вновь сел за столик и взял с полки заготовку последнего швейного изделия. Прострочив пару швов, я заметил, что скорость работы электропривода заметно упала – машинка перешла на питание от аккумуляторов, а гул лодочного мотора стих и на корме послышались голоса. Мне пришлось прервать свое занятие и выйти на кормовую платформу. Здесь находился Володя и пришедший его сменить Сергей – оба они по очереди дергали пусковой шнур, безуспешно пытаясь вновь запустить двигатель. Я проследил взглядом за топливным шлангом, тянувшимся от штуцера на поддоне мотора к пластиковой канистре, которая не имела специальной крышки для использования в качестве бензобака (шланг был просто пропущен через проделанное в крышке отверстие и сидел в нем очень неплотно, оставляя достаточно места для доступа воздуха в процессе расходования топлива – специального воздухозаборного отверстия здесь, конечно, не было). Кто-то (скорее всего, наш юнга, но я не стал это выяснять) неудачно переставил канистру, сильно вытянув из нее шланг, который теперь даже не касался поверхности бензина. Вернув шланг на место, я подкачал «грушей» топливо и дернул за шнур – горячий двигатель завелся с первой попытки. Высказываться по поводу очередного ротозейства я не стал, а лишь сделал знак Володе, чтобы он следовал за мной – пора было заняться приготовлением обеда.

К запланированной каше из овсяных хлопьев с сухофруктами, пришлось нажарить оладьей из пресного теста – хлеб в наших условиях печь было довольно затруднительно, ну а те, кому такой обед мог показаться слишком легким, могли добавить к нему свежекопченую рыбу, а также жареное и вареное мясо антилопы. Когда мы накрывали на стол, появилась Наташа в новенькой зеленой юбке и рубашке салатного цвета. Смотрелось на ней все опять очень хорошо, и мой заместитель не преминул заметить это обстоятельство.

– Умеете вы одевать девушек, Николай Александрович! – проговорил он, присаживаясь к столу, и дипломатично добавил: – Правда, и Наталье Андреевне все что угодно пойдет… Наверное, и брючки для помощницы осилите?

– Справлюсь, конечно, – вздохнул я. – Вот только последнее время я все чаще задаюсь себе вопросом: кто у нас на кого работает?

– Так вы гоняйте нас побольше, Николай Александрович! – заговорил вдруг наш юнга, который обычно помалкивал во время таких полушутливых бесед. – Если что надо, мы в лепешку расшибемся!

– Для тебя, Володя, у меня уже есть персональное задание! – невольно улыбнулся я. – После мытья посуды займешься моторкой – нашим здоровякам там все равно не повернуться! Наведешь порядок: протрешь стены в рубке, сиденья, стекла, приборную доску и вычерпаешь воду – вчера, я думаю, во время дождя ее набралось порядочно. После смажешь моторным маслом штуртрос, блоки и колонку рулевого управления, а также сектор газа-реверса (рычажная система управления оборотами двигателя и редуктором: передний ход – нейтраль – задний ход) вместе с тросами управления и особенно там, где они проходят в стальных оболочках (для тросов управления газом – реверсом используются оболочки пружинного типа, через которые легко просачивается машинное масло).

– Напросился парень! – покачал головой доктор, кладя себе на тарелку хороший кусочек филейной части антилопы, сваренной накануне – собрался «размяться перед кашей».

– Кстати, Олег Сергеевич! – глянул я на него. – Ты бы хоть иногда отрывался от рыбалки и медосмотры проводил нашего коллектива!

– Да что вы, Николай Александрович! – в тон мне сразу ответил Козырев, принимая шутку. – Какие тут медосмотры – каждый ест за троих!

– А мне будет персональное задание? – поинтересовалась Наташа, положив в свою тарелку аппетитный румяный кусочек мяса (кашей ограничился лишь я один).

– Конечно! – немедленно отозвался я. – Подайте-ка мне чайник!

Выпив кружку чая со сгущенным молоком (вприкуску, конечно – чай и кофе я всегда пью без добавок), я отправился к себе заканчивать последнее швейное изделия (на сегодняшний день, разумеется – ясно было, что девчонка непременно попросит заниматься ее гардеробом и в дальнейшем – после такого удачного начала). Минут через пятнадцать ко мне заглянул Сергей и торопливо произнес (мои подчиненные, здоровенные мужики, почему-то всегда смущались в моем присутствии):

– Володя просил передать, Николай Александрович… В лодке, говорит, нашел…

Он положил передо мной кожаную полевую сумку образца средины двадцатого века. Кивнув ему (он сразу вернулся на место своего дежурства – корму), я помедлил немного, разглядывая предмет, в свое время бывший непременным спутником каждого геодезиста и геолога, а потом расстегнул пружинную застежку, открыл сумку и заглянул вовнутрь. Здесь сейчас лежали в непромокаемой упаковке личные документы участников экспедиции золотоискателей: шесть паспортов, шесть прав на управление маломерным судном, три судовых билета, целая пачка каких-то расписок, крупномасштабная карта моря Бофора и несколько пожелтевших писем, на листке одного из которых я увидел вручную грубо скопированную карту Ольховского… Возможно, здесь также раньше находился и путевой дневник экспедиции, обнаруженный мною на сиденье в рубке моторки. Просмотрев паспорта я, как и следовало ожидать, не обнаружил знакомых имен, но, как бы то ни было, следовало передать эти документы и сообщить об участи их обладателей родственникам погибших. Правда, в этом случае известную сложность представляло собой указание места смерти этих людей…

Почти неслышно вошла Наташа, чуть коснулась моего плеча и устроилась (как всегда) на моей лежанке. Я сунул все бумаги обратно, закрыл сумку и положил ее на полку – до времени, а потом продолжил свое занятие – мне следовало спешить, потому что на сегодня были намечены и другие дела.

– Можно эту юбку сделать немного короче? – спросила моя помощница, следя за моими действиями. – Я ведь достаточно молодая девушка?

– Вы не жалеете свое мужское окружение, Наташа! – заметил я, оценивая возможность просто подвернуть ткань. – У вас слишком соблазнительные ножки – в наших условиях их следует прятать под макси!

Чтобы не развивать далее тему «неожиданных поступков», я быстро подогнул край юбки на десяток сантиметров, прострочил в двух местах и подал девчонке готовое изделие для примерки, а сам, прихватив с собой промасленные перчатки для возни со всякой «техникой», вышел на корму. Оглянувшись по сторонам, я обнаружил, что мы плыли по тому самому месту реки Ледниковой, где она, перед впадением в Восточное море, представляло собой, по сути дела, огромное болото: берега здесь на значительном протяжении фактически были отмелями, заросшими хвощами и папоротниками, с редкими группами невысоких деревьев, растущих прямо в воде. Животный мир в этой местности был в большей степени представлен лишь насекомыми: множество огромных стрекоз, гигантских жуков и бабочек кружилось над водой, и лишь время от времени появлялись мелкие и крупные птицы, хватающие прямо на лету эту многоцветную яркую живность… Володя все еще возился в моторной лодке, тянувшейся за плотом на тросе длиной в несколько метров. Проследив пару минут за его действиями, я взялся за подготовку «Вихря-30», который мы сняли с моторки. Тщательно промыв редуктор и залив в него свежее трансмиссионное масло, я обнаружил, что установленный на двигателе гребной винт отличается от штатного меньшими шагом и диаметром и, по сути дела, является оптимальным (я помнил его характеристики) для данной лодки – позволяет удерживать скорость в интервале от тридцати девяти до сорока трех километров в час с полной нагрузкой и лишь одним водителем (примерно шестая часть грузоподъемности) соответственно. Это значило, что я могу не особенно ограничивать себя в запасах топлива и другом грузе во время задуманных мною поездок по морям этого мира. Потом я промыл топливной смесью карбюратор, бензонасос и свечи зажигания (а также камеры сгорания), после чего все это установил на свои места. С помощью Володи и Сергея, все еще дежурившего здесь, я подтянул лодку кормой к плоту и, укрепив страховочный тросик, установил двигатель на транец, тщательно затянув струбцины подвески. Перебравшись в лодку и послав Володю за канистрами со старым топливом, я подключил к двигателю все элементы дистанционного управления, кабель бортовой электросети и топливный шланг. Принесенные нашим юнгой канистры я сунул в моторный отсек, присоединив одну из них (через отверстие в крышке) к бензошлангу. Заводить двигатель мне пришлось самому – у Володи не хватало сил, чтобы с достаточной скоростью провернуть тридцатисильный двигатель от ручного стартера. Мотор взревел примерно с десятой попытки и сразу, подобно своему собрату на плоту, выпустил целое облако синего дыма – старое топливо отличалось большим количеством масла в сравнении с тем, что использовалось на современных лодочных моторах. Дав двигателю поработать минут пять, я заглушил его и откинул на упор – окончательное испытание я планировал после выхода «Дредноута» в Восточное море. Вернувшись на плот, я тщательно вымыл руки и на пару с нашим юнгой отправился готовить ужин – будущие пироги требовали немало времени.

Пока я ставил тесто, мой заместитель взялся перекручивать на мясорубке сваренный вчера ливер, а Володя подготовил четыре сковороды и топливо в виде заготовок для «деревянных примусов». Тесто наших в условиях подходило за полчаса (на сухих быстродействующих дрожжах), и я, добавив в фарш из ливера соли, приправ и сливочного масла (для улучшения вкуса), скоро принялся за лепку пирожков. В кубрик через наш склад вошла Наташа в новой кремового цвета юбке и белой рубашке.

– У нас прямо салон мод! – заявил Огнев, скручивая со стола мясорубку. – Модель только вот уж больно хороша – затмевает собой самую лучшую одежду!

– А вам нравится? – тихо спросила моя помощница, сразу начав раскладывать начинку по заготовкам – лепешкам для пирожков.