Текст книги "Маньякой (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Меня вели. Точнее, полутащили, полуподдерживали. При этом сам толком не понимал, как вообще двигались ноги. Где-то позади ещё гремело – улицу всё не отпускало, бой продолжался вовсю, а мы – я и она – выскользнули в просвет между обострениями.

Её рука была тёплой. Не просто физически – от прикосновения пробегала дрожь, будто в тело запускали разряд приятного, обволакивающего тока. Эта девушка не просто вела меня – направляла, защищала, держала так, будто был стеклянным, дорогим, единственным экземпляром в музее под открытым небом, где вот-вот начнётся артобстрел. Что, как понимаете шокировало и напрягало.

– Ты в порядке? – спросила она негромко, склонившись ближе.

От неожиданности чуть не закашлялся, увидев её лицо на расстоянии дыхания. Ну, меня понять можно. Большие, блестящие глаза. Мягкие губы, изогнутые в лёгкой улыбке. Щёчки, будто слегка подсвеченные изнутри. Это лицо не могло принадлежать реальному человеку. И уж точно не могло принадлежать кому-то, кто шагал по руинам Лос-Анджелеса, где магия текла в сточных каналах, а сверхи устраивали геноцид друг друга между забегаловками. Вернее, всё это могло быть, но опять же только у сверха, причём у очень, очень не рядового. Ведь как известно, красота и привлекательность идут рука об руку с даром. И если подумать, ей что, больше делать нечего, только со мной валандаться, когда идёт такой бой? Но с другой стороны… очень приятно, когда такая красивая девушка о тебе заботится. Однако, в каком же свете перед ней предстал. Но нужно быть реалистом, у принцесс свои принцы и мне там ничего не светит. И всё равно, несмотря на трезвый взгляд на мир, раздрай и разлад меня не миновал.

– Я… Я… – выдохнул, чувствуя, как лицо покрывается краской. – Жив. Пока…

Само, блин, красноречие, как говорится. Какой позор…

– Это уже кое-что, – подмигнула она. – Держись крепче. Мы почти у цели.

– Куда мы…

– В безопасное место. Тебе в госпиталь, милый.

"Милый." У меня перед глазами вспыхнул багровый экран, за которым застучало сердце. И похоже моё, отчего чуть не споткнулся. Эта девушка называла меня милым. Меня?! Забрызганного кровью, мозгами, покрытого ссадинами и паническим потоком адреналина вместо крови.

А тем временем, пока летал в облаках, мы покинули зону боевых действий. Или бой ушёл сам – слишком далеко, слишком быстро. Где-то что-то грохнуло в очередной раз, но уже не по соседству. Мимо промчалась бронемашина, но нас не тронули. Да и вообще, мы были как невидимки. Ни одна пуля больше не визжала мимо ушей. Улицы были мертвы, выжжены и брошены.

Потом свернули за угол, и неожиданно для себя увидел, как у старой больницы, которая до сих пор чудом стояла, суетились медики. А неожиданным было то, что в нашем районе больницы не было. Она была в соседнем! Так что в голову полезла куча вопросов. Но пока было не до разрешения оных. Несколько палаток с красными крестами, пара роботов с носилками. И тишина, в которой слышалось только дыхание. Много дыханий.

– Ты уверена, что сюда можно? – задал весьма глупый вопрос, но молчать больше не мог.

– Я знаю, куда можно, – уверенно ответила она. – А главное, знаю, что тебе нужно.

С этими словами она небрежно провела ладонью по моему лицу, стирая кровь. И в этот момент почувствовал, как мои раны начали стягиваться. Не заживать – нет, но будто бы притуплялись, гасли. Энергия, живая, чужая, окутывала меня, как лёгкое покрывало. Она что, парамедик?! Да ещё такого уровня…

– Т-ты кто? – выдохнул поражённо.

Нужно понимать, что такие птицы весьма редки на небосводе и значит тот диск был оружием. Не слабым таким. Вряд ли бы в зоне столкновений ей выдали пукалку. А может оно у неё вообще постоянно. Тогда он…

Она хмыкнула:

– Разве это сейчас важно?

А тем временем мы подошли к больнице. Нас встретил врач, что-то крикнул, подозвал носилки, но она только качнула головой:

– Он дойдёт сам.

Ну и кем бы я был, если бы не сделал этого? На глазах у такой девушки. Так, что дошёл. В том числе и потому, что её рука не отпускала.

Внутри было прохладно и пахло антисептиками. Люди, шум, блики ламп. Кто-то кричал. Где-то раздался короткий визг боли. Но всё это было далеко. Как будто в другой реальности. Для меня существовал только её голос. Не, ну точно парамедик!

– Давай сядем, Костас, – произнесла она, почти шёпотом, но так, что даже стены прислушались.

А я пытался вспомнить, когда это успел представиться. Мы устроились в углу. Меня уже хотели увести, но она строго посмотрела на врача – и тот резко передумал и ушёл, не возразив ни слова. Её авторитет здесь был сильнее приказов. Да кто она блин такая? Её тут что, все знают…

– Слушай, – сказала она тихо. – Я видела, что ты сделал. Мне сбросили видео.

– Я… я не знаю, что это было. Просто…

В реальности просто не знал, что ответить. Плечи дрожали, а во рту пересохло. Мысли путались. Вот как объяснить комуто, зачем ковырялся проволочками в мозгах у трупа.

– Ты… ты сверх? – наконец решился спросить и заодно постараться сменить тему разговора, а то как-то неуютно стало.

Она засмеялась. Мелодично, немного дерзко.

– А ты как думаешь? – И тут же наклонилась ближе, настолько, что почувствовал её дыхание. – Не бойся. Я тебя не съем. Разве что немножко, если будешь и дальше так мило краснеть.

Короче, мне стало резко неважно, что думаю по этому вопросу, а потому зажмурился. Хотел исчезнуть. Раствориться. Или наоборот, чтобы она исчезла – потому что если останется, то сердце точно остановится. Ну, нельзя же так с пострадавшими!

– Кстати, – продолжила она легко, как будто, между прочим. – Меня зовут Лайя. Можешь звать просто так. А можешь никак, если решишь, что забыл.

– Костас. Треш.

– Я знаю.

В этот момент подошёл медик с электронным планшетом и вежливо сообщил, что мне нужно на осмотр и, скорее всего, пара суток проведу здесь под наблюдением, как и положено человеку с посттравматическим шоком. На эти слова лишь кивнул согласно, не очень понимая, что именно подтверждаю.

Лайя встала.

– Мне пора, – сказала она, и в голосе вдруг появилось что-то похожее на сожаление. – Но мы ещё увидимся.

Последнее прозвучало почему-то как угроза. И, прежде чем успел что-то сказать, она протянула руку и вложила в мою ладонь что-то маленькое. Плотное. Гладкое.

Естественно посмотрел – визитка. Чёрная, как обсидиан, с голографическим символом в виде спирали. Ни номера, ни имени, только отполированная поверхность, на которой при определённом угле проступали слова: "Позови, если не сможешь справиться. Лайя." Естественно хотел узнать, а как это делать, если нет никаких контактов, но уже растворялась в сумраке больничного коридора, будто была всего лишь сном, наваждением, вызванным кровью и ужасом.

Но визитка осталась. Как и дрожь в кончиках пальцев. И, чёрт возьми, запах – мятный, чуть сладкий, совершенно сбивающий с толку.

***

– Он точно… нормальный? – голос Джеймса, крепкого агента в форме оперативного офицера, сорвался на хрип в середине фразы. Он стоял, склонившись над столом в полумраке аналитического зала, и с отвращением наблюдал, как на экране снова и снова прокручивался фрагмент с улицы – трясущаяся картинка с дрона, мелькающие фигуры, стрельба, а в центре – парень на коленях, перемазанный в крови, который… ковыряется в человеческом мозге проволочками. Даже в пятом просмотре это выглядело не лучше. А может, даже хуже.

– Ужас... – выдохнул он. – Это же полный мрак. У него в голове что, бензопила вместо здравого смысла?

– А вот это как раз хорошо, – отозвалась с наигранной бодростью Элис Брин, молодая аналитик с внешностью хипстера и язвой во рту вместо фильтра. Она облокотилась на край стола, лениво листая досье на голографической панели, где перелистывались справки, протоколы, выдержки из отчётов. – Если он реально псих, у нас развязаны руки.

– Чего? – не понял Джеймс, глядя на неё, как на сошедшую с ума.

– Законопослушные граждане, Джей, – протянула Элис с улыбкой, – за ними мы не можем устанавливать скрытое наблюдение, отслеживать передвижения, проверять психику без санкции и не дай бог пытаться внедриться в их жизнь. А вот маньяки, – она повернула к нему экран и показала одну из фото: Костас Треш, в мутной дымке на фоне развалин, весь в крови, с кусками мозга на лице, с безумным взглядом, – маньяки – другое дело.

Она щёлкнула пальцами, переключая изображения: школьная характеристика с "проблемным поведением", полицейский рапорт о задержании пятилетней давности, странные пересечения в делах, где фигурировали сверхи… и нигде он не был напрямую виноват, но часто оказывался слишком близко.

– Жизнь у него – как готовое досье: срыв, изоляция, нестабильность, потеря родителей при странных обстоятельствах, несколько неофициальных переездов, пара инцидентов с использованием неидентифицированной энергии, – щёлк. – И теперь вот это, – снова кадр с ковырянием в черепе.

Она пожала плечами.

– Просто идеально. Пара хороших формулировок – и кто угодно поверит, что всё настоящее. Мы ничего не фабриковали, мы его… зафиксировали. Он сам к нам пришёл, так сказать. Или, если точнее, выполз.

Джеймс, по-прежнему морщась, потёр подбородок.

– Психи, знаешь ли, не всегда управляемы. Особенно такие. Что, если он реально сверх? Какой-то неизвестный тип?

– Вот именно, что "если". Пока это не доказано, он всего лишь психически нестабильный гражданин, попавший в зону конфликта, проявивший неадекватное поведение. А знаешь, что делают с такими? – Элис хмыкнула. – Назначают обязательную психологическую экспертизу. Постоянные сессии, наблюдение, доступ к базам. У нас будет каждое его слово, каждый сон, чих, тревожный взгляд. Он сам притащит нам себя на блюдечке. А если психиатру не понравится его состояние – госпитализация. Психбольницы – отличный способ содержать нестабильных сверхов без обвинения.

– Ты уж больно радостно об этом говоришь, – буркнул Джеймс, но в голосе уже не было уверенности.

– Потому что мы получили то, чего хотели, – отрезала Элис. – И самое главное – Лайя теперь точно выйдет на контакт.

Она обернулась к стене, на которой замерла ещё одна проекция: фото девушки в бело-синем комбинезоне, засвеченное, но чёткое. Волосы развеваются, на губах полуулыбка, в руках тот самый диск, всё ещё пульсирующий светом. Сканеры зафиксировали её появление через восемь секунд после того, как Костас закончил "операцию". Она отвела его в безопасную зону. Сопровождала в больницу.

– Она что, наш агент? – удивлённо поднял бровь Джеймс, глядя на проекцию с фотографией Лайи.

Элис хмыкнула, не оборачиваясь:

– Конечно. А ты думал, только тебе пришло в голову проверить, не сверх ли этот Костас? Мы наблюдали за ним уже больше года. Сначала он казался просто фоновым персонажем – смазанный, блеклый, тихий. Таких десятки. Но потом – отремонтировал то, что считалось сломанным бесповоротно. Мелочь, но, когда она повторяется – это уже не шум, это паттерн.

Джеймс чуть склонил голову:

– То есть Лайю подсунули ему заранее?

– Не совсем. Она работает в секторе автономного наблюдения – знаешь, один из тех кейсов, где сверхов привлекают не как бойцов, а как инструмент. В её случае – парамедик, боевая эвакуация. Но она быстро сама заинтересовалась. Слишком уж… специфическая у него способность и никакой энергетики, что согласись, очень странно. И вот тогда мы ей подкинули направление. Формально – инициатива была её.

На экране появилось досье Лайи: "Лайя Р. Мальдонадо. Двадцать два года. Доктор медицинских наук. Специализация: биохимия, тканевая регенерация, интеграция магических структур в живую материю". Красными значками выделены пометки: "Класс D, зарегистрированный сверх, право на применение силы в условиях поля, доступ к тактическому оборудованию уровня 3".

– В свои двадцать два она уже с докторской степенью, – с оттенком восхищения продолжила Элис. – Причём не купленной, а по полной защите. Плюс боевой опыт. Она вытаскивала раненых из-под огня, восстанавливала органы на месте, умеет обращаться с полевыми сканерами и при этом способна буквально за минуту стабилизировать коллапсирующую магическую структуру. Её диск – это не просто оружие. Это автономный канал регенерации, сенсор, дефибриллятор и средство подавления. Всё в одном. Индивидуальный заказ именно под неё.

– Она сама сверх?

– Ага. Неизвестного подкласса. Вернее, нам просто не дали доступа к этому. По внутреннему протоколу проходит как "особо ценный актив". Думаешь, почему мы позволили ей войти в прямой контакт без сопровождающей группы?

Джеймс присвистнул:

– А я-то думал, ты просто фанат её стиля.

– Я фанат результата, – отрезала Элис, зябко передёрнув плечами. – А результат – налицо. Костас после встречи с ней не только не сбежал, он пошёл в больницу. Добровольно. После всего, что с ним случилось. Значит, у неё уже есть крючок.

– Надеешься, что она его к нам затащит?

– Надеюсь, что он сам пойдёт. А если нет – она его выведет. Мягко. Без кандалов.

В этот момент дверь в комнату с характерным щелчком отъехала в сторону, и в помещение вошёл ещё один агент – высокий, в тёмном тактическом костюме без опознавательных знаков. Волосы зачёсаны назад, под глазами тени бессонных ночей. Он с порога бросил короткое:

– У нас подтверждение.

– По какому пункту? – мгновенно насторожилась Элис.

– Хедхантеры. Не местные. Связанные с картелем "Гелион" и ещё как минимум двумя корпорациями. Была перехвачена частота переговоров за два часа до начала конфликта. Они обсуждали "актив". Ладно картель, с ними всё понятно, хотят отремонтировать стелс-системы, из-за поломок которых они уже потеряли несколько партий товара. Вот они и решили, судя по всему, действовать радикально. А вот что корпорнтам понадобилось от этого Треша, загадка.

– Тоже мне загадка, – хмыкнула девушка. – Так же, как и всем понадобилась его способность ремонтировать всё что угодно. Вы хоть представляет стоимость хорошего мастера, а? А такого? То-то и оно.

***

В данный момент сидел на жёсткой кушетке, покрытой одноразовой простынёй, с которой всё время соскальзывал. Под ногами – холодный кафель, в воздухе – запах йода и сожжённой магии, как будто кто-то недавно пытался дезинфицировать пространство фаерболом. Вокруг сновали медсёстры и парамедики в полевых бронежилетах – обычное дело в городских госпиталях временного размещения после уличных боёв. А у меня перед глазами всё ещё стояла она.

Лайя.

Чёрт возьми, Лайя.

Чисто машинально сжал пальцы, и визитка, оставленная ею, хрустнула между ладонями, как кусочек обсидиана. Но не сломалась. И не нагрелась. Хотя, кажется, должна была – от жара, с каким о ней думал. Или пытался не думать. Безуспешно. Потому что в голове крутились обрывки – её голос, лёгкая полуулыбка, развевающиеся волосы и касание ладони. Той самой ладони, после которой боль ушла, как отступившая волна.

"Позови, если не сможешь справиться." Да как её звать-то, если ни номера, ни сигнала, ни даже следа в сети?

Похоже, мне просто подарили загадку. Женскую, смертоносную, красивую, как шальная молния. Слишком красивую. Слишком могущественную. Потому что в этом мире красота – это не просто дар. Это угроза.

– Треш? – раздался рядом голос, и я вздрогнул. Возле меня стояла медсестра, молодая, с усталыми глазами. – Пойдёмте. Вам назначено обследование. Сканер головы, общий магический фон, стресс-индикаторы. Доктор велел не тянуть.

Согласно кивнул и поднялся, чувствуя, свои ватные ноги, которые тем не менее держат. Всё же дошёл до сюда. На своих. В её сопровождении. И не развалился.

Пока шёл по коридору, мельком заметил в зеркале отражение – мешки под глазами, тонкая полоска засохшей крови у виска, надо было лучше умываться, какой-то испуганно-отрешённый взгляд. Такой, как у свидетеля крушения, который чудом выжил. Или… у выжившего виновника.

"Ты ковырялся в мозгах трупа. Ты вонзал пальцы и вытаскивал из него… что? Знание? Дар? Проклятие?" Кстати да, а чего в конце концов-то произошло?

– Всё нормально? – снова спросила медсестра, не поворачиваясь, но явно чувствуя, как завис. – У вас пульс, наверное, подскочил до ста пятидесяти.

– Да, просто… думаю, – пробормотал и ускорил шаг.

Сканирование головы заняло не больше трёх минут. Металлический обруч прошёлся над черепом, высвечивая во внутреннем зрении сложные линии. Некоторые из них казались... чужими. Как будто они не были моими. Но врач – мужчина лет сорока, с седыми висками и острым подбородком – только кивнул, что "всё в пределах нормы", и отпустил. Пожал плечами, как будто вообще не удивился.

Может, и правда – всё в пределах нормы. Правда, какой именно? И даже когда ты вытаскиваешь из мертвеца чужой дар – это тоже норма, только для меня.

Когда вернулся в палату, там уже кто-то был. Высокая женщина в тёмно-сером деловом костюме, с папкой в руках. Без эмблем, но с выражением лица, которое кричало: "Федералы."

– Господин Треш, – холодно начала она, – я представитель отдела психологической реабилитации при управлении городских ЧС. Мы хотим убедиться, что вы получили необходимую помощь после... событий.

Сел, глядя на неё, прищурившись.

– Это обязательно?

– Это протокол, – ответила она с механической вежливостью. – И, как я вижу, вам уже назначена повторная встреча через три дня. Пока добровольно. Но если будут выявлены тревожные паттерны…

Она не закончила. И не надо было. Всё и так ясно.

Мне улыбнулись. Холодно. По-человечески. Машинально.

– Спасибо за сотрудничество.

И исчезли так же быстро, как появились.

Я же сидел молча, чувствуя, как в груди поднимается паника. Значит, всё? Теперь за мной будут следить? Смотреть, записывать, анализировать каждый чих?

Словно в ответ, в кармане ощутилось лёгкое покалывание. Я нащупал визитку. Провёл пальцем – и вдруг поверхность дрогнула. Не цветом – ощущением. Словно оттуда кто-то смотрел. Нет, не видел, именно чувствовал. Улавливал состояние.

"Позови."

– Как? – прошептал в пустоту. – Как тебя звать, Лайя?

Вечером в палате включился слабый ночной свет. За окном сгустилась фиолетовая мгла, слышались отдалённые крики, где-то завыла сирена. Лос-Анджелес жил своей сверхнормальной жизнью. А я лежал на спине, глядя в потолок, и пытался не думать.

О том, что произошло. О том, что сделал сам. О том, что почувствовал.

И, чёрт подери, о ней.

Кожа всё ещё хранила её тепло. Пальцы – ощущение прикосновения. А разум – воспоминание о её взгляде. Мощном. Безжалостно честном. Красивом до боли.

Она сказала, что видела, что я сделал.

И не сбежала.

Более того – взяла за руку.

Кто она, чёрт возьми?

Уснуть удалось только под утро. И то – провалился в какой-то липкий сон, где улицы горели, а я снова стоял на коленях возле тела с расколотым черепом, и копался внутри, как в сломанной игрушке. Только теперь из раны вытекал не мозг, а свет. Слепящий, пульсирующий. И каждый раз, когда дотрагивался до него, внутри что-то шептало: «Это не твоё. Это не твоё.»

Естественно проснулся в холодном поту, прижав визитку к груди.

И понял: не могу больше притворяться. Что всё это случайность. Что просто техник. Просто парень, который чинит сломанные вещи.

Потому что теперь мне пришлось чинить человека. Точнее – то, что от него осталось.

А если могу это... кто следующий?

***

Домой, если так можно сказать, вернулся ближе к вечеру. Асфальт ещё хранил тепло дневного солнца, но в тенях между зданиями уже затаивалась прохлада. Воздух был чистым – подозрительно чистым, как после тщательной магической фильтрации. Улица, где стояла моя мастерская, выглядела так, будто ничего не случилось. Ни стрельбы, ни магических вспышек, ни разбегающихся прохожих. Только немного скошенная вывеска соседнего кафе да трещина на витрине ювелирной лавки намекали, что здесь было нечто большее, чем просто буря в стакане воды.

А моя мастерская…

Она мастерская стояла, как и прежде, с замершими, запылёнными окнами, будто наблюдала за всем, что происходит, сквозь толстое стекло равнодушия. Открыл дверь и вошёл.

Первое, что ударило по нервам – это тишина. Абсолютная, неподвижная, с нотками машинного гула вдалеке. Второе – запах: металл, масло, старая ткань и чуть-чуть палёной проводки. Всё как раньше. И в этом-то было самое пугающее.

Будто ничего не случилось.

Будто никогда не вытаскивал чужой дар из трещащего мозга мёртвого сверхчеловека.

Будто меня не тащили под обстрелом сквозь заваленные улицы.

Будто не просыпался в больничной койке с мыслью, что моё сознание трескается по швам.

А в итоге, снял куртку, повесил её на крючок, подошёл к рабочему столу… и замер.

На столе было пусто.

Голая поверхность, с аккуратно сложенным блокнотом и чистым платком. Всё. Ни следа книги. Хотя помнил, как был уверен, что она здесь. В тоже время и то, что взял её с собой. Помнил, как она, тяжёлая, звенела на каждом шагу

Медленно повернул голову, и взгляд упал на полку.

Она стояла там.

Книга.

Одинокая. Чуть наклонённая, между двумя пустыми отсеками, словно кто-то поставил её туда, не глядя. Спешил. Или – не заботился о симметрии.

Я так никогда не делал.

Никогда!

Пальцы невольно дрогнули. Подошёл ближе. Встал перед ней. Коричневая обложка, выцветшие края, чёрное тиснение на корешке – всё то же. Но будто чище. Не так, как запомнил.

Протянул руку… и не решился взять.

Нет. Слишком просто. Слишком неуместно.

Потом покрутился на месте – осмотрел мастерскую. Всё стояло по своим местам. Мониторы погасли, инструменты лежали ровно. Лампа на шарнире повернута к стене, как и оставлял. Даже чашка с чаем – пустая, с засохшим следом на дне и та, где должно.

Шагнул к компьютеру. Включил. Система ожила, загудела, загорелся монитор. Заставка, логотип. Всё нормально.

Логин.

Пароль.

Вход.

Начался обычный мой день. Опять….